Такая разная жизнь. История третья

Для меня самый трудно приобретённый навык – умение обратиться за советом к другому. Неважно, к кому именно, к родителям ли, к друзьям или к коллегам по работе: для меня что-то спросить или с кем-то посоветоваться всегда было довольно тяжело.

К отцу идти за помощью я часто опасался. Нет, не из-за крутости его нрава, просто побаивался его осуждения. Батя умел часто твёрдо и даже жёстко высказать то, о чём он думает. Это уже после наши отношения стали более доверительными, а тогда был некоторый напряг. С мамой было чуть проще, однако с чисто мальчишескими вопросами с ней было, понятное дело, не поговорить.

Чаще всего я просто старался не посвящать кого-либо в свои трудности. Почему-то для меня обращение за помощью было синонимом жалобы. Почему, сам не знаю. Особенно это проявлялось в школе. Поскольку в силу непростого характера я не так уж и ладил со многими одноклассниками, трудностей в общении у меня было хоть отбавляй. Нередко доходило и до драк, и в большинстве случаев схватки заканчивались не в мою пользу. Урон я, конечно, наносил, но чаще получал сам. Поразительно, но довольно часто свежий синяк на боку, шишку на лбу или вывалянный в пыли рюкзак от родителей удавалось скрыть, и лишь в редких случаях, когда конфликт уже выходил на публику, разбираться в школу приходил отец. О существовании научного термина «буллинг», обозначающего агрессию и издевательство в отношении одного из членов коллектива, я узнал уже много позже.
Хорошо, что к старшим классам школы и университету получилось провести работу над ошибками. Трения за время учёбы в ВУЗе у меня возникли лишь единожды. С девушкой, которая поначалу два года вела себя тише воды и ниже травы, а затем, став старостой коллектива и почувствовав некое подобие власти, стала отыгрываться на окружающих. Оказывается, этого человека совершенно не устраивала ситуация, когда с ним спорили, когда ему (ну, если точнее, ей) перечили. Возможно, что это было самоутверждение, не исключаю. Факт тот, что компания, с которой общался я, Диане (так звали девочку) не импонировала от слова «вовсе», и зачастую объектом её «искромётного» юмора (как вы понимаете, там чувство юмора даже не валялось рядом) становились именно мы.

Пристать она могла по любой причине. Лично я ей не нравился из-за своей болтливости. Согласен, черта не самая достойная, но, по мнению Дианы, я вообще не имел никакого права открывать свой рот, особенно в тех случаях, когда меня могли обсуждать прилюдно. Больше того, если речь шла о какой-то общей проблеме, с критикой предложений этого, прости Господи, «лидера» выступал чаще всего именно я. Товарищам это импонировало, Диане – нет.

Один раз эта «мадам» попыталась опустить соперника, меня то есть, публично. Хотя должен признать: ваш покорный слуга сам изволили пойти на обострение конфликта. Во-первых, Сандро довольно-таки уместно (главное, ещё и смешно) схохмил с явным упрёком в сторону вожака. Самое интересное случилось уже «во-вторых».

Диана ожидаемо включила режим командира, который не предусматривал ответной реакции с моей стороны. Вся суть сводилась к тираде типа «заткнись, слушай и обтекай». В параллельной вселенной я бы ответил что-то вроде «да, моя госпожа» с последующим поклоном. Фиг там плавал.

Режим «командурка» дал сбой практически сразу, когда я при всех прервал Диану и начал говорить. Вернее, орать. Орал я довольно долго, минуты две без умолку. Сначала я прошёлся по её раздутому лидерскому самомнению, отдельно упомянув мои мысли по этому поводу, разумеется, не очень хорошие. Затем последовала пара эпитетов об её тяжёлом, как труд шахтёра в забое, характере. Финалом моего выступления стало очень красочное описание её внешности. Тут надо отметить, что эта пародия на вожака была на тот момент далеко не Дюймовочкой, скорее наоборот, довольно грузной и непривлекательной особой, к тому же ещё и с пунктиком носить вещи в обтяжку.

Когда я вдоволь наорался и закончил свою тираду на тему «почему ты – отстой», вокруг на время воцарилась тишина. Сказать, что этот «окорочок в сеточку» даже поперхнулся от услышанного – значит, не сказать ничего. По выражению лица Дианы стало понятно, что до того момента с ней так ещё никто не разговаривал. Возможно, подобным образом с ней могли общаться разве что родители, хотя вряд ли, судя по её характеру. Ребята-одногруппники, присутствовавшие при разговоре, да и просто проходившие в вестибюле мимо нас студенты, что называется, словили тишину. Не каждый раз наблюдаешь подобие бесплатного цирка, а на самом деле схватку типа лидера коллектива с одиночкой.

Конечно, спустя несколько секунд Диана отошла от потрясения и перешла в контратаку, настойчиво посоветовав мне заткнуться. Внимать её пожеланию мне как-то не захотелось, напротив, появилось немного другое желание: отправить этот ходячий сгусток хамства и лишнего веса куда подальше. Желательно к собственным же родителям, на перевоспитание. Я бы с интересом посмотрел, как она со своими домочадцами беседует, есть ли там хоть капля уважения.

Да, признаю, что в моём ответе был запрещённый приёмчик: упоминание родителей оппонента. С другой стороны, когда эта девушка поминала моих, причём явно в негативном ключе по поводу «воспитали же хама», ответку будьте любезны получить. Может, действительно не стоило говорить про её семью, хотя и сработало: смотреть, как человек, претендующий на роль чуть ли не царя и бога, садится при всех в лужу – удовольствие стоящее.

В наметившемся раздрае немалое количество однокашников приняло мою сторону, что и решило исход конфликта. Пусть через скандал (Диана после моего ухода додумалась позвонить мне по телефону, хотя я только вышел с приятельницами из корпуса, и высказать мне ещё пару «любезностей», грозясь «всё порвать на еврейский флаг»), но прийти позже к некоторому консенсусу нам удалось. Оказывается, Диана принадлежала к такому типу людей, которые проникаются уважением к тем, кто до этого смог дать им отпор.

Из произошедшего я извлёк очень важный урок: нельзя давать себя позорить. Если человек по отношению к тебе ведёт себя нагло и нахально, то его необходимо ставить на место.

Это, наверное, яркий, но далеко не самый поучительный эпизод, связанный с моей проблемой коммуникации. Полностью наличие этой проблемы я ощутил на себе года через три. И если б не попытка перебороть себя и найти в себе силу признать, что не всё в порядке, надо бы взывать о помощи, многое могло бы сложиться в худшую сторону.

Тогда я уже работал в городском архитектурном бюро, занимаясь вопросами по документам территориального планирования. Не сказать, что работа лёгкая, но определённый интерес был. Опять же, знание некоторых сторон родного города. Параллельно с этим я заочно доучивался в магистратуре юридического факультета местного сельхозинститута. Пусть вас не смущает общая направленность ВУЗа: конкретно юрфак там и поныне считается лучшим в городе.

Кстати, могу ждать небольшой совет: прежде чем поступать в магистратуру или отправляться на курсы повышения своей квалификации, хорошо подумайте, насколько в данный момент вы к этому готовы. Лично я после увлекательного вояжа в армию понял, что к магистратуре не готов ни морально, ни умственно. Просто было понимание, что это всё нужно для дальнейшего трудоустройства, ибо кто его знает, как относиться к полученному ранее диплому бакалавра. Как сейчас, не знаю, но тогда с ним брали не сильно охотно.

Короче говоря, два с половиной года в погоне за корочкой магистра стали для меня настоящей пыткой. Зачёты и экзамены худо-бедно я сдавал, с практикой же у меня был полный аллес. И ладно бы ещё проблемы со временем, так как преддипломная практика заняла бы два с половиной (опять эта цифра!) месяца жизни, а кто меня отпустил бы на такое время…. Вся, что называется, мякотка крылась ещё и в падении моего интереса к нынешней юриспруденции. Да, опыт работы в краевом суде, пусть и небольшой, мне не просто понравился, но и запомнился, и во многом благодаря судье, обучавшей меня и помогавшей советом, если что. Ещё запомнилась прокурорша, к которой я ходил на практику ещё на втором курсе: довольно приятная и знающая дама, к тому же ещё на поверку оказавшаяся коренной одесситкой, то есть уже чувство юмора в порядке. В остальном случаи моего соприкосновения со стезёй юриста не прививали мне никакого желания заниматься этим в дальнейшем. Скорее наоборот.

Возвращаясь к истории, скажу, что я с головой окунулся в текущую работу, ещё и в ущерб учёбе. Вроде как уладив вопрос с практикой и сдачей отчёта, я смог ненадолго выдохнуть. Тем более готовая магистерская работа внушала мне некоторое спокойствие.

Да, забыл сказать: преддипломную практику я должен был проходить в одном из районных судов города. В каком именно суде, я вам говорить не буду в надежде, что вы, дорогие читатели, никогда там не будете, никогда туда не попадёте.
Как выяснилось, переживать было за что. Дисциплины я сдал все, но допуск к государственному экзамену не получал из-за незащищённой практики. Делать нечего: пришлось ехать в суд и напоминать о себе.

Если говорить откровенно, мысль о том, что даже с таким «самотёком» ситуация разрешится положительно и быстро. А что, не раз прокатывало и до университета. Знал бы я, насколько ошибался…

Судья, строгая, довольно непривлекательная брюнетка лет так за сорок, сделав вид, что впервые меня видит, довольно невежливо отфутболила в отдел кадров суда.

– Молодой человек, у нас абсолютно любой пришедший студент проходит практику все два с половиной месяца. От звонка и до звонка.

– Вообще-то я вам говорил, что работаю, и на весь срок меня точно не отпустят…

– Это уже сугубо Ваши трудности. У нас так положено.

Я знал, что большая часть моих однокашников тоже работала. Некоторые из них и вовсе трудились по месту своего жительства (читай – не в Краснодаре). В целом, нормальная история. Полагаю, что вопрос был легко решаем, и не стоило рассказывать байки про весь срок практики «от звонка до звонка». Благо, знаем, гражданами какого государства являемся.

– Когда я говорил, что работаю, Вы мне сказали, мол, всё хорошо, предупредили – уже неплохо, приезжайте с документами…

– Вы, может, и договорились, а я – нет, – судья оказалась женщиной довольно настырной. – Идите к кадровикам, сдавайте им направление, проходите весь срок практики в два с половиной месяца или сколько там положено, а после – по процедуре: готовьте отчёт по практике, сдавайте на проверку, исправляйте. Потом несёте мне на подпись.

В предложенном мне плане действий всё было неплохо. Во всяком случае, направление от университета лежало у меня в сумке, и я мог его безболезненно показать и отдать. Всё дело было в сроках: государственный экзамен конкретно у моей группы должен был пройти через четыре дня, и два с лишним месяца по новой мне давать уже никто не собирался. Попадалово, однако.

Был, впрочем, ещё и другой вариант, казавшийся мне вполне себе реализуемым: экстренно написать заявление на академический отпуск. Года бы мне вполне хватило, чтоб и практику защитить, и экзамен сдать, и диплом защитить. Но этот вариант считался самым последним.

На тот момент я решил воспользоваться советом своего руководителя от практики и отправился к кадровикам в надежде, что, быть может, с ними как-то удастся договориться. Минут через пять, оказавшись в их кабинете, я понял, что судья в сравнении с той, к кому меня отправили на разговор, ещё самой добротой покажется.

– На каждого практиканта мы заводим индивидуальную папку, – поведала мне этакая «серая мышка» примерно одинакового с коллегой возраста, но ещё и с взглядом Снежной королевы и тоном учительницы в интернате для трудновоспитуемых. – Как видите, папки с Вашей фамилией у нас нет. Без заведённых материалов Вам практику никто и не поставит, зря стараетесь.

– Я, помнится, объяснял, что работаю…

– И что? – сразу перебила меня кадровичка. – Все работают, но при этом как-то умудряются и к нам ходить, не имея нареканий в университете, и по работе как-то успевать. Откуда мне знать, может, Вы вообще не работаете? Прогуляли, а сейчас хватились? Если так, то так Вам и надо, умнее будете.

Вообще родители хорошо занимались моим воспитанием, и хамить в ответ на такое я как-то не приучен был изначально. Кроме того, ситуацию надо было как-то решать, поэтому желание пообщаться с этой дамочкой на повышенном тоне пришлось в себе гасить. Хотя далось мне это очень непросто.

– У Вас даже направления нет на практику, а Вы тут приходите и с бухты-барахты хотите так быстро всё решить?

Тут же я извлёк из сумки документ с направлением от ВУЗа в районный суд. Или филиал ада на земле, кто как желает обозвать.

– Хоть это есть, – нехотя кадровичка приняла у меня листок-направление и принялась его изучать. Ну как изучать – морщилась женщина так, будто ей мёртвую жабу в руки пихали.

Чуда на дальнейший конструктивный диалог, правда, так и не случилось: минуты через две направление мне вернули обратно:

– Практику поставить мы Вам не сможем, поскольку Вы к нам не ходили.

– Я ещё раз Вам говорю: меня с работы никто на долгий срок не отпустил бы…. Я думал, что Вы войдёте в положение, когда я сюда впервые приезжал…

– Ничего не знаю, это Ваши проблемы.

Прямо почувствовал себя тем депутатом Госдумы (или кем он там был?), которому нападающий нашей футбольной сборной Аршавин после вылета из турнира ответил примерно то же самое про его ожидания. Там это было хотя бы обоснованно. А тут…

В общем, обратно на работу – отпрашивался-то всего на половину дня – я вернулся в самом гадком настроении, что, разумеется, от моих коллег не укрылось.

– Саш, что там у тебя, всё нормально?

Отвечать, если честно, не хотелось. Вот и тогда удалось отделаться дежурной фразой:

– Да, вроде ничего, хотя трудности есть.

Один человек, который в мой ответ не сильно поверил, всё же нашёлся. Илья, наш замначотдела, довольно ответственный и сообразительный малый, натаскивал меня по работе постоянно, будучи чуть ли единственным из всех коллег обладателем профильного образования. Наверное, первый на моей памяти человек, который не один и не сто раз повторял мне одну и ту же фразу: «Если чего-то не знаешь, не бойся спрашивать».

Вот и в этот раз Илья корректно дождался, пока народ разъедется по домам, и, когда в кабинете стало гораздо тише, аккуратно подсел ко мне:

– Что, Саня, не поставили тебе практику?

– А ты откуда знаешь? – удивился я.

– Шлангом не прикидывайся, у тебя всё на лице написано. Защитил бы, радовался, согласен? Давай, рассказывай, что там у тебя.

Пришлось в общих чертах делиться с Ильёй безрадостными событиями прошедшего дня и не самыми радужными перспективами недели грядущей. Не сказать, что коллега удивился услышанному, даже если и так, то вида не подал, слушал внимательно, не перебивал. Когда с моим рассказом было покончено, он спросил:

– Что делать собираешься?

Тут Илья попал в «десятку»: вопрос застал меня врасплох. Делиться с кем-то ещё своими трудностями по учёбе, положа руку на сердце, не хотелось, я и с Ильёй-то еле поделился. Да и вариант с академическим отпуском уже не внушал уверенности.

– Не знаю, может, на академический отпуск заявление напишу, вдруг прокатит. Госэкзамен через четыре дня, чёрт его дери…. На таком стрессе фиг ты успеешь.

Думал Илюха недолго.

– Делаем так: сейчас едешь домой и отсыпаешься. Завтра у тебя день будет тяжёлым, сегодняшний тебе прогулкой покажется, но практику сдать сможешь.

– Подожди, что ты задумал?

– Есть у меня человечек в Сельхозе, в приёмной комиссии работает. Вроде как даже на факультете заочного обучения, ты же у нас там учишься?

Я кивнул.

– Вот с ним и поговорю, обрисую ситуацию.

Конечно, луч забрезжившей впереди надежды меня обрадовал, но всё же я несколько сомневался:

– Илья, слушай, может, всё-таки не надо? В конце концов, мы просто коллеги, и ты не обязан мне помогать, да и проблема сугубо моя…

Тут замнача чуть было не прорвало, но он, будучи мужиком сдержанным, не дал воли эмоциям.

– Ерунду не неси, ладно? – Под «ерундой» Илья имел в виду более чёткое слово из категории непечатных. – Тебя, дурилу такого, из института могут выгнать, а он мне «не надо»! Делай, что говорят, и чеши домой. Завтра с утра приедешь в отдел, вещи оставишь – и в суд.

Поняв, что просто так Илюха с меня не слезет, я согласился. А вдруг?

Человеком, на которого Илья рассчитывал в решении моего вопроса, оказалась … его мама, действительно работавшая в приёмной комиссии моего факультета. Она и снабдила начальника (а тот уже меня) нужными сведениями по всей теме.

Оказывается, что мой вариант с академотпуском за несколько дней до экзамена уже не срабатывал. Перспектива проста: не успеваешь поставить практику – до свидания, в следующем году восстанавливайся и приходи. Категорически неплохо денёк начинался…

Заехав с утра в офис и взяв с собой только нужные документы, я отправился брать судью измором. Только теперь Илья снабдил меня инструкциями на предмет того, что говорить и к кому идти, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Остальные коллеги дали мне с собой в дорогу тёплое пожелание удачи.

Повторная беседа с кадровичкой опять ничего не дала. Больше того, на повышенный тон «Снежная королева» всё-таки сорвалась.

– Я Вам что сказала вчера? Ваша работа – это исключительно Ваши трудности, и это не повод не проходить практику! Через полгода придёте и пройдёте, если Вам так надо!

Выйдя из кабинета, я позвонил по телефону Илье. Как выяснилось, не только ему: там уже весь отдел был в курсе моей ситуации. Трубку передали Елене Владимировне, начальнице моего отдела.

– Саша, слушай меня внимательно. На академотпуск заявление у тебя уже никто не примет, если сегодня у тебя не будет практики, завтра на тебя выйдет приказ. Какой, сам догадаешься.

Да, сделать это было вполне нетрудно. «Анекдот» тот ещё: отчислиться, когда до защиты магистерской всего ничего…

– Сейчас пойдёшь к другому судье, он нас хорошо знает. Скажешь, что от меня. Он постарается переубедить твоего руководителя, чтобы тебе всё подписали.

Человек, к которому меня направили, вкратце уже был посвящён в детали до того, как я переступил порог его кабинета. Во всяком случае, встретили меня более лояльно, нежели до того.

– Да, Вашу начальницу я помню, помогла как-то с консультацией по строительству. Женщина знающая. Что ж сразу-то не сказали, что Вы с Еленой Владимировной работаете? Выбрали б меня руководителем практики, всё бы подписали без этой мороки.

По правде сказать, чувствовал я себя тогда гадко. Со мной в университете учились люди разные, и многие из них имели родителей, бывших в городе не последними людьми: кто в суде работал, кто в прокуратуре, кто владел серьёзным бизнесом, у одного родственник даже известным на всю страну творческим коллективом руководит. Большая часть моих сокурсников были людьми неглупыми, и за это их можно уважать, но реально к «блатным» я относился безо всякой симпатии. А тут выходит, что я себя как раз в шкуре такого «блатного» и почувствовал. Двоякое ощущение.

– Не волнуйтесь, Александр, раз всё объяснилось, то я поговорю с Натальей Ивановной. Вам всё подпишут.

Договаривались с моим руководителем довольно долго, почти полтора часа. Поначалу судья, у которой я должен был проходить практику, не соглашалась, удерживая вчерашнюю оборону, но после сдалась. Радости в глазах Натальи Ивановны, когда я принимал у неё подписанные ей материалы, конечно, никакой не было, да и в моих тоже. Ну да ладно, полдела уже есть.

Отрапортовав своим о том, что практику мне подписали, я рванул дальше, в университет, поставить у заведующего кафедрой уголовного права, где я и писал выпускную работу, отметку в зачётку, после чего сдать её методисту в учебный отдел. Не рассчитывал, правда, что вторая часть поездки затянется до вечера. Короче, на работу я в тот день уже не попал, да и начальство с коллегами не настаивало. Единственное, что я запомнил: как я пришёл домой, с аппетитом поужинал, разделся, плюхнулся на диван и заснул сном Наполеона после битвы под Ватерлоо, не забыв перед этим поставить будильник.

Естественно, мой приезд на работу на следующий день начался с «разбора полётов», а именно с вызова на ковёр к начальству.

– Бить, конечно, тебя никто не собирается, хотя пару затрещин ты заслужил, – с лёгкой усмешкой напутствовал меня Илья перед тем, как я постучался в кабинет к Елене Владимировне.

За закрытыми дверями начальница продержала меня минут десять. Первая половина этого времени ушла на мой рассказ с самого начала, вторая – на заслуженную «головомойку» от руководства.

– Скажу тебе так, Саша: я в этой организации работаю с 1996 года. Чтобы ты понимал, тебя тогда на свете ещё не было. – Тут строгая деловая женщина, которую у нас многие натурально побаивались, и я не стал исключением, оказалась права почти на все сто: как раз в девяносто шестом я и родился. – И все двадцать четыре года, что я тут нахожусь, я запомнила два золотых правила, которые требую от всех сюда приходящих. Первое: никогда не бойся обращаться за советом, пусть даже мелким, к человеку, который знает больше тебя. Вся эта боязнь, опасения стоили того, чтобы тебя выкинули из ВУЗа? Нет, не стоили, просто ты б показал себя дураком. Согласен со мной?

Я молча кивнул.

– Вот видишь. Тебе ещё повезло, что и Илюха сумел найти выход, и в суде подход нашёлся. Вторая вещь, которую я тебе скажу: ты – взрослый парень, и чего-то стесняться в твоём возрасте уже зазорно. Будь увереннее в себе, не бойся спорить, высказываться. Даже когда ты у меня или у Ильи что-то спрашиваешь, ты на самом деле становишься чуть увереннее и свободнее. Стеснительные у нас не задерживаются. Всё усёк?

– Да, я всё понял. Спасибо Вам большое.

– Илье спасибо скажешь. Всё, иди, – Напоследок Елена Владимировна слегка улыбнулась мне.

Её уважаемый заместитель был тут как тут.

– Слушай, я понимаю, что ты нам благодарен за помощь и всё такое, но ничего покупать, делать и передавать нам не надо. Окей?

Тогда я тоже кивнул, но о благодарности всё же не забыл. Как только я сдал госэкзамен, а через две недели успешно защитил диплом, мне пришлось тратиться на небольшой фуршет для коллег в знак признательности. Да, Илюха, памятуя о нашем уговоре, поворчал для проформы, но, услышав, что этот знак можно рассчитывать как мою радость по случаю окончания университета, смягчился.

Хотя я уже давно ушёл из той организации (ушёл, увы, не очень хорошо), я вспоминаю о своём бывшем начальстве всё же с симпатией. Да, могла Елена Владимировна и прикрикнуть, да так, что хотелось ответить, но отходила она довольно быстро. Минут через двадцать могла даже спросить что-то на отвлечённую тему.

Из той истории я вынес ценный урок: со своими проблемами надо бороться, а не убегать от них. Обращение за помощью к другому человеку даётся мне нелегко и по сей день, я это признаю. Однако поверьте мне: совет от умудрённого жизненным опытом человека я буду помнить очень долго. Во-первых, это поможет не повторять подобных ошибок в будущем, а во-вторых, попросишь помощи – можешь сам стать сильнее.

И напоследок: учитесь хорошо и в школе, и в университете. Не берите пример с моей ситуации.