Смертники

Темница вполне соответствовала своему названию, полумрак, сырость, вонь гнилой соломы и мочи. Никто особо не задумывался о комфорте заключенных, особенно здесь - в камере для смертников. Человек сидел на скудной подстилке, лицо его выглядело спокойно, не смотря на явные следы "беседы" с палачом. Все решено и ясно, казнь на рассвете. Тяжелая дверь, скрипя открылась и показалась грузная фигура тюремщика.

- Вот тебе и дружочек, ага - сказал тюремщик. Узник не реагировал (не больно то и хотелось).

Тюремщик втащил за собой паренька, закованного в кандалы, спокойно и деловито, без лишней грубости, бросил того на на солому и удалился. Паренек, в отличии от первого заключенного, не был истерзан, просто напуган и зол.

Снова воцарилась тишина, характерная для этого места, гнетущая, давящая, изредка нарушаемая звоном цепей и неясными голосами. Узник безучастно посмотрел на Паренька и вновь погрузился в свои мысли.

- Так и будем сидеть молча? Жирный же сказал, - паренек плюнул в сторону двери, - Что я твой дружочек. За что тебя?

Узник снова поднял взгляд на паренька.

- За колдовство, - ответил он почти торжественно, - За ересь и некромантию.

- А меня сцапали, когда я когда я прогуливался по рынку, притащили сюда, даже не сказал за что.

Узник ничего не ответил и вновь наступила тишина.

- Как тебя зовут? - Паренек, казалось не мог перенести тишины.

- Хаген.

- Не местный. Меня Олаф. Как думаешь мы, здесь надолго?

Хаген многозначительно посмотрел на паренька.

- Что? Я невиновен, они разберутся и выпустят меня.

Дверь вновь скрипнула, открываясь.

- Вижу вы познакомились, чудесно. Я принес пожрать с сытым брюхом умирать, чуть-чуть приятнее да?

Тюремщик не издевался, в голосе было даже участие, но на Олафа эти слова произвели ошеломляющий эффект, он отвернулся к стене и притих. Хаген по-прежнему не реагировал.

- Слушай, колдун, припрятал немного золотишка-то? А? Не пойми меня привратно, я хочу тебе вот что сказать - не все палачи нашинские одинаково хороши, ага. Некоторые с одного удара голову снять не могу, уж не знаю в чем дело.

Хаген, молчал, но взгляд его изменился, он смотрел на Тюремщика с интересом, слушал его, как будто речь шла не о его, Хагена, казни, а о чем-то новом и увлекательном.

- Так вот, суть дело-то в чем? Если намекнешь, так мол и так, золотишко-то там-то. Я б те сосватал мастера получше, ага.

Хаген молчал, его разукрашенное синяками, лицо сохраняло каменное выражение, а глаза, глаза улыбались. Но в полумраке Тюремщику не было этого видно, да и не очень хотелось вникать. Тюремщик продолжал, сравнивать мастеров топора. И даже упомянул о некоем устройстве, безукоризненно снимающем головы приговоренным.

- Ну до откуда взяться этой, как ее там, гилитине, ага, в нашей глуши. Что скажешь? Молчишь? Ну и пес с тобой.

Лежавший тихо Олаф, наконец не выдержал, вскочил и бросился на Тюремщика. Но кандалы на ногах сделали свое дело и парень растянулся на полу.

-Куда, ты, щенок? - беззлобно усмехнулся Тюремщик, поднял Олафа за шкирку и легко швырнул обратно на подстилку.

-До ужина, подумай, ага.

Тюремщик ушел. Олаф встал и начал ходить по камере, невнятно бормоча.

- Казнь, за что? Почему меня? Я не имею отношения.

Хаген наблюдал за ним.

- Олаф, ты боишься?

- Конечно боюсь! Я не знаю что ждет меня там. Я грабил, распутничал, однажды даже убил торговца.

- А меня осудили за то что я хотел помогать людям... Они хотели сжеч, меня, пытали выбивая признание, и я признался, потому что все равно умирать, так хоть не на костре.

Олаф сорвался на крик.

- Я не успел даже наворовать, как следует!

- Я вскрывал трупы, с целью изучить устройство человека, с целью понять, как исцелить. Как избежать смерти. Но я не успел, не успел, мой трактат даже если уцелел все равно не дописан.

- Я не жил, а теперь я должен умереть!

Хаген продолжал ровным и спокойным голосом.

- Ты жалеешь о том что тебе пора умирать? А я жалею о том что не успел оставить после себя. И еще, о том, что на рассвете мне станет известно что по ту сторону смерти... А я не смогу записать... и даже представься мне такой случай...

Хаген с усмешкой посмотрел на изувеченные тисками пальцы

- Я все равно бы не смог записать...