Писатели современники Пушкина

АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ
http://proza.ru/2023/03/27/322

Князь Вяземский рассказывает, что когда свергли Петра III, и перед уже собравшимися толпами народа новой царицей должен быть прочитан манифест, к ужасу заговорщиков было обнаружено, что манифеста-то и не изготовили. И тогда один из заговорщиков вызвался выручить ситуацию. Это был прославленный артист Федор Волков. Нарядившись царицей он взял в руки белый лист и как по-писаному прочитал матифест без запинки и с выражением. Царица была ему очень благодарна. Однако Волков от благодарности отказался и попросил, чтобы ему дозволено было заниматься тем же, чем он занимался и ранее -- театром. С большой неохотой царица исполнила его просьбу.

По рассказу одного из цензоров того времени, в 1824 году в приемную к министру явился однажды высокий стройный мужчина во фраке, в очках, с большой переплетенной рукописью. Это был Грибоедов. Рассказчик, случившийся в приемной, спросил вошедшего, чего он желает. -- "Я хочу видеть министра и просить у него разрешения напечатать комедию "Горе от ума". Чиновник объяснил, что дело просмотра рукописей принадлежит цензуре и он напрасно обращается к министру. Грибоедов, однако, стоял на своем, а потому был допущен к министру. Тот, просмотрев рукопись, перепугался разных отдельных стихов, и комедия на многие годы была запрещена. "Не иди Грибоедов к министру, а представь рукопись к нам в комитет, -- рассказывал цензор, -- мы бы вычеркнули из нее несколько строк, и "Горе от ума" явилось бы в печати почти десятком лет ранее, чем то случилось по гордости Грибоедова, пожелавшего иметь дело прямо с министром, а не с каким-то там клерком-цензором

Пополним коллекцию еще одним случаем. Про иного человека знаешь, что он непорядочен, и все же до известной степени ему доверяешь. Грибоедов в своей комедии "Горе от ума", или как она первончально назывась "Горе уму", где за каждой репликой и самым эпизодическим персонажем стоят реальные события и люди писал про Толстого Американца:
…не буду говорить, узнаешь по портрету.
Ночной разбойник, дуэлист,
Был сослан в Азию, вернулся алеутом
И крепко на руку нечист.
-- Что ты это про меня там такое написал, -- возмущался Толстой при встрече с поэтом. -- Нужно было сказать: "В картишки на руку нечист". А то можно подумать, я табакерки со стола ворую".

Даль, автор прославленного "Толкового словаря русских говоров" был по основной профессии медик -- хирург и долгое время оперировал в будущей Медико-хирургической академии. Но в конце концов измучился до предела, не столько работой, сколько войной с коллегами-казнокрадами и шарлатанами. Поэтому и решил оставить медицину и предаться своему хобби -- литературе, "переседлал из лекарей в литераторы" (Пирогов). Об этом решении рассказал своему другу-писателю. Тот, небезызвестный сочинитель историй из малороссийского и петербургского быта, некто Гоголь, только печально улыбнулся:
-- В России всякое звание и место требуют богатырства: слишком много любителей бросить бревно под ноги человеку.

Однажды Бенкендорф вызвал к себе Дельвига и стал как пацана распекать его за последний номер "Северных цветов". "Но позвольте, робко осмелился Дельвиг, никаких законов я не нарушаю". Бенкендорф аж побагровел: "Молчать. Законы пишутся для начальников, а не для подчиненных". Что правда, для России, то правда.

-- У Жука небесная душа! - сказал раз, разговаривая со Смирновой, Пушкин. - Да, хрустальная душа! - Всякий раз, - докончил Пушкин, как мне придет дурная мысль, я вспоминаю и спрашиваю, что сказал бы Жуковский. И это возвращает меня на прямой путь... Во всей его обширной особе не найдется жолчи, чтоб убить зловредную муху!

Есть же на свете скромные люди. Однажды во дворце у императрицы проходили литературные посиделки. Жуковского там не было. Когда на следующий день императрица сказала: "Василий Андреевич, это еще что за новости, почему вам вчера не было у меня?" "Так ведь не было приглашения". "Василий Андреевич вы у нас свой и впредь прошу не увиливать от наших мероприятий". Жуковский, по ее словам "родился приглашенным", и ему нечего ждать официальностей, он - "всегда желанный гость"

Жуковский дал вольному своему единственному крепостному

Известно, что Жуковский был придворным поэтом, воспитывал детей царя. Неплохо воспитывал, раз они, дорававшись до власти, отменили крепостное право. Он не разделял взглядов, как мы выражались несколько лет назад, прогрессивно настроенных декабристов. Тем не менее оставался со многими в хороших отношениях, за многих ссыльных и опальных литераторов просил. Просил милости за Шевченко, а еще ранее за Кюхельбекера, который в Ижорской ссылке (Карелия) снова стал пописывать. Он, де исправился, пишет вполне благонамеренно, и он, Жуковский, за него готов поручиться.
-- Ты-то за него поручишься, -- отвечал Николай I, -- а кто мне поручится за тебя?
А теперь зададимся вопросом: могут ли писатели мирно сосущесвовать с властью? Наверное, могут и должны, но только не в России, если уж и воспитателю царских детей, да и вообще такому человеку крайне консервативных взглядов как Жуковский, нельзя доверять.

Кажется, Измайлов, издавая журнал, однажды загулял на рождественские праздники. Номер, естественно не был выпущен в срок, чем вызвал немалый гнев подписчиков -- а именно их деньги были тогда главным источником издательских доходов. Пришлось извиняться перед читателями, причем Измайлов так и написал, что не выпустил журнала, так как "гулял на праздники". Похоже, такое извинение оказалось намного действеннее, чем разного рода дипувертки, ибо долгие годы еще по Петербургу ходила эпиграмма, в авторстве которой подозревают Грибоедова:

Как русский человек на праздики гулял;
Забыл жену, детей, не то чтобы журнал.

Знаменитая песня "Чижик, пыжик, где ты был", как полагают некоторые, ведет происхождение от известного русского литератора, современника Пушкина и Белинского, сочинителя полицейских романов Чижикова. Однажды его на Невском проспекте поймал за шиворот любивший там прогуливаться Николай I -- тогда такие люди еще могли гулять без охраны. Увидев эту бомжеватую фигуру, он поморщился:
-- И это называется русский литератор. Васильчиков, -- обратился он к своему адъютанту, -- выдать ему на одежду.
На радостях Чижиков на полученные деньги загулял, да так, что о покупке какой-либо приличной одежды даже и речи быть не могло. После чего гуляя по Невскому, старался уже царю на глаза не попадаться. И все же попался.
-- Чижиков, -- грозно окликнул его царь. -- Ты получил деньги на одежду?
-- Так точно-с, вот картуз, -- достал он откуда-то из-за пазухи замусоленный убор.
-- Вижу ты на мои деньги хорошо погулял, -- сказал царь и прошествовал мимо.
Любят властители иногда такие хохмы.

Искусство умеет производить впечатление даже на тех, кто, кажется, уже так закоснел в мерзостях жизни, как черный пудель по части его отмывания в белый цвет. Генерал-губернатор Сибири Пестель, посмотрев на театре пьесу, где показывались гонения на честных людей, бессовестных и продажных судей, так взволновывался, что не мог спать целыми ночами. И кто бы мог подумать, что такой чувствительный человек, уловил с должностей половину подчиненных. Но не удовлетворенный этим, он продолжал их преследовать и после судом, доносами, а бывшего управлющего Тобольской канцелярией Куткина, вскрывшего чудовищные злоупотребления в Сибири, он не мог оставить даже после смерти, несмотря на вердикт самого царя: "Не виновен".