В поисках бернардинского двора. Часть 13

(Окончание)

ПОСЛЕСЛОВИЕ. ВЗГЛЯД НА СТАРЫЙ ИЗАБЕЛИН

Подведем итоги. К чему мы пришли? Что обрели?

Во-первых, побывали в двух заболотских точках Лепельщины – на востоке и на западе. Повидали край, и можем сравнивать.

Во-вторых, выявили ошибку в XIV томе (1895 год) энциклопедического словаря, составленного варшавскими учеными, и разобрались в двух Заболотьях.

В-третьих, обследовали бывшую заболотскую мызу и составили представление о ней, сравнивая прошлое с настоящим. Одновременно указали на еще одну возможную оплошность – в работе польского историографа Романа Афтанази.

Но ответить на главный вопрос – где располагался центр святомихальских паненок-богомолок, двести лет управлявших Лепельским имением, - не смогли. Следов их пребывания ни в полсвижском, ни в пышнянском Заболотьях пока не установлено.

Это не говорит о том, что ни в одном из них центра не было. Достоверную картину еще предстоит выяснить.

Конечно, западное Заболотье смотрится предпочтительней, и мои коллеги почти единодушно высказались в пользу его. Но нужно изучать дополнительные материалы, рыться в архивах, а косвенных свидетельств пока недостаточно. Недостаточно и того, что многовековой азерутский ясень-великан мог быть тем знаковым пограничным деревом, упомянутым в жалобе матушки Терезы на агрессивные действия землевладельца-магната Кашица. Недосточно и того, чтобы рассматривать как аргумент другое религиозное учреждение - плебанию Лядно на территории монахинь. В той же описи за 1775 год указывалось, что плебанский застенок использовал для своих нужд "пан Дроздович" (возможно, арендовал), выплачивая за свой дым "злотых 3 грошей 10". Так почему не представить такую же картину в связи с азерутским Заболотьем, где "застенок Свицец" (Святец)находился в руках пана Венглицкого, вносившего точно такую же сумму за свой дым?   

Что богомольческий центр находился в западном секторе лепельского прибрежья, можно не сомневаться. По крайней мере, первоначально. Согласно инвентарю за 1641 год, местечку Лепль предшествовал «Дом большой» с двумя белыми избами, хозяйственными постройками и двумя огородами. Судя по всему, там и был исходный пункт обитания богомолок – когда они в 1633 году стали полноправными хозяйками Лепельского имения. Наверное, до них там останавливался «его милость» - великокняжеский чиновник, канцлер и гетман Лев Сапега, даритель имения по завещанию. Теперь, отмечалось в 1641 году, там «по приезде сами их милости живут».

Конечно, владелец Сапега, в свою бытность, имел в границах поместья оборудованный угол – чтобы останавливаться по приезде и содержать управляющего. Белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич склонен полагать, что тот «большой Дом» находился в Старом Лепеле – на территории тамошнего полуострова.

Но это только версия. Точных привязок пока нет.

Ясно, что после вступления монахинь в свои права, их центр мог перекочевать – переместиться в другую, более подходящую точку.

Куда?

Пока я готовил этот материал, пришло известие от лепельских краеведов. Владимир Шушкевич побывал в окрестностях двух Люсинец – двух небольших озер, что подступают к Лепелю с юго-западной стороны. Там протекала ранее речка Гать, связывая околицу с Берещей – крайним окоемом стародавнего места Лепельского и частично входившей в состав бернардинского имения.

Шушкевич наткнулся на два небольших кургана, заросших лесом, и был неожиданно удивлен, но ему напомнили, что там размещалось городище, помеченное памятной шильдой – информационной табличкой. Сейчас ее нет – снесли, но курганы по-прежнему впечатляют (на снимке один из них). Когда я обратился за советом к ученому Носевичу, тот, посмотрев снимок, высказался однозначно: «типичный курган эпохи Киевской Руси; ко времени Сапегов и бернардинок все, что с ним связано, было давно и прочно позабыто».

Однако связь с бернардинским центром в другом. На первой российском географическом пособии, составленном в 1795 году – вслед за вторым переделом Речи Посполитой, а это, отметим, двадцать лет спустя после парафиальной ведомости, где упоминалось «Zabolocie» - обозначено «Запахино». Оно показано меж двух безымянных озер, и Носевич высказал предположение, что это могли быть Люсинцы.

Карта – условная, объекты на ней не конкретные, и составитель мог небольшие «люсинские» озерки чуть сместить: они показаны не на своем месте, а в отдалении, в прибрежье Эссы (Ясы).

Но здесь более важное значение имеет населенный пункт, прописанный как «Запахино» (см.) Ясно, что он не рядовой. При нем - условный знак, причем единственный для всех поселений в границах Лепельского имения. Он с башенкой и флажком. А таким способом обозначали тогда центры отдельных образований – имений. То есть, флажок единственный на всей территории, что охватывала бернардинское земельное достояние.

Неужели Запахино было на тот момент управленческим центром?

Если согласиться с такой трактовкой, то Люсинцы, с их богатым историческим опытом, укладываются в тему поиска Дома приездов.

Но не будем спешить с выводами, давайте уточним.

Центр мог располагаться в области Люсинцев, да. По двум причинам. Это поблизости от Стай, куда вела прямая дорога из Пышно. И там же Святое озеро, прямо указывающее на религиозный аспект. И вот как звучала уточняющая строка в инвентаре Лепельского имения за 1641 год: «с виленского приезда ворота…» Правда, определение упоминалось в связке с «двором», который в «Старом месте Лепле».

Между 1795-м и 1641-м годами – полтора века, и многое могло измениться. Тот «двор» мог быть перенесен. Например, Заболотье в инвентаре вообще не называется, правда, не все листы документа известны - некоторые повреждены, а некоторые вообще пропали.

Учтем другое обстоятельство – тоже «замутненное», но ближе к истине. На землемерной карте 1810-1816 годов, а это спустя 20 лет после первого российского картографического пособия 1795-го года, примерно в том месте, где было указано Запахино, стоит другое обозначение: «фольварк…», и далее трудночитаемое до конца название, которое можно предположить как «Заболин». Это, конечно, версия, но корень слова просматривается четко – «Забол…» Отметим, что он очень близок к «заболотскому», но сказать определенно трудно. Может, не «Заболин», а все-таки «Заболочь» или «Заболонь»?

Не исключены превратности. Известно много случаев, когда исконные названия превращались в неведомо откуда взятые – таковы были последствия передела. Как пример, можно привести щиттовскую историю. Юстиан Щитт, владелец поместья в 4-х верстах от Дриссы переименовал в свою честь давнюю собственность Узмион (Uzmion), которой пользовались до него и Огинские, и Свирские, и Корсаки.

И здесь могла быть похожая история. Носевич склонен полагать, что в «Заболин» превратили «Забелино». А что это могло означать?

Анализируя статистические данные о лепельских землевладельцах за 1891 год, обнаруженные в Латвийском государственном историческом архиве, я наткнулся на «Изабелин» во Франопольской волости. Сразу скажем, что эта волость была образована наряду с Заболотской после отторжения святомихальских монашеских земель в казну.

Заинтересовавшись, я начал искать историю Изабелино, памятая о том, что лепельские старожилы упоминали некую «Забылину» в районе Стай. Ссылку на этот топоним я нашел в польском Словнике – в дополнительном томе. Там была помещена коротенькая информация. «Изабелиным» называлась часть казенной собственности, а территория ее составляла 7292 десятины. Ничего себе! Целый удел, к которому крепились 10 весей и четыре фермы. Так указывалось в информации, и уточнялись четыре населенных пункта в составе «удела» - сам Изабелин, двое Стай и Дражно.

Сопоставляя со статистическим данными, которые представил в губернию старшина Франопольской волости, а это 1891 год, я узнал, что Изабелиным владел на тот час потомственный дворянин Петр Ильич Голощапов, выкупивший имение. Но что парадоксально, количество принадлежавшей ему земли не указано, в примечании дана ссылка: «приложить старание к установлению точного количества земли».

Когда Голощапов приобрел имение, тоже не указывалось, но его привязочные ориентиры - на расстоянии 5 верст от уездного Лепеля и в двух с половиной верстах от волостного правления, где располагалась на то время Юркова Стена, прямо указывали, что это не Люсинцы. Это нынешняя деревенька Свободная Жизнь, которую старожилы помнят как «Забылину».

А что же с Люсинцами?

Надо сказать, что 7292 десятины соответствовали всей территориальной площади Франопольской волости, которая состояла из казенных деревень, где распорядителями считались «бывшие государственные крестьяне по люстрационным актам». И только два пункта были частными: это голощаповское Изабелино и «Дражно», где властвовал «наследный надворный советник» (так в тексте) Алексей Иванович Богословский, тоже выкупивший землю.

По всем параметрам, вышеназванные десятины - это бернардинский удел, который был отведен монахиням после отъема части их земель под создание Березинской водной системы. Носевич даже предположил, что Изабелин - в честь Изабеллы, настоятельницы святомихальского монастыря. Тогда и центр их пребывания мог быть там – в иносказательной «Забылине», в пяти верстах от местечка Лепель, который стал уездным городом после 1805 года, по указу царя Александра.

Но «корни» их пребывания явно не там.

Знакомясь с содержанием земледельческого отчета по Франопольской волости, я обнаружил ссылку на более стародавнее «изабеллинское» владение – на Старый Изабелин. Вот как его представил старшина Франопольской волости Иван Мозго.

На 1891 год Старым Изабелиным называлась казенная деревушка, привязанная к Эссе (на берегу, ноль-ноль верст) и в двух верстах от уездного Лепеля. И там же, на таком же расстоянии указаны Кулеши. Ясно, что они соседствовали. Кулеши есть и сейчас – это деревня на въезде в Лепель с западного направления, со стороны Стай. А Старый Изабелин исчез, его больше нет, но он находился как раз там, где указан фольварк (с корнем «Забол…») на землемерной карте 1810-1816 годов. Спустя 75 лет, Старый Изабелин характеризовался как казенная деревушка, состоявшая из чуть более чем 39 десятин земли. Весь этот массив «прилагался» к небольшой усадебке, с огородной землей. Половину надела составляли заливные луга (более 9 десятин), заросли и кусты, сенокосы и реки (2 десятины), а вторая половина состояла из пахотной земли, что соответствовало первоначальному названию места.

Первоначальное «Запахино» смотрится как окоем «за вспаханной» территорией. Это могло быть направление из-под Люсинцев, а также веретеи, что тянулись со стороны Луконца к усадьбе на берегу Эссы (Ясы).

Привязка – в двух верстах от Лепеля – это прямой указатель на необычный объект, что выявлен нами при исследовании стародавнего места Лепельского. Еще Василий Низовцов – посланник Иоанна Грозного в 1563 году, указывал, что «Яса впала в Улу в двух верстах от озера Лепль». Это как раз и будет район Старого Изабелина. Предположительно, в то время на месте приэссенских заливных лугов располагался водоем, а возможно, даже два. Еще и сегодня на той территории, где паслись ранее колхозные и деревенские коровы и кони, видны остатки существоваших водоемов.

Старый Изабелин мог называться бернардинским двором Zabolocie по состоянию на 1775 год. Он находился на въезде в Лепль, чуть в сторонке, и соответствовал топкому, болотному месту. Однажды мы побывали там, с трудом пробравшись по длинной веретее с юга. Она обрывалась, уступая место низменности, и, чтобы выйти на староизабелинскую возвышенность, надо было ступать по гати – древесному настилу.

За гатью местность приподнималась, и мы попали в удивительный околоток, можно сказать – бесподобный. Он примыкал к Эссе (Ясе), образуя своеобразный мыс, а северный бок отсекало устье приточной древней реки, которая тоже называлась Гатью. Помимо всего прочего, это был уединенный, неприступный угол. Сейчас проход туда закрыт – свободно Гать не перейти, а ранее существовал мост, и об этом свидетельствует маршрут, показанный на первых российских картах (см.) Дорога упиралась в Старый Изабелин, а значит, там был некий центр.

Мы пока не знаем, насколько долго бернардинки распоряжались своей собственностью после передела местности, после того, как по их землям пролег основной участок Березинской водной системы, но, ясное дело, их существование было предопределено. Их центр мог перемещаться – одновременно с расширением функций созданного уездного Лепеля. Мог он оказаться даже на востоке, во второй половине их имения, где связующая водная трасса легла по естественной Улле, и что-то менять на той территории особо не приходилось. А их ферма в полсвижском Заболотье, наверняка, устраивала власть - налоги текли уже в царскую казну.

Но точную картину мы получим, изучив все архивные дела по передаче бернардинского имения в собственность Российской империи. По данным белорусского ученого, кандидата исторических наук Вячеслава Носевича, есть по крайней мере несколько папок дел: о передаче в ведомство Министерства финансов фундушевых имений, крайние даты - 1829-1841 гг.; о люстрации казенного имения Заболотье, датированное 1834 годом; дело по предписанию 2-го департамента государственных имуществ о доходах с имений, принадлежавших виленским монахиням-бернардинкам (1845 год). А главное дело – это желание их изучать. Но я уверен, что скоро мы узнаем все сопутствующие обстоятельства.

На снимках: один из древних курганов в районе Люсинцев (фото Владимира Шушкевича); фрагменты двух российских карт с обозначением Запахино (1795 год) и фольварка "Забол..." (1810-1816 годы). На последнем фрагменте хорошо видно, что большая дорога упиралась с запада в фольварк, а пред ним ответвление уходило на Лепель и Полоцк.


09.11/22