ВОВ

Иван Акимович Агарков награжден двумя Орденами Красной Звезды, медалью «За отвагу», Орденом Отечественной войны I степени, Орденом Отечественной войны II степени и многими другими орденами, медалями, имеет несколько благодарностей Верховного Главнокомандующего. Прошел всю войну на передовой. Иван Акимович говорит, «к войне надо себя готовить», «как бы я воевал, если бы не занимался учебой», «чтобы защитить себя и своих близких нужна подготовка, и эта подготовка — учеба».

Детство и юность Ивана Акимовича напоминает старые добрые советские кинофильмы, которые все также любимы и узнаваемы, от которых становится на душе тепло. Спокойная предвоенная жизнь, когда все понемногу налаживалось, страна отходила от былых потрясений. В деревнях создавались коллективные хозяйства, каждой семье, в зависимости от количества человек, выделялись наделы, если было две коровы, одну забирали, если одна — оставляли. У них была корова, которая получила боевое крещение, прошла с ними через всю войну, даже ранение получила. Семья жила неплохо, отец Ивана Агарков Аким Осипович и другие односельчане выезжали работать на шахты в Донбасс.

Сельский совет был один на несколько деревень и находился в их избе, так как изба была просторная. В избе устраивали собрания. Ваня четырех лет от роду, увидев, как председатель читает газету «Орловская правда», спросил: «Что вы делаете?». Председатель ответил, что читает, понемногу выучил его читать, писать, считать, даже купил букварь. Ваня учился по простой методике — «под буквой «к» нарисована корова» – так и научился. Когда Ване исполнилось пять лет, он решил пойти учиться в школу. Попросил маму сшить сумку для книжек. Рано утром, когда еще мыли полы, самостоятельно пришел в школу и сел за первую парту. Учительница его вывела, согласно стандартам обучение начинается с семи лет. Ваня сел под дерево и расплакался, но после перемены зашел обратно. Тяга к знаниям неистребима, на следующий день Ваня опять пришел в школу, но сел уже на последнюю парту и все, что рассказывали прилежно записывал в тетрадочку. Учительница пришла к нему домой и сказала матери: «Акулина Сергеевна, в школу принимают с семи, у меня могут быть большие неприятности, могут с работы снять». Вмешался председатель, спросил: «А он что мешает?». Учительница отвечает, что нет, сидит, записывает. Председатель сказал, что поедет в г. Болхов и уладит вопрос. Ивана оставили, он доучился до четвертого класса. В следующую школу «семилетку» приходилось добираться четыре километра, он объездил бычка и добирался на нем. Попросил маму сшить канат покрепче, заезжал на лужайку перед школой, молотком вбивал колышек, оставлял пасти бычка на время уроков, после школы таким же манером уезжал обратно. Когда деревни проезжал, народ выбегал из изб поглазеть на дикаря, но это был единственный транспорт.

Иван учился, ухаживал за младшими, работал в колхозе, косил, пас коней в ночное. За выполненную работу записывали трудодни, в счет трудодней выдавали картошку, капусту, морковку, зерно, мед – все, что в колхозе производилось. Когда подрос доверили подготовить пашню для посева озимых. Боронить было невозможно, молочные жеребята донимали кобылиц. Ивана отругали за то, что мало сработал, хотя он был не виноват. Тогда он придумал поилку для жеребят, чтобы жеребята кушали самостоятельно из бутылки. Из Болхова приехал корреспондент, написал статью про придумку Ивана Агаркова.

Затем Иван Агарков с отцом переехали в Москву, одна школа в понедельник, вторая в среду, третья в пятницу, в одной учился по программе шестого класса, в другой по программе девятого, все это, включая математику, геометрию очень пригодилось. А потом вся эта трудная, но мирная, спокойная и чем-то интересная жизнь закончилась.

Тогда было популярным изучать военное дело, включая артиллерийское, модным было учиться в аэроклубах. Иван поступил в артиллерийское училище, закончил аэроклуб при Метрострое. «Артиллерийское дело, самолеты нравятся. При этом не могу сказать, что нравится стрелять на войне, там же убивают. Но нравится или нет, нужно выполнять свою задачу. Когда я закончил с отличием аэроклуб (освоил пилотирование У-2) война уже началась. Мать эвакуировали. Я приехал к отцу в Фили, отец копал там противотанковые рвы, у меня была булка хлеба, у отца кипяток, поели, попили чай. Я сказал отцу, что еду воевать. Вся Москва была в движении, везде набиты надолбы, козлы из стали по всей Москве. Почему я не остался на обороне? Не в нашем с отцом характере оставаться на обороне. Отец также воевал, но при царской власти, в 1941 г он уже был пожилым.

На фронт я ушел в восемнадцать. При бомбежке немцы создавали дополнительные шумовые эффекты для устрашения, бросали с аэропланов пустые бочки, бросали бочки с гвоздями, вокруг стоял страшный шум, визг. Столкнулся с такими бомбежками в Московской области.

Я попал в 84-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. Когда нас перебросили на северо-западный фронт на новое место, нужно было добыть сведения о вооружении. Меня в составе группы послали в разведку, было не страшно, ребята молодые, воспринимали задание, как игру. Чтобы выполнить задачу нужно провести подготовительный этап, узнать где находится штаб, выбрать оружие и т.д. Перерезали провод, услышали то, что нужно, сняли часовых, усыпили «языка», вытащили из избушки. Когда стали отходить, немцы хватились, организовали погоню. Двое из нашей группы повели «языка», остальные семеро обеспечивали прикрытие. Командира отделения убили, мы его принесли в часть. Когда добрались до своих, командир спросил: «Кто вами командовал?» – показали на меня, командир подошел, но ничего не сказал. За выполнение этого задания я получил благодарность Верховного Главнокомандующего. На следующий день опять бой, но командиром отделения меня пока не назначили, были более опытные ребята.

Когда я поступил в часть, на вооружении были небольшие легкие минометы 50-мм. Меня тянуло к артиллерии, я присматривался. Вечером увидел метрах в тридцати от полевой кухни воронку, два убитых красноармейца и миномет. Я положил миномет в ящик, поел и пошел спать.

Наутро красная ракета, надо идти в бой. Со стороны немцев из-за горелых бревен пулемет стреляет по нашим пехотинцам, до бревен метров семьдесят пять. Я думаю: «Ах туды твою мать!» Выпустил две мины, немецкий пулемёт заглох. После этого наши бойцы пошли в атаку. Вечером командир подошел и уточнил, я ли стрелял из миномета, я ответил, что да, он спросил: «Ты недавно у нас?», я ответил: «Да». Я оставил этот миномет себе, маленький, портативный, удобный в переноске.

Когда в часть пришли новые более совершенные 82-мм минометы, меня вызвал командир и спросил: «Ты с минометами можешь разговаривать?», я ответил, что разговаривать не могу, а стрелять умею. Он сообщил, что принято решение о назначении меня командиром минометного взвода. Бригада понесла потери, поступило пополнение в лице здоровых моряков подводников — сибиряков, дальневосточников. Из этих моряков сформировали взвод. Вроде, стояли мы тогда в Завидово. Некоторым морякам было уже по сорок пять, у них был опыт работы на подводной лодке, военная специализация, жизненный опыт, но не было опыта участия в боевых действиях. Мне было восемнадцать, но опыт участия в боевых действиях был. Построили взвод по ранжиру, рассчитались все, а я ростиком небольшой, ниже всех, стою в самом конце. Моряки тогда были высокие, здоровые. Командир бригады сказал: «Мы получили новое вооружение, это будет ваш командир», все повернулись, переглянулись, а он говорит: «Вы пока не удивляйтесь, как вы еще себя покажете, не удивится ли он».

Они недобро смотрели, у них какая-то зависть была, некоторые стали посмеиваться, подкалывать. Они все комсомольцы, а я в комсомол не успел поступить, они этим бравировали, были и члены партии. Одного я взял с собой, на боевой пост, сказал, что раз такой боевой, пойдешь со мной завтра, мины будешь подносить. Когда взял его туда, он рот разинул. Понял, что тут убить могут, испугался. Это не за полтора километра до боевых действий сидеть. Я ему сказал, что ты меня не знаешь какой я по своим силам, я тебя не знаю, зачем заранее оценки выдавать. Он, наверное, на ус намотал, что нельзя с этим шутить, убить может. Сначала я думал, что они издеваются, а, оказывается, просто по-отечески подтрунивали.

Минометчик подвергается меньшей опасности, чем его командир, в бою минометы стоят за полтора, два, пять километров, а командир стоит на боевом посту. Командир минометного взвода всегда идет вместе с наступающими. Надо быть ближе к боевым действиям, видеть как идет бой, так рассчитать, чтобы и по немцам попасть, и своих не задеть. Участь нелегкая, потому что того и гляди тебя срежут, с тобой еще связист. У меня были связисты – немцы с Поволжья, они трагически погибли.

Вспоминается один из самых тяжелых боев. Немцы прорвались, взяли вправо, вся тяжесть легла на меня. Наша пехота отошла. У них было три дота, которые было невозможно взять. Рассусоливать было некогда. Командир сказал по связи: «Дорогой выручай. Ты разберешься. Ты сейчас их перемолотишь». Я ответил: «Меня одного оставляете». Остался только я, связист, мой взвод. Нужно было выходить из положения, надо было отстреливаться из минометов. Вроде просто все и непросто. Я тогда уничтожил больше сорока или больше шестидесяти человек, многих не учли. Причем я раненый был, дырка в голове, пули, осколки – там все летело».

Согласно информации, представленной на сайте «память народа», выписке из наградного листа от 30 июля 1943 г. «... Тов. Агарков в боях за высоту безымянную на Кубани 13,14,15 июня 1943 г. корректировал огнем минроты, в результате его корректировки взвод уничтожил три пулеметные точки противника, подавил огонь взвода ротных миномета противника. При контратаке противника, где уничтожил более взвода немцев. Будучи 2 раза ранен в этом бою т. Агарков не прекращал корректировать огонь... Агарков Иван Акимович командир минометного взвода минроты 3 отдельного Стрелкового батальона 84 отдельной морской стрелковой бригады представляется к ордену «Красная звезда».

Согласно выписке из наградного листа (Приказ подразделения №: 7/н от: 13.03.1944) от 23 февраля 1944 г. «лейтенант командир минвзвода 1 стрелкового батальона 779 стрелкового полка 227 Темрюкской стрелковой дивизии представляется к медали за отвагу «В период боев с 12 по 28 января 1944 года находясь в боевых порядках стрелковых рот товарищ Агарков корректировал огонь минометов. В результате было подавлено пять боевых точек противников, 2 гранатометчика, разбиты 2 блиндажа, и уничтожено 90 немецких офицеров и солдат, при попытке противника к контратаке … товарищ Агарков с группой бойцов гранатным огнем отразил противника на высоте 133.3».

Согласно выписке из наградного листа (Приказ подразделения №: 27/н от: 19.05.1944) «Агарков корректировал минометным огнем в боевых порядка пехоты подавил 2 огневых точки противника со станковыми пулеметами чем обеспечил наших подразделений вперед. При продвижении слева зенитная мелкокалиберная пушка открыла огонь прямой наводкой. Агарков быстро развернулся, подавил пушку, чем обеспечил дальнейшее продвижение наших подразделений. Тов Агарков достоин правительственной награды Красная звезда.»

Согласно выписке из наградного листа (Приказ подразделения №: 1/н от: 03.01.1945) от 21 декабря 1944 года «В боях на подступах к гор. Яслодань 9 ноября 1944 года при отражении контратаки противника тов. Агарков заменив выбывшего командира роты, огнем из минометов уничтожил до 40 солдат противника. В бою за гор. Ясберень 13 ноября 1944 года при отражении контратаки пехоты и танков противника шквальным огнем из миномета рассеял до роты пехоты противника, чем содействовал отражению контратаки. В наступательной операции с 5 по 12.12.44 г. и в боях за населенные пункты Косиги, Ин из минометов подавил 3 огневых пулеметных точек противника, чем способствовал занятию населенных пунктов подразделениями полка. Достоин правительственной награды Орденом Отечественной войны 1 степени.»

«За Ялту были тяжелые бои, но самыми тяжелыми были бои за Керчь и Севастополь. Высаживались два раза через Керченский пролив. Высаживались в декабре поздно вечером. Ударил мороз. При высадке шхуна не доплыла до берега два метра, пришлось прыгать, так как в лодке была пробоина. Оказалось глубоко, мы вышли на берег мокрые, простывшие, шинели, одежда колом. Когда высадились открыли огонь по немцам. Несмотря на то, что нас было мало, в нашу пользу сработал фактор внезапности, немцев застали врасплох. Напротив был металлургический завод, там засели немцы, много мы их ухлопали, сколько даже примерно не знаю. Постепенно подходили наши части, мы заняли весь берег и завод. Рубили ящики, в которых были мины, разводили костры и грелись. Всю зиму там жили, обучались стрельбе из миномета, получали пополнение. Жили в землянках, которые оставили немцы. Немцы ограбили Керчь, все землянки были в коврах. Мы находились в Керчи, пока не началось общее наступление в Крыму. Освобождали тяжело, вся вода была красной. Немцев прижали к морю, им некуда было деваться. За освобождение Крыма я получил благодарность Верховного Главнокомандующего.

Воевал на Кубани, на Северном Кавказе, в Крыму, в Румынии, Венгрии, Чехословакии. Приходилось встречаться с разным отношением местного населения. Очень трудно пришлось на Кавказе, некоторые из местных помогали немцам. В Румынии, когда высадились из вагонов, увидели пушки, винтовки штыком вниз, солдат нет. Король отдал распоряжение не участвовать в боях с советской армией, впоследствии его даже наградили орденом «Победа». Чехи встречали нас хорошо, с накрытыми столами, на которых поставили пиво, шпикачки. Венгрия оказалась богатой страной, по сравнению с другими. В Венгрии от моего взвода отстало четыре красноармейца, стали их искать, на ночь зашли в большое село. Из дома вышел мужчина лет шестидесяти. Я поздоровался, спросил: «Вас удивляет, что я вас так поздно беспокою?». Мужчина хорошо говорил по русски, оказалось, он пять лет прожил в России. Он посоветовал отдохнуть, пригласил за стол, почистил коня. Красноармейцы заблудились, но потом сами пришли в часть.

Под Будапештом при форсировании Дуная нужно было переправиться через реку. Сбили плот, погрузились, поплыли, на другой стороне реки расположены немецкие части. Когда доплыли до середины, нас засекли немцы, стали с пулемета стрелять. Думаю: «Сейчас ударят, плот развалится, и мы утонем». Быстро дал команду установить миномет. Командир матом на меня орет: «Что ты делаешь, ты выстрелишь, у тебя плот от удара сделает осадку». Я ответил, что ничего, зато живы останемся. Отстрелялись, выжили, благополучно приплыли.

Метрах в пятидесяти от берега поставили свои минометы, позади нас большое поле, а на поле стоят стога, скирды. Стало темнеть. Вдруг из скирд на полном ходу выскочили танки, четыре-пять танков. Даже один танк может столько наворотить... Мы (группа восемнадцать человек) спрятались поскорее в сарай, забрались на потолок, притаились за закрепленными лодками. Немцы зашли в сарай, посветили фонариком, но ничего не увидели. Стали думать как обхитрить немцев. Дождались утра, раздвинули черепицы крыши и увидели свою полевую кухню. Сбоку от кухни в укрытии стоят немецкие танки, но наши немецкие танки не видят, немцы подобрались к ним ночью. Мы открыли из автоматов ураганный огонь, танки с визгом круто разворачивались кругом, чтобы сбежать. Наши сразу сориентировались, завозились. Уберегли своих от неприятного сюрприза.

Меня ошибочно посчитали убитым, мама получила документы, в которых было указано, что я погиб. Когда я матери выслал денежный аттестат, она поняла, что я жив.

Во время войны много пришлось повидать тяжело раненых. В феврале 1945 года возле города Брно (Чехословакия) получил тяжелое ранение, после которого комиссовали по инвалидности. Ранили в голову, перебили руку, ногу. Полгода лечился в госпитале в Ульяновске. Полгода рука, нога находились в фиксированном положении кверху. В то время у каждого подразделения были свои шефы, которые высылали посылки с теплыми вещами, подарками, поздравлениями. Получил и я письмо и посылку от одной женщины — поздравление, портсигар хороший, водочку. Потом она приехала проведать меня в госпитале, я ее называл бабушка Мария, звали ее Мария Ивановна или Мария Сергеевна. Когда она меня увидела, сказала: «Какая коряга!». Я в бинтах, ногой, рукой двигать не могу. Портсигар, который она подарила, до сих пор со мной».

После войны Иван Акимович закончил Высшую школу профессионального движения, работал в Министерстве среднего машиностроения, в Главном управлении торговли ювелирными изделиями, а также в Главном Управлении торговли начальником отдела организации труда и заработной платы, защитил диссертацию, писал, публиковался. В настоящее время проживает в Москве.