Зло

              – Как тебе понравилась опера, Надя? – спросила Ирген, когда теплая компания, почти не закусывая, выпила по первой рюмке. – Расскажи подробно, а то все на ходу да на ходу, я толком ничего не поняла.
           – Замечательно! Такое удовольствие получила, девчонки, вы не представляете!
           –  Ты ведь, кажется, не в Большой театр ездила?
           –  Нет, в Большой попасть трудно! Я с подругой была в музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. Но он совсем не хуже – уютный, компактный, со своей неповторимой аурой.
           –  А как буфет? – задал вопрос отставной майор.
           –  Ой, Павел, тебя кроме буфета ничего не интересует! – пристыдила его Ирген.
           –  Буфет обыкновенный! – улыбнулась Надюр. – Мы в антракте приняли по пятьдесят грамм коньячка и отведали бутербродов с осетриной.
           –  Я сто лет уже, наверно, не была в театре, – грустно вздохнула Оланд. – Леше все некогда. И устает очень – перед телевизором даже засыпает. А у меня новое вечернее платье два года висит в шкафу – некуда надеть!
           –  Так поехала бы с нами – ведь я приглашала! – воскликнула Надюр.
           –  Нет, хотелось бы с мужем! – еще более грустно вздохнула Оланд. – Да и с внуками разве выберешься!
           –  С детьми должны мамки сидеть, а вот мужикам, действительно, кроме телевизора ничего не нужно! – раздраженно махнула рукой Марник.
           –  Почему не нужно! – возразила Ирген. – А друзья? Рыбалка? Пиво?
           –  На чем добирались? – поинтересовалась Оланд.
           –  Электричкой. Народу почти не было. Обратно, правда, на последнюю едва успели.
           –  Нет, на электричке в вечернем платье как-то не очень. Надо на машине – то есть, опять все в Лешу упирается.
           – А кто пел главные партии? – вернула разговор в академическое русло Ирген.
           – Все молодые и малоизвестные. Жалко, программку забыла принести, в следующий раз постараюсь не запамятовать – посмотрите. Скажу только, что в роли Кармен выступала Лариса Андреева, которая была великолепна – роскошные волосы, прекрасная фигура, импульсивность в движениях. Внешне чем-то напоминает  молодую Елену Образцову, хотя в вокальном отношении несколько уступает. Для меня она стала открытием, так как нынче оперные певицы, кроме Нетребко, не на слуху.
         – Ах, Кармен – какая женщина, какая любовь! – мечтательно вздохнула Ирген и напела кусочек арии:
 У любви, как у пташки крылья – ее нельзя никак поймать,
 Тщетны были бы все усилия, но крыльев ей нам не связать…

              Надюр охотно поддержала подругу:
Любовь дитя, дитя свободы! Законов всех она сильней!
Меня не любишь, но люблю я! Так берегись любви моей!..

           – Беречься, между прочим, следовало бы самой Кармен, – заметила Марник.
           –  Да, – согласилась Ирген. – она стала невинной жертвой любви.
           –  Очередной невинной жертвой! – уточнила Марник. – Женщины всегда страдают из-за любви. 
           –  Такова, должно быть, женская участь, – вздохнула Оланд.
            – Только зачастую эта участь складывается благодаря стараниям мужиков!
           – Господи, все не так разумеется! Причем здесь женская участь и где вы отыскали невинную жертву! – не выдержал отставной майор. – Цыганка получила справедливое возмездие за свои преступления!
           – Ты что мелешь, Павел, неужто оперы никогда не слышал! – возмутилась Ирген.
            –  Слышал и смотрел! Но в отличие от вас еще и новеллу Проспера Мериме читал, которая легла в основу рафинированного либретто.
             –  Ну и что ты там вычитал?
             –  А то, что Кармен совратила с пути истинного Хосе и, по сути, была продажной девкой, переходящей из объятий погонщика мулов к солдату, от солдата к тореадору, пока кинжал покинутого любовника не прекратил ее позорную жизнь. 
            – Павел, ты, наверно, всех женщин, включая пресвятую богородицу, считаешь продажными девками! – укоризненно сказала Ирген.
            –  Ты, Ира, задаешь вопрос прямо как английская королева.
            –  Причем здесь королева? – недоуменно спросила Ирген, и отставному майору пришлось поведать историю, а может и байку, как Бернарда Шоу, оборонившего однажды фразу о продажности женщин,    августейшая особа при встрече спросила:
            «Верно ли, сэр, что вы утверждаете, будто все женщины продажны?»
            «Да, ваше величество»
            «И я тоже?!» – возмутилась королева.
            «И вы тоже, ваше величество» – спокойно ответил Шоу.
             «И сколько же я стою?!» – вырвалось у королевы.
             «Порядка десяти тысяч фунтов стерлингов» – тут же определил Шоу.
             «Что, так дешево?!» –  удивилась королева.
             «Вот видите, вы уже и торгуетесь» – улыбнулся драматург.
            –  Ну, за компанию с английской королевой можно побыть и продажными девками! – пошутила Надюр. 
            – Не обольщайся! Если бы продажными девками! – поморщилась Марник, с утра пребывавшая не в лучшем расположении духа. – Мне кажется, многие мужики, особенно те, которых жены бросили, видят в женщинах исчадие ада! Хотя на самом деле все, конечно, обстоит наоборот!   
             – Думаешь, я сидел бы с вами, будь вы исчадие ада! – добродушно усмехнулся отставной майор.
             – Разве поймешь, что у вас, мужиков, в голове! Ты вот любишь на классиков ссылаться и должен знать, что Фауст душу дьяволу продал! А чем остальные мужики от него отличаются? Да ничем!
             –  До чего же мы благочестивые! Между прочим, женщины отдаются богу, когда дьявол уже не желает иметь с ними дело! – снова, однако уже сквозь зубы усмехнулся отставной майор. – Кстати, вы в курсе, каким эпиграфом предвосхитил Проспер Мериме вашу невинную «Кармен»? 
            –  Каким? – спросила Ирген.
            –  Всякая женщина – зло, но дважды бывает хорошей: на брачном ложе и на смертном одре. Это известные строчки древнегреческого поэта Паллада Александрийского.
             Сделанное заявление вызвало шквал дамского негодования, и первой на кавалера обрушалась Марник:
            – Ахинея полнейшая! Если женщины зло, что же тогда представляют собой мужики! Ведь именно они инициаторы всех земных бед и несчастий – от войн до… до чего угодно, хотя бы абортов!
            –  Причем здесь аборты? – изумился отставной майор.
            – А притом, что мужики соблазнят бедную девушку, пообещав жениться, но как только она забеременеет – бросают! И что ей прикажешь делать?
            –  Ну, не все аборты по этой причине делаются!
            –  Практически все!
            – Павлуша, ты свою мать, женщину, которая тебя родила, тоже к категории зла относишь? – не преминула уколоть Оланд, когда разобрались с абортами. 
            – Гитлер, Сталин, Пол Пот, уничтожившие миллионы человеческих жизней – вот настоящие злодеи! А они, замечу, были мужчинами! – нанесла сокрушительный удар Надюр.
            – Да самая падшая женщина ангел по сравнению с мужиком! – сделала контрольный выстрел Марник. 
            Для противостояния столь гневной массовой отповеди отставной майор призвал на помощь поэта Игоря Губермана и громко, но сбивчиво продекламировал:
Добро со злом природой смешаны,
Как тьма ночей со светом дней;
Чем больше ангельского в женщине,
Тем гуще дьявольское в ней.

              – Едреня феня!  Вот ты стишками прикрываешься, как будто не знаешь, что поэты ради рифмы и оригинальности готовы строчки выкладывать даже из бреда сивой кобылы! – начала заводиться Марник.
              Отставной майор приготовился к длительной обороне, но ситуацию разрядила Оланд, предложившая наполнить рюмки. Выпили, закусили солеными помидорчиками, поболтали о пустяках и вновь вернулись к теме носителей вселенского зла.
             – У меня Васька-грузчик позавчера вместе со светом вырубил на ночь все электричество в столовой и разморозил холодильники! – сказала Ирген, устремив взгляд на Павла Петровича. – Вот от таких безответственных пьянчуг все зло на свете идет!
             – Разморозить холодильник спьяна – это разве зло! Так – мелкое вреди¬тельство! – не согласилась Марник. – Настоящее зло несут солидные  холеные мужики – государственные деятели, финансовые воротилы, генералы. С их легкой руки история человечества полна агрессивными войнами, геноцидом, экономическими потрясениями, испоганенной окружающей средой и прочими страстями господними.
              – Что касается потрясений, то госпожа Юлия Тимошенко уже не первый год будоражит Украину! – улучил возможность возразить отставной майор. – На счет войн скажу, что при правлении Екатерины II их было не меньше, чем в остальные времена. Далее – современные правительницы, например, Ангела Меркель или Хилари Клинтон в непримиримости и бескомпромиссности нисколько не уступают мужчинам. А если углубиться в историю, то наиболее агрессивными и жестокими были воинственные амазонки – представь себе, женщины!
            –  Амазонки – это миф!
            –  Троя тоже считалась мифом, пока ее не раскопали!
            –  Ладно, коль ты уводишь в античность, то я скажу, что самое большое зло проистекает от мужиков-демагогов типа твоего древнегреческого поэта, – с каменным лицом продолжила вещать Марник. – «Всякая женщина – зло!» –  надо ж до такого додуматься! И главное – один маразматик брякнул чушь, остальные с удовольствием повторяют! 
            –  Во-первых, Паллад Александрийский не маразматик, во-вторых, он далеко не одинок в своих взглядах, – вновь возразил отставной майор.
             –  Кто еще, Павлуша, из великих людей столь же нелицеприятно отзывался о женщинах? – не без любопытства спросила Оланд. – Мы хотим знать всех женоненавистников!
             –  Ой, сейчас своего любимого Фрейда приплетет! – хмыкнула Марник.
             –  Они вовсе не женоненавистники, но глубокие мыслители и знатоки человеческой души, – не обратил внимания на колкость отставной майор. – Назвать же всех затрудняюсь – их много.
             –  Ну, назови, кого помнишь – только не голословно!
             –  Что ж, сейчас доложу, если вам угодно, – откашлялся отставной майор. – Начну, пожалуй, с Гомера: «Нет ничего пагубнее женщины». «Берегись женщин до самой смерти, потому что опаснее их в мире никого нет», – так поучал отец юного Александра Македонского. Затем Шекспир словами Гамлета: «О, женщины, имя им – ничтожность!». Гейне: «Женщина – одновременно яблоко и змея». Ницше: «Женщина – вторая ошибка Бога»…
            –  А первая ошибка, надо полагать, мужик! – перебила докладчика Марник, но Оланд и Ирген одернули ее – не мешай, Марина, пусть говорит.
            – Теперь Чехов: «Женщина порочна и безнравственна. От неё идёт начало всех зол. Когда дьяволу приходит охота учинить какую-нибудь пакость или каверзу, то он всегда норовит действовать через женщин», – поведал дальше отставной майор, а потом, почесав затылок, продолжил. – «Женщина – сосуд зла» – это из Корана. Наконец, Ветхий завет, там царь Соломон говорил: «И нашел я, что горше смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце ее – силки, руки ее – оковы». Вот, пожалуй, все, что пришло на ум. 
            –  Ну, у тебя и память! Молодец! – с уважительной интонацией сказала Ирген, но дать прозвучавшему экспромту оценку по существу ей не позволила Марник.
             –  Шовинизм! Оголтелый самодовольный мужской шовинизм! – гневно воскликнула она.
             –  Не возмущайся, Марина! – попробовала угомонить подругу Надюр. –  Ничего удивительного! Так как в стародавние времена, да и позднее писать умели главным образом мужчины, все несчастья на свете были приписаны женщинам! 
            –  Напрасно ты, Надя, ее успокаиваешь – лучше пусть женщина возмущается, чем скучает! – не удержался от подковырки отставной майор.
             –  Дело не только в грамотности, – продолжала бушевать Марник. – Все ученые мужи с великими теориями о женщинах – всего лишь мужики, которые демонизируют и боятся женщин. Их пустопорожняя трепотня свидетельствует о том, что они, невзирая на образовательный и социальный уровень, культивируют в себе чувство превосходства над противоположным полом, желая видеть в женщине не равноправную личность, а сексуальный объект. Культивируют от страха перед женщиной. Культивируют для поднятия собственного престижа и тем самым демонстрируют свою мелкоту и заурядность. Потому что только мелкие людишки, страдающие комплексами, борются за свой престиж, у больших людей он просто есть! 
             –  Ты чего молчишь, Павел? – обратилась Ирген к кавалеру, когда Марник закончила обвинительную речь.
               –  Женщины любят молчаливых мужчин, полагая, что те их слушают, – ухмыльнулся он.
               –  Павел Петрович, неужели вы страдаете комплексами и боитесь противоположного пола? – спросила Надюр.
                – У меня неоднозначное отношение к полам, – еще раз ухмыльнулся  кавалер. – Я считаю, что слабый пол – это всего лишь прогнившие доски; женщины – декоративный пол, так как им не о чем говорить, но все, что они скажут, очаровательно. Я боюсь скользкого пола, не переношу грязный пол и люблю лежать на голом полу – особенно когда он противоположный!
                –  Пошляк! – срывающимся на фальцет сопрано крикнула Марник и отвернулась.
                – Не пора ли выпить, а то, не дай бог, перегрыземся! – предостерегающе сказала Ирген. – Да и картошка, наверно, уже сварилась. Наливай, Павел.
                Отставной майор проворно исполнил знакомую процедуру, и спорщики, опрокинув рюмки, принялись доедать соленые помидорчики, ожидая, когда остынет рассыпчатая картошка. Когда отведали картошки, Оланд вдруг озабоченно промолвила: 
                – Павлуша, ты сказал, что женщина бывает хорошей лишь в двух случаях – на брачном ложе да еще на смертном одре. Что ж нам теперь из коек не вылезать и ублажать вас с утра до вечера?   
                – Или все время валиться на смертном одре, подыхая от непосильной домашней работы! – подхватила Ирген.
                –  Из койки можно вылезать – в принципе  секс нужен только для продолжения рода, – приступил было к ответу кавалер, чем безмерно развеселил дам.
                – Побойся бога, Петрович, кто ж поверит, что вам, мужикам, секс нужен только для продолжения рода! – захохотала Марник. 
                – Марина, Павел Петрович, прав и очень последователен! – давясь от смеха, воскликнула Надюр. – Если женщина зло, как он проповедует, то иметь с ней чрезмерную близость греховно! 
                – Ничего нового здесь нет – это всем известная догматичная поповская позиция, совсем не свойственная нашему Петровичу, хотя библию он цитировать, конечно, мастак.
                – Причем здесь религиозные догмы! Я вовсе не их имел в виду! – вновь перехватил слово отставной майор. – Да будет вам известно, вплоть до ХIХ века многие ученые, в том числе и Ньютон, считали, что если пользоваться – пардон! – иметь близость с женщиной, то уменьшается творческий потенциал. Как шутил Жванецкий, мысли и женщины вместе не приходят. А кто-то из великих говаривал, что привлекательные женщины отвлекают.
                – Вот ты, Петрович, развелся и вроде монахом живешь, а нельзя сказать, что особым умом блещешь – во всяком случае, сегодня, – вволю насмеявшись, изрекла Марник, на что уязвленный кавалер сделал обиженный вид.   
                Женщины всегда сочувствуют ране, которую нанесли не они, и Оланд укоризненно сказала:
                –  Марина, зачем же опускаться до оскорблений!
                – Какие оскорбления! Это он нас тут оскорбляет, заявляя, что все женщины зло!
                –  Действительно, Павел Петрович, разве могут быть злом женщины  – эти хрупкие, нежные, слабые, беззащитные создания? – воскликнула Надюр.
                – Ты еще, забыла сказать «коварные» – вышло бы, как у Бомарше:                «О, женщина!.. Создание слабое и коварное!» – проворчал отставной майор и, усмехнувшись, добавил: – Создание слабое, от которого, тем не менее, невозможно спастись...  Но еще точнее женскую природу охарактеризовал Джеймс Бонд, сказавший в одном из фильмов «В женщине удивительным образом сочетается чувство незащищенности с желанием драться».
                На эту двусмысленную характеристику Бонда Надюр дала следующую отповедь:
                –  А один современный поэт написал прекрасные строчки:
                Если не нравится – не обессудьте,
                И возражать не ищите причин.
                Каждая Женщина – Ангел по сути
                Для беззащитных и слабых мужчин.

                Истина в мире давно есть простая,
                Каждый усвоит пускай для себя:
                Женщина-Ангел любит, спасая,
                Женщина-Ангел спасает, любя.

                Однако не будем вдаваться в лирику! Объясните, пожалуйста, почему женщины зло? Почему от них, слабых и беззащитных, невозможно спастись!
                –  В том-то и парадокс, что история женщины, как говорил Оскар Уайльд, – это история самой чудовищной тирании, какую только знал мир: тирании слабого над сильным! Это единственная форма тирании, которая еще держится.
                –  Смотри-ка, мужикам оказывается плохо живется – их, бедных, притесняют! – не выдержала Марник.
                –  Да, по сравнению с женщинами живется хуже!
                –  Чем же интересно?
                – Тем, что женщинам вообще свойственна легкость – в поступках, суждениях, поведении…
                –  Извините, для кого-то легкое поведение – это тяжелая работа! – пошутила Надюр.
                –  Да быть женщиной легче и проще уже потому, что всегда можно прикинуться глупее, чем на самом деле, и никто этому не удивится! – тоже пошутил отставной майор.
                –   А если без оскорбительных шуточек! – одернула его Марник.
                –  Если без шуточек, то продолжительность жизни мужчин на 5-6 лет меньше.
                –  Так не надо алкоголить!
                –  Алкоголь – не главное! У мужчин более опасные и напряженные профессии, уязвимая нервная система, повышенная социальная ответственность…
                – Повышенная социальная ответственность! У мужчин! – всплеснула руками Ирген. – Ты в своем уме, Павел!
                –  Представь себе, в своем! Мужчина думает о перспективе, а женщина – на неделю вперед или совсем не думает. И вообще, женщина беспокоится о будущем, пока не выйдет замуж; мужчина не беспокоится о будущем, пока не женится. А женился – тянет лямку до самого конца! Да что там говорить, я как-то читал интервью одной дамочки, модной художницы, которая несколько лет назад была мужчиной, но сменила пол. Так она, побывав в обеих шкурах, уверяет, что женщинам живется гораздо лучше – и житейские проблемы на психику не так сильно давят, и секс на порядок насыщеннее.
                – Нашел на чье мнение ссылаться – трансвестита несчастного! – хмыкнула Марник.
                – Женщина, к твоему сведению, Павел, рожает в муках, в то время как мужчина весело обмывает с дружками рождение ребенка! – с вызовом сказала Ирген. 
               –  Не надо было провоцировать на первородный грех!
               – Первородный грех спровоцировал Змей-искуситель, – заметила Надюр. 
               –  А расплачивается за него мужчина! Что Бог сказал Адаму, изгоняя из рая – будешь вечно трудиться как проклятый в поте лица своего!
               –  Еву, как известно, тоже  изгнали из рая!
               –  Да, но какое на нее Бог наложил  наказание – сделаю тебя желанной в глазах мужчин! Смехотища!
               –  А в муках рожать – разве не наказание! – уже с возмущением повторила свой аргумент Ирген. – А девять месяцев вынашивать ребенка – по-твоему, подарок!
                – Беременность – это естественное состояние женщины. Вон в старину по десять и более детей рожали – и ничего! А нынче выдумали проблему – беременность, роды!
                – Ну, ты, Павел, нахал! – стукнула ладошкой по столу Ирген.
                – Не все так однозначно! – продолжал горячиться и невольно подзадоривать дам кавалер. – К вашему сведению, материнский инстинкт, которым вы так кичитесь, не является естественным.   
                –  Это что-то новенькое, Павлуша! – широко раскрыла глаза Оланд.
                – Слушайте, если новенькое! Так вот, почти до конца ХIХ века  женщины из обеспеченных семей отдавали своих детей кормилицам и больше ими не занимались. Простолюдинки тоже не отличались заботливостью. Детская смертность была чрезвычайно высока, и родители становились фаталистами, зная, что лишь половина их детей доживет до подросткового возраста. И только чуть более сотни лет назад появившаяся детская индустрия (всякие соски, горшки, питательные смеси, игрушки) с помощью рекламы создала образ ответственной заботливой матери, и счастье ребенка стало чем-то вроде женского идеала.
              –  Но это ведь поклеп!
              –  А как ему, Оленька, еще доказать, что мужчинам живется хуже, – заметила Ирген.
               – Конечно, хуже! Я еще ничего не сказал про войны и военные конфликты. Сколько мужчин гибнет в них или становится инвалидами!
               – А кто развязывает эти проклятые войны – мужики! – с удовольствием вернулась к беспроигрышной теме Марник. – Кстати, в современных войнах гражданского населения гибнет не меньше, чем воюющих солдат! И еще он утверждает, что женщины зло!
               –  С испокон веков мужчины воюют из-за трех вещей, – чеканя слова, сказал отставной майор, – женщин, власти, денег. И в плане генезиса женщина первична в этой триаде. У Ремарка есть замечательная фраза «Мужчина становится корыстолюбивым только из-за капризов женщин. Не будь женщин, не было бы и денег, и мужчины были бы племенем героев. Женщина пробуждает в мужчине самые худшие инстинкты – страсть к обладанию, к общественному положению, к заработкам». Да что там Ремарк – обратимся к матери-природе. Представьте лежбище морских котиков-самцов. Сильные крупные звери мирно нежатся на солнышке. Но стоит появиться самке, такая начнется катавасия – все вмиг передерутся!
                – Ну, Петрович, до чего же ты преуспел в казуистике – у тебя женщины, оказывается, даже в войнах виноваты! – с невольным восхищением произнесла Марник.   
                – И в международном терроризме тоже! Существует мнение, будто  Усама бен Ладен, основатель и лидер пресловутой Аль-Каиды, возненавидел Америку, а вместе с ней весь христианский мир, так как в молодости одна американка, с которой он имел близость, зло высмеяла его за то, что разочаровал в койке. 
                – О как! Сексуально неудовлетворенная американка, оказывается, причастна к созданию Аль-Каиды! Надо же такое наплести! Да, к твоему сведе¬нию, еще с библейских времен терроризм является уделом одних мужиков! Каин, убивший родного брата, Ирод, велевший истребить младенцев, были самыми настоящими террористами!
                – Скажешь тоже – какие они к черту террористы! С точки зрения принятых международных конвенций, терроризм – это систематическое использование насилия и угроз для того, чтобы вынудить правительство или общество к принятию определенных политических требований… – не без удовольствия начал разглагольствовать отставной майор, но Марник одернула его:
                – Не приплетай сюда, ради бога, международные конвенции! Если нечего сказать – лучше помолчи, но не занимайся словесной эквилибристикой, пыжась связывать терроризм с женщинами!
                – Да! – поддержала ее Надюр. – В арсенале женщин, как говорила Мэрилин Монро, всего лишь тушь для ресниц и слезы – с ними террористический акт не совершить!
                – А Шарлотта Корде? А Софья Перовская, Мария Спиридонова, Фани Каплан! А нынешние дамочки кавказской национальности с поясами шахидок! Они что, тушью для ресниц орудовали!? – не желал молчать отставной майор.
                – Хватит о терроризме, хватит о войнах! Давайте вздрогнем за мир и за безоблачное небо над головой! Что сидишь, Павел – наливай! – прервала дискуссию Ирген.
             Возражений не последовало. Чокнулись, выпили, поставили рюмки на стол и только собрались закусить, как Оланд пристально посмотрела на кавалера:
             – Я так и не поняла, Павлуша, в чем все-таки заключается зло женщины, кроме того, что Ева соблазнила Адама, а мужчины готовы расшибить друг другу лбы из-за какой-нибудь смазливой бабенки? 
              –  В том, что житья не дают! – прямодушно признался отставной майор. – Знаете, как хорошо сказано у Тургенева «Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут и другим жить не дают. Женщины большей частью принадлежат к третьему разряду». И все по тому, что каждая женщина – бунтарь по натуре, и хотя бунтует она исключительно против себя самой, последствия этих бунтов, как осколки бомбы, накрывают всех, оказавшихся в зоне взрыва.   
              – А мне нравятся другие где-то прочитанные слова, – воскликнула Надюр. – Вот, пожалуйста «Без женщин начало жизни мужчины было бы лишено поддержки, середина  удовольствий и конец  утешения».  И еще «Ни один мужчина не прожил настоящей жизни, если он не был очищен любовью женщины, подкреплен ее мужеством и руководим ее скромной рассудительностью»
               – Не буду спорить, но осмелюсь доложить, что Фрейд писал «Женщины, с одной стороны, очень эротичны, с другой стороны – чрезмерно легкомысленны и аморальны», – усмехнулся отставной майор. Откуда тогда берется скромная рассудительность!
               –  Все-таки без Фрейда не обошелся! – злорадно заметила Марник и попыталась внести свой вклад в защиту прекрасного пола, заявив: – Женщины вдохновляют настоящих мужчин на подвиги.
               –  Или портят им жизнь! – скривился отставной майор.
               –  Да чем мы портим вам жизнь!
               –  А сколько нынче дамочек или вовсе телок бесцельно разъезжают на машинах! Из-за них на дорогах сплошные пробки! В классах автошкол из 25-30 учащихся три-четыре восемнадцатилетних мальчика, остальные – женщины! Скоро житья вообще не будет! 
                – Так может быть женщинам и воздухом не дышать, лишь бы вам, мужикам, хорошо было! – возмутилась Марник.
                –  Дышите на здоровье! – великодушно разрешил отставной майор и сам глубоко вздохнул.
                –  Что притих, Петрович? Говори, в чем еще женское зло? – наседала Марник.
                – Из-за вашей любви к мехам истребляются тысячи зверей, в том числе редких! – привел вдруг неожиданный аргумент отставной майор.
                –  А сколько зверей погибает из-за вашей пагубной страсти к охоте! – парировала Марник.
                –  Женщины – воплощение порока!
                –  Это почему же?
                – Вспомни, что говорил в «Двенадцати стульях» Остап Бендер Воробьянинову – вино, карты и женщины вам, Киса, обеспечены. Примерно также радужные перспективы представлял Гиммлер генералу-предателю Власову – будет тебе шнапс, сигареты и бабы. Выходит, женщины идут по категории порока наравне с алкоголем, табаком, азартными играми.
                – А мужчины погрязли в пороках, пропагандируют их и придумывают все более мерзкие виды! Кто, скажи на милость, снимает, распространяет и смотрит все эти мерзко-пакостные порнофильмы!? – вырвалась на авансцену Ирген.
               – Мой Сережка, представьте, девчонки, тайком лазает на порносайты, – словно по секрету, почти шепотом произнесла Марник, – и чем больше пялится, тем не состоятельнее в постели! Дурачок!
               – Ну, допустим, женщины тоже смотрят порнофильмы и, в отличие от мужчин, всегда досматривают их до конца, – заметил отставной майор.
               –  С чего ты взял? –  в один голос удивились Ирген и Марник.
               –  Надеются, что в конце будет свадьба!
               –  Ничего святого нет! – всплеснула руками Ирген, и от негодования у нее сперло дыхание, однако Марник продолжала наступать:
              –  Мужики выдумали нецензурщину и на каждом шагу матерятся!
              –  Я выражаю протест! Ты, Марина, совершенно напрасно принижаешь и оскорбляешь ненормативную лексику! – заявил отставной майор, и в его глазах заплясали чертики. – Мат возник как реакция русского народа на татаро-монгольское иго! То есть, в свое время он был прогрессивен, а сейчас является нашим культурным наследием!
               –  Игом и культурным наследием хоть не прикрывайся, Петрович! – негодующе воскликнула Марник.
               –  Да ты сама, моя ненаглядная, подчас матерками кроешь!
               – В крайнем случае, и только общаясь с тупоголовыми мужиками – иначе вы ничего не понимаете!
               –  В таком случае не выставляй претензии!
               – Павлуша, по какому праву ты на всех женщин вешаешь ярлык порочности! – вдруг возмутилась обычно невозмутимая Оланд. – Встречаются, конечно, гражданки с размытыми морально-нравственными ус¬тоями, но ведь большинство составляют порядочные женщины. 
               – Вешаю не на всех, а лишь на одну третью часть! Давным-давно установлено, что особи женского пола по своему характеру, обусловленному природной конституцией, четко делятся на три категории: матери-опекунши, жены-служанки и любовницы-проститутки. Поэтому последние отнюдь не продукт цивилизации – ими не становятся, ими рождаются! Навязываемая обществом роль может не соответствовать характеру женщины, и проститутка никогда не станет хорошей матерью или женой.
                – Даже если это и так, клеймить в первую очередь следует тех, кто по уши в пороках – то есть, мужиков! А ты, образно говоря, предаешь анафеме карты и не трогаешь картежников, – вклинилась Марник, но Оланд, вновь перехватив слово, строго заявила:   
                –  Мы все здесь, Павлуша, матери или жены! Заруби это себе на носу!
                – Вот жены натуральным образом и травят мужчин! – из последних сил бросился в контратаку отставной майор. – Кажется, Гейне, писал «Ничто не уязвляет мужчину сильнее мелких женских булавочных уколов. Мы готовы к могучим ударам меча, а нас щекочут в самых чувствительных местах!» А вспомните Жванецкого – как благотворно влияет на жену маленькая рюмочка моей крови за завтраком! А кто, скажите на милость, виноват в смерти Пушкина? Его жена, Наталия Николаевна! Вместо того чтобы пылинки сдувать с великого поэта, она завела интрижку с Дантесом! Это ли не травля!   
                –  Фу, Петрович! У тебя сплошной винегрет из мужских комплексов и фобий. Чего только не наплел – от пробок на дорогах до пушкинской дуэли! – с издевкой произнесла Марник.
                – Вас не переспоришь – можно еще как-то доказать женщине, что она неправа, но нельзя убедить ее в этом! – устало махнул рукой отставной майор, показывая, что разговор начинает действовать ему на нервы.
               –  Почему же, Павлуша, мужчины так увиваются за женщинами, если считают их злом? – спросила Оланд.
               Но отставной майор знал ответ и на этот риторический вопрос:
               –  Пустота засасывает – вот почему мужчину влечет к женщине.
               – Павел, один негатив гонишь! – посетовала Ирген. – Хоть бы разок похвалил женщин!
               – Понимаю тебя – всегда приятно слышать, когда тебя хвалят ни за что!
              – Не надо хвалить! – воскликнула Надюр. – Лучше останемся загадкой! Кто хвалит женщин, знает их недостаточно; кто их ругает, не знает вовсе.
              –  Кто знает женщин, жалеет мужчин, – вздохнул отставной майор.
              – А кто знает мужчин, готов извинить женщин, – мило улыбнулась Надюр.
              –  Смотри-ка, уже начали по кругу ходить – значит, пора заканчивать, – постучала чайной ложечкой по чашке Оланд. – Разливай, Павлуша, выпьем на дорожку!
              –  Что же мы на такой грустной ноте и закончим? – обеспокоилась Ирген. – Надя, скажи напоследок что-нибудь приятное из классики в противовес несносным измышлениям Павла, а чтобы он не встрял с цитатой из своего Фрейда, мы его даже слова лишим!   
              –  Сейчас постараюсь вспомнить, – наморщила лобик Надюр. – Да, девчонки, есть одно подходящее высказывание из хорошо знакомого Павлу Петровичу Жан-Жака Руссо. Правда, не ручаюсь за точность. Слушайте «Царство женщины – это царство нежности, тонкости и терпимости».
              –  Ну как, помнишь такую цитату, Петрович? – злорадно спросила Марник, а слегка захмелевшая Ирген захлопала в ладошки и весело крикнула: – Ура! 1 : 0 в нашу пользу! За это можно выпить! 
             –  Подожди, Ира, я еще хочу гол забить! – остановила ее Надюр и задорно произнесла. – Джером Джером «Руки доброй женщины, обвившиеся вокруг шеи мужчины, – это спасательный круг, брошенный ему судьбой с неба».
             –  Ура! 2 : 0! – воскликнула Ирген, а Надюр все продолжала атаковать:
             –  Уже забыла, кто это сказал, но сказал очень хорошо «Женщина вывела мужчину из рая, и только женщина может вернуть его в рай!»
           –  3 : 0! – победно вскинула руки Ирген и толкнула плечиком кавалера. – Как тебе, Павел, нравится счет? Согласись, он по игре!
           –  Вот если бы ты, Ира, также футбол смотрела вместе со своим Виктором – тебе бы цены не было! – с умилением ответил отставной майор и, залпом осушив рюмку, упрямо добавил. – Пусть будет 3 : 0! Только игру всегда делают мужчины, а женщины лишь ведут ей счет!