За живою водой 33. Операция Быстрые ноги

Глава тридцать третья. Операция «Быстрые ноги»


Ветер стих и дождь прекратился. Из-за туч вышла луна, озаряя озеро серебристым светом.

Корабли застыли вдоль береговой линии Муравьиного Острова, словно огромные, спустившиеся с небес, птицы.

Лихой Упырь стоял на якоре посреди эскадры, и его ростр в виде наяды с оголенной грудью и распущенными волосами, был направлен на дворец госпожи Бебианы. 

Из подпалубного пространства выбрался Песий Хвост и уселся на носовую скамью. Озеро было обсыпано сонными лучами луны и мерцающих звезд, и в холодной чаше стоячей воды темнел, подобный панцирю огромной черепахи, остров Муравьиный.

Песий Хвост зевнул, поеживаясь от ночной прохлады. В голове было пусто, и её начала обволакивала дрёма – тягучая, вязкая, как кисель; но вот дыхание воеводы стало протяжным, глубоким, и в груди засосало – сладко так, хорошо засосало; он клюнул носом и уронил голову на мощную грудь.   

В это же время Йорик Лентяй вышел из ниши галереи, где он укрывался от дождя, оперся на балюстраду и стал любоваться луной.

Огромная, светло-желтая, словно омытая только что прошедшим дождем – какая, однако, красавица! И звезды – зеленые, рубиновые, золотистые так загадочно мерцают в недосягаемой высоте. И воздух напоен свежестью и запахом промокших осенних листьев.

И кто же сотворил весь этот прекрасный, невообразимо прекрасный мир!

– Йорик, с-собака! – раздался за его спиной ворчливый возглас. – Любуешься красотами природы, сволочь ты этакая, а?

Йорик обернулся. В пяти шагах от себя он увидел своего напарника.

– А в чем дело? – с удивлением спросил Йорик Лентяй. – Ты чего лаешься?

– Ах ты, каналья! Сукин ты кот! – уперев руки в бока, продолжал браниться человекомуравей. –  Стоит себе, как херувимчик, и пялится на небо, скотина ты этакая!

– Да что ты все лаешься? Что ты всё лаешься? Тебя что, комар за нос укусил?

– Болван! – воскликнул его напарник негодующим тоном. – Тебе что было велено, а? Глаз с окошка Вакулы не спускать. А ты? 

– А чо – я? Чо я?

– Какого лешего ты оставил свой пост? Крылышки свои драгоценные замочить побоялся?

– Слушай, чего ты ко мне привязался, как банный лист…

– Иди сюда, сучок!

Йорик Лентяй пожал плечами и приблизился к своему товарищу. Тот шевельнул отогнутым большим пальцем в направлении перил:

– Что это?

– Что?

– А ты разуй глаза, посмотри повнимательнее.

Йорик перевел взгляд в направлении отогнутого пальца и увидел. К одной из стоек перил была привязана веревка, связанная из простыней. Странно, что он не заметил ее раньше…

Он подошел к балюстраде и бросил взгляд вниз. Второй конец веревки свисал над землей. Из этого логично было бы заключить, что по ней кто-то спускался вниз. Ему не потребовалось слишком много времени, чтобы понять, кто именно. Дабы проверить свою догадку, Йорик Лентяй обернулся и перевел взгляд вверх, на окно этого парня – Вакулы. Его предположение полностью подтвердилось: окно было распахнуто настежь.

– а-а-а. Упорхнула, птичка, – злобно прокомментировал его напарник и смачно выругался. – Теперь Бебиана с нас три шкуры сдерет. А все из-за тебя!  С-собака!

Однако всё оказалось куда хуже.

С первыми лучами солнца от Лихого Упыря отвалила лодка с пятью воинами. Она причалила к Муравьиному Острову, и рослые ратники, облаченные в боевые доспехи и вооруженные до зубов, вышли на берег. Возглавлял этот немногочисленный отряд Песий Хвост.

Привязав лодку к ближайшему дереву, воины приблизились к воротам частокола. Один из них снял с пояса рожок и затрубил…

Утро выдалось чудесное. Огромное багровое солнце торжественно всплывало над озером, беззаботно щебетали птички и всё было так благолепно, так мирно – и не верилось даже, что в этом прекрасном мире может проливаться чья-то кровь.

Прошло минут пять, а возможно, и все десять, но никто не откликался на зов рожка. Песий Хвост стал нервничать. Он поднял тяжелую руку в железной перчатке, намереваясь постучать ею в ворота, и тут у его уха зазвенела стрела – ее острие вонзилась в дубовую доску прямо у его руки.

Песий Хвост резко развернулся в ту сторону, откуда прилетел нежданный гостинец. С вербы слетал крылатый мавр. Он приземлился шагах в десяти от воеводы. С ветвей других деревьев тоже стали спускаться, словно чёрные вороны, летающие эфиопы. Они взяли отряд Песьего Хвоста в полукольцо. Все эти диковинные существа были небольшого роста и вооружены луками и короткими мечами. Одеты были франтовато, словно французские мушкетёры.

Тот, что запустил стрелу, произнес нахальным тоном:

– Эй, соколоты! Вам чего здесь надобно?

– А ты кто таков будешь? – тягучим голосом отозвался Песий Хвост.

– Кто я такой – это тебе знать ни к чему, – заносчиво ответил крылатый человек. – Ведь это ты пришел к нам, а не мы к тебе. Сам-то ты кто таков?

– Воевода Заруба, – спокойно ответил Песий Хвост. – Небось, слыхал о таком?

– А как же! Наслышан… Заруба по прозвищу Песий Хвост, главный целовальник Гарольда Ланцепупа, не так ли? Тот самый, что обдирает свой народ как липку. И вот ты теперь, наконец-то, добрался и до нас. Небось, выгреб всё, что мог, из закромов своих соплеменников, и теперь решил поживиться чем-нибудь у человекомуравьев? Но только учти, мы – не мирные безоружные поселяне. У нас имеются стрелы и мечи.

– Можешь их спрятать, – спокойно ответил Песий Хвост. – Мы явились сюда не за добычей.

– Вот как? – недоверчиво произнес летающий человек. – А зачем же вы тогда явились, да еще и в такую рань?

– Потолковать с твоей госпожой.

– И о чем же это, интересно знать?

– Это не твоего ума дела.

– Но она почивает. Ясно? И раньше, чем в полдень, не встанет.

– Послушай, мальчонка, – беззлобным ровным голосом сказал Песий Хвост, – у меня дело срочное, не терпящее отлагательств. И не для того я пришел сюда из самого Киева, чтобы чесать с тобой тут языком. Ты видишь, сколько у меня кораблей? – воевода указал дланью в железной перчатке в сторону озера. – И на каждом из них – по полсотни отборных воинов, ребят лихих, жестоких, побывавших не в одной сече. Не стоить их сердить. Не хотите добром дело справить – так я же и силой войду, и от вашего муравейника тут только головешки останутся. 

– Ладно, ладно! – примирительным голосом сказал летающий эфиоп. – Не стоит так горячиться, воевода Заруба. Я – простой стражник и делаю то, что мне велят. Сейчас я слетаю и разузнаю, что к чему. Погодь маленько, я мигом обернусь.

Стражник взмахнул крыльями, взмыл над частоколом, перелетел через него и скрылся из виду.

Стали ожидать его возвращения. Время шло – а он всё не возвращался. Песий Хвост уже начал было подумывать о том, а не пойти ли ему напролом, когда летающий эфиоп снова появился в воздухе. Он перелетел забор и опустился около соколотов.

– Ну? – сказал Заруба нетерпеливым тоном. – Чего так долго валандался? Уже и родить можно было за то время, что ты летал. Или ты думаешь, я буду торчать тут до скончания века? 

– А! – отмахнулся крылатый посланец с благодушным видом. – Надо же знать нашу госпожу! Они еще, видишь ли, почивать изволят после бессонной ночи! Наша царица – это тебе не хухры-мухры. Раньше полудня она не встает никогда, а потом еще красу на себя перед зеркалами полдня наводит. Министр тоже Храповицкого задаёт, да так, что аж стены дрожат, того и гляди, обвалятся. Это ж только мы, чёрная кость, бодрствуем. Хоть дождь, хоть град, хоть пурга – а ты все одно службу неси! 

Что-то уж больно он говорлив, подумал воевода. С чего бы это?

– Так что пока доложил по начальству, – продолжал разглагольствовать летающий человекомуравей, – пока растормошил министра, да растолковал ему, что да как…

– А при чём тут министр? – перебил болтуна Заруба. – Я же тебе ясно сказал: у меня дело к царице. 

Стражник состроил удивленную мину.

– Так кто же её вытянет из пуховых перин в этакую рань? Да ещё после того, – человекомуравей по-свойски подмигнул Зарубе, – как она провела такую бурную ночь со своими гвардейцами… ну, ты, я надеюсь, понял, о чем я толкую?

– Слишком много болтаешь, – отрезал Заруба.

– Хорошо, хорошо, молчу! Но и ты рассуди: зачем тебе тревожить царицу? Все равно она поручает все дела Членберлену. Он, фактически, у нас тут всем заправляет. А она так… наряды примеряет да пиры задает.

– И где же он, этот твой чёртов министр? Скоро он будет?

– Сейчас, сейчас придет. Вот только парик натянет, ароматной водой себя спрыснет и тут же и появится.

Песий Хвост посмотрел на крылатого болтуна с подозрением.

– Ну, смотри… я долго ждать не буду…

– Да сейчас, сейчас примчится! Стрелою прилетит!

Едва он проговорил эти слова, как ворота отворились и из них вышел какой-то тип, похожий на размалеванного петуха.

На нём был богато расшитый камзол, а на груди висела золотая цепь с медалью размером с блюдечко – знак его высокого сана. Над любезной лисьей физиономией с пухлыми щечками, обрамленной пышным париком, сидел малиновый берет, похожий на растёкшийся блин, из числа тех, что иной раз украшают головы художников и поэтов-авангардистов. Из-за спины царедворца выглядывал востренький бескрылый человечек – его секретарь. Он высунулся из-за его руки и с почтительным поклоном провозгласил:

– Господин Артур, Джозеф, Квентин, Тарантино, Членберлен, тайный советник и премьер-министр госпожи Бебианы!

Господин Артур, Джозеф, Квентин, Тарантино Членберлен склонил голову в знак приветствия и приложил ладонь к груди, изображая, таким образом, свою сердечность. Затем поднял голову и посмотрел на сурового воина ласкающим взором. 

– С кем имею честь? – осведомился он тонким голоском, источавшим мёд и ладан.

– Воевода Заруба.      

– Рад… Весьма рад… Весьма польщен…

– И потому заставляешь меня торчать у ворот, словно барана, не так ли? – сказал Заруба, не скрывая сарказма.

– Помилуйте, господин воевода! – запротестовал Членберлен. – Будьте же хоть немного снисходительны к нам! Ведь мы же не были извещены о вашем прибытии! Да ещё и в такую рань, когда все мы видим седьмые сны! Если бы мы только знали о вашем визите – мы бы стрелою, стрелою бы вылетели к вам… И, видит бог, едва мне доложили о вас – как я тут же выпорхнул с постели, как журавель из своего гнезда. И вот я здесь, целиком и полностью к вашим услугам.

Песий Хвост нахмурился.

– Я уже сказал твоему парню, – промолвил он, – что у меня дело к царице – И, причём, дело срочное, не терпящее отлагательств. Так что доложи ей обо мне – да поживей! И не советую тебе играть со мной в кошки-мышки…

– Но она же спит, господин воевода! Она очень утомлена и чувствует себя неважно. Да и зачем нам вытягивать её из постели, если она всё равно поручит ваше дело мне? Расскажите мне о нём, и я сделаю для вас всё, всё что только в моих силах, уверяю вас.

Речь его была сладка, как колыбельная песенка. Лицо излучало кротость и покой. Если с небес когда-либо спускались ангелы во плоти, то они, скорее всего, были из рода Членберленов.

– Ладно… – уступил Песий Хвост, окатывая вельможу тяжелым сумрачным взором. – Открой свои уши, о, Членберлен, да пошире, и слушай. У вас на острове находится один отрок по имени Вакула, и мне велено его взять. Если ты выдашь мне этого паренька – что ж, хорошо. У меня нет ни малейшего желания проливать вашу кровь. Я возьму его и удалюсь, не причинив никому никакого вреда. Но если ты задумал поиграть со мной в прятки – стерегись! Я войду в ваш муравейник, возьму мальчишку и предам здесь всё огню и мечу. Так что чем скорее этот парень окажется на моём судне – тем будет лучше и всех. Это, надеюсь, тебе понятно?

Членберлен задумался на какое-то время, а потом приказал стражникам:

– Отворите ворота!

Гвардейцы исполнили его повеление.

– Прошу Вас следовать за мной, – медоточивым голосом произнёс вельможа, с поклоном поводя рукой в сторону распахнутых ворот. Песий Хвост и его немногочисленный отряд проследовали за Членберленом.

Пройдя по песчаной дорожке через сад, в котором произрастали различные плодовые деревья, они вышли на лужайку и остановились перед резиденцией госпожи Бебианы.

Это был добротный особняк в англо-саксонском стиле, имевший два этажа и четырехскатную мансарду, по периметру которой проходила галерея. Из мансарды на их строну выходило три окна, смахивающих на скворечники. Одно из них располагалось над парадным входом, и два других – по обеим бокам от него. Правое окошко было распахнуто настежь, и от одной из стоек балюстрады спускалась на землю веревка, связанная из полос простыни.

– О, воевода Заруба! – проникновенным голосом заговорил Членберлен, прикладывая ладонь к груди. – Слава о твоем милосердии и справедливости гремит по всей вселенной. И нам ли не знать о твоем благородстве и отваге? А потому мой долг – говорить тебе правду, одну лишь только голую правду, как бы горька она ни была. Знай же, о, славный витязь, гроза всех врагов великого и несравненного Гарольда Ланцепупа, – тут он протянул руку к распахнутому окну, – в сей комнате действительно проживал отрок, известный нам под именем Вакулы. И если бы ты явился к нам ещё вчера – мы выдали бы его тебе, несмотря даже на то, что он был нашим гостем. Ибо мы не желаем навлекать на себя гнев великого и всемогущего чародея Гарольда Ланцепупа и хорошо знаем, как тяжел его карающий меч в твоей деснице. Но сегодня ночью Вакула сбежал. И если он не уплыл с острова – что, как мне кажется, весьма маловероятно, – мы найдем его и передадим в твои благородные руки, ибо не желаем ссориться с тобой из-за столь ничтожного повода.

Песий Хвост посмотрел на распахнутое окошко. Потом перевел взгляд на веревку… Призадумался… Уж не разыгрывает ли этот льстивый лис перед ним спектакль? Но с какой стати? Ведь он не знал, что они приплыли за Вакулой и, значит, не мог заранее приготовить декорации… Нет, похоже на то, что отрок и впрямь задал стрекоча. Это усложняло задачу, но не дело ее неразрешимой.

Воевода сказал:

– Слушай меня внимательно, о, Членберлен, и запоминай хорошенько – ибо я дважды повторять не стану. Даю тебе два часа. И ни минутой больше. И не советую со мной крутить. Если до того, как просыплется последняя песчинка в моих часах, этот парень не будет найден, вы горько пожалеете о том, что родились на этот свет.

Он повернулся к вельможе спиной и покинул территорию городища.

Вскоре он уже сидел борту Лихого Упыря, а рядом с ним, на сиденье, стояли часы. Песий Хвост созерцал ровную гладь озера, освещаемую лучами восходящего солнца, и время от времени поглядывал на то, как растет островерхая горка песка в его часах.

Между тем подозрения, вызванные в нём сладкоречивым Членберленом, оказались не напрасными, ибо всё то, что он наплёл ему о розысках Вакулы, оказалось враньём.

Бебиане доложили о побеге Вакулы, как только обнаружили веревку и распахнутое окно, после чего допросили береговую охрану и выяснили, что одна из лодок исчезла, а около неё крутился некто, выдающий себя за Йорика Лентяя.

Был допрошен Йорик Лентяй. Он показал, что с галереи не отлучался ни на секунду, и что рыбачить ему и в голову даже не приходило – тем более, что он находился на посту.

Стало ясно, что Вакула сбежал. А что, если вся эта армада явилась за ним? Ведь колдун уже давно охотиться за неким отроком, который, по сказаниям баянов, должен приплыть из Чаши Слёз и напоить народ живой водой. И тогда все злые чары развеются, вся нечисть сгинет, люди обретут счастье и покой, а сам колдун провалится в тартарары вместе со всей своей сворой. Понятно, что такая перспектива Гарольда Ланцепупа не устраивала…

И разве Вакула не мог быть тем отроком? Ведь ланцепупы везли его в лодке как пленника, со связанными руками. Куда?

Как утверждал Вакула, на хутор близ Диканьки, к бабушке Арине? А не в Киев ли, на допрос к колдуну? А те удивительные истории, что он рассказывал ей при зажженных свечах. И все те песенки… Взять хотя бы «В одном из замков короля…». А ведь у соколотов нет королей! У них – одни князья да бояре. Так откуда же взяться королю? И самый главный, самый неопровержимый аргумент – этот парень не пожелал взойти к ней на ложе любви даже и под страхом смертной казни! И это после того, как узрел все её прелести! Разве такое возможно? Да любой другой на его месте душу дьяволу бы запродал – лишь бы только насладиться её роскошным телом. 

Нет, нет, этот парень явно не прост! Похоже, он и впрямь приплыл из Чаши Слёз. А если так…

А почему нет?

Ведь сумел же он улизнуть с острова, несмотря на частокол, охрану и всякие ловушки?

Нет, нет, не прост Вакула! Ох, как не прост… И вся эта армада явилась сюда неспроста. Ведь узрел же колдун в волшебной чаше красавицу Людмилу, находясь за тысячи миль от Киева? Так отчего же ему не увидеть в ней и Вакулу на её острове? И не прислать сюда своих бешеных псов? А эти люди не знают пощады. И если они не получат то, за чем явились…

А даже если они пришли сюда и по какому-то другому поводу – все равно следует исходить из того, что они пришли за Вакулой. И в такой ситуации самый оптимальный ход – это ввести в действие план Б, а потом, если всё рассосется – вернуться назад.

Рассудив таким образом, госпожа Бебиана распорядилась приступить к операции «Быстрые ноги».

В соответствии с этим планом, на секретную базу «Золотой Муравей» в спешном порядке было скрытно переправлено всё самое ценное – утварь, запасы продовольствия, всевозможная рухлядь и самые лучшие работники.

База эта находилась в двух верстах от острова в лесной глухомани, за узкой протокой, омывавшей остров с восточного побережья, и там хранилось все необходимое для жизни человекомуравьев – на такой вот экстренный случай. Сейчас следовало перебраться туда всем трудоспособным человекомуравьям вместе со своим скарбом и окопаться в «Золотом Муравье» уже капитально. И пусть слуги Гарольда Ланцепупа попробуют достать их там, глубоко под землей – даже если им и удастся найти их убежище.

Так рассудила госпожа Бебиана.

«Быстрые Ноги» делались под покровом ночи двумя путями: по воде (на лодках) и по воздуху (на крыльях). До рассвета эвакуация была практически завершена – оставалось лишь перебросить еще кое-что, не столь уж и существенное.

Членберлен руководил операцией отхода. Ему вменялось в обязанность следить за порядком – дабы не возникло паники и разброда среди тех, кого брать с собой на новое место жительства было контрпродуктивно, а также проконтролировать, чтобы вывезли всё то, что еще не было вывезено ночью. А если объявятся люди колдуна – напускать туману, вилять хвостом, изворачиваться и тянуть время, ибо в этом искусстве Членберлен, как истинный вельможа, не знал себе равных.

Операция прошла как по маслу.

Песий Хвост сидел на Лихом Упыре и любовался восходом солнца да поглядывал, как тонкой струйкой сыплется на вершину растущего холмика песок в его часах, а Мурины тем временем перебрасывали за протоку с противоположной стороны острова оставшиеся пожитки.

Одним из последних покинул остров Членберлен.

Время, отпущенное на поиски Вакулы, истекало, когда в воздухе появился летающий эфиоп – тот самый болтливый гвардеец, что летал за министром. Он опустился на палубу корабля и возбужденно воскликнул:

– Кажись, мы напали на след! И уж теперь-то ему от нас точно не уйти! Господин Членберлен просил дать ему еще хотя бы один часик – и он непременно схватит этого молодца!

Призадумался Песий Хвост. Почесал за ухом, и молвил:

– Ну, смотри… Смотри… Если вы вздумали водить меня за нос…

– Ну что вы, что вы, господин воевода!

Показалось ли ему, что ли в голосе этого наглеца проскользнула насмешка?

– Ладно. Я тебя предупредил…

Солнце поднялось над верхушками деревьев. Песий Хвост, предчувствую неладное, всё же перевернул часы…

А между тем на лужайке перед дворцом госпожи Бебианы собралась небольшая группа бесперспективных граждан. На крылечко выступил мордатый гвардеец с наглыми свинячьими глазёнками уже, похоже, отведавший хмельного медка.

– Побратимы! – воскликнул он трубным голосом народного трибуна. – Там, у наших берегов (он размашисто махнул толстой мясистой ладонью в сторону озера) стоит армада злых диких орд этого заморского упыря – Гарольда Ланцепупа! Они явились сюда затем, чтобы разорить наш мирный остров! Эти подлые шакалы рыскают повсюду в поисках наживы. И вот они пришли сюда, к нашим священным берегам, рассчитывая на легкую добычу. Но они просчитались! Жестоко просчитались! Мы, отважные человекомуравьи, ведём свою родословную от начала сотворения мира! И мы встанем все как один, плечом к плечу, на защиту своей отчизны! Вспомните, что мы – самая древняя и самая наивысшая раса на планете Земля! Мы – храбрые воины, и ещё не было под этими небесами лучших воителей, чем мы! И сегодня, когда пришел грозный час испытаний, мы должны явить миру свою доблесть, свое мужество, и свой героизм! Так не отдадим же врагу ни пяди родной земли! Умрем – но не сдадимся! Лучше получить стрелу в лоба, чем жить на коленях! Верно ли я говорю, орлы?

Отважные воителя подавленно молчали.

– И что же это получается? – произнёс недобрым голосом какой-то явно несознательный элемент. – Вы, значит, все смотались с острова, а нас бросаете тут одних – на убой?

Человекомуравьи зароптали:

–  Или мы не такие же граждане, как и все остальные?

– Это же просто подлость! Свинство!

Толстомордый воздел руки к небесам:

– А я вам легкой жизни и не обещал… Да, будет трудно… Будет нелегко… Но вы тут держитесь!

Он взмахнул крыльями и улетел.

Уже под вечер Бебиана послала своих разведчиков на остров поглядеть, чем там дело окончилось. Прилетев на место побоища, Мурины увидели, что их городок сожжен дотла, и что повсюду валяются окровавленные трупы их бесперспективных сограждан.


Продолжение 34.  Полтавский тигр  http://proza.ru/2022/11/09/831