Местные проблемы мирового масштаба

(Половина лета-2)

Андрей тогда так и не вернулся. Ни через три недели, как обещал, ни потом, до самого конца лета. Ирка по-прежнему каждый день навещала соседей, пила вечерами чай с Ниной Ивановной и Николаем Михайловичем, ходила с мелкой на речку и в лес, и всё ждала и ждала… А потом август как-то неожиданно подошёл к концу, зарядили дожди, и однажды днём к соседнему дому подъехал фургон с рабочими. Грузчики быстро разобрали качели, погрузили их и коробки с вещами, вынесенные из дома, на машину и уехали. А вскоре пришло такси, которое должно было увезти соседей-дачников в город.
– До следующего лета! – улыбнулась Нина Ивановна.
– Будете в наших палестинах – милости просим, – склонил голову в полупоклоне Николай Иванович и галантно поцеловал Ирке руку.
– Ты мне звони! – хлюпнула носом мелкая. – С тобой было классно!
А потом, когда все расселись в салоне машины, такси мигнуло огоньками и попылило к выезду из деревни…

…Ирка проснулась.
Проснулась и сначала не поняла, где находится. Ни привычного шума машин за окном, ни тихого бормотания вечно включённого радиоприёмника. Тишина. Она открыла глаза и полусонным взглядом окинула низкий, свежепобелённый потолок. И секунду спустя пришло узнавание: это же дом!
Её дом! И тёплая волна блаженства пробежала по всему телу…
Сколько Ирка уже тут не была? Ну, да: шесть лет. С ума сойти! Шесть лет – почти четверть жизни! Как уехала в город после окончания школы, так словно отрезала. Только за тёплыми вещами заскочила после того, как получила койку в институтском общежитии, и всё. Даже летом не приезжала: то стройотряд у неё, то на юг с девчонками, то подработка. А что: город – он такой, он постоянно денег требует. А тут подвернулась отличная подработка по специальности. И поработала то всего пару месяцев, а денег хватило аж до Нового года. Но, если честно, все эти подработки и стройотряды были не главным. Главным было то, что не тянуло Ирку в родную деревню. Она из неё, словно из клетки, вырвалась. И изгоняла её из себя, старалась забыть и... выдавить, как этого… раба: по капле. По родителям, конечно, скучала, особенно в первое время, а по остальным… Остальных то, как выяснилось, и не было. Одноклассники все были поселковые, а деревенских подруг у Ирки отродясь не имелось: кто-то был намного старше, а кто-то – совсем малышня. Другое дело – родители… Но с родителями было проще:  мать сама раз в месяц или два наведывалась в город, привозила что-нибудь домашнее: огурчики маринованные, помидорки, грибочки, а то и просто – картошки с огорода… Да и отец, уезжая в очередную командировку или возвращаясь из рейса, норовил заглянуть к ней посидеть, поговорить, попить чая и, чего греха таить, подкинуть немного денег, накалымленных за поездку. Так оно и было все шесть лет учёбы: мать продукты подкидывала, а отец – деньги. А больше никого из времён деревенской юности, с кем бы Ирке хотелось общаться, не было. Только вот мелкую Ирка иногда вспоминала. И Андрея…
Хотя, что их было вспоминать? Дачники. Так, эпизод в её недолгой деревенской жизни. Вспыхнули звёздочкой на пару месяцев и пропали. Ирка тогда, когда приезжала за вещами, хотела посмотреть, заселились ли они опять на лето к бабе Свете, но почему-то не стала проверять, а, наоборот, по-быстрому собрала вещи и уехала. Так, чтобы из соседнего двора никто не заметил, что она приезжала. И потом у отца с матерью ничего про соседей не спрашивала…

Ирка сладко потянулась и, напружинив тело, вытянулась во весь рост на своей девичей кроватке. И вдруг поняла, что та ей уже мала. Как мала, в своё время, стала родная деревня и весь мир, который она вмещала. Было бы удивительно, если бы всё осталось по-прежнему, но сейчас это ощутилось особенно явственно. Ирка ещё в первый студенческий год вдруг вытянулась сантиметров на пять, а тело её налилось и стало вполне взрослым. Особенно явственно это было видно, когда Ирка по утрам разглядывала свою фигуру в зеркале. А толпы молодых людей, оказывающих ей знаки внимания, лишь подтверждали тот факт, что из симпатичной семнадцатилетней девчонки она превратилась в молодую красивую женщину. Но, вот, поклонников было много, а того, единственного, с кем бы хотелось связать свою жизнь, не нашлось…

Шесть лет, шесть лет… Нет, скорее, не шесть, а семь. Потому что тот год, который пролетел после памятного лета, тоже надо считать. И, хотя в нём не было ничего такого, что бы имело смысл вспоминать, он всё же был. Ирка училась, помогала матери по дому, сдавала экзамены, а потом, получив школьный аттестат, сразу уехала. Хотя… Одно событие всё же было: где-то после Нового года позвонила мелкая и сообщила, что родители развелись. Ну, в смысле, Андрей и её мама.
– Понимаешь, – сказала тогда мелкая, – они почти полгода ругались из-за всякой ерунды, а потом Андрей не выдержал… Но мне он по-прежнему звонит, – добавила она неожиданно, – даже приезжает иногда. Ты же помнишь, какой он хороший?
Ещё бы Ирка не помнила! Она его так помнила, что первые полгода после того лета  просыпалась ночами, увидев его во сне. А видела она его во сне почти каждую ночь. А потом всё как-то постепенно улеглось, подзабылось, и Ирке стали сниться совсем другие сны, в которых Андрею места уже не находилось… Ну, или почти не находилось…

Ирка решительно поднялась с кровати и посмотрела в окно. Маленькая яблоня, которую они с отцом когда-то посадили рядом с домом, разрослась, поднявшись выше крыши, и уже дразнила Ирку спелыми яблоками, усеявшими склонённую к стеклу ветку. А дома, конечно, как всегда – никого. Отец в рейсе, мать, расцеловав дочку ночью, утром, не став её будить, убежала на работу. Тишина. Такая давно забытая, но такая с детства памятная августовская тишина…
Ирка распахнула окно и потянулась к ветке…
– Катенька, – послышался из-за забора удивительно знакомый голос, – принеси мне, пожалуйста, плед. Что-то прохладно с утра…
– Сейчас, бабушка, – ответил ей молодой, тоже смутно знакомый голос. – Сейчас принесу. Может, чаю горячего?
– Нет, – ответил ей первый голос, – чаю мы попьём попозже. Чувствую, у нас сегодня будут гости…
Ирка ахнула и, натянув футболку и джинсы, рванула со двора…

– Ну, здравствуй, Ирочка! – Нина Ивановна с улыбкой распахнула ей навстречу объятия. – Господи, какая же ты стала взрослая!
Ирка с готовностью шагнула навстречу. Она совершенно искренне обнимала старую женщину, в то же время, удивляясь тому, как она выглядит.  Казалось, время никак не отразилось на облике Нины Ивановны. Всё такая же маленькая, худенькая и подвижная, как и семь лет назад. И взгляд такой же ясный, такой же понимающий. Только вот грусти о взгляде прибавилось…
– Какая же ты стала взрослая! – повторила Нина Ивановна. – И красивая! А я ночью услышала, как ваша калитка стукнула, и сразу же  почувствовала, что это ты приехала… Сколько же мы не виделись?
– Семь лет, – быстро ответила Ирка и добавила: – И четырнадцать дней.
– Ну, да, – согласно кивнула Нина Ивановна. – Семь лет и четырнадцать дней. Четырнадцать дней – это очень важно. Подай ка мне сигареты. Вон, пачка на столике…
– А Катька?.. – начала было Ирка, но Нина Ивановна её перебила.
– Катька уже взрослая. И прекрасно знает, что я курю. Так что, скрывать от неё этот факт уже не надо… А ты? Как ты? Где ты?
Ирка пожала плечами.
– Да, в общем-то, всё нормально. Окончила институт, получила диплом. Сейчас бездельничаю и решаю, что буду делать дальше. Пока не определилась.
– А на личном фронте?
– А на личном фронте, как и на Западном, всё без перемен.
– Неужто так никого и не встретила?
– Выходит, не встретила. – Ирка вдохнула и, чтобы сменить тему разговора, спросила: – Ну, а вы-то как? Как Николай Михайлович, Ольга…
– Николай Михайлович скончался три год назад… Только не надо соболезнований, – она сделала останавливающий жест рукой, видя, что Ирка собирается что-то сказать. – Я уже привыкла к тому, что его нет рядом. Ольга… Ольга опять выскочила замуж… Ты ведь в курсе, что они с Андреем развелись? Я знаю, Катюша тебе звонила тогда. Вот, теперь мы с Катенькой живём  вдвоём, а Ольга залетает к нам раз в пару месяцев… Или реже… Но у нас всё хорошо.
– А… – начала, было, Ирка, но Нина Ивановна вновь её перебила.
– Андрей? У Андрея всё хорошо. Он нас не забывает, навещает Катюшу чаще, чем родная мать. Андрей ведь, в принципе, очень порядочный человек. С семейной жизнью у него не сложилось, а в остальном, по-моему, всё замечательно. А Катюшу Андрей по-прежнему балует время от времени, как в детстве. Возит её по разным мероприятиям, покупает ей обновки. Ведь и эту дачу нам каждый год снимает он, хотя и не должен, вроде бы. Знаешь, он сейчас стал неплохо зарабатывать. Та поездка за границу – помнишь, когда он с Ольгой сорвался отсюда? – неожиданно оказалась для Андрюши счастливой, его стали приглашать в разные проекты. И, хотя ему по-прежнему достаются роли второго плана, он востребован постоянно. Вот ведь как бывает…
– А Катька? – спросила Ирка, но тут из дома вышла высокая красивая девушка с чайным подносом в руках. Она посмотрела на Ирку и вдруг, почти бросив поднос на перила террасы, бросилась к ней.
– Ирка! – закричала она. – Ирка! Я знала, что ты когда-нибудь приедешь! Ирка! Я так по тебе скучала! – И бросилась Ирке на шею.
– Мел… – ахнула Ирка, но тут же, прервав себя, поправилась: – Катька! Неужели это ты? Мелкая! – Чуть отстранилась от неё, оглядела с ног до головы и улыбнулась: – Нет, не мелкая. Я бы никогда тебя не узнала!
И, действительно, в нынешней девятнадцатилетней красавице трудно было узнать тогдашнего двенадцатилетнего щуплого подростка. Высокая, с длинными красивыми ногами (мамино наследство!), точёной фигурой и ослепительно красивым лицом, на фоне старого деревенского дома Катька смотрелась некой барышней с картины девятнадцатого века. Как говорится, классика и утончённость.
– А я тебя сразу узнала! – восторженно, почти захлёбываясь, тараторила Катька. – Ты совсем не изменилась…  Хотя, нет, изменилась. Ты стала ещё красивее и… мудрее, что ли… А, да ладно! Ирка! Я так рада! – И вновь заключила Ирку в объятия.
– Ну, ладно, мелкая, задушишь, – сказала Ирка, аккуратно выскальзывая из кольца Катькиных рук. – Дай ка я на тебя ещё посмотрю…
– А поворотись-ка, ты, сынку! Экой ты смешной стал!.. – передразнила её Катька. – Чего на меня смотреть? Как говорит бабушка, «цветочек аленький, да ум маленький»…
– Ну, что ты на меня напраслину возводишь? – притворно возмутилась Нина Ивановна. – Это я раньше так говорила, а теперь ты и повзрослела, и поумнела…
– Вот! – взвизгнула Катька. – Ирка, ты свидетель: бабушка сказала, что я уже умная!
– Не умная, а поумнела, – улыбнулась Нина Ивановна. – Это, как говорили в Одессе, две большие разницы… Давайте ка чай пить…
– Я сейчас, – засуетилась Катька, – я сейчас всё принесу. Только… самовар раздуть некому. Мы сейчас с бабушкой больше чайником пользуемся. А самоваром – только, когда Андрей приезжает…

– Кто там поминает моё имя всуе? – раздался от калитки громкий мужской голос. – Ведь так и знал, что вы без меня…
Андрей вышел из-за кустов и, увидев Ирку, резко остановился.
– Андрей! – закричала Катька. – Как здорово, что ты приехал!
Но Андрей, проигнорировав Катькин вопль,  продолжал молча стоять на дорожке и смотреть на Ирку.
– Вот, – невпопад сказала вдруг Ирка и растерянно улыбнулась.
– Ирка?.. – неуверенно спросил Андрей. – Ирка? Ирка! – Он бросился к ней, но, подбежав почти вплотную, вновь нерешительно остановился. – Ирка, это надо же! Каким ветром?..
– Попутным, – дрожащим голосом ответила Ирка. – Если ты не забыл, я, вообще-то, тут живу. Жила… Живу… – Ирка совсем запуталась с ответом. – Ночью приехала…
– Ну, да, – кивнул Андрей. – То-то меня сегодня в неурочный день потянуло на дачу…
– Андрей у нас по понедельникам приезжает, если не на съёмках, – вклинилась в разговор Катька. – У него по понедельникам в театре выходной.
– Театр летом не работает, – заметила Нина Ивановна, – но Андрей действительно приезжает к нам по понедельникам. Хотя… какое это сейчас имеет значение? Раз приехал, будем ставить самовар.
И все засуетились, забегали, как будто собрались тут исключительно за тем, чтобы, как в былые времена, попить чайку…

– Ну, рассказывай, – сказал Андрей, когда чаепитие было закончено, а Катька начала убирать со стола. А они с Иркой присели в теньке на террасе.
– Что рассказывать? – спросила Ирка.
– Всё! – отрезал Андрей.
– Ну, всё я уже за чаем рассказала, – усмехнулась Ирка.
– А теперь рассказывай остальное!
Ирка внимательно посмотрела на Андрея, и вдруг её глаза наполнились предательской влагой.
– Да нечего рассказывать! – хлюпнула она носом. – Не было ничего остального!
Андрей опустил голову.
– Из-за меня?..
– Не обольщайся! – Ирка вызывающе посмотрела на него. – Да я тебя забыла через день, после того, как ты уехал… Хотя, вру. Не через день… Но через месяц – точно забыла. Или – через два. Или… Да, ладно! Не забывала я тебя! Разве можно забыть первую любовь? Но, знаешь, помнила так, где-то на втором плане. А потом и это прошло. И началась новая жизнь с её проблемами и радостями. А ты… Ты, конечно, вспоминался, но как какой-то эпизод из далёкого детства. Знаешь, как мороженое, купленное когда-то тебе папой в жаркий летний день…
– Ну, ладно, – с какой-то лёгкой обидой в голосе (или Ирке показалось?) кивнул Андрей. – Хорошо хоть, как мороженое вспоминался, а не как кислая капуста…
– А чего ты хотел? – с вызовом в голосе произнесла Ирка. – Явился тогда такой… Аполлон из Эрмитажа, растревожил девичье сердце и смылся…
– Я не смылся, – виновато сказал Андрей. – Я просто тогда не сумел вернуться через три недели, как обещал. Я тогда понравился режиссёру, и меня сразу же пригласили в другую картину. А потом ещё в одну. И я появился только тогда, когда все мои уже с дачи уехали …
– А потом? – с обидой в голосе произнесла Ирка. – Потом ты не мог заехать просто так?  Не к своим на дачу, а…
– Не мог, – глядя й в глаза, – ответил Андрей. – Вот сейчас ты уже взрослая, и тебе легче меня понять. Представь, как бы это выглядело: взрослый женатый мужик ни с того ни с сего приезжает  деревню к семнадцатилетней девчонке…
– Ладно, – прервала его Ирка. – Я понимаю, что сейчас глупость сморозила. Но, скажи честно: у тебя совсем не было желания увидеть меня?
– Почему – не было? Очень даже было. Но… я, как это ни парадоксально звучит, сумел тогда наступить на горло собственным желаниям. Даже сам тогда удивился, но сумел. И очень, знаешь, потом гордился этим. Потому что, тебе тогда было всего семнадцать. Потому что сам не был тогда ни в чём до конца уверен. Потому, что… был дураком! А потом… потом мы с Ольгой начали ругаться, а потом и вообще разбежались…
– И почему ты тогда не приехал, когда вы разбежались?
– Вот поэтому и не приехал. Чтобы глупостей не наделать. Хотел до конца разобраться: это действительно чувство или… издержки среднего возраста. А потом неожиданно получил приглашение на роль в сериале и уехал на Урал. Почти на полгода.
– А потом?
– А потом на съёмках я встретил одну девушку. Машу. Мне тогда показалось, что это то самое. Но… опять попал пальцем в небо…
– И всё? – сглотнув какой-то комок в горле, спросила Ирка.
– И всё! – твёрдо ответил Андрей. – Ты пойми, мне уже за сорок. Я, без сомнения, до сих пор люблю тебя, но не как женщину, а как… как твоё мороженое из детства. Очень сладкие воспоминания, но… только воспоминания!
– Ладно, – сказала Ирка, – замётано! Я уже, как ты сам заметил, взрослая девочка, и всё понимаю. Но всё равно – обидно… Ладно, – повторила она, – бог с ним, пойдём к Катьке. А то она сейчас умрёт от ревности и любопытства…
Андрей улыбнулся.
– Не умрёт. И, вообще, ей полезно немного помучиться. А то, понимаешь, присвоила меня, как какую-то личную вещь, – Андрей с нежностью улыбнулся, – и не хочет понимать, что она уже не тот двенадцатилетний ребёнок, которого я сажал к себе на коленки, а взрослая девушка, и стиль наших с ней отношений пора бы и поменять. Нет, я по-прежнему её очень люблю – всё-таки семь лет растил, люблю, как все отцы любят своих выросших дочерей. И, как все отцы, ревную её ко всем мужикам. А она категорически не хочет взрослеть, она в наших отношениях всё ещё пребывает в том счастливом детстве…
– Ну, завернул! – усмехнулась Ирка. – Ладно, кончай занудствовать, пойдём к народу…

Катька мгновенно утащила Андрея в дом посекретничать, и Ирка вновь осталась вдвоём с Ниной Ивановной.
– Ну, что? – улыбнувшись, спросила Нина Ивановна.
– Что – что? – Ирка сделала вид, что не понимает заданного вопроса.
– Выяснили отношения?
Ирка пожала плечами:
– Так нечего было выяснять. Нечего, потому что никаких отношений нет. И не было. Была детская влюблённость, был разумный взрослый мужчина, который тактично не дал этой влюблённости перерасти во что-то неправильное. Вот, собственно, и всё…
– Не скажи, – покачала головой Нина Ивановна. – Мне тоже тогда казалось, что Андрей относится к тебе, как к большому ребёнку. Но потом, после того, как они с Ольгой развелись, я поняла, что его чувства к тебе были не настолько отеческие. Вернее, не только отеческие. Чем-то ты его тогда зацепила! Хотя, и это делает тебе честь, ты ничем не спровоцировала нежелательное развитие событий…
Ирка удивлённо вскинула брови:
– А что? Могла спровоцировать?
– Ещё как могла! Ты знаешь, я считаю, что внезапный отъезд Андрея на съёмки был, как бы тебе сказать, ниспослан свыше. Они уже тогда с Ольгой несколько охладели друг к другу, а тут ты – молодая, красивая, влюблённая… Ой, не хочу даже предполагать, что могло бы случиться…
– Да ничего не могло… – Ирка грустно вздохнула. – Я бы тогда, наверное, как страус, зарыла бы голову в песок или сбежала куда-нибудь…
– Как знать, как знать, – задумчиво произнесла Нина Ивановна.

– Сумасшедшая! – с напускным возмущением произнёс Андрей, выходя из дома. – Ты представляешь, – он посмотрел на Ирку, – эта малявка совершенно серьёзно заявила, что я теперь должен, просто обязан на тебе жениться! Что, мол, раз мы сейчас с тобой встретились, то это – судьба.
Ирка хмыкнула:
– Бабушка явно поторопилась, сказав, что Катька поумнела. По-моему, ты прав: она всё ещё пребывает в беззаботном детстве.
Андрей посмотрел на Ирку:
– То есть, я могу на тебе не жениться? Спасибо, успокоила…
– Андрей, – серьёзно сказала Ирка, – не надо шутить такими вещами. Ведь ты прекрасно понимаешь, что на любом пепелище могут тлеть внешне незаметные угольки. И, стоит подуть лёгкому ветерку, как пламя вновь может заняться…
– Угольки, говоришь… – задумчиво протянул Андрей и внимательно посмотрел на Ирку. – Так, может, Катька права? Рискнём?
– Нет, Андрей, не права Катька. Тот поезд давно ушёл, а новый следует в неизвестном направлении. И, знаешь, может, это звучит несколько цинично, но я не готова рисковать. Мне хочется, чтобы раз и навсегда. Я понимаю, что никто не может дать гарантию, но… я выросла. И я уже рассуждаю не как семнадцатилетняя девчонка, а как взрослая женщина. Ну, почти взрослая. У меня ещё всё может быть, а у тебя – у тебя это просто очередная попытка. У нас разные точки отсчёта. А то, что не случилось семь лет назад… хорошо, что не случилось.
– Слушай, – покачал головой Андрей, – ты сейчас рассуждаешь, как зрелая женщина. Я даже невольно чувствую себя юнцом, которого жёстко учат жизни…
– Это всё город, Андрюша, – Ирка впервые назвала его так – Андрюшей. – Ты ведь сам знаешь, что город очень быстро заставляет повзрослеть. Но, к счастью, не настолько, чтобы полностью истребить в душе наивные девичьи мечты о настоящей и всепоглощающей любви. Мне бы хотелось встретить именно такую любовь. А то, что я испытывала к тебе семь лет назад, пусть оно остаётся… нашим мороженым из детства.
– Как знаешь, – вздохнул Андрей. – Наверное, ты права… Смешно, но за эти годы я сумел усвоить истину, что женщина очень часто оказывается права. Наверное, я тоже повзрослел…
Ирка посмотрела на Андрея долгом внимательным взглядом и, неожиданно для самой себя, обняла его и поцеловала. В щёку.
– Спасибо тебе, – сказала она. – Спасибо за то, что понял, что не стал переубеждать, внушать несбыточные надежды... Правы были древние, говоря, что нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Ты знаешь, я, наверное, уеду через пару дней. Вот, дождусь отца из рейса, проведу вечерок со своими и уеду. Так что мы, скорее всего, больше не увидимся. Но тебя я буду вспоминать ещё очень долго…
– Я тоже тебя не забуду, – чуть помолчав, отозвался Андрей. И тоже поцеловал Ирку в щёку. – Но я, с твоего разрешения, буду ждать. Ну, какое-то время. Вдруг ты передумаешь…
– Это вряд ли, – Ирка решительно встала. – Но ты жди. Это ведь замечательно, когда кто-то где-то тебя ждёт. Только…  Ладно! Пойдём ещё немного посидим все вместе. И, кто знает, может, у Нины Ивановны ещё сохранилась её замечательная наливочка…

И они пошли к качелям, на которых Катька и Нина Ивановна решали очередные местные проблемы мирового масштаба…