Знакомство

Познакомилась в автобусе с бабушкой... Ну как — познакомилась? Поймала её в полёте. Знаете, вот эти чудесные лазоревые автобусы, с весны оккупировавшие улицы Санкт-Петербурга? Да-да, те самые, которые в жару греют воздух реостатами, в которых всегда душно и тесно и которые едут не плавно, как хотелось бы пассажирам, а, подобно норовистой лошади, взбрыкивая всеми колёсами. Я бы и рада на них не разъезжать, но других-то нету.

Бабушка была явно не готова к столь дурному поведению автобуса: вместо того, чтобы вцепиться, как все завсегдатаи поездок, в поручень сразу же после закрытия дверей, или разместить себя и свои пару сумок на ближайшем сиденье, пока автобус стоит, она законопослушно решила сначала оплатить проезд. То, что подобное деяние весьма опрометчиво, бабушка поняла уже в полёте. И, наверное, не избежать бы старушке травм, но летела она аккурат мимо меня. «Эх», — подумала я, представив собственное вывихнутое плечо, однако бабушку было жальче. Падающие старухи хороши только у Хармса, а в жизни это очень чревато, потому полёт престарелой миниатюрной валькирии был прерван в самом начале. Валькирия не возражала. Наоборот, устроившись напротив меня на затянутом синим сидении, она рассыпалась в благодарностях. И добавила: «Не доживайте до моих лет, деточка!». И пояснила: «Мне почти девяносто. Глаза плохо видят, уши плохо слышат, ноги плохо ходят... Ноги — это очень печалит. Глаза-то хорошо: хочу — вижу мусор в квартире, не хочу — не вижу. И уши хорошо: если не хочу слышать что-то — не слышу. Знаете, деточка. у меня есть соседка — уж такая нудная старуха! Я её не слышу никогда. Всё жалуется, жалуется... А ведь она меня моложе, я её в колясочке катала. Но совершенная старуха! Пфуй! А вот если что-то хорошее говорят — это я всегда услышу. Человеку, особенно старому, обязательно надо хорошее слышать... А вот ноги... ноги — изменники. Ну ладно ещё, что танцевать не могу. Да мне и не с кем, как муж умер. Но я же и ходить не всегда могу. И что же мне, деточка, телевизор смотреть? Как эта старая квочка, соседка-то? Нет, деточка, не доживайте до моих лет!». «Как же, — говорю, — не доживайте. А увидеть, что там впереди ждёт? Неужели неинтересно?». И глаза бабушки совершенно по-молодому вспыхнули, лицо преобразилось... помолодело лет так на двадцать. «Ох, деточка, вот любопытство-то помереть и не даёт! — хорошо так, по-девичьи, улыбнулась бабушка. — Любопытство да чувство юмора. Каждый же день что-то новое. Вот, оказывается, я и летать умею!». И, совершенно расшалившись, бабушка добавила, подмигнув: «Каррр!».

Мимолётная встреча: на две остановки. Потом лазоревый автобус повёз бабушку к её дому, а я пошла к своему. И на душе было так легко и приятно! Такие люди, с кем рядом столь тепло и хорошо — редкость. Наверное, у неё хорошая семья... хочется верить. Но я не знаю наверняка: слишком мало времени было, слишком мало. Я могу только фантазировать. И я придумала ей любящих детей и внуков, и фото мужа на тумбочке возле кровати... большую библиотеку, где любимые книги пестрят закладками, старый виниловый проигрыватель и коллекцию пластинок: классика, джаз и — непременно — Вертинский. А ещё кошечка. У неё обязательно должна быть кошечка: такая же миниатюрная, мягонькая трёхцветная кошечка. И вечерами, когда бабушка смотрит старые чёрно-белые фильмы или грустит над историей Джен Эйр, кошечка лежит на коленях у хозяйки и мурчит, прикрыв от удовольствия глаза. А потом они идут спать, и бабушка «не видит» забытую в комнате чашку, но зато хорошо видит дно в кошечкиной мисочке: добавляет вкусненького своей любимице... И завтра будет новый день. И, возможно, приедут в гости внуки. А может, подружки заглянут на чашечку чая с тортиком (и капелькой бренди, но об этом тссс! а то дети заругают!). В любом случае, день непременно принесёт ещё немножечко счастья.