Солнце встает с востока. 4. Утром на кухне

Когда утром на кухне, где Нина Николаевна готовила завтрак, Туренин неосторожно, мимо решетки,  поставил кофе на плиту, турка, неуклюже накренившись, завалилась на бок и часть его вылилась на пол.

-Дурак! – выкрикнул он, ударил кулаком себя по  голове и вылил остатки кофе в мойку. - Дурак! Дурак!

-Уходи. Я сама.

Он выскочил из кухни:

-Это невозможно. То Синеликие! Черт бы их побрал. И вот теперь Борька. Надоело!

До того момента, как он поставил турку мимо решетки, у него было хорошее настроение, и тут эта мелочь, не заслуживающий его внимания случай, нисколько не событие, тем более не трагедия. А он в одну минуту раздул ее до немыслимых размеров, до катастрофы, конца света. Но это невозможно, потому что где кухня, а где армагедон. Между ними огромное расстояние. И все же.

Когда он через некоторое время вернулся на кухню, то, как бы оправдываясь, но это не точно,  начал говорить, что я, мол, всегда расстраиваюсь, когда ты рассказываешь о Синеликих.

-Я вообще с тобой сегодня не говорила, я молчала. Ты уже не знаешь к чему придраться. Придрался к тому, чего не было.

-Не надо было покупать квартиру в их доме, - сказал он. Всегда, когда речь заходила о Синеликих, Туренин вспоминал о ней. Он считал, что с того времени прохладные отношения, и все, все, потому что  разные люди, разные взгляды на жизнь, испортились окончательно. Неизвестно, что они взяли себе в голову, но, во всяком случае, в глазах Галины Яковлевны, когда он заговаривал к ней, часто в шутливом тоне, он заметил новое, неприятный тусклый блеск, как у ножа, особенно, когда отворачивался, и тогда следил за ней краем глаза, «как будто сейчас зарежет». Он сам не верил в то, что зарежет, но ощущение было.

Двухэтажный кирпичный дом в конце глухого переулка, где только такие дома и были, каждый с тесным двором за низенькими заборчиками: слева такой же, с оштукатуренными грязными стенами, и напротив - справа гараж и рядом с ним старая яблоня. В доме четыре квартиры. «Нет, это невозможно, как это?" - он не находил слов, чтоб выразить мысль, не обязательно, чтоб грубость, и все же, и они такое купили. «Не знаю, о чем ты думал. Я думала о Вере», - пробовала его успокоить Нина Николаевна. Раньше здесь жил хирург Александр Валерьевич. Но последнее время он бывал тут только иногда, и когда был, то обычно закуривал и из него шел дым, как из выхлопной трубы, по вытяжке поднимаясь в квартиру их Веры. Здесь надо уточнить, не совсем ее - Галины Яковлевны, а она здесь жила. Вонь стояла невыносимая. «Что он курит?» – возмущалась Нина Николаевна. «Что-то дешевое, - втянув в себя воздух, заключил Туренин. – Надо же быть таким жадным. На себе экономит». Тот жил за городом в большом доме. И квартира ему была как бы ни к чему. Конечно, если сравнить ее с подъездом, куда попадал через железную дверь, то она, как альков, скажешь это слово, и тут возникают нескромные ассоциации, понятно, что речь идет не о нише в комнате, не о комнате, а о крохотной квартирке, но внешне так хорошо, что «мы в восхищении»: высокие потолки, ровные стены, на полу паркет, пускай бы только это, но не только, а еще и арочка со встроенной в нее хотя и не новой, но изящной, сделанной с фантазией вешалкой, ниша и тут же, в ней, полированный круглый столик на кривых ножках, на нем ваза из синего стекла, в ней высохшие розы, или посередине комнаты овальный стол, за ним шесть стульев с высокими спинками, или узкая спальня, куда втиснули широкую кровать, тут же, рядом с ней,  тумбочка с шестью ящичками, над ней большое, в деревянной раме  зеркало, и это не все, и прочее, прочее. Тогда, в тот день, когда хирург им показывал квартиру, Туренин пробежал по комнатам и все – решили: покупаем, тем более, что уже до этого все было решено. Казалось, прекрасная квартира. Их огромные дом, с большими комнатами, как, если не со стойлами, то с денниками, не шел ни в какое сравнение с тем великолепием, которое было там, в этой нарядной квартирке, которое их поразило. Но его ждало разочарование.

Во всем был намек на то, что здесь живут не простые люди. Это блеск и прочее. Но еще была и интеллектуальная подсказка: на спинке кровати в спальне искусно вырезанная вязь мясистых листьев алоэ и колокольчиков среди листиков, как в розетке, колдовского цветка мандрагора.

Это  и другое не прошло мимо внимания Туренина. На это он обратил внимание в первую очередь. Но так он устроен – тут же забыл. Уже после всего, когда он увидел в красоте и изяществе недостаток: что трубы отопления под полом, что нет распредкоробок - и если сначала он выкрикивал: «Идиот! Ах, он такой умный», - то затем ему пришло на ум, что тот помешан на кишках, они ему, должно быть, постоянно мерещатся, и трубы представляются или печеночным изгибом, или прямой кишкой, поэтому он их, так сказать, зашил, как зашивает больного на операционном столе.

«Поэтому», - и тут он вспомнил алоэ и цветки мандрагора.

И дальше он уже находил удовольствие в том, что искал недостатки в его внешности. Тот высокий, был бы худым, если б не небольшой животик, выражение лица всегда одно и то же, в нем не было жизни, посади его на стул, дай ему в руки развернутый свиток папируса - и вот он уже бог медицины.

Галина Яковлевна боялась его. Конечно, приснись такое ночью.

-Если б ты не нагрубил Галине Яковлевне в прошлом году, ничего не было бы, - сказала Нина Николаевна.

Он не грубил. Туренин говорил с ней на повышенных тонах, чтоб казалось, что он сердитый, чтоб таким образом нагнать на нее страха. А под конец, когда Галина Яковлевна использовала модное выражения, сказав, что услышала его, он вдруг, как будто  выпустил из рук вожжи, уже не руководил своим настроением, оно тут же испортилось: как?! она издевается, он говорил достаточно громко, зачем тогда «я вас услышала», она пошутила, или так, таким образом унизила, чего он не мог простить.

-Так я виноват? Не я, она виновата.

-Еще ты назвал Ивана Петровича инвалидом.

-Инвалид. Ему шестьдесят шесть лет. У него повышенное давление. Его сажают за руль автомобиля и говорят, мол, где Затока, семьсот километров, езжай.

Он начинал путать Александра Валерьевича с Иваном Петровичем и остальными Синеликими– тот идиот и эти идиоты и дураки. Сначала, когда Нина Николаевна советовала отдохнуть на Каролино-Бугазе, Вася, назло ей и во вред себе сказал, что туда ни за что  не поедет, а поедет в Железный Порт, и уже нашел там квартиру. Но с квартирой его обманули.

«Я ж говорил, что безмозглый дурак», - подлил масла в огонь Туренин.

Вера звонила Нине Николаевне и во всех подробностях рассказывало обо всем, что у них происходит.

Туренин говорил: «Если к ним (Галине Яковлевне и Ивану Петровичу) прибавить еще и   Васю, то получится сумасшедший дом».

Тогда Вася решил, что все они Синеликие и Вера с Юрой поедут машиной и не в Железный порт, а в Затоку.

И тут Туренин не выдержал и позвонил Галине Яковлевне, где кроме всего прочего, кроме того, что если они поедут машиной, то считайте, что «между нами не будет никаких отношений»,- «Я вас услышала», - сказала та, он оскорбил Ивана Петровича: «Кто будет вести машину? Этот инвалид?»