Иордан

Зима. Сельский клуб.  В клубе собралась чуть ли не вся деревня. Вечерние посиделки. Собрались односельчане. О своём рассказать, чужое послушать. Накууууренооо - хоть топор вешай. Дети снуют между взрослыми, поглощающими в огромном количестве семечки подсолнуха и тыквы. Все разговаривают одновременно и каждый повествует о своём-наболевшем. Особого веселья не намечается. В дверях, отряхивая с кожуха снег, появляется мужичок, на вид лет семидесяти. Это Петрович. Любимец всей деревни.
- Доброго усем здоровьячка!
Все оживляются от предвкушения чего-то необычного. Петровичу выделяют табуретку, мужики предлагают табачку.
- Петрович, а расскажи-ка ты нам, что с тобой приключилось как-то в молодости зимой на Иордан?
Петрович, скрутив самокрутку-козью ножку, смачно затянувшись и выпустив из-под усов облако дыма
- Чиво рассказывать-то и, толком ня знаю. Ох...енто! Уроде усе давно про всё знають! Смишная штука приключилась! Всё и не припомнишь! Но я, хе-хе, усё-таки попробую рассказать, хе-х, шо увспомню, конечно. Давноо енто было, очень давно! Да. Значить, воть, э. Эммм. С чего повелось конечно енто. Мой дед ентим занималси, отец, ну и мене по наследству досталось. Теперича я ентим промышляю. Хе-хе. Чиво ентим? Это, эммм. Мда. Ну. Как тольки Крещенськи морозы вдарють, я на реку должон пойтить, вырезать Йордан-крест, значить, большущий. Ну, изо льда конечно, полить его водой. Шоб ён промёрз, енто, ну, как следуеть. Приготовить купель, украсить усё так красивенько. Приготовить, значить, место на реке  для крещенского приходу народу. Воть. Ох. Аж взопрел, стольки слов  болтать. Ну. Значить, слухайте дальше. Усё должно быть розмечено, конечно, и не шоб тебе, как попало, а согласно уставу и порядку. Воть. Я к ентому всему дюже сурьёзно подхожу. Как учили. Енто вам не шутки шутить. Усё должно быть сделано одним топором и никаких тебе там побочных инструментов. Ну. Значить, с вечора я усё вроде как порядочно сложил на лавке, шоб по утряне зазря время не тратить на поиски  и сборы. Кажда ж минута на счету. Значить, сложил и сам енто, значить, спать пораньше на печку. Мамане строго наказал
- Маманя, мене, значить, шоб по утряне  розбудили, и главное - шоб задолго до заутренней. Потому, как дело дюже ответственно и промахов усяких не терпить! Маманя, значить, согласились мене розбудить и тоже пошли спать. Чё зазря лучины палить! Заснул не сразу, нет-не скажу! Долго ворочалси, сон не брал совсем, ну хоть вешайси. Мерещились усяки вещи непонятные, пробуждающие мене изо сна. А ешо тут ещё ко всему, как на зло  за печкой этот стервец учуял тепло и проснулси. Как его? Не, не кузнечик, нет! Ну, как же его, ну, ентот, шо трещить усё время так противненько, -титити-ти, титити-ти! Во, успомнил - сверчок! Холлера! Шо вам сказать? Вот такой вымученный я к середине ночи таки заснул. Заснул крепко, я вам доложу, как в яму провалилси. Ничё уже не снилось, дрыхнул как без задних ног. Воть. По утру. Ешо первые петухи не прокукарекали, как маманя мене,  значить, розбудили. Слышу, мол,- увставай-пора! Я моментально так, по солдатски срываюсь. Быстро кулаками глаза промыл, одеваюсь, и прямохонько на реку. Пешком. Путь, вам скажу, не близкий. Да! Морозец знатный по утряне, щиплеть мене за усе места сразу. Ухххх! Ничё. Я, значить, бегу, согреваюсь по дороге. Пробежал, значить, километра три, глядю, лопату - снег расчищать взял, а топор-то я дома забыл! Вот как и  шо, когда усё бегом да в попыхах. Оооооий! Плоха примета, плоха примета! Заварачиваю к соседу, говорю
- Одолжи топор, потому как свой у дома забыл, а вертать в зад за топором, сам понимашь — не дело! Сосед сделал вид конечно, шо ему не жалко, поколебался ещё немного,  и топор всё -таки дал. Господя, а топор, топор-то какой! Пришлось идти к другому соседу. Долго под воротами стоя,  объснял ему в чём дело. А ещё же рань какая. Какой нормальный человек проснётся у таку рань? А тут я, как ошалелый, стучу  в ворота со своей просьбой,- пустите, люди добрые, топор наточить! Сосед спросоня мене чуть у псись больницу не отправил.  Еле объяснил  ему, шо к чему. Думал, совсем окочурюсь, морозец-то крепчает. Но добра душа человеческа всё-таки упустила мене у хату, дала мене каменюку, я быстро топор подправил. Мастер усё-таки на все руки, и прямехонько на реку. Время, конечно, потерял, потерял очень много времени! Прибёг на реку, быстренько выбрал место, расчистил снег, достал веровку, и начал разметку будущего шедевра. Ой! Скольких же трудов, доложу я вам! Это же ж нужно было выбрать место, шоб усё было хорошо, подхоже. А тут ко всему ещё  рыбаки-изверги понатыкали лунок, хулера. Провалиться можно, никакими баграми потом не сыщут. Короче! Выбрал таки подходяще место, давай вырезать, вырубать! Намаялси, слов нет, но всё получилось. Дело мастера боится. Усё сверкат, усё блястит! Хе-гех! Сердце радуетси. Вроде всё успел раньше сроку даже. До заутренней ешо ой как далеко, чувствую. Солнце воооон, где-то  там за лесом на краю земли ешо тольки границы  неба багрянить. Тут мне на радостях шальная мысля в голову шибанула. Думаю. Дай-ка я первый. Вот никогда у мене не получаетси, шобы нырнуть первым уууу эту, оой...  святую купель. Думаю — сегодни буду таки первый. Воть и скоренько взял, разделси в одном исподнем. Хе-хеге! Холодина за пятки щиплет, перекрестилси и бултых у воду! Ёооу! Выныривать, а надо мной лёд толстенный. Иииихх! Ё-маё! Куды попал? Как вылазить, хулера? Чуть чувств не лишилси со страху! Оппаньки,  различаю в метре от меня просвет над головой. Слава тебе, Господи, не дал сгинуть зазря! Подплываю с просвету, выныриваю из проруби. Оказываюсь ни в том месте, шо занырнул, а метра четыре в сторону. Течением снесло. И шо самое интересное? Лёд тольки вокруг моёй проруби. Этак метр на метр. А усё остальное совсем без льду и до берега - метра два. А берег-то весь у траве. Да! По берегу косули ходють и трава уся у ягодах. Вдоль берега яблони ростуть. Бери - не хочу! Мене аж потом прошибло, прямо у в воде. Осторожно так  вылазю из проруби на берег. Срамота! Я ж в однем исподнем! Не дай Господь, хтось увидеть. Прошелси по берегу туды-сюды, глядю тропиночка. Ххе-ге! Я значить до той тропиночки пристроилси и думаю, - прямёхонько подамси огородами, авось до како жилья доберусь, дадуть чем срамоту прикрыть-то. Иду значить полуприсядя, прячусь у высокой траве. По ходу ягоду щиплю. Скусна — зараза, крупна - с орех размером. Так набрёл на избушку. Ровненька така, белёна снаружи, крыша под соломой.
-Алё! Хозяин домы? Не отвечають!
Я до дверей, а дверь не заперта. Шо самое интересное. Захожу в середину. Изба - так ничо, чистенько, гладенько усё. Посреди ея стол. Бела скатёрка на столе. Всяк продукт на ёй в изобилии. Хлеб, соль, значит,  сало - много, огурчики солёные, усё нарезано в аккурат по культурному. Посреди бутылочка, не дюже мутная, запечатанная этим - кукурузным початочком. Потрогал - холодненькая, видать - тока из погреба. Прикидываю, кажись когось  ждуть. Эхе-хех. Ммм-дэ. С мене воды-то понатекло, прям на пол. Сижу, ни туды, ни сюды. Шо ж делать-то? Думаю, дай хряпну грамм двадцать, для храбрости. Шоб хозяева мене у расплох не дюже  застукали. Двадцать грамм хряпнул, огурец чуть-чуть надкусил и отложил в сторону. До сала не дотрагиваюсь. Потому как не моё сало — чужо сало. Сидел, сидел минут десять. Дай, думаю ешо хряпну. Наливаю ешо  румку, хряпнул и кусок сала таки взял в рот. Прожевал. Мама дорогая, как вкусно! Чуть язык не проглотил. Сижу, слюной истекаю. Думаю, а была-не была. Короче. На четвёртой румке чувствую, мене уже тепло. На мене и подо мной уже всё высохло, а хозяев всё нема. Разморило мене малость. Думаю, покемарю ка я малёхо. Ну найдут мене , шо я сплю. Ну шо тут в ентом такого. Ну у самом деле не убьют же за енто. Люди небось хрещёныя всё-таки. Кулак под голову, лёг на лавке возле стола и всхрапнул. Скольки спал не знаю. Чувствую только мене хто-то за ногу смык, смык. Я глаза приоткрываю, темно. Думаю, Господи, где я, чего  темно? Слышу маманин голос
-Вставай, чай пора уже. Вставай, так и царство небесное проспишь! Пора на реку идти, лёд рубить, хрест ставить, Иордан святить! Вставай, окаянный, проспишь так усё!
- Ёоо-маё!Такой сон перебили. Эх, маманя, маманя!
А.К.