de omnibus dubitandum 35. 6

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ (1674-1676)

Глава 35.6. СПЛОШНЫЕ МИФЫ И ОТКРОВЕННОЕ ВРАНЬЁ…

    Вот и получается, что прожил наш лжеПетруша (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.)  свое детство не в специальных кремлевских покоях, как было положено, а в немецком гетто. Царь Алексей Михайлович немцев из Москвы выселял, надо понимать не из большой любви, а сынишку своего ненаглядного отправил на воспитание к немчуре в гетто. И эту ахинею офиц. история усердно насаждает, несмотря на очевидную абсурдность.

    Почему?

    Да потому что на самом деле лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.)  находился действительно у немцев, но не в захолустной деревне под Москвой, а у своего отца в Бранденбурге.

    Мог ли Г. Миллер допустить подобную правду? Конечно, не мог - вскрывалось немецкое происхождение Петра со всеми опасными последствиями. Так и остался лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) в Немецкой слободе, якобы, под Москвой вплоть до 1694 года. Но и тут у историков полная неразбериха: то ли в Немецкой слободе, то ли в селе Преображенском. При этом про Немецкую слободу ничего не слышно до конца 17-ого века, есть село Ображенское, Немецкой слободы нет.

    Впервые Немецкая слобода появится лишь в 1697 году (!), а лишь в июне 1698-го года, стараниями П. Гордона, там будет установлена первая в Московии католическая церковь. Поэтому очень даже мог двадцатипятилетний лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.)  случайно забрести в Немецкую слободу и набраться у похотливых немок гендерных премудростей... Тем более, царевичам до пятнадцатилетнего возраста из кремлевских палат выходить было строжайше запрещено.

    А на каком языке разговаривал наш лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) ? Конечно же, на русском, скажете вы. На каком еще языке должен говорить гуский царевич?  Однако с молодым лжеПетром (Исаакием Фридрихом Петером Гогенцоллерном – Л.С.) все ни слава богу.

    Читаем записки современника лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.) Первого, его соратника, еврея Петра Павловича Шафирова, который кратко описывает образ великого царя:

    «Аще обратимся к наукам другим, то хотя прежде сего кроме росийского языка книг читания и письма никто из росийского народа не умел, и более то в зазор, нежели за искусство почитано, но ныне видим и самого его величество немецким языком глаголющаго…».

    Поссельт пишет, что в апреле 1697 года в Либаве, до Великого Посольства «царь особенно фамильярно обращался с тамошними шкиперами… В разговоре пользуется нижнесаксонским наречием».

    А где же лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) мог набраться немецкого? Ну ладно бы голландского, он был в Голландии во время Великого посольства. Но лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) говорил именно на немецком! Еще до Посольства, причем с нижнесаксонским акцентом. Чтобы получить акцент, нужно прожить много лет в той стране, где он используется. Или родиться там. Иначе никак. Так почему же наш лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) говорил с детства на немецком языке с характерным акцентом?

    Посмотрим, как проходило обучение царевича. Оказывается, весьма и весьма скверно.

    «ЛжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) начал учиться письму, кажется, в начале 1680 г. и никогда не умел писать порядочным почерком. Кроме письма и чтения еврей Никита Моисеевич Зотов ничему не учил лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.) (ошибиться здесь можно только относительно арифметики, которую лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) узнал довольно рано неизвестно от кого). Но Зотов (согласно романовским фальсификаторам и их верных последователей современных дипломированных горе-историков - Л.С.) как пособие при обучении употреблял иллюстрации, привозимые в Москву из-за границы и известные под именем "потешных фряжских" или "немецких листов".

    Понятно, почему лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) по-немецки говорил. Его, оказывается, обучали по немецким листам.

    Зачем?

    А бог его знает зачем. Да и мог ли Зотов обучить лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.) немецкому, если сам по-немецки не знал ни единого слова?

    При этом историки не уследили, от кого лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) набрался арифметики, которая в курс обучения руских царевичей не входила. Явно не от Зотова, тот ее не знал вовсе.

    А теперь для контраста приведем описание царя Алексея словами академика С.Ф. Платонова: “Он был одним из самых образованных людей Московского общества: следы его разносторонней начитанности, библейской, церковной и светской, разбросаны во всех его произведениях”.

    Высокая образованность и религиозность была свойственна всем руским царям и великим князьям. Царевичей начинали обучать сызмальства, лучшие учителя и наставники.

    Яков Рейтенфельс* так описывает в 1674 году воспитание царевичей: «весьма тщательно изучают (кроме чтения и письма на Отечественном языке) coстояние своего Государства и соседственных Держав, дух и потребности подвластных народов, различающихся языком и нравами; приучаются любить и уважать Отечественные обычаи, и неуклонно следовать правилам Религии. Долг справедливости требует сказать, что этот скромный и, по-видимому, простой образ воспитания Царских детей в Московской Руси дает им прекрасное направление».

*) РЕЙТЕНФЕЛЬС Якоб (Яков) (евр.)(в русских источниках XVII века также упоминается как Яков Рутфель; нем. Jacob Reutenfels; точные годы жизни неизвестны) — путешественник и дипломат, уроженец Курляндии; автор книги о Московской Руси.
О его жизни сохранилось мало достоверных сведений. Его отец, по свидетельству самого Рейтенфельса, был влиятельным вельможей при дворе польского короля Яна II Казимира, а его дядя, Иоганн Костер фон Розенбурх, был личным врачом царя Алексея Михайловича. Известно ходатайство Розенбурха, датированное 1672 годом, о направлении Рейтенфельса для учёбы в Вильну с последующим поступлением на русскую службу. Хотя оно было удовлетворено, об учёбе Рейтенфельса в Вильне ничего не известно; есть достоверные сведения, что он пребывал в Москве с 1670 по 1673 год.
В 1674 году Рейтенфельс находился в Риме, где познакомился с Афанасиeм Кирхером. Приобретя определённое влияние, он пытался реализовать проекты массовой посылки в Московскую Русь католических миссионеров (см. картину Жан Жорж Вибер. «Рассказ миссионера» (1883). Музей Метрополитен), созданию церковной унии, заключения с Московией союза против Османской империи, развития торговли с Московской Русью. Потерпев неудачу, Рейтенфельс переселился во Флоренцию и поступил на службу к великому герцогу Козимо III Медичи, где добился высокого положения. Перед отъездом в Польшу в 1676 году он посвятил правителю Тосканы свою книгу; далее следы Рейтенфельса теряются.

Сочинение Якоба Рейтенфельса «Сказания светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии» (лат. De rebus Moschoviticis ad Serenissimum Magnum Hetruriae Ducem Cosmum Tertium) было составлено около 1676 года и издано в Падуе в 1680 году. Книга содержит немало сведений о географии, политическом устройстве, экономике Московской Руси. Особенно ценны характеристики Степана Разина (Рейтенфельс был очевидцем его казни), Артамона Матвеева, иезуита Симеона Полоцкого и других выдающихся деятелей второй половины XVII века, описания архитектуры и культуры тогдашней Москвы. В Главе 5 «О войнах и царях руских от Р. Х. до времён царицы Ольги» Книги первой «О происхождении московитов и обзор царствований» Рейтенфельс пишет о том, что в 810 году болгары, поддерживаемые рускими, вели войну против куропалата Михаила, а также руские помогали болгарскому хану Круму взять город Мезембрию (Несебыр).
«Сказания…» Рейтенфельса не получили широкой известности в Европе и стали объектом внимания русских учёных в 1830-е годы. В 1905 году появился полный русский перевод всей книги Рейтенфельса, выполненный Алексеем Станкевичем. В 2003 году текст книги был — впервые после 1680 года — переиздан вне России в многотомной серии «Первые путешествия по России» (Early Exploration of Russia; изд. Taylor & Francis).

    То есть, прекрасное образование царские дети получали исключительно на руском языке, при этом главный упор делался на любовь к Отечеству, руским обычаям и Религии. Как же так получилось, что лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) – это единственный из всех царевичей не привил себе любовь к руским обычаям и православию? Тем более имея такого отца, как Алексей Михайлович?

    Руский царевич, оказывается, по-немецки говорил и писал прилично, а на руском едва выводил буквы. Устрялов при этом упоминает отвратительный руский молодого царя и приводит несколько писем, по которым видно «как было небрежно воспитание лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.), который на шестнадцатом году возраста едва умел выводить, с очевидным трудом, буквы».

    А почему лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) плохо говорил и писал на родном языке? Ведь воспитанием и обучением царевичей занимались с самого детства. Каждому царевичу полагался придворный воспитатель, так называемый дядька. Его выбирали из самых знатных и образованных князей. Это было незыблемым правилом: «А как царевич будет лет пяти, и к нему приставят для бережения и научения боярина, честью великого, тиха и разумна, а к нему придадут товарыща околничего, или думного человека; так же из боярских детей выбирают в слуги и в столники таких же младых, что и царевич. А как приспеет время учити того царевича грамоте, и в учители выбирают учителных людей, тихих и не бражников; а писать учить выбирают ис Посолских подьячих; а иным языком, Латинскому, Греческого, Неметцкого, и никоторых, кроме Руского научения, в Московской Руси не бывает. И бывают царевичам и царевнам всякому свои хоромы и люди, кому их оберегати, особые. А до 15 лет и болши царевича, окроме тех людей, которые к нему уставлены, и окроме бояр и ближних людей, видети никто не может, таковый бо есть обычай, а по 15 летех укажут его всем людем, как ходит со отцем своим в церковь и на потехи».

    Итак, что мы имеем: рускому царевичу с пяти лет полагается наставник из числа самых знатных бояр; с раннего детства царевичу подбирают товарищей, обязательно из числа детей родовитых бояр; латинский и немецкий языки строго запрещены, обучают царевичей только рускому; до 15-ти лет царевича никто не может видеть, кроме означенных выше людей, они живут все время в специальных хоромах Кремля. Как мы видим, в случае с лжеПетром (Исаакием Фридрихом Петером Гогенцоллерном – Л.С.) были нарушены ВСЕ указанные выше каноны.

    Во-первых, лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.)  единственный из всех царевичей не имел воспитателя князя. Среди всех известных князей-бояр, никто не был замечен в обучении, или даже общении с малолетним лжеПетром (Исаакием Фридрихом Петером Гогенцоллерном – Л.С.). Что было делать ваятелям петровской истории?

    Придумали следующее, мол, поручен он был безродному Зотову, тот и занялся его воспитанием. Мол, Зотов царевичем толком не занимался, так и проглядел, как дитя вместо руского начало изучать немецкий. А заодно взамен православной псалтыри латинскую ересь зубрить.

    По этому поводу очень метко заметил В.О. Ключевский, далеко не худший наш историк: «Не раз можно слышать мнение, будто лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) был воспитан не по старому…. Зотов поклонился своему ученику в землю и начал курс своего учения… Выслушав этот рассказ, и не говорите, что Зотов мог посвятить своего ученика в новую науку, обучить его каким-нибудь «елинским и латинским борзостям». Так откуда же у лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.)  «латинские борзости» появились? Нет, не поверил Ключевский в дешевый анекдот про обучение лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.)  Зотовым. И мы тоже не поверим. Поэтому вопрос с обучением "Великого Преобразователя" (кавычки мои - Л.С.) до сих пор остается открытым.

    А в продолжение всей несуразности, официальной версии воспитания лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.)  Зотовым, Ключевский пишет: «Впоследствии лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) назначил его князем-папой, президентом шутовской коллегии пьянства».

    Это, наверное, за чрезмерное усердие учителя в преподавании немецкого и систематические запои с учеником. Зачем, романовские борзописцы вставили сей анекдот? Так они подправили упущение и сделали Зотова князем. Задним числом. Дядькой царя мог быть только князь-боярин. А такового среди реальных князей не было. Вот и пришлось подправлять свою историю.

    Но версия с Зотовым легко опровергается, достаточно почитать архивы. Оказывается, по документам он в 1680 году был в составе долгого посольства в Крым, а дядьки царевичей по закону не должны покидать своих воспитанников ни на один день. Усердный М.М. Богословский безжалостно развеивает легенду о наставнике Зотове: «Если бы Зотов в это время, в 1680 г., был уже учителем царевича лжеПетра (Исаакия Фридриха Петера Гогенцоллерна – Л.С.), то спрашивается, зачем понадобилось бы отрывать его от занятий с царевичем и назначать в посольство в Крым?.. Дьяк Зотов ни в одном из документов этого дела не называется учителем царевича, а это, несомненно, имело бы место, если бы он действительно в то время был учителем…

    Что лжеПетр (Исаакий Фридрих Петер Гогенцоллерн – Л.С.) учился в 1680 г., это бесспорно. Но кто вел с ним тогда занятия – предстоит еще исследовать».

    Вот такие удручающие для наших историков факты. Версия с воспитателем Зотовым не имеет под собой серьезные основания. Пока имеем сплошные мифы и откровенное вранье.