Это, любимая Бэйли, Брюсов

     Радикализация общественно - политической жизни, зародившейся все же на просторах Российской империи параллельно бурно становящемуся на четыре конечности, присущие ящерам, капитализму, сыграла злую шутку с вышедшими из Петровской реторты разночинцами, может, и благомыслящими или добродушно по - толстовски настроенными ко всему видимому миру материализма, но лишенными по циничной задумке создателя и яиц, и подбородка, и даже воли к сопротивлению, что очень вовремя просекли загнанные скудоумным режимом в жесткие рамки черты оседлости евреи, доставшиеся России алчностью немецкой принцессы Софии - Федерики, образовав тесно спаянные террористические ячейки, насквозь криминализированные и двуличные, ибо без содействия псовых служб режима какое - либо существование преступных организаций в принципе невозможно, точнее, бандитские шоблы оказываются тривиальными шайками разбойников, известных человечеству со времен Варравы, тоже сумевшего мастерски воспользоваться мутной ситуацией в перманентно бунтующей Иудее. Конечно, можно спорить о злом умысле или недомыслии Гувера, в упор не видевшего шупалец спрута сицилийско - еврейского синдиката Счастливчика Лучиано, можно и нужно читать исследования Фельштинского, раскрывающего секрет полишинельного лошадиного пальто Юза Алешковского, с присущей ему прямотой и охальностью прямо заявившего, что советскую власть создали спи...шие у Башмачкина шинель сограждане, возможно и перечитать французских мастеров слова, думаю, создавших самый лучший в истории почти научный труд  " Преступный синдикат ", но не желая удешевиться несмияновщиной, то и дело пользующейся смешными глонациками Вуйкеса ( так еще лошадиный граф Невзоров делал, тролля клерикалов, один отец пегидий чего стоил, ржач ), или опуститься до жлобизма Витухновской, или козырять аглицкой мовой Керви, но, в то же время, и презирая искренне пургу Паука Троицкого, как и потупчиковский дебилизм простоты хуже воровства, переведу - ка я стрелки на один из моих любимейших жанров. Нуар.
    - Реновация, - мудро высказался в процессе народного краковяка седастых посмешанцев потомственный свиновед столицы, влезая с ногами на освободившуюся по смерти Лужкова икеевскую табуретку, что стояла посреди Красной площади, святой всякому русскому, прямо под закономерной петлей, уже проектируемой деятелями нового Нюрнбергского трибунала, собирающимися постепенно в славном граде князя Кия, - это, атаманы - молодцы, вам не Ренуар какой, это, понимаешь, вещь. Типа как приватизация или деколонизация, звучит, внушая, но никому не ясна, как и было задумано.
    - Сам - то понимаешь ли ? - вкрадчиво поинтересовался граф Орлов, зачесывая волосы назад. Восседая на кауром жеребце во главе потешных войск, он густо расчесывал отросшие за время подавления холерного бунта бакенбарды, выигранные на Нижегородской ярмарке у какого - то проезжего гусара. Изюмец, загуляв с веселыми девицами, проигрался дублетом вдрызг, поставив в самом конце собственные бакенбарды.
   - На лба ? - деловито уточнил граф Орлов, меча Аделаиду и косясь на пышные титьки Дженнифер Тилли, забурившейся, как во чужом пиру похмелье, не в привычный ее американскому образу жизни Техасский пул, а натурально каторжный штосс - Или на даму пик ?
    - На тройку, - бросился в омут игры изюмец, кинув на зеленое сукно бакенбарды.
    - За штуку пойдет, - оценил ставку граф Орлов, потрогав мизинцем краешек бакенбард. - Я их, - пояснил он недоумевающему репортеру Гиляровскому, весьма ценившему такое вот времяпрепровождение за недосугом, - в коробочку от германского аспирина помещу, коробочку в карман, а когда буду грузить Собянина или голландских кур, то вытащу и расчещу.
    - Тебе, - басил сумрачный с похмелья здоровяк Гиляровский, тасуя неспешно колоду, - Аделаида выиграть поспособствует, Федька. Слабо моей скатать ?
    Орлов хотел было возразить, что не Федор он и не Григорий, а Алешка, вот и шрам на щеке имеется, но натолкнувшись на пронизывающий до нутра взгляд репортера, не стал протестовать, молча кивнув взъерошенной головой. Гиляровский раскинул и вышло так, что бакенбарды изюмца перешли к неустановленному графу.
    - Почему неустановленному ? - недоумевал Лев Кассиль, привязавшись к Гиляровскому в его загуле. - Ведь есть же биография, Владимлексеич, известно же, что не она делает человека.
    - Мозги не е...и, - рычал Гиляровский, нарезаясь пенной романеи.
    Кассиль прислушался. Где - то шумел плицами паровоз Стеффенсона, подгулявшие купцы визжали на разные голоса гимн   " Союза Михаила Архангела ", шлялись по тайге неумытики, а за Рогожской ревела фабричная сирена, созывая на митинг всех неравнодушных. Радиоточка молчала. А телевизор еще не изобрели.
    - Х...ня какая - то, - потряс головой Кассиль, нащупывая в глубине кармана фольгушку с завернутым в нее добрым гашем, - с кваса вечно творится, то звуковые галлюцинации, то в зенках двоится, то ли дело пыхнуть.
    - Ты как Лимонов, - полировал романею  " Жигулевским " Гиляровский, ломая астраханскую воблу по хребту жестокими пальцами, - тот все гнал за превалирование по климату дури, а не синьки, мечтал старичок завоевать чурок бешеных, а почему ?
    Кассиль пожал плечами, занимаясь просушкой.
    - А потому, - назидательно произнес Гиляровский, нарезая хлеб, - что пообтерхался в Европах, языки выучил, но за своего не прокатил, выявил на шкуре своей всю фуфловость изначально стыренной на Западе нашей культуры, и зародившейся Петром, не считать же попыток Годунова да Лжедимитрия.
    - Неконкурентны во всем хотя бы из - за климата, - закурил Кассиль, блаженно прикрывая глаза набрякшими веками, - Капица еще гнал за эту тему.
    Гиляровский, набив рот воблой и хлебом, что - то мычал, Кассиль блаженствовал, а Россия, так и не сумев понять театра кошмарной марионетки Удо Кира, бегала и бегала за собственным хвостом по арене цирка, от коего давно отказался коала, найдя совсем иной уровень игр разума в иноязычных сетях  " Твиттер " и  " Инстаграм ".