Обращение к маме

или размышления благодарного поТОМка
(эссе)

„Речку мы не выбираем, как не выбираем родителей. Она дарована нам судьбой раз и навсегда. И любим мы ее совершенно безотчетно, естественно и необходимо. Любим - как дышим. Любим, потому что живем," - такими словами начинается книга Геннадия Юрова „Труженица Томь".
Со времен первобытной общины в человеке заложено понимание, что вода — одна из основ жизни: источник для утоления жажды и для пропитания, для самоочищения и укрытия от опасностей. Поэтому каждое племя стремилось поселиться как можно ближе к морскому побережью, берегу реки или хотя бы близ небольшого озера или родничка.
Город, стоящий на Томи, — таким вошел Томск в историю нашей страны и сознание собственных жителей. Все другие реки в стране и в мире для нас, томичей, соотносятся с ней — маленькой, теперь уже обмелевшей и почерневшей Томью.
Но изначально она была не такой. Еще в прошлом веке жители Сибирских Афин любовались загадочной полноводной Томью, через прозрачное дно которой можно было рассмотреть радужные камешки гальки.
А по весне нынешний центр города оглашался ребячьими криками: „Прибывает! Прибывает!", и на переулок Батенькова волнами гордо восходила Томь, царственно поднимаясь до верхних этажей, а иногда касаясь и крыш. Видавшие виды томичи уже давно укрылись на чердаках, прихватив с собой все имущество. Самые опасливые даже предусмотрительно затащили на чердачную площадку недоумевающих коров. По улицам, обгоняя друг друга, безо всяких правил дорожного движения кочевали лодки, увозя с собою деловых горожан, опаздывающих на работу.
Современному жителю Сибирских Афин такая картинка покажется сюрреализмом. Ведь нам уже сложно представить, что какие-то полвека назад в наш город приходили пароходы не только с Оби, но и сверху — из Новосибирска и Алтая.
Это была сладкая пора девичества нашей Томи, не знавшей ни дамб, ни жажды Кузбасса, ни разрушительного вреда от сожительства с промышленным городом. Тогда из реки пил весь Заисток, а в ее хрустальных водах не переводились стерлядь и осетр, хотя рыбалкой промышлял каждый второй житель города.
Но, так уж сложилось, что Томь — река с трудной и богатой биографией, река с большими заслугами и с важными проблемами. Мало рек в стране, которые могли бы сравниться с ней своим значением для народного хозяйства, своей добровольной самоотдачей и самопожертвованием во имя жизни людского рода.
Поэты и писатели часто сравнивают течение реки с течением человеческой жизни: бурная юность, уверенная зрелость, мудрая старость. Река, которая не напоила город, — не переступила порога зрелости, она осталась подростком или даже младенцем.
„Когда мне с восторгом рассказывают о ДИКОЙ речке с непуганой рыбой и необитаемыми берегами, я думаю о замкнутом человеке, существующем, в кругу личных интересов, о человеке, который пронес нерастраченным запас душевных сил, никого не сделал счастливым", — так размышляет о любимой речке, отдавшей себя людям без остатка, Геннадий Юров.
Христианская истина, простота и сложность которой доступна только душе сознательного человека. Наша Томь покорно следовала этой библейской заповеди, не прося ничего взамен. Ее многострадальная гладь терпеливо поглощала и поглощает грязный поток людской неблагодарности, материальный и словесный. Ее поверхность только изредка покрывается рябью незаслуженной обиды. Но, как мудрая любящая мать, она знает, что ее непослушные дети когда-нибудь с раскаянием склонятся к ее берегам, понимая, что без нее для каждого из них и для Томска в целом не было бы жизни...
Лесной спуск к Томи от площади Южной. Каждое лето, а иногда и по весне ребятня спешит сюда, чтобы первее всех в этом году прикоснуться к еще не до конца прогревшейся речке. Томь с любовью встречает своих младенцев и щекочет их за подставленные пятки. А мальчишки и девчонки, отдергивая пятки, голосят: „Холодная! Холодная!"
Лагерный сад... Сюда круглый год приходит повзрослевший молодняк. Здесь каждый день собираются свадебные процессии для того, чтобы с новыми надеждами взглянуть на свое будущее с высокого холма. Они инстинктивно следят за извилистым руслом Томи, планируя нить своей собственной жизни, а река молчаливо благословляет их...
Через несколько лет эта же молодая семья уже с детьми в жаркий летний зной отправится на Семейкин остров. С полвека назад на Томи их было три, а теперь жителям известен только один. Вроде бы, люди едут туда просто отдохнуть, но, на самом деле, им неосознанно хочется покинуть пыльные от цивилизации улочки города и насладиться прохладой свободной реки, хотя бы на несколько часов вернуться к природе и слиться с нею. Томь ласково обнимет их волнами, поймет и простит.
А спустя десятилетия, уже старичками, этаже супружеская пара присядет на лавочку на набережной и, глядя на отдыхающую вокруг молодежь, будет вспоминать свою молодость, успехи и ошибки, достижения и неудачи. И Томь опять поймет и пошлет им с прохладным ветерком свою материнскую нежность.
„Оросив чудесную страну нашего детства, она сформировала в нас понятия красоты и чистоты, она подарила нам ясное солнце, яркую зелень берегов, голубизну небес в своем текучем зеркале", — снова обращаюсь я к мыслям Геннадия Юрова...
Эти мысли приходили в голову и первым жителям Сибирского края. Они тогда еще не издавали исторические книги. Поэтому свои впечатления они сохраняли в названиях того, что видели.
Кеты, предки остяков, поселившиеся в далекой древности в Кузнецкой котловине, по одной из версий, и дали имя реке. В основе его лежит чувство удивления, восхищения и гордости: „То-о-ом", что означает „Большая река".
Согласно другой версии, Томь со своими многочисленными прежде притоками, была очень похожа на рог, и древние люди так и назвали ее „Олений рог" — „Тоом".
Спустя годы, поэтическое сознание народов Сибири придумало легенду о красавице Томе, дочери князя Тонна, которая дружила с пастухом Ушаем. Хотя, может быть, в прошлом существовали реальные исторические личности. Старожилы даже показывают три больших камня, лежащие вдоль русла Ушайки, которые, якобы, метал в своих противников Ушай, убегая от стражников.
В 70-е годы прошлого века крупный ученый, заведующий кафедрой ихтиологии и гидробиологии ТГУ, профессор Бодо Германович Иоганзен написал, что имя нашей реки происходит от кетского, означает „темный". Прозрачная Томь, горная по своему характеру с каменистым галечным дном была намного темнее равнинной Оби, текущей по песчаному руслу.
И только Томь таинственно молчит, скрывая в волнах тайны не только своего названия, но жизни целого города. Города, 400 лет назад родившегося на одном из ее берегов и получившего славное имя своей мамы — Томск.

;