Шаманка Гаечка

    Как-то я приметил, что у многих из нас в ходу манера делить себе подобных на две фундаментальные категории — не важно, по какому принципу, но именно на две: “гуманитариев” и “технарей”, к примеру, “веганов” и “мясоедов”, “верных” и “неверных”. В общем, одни — “чужие”, другие же — “свои”, а то и “братья”... И да, “чужие” при этом — не обязательно злобные враги — напротив, они могут привлекать бесовски, но так или иначе от них тревожно… Нет-нет, я никого в связи с тем не осуждаю, и более того — признаюсь, я сам такой.

    В своём рассказе я поведаю о главной “чужачке” в моей жизни. О Гаечке, однокласснице моей… Да-да, о Гаечке, и это не никнейм в честь милой мышки из “Чипа с Дейлом” — так по-настоящему эту девочку и звали; полное имя — Гая... Гая по фамилии Шаман.

   На Гаечку-технарку из мультсериала Гая нельзя сказать, чтобы так уж сильно походила — я даже не уверен, были ли у неё и признаки “технарства”... Ну положим, она предпочитала “техно” в музыке. А ещё… Всегда с собой носила коробочку винтов.

    Нет-нет, не в качестве набора а ля “умелые ручки” для лайфхаков всевозможных. Это была её память о маме, которая умерла от карциномы, когда Гае только исполнилось шесть лет. С отцом мама была разведена, и нынче девочку воспитывал престарелый дед… Ах, да, на этом месте просто ради исторической справки хочу заметить, что фамилия “Шаман” у Гаечки была тоже не от просто так. Шаманом был её на крайнем севере прадед. Где именно — сложно сейчас сказать. Когда пришла советская власть в края те — всё стали оформлять и упорядочивать, в том числе наделить фамилиями людей, которые до тех пор в них не нуждались. Мудрствовали при этом не особо: кто был рыбаком — стал Рыбаком, кто был шаманом — стал Шаманом.

    Как и положено шаманам, прадед хорошо танцевал с бубном, также специализировался на предсказании будущего по разбросанным костям — за что, видимо, его большевики и расстреляли. Якобы за “антисоветскую пропаганду”, но что конкретно там духи предков ему шептали — сейчас уже никто не знал. Деда, малолетнего тогда ещё, в детский дом забрали. Вот оттуда и берёт своё начало коробочка с винтами — детдомовцев в те времена ни рыбой, ни мясом не кормили, поэтому и не было костей. Ну а винты… Они повсюду, куда ни посмотри. Обычно всё ими скручивается так, что если один-два выкрутить, конструкции это не принесёт заметного вреда... Каким образом саму коробочку тогда не обнаружили и не конфисковали — загадка, но так или иначе она от деда досталась маме, а потом и Гаечке — в должной комплектации из тех ещё времён.

    …Верите ли вы в чудеса, читатели?.. То есть лучше мне задать вопрос не так… Каких-нибудь чудес хотели бы?.. Если да — я вас не упрекну, но вы для меня “чужими” будете, уж извините. Возможно, я вас избегать не стану, но только и никакой каши с вами вместе определённо не сварю. А вот тогда…

    А вот тогда, глядя, как Гаечка рассыпает винты по школьной парте, и что-то не своим голосом бормочет, рассматривая их, мне, честно говоря, очень хотелось верить в то, что какие-нибудь “духи предков” и на самом деле есть... Не только есть, но и желают сообщить о чём-то очень-очень важном, используя Гаечкин рот. О том, кого сегодня на уроках вызовут к доске, к примеру… Однако духи (если это были духи) не соизволяли снизойти до подобных мелочей житейских, и говорили о чём-нибудь возвышенном, загадочном и странном. Это были как будто бы головоломки, которые манили, и в то же время просто отнимали время, поскольку никто не мог их разгадать. Одну из них я очень хорошо запомнил, расскажу.

    “Знамение Севера, клеймо Юга, той стороной, где Тёмная Спираль сольётся с Древом Круга, произойдёт падение Серебряного Дня”, – с каким-то скрипом произносила Гаечка, а одноклассники стояли у её парты, шепчась о чём-то. Наверно, каждый усматривал в этом что-нибудь своё. Что до меня — как это ни глупо, я представлял себе только надувной круг, привязанный верёвкой к ветке дерева, а какой-то загорелый хулиган приближается к нему с огромным то ли сверлом, то ли саморезом. Когда же я, преодолев стыдливость, пытался о своих впечатлениях Гае рассказать — она только молча улыбалась. Должно быть, понимала, что так или иначе что-то с чем-то непременно совпадёт.

    В общем да, всё это было довольно странным, но не так, чтобы совсем из ряда вон. Чёрт знает что случилось в тот день, когда меня эта юная шаманка пригласила на день рожденья… деда.

    — Я понимаю, что это неожиданно, — сказала мне тогда она, — ведь вы с ним даже не знакомы, но есть причины… Да, с некоторых пор я оставаться с ним наедине боюсь. Тем более сегодня, в его день рожденья, и так он с головой не сильно дружит, теперь, я подозреваю, можно ожидать всего чего угодно от него.

    — Не дружит с головой, — удивился я.

    Гаечка вздохнула.

    — Шизофрения у него. Официально. Вроде бы ремиссия была, но он не пьёт таблетки. Говорит, что они мешают с духами дружить.

    Я кивнул:

    — Без разговора с духами шаман не может быть шаманом, понимаю.

    — А я не очень понимаю, — грустно улыбнулась девочка. Большой вопрос, нужно ли это нынче кому-нибудь. Он думает, конечно — нужно. Что без откровений духов человечество обречено, и всё такое. Но он по крайней мере счастлив. Пусть это несуществующий, выдуманный мир. Какая у него альтернатива?.. Телевизор?.. Домино с самим собой?.. Люди его боятся.

    Я промолчал.

    — Но с некоторых пор, — продолжала Гаечка, — вместо духов появились инопланетяне.

    Я невольно прикрыл ладошкой рот:

    — Разница большая?

    Гаечка нахмурилась:

    — Только не смейся… Да, большая. Те были “свои”, эти теперь “чужие”. Как знать, на что они способны.

    Это показалось мне резонным в какой-то мере, на что способны “свои” духи, я всё равно не представлял.

    — Ну и что они от дедушки хотят, — поинтересовался я.

   Гаечка пожала плечиками:

    — Пока, насколько знаю, просто пытаются войти в контакт. Наблюдают. Музыку свою ему передают.

    — Какую музыку? Очень любопытно.

    Гая достала из рюкзачка плеер и наушники.

    — Послушай.

    Я надел наушники… и скорчил рожу. Такой ужасной музыки я не слышал никогда.

    — Хоть у меня не абсолютный слух, но то, что пианино это напрочь расстроено, поймёт и тот, кому Топтыгин прошёлся по ушам.

  — А вот и нет, — усмехнулась Гая, — напротив, очень хорошо настроено, но только на инопланетный лад.

   — То есть как это — на инопланетный?

    — Шесть нот в октаве.

    — Чёрт знает что, — поморщился я.

   — Дед говорит, что инопланетянам в кайф, — снова пожала плечиками Гая. — Да и само познание всего, что с ними связано — кайф.

    — Но даже если предположить, что инопланетяне существуют и с дедушкой твоим общаются…

    Я не закончил фразу. Что можно тут сказать?.. В отличие от духов инопланетяне сверхъестественными существами не являлись, и теоретически где-нибудь могли существовать. Войти в контакт с землянами, возможно, тоже в их интересах, и, как знать, вдруг они от нас отличаются настолько, что могут только посредством странной музыки с людьми, которые психически не очень-то здоровы, о чём-то говорить? Но если даже так, не приведёт ли такой контакт к последствиям плачевным — например, к уничтожению всей жизни на Земле? А может быть, напротив, переговоры наш мир спасут. И сообщить каким-нибудь властям нельзя о таких вещах — в лучшем случае поднимут на смех, а в худшем — деда куда-нибудь подальше заберут. А Гаечку в детдом отправят, и что ей будет там лучше, чем здесь сейчас — далеко не факт.

    — Ну ладно, Гаечка, пойдём, — решился я. — Ничего, что у меня нет подарка?

    — Об этом не беспокойся, — сказала девочка, — у меня тоже нет. Да и не нужны ему подарки. Пошли…

   Гая жила в частном доме на берегу… скорее ручья, чем реки. Я оглядел строение… Дом как дом. Кирпичный, красный. Зелёный, недавно крашенный забор. За калиткой оказался здорово засыпанный пожелтевшею листвою двор.

    — Собаки нет? — спросил я, не то чтобы боясь. Я просто их как-то недолюбливал.

    — Нет, — Гая успокоила меня. — Дед говорит, что стоимость всего, что есть здесь, меньше той, что уйдёт на прокорм собаки. А если кого интересует лишь еда…

    Недоговорив, она как-то мрачно усмехнулась.

    Из дома доносилась инопланетная музыка… как это у Гаи с дедом называлось. Но теперь я чувствовал, что какофонией эти звуки всё-таки не назовёшь. В тих чувствовалась непонятная надежда и непонятная печаль. Как знать, может, эта мелодия была и впрямь из другой Вселенной…

    Мы вошли в помещение, Гая сняла туфли и надела розовые тапочки с помпонами. Для меня тапок не нашлось — я просто разулся и остался в носках. В доме было чисто не в пример двору. Пахло как будто дымом, но не от дров и не от сигарет. Подобно музыке, запах был довольно странным… Гая открыла дверь в гостиную и мне сказала “проходи”.

    Старик играл на пианино, нас как будто бы не замечая. Гаечка сняла бубен, висевший на стене, ударила в него три раза. Дед перестал играть и оглянулся.

    — Не для того мира бубен, — сказал он. — Бубенчики на семинотную музыку звучат, не в тему.

    — С днём рожденья, дед, — сказала Гая.

    — А, ну да, ну да, — ответил дед. — А это кто с тобой?

    — Саша, мой одноклассник.

    Я ожидал, что дед, как в подобных случаях положено, представится, но предчувствия обманули.

  — Ах, Саша, Саша, — сказал старик, — как думаешь, точно ли сегодня мой день рожденья?

    Растерявшись, я промолчал.

    — Может быть, да, а может, нет, — продолжил дед. Никто точно не запомнил. А большевики записали где-то такую дату в память об октябрьской революции своей.

  Я понимающе кивнул. Подобный день рожденья — так себе для празднования повод. Вряд ли здесь даже собирались в честь этого чем-то угощать. Но спросить “Так может, я домой пойду?” я пока что не решался.

    — А вы всамделишный шаман? — вместо этого полюбопытствовал я.

    Старик кивнул.

    — Ещё какой, — улыбнулся он. — Сегодня пришельцев собираюсь призывать — Гая, наверное, по такому случаю тебя и позвала. Ты точно, Саша, будешь кстати в нашем ритуале!

    Это мне не понравилось, но прямо сразу я не начал явно возражать. В случае чего, убежать отсюда мне будет несложно.

    — А может, вначале лучше как-то выпить за ваше здоровье? — попытался выкрутиться я.

    — Выпить?.. — удивился дед. Выпить что? Неужто ли спиртное?.. Ты это, Сашок, забудь. Алкоголь — это яд для духов. Хочешь приятных ощущений — будут тебе они. Но не от алкоголя.

    Дед оглянулся, посмотрел на моё кислое лицо и захохотал.

    — Да не дрейфь, Сашок, в жертву тебя приносить никто не будет. На пианино нам с Гаей сыграешь, вот и всё.

    — Я боюсь, что даже на обычном пианино не сыграю, — попытался вежливо отказаться я.

    — Но это гораздо проще, чем то, чему тебя на уроках музыки учили! — воскликнул дед. — У инопланетян нет никаких полутонов! Нет ни мажора, ни минора! Четыре устойчивые ноты в гамме, вот, смотри!

    Старик ударил четырьмя пальцами по клавишам через одну. Теперь я чувствовал, что звук не так уж и ужасен.

    — Две ноты здесь будут всегда созвучны, — объяснил старик, — а две как будто сломанные, да?.. Но нет, не тут-то было!.. Ну-ка такой же от “сломанной” тоники аккорд послушай!..

    Прозвучавшая смесь нот оставалась жуткой, но в ней слышалось как будто оправдание предыдущему аккорду — мол, вот это здесь в виду имелось, а вы не поняли... Кажется, и я уже что-то начинал соображать.

    — Земляне заскорузли в семинотной музыке, — сказал дед, — вряд ли толком осознавая, что она напрочь фальшива тоже!.. Вместо подлинной гармонии — равномерно темперированный слой. Минор — смирение с фальшью, мажор — плевок фальши человечеству в лицо!.. А здесь всё честно, созвучны непременно две из четырёх. Неужто и теперь отвергнут люди подарок из другого мира?..

    — Ну ладно, я попробую, — согласился я.

    Старик встал, я сел на табурет. Почувствовал оставшееся тепло от попы деда. Тоже в каком-то роде оправдание, как знать…

    Я сыграл четверной аккорд. Потом ещё, ещё… Нет, звуки были не отвратительны. Они были печальны. В них чувствовалась боль сломанного инструмента. Боль сломанного механизма. Боль сломанной идеи. Но каждый новый аккорд зажигал и маленькую искорку надежды. Бесконечная боль, бесконечная надежда…

    — Боли ровно столько, сколько и надежды, — сказал я.

    — Всё понимаешь, да, — добродушно отозвался дед. — Стало быть, ты готов и к ритуалу… Гая, приступай!

    Девочка села на пол, скинула розовые тапки. Затем принялась стягивать с себя колготки.

    — Г-Гаечка, ты чего? — пролепетал я, воображая уже невесть что.

    — Так надо, — сказала девочка и показала мне стопу, потом другую. — Чистые?

    Я ошарашенно кивнул.

    Дед вытащил из Гаечкиного рюкзачка знакомую коробочку.

    — Нет смысла в гайках без винтов, — сказал он. — Или болтов. Но здесь к тому же есть шурупы, саморезы… Сечёшь, в какую сторону грядём, парнишка?

    Я как-то совсем уж обомлел и просто тихонько сидел на табурете.

    — Традиционно, — объяснил дед, — шаманы лучше всего входят в контакт с потусторонним, созерцая, как маленькие девочки танцуют босиком на острых косточках… Когда сочувствие страху, боли и надежде велико, мы слышим голоса — как мы считаем, предков. Но именно сейчас я буду говорить с жителями иных миров. Возможно, роботами — не факт, что и живыми. Но на технологических уровнях высших кто может живое от неживого достоверно отличить?.. Я слышал только музыку… Но думаю, что это некий код, на который они ждут от меня ответа. От которого зависит… Возможно, существовать дальше человечеству или сгореть.

    Шаман высыпал содержимое коробки на пол.

    — Кости открывают дверь в мир мёртвых, — продолжил он, — а винты — в мир сверхнанотехнологий. В котором многое пока ещё от нас сокрыто, но сегодня мы заглянем за грань непостижимого хоть чуть-чуть.

    Он взял с полки  стеклянную бутылочку с жидкостью и фитилём, перенёс на стоящий посередине комнаты стол, зажёг фитиль от прозрачной зажигалки. Сверху поставил таганок с металлической чашечкой, внутрь насыпал какой-то порошок.

  — Духи это любят, — объяснил он. — Я думаю, как в мире предков, так и в мире технологий… Бубен нам не подойдёт, не та система — я думал, что за пианино сяду, но будет сложно играть и одновременно на танец Гаечки смотреть. Так что я лучше просто буду бить железной ложкой в алюминиевый тазик... А ты, Сашуля, раз уж пришёлся кстати, попытайся на пианино что тебе вздумается играть. Чёрные клавиши не трогай только, я их не настраивал, сам понимаешь, что они так или иначе — из ряда вон.

    Я вздохнул. Мне тоже хотелось посмотреть на танец Гаечки, и как возможно ещё играть при этом — я не представлял. От чашечки на таганке по комнате распространился приятный сладковатый аромат. В эту минуту я почувствовал некую торжественность в душе… Коснувшись клавиш, сыграл аккорд — четверной от “до”... Если это, конечно, “до”. Затем “ре”. Шаман ударил в таз. Последний аккорд я обыграл понотно, потом попробовал, как неустойчивые ноты зазвучат.

    — Гаечка, танцуй, — велел шаман. — А ты, Сашок, прислушивайся к голосу таза. Ты тоже в определённом смысле — мой инструмент. Слушай голос таза и в ответ играй!

    После слов “голос таза” я обратил внимание на свой собственный таз. Точней, на мочевой пузырь внутри, которому давно уж не мешало бы и сбросить накопившуюся влагу, тем более перед таким важным ритуалом — вон даже Гаечка заботилась о чистоте лапок, а тут… Как знать, вдруг мой дискомфорт на инопланетном коде как-то отразится?.. И Землю уничтожат по вине мочи моей.

     Но что я мог поделать — старик уже бил в тазик, Гая готовилась на гвозди прыгнуть… то есть на винты. Совсем уж для тайм-аута не время.

    Я принялся играть. То есть нажимать всё, что попало. Всё равно уже каких-то откровений я не получал. Впрочем, и старик, я не мог сказать, что как-нибудь старался, отбивая ритм — он просто тоже как попало бил железной ложкой в алюминиевый тазик.

    А Гаечка?.. Я оглянулся, ожидая какой-то сцены боли… Но нет, девочка довольно ловко прыгала между россыпями крепежа, приземляясь пальчиками точно на свободные места… Пусть и шаманка, но отнюдь не дура. Деда вроде бы устраивало всё…

    А мне вдруг стало любопытно — что будет, если всё-таки на чёрные клавиши нажать?.. Дед не велел, но запретный плод и всё такое… Вопрос не в том был даже, как это на звуках отразится. Заметит или не заметит — вот вопрос.

    Сначала я по чёрной клавише ударил будто невзначай, на деда покосился. Увидел, что ничего не отразилось на его лице. Затем стал пробовать разные аккорды в комбинации чёрных, а в конце концов принялся и вовсе только на чёрных клавишах играть. Как будто даже что-то стало худо-бедно получаться…

    — Да, — сказал старик, — это больше всего соответствует голосу таза. Они услышали… Довольно, Саша. Заканчивай и иди домой.

    Послушно я закрыл крышку пианино. Гая сбегала на кухню за веником, в кучу смела винты, затем упаковала их в коробку.

    — Так что пришельцы? — спросил я.

    — Решили, что с нами лучше дела не иметь, — бесцветным голосом ответил дед. — Ну, по крайней мере, мир не уничтожат.

    “Спасибо”, — сказала Гая, когда я уже обулся и дверь во двор открыл.

    Кивнув, я вышел, а потом… отлил за первым попавшимся кустом, после того, как этот двор покинул.