Непрощённый. Ч. I, гл. 8 Германский дух

8. Германский дух. Бортовой журнал

" 22 июня 1943 г. Среди танкистов прошёл слух о инциденте на станции. К линии фронта продолжали подтягивать бронетехнику. Эшелон с новенькими танками, замаскированный соломенными скирдами, подожгли партизаны, но ребята успели сбросить с машин брезент с пылающей соломой -и не дали машинам вспыхнуть...

Что касается любовных историй среди танкистов, то  горе -рыцаря, которому молочница надела ведро на голову, прозвали Тевтоном, потому как оцинкованные вёдра, используемые на советской территории  не только для переноски воды на коромыслах, горючего для заправки автомашин и танков, но и в качестве помойных вёдер и ночных горшков очень походили на рыцарский шлем с обломанными рогами. Их русские витязи рубили , как дрова, в трофейном фильме про Александра Невского и ледовое побоище. Его , тайком от командования мы крутили, используя вместо экрана простыню походного лазарета. После фильма о Зикфриде, искупавшемся в крови Дракона это кино казалось особенно  забавным. Интересно - обломают ли русские и нам рога? На карикатуре из ходившего у нас по рукам трофейного журнала "Крокодил" было написано:" А это новые доспехи, но ждут их прежние успехи!" Имелись в виду наши танки. На карикатуре из поверженных творений вдохновения   Эрвина Адерса наши скелеты торчали подобно костям тевтонских рыцарей скалящихся черепами из ржавых шлемов с прорезями для глаз на дне Чудского озера.

Пока мы вполне упитаны. И даже не прочь поразвлечься с крестьянками. Правда эти сублимации не  всегда полезны для поднятия боевого духа. Толстяка, расстрелявшего непокорную славянку, разжаловали и перевели в пехоту как непригодного для управления "Элефантом" не потому , что он убил неарийку, а за допущенные им некрофилические сексуальные извращения, о которых доложили наверх  наблюдавшие за ним его подчинённые.
 В пехоте садизм поощряется. После того , как вслед за бомбёжками люфтваффе мы проутюживаем населённый пункт снарядами и гусеницами, входящая в деревню, село или город пехота отделяет "козлищ" от "овнов" , коммунистов-"каманчей" и их вождей -комиссаров от остальных. Строчат автоматные очереди на краю ближайшего оврага- и наступает тишина. Тогда радист Ганс вылазит из люка и свесив ноги с брони, наигрывает на губной гармошке. О чём? Не о том ли как лунной ночью  разжалованный боров с черепом на пилотке, тащит из ямы ещё неостывшую русскую Венеру, чтобы загнать патрон в патронник?"
" 5 июля 1943 года. Сегодня , наконец, приняли первый бой. Каша заварилась будь здоров! Мой заряжающий Людвиг только успевал толкать в казённик снаряды. Гильзы со звоном отлетали в лоток. Мы сожгли штук пять "слонят". Но и они подпалили шорстку нескольким нашим кошечкам, отплевываясь из хоботов болванками. Их много и они быстрые. Это мне напоминает виденное в детстве: жук падает в муравейник -и его облепляют вездесущие насекомые. Суёшь в муравейник соломинку, чтобы облизать, а на языке горечь вместо приятной кислинки: муравьи ещё не успели переварить жука! Вот и этот бой. Наши броненосцы подобно неповоротливым навозным жукам носорогам  - вязли в полчище контратакующих "тридцатьчетвёрок".  Шустрые "жужелицы" "тридцатьчетвёрочек" набрасывались на "Тигров", "Пантер " и "Фердинандов", сворачивали им скулы башен и зажигали, зажигали, зажигали наши бронемашины. Говорят, в сибирской тайге существует такая мучительная казнь: приговорённого привязывают к дереву возле муравейника. Через какое -то время муравьи заедают жертву и даже обгладывают до белых костей. Может быть, это и поэтическое преувеличение, но похоже на то , что происходит сейчас с нами. Участвовавший в Африканской экспедиции, сумевший вырваться из окружения под Сталинградом танкист звал русскую пехоту термитами. Белыми-в масхалатах, зелёными-без, танкистов- "чёрными термитами". Эта энтомологическая терминология пошла гулять по немецким танковым войскам. Прижилась она и в нашей дивизии. В самом деле, разбомбленные нашими люфтваффе и артиллерией, отутюженные бронетехникой города походили на термитники с разбежавшимися из них таракано-муравьями. Они расползались по лесам и сбивались там в партизанские банды. Эти насекомые способны были превратить в труху бревно любой толщины, обрушить подпоры и балки нашей веры в Победу. Они сгрызали в пыль контрфорсы и архитравы Сияющего Храма на Вершине, тщательно возводимого нашими пропагандистами с полубогом Геббельсом в его алтаре.
 
В Танковой школе мне представлялось, что наши бои будут походить на рыцарские турниры или дуэли. Куда там! Проигрывая в дальнобойности, но выигрывая в маневренности и скорости, русские бесстрашно сокращали расстояние, разъярёнными быками они шли на таран. И тореро с его красной тряпкой приходилось туго. Не по -дуэлянтски вела себя и русская пехота. Замаскировавшийся в окопе солдатик пропускал над собой наш танк и, поднявшись, забрасывал медлительного монстра гранатами или -того проще бутылками с зажигательной смесью, зовущейся у них "коктейлем Молотова." (Того самого Молотова, что делил с Риббентропом Польшу). Бензин в бутылке с торчащим из неё лоскутом заношенных кальсон против шедевра технического гения Эрвина Адерса !Бросок- и 260000 дойчмарок -" как корова языком слизнула" .PzKpfw VI Ausf. H1 «Tiger» обходился бюджету Фатерлянда -не на один раз баварского пивка попить или прошвырнуться по девочкам! В него перевоплотились фантазии корпевших у кульманов "технарей", вдохновение дизайнеров, пот и мозоли слесарей-сборщиков; к его гайкам, тракам, шестерням и трансмиссиям прикасались тысячи  рук, на него возлагалась особая миссия. И вот-он горел после колокольного звона о его борт разбиваемой в хмельном угаре сражения символа русской пьянки-бутылки. И летели, вонзаясь в наши сердца, льдинками Снежной Королевы осколки. И со слезами на глазах - Кай, которого ждала в мансарде с геранями в горшках на подоконнике малышка Герда, видел, как горит его детство, его вера в победу, его надежда на тихий яблоневый садик на высоком берегу Волги. Затраты русских на такие поджоги были практически нулевыми. Из  захваченных нами окопов наши пехотинцы приносили инструкции для бойцов РККА в отдельных книжицах и газетах. Я просил Вольфганга переводить. В этих советских методичках давались советы  забрасывать бутылки с зажигательной смесью в наиболее уязвимые места – под погон башни, на крышу моторного отделения, в жалюзи воздухозаборов. Гранаты рекомендовалось швырять под гусеницы, из бронебоек, винтовок, автоматов стрелять в прицел и по  смотровым щелям. А в те прицелы и смотровые щели смотрели мы. Вот почему среди нашего брата-танкиста было немало рож в духе Джона Сильвера, перечёркнутых повязками с кожаной нашлёпкой на глазу. Это был как бы возвращённый из детства символ - кожинка и резинка, прикрепляемая к рогатке, орудию убийства  воробьёв- чтоб не клевали посевы, сорок, чтобы не таскали фамильное серебро из буфетов, влетая в открытые окна, скворцов -ради забавы. Лично я бы, будь я даже самим пиратским главарём, всех этих пташек усадил бы на плечи рядом со своим оранжево-зелёным попугаем. Но один пехотинец из лагерных вертухаев, разоткровенничавшись насчёт необходимости уничтожения "жидов" во время выскабливания ложкой котелка, - в красках расписал этот эпизод своего детства. "А в Дахау, - гремел он алюминием по алюминию, я этих птах отстреливал, стоя на вышке, когда они летали туда-сюда над колючей проволокой, норовили вить гнёзда под стрехами бараков и крематория, чтобы лакомиться тем, что недогорело в печи, слетаясь на промороженные штабеля ждущих сожжения.  Воробьи, вороны и сороки вились  тучами, запах их привлекал. Вот тут они -совал он полную  с верхом  ложку в пасть бульдожьей морды с эсэсовским черепом во лбу и жирной вороной над ним на пилотке.- И выклёвывали из глазниц "очи чёрные, очи жгучие"! Губы выдирали до оскаленных зубов, золотые и платиновые коронки с которых мы уже давно поснимали ещё во время "медосмотра". И когда подходила моя очередь не на вышке стоять, а таскать к печам "хворост" , "дровишки" были уже не только босыми и голыми, но и без глаз , губ и ушей. Трупы отстрелянных птиц не успевали сожрать лагерные собаки, кошки и выходившие по ночам на пиршество из своих нор под бараками и нашей столовой крысы. Их мы сгребали  лопатами и тоже отправляли в печь. А весной я по старой лагерной привычке, уже здесь, в России, застрелил скворца, оравшего свою песню в чудом уцелевшем скворечнике развороченного снарядами двора так кот -тут как тут- и цап царап- изобразил он свободной от ложки пятерней с грязными ногтями в заусеницах кошачью лапу. Так я и его шлёпнул. Славянскую рожу! Гляделки, уши , усы, сущий Пётр I. Хоть -он то нас привечал. На кукуй к Монскихе бегал да и Катька его была из ганзейских немочек-маркитанток..."
 
Так мы набирались "немецкого духа" уже не от начитавшихся Ницше и Вирта демагогов-идеологов а от сынков бауэров и лавочников, щеголявших эсэсовскими нашивками, эмблемами, а позже и рыцарскими крестами на ленточках. Этот дух витал повсюду- над раскалёнными июльским солнцем танками,-запахами смазки и бензина, дымком паршивых сигарет, вонью гуталина и до тошноты приевшихся консервов; он поднимался паром из котла полевой кухни, в чане которой ворочал черпаком  с длиннючей ручкой немолодой, похожий на Бормана ефрейтор. Этот дух мы несли в своих сердцах, головах и желудках. Он вырывался  газами из выхлопных труб, он портил воздух внутри танка, становясь  последней фракцией работы кишечника, перегоняющего подвозимое из тылов продовольствие с присадками мяса пристреленных гусей, кур, сметаемых с деревенских грядок  укропа, лука и петрушки, а с полок магазинов даже и чёрную икру с изображением волжского осетра в баночках. Русские пока не понаклепали двухкамерных холодильников. Но производящие зачистку пехотинцы "ставили на котёл" всё что находили, обследуя однокамерные - городских квартир, деревенские прохладные погреба и чуланы, овощехранилища и уже оснащённые рефрижераторами  продовольственные склады, манящие запахами мороженных мяса и рыбы... Но ничто не могло сравниться с запахом, доносившим ветерком до нас ночами с поля, где оставались сгоревшие танки. Это был запашок крематория Дахау, к которому примешивалась вонь потревоженных бомбами и гусеницами окрестных болот и добавлялся смрад сгоревших резины, бензина, моторного масла. От этого запаха выворачивало. От него крутило кишечник. И каменеющими горгульями с фасадов старинных соборов Европы мы разбредались по кустам. И из нас лилось и спереди и сзади, словно внутрь кто-то вставил водосточную трубу для слива низвергающихся  с неба, стекающих с островерхих шпилей испражнений. И германский  дух в последней его ипостаси витал над унавоженными нами русскими полями."

 продолжение:   http://proza.ru/2022/11/11/1124