Михнасаим штаны
сюжеты. И вот однажды в больнице, где я лежал после операции,
произошел со мной забавный случай. На четвертый день после операции
на сердце, я первый раз самостоятельно пошел в душ помыться. Закончив
эту приятную, а для меня ещё нелёгкую процедуру, стал одеваться.
Старую пижаму, на которой стоял, вытираясь, я бросил в бак с грязным
бельем. Беру чистые штаны ищу перед, по гульфику, и не нахожу.
Понимаю, что штаны женские. Но выйти без штанов, чтобы поменять,
Не могу! Надо одеть эти. Одеваю, а они ещё и малы. Еле—еле преодолел
перевал, вы поняли, что. Ну, думаю, захочется писать, не успею снять.
Выхожу из душа в коридор. Навстречу медсестра с аппаратурой идёт в
соседнюю палату. Я к ней: - Лиля, мне нужны штаны. Она остановилась,
посмотрела на меня
-- Вы же в штанах?
-- Они женские без гульфика . Лиля внимательно посмотрела на меня,
затем отошла на шаг назад, ещё раз посмотрела и говорит:
-- А вы их неправильно одели! Подходит сбоку и так нежно проводит
рукой по ягодицам. Небольшая пауза:-Действительно нету. Опять отошла,
посмотрела и говорит: - все равно не правильно! – Ждите. И пошла в
палату.
Стою, жду. Душ – процедура приятная, но для человека после операции
утомительная. Хочется лечь или хотя бы сесть. Но стула нет. И стою я
поникший, как живой образ страдания. Коридор длинный и пустой.
Справа в последней палате, Рахель с Диной , младшие медсестры, меняют
бель; и старое кладут в мешки. Слева от лифтов, вижу, идёт Анжела. Она
каждое утро моет полы. Заходит в палату, плеснёт воды и шваброй так
ловко прогоняет её от окна к двери. Кровати тяжёлые, килограмм по
триста, передвигает как игрушки. Ножкой ударит по тормозу, ручкой берёт
за спинку, легко так влево-вправо, и откатывает. Промоет, и опять влево-вправо и кровать на месте. Потом оденет на швабру чистую тряпку и от
двери к окну делает выпад, как шпагой колит: ногу и руку вперёд,
несколько движений и пол протёрт.
Время к обеду. Анжела закончила мыть палаты и такой неспешной
походкой идет в мою сторону. Красивая. Брови чёрные в разлёт, щёки
румяные, лицо строгое. Рахель из палаты громко спрашивает, обращаясь к
Анжеле,--Что он там стоит? Анжела, проходя рядом скосила на меня
чёрный глаз и так строго — Что? Я слабым и каким - то просящим голосом
-- Михнасаим. Анжела спокойно в сторону Рахели:-- Штаны ему. Сказала
спокойно, а голос сочный, прозвучал так, что больные из всех палат
посмотрели в мою сторону. Я представил, как жалко выгляжу и совсем
поник.
А Рахель с Диной с огромными мешками белья уже подходили ко мне.
Встали напротив. Рахель:-- Но, Вы же в штанах?
--Они женские, без гульфика. Дина, высокая, видимо бывшая
баскетболистка, подошла поближе и говорит: да он неправильно одел.
Становится рядом со мной, и так же, как Лиля шарит у меня между
ягодицами, как будто струны перебирает, и так удивленно:--Правда нет?!
Ну, думаю, а если она и спереди так проверит?. Но - пронесло. Дина
отходит назад, внимательно смотрит и, словно подводя итог: - Все равно
неправильно! Красный спереди! Рахель без лишних слов кладет мне на
плечо штаны и я иду в палату.
С трудом снял злополучные штаны, кстати очень вовремя, терпение-то
было на пределе, и облегчившись, одел новые. Наконец лёг. Хорошо!
Тело болело будто после тяжкой работы. Лежу и думаю, почему
Лиля и Дина говорили, что всё равно неправильно. Приподнялся,
посмотрел на злополучные штаны. Действительно, с одной стороны
пришит красный лоскуток, а с противоположной - зелёный. Видимо,
чтобы женщины ориентировались и одевали зелёный спереди. И вдруг
пришла смешная мысль: если бы женщины носили такие метки, то
известный большой чиновник*, который любил подкрадываться к своим
сотрудницам сзади, возможно не сидел бы в тюрьме. Ведь известно, что
красный цвет запрещающий! Можно - только на зелёный!
*Моше Кацав — восьмой президент Израиля.
Свидетельство о публикации №222111001416