Испытание морем

 
   Школьные каникулы, которые я с таким нетерпением ждал целый год, к концу лета уже казались бесконечными.
   Большинство знакомых сверстников, с родителями улетели на всё лето из Магадана на материк. Напарников, интересно провести  время, было немного.  Казалось, что все идеи чем-то занять себя, которые могли прийти в мальчишескую голову, уже использованы. Все чаше возникал вопрос: Чем бы заняться ещё?
Ноги как-то сами собой принесли меня на Марчеканский ремонтный завод, где электросварщиком работал мой старший брат.
   Пробраться на территорию завода незамеченным можно было без проблем. Морской прилив не набрал еще полной силы и конец ограждения находился на суше. Обойдя его со стороны бухты между лежащими на боках сейнерами, оказался у заветной цели – на пирсе, где швартовались на испытаниях отремонтированные корабли. Там же находили себе место заядлые заводские рыбаки. Они после работы отводили душу ловлей камбалы и наваги, очумелый жор которых наступал по полной воде. Рыбаки, рыба и прилив подходили к пирсу почти одновременно. Сейчас их время не пришло.
У дальнего, с проломленным бортом, кунгаса несколько человек пытались по накатам столкнуть в воду лодку. Решил помочь. Когда подошёл, увидел среди них своего брата.
    – Хочешь с нами с лодки порыбачить?
    – Конечно, – был мой незамедлительный ответ.
    – Тогда присоединяйся, помогай толкать.
Дружными стараниями, усиленными ядрёными русскими словами, лодку столкнули.
На волне покачивалась кургузая самоделка заводских умельцев-энтузиастов. Неказистое суденышко было сработано с учётом основных требований живучести на море и состояло из трёх основных частей: рулевой рубки, моторного отсека и кубрика для отдыха. Для рыбалки и охоты, из подручного материала и отходов производства лучшего было не сделать.
   Была пятница. Впереди два выходных дня. Первоначальная задумка привлекала простотой: пройтись с приливом по бухте, погонять камбалу пару часиков и домой. Но через час рыбалки план резко изменился, В ящике трепыхалось полтора десятка камбалы и наваги. Пo северным меркам это была не рыбалка, а пустая трата времени. Расстроенным рыбакам неожиданно пришла в голову новая идея:  а не махнуть ли  за ершом к острову Завьялова?  Мысль, конечно, интересная, но запаса горючего хватало только выйти из бухты, а до острова порядка ста вёрст в одну сторону будет.
   Вот тут-то и проявилась смекалка российского мужика. Подрулили к ближайшему на банке сейнеру. На стук железякой по борту высунулась заспанная физиономия вахтенного матроса, с естественным вопросом:
– Какого... тебе нужно?
   В популярной форме ему разъяснили, ЧТО и СКОЛЬКО, а в подтверждение сказанного на борт было выставлено две бутылки водки. На рейде последний аргумент оказался самым убедительным. Без проволочек все ёмкости для горючего были заполнены.
   Заправившись, приняли окончательное решение: курс – открытое море.
Дедовщину на море, как и в армии, никто не отменял. Самым молодым для несения вахты оказался я. Получив короткий, но убедительный инструктаж, как пользоваться штурвалом и компасом, (на котором должен держать 18 градусов, если хочу прийти к острову, а не промахнувшись оказаться в Японии), приступил к исполнению совершенно незнакомых для меня обязанностей. В заключение было сказано, что я несу вахту, а остальные члены экипажа готовят уху и на трапезу мне обязательно дадут отмашку.
   Впервые выполняя такую ответственную задачу самостоятельно, я с особым вниманием следил за показанием компаса, ибо перспектива уплыть в Японию меня совершенно не устраивала.
   Вечерело. Диск заходящего солнца, коснувшись водной глади, постепенно исчез в морской пучине. Сумерки быстро приближали горизонт и дальность видимости сократилась. Мы уже были в открытом море и спасительный берег давно потерялся из виду. Было ощущение, что у моря берегов нет, кругом одна вода и мы посередине.
 Мотор работал на полных оборотах. Из машинного отсека потянуло дымком. Чтобы не очуметь oт угарного газа – открыл обе боковые двери. Сквозняком дым выдуло, но в рубке стало зябко.
   Неожиданно слева по курсу сгущающиеся сумерки вспорол луч прожектора. Он высветил нашу лодку, как на театральной сцене. Чуть погодя, из мрака вынырнул пограничный катер, который шёл параллельным курсом. Не стопоря машины, на малом ходу он поравнялся, и вахтенные с мостика внимательно осмотрели лодку. Не заметив ничего крамольного, рыбаки в сторону о. Завьялова для них были нормой,  командир отдал команду «Полный вперёд». Раскачав нашу крошку обводной волной, «пограничник» растворился во мгле.

    На эту встречу в открытом море никто из кубрика не вышел. Мне это показалось странным. Да и времени с момента заступления на вахту прошло уже больше трёх часов. Где смена? А обещанная горячая уха? Тем более, что в открытые двери сквозняк так выстудил рубку, что руки потеряли чувствительность, а в теле ощущался озноб. Штурвал бросить боялся – а вдруг лодка повернёт в сторону, а я не смогу направить её на прежний курс?
   Тогда у меня созрело гениальное решение: снять поясной ремень, привязать им штурвал к дверной ручке и убедившись, что лодка не изменит курса, рискнуть пробраться к двери кубрика. Так и сделал. Толкнул дверь и у меня от увиденного непроизвольно открылся рот: в жарко натопленном кубрике, вся команда дружно храпела в три глотки. От качки по столу юзом скользили миски с обглоданными костями камбалы, а на полу, позвякивая, перекатывались пустые бутылки из-под водки.
   Подумал, – Ничего себе, гуси-лебеди... – и тут же вопрос – Что делать?
Какой вопрос, такой и ответ: – Стоять вахту до конца!
 
   Вернувшись к штурвалу, отвязал его, сиротинушку, и, глубоко вздохнув, поймал стрелкой на компасе положенные 18 градусов.
Будь что будет, бог не выдаст – компас не подведёт. С этой мыслью погрузился в тяжёлые мальчишеские размышления. К этому подталкивала недружелюбная темнота, бездна моря, ощущение безмерности пространства в котором находился и ясное понимание своей беспомощности. Казалось, что перекатная волна уносила нас в никуда.  Еще утром я осознавал себя почти взрослым человеком, который через неделю должен был пойти учиться в 7 класс. А сейчас перед мощью водной стихии я мог сравниться только с букашкой.
Появились сомнения в точности показаний компаса. Ведь если промахнёмся мимо острова, то дальше только дрейф в безбрежном море...
Усилившаяся гарь из машинного отсека родила очередной страшный вопрос: – А вдруг мотор сломается? Куда течением нас унесёт?
Время от времени мое воображение усиливалось появлением усатых морд тюленей и сивучей, казавшихся в лунном свете морскими чудовищами. Вспомнился рассказ мужиков, как прошлой осенью утонули рыбаки, лодку которых перевернула толи касатка, толи  морж...
Течение моих мрачных мыслей прервал скрип двери кубрика. Показалась голова брательника.
– Ну, что? Как дела? Замёрз? Иди в кубрик, погрейся, поешь ухи. Повторять  долгожданное предложение было ни к чему. Быстро скатившись в кубрик, на уху даже не взглянул. Одно единственное желание – согреться.
Скрючившись на лежанке калачиком, постепенно оттаял и сомлел в тёплом блаженстве. Сознание провалилось в сон.
Проснулся от  ласкового бульканья волны о борт. На стене кубрика резвились проникшие сквозь иллюминатор солнечные зайчики. Движения лодки не ощущалось. Двигатель молчал. Лишь изредка с палубы доносились солёные реплики говоривших.
Поднявшись наверх, увидел лежавший на мешковине разобранный мотор и лениво переругивающихся между собой мужиков.
– Что случилось?
– Масло утекло, прокладка прогорела, – услышал в ответ.
– Менять будете?
– Не-е, запасной нету. Будем рыбачить. За ради чего сюда пришли? Ёрш ждёт!
Да-а, ёрш, это тебе не какая-то там навага. Хорошо засоленный и провяленный ершок аж сочится жирком. Разделанная и с пониманием разложенная на столе к пиву мякоть, благоухает запахами моря. В таких случаях, обычно, ни пива, ни ерша не хватает. Даже кавказская бастурма с ним не сравнится....
Так толковали про ерша прибывшие к острову знатоки.
Мой опыт, по причине юного возраста, был скромнее, поэтому, не вступая в разговор, стал готовить себе удочку.
Погода была прекрасная. Метрах в ста от нас возвышался в своём каменном величии остров Завьялова. Мы стояли на якоре с подветренной стороны под защитой огромной скалы. От зеркальной водной глади рябило в глазах. Всё бы ничего, но шансы вернуться своим ходом на большую землю были равны нулю.
Ну, что ж, рыбачить, так рыбачить, а дальше будь что будет. Поживём-увидим.
Охотский зелёный ёрш – рыба серьёзная. Колючками ёжику не уступит. Отсюда и снаряжение должно быть соответствующее. Блесна из латунной трубки длиной не меньше 20 сантиметров, на конце которой запаян крючок-тройник, усиленная леска, брезентовые рукавицы и палка-колотушка сшибать добычу с крючка.
Слегка свесившись за борт, бросил блесну. Хорошо надраенная, в воде она играла зайчиками всей своей плоскостью, чем привлекала к себе рыбье внимание. Прозрачная вода позволяла видеть на большую глубину. Рыба вокруг блесны кишела. Наглее других была треска, которая первой норовила броситься на приманку. Меня это не устраивало, так как шли сюда не за треской, а за ершом, да и не считалась она рыбой достойной внимания. Приходилось резко дёргать блесну в сторону, чтобы атака трески прошла мимо цели. Зацепившегося ерша быстро поднимал наверх и со всеми предосторожностями сбивал палкой с тройника. Клёв шёл непрерывно – успевай поворачиваться.
К полудню дружными усилиями лодку загрузили больше нормы. С такой осадкой лучше ходить по прудам, а не в открытом море.
Попили чайку, перекурили и стали соображать как быть дальше. По раскладу выходило, что без посторонней помощи нам не выбраться.
Ближе к вечеру послышалось тарахтенье моторки. Из-за мыса показалась такая же самоделка, как и наша. Крики и стрельба из ружья в воздух,  привлекли внимание находившихся в ней людей. Видим – повернули в нашу сторону. На Севере просьбу о помощи не принято оставлять без внимания. В этой зоне живут по особым понятиям: сегодня не помог ты, а завтра сам без помощи пропадёшь. Среди подошедших признали знакомых, с кем уже приходилось встречаться на морс.
–Что случилось?
      – Прокладка блока прогорела.
   – Чего нет – того нет. Давайте конец, на буксир возьмём.
Две под завязку гружёные лодки на одном малосильном движке – это почти черепаший ход. Другого выбора не было. Уж лучше, как говорится, плохо ехать, чем хорошо стоять.  Потихоньку двинулись в обратный путь. Двигатель буксира старательно крутил вит из последних сил, сплёвывая за борт воду охлаждения.
Где-то в середине пути подул с моря в спину свежачок. Стали сильнее горбатиться волны, рождая белые барашки. Для серьёзных кораблей такое волнение наверняка не представляло бы никакой опасности, но для наших утлых судёнышек, да ещё и на буксире – это уже выше крыши.
Разгулявшаяся волна поднимала лодки на самый гребень, а затем, как бы потеряв к ним всякий интерес, отпускала в свободный полёт в бездну. Рывок каната буксира возвращал лодку на поверхность, Затем все повторялось. Для «морского волка» эта монотонная качка, возможно, была бы бальзамом на душу, но только не для меня.
Всё содержимое моей утробы находилось в состоянии невесомости. Морская болезнь давно уже вывернула меня наизнанку. С бледным лицом, крепко уцепившись в леер, я тупо глядел на мечущуюся зелёную бездну. Под темечком пульсировала единственная успокаивающая мысль:  – Наверняка, кроме бесноватой качели моря, где-то есть степенная земная твердь. Возможно, мне посчастливится дотронуться до неё хотя бы мизинцем ноги.
Даже если фортуна не тащит на себе счастливчика, а хотя бы не отворачивается от него – это уже удача. Нам удача улыбнулась сквозь морской мрак размытым очертанием земли на горизонте. Постепенно её контуры становились всё чётче и чётче.
Войдя в Нагаевскую бухту, оказались под защитой берегов с насупленными сопками. Крутые волны открытого моря, как-будто почувствовав всю бессмысленность тягаться с нашей защитой, отступили. Пройдя ещё пару километров по относительно спокойной воде, благополучно пришвартовались к родному причалу.
В голове продолжала метаться всё та же мысль: – Только на землю, только на землю...
Но такая долгожданная земля приняла меня не совсем дружелюбно. Едва спрыгнув с лодки, я тут же растянулся, так как земля юзом ушла из-под ног (и в море не моряк и на земле как червяк). Земля, как и море, качалась под моими ногами. Спутники посочувствовали  и, не видя во мне помощника, отпустили.
Немного пришёл на берегу в себя и решил на рейсовом автобусе добираться домой. Но автобус продолжал штормить подо мной.  Приходилось на каждой остановке выходить и, очухавшись, на следующем автобусе ехать дальше.
Был воскресный день. Отдыхающие не спеша прогуливались по городу. Встречные прохожие подозрительно смотрели на бредущего с бессмысленным взглядом позеленевшего подростка, которого как пропащего алкаша мотало из стороны в сторону по тротуару. Одни с пониманием, а другие с презрением уступали ему дорогу.
Попав домой, обессиленный рухнул па диван. Но и он продолжал штормить подо мной – взлетал вверх, затем резко падал вниз и уходил в сторону. Ещё сутки не мог угомониться штормовой диван. И только когда прекратилась его дикая качка, я вновь ощутил себя счастливым человеком на земле, готовым через неделю идти в 7 класс.
Иногда, желая подшутить, брат спрашивал меня:
 –Ну, что, сходим ещё за ершом на Завьялова?
Опустив голову, отвечал ему:
 –  Нет уж, я лучше с пирса порыбачу.