Непрощённый, Часть. I, гл. 1. Образ

 
ВОСПОМИНАНИЯ ВОЛЬФГАНГА КРЮГЕРА, ТАНКИСТА ДИВИЗИИ СС "МЁРТВАЯ ГОЛОВА"

Часть I.Танки рвутся на Восток

1. Образ

Очнувшись, я увидел образ Богородицы. Солнце бликовало на её потемневшем лике. Трещина доски делила нимб и руку удерживающую младенца. Икону обрамлял изузоренный по свисающим краям рушник с фантастическими птицами славянских сказаний. Дымила только что погашенная лампадка. Чуть в стороне на той же полочке рядом с книжицей Псалтиря и пучком восковых свечек - из сероватого прямоугольника фотографии, пристально щурясь, смотрел в даль Сталин в застёгнутом на все пуговицы кителе, с погонами  на плечах, с гладким зачёсом седоватых волос и пушистыми усами, под которыми, казалось, прячется лукавая улыбка восточного человека.
 - Проснулси! - услышал я напевный голос. Врывающийся сквозь отворённое окно луч солнца золотил выбившийся из под белой косынки завитой локон склонившейся надо мной голубоглазой женщины с выгоревшими  на солнцепёке бровями и белесыми ресницами. Добродушно улыбаясь, из- за чего слегка морщился её тонкий нос в конопушках  с изящно "вырезанными" ноздрями и складывались в малиновое сердечко некрашенные губы, она одной рукой прижимала к моему лбу прохладный компресс, другой качала подвешенную на кольцо в потолочной балке плетёную из ивовых прутьев корзину.
-Баю баюшки баю, не ложися на краю, придёт серенький волчок  и укусит за бочок, - напевала она.
 И колыбелька с блаженно прикрывшим глаза, запеленатым младенцем, раскачиваясь  маятником, заставляла скрипеть продетую сквозь кольцо верёвку. Отполированное трением о "стропы" уносящего мальца в страну сновидений вверхтормашечного парашюта кольцо поблескивало, напрочно ввинченное в дерево поперечного бревна.

 Только потом я узнал, что это, поддерживающее доски потолка пузатое бревно зовётся у русских "матицей" или "маткой". А тогда мне приходилось днями созерцать на нём сучки и продольные слои, представлять, как в бытность деревом стояло оно в лесу, скрипя под ветром ветвями, шелестя листьями и пряча в кроне гнёзда птиц, в дупле -пчёл, а под корой - личинок короедов. Воображение живо рисовало -как нарастали  годичные кольца в стволе этого дерева-ровесника Наполеоновского нашествия, проросшего из  желудей деревьев-свидетелей  беспощадных татаро-монголов. Сто, двести, триста лет – расходящиеся кругами волны времени  переносили меня и в эпоху сталкивающихся с русскими витязями тевтонов, и в темные, как вода в замшелом колодце,  времена викингов, грабивших городища с идолами Перунов и Велесов в языческих капищах. Порой мне казалось, что эта самая "матка" - и есть сточившийся о речной песок и камни, спущенный вниз по течению чернорясными миссионерами идол. И мне грезилось, что сквозь бревно проступают насупленные брови, вырезанные боевым кинжалом усы, "очервлёные" кровью жертвоприношения губы.

-Ты бредил всю ночь! Но теперь, похоже, жар спадает! -улыбалась моя сиделка.- У тебя много ожогов. Но ты, слава Богу, не сгорел в своей железяке...
И она перекрестилась на образ в углу.
Тёплый ветерок колыхал чисто стиранную занавеску.
-Веня! Принеси-ка водицы в ковшике!
Из- за перегородки возле похожей на зевающего приземистого тролля печи вышел желтоволосый отрок. И тоже голубые глаза. И опять- конопушки. Он сделал шаг от этого кирпичного гнома-великана, подавившегося "чугунком"-подобием немецкой каски, вместилищем для варки картошки, каш и "щей". Пересекая роящуюся пылинками полосу луча света, мальчик прошлёпал босыми ногами по дощатым половицам к ведру на лавке, с негромким звоном , скрежетом и хлюпанием зачерпнул воду ковшом с изогнутой ручкой, сделал три шага в сторону моей лежанки. Стараясь не расплескать ни капли, он передал матери вместилище хрустальной чистоты влаги, добытой посредством вращения деревянного ворота, представляющего собой бревёшко с ручкой, похожей на пусковую рукоять -"заводилку"- танка. Этот недоступный для палящего зноя дневного светила жидкий осколок небесной синевы не только утолял жажду. Его животворящий холод-успокаивал, умиротворял, сбавлял обороты  бешено бьющегося сердца, останавливал скачущий поток мыслей...

 Губы ощутили край металла, такого же, как видно, из какого русские ковали и броню своих танков, железа, выкопанного и выплавленного на Урале, разлитого по формам для  обработки, выточки и подгонки деталей тех самых Т-З4, из пушки которого подбили кажется вчера или позавчера мой "Тигр". Вода потекла по пищеводу, изнутри остужая пылающее от ожогов тело. Было такое ощущение, что я заливаю смазочное масло в охладительную систему машины, чтобы остудить, смягчить облегчить вращение деталей моего раскалённого, пышущего жаром двигателя и нагретого трением снарядов внутри ствола пушки танка.

-Danke!-вернул я ковш своей сиделке. Она передала его сыну. И тот  вернул ковшик  на место, зацепив его крючком ручки за край ведра.
-Вот! Вот! Всю ночь ты поминал эти проклятые танки! Вот и теперь: танки, танки!
Танк твой стоит за поскотиной -каюк ему...Тебя вот кое-как выволокли мы с Веней с опушки. На телегу -и сюда...А командира твово, што пёр тебя на себе до лесу, пуля настигла-там он и лежит. Остальных я не видела. Но от танка горелым мясом несёт. Подходить боязно...
 
Я не всё понимал в её скороговорке, но всё же общий смысл до меня доходил. В своё время в наш дом в Весфалии нанялась служанкой  женщина из эмигрантов -фольксдойче. Она была из тех немцев, которые ещё во времена Петра I приехали на Русь  искать лучшей доли, но вынуждены были после революции бежать от террора большевиков. И я худо-бедно, брал у неё уроки русского языка.
-Как вас зовут!?-выдавил я из себя русские слова с усилием.
- Валька!-кокетливо откликнулась женщина, продолжая качать зыбку.
-Значит Валькирия?
-Ну хошь и так называй,-пожала она плечами и, встав с табуретки, выпустила из рук край колыбели. Шагнув к печи, она взяла в руки прислонённый к печи ухват-рогач, и сунула его в пасть "троллю", произнеся.
- Сейчас обедать будем! Я тут затирухи* наварила из мучки! И курочки снеслись. Да и лучку на грядке нарвём. Жаль вот Звёздочка ноне без молочка. Но чем богаты -тем и рады...

 Вот о том, как эта самая Валька -Валькирия с разновеликими крылами двух ребятишек вынесла меня из пекла Курского сражения не в Вальхаллу, где за столом пируют мертвецы -берсёрки, а в мир живых, я и хочу поведать...

Продолжение:http://proza.ru/2022/11/11/910

Целиком повесть здесь:http://proza.ru/2021/12/16/1334