Мелочь

                «…- Идея изложить данную историю на
                бумаге целиком и полностью принадлежит
                Дубовенко Владимиру Александровичу.
                - Идея целиком принадлежит, или изложить целиком?
                - Ай, не придирайтесь к мелочам…»
                (из случайного интервью газете «Мелочный мир»)


                Мелочь

                «Это вам не мелочь по карманам тырить…»
                (О.Бендер)

                «В нашем деле нет места мелочам!»
                (А, это не об этом…)

                «Мелочью крупности прирастают!»
                (Автор и последствия высказывания неизвестны)


     Мелочь… М-да. Периодически ее не хватает и каждый из нас слышал крылатую фразу от продавцов: «Мелочь посмотрите, пожалуйста». Или более прозаическое: «Братан, выручи… Ну, хоть мелочи чуток…». Или вот бабулька-попрошайка, годами рассказывающая «Вот вчера упала, головой ударилась… Дай копеешку!».
И ты шаришь по карманам, достаешь пару монет и неловко пожимаешь плечами.
     А иногда мелочь скапливается и начинает обращать на себя внимание. Щепотка, звякающая при каждом шаге, когда ты идешь по улице как с маракасами после карнавала, или полная жменя, оттягивающая карман и уродующая походку. Или больше - дома какая-нибудь вазочка, коробка, банка, плошка, куда опустошаются карманы от медно-никелевой тяжести, и при взгляде на которую возникают шальные мысли о нумизматике.
     Этот рассказ о том, что мелочи может быть очень много. ОЧЕНЬ! И вопрос надо как-то решать…
     Один-два раза в месяц в Симферополь приходил «денежный вагон» Национального банка, прицепленный к обычному пассажирскому составу. Разгружался он в уютном тупичке, где инкассация частенько делила территорию с полицейскими, перегружающими заключенных из угрюмого густо-зарешеченного спецвагона в не менее специальные автомобили или в обратном порядке.
     Сегодня преступников не доставили. По всей видимости, дают макароны с мясом… Полиция занимается своими делами, а полицейские овчарки, которые где-то в глубине своей служебно-собачей души любят моих инкассаторов за наличие формы и оружия, дрыхнут в уютных полицейских конурах…
     Колонна из двух бронированных инкассаторских грузовиков и пяти броневиков поменьше, въехала на территорию железнодорожного вокзала и мы с Романом - нашим «безопасником» традиционно отправились на перрон. Процедура «представления» протекает по стандартному сценарию – я пожимаю руку старшему бригады киевской инкассации, а Роман – начальнику подразделения охраны. При этом, зная друг друга по именам и в лицо, мы обмениваемся необходимыми документами и свежими новостями. Документы были стандартными, а вот новости…
     А-а-а, я ж не сказал! Это было 13 марта 2014 года. Через три дня будет референдум, а еще через два Крым станет частью России. Воздух пронизан историей. На вокзале, как и везде много нарядных, живописных казаков в бородах, с лампасами, газырями и нагайками… Уже сформированы подразделения самообороны. Уже Севастополь сказал, что будет стоять до конца!
     Возможно, поэтому киевляне не рискуют спускаться на перрон, поглядывают влево-вправо, немного морщась от неопределенности, и для порядка интересуются:
- Все нормально?
Мы с Ромкой улыбаемся и ободряюще фыркаем:
- Нормально! Бригада ждет. Ну, мы пошли к машинам, а то вон маневровый уже едет.
Мой мобильник выдает трель – звонит старший инкассатор нашей бригады:
- Алло, Борисыч, тут полиция подъехала, хотят с руководством пообщаться.
- Да, Марк, мы как раз идем. Все нормально?
Марк хмыкает:
- Так их двое всего…
- Сейчас будем. На тебе порядок.
Рома вопросительно смотрит на меня.
- Марк звонил, говорит, полиция пообщаться хочет.
- Надо – пообщаемся, - Ромка окутывается коконом серьезности, и мы идем общаться. Он держит руки в карманах кожаной куртки, под которой топорщится кобура со служебным «ПМ».
Сегодня пассажирский поезд стоит на четвертом пути и нам нужно немного пройти до перехода, а потом по перрону - к нашим. Идти недалеко – метров двести, но мы шагаем бодро, впрочем, как и все «вокзальное сообщество», спешащее либо «туда» либо «оттуда».
Марк, с висящим на плече автоматом, встречает нас у крайнего броневика:
- Вон они. «Чё делаете? Чё грузите? Цель прибытия?», - явно передразнивая собеседника, недовольно бубнит он.
- Ну и?
- Так а чего? Вот руководство придет – все расскажет. Ждут, блин.
Конечно, ждут. Что им остается? Семь броневиков, соответственно семь водителей, куча инкассаторов, все в бронежилетах и с пистолетами. У водителей еще и автоматы. Почти армия. Тут кого-то за грудки хватать или обзывать «желтым земляным червяком» – себе дороже.
Полиция действительно присутствует. «Жигули» с мигалкой на крыше и два капитана с сомнением на лицах. Один сидит в машине, второй стоит рядом, держась одной рукой за зеркало, как бы демонстрируя свое единство с машиной, мигалкой и вторым членом экипажа.
При нашем приближении капитан отпускает зеркало, чуть наклонившись, что-то говорит своему напарнику в открытое окно автомобиля, и делает пару шагов навстречу. Он невысок и выглядит уставшим. А с учетом ситуации, я почти кожей чувствую его состояние. Представляюсь. Протягиваю удостоверение, которое капитан аккуратно берет в руки и, с видимым облегчением, возвращает. Ромка свое удостоверение просто демонстрирует в развернутом виде. Капитан с пониманием кивает. Пытаясь сформулировать вопрос, он немного шевелит губами, после чего начинает:
- Тут такое дело… В Армянске машину инкассаторскую тормознули, а там слитки золотые. Какой-то банк вывезти пытался. Развернули, - доверительно сообщает он, исподлобья следя за нашей реакцией, - вот всех на усиление бросили… Потому что сейчас из Крыма много чего вывезти хотят…
Так вот оно что! А я-то думал… Куча инкассаторских автомобилей в уютном тупичке, скрытом от глаз людских, естественно привлекает внимание.
- Мы не вывозим. Мы принимаем груз. При-ни-ма-ем!
В глазах полицейского сквозь тучи сомнения пробивается лучик облегчения.
- Марк, машины открыть. Боковые и задние. Скажи Царю, пусть на Форде «лопату» опустит и ворота откроет. В темпе!
Возникает общее движение. Хлопают двери, щелкают замки, с утробным гулом опускается гидроборт огромного Ford Cargo, которым рулит грузный и спокойный Саша Солодовников по кличке «Царь». Парни ему и корону купили в «Детском мире» - вон посверкивает на «торпеде» перед водительским местом.
Капитан говорит что-то вроде «ну зачем Вы так…?», но я уже активно тяну его «под локоток» к автомобилям:
- Видишь, капитан, все пусто, - перемещаемся мы от одного броневика до другого, - мы сейчас только принимать будем. Сейчас маневровый вагоны притянет и начнем грузиться.
В машинах пусто и чисто. Загнанный капитан заметно успокаивается «хоть здесь все нормально…». Осмотрев последнюю, он оттаивает, начинает улыбаться и довольный, уходит докладываться напарнику и начальству. Наконец-то можно закурить, что я с удовольствием и делаю. Ромка просто стоит рядом:
- Я что-то такое слышал. Не скажу точно, что за банк, но пытались вывезти и золото и валюту. Да много чего.
- Да, блин. Ч-ч-ерт, покурить не дадут!
На участке дороги, ведущей в нашу сторону, появляется классическая черная «Волга». Она аккуратно тормозит не то чтобы поперек дороги, но грамотно перегораживая проезд. Понятно, что снесем, если что. Но то ж «если что». От «Волги» отделяются «люди в черном» - черные пальто, черные костюмы, белые рубашки, галстуки, уставные стрижки… Выражение лиц в стиле «Сколько веревочке ни виться…». Делаю усиленную затяжку, на ходу бросая Марку:
- Водителей или в машины посади или рядом расставь. И толпу нашу курящую разгони…
Поскольку причину интереса к нашему действу я уже понял, то встречаю серьезных спецов с несерьезным выражением лица, то есть с улыбкой говорю:
- Добрый день.
Традиционно представляюсь с неизменной демонстрацией удостоверения. Рома проделывает ту же процедуру. На этот раз удостоверения рассматривают дольше, но, слава богу, возвращают:
- Что здесь происходит? – интересуется старший, видимо «агент Джей».
Люди серьезные, вопрос четкий, принадлежность по службе сомнений не вызывает, поэтому ответ формулирую сообразно ситуации:
- Получаем наличные денежные средства. Это позволит подкрепить банки региона для выплаты пенсий и зарплат, что положительно скажется на социальном климате.
Во льду «людей в черном» появляются проталины.
- Давайте к машинам пройдем. Я покажу.
Марк успел навести относительный порядок. Теперь у каждой машины стоит по два-три человека. Я жестом прошу снова открыть машины. Обход не занимает много времени. Полицейский капитан сопровождает нас, вставляя мелкие фразы, дающие понять, что наряд на машине ППС он отработал не зря. А дневник, чтоб там «пятерку» поставили, он завтра принесет. Если нужно. Когда мы доходим до последней машины, я замечаю еще одну «Волгу». К нам спешит человек:
- А кто тут старший?
Я, как образцовый первоклассник, поднимаю руку.
- Тут из администрации хотят пообщаться…
В извиняющемся жесте прикладываю руку к груди:
- Господа…
Из этой «Волги» тоже появляются люди в черных пальто, но по ним сразу видно, что они «из администрации». Вид загнанный. Пока иду к ним, в голове крутится «я сегодня не первый и последний не я…». Сейчас здесь решат и метнутся дальше. Проблем и вопросов, которые нужно решить в сжатые сроки – масса. Время такое! Ух, какое время!
- Что тут происходит? Что вы вывозите? Кто разрешил!?
Ну, на это мне есть что ответить. Представляюсь. Повторяю речевку.
Мне казалось, что я шел довольно быстро и оторвался от предыдущей делегации, но из-за плеча появляется один из «серьезных», который обращается к вопрошавшему по имени-отчеству и что-то объясняет ему вполголоса. Мне говорят «Спасибо!», жмут руку и административная «Волга», лихо развернувшись, скрывается за поворотом.
«Джей» подзывает полицейского:
- Пока останетесь здесь. Обеспечить сопровождение.
- Есть! – кивает капитан и отправляется в свою машину «оставаться здесь».
К этому времени маневровый паровоз припарковал перед нами два вагона и, дав короткий гудок, укатил по своим маневровым делам. Из тамбура вагона, где размещаются инкассаторы и охрана, на нас смотрят люди, не спешащие выходить. Ну и правильно, потому что представление еще не закончилось…
Группа «Беркута» в бело-голубом зимнем камуфляже, в полной выкладке и с закрытыми балаклавами лицами, появляется достаточно неожиданно. Их человек восемь, но в любом случае я был очень рад, что не уехали «люди в черном». Самый большой, в бронежилете, одетом поверх форменного бушлата, смотрится ОЧЕНЬ убедительно. Его вопросы не отличаются оригинальностью. В этот раз мне даже напрягаться не пришлось, так как в общении с ним первую скрипку сыграл «агент Джей». Через минуту этот детина скатал балаклаву наверх, превратив ее в шапочку с бубликом, закурил и с очаровательной улыбкой выдал:
- Да у меня тут за углом автобус стоит. Там еще двадцать человек. Фу-х, хоть здесь все нормально, – и уже по рации, - Отбой. Возвращаемся. Все по плану. Сейчас в Белогорск. Ну, пока! Удачи, парни!
Помахал рукой, как старым знакомым, сделал какой-то знак своим и ушел, уводя их за собой.
Через некоторое время уехали и «люди в черном». Мне потихоньку начинает нравиться быть не последним лицом в месте, где «все нормально».
Капитаны передвинули свой автомобиль, чтобы не мешать нашим маневрам. Два броневика заняли позиции в начале и конце зоны погрузки, внутри которой стали ворочаться туши бронированных грузовиков. Из тамбура начинают появляться люди, в недрах грузового вагона лязг и скрип – скоро разойдутся створки дверей и начнется погрузка.
Из-за поворота дороги раздается фырканье и тут же материализуется желтый автобус, из которого высыпает отряд недавно сформированной самообороны. Тамбур инкассаторского вагона захлопывается. Громко щелкают внутренние запоры. На грузовом створки разошлись сантиметров на десять и замерли. Через щель видны настороженные глаза.
Набор разношерстных элементов форменной одежды издалека отдает чем-то военным. Командир строит воинство в коробку по четыре в ряд и командует «Шагом марш». Из оружия мне удается рассмотреть кобуру на поясе у командира и черенок от лопаты у мужика в первой шеренге.
 - На месте стой! – гаркает командир, и строй неуверенно останавливается в десяти метрах от первого броневика. Там трое наших с автоматами.
Засидевшийся без дела капитан резво выскакивает из «Жигулей». Вопросы он знает. Ответы слышал. Говорить умеет. Проходит пара минут.
- Кру-гом! Шагом марш! – командует ополченец и коробка «попой вперед» уходит назад.
Автобус уезжает. Я, встретившись взглядом со старшим бригады киевских инкассаторов, глядящим на меня через трижды-зарешеченное окошко вагона, развожу руками.
Споро забиваем один грузовик под потолок кассетами с «бумагой», а Царю грузим несколько тонн «железа» на поддонах - той самой мелочи. Мелочь расфасована по белым увесистым мешочкам, и мешочков этих что-то около двух тысяч…
Нескольким киевлянам нужно ехать с нами, чтобы оформить документы, к тому же на грузовиках теперь стоят их пломбы. Сами ставили – самим и снимать! Но им та-а-ак не хочется, что если б можно было отказаться – заплатили бы сколько угодно. Нам с Ромой удается их убедить, что «все хорошо», что отвезем туда и вернем обратно и т.д. и т.п. Нельзя сказать, что поверили, но деваться некуда.
Выстраиваем колонну. Грузовики в середину. Ставший «родным» полицейский капитан уточняет маршрут и, заняв место в голове, включает «люстру» и добавляет свою сирену к семи нашим. «Новогодняя гирлянда» со звуковыми эффектами катит в центр. Теперь о том, что мы везем деньги, знает весь город. Капитан с удовольствием покрикивает через громкоговоритель, требуя «прижаться и уступить»…
По прибытии привычно разгружаемся, спустив на лифте мешки и кассеты в недра хранилища. Киевляне ставят нужные печати и подписи и, не веря в свое счастье, убывают в сопровождении Ромы на вокзал, где с облегчением запираются в вагоне. 
И вот Крым в России. Желание активных людей прийти в здание Национального банка, занять, национализировать и «поделить все поровну» натыкается на твердую как орех законодательную базу, в которой многие, даже из спортивного интереса, не ковырялись. По два-три человека из разных отделов, народ переходит работать в Центробанк России. Здание постепенно пустеет. Людей в курилке заметно меньше. Звуки гулко разносятся по этажам, а само здание становится неприветливым как брошенная космическая станция, где на столах остались чашки, а под столами коробки с туфлями. В вестибюле «поселяются» два самооборонца, которые сначала резво спрашивают у всех проходящих мимо: «А что у вас в пакете? А в сумке? А вот это?», потом приносят маленький телевизор, отгораживаются перегородкой и затихают в своих мелко-государственных делах, то есть едят и спят. На первом этаже стоит банкомат, который все еще выдает гривну, и это единственно место, куда еще можно сунуть нашу, теперь уже иностранную, платежную карту. Загрузить его уже не получится и мы с легкой тревогой думаем как себя вести, когда деньги в нем кончатся… По городу иногда видно молчаливых «вежливых людей» в полной амуниции, бродят многочисленные казаки и бойцы самообороны, которую постепенно переодевают в новую форму с шевронами.
Мы тоже хотим определиться с трудоустройством, но нас пока никуда не берут, делают ладошками «все будет хорошо», но по глазам видно, что никто ни черта не знает. В один из дней, всех оставшихся в здании, а это инкассация и бригада из хранилища, просят собраться в конференц-зале.
Солидный человек в костюме, который стоит примерно как грузовик с мелочью, проникновенно и убедительно доводит до нашего ума и совести, что «сейчас, как никогда… мы все, но в основном, вы… тогда, когда, всегда… и до последней копейки в хранилище… ответственные профессионалы… а с нашей стороны мы готовы… но только тогда, когда…». Мы киваем и идем выполнять долг с повышенной интенсивностью свечения глаз.
Перезваниваемся с Киевом, совместно решая, что же все-таки делать со всем тем, что осталось в хранилище.
Телефонные диалоги постепенно переходят из категории «начальник-подчиненный» во что-то партнерское:
- Так что решим? Если по два грузовика в неделю будет, нормально?
- Киевские будут?
- Не, планируем Херсон, Николаев и Одессу.
- Надо вопросы с безопасностью порешать. Я так понимаю, что с оружием будет напряженка… Могут не пустить.
- Вроде наши с вашими списывались. До границы с Крымом едут без оружия. Все равно пустые... А на обратном пути наши встретят.
- Ну да, здесь полиция обещает вооруженное сопровождение…

******

- Так у меня ж – во! – мне под нос снова сунули рукав синей форменной куртки с украинским шевроном …
- Хочешь, я тебе свою дам, - говорю я с интонацией заботливой бабушки с шарфиком для внука.
Водитель, невысокий седоватый мужик с желтыми зубами и такими же желтыми от табачного дыма усами, возрастом «сорок пять +»  мнется и выдает новый «убойный» аргумент:
- Так, а штаны ж тоже синие…
- Блин, магазин слева в соседнем доме. Тут тридцать метров пройти. Могу с вами сходить…
Два бронированных МАЗа, прибывших из Одессы, стоят во дворе Национального банка в Симферополе. Два водителя хотят стандартного командировочного набора «хлеб, сыр, кефир, колбаса», но знание местных реалий мешает им решиться на поход в магазин. А вы что, не слышали!? Вся Одесса бурлит! Буквально на днях. В центре Симферополя пьяный медведь играл на гармошке и о чем-то спросил прохожего. А тот возьми и ляпни какую-то ерунду не по сезону… Съел! И кстати, штаны были синими! Так что – нет! Хоть тридцать метров и не расстояние и гармошки не слышно, но искать приключения на содержимое синих штанов – дураков нет! Сначала я думал, что это такой вариант одесского юмора, но оказалось, что их описание нашей действительности сильно отличается от реальности.
Убедить человека в очевидном бывает сложнее всего. В результате, водители таки приобретают продукты на пару дней и благополучно возвращаются в банк, считая это скорее счастливой случайностью, чем просто походом в магазин. То, что они не нарвались на патруль, на проверку документов и на допрос с пристрастием, одесситы считают счастливым стечением обстоятельств. На одном из этажей выделено место для ночевки, установлены раскладушки с модными матрасами… Тепло, светло, микроволновка и наше радушие.
Утро начинается со сборов, которые, естественно, затягиваются. Выполненные в стиле кубизма МАЗы стоят, угрюмо ожидая погрузки. Кассиры топчутся во дворе, так как открывать хранилище можно только под присмотром. Под присмотром «кого», сейчас как раз и решается. Прибывающие представители силовых и финансовых ведомств с кем-то созваниваются, вполголоса докладывая и надолго замолкая, получая невероятно ценные указания руководства. С ребятами из ФСБ мы уже пересекались, прокуратура угадывается по форме... Есть еще налоговая, Центробанк, Минфин, пограничники, кто-то еще. Но все равно кого-то не хватает, а пока все не соберутся, начинать нельзя. Поскольку присесть некуда, народ принимает позы, разные по степени прислоненности к вертикальным поверхностям, и напоминает бесхозный инструмент, которым при необходимости, можно проделать работу любой сложности. Ну, если надо. По свистку, гудку, зеленой ракете или окрику. Кто к чему привык.
Пару раз во двор выглядывает Ромка, кивком интересуясь, как идут дела. Я неопределенно развожу руками.
Ввиду новизны процедуры, полного понимания ее реализации нет. Возможно, кто-то когда-то и вывозил со своей территории денежные средства центрального банка другой страны, но это, скорее всего, что-то из истории борьбы свободолюбивой Африки с колониальным прошлым.
Наконец, появляется невысокий лысоватый человек с чемоданчиком, глядя на которого, кроме слова «эксперт», ничего на ум не приходит. Он с кем-то здоровается за руку, остальным просто кивает и окидывает пространство научным взглядом, решая «где развернуть лабораторию».
Место погрузки занимает часть первого этажа здания банка, с двух сторон ограничено капитальными стенами, а еще с двух – тяжелыми подъемными ролетами, обеспечивающими сквозной проезд инкассаторских грузовиков. Кроме того, по центру пространства имеется еще один комплект ролетов, делящий площадь на две закрытые от посторонних зоны. Из мебели – несколько низких грузовых тележек с высокими ручками и на маленьких выносливых колесиках, да металлический стол без тумбочки, ящиков и прочих излишеств.
 Тела отталкиваются от стен, гасятся сигареты, шестеренки нехотя входят в пазы других таких же, механизм запускается. Комиссия играет в «камень-ножницы-бумага», и проигравший отправляется в хранилище. Там светло, тепло, нет ветра и можно худо-бедно присесть. Вот только ретироваться по делам государственной важности до полного окончания процесса не получится. Те, что наверху – надежды не теряют.
А в хранилище лежит сто десять… Нет, не так! СТО ДЕСЯТЬ, Карл, ты слышишь!? Сто десять, мать их, ТОНН мелочи!!!
Пока мы ждали этого исторического момента, какие только варианты использования скопившейся мелочи не предлагались: и кастрюли делать, и бижутерию, и памятник выплавить, и в бетон добавить да и изваять «фамильный» причал где-нибудь в Ялте или Алуште…
Бокс наполняется жужжанием, и негромкий лязг сообщает присутствующим о прибытии лифта из глубин хранилища. Под строгим взглядом нескольких пар государственных глаз, выкатываем на свет божий две тележки, на каждой из которых лежит двадцать пять мешков с мелочью. Эксперт, как образцовый сеттер, принимает стойку и, придирчиво осмотрев одинаковые серые мешки, выбирает один:
- Вот этот, - говорит он и кивает на единственное подобие стола.
Несу. Кладу мешок на стол. Ну, не мешок-мешок, а так… Веса в нем около шести килограмм. Эксперт раскрывает свой чемоданчик и являет миру «квантово-фотонный лазерный концепт бластера пятого поколения». В общем, какой-то детектор на проводе, похожий на дюралевую трубу с широким и длинным вырезом сбоку. Гибрид пылесоса и душа. Судя по массивности, явно отечественная разработка. Выдерживает падение с большой высоты, прямое попадание из всего и наезд танком.
Для непонятливых, коих большинство, хозяин шайтан-машины негромко объясняет:
- Если здесь имеется золото или другие драгоценные металлы, прибор обязательно покажет. А то сейчас некоторые умельцы делают гальваническое напыление белого металла…, - тут он хмыкает и начинает выводить всех на чистую воду.
Он что, серьезно!? Взять золотую монету, сделать напыление, да не простое, а гальваническое! Засунуть ее в мешок, лежащий в хранилище, опломбировать и… Это человек двадцать должно быть задействовано в подобной глупости! А потом еще сообщнику знак левой бровью подать – во-о-от то мешок! Да… Слабоумие и жажда наживы, по мнению эксперта, таки могут творить чудеса. Проще золотую монтировку водиле подарить. Или классическую гирю!
Сделав несколько магических пассов над мешком, эксперт с сомнением смотрит на прибор, который не только не пищит от радости, но даже не подмигивает многочисленными светодиодами.
- Слишком толстый слой металла, - ставит диагноз ученый муж и члены комиссии дружно закуривают, а водитель забирается в кабину МАЗа, логично предположив, что поиск золота – дело не быстрое.
Из-за угла снова выглядывает Роман, который встретившись со мной взглядом, сразу все понимает. Выражение лица у меня явно не для покерного клуба. Несильно размахивая руками, я в три движения даю ему полное представление о состоянии дел. Громко ржать нельзя и Ромка, сделав чудовищное усилие, сдерживается. От смеха он ломается пополам только у бокового входа в здание банка, отойдя метров на двадцать.
Тем временем, эксперт выдает новый рецепт по поиску «подлых расхитителей социалистической собственности»:
- Нужно распределить монеты в один слой… Тогда результат будет. Только поверхность должна быть не металлической. Лучше деревянной. Ну, можно пластик…
Мне бы подержать язык за зубами, но:
- Ну, во-первых монеты потом нужно пересчитать и упаковать, оформить ярлык, пломбу поставить… Во-вторых, нужно будет вызывать еще одну бригаду материально ответственных. А ее просто нет. А в-третьих… Сколько сама экспертиза займет?
Эксперт смекает:
- Минуту-две…
Разнокалиберные государственные мужи с постными лицами следят за диалогом. Одесситы, понимающие, к чему я веду, заинтересованно прислушиваются.
- То есть на каждый мешок, вкруговую, по минимуму минут десять. В один МАЗ грузим тысячу двести мешков. Это будет…, - я сосредоточенно гляжу в потолок бокса, - Это будет… А отправлять надо два МАЗа. А если сегодня загрузим только один, то нужно вооруженную охрану на ночь выставлять…
В глазах комиссии мелькает понимание. Видимо, кто-то все же умудрился умножить в уме два числа, а прокурорский еще и перевести результат в часы, ну или годы, по привычке. Становиться «рабом лампы», бродя ночью с колотушкой вокруг опечатанного МАЗа, никто не планировал. Эксперт, зацепив горловину мешка с мелочью двумя пальцами, подвигал его влево-вправо. Холщевый мешок плавно перетек из одной пузатой формы в другую такую же и, глухо пошуршав монетами, затих. Затих, судя по всему, удовлетворенный тем, что сегодня его препарировать не будут.
А вот эксперт обиделся. Он беспомощно поозирался, тщетно пытаясь встретиться с кем-нибудь взглядом, показательно аккуратно сложил прибор в чемоданчик и с выражением на лице «Черт знает что, товарищи!» ушел в сторону секретного бункера с лабораторией восьмидесятого уровня защиты… Ушел, в общем.
Погрузка пошла веселей. Из хранилища уже пару раз звонили, интересуясь процессом. Теперь тележки сменяли одна другую, а мешки, после проверки пломб и ярлыков, летели в кузов МАЗа. Несколько человек ведут параллельный подсчет для дальнейшей сверки.
Наконец, первый грузовик принял свой груз. Задние двери закрыты. Повешен замок. Продет шпагат. Тут началось интересное. Оказывается, что порядок пломбирования сродни согласованию важного документа… Прокуратура только после Минфина, таможня только после пограничников, налоговая… Ну, по желанию.
 МАЗы обзавелись свинцовыми гирляндами на шпагатной основе и, помахивая этими хвостиками, уже через пару часов выдвинулись в сторону границы.
А через несколько дней прибыли другие… А за ними следующие… И снова была комиссия, и снова кого-то ждали. Лишь затаивший обиду эксперт больше не приходил.
И так до самого последнего мешка, до самой последней копейки…