Между снами. гл. 6

                Глава 6. Встреча в Лыбедянске


                Вопросы, вопросы. Новый сон.

Глафира Порфирьевна. Незнакомый город.
—————————————————————————————————————

Я шла по набережной незнакомого города. Он был красив и ужасен. Почему-то вспомнился "Волшебник Изумрудного города" - "Великий и ужасный".

Весь берег был укрыт весенней зеленью и цветами, виднелись купола церквей, и остроконечные башни замков. Краснокирпичные стены старинных домов, под красной черепицей, с высокими кирпичными трубами. Но то тут, то там, как щербатые зубы древней старухи, зияли развалины. Людей здесь не было, будто город вымер.

Я свернула на какую-то широкую улицу. Она была ещё страшнее набережной. Большинство домов здесь были или частично, или до конца разрушены. Многие были черны от пожара, кое-где ещё поднимался дым, или догорали какие-то брёвна. Отвратительно пахло гарью, и почему-то горелым мясом. Пожарники направляли на незатушенные очаги мощные струи из пожарных шлангов.

Я хотела подойти к ним и расспросить, что это за город, но вдруг подумалось - они примут меня за сумасшедшую и вызовут амбуланс, который отвезёт меня в психушку. Поэтому молча миновала их.

Наконец стали появляться люди. Они торопились куда-то, иногда останавливались около больших свёртков, прикрытых то одеждой, то какими-то тряпками, то завёрнутыми в пластик. Присаживались, приоткрывали уголки… К своему ужасу, я вдруг поняла, что эти свёртки — мёртвые люди. Иногда из-под завалов доставали новые трупы, укладывали их на носилки, относили в сторону, обыскивали, наверное искали документы для опознания. А потом выкладывали их на землю и укрывали.

Я прибавила шагу и чуть не столкнулась с парочкой, появившейся из какого-то двора. Это была женщина, у которой не было ноги, а вместо неё был диковинный протез, на котором она довольно бодро шагала. За руку она вела мальчика. Впрочем, я ошиблась. Не она вела мальчика, а он вёл женщину, наверное мать, за руку. Он тоже был на протезе, но другом, поверх сохранённой ноги.

В лице мальчишки было что-то знакомое. Я вгляделась, боже, да это же Глеб. Тот самый, который выводил меня из дома, с которым мы попали под взрыв, и с которым вместе ждали спасения под бетонными развалинами дома.

     — Глеб! Здравствуй, дорогой! Ты не узнаёшь меня?

Он с изумлением поглядел на меня:

     — А разве мы знакомы?

Я сообразила — конечно, он не мог помнить меня. Я же тогда была в образе его матери. О-о-о, вот этой самой женщины, которую он ведёт за руку. Как же её зовут?


                * * *

                В гостях у древлянки

Женщина вглядывалась в моё лицо:

     — Не знаю, как мой сын, но я вас вроде бы знаю. Постойте, постойте. Вспомнила! Только не смейтесь. Я вас видела во сне. И даже ваши данные знаю:

Вы Глафира Порфирьевна, Глаша
Возраст: 51 год • Место жительства: Маратов, Моквостан.
Национальность: мама - моквинка, отец - моквин.
Профессия: Преподавательница литературы.

Верно?

     — Да, всё верно. А я тоже вас знаю. И вы тоже не смейтесь. Не знаю, как это работает, но в тот день, когда вас ранило, я каким-то образом была вами. Тогда была воздушная тревога. Я не знала кто я, где я. Я была в квартире, очевидно в вашей. В одной из комнат кричала женщина:

     — Бажена, что ты медлишь? Хватай Глебушку и мигом в укрытие. Ты же знаешь, что мы здесь останемся. Мы не успеем доковылять.

И я сообразила, что Бажена, это я. Кто такой Глебушка, я тоже не знала. Но наугад открыла дверь и там увидела вот его. Потом мы бежали по лестнице, выбежали на улицу, а Глеб потянул меня обратно в подъезд. Потом был свист и взрыв рядом с подъездом. И дом обрушился прямо на нас.

Бажена стала хватать ртом воздух, потом отвернулась, и стала рукой вытирать глаза. Она плакала. Заикаясь и всхлипывая сказала:

     — Глаша, можно я буду называть вас так, ведь мы одногодки? К тому же обе педагоги.

     — Конечно.

     — Знаете, я ни разу не плакала, с тех пор, как всё случилось. И ничего не помнила, начиная с того момента, как услышала сигнал воздушной тревоги. Идёмте к нам, вы обязательно должны рассказать мне каждую мелочь.

Она повернулась и сказала сыну:

     — Идём Глебушка.

Вскоре мы стояли перед абсолютно целым домом. Только чёрным от первого до последнего этажа. Перед домом стояли большие обгоревшие деревья. Их чёрные ветви вздымались к яркому весеннему небу, будто грозили ему. А ещё здесь происходило что-то необычное, необыкновенное. Ездил маленький трактор, сгребая в кучи обгоревший мусор, обломки мебели. Три человека, в куртках работников ЖКХ, подметали за ним. Один из них наклонился и вытащил из кучи почти не обгоревшую детскую игрушку - обезьянку. Он аккуратно отряхнул её, а затем оглянулся, куда бы положить её. Направился к небольшой железной карусели и положил обезьянку на одно из четырёх сидений.

Меня это поразило до глубины души. Ну почему у нас в Маратове так никто не делает? Почему всем наплевать, как выглядят наши, когда-то красивейшие улицы? Что с нами всеми произошло?

Глеб потянул меня за руку:

     — Тётя, идёмте.

И мы вошли в обгорелый подъезд. Пять ступенек вели на первый этаж. Глеб достал ключ и открыл дверь квартиры справа.

Бажена сказала:

     — Входите, Глаша. Это бывшая дворницкая. Не хоромы конечно, но жить можно. Тем более, что ребята из теробороны, перед тем, как перевезти меня сюда после лечения в Полянии, сделали небольшой ремонт и даже побелили. Ну и мебель кое-какую притащили взамен сгоревшей. Стёкла вставили, чтоб не замёрзли. Входите.


                * * *

                Чай в гостях

Я вошла в прихожую. Справа от двери висела деревянная вешалка. Очень красивая, с резными завитушками, правда, с отколотым углом. Ух ты! Антикварная вещь, — подумала я. Слева от двери небольшой коридорчик, ведущий в светлую кухню, а перед кухней - ванная, совмещенная с туалетом.

Прямо от двери после прихожей дверь в гостиную или "зал", как его называли у нас в Маратове. Что ни говори, смешно называть залом единственную комнату, в которой спали, в которой принимали гостей, готовили уроки…

     — Глебушка, сыночек, ты не мог бы приготовить нам чай? А я пока протез отстегну. Ногу натёрла.

Бажена усадила меня в кресло, а сама села на диван, приподняла юбку и что-то там сделала. Её протез с глухим стуком упал на пол. До сих пор я почти не ощущала, что она инвалид, а сейчас, при виде культи, мне самой стало больно, а тело покрылось мурашками. Я вскочила.

     — Что же это вы ребёнка гоняете чаи готовить?! Я ведь и сама могу. Пусть только Глебка покажет мне, где у вас что находится.

     — Да всё на виду. Чайник на газовой плите, чашки над кухонным столом на открытой полочке. Сахар и заварка там же. Вот только есть ли газ - не обещаю. Проверьте, если газа нет, то обязательно закройте газ. А в кухонном столе достаньте спиртовку. Таблетки к ней в левом ящике стола. Только мне неудобно перед вами. Вы же гостья!

Я отмахнулась:

     — Какая, нафиг, гостья?! Сейчас такое время, не до гостей и этикетов-шметикетов.

Я прошла на кухню. К счастью, газ был. Хоть и со слабым напором, но был. Так что вскоре синий эмалированный чайник вскипел. Я отнесла его в гостиную, придвинула ногой журнальный столик к дивану, и подстелив салфетку, найденую в кухне, поставила чайник на столик.

     — Ну-ка, дети, ой простите, это я по привычке, у вас есть любимые чашки?

     — Моя большая, белая, — сказала Бажена, — а моя с подсолнухами, — заявил Глеб.

Я ещё раз сходила на кухню, принесла нужные чашки, себе взяла прозрачную, и разлила чай.

     — Вы уж простите, что я вас ничем не угощаю, — смутилась Бажена. Мы с Глебом обычно кушаем с детками в детском садике, в котором я работаю.

Я вспомнила, что будучи сладкоежкой, всегда в кармане тягала что-нибудь вкусненькое. Полезла в карман — точно. Две конфетины шоколадные. Правда, уже немного подтаявшие от тепла моего тела. Я протянула их хозяевам:

     — А вот это к чаю.

Глеб аж вздрогнул:

     — Конфеты!!! Шоколадные!!! Спасибо! Как же я давно не ел конфет. Последний раз только в Полянии, где нам делали протезы.

Он быстро развернул свою конфету, и уж было засунул её в рот, но вдруг остановился:

     — Мамочка, съешь и мою конфету тоже. Ты же так любишь шоколад!

     — Нет, сыночка. Съешь её сам.

     — Мамуль, смотри, тут весь шоколад растаял и остался на обёртке. Тут много, я оближу его и мне хватит. — И он обняв Бажену за шею, всунул ей в рот свою конфету. — Ты только не кусай её, а жди, пока она сама полностью во рту растает.

Что-то у меня в другом кармане было ещё. Я сунула туда руку и достала кулон.

Бажена замерла. В уголках её глаз снова показались слёзы:

— Откуда у вас бабушкин оберег? Я считала, что я его потеряла тогда во время взрыва.


                * * *


Откуда у вас оберег?

Я отхлебнула чай.

     — Я сама ничего не понимаю. Мне снился сон, будто я, вот как сейчас, в чужом городе, в чужой квартире. Я заглянула в ванную комнату и глянула там в зеркало. В зеркале, вместо своего отражения, увидела вас, Бажена. Да-да, вас. И у вас на шее была цепочка вот с этой штуковиной. Потом завыла сирена, я жутко перепугалась и не знала что мне делать. Из дальней комнаты, наверное спальни, старческий женский голос прокричал мне: "Бажена, забирай Глеба и мигом в укрытие! Мы останемся в квартире, всё равно не успеем добежать". Я не знала, кто такой Глеб, но что-то меня подтолкнуло открыть дверь в другую комнату. И там был мальчик. Ваш Глеб. Что делать дальше я не знала. Он подумал, что я его мама, схватил меня за руку и потащил из квартиры на улицу. Когда мы выскочили вслед за другими людьми на улицу, послышался звук, как у тарахтящего мопеда. Глеб оттащил меня снова в подъезд и тут рядом с подъездом грохнул взрыв. Получается, что Глеб дважды спас меня от смерти. Правда тут я путаюсь, меня или вас? Если бы мы задержались в квартире, мы бы погибли в самом центре обвалившегося дома. А если бы не вернулись обратно в подъезд, нас бы разнесло на кусочки. Каким-то образом, я проснулась, а в руке у меня была вот эта штуковина. Видимо, цепочка оборвалась.

У меня в классе учится одна новенькая девочка. Как ни странно, она из Древляндии, и её как и вас зовут Бажена. Девочка необыкновенно умная и начитанная. Однажды я её сильно обидела. И как раз сегодня случилось так, что мы с ней встретились перед началом уроков и я нашла в себе силы извиниться за ту обиду. Но что ещё более странно, я показала ей этот знак. Думала она знает, что он обозначает. Но тут начали появляться ученики, и наш разговор прервался. А потом я оказалась тут.

     — Это старославянский женский оберег. Он хранит женщину - основательницу рода, и всё её поколение. Это оберег бабушки моей мамы.

Я протянула оберег Бажене:

     — Возьмите. Он же ваш.

     — Знаете, Глаша, я не суеверная, но то, что он выпал из сна и оказался в вашей руке - это какой-то важный знак. Пусть остаётся у вас.

Кстати, скажите мне на милость, как называется ваш город? А то как-то стрёмно быть в городе и не знать в каком. И не спросишь прохожего на улице, сочтут сумасшедшей.

Бажена улыбнулась:

     — "А с платформы говорят - это город Лыбедянск". Мы находимся всего в двадцати километрах от нашей столицы - Кия.

Давным давно, в 6360 год от сотворения мира, или, как считают, 852-м году от Рождества Христова, Кий основали три брата Щек, Хорив и Кий вместе со своей сестрой Лыбедью. Они приплыли сюда по древнеславянской реке Днепр. Город был назвали в честь Кия. Постепенно, город разрастался. Потомки трёх братьев, разъехались и основали новые города. Эти города и основали страну Древляндию. А наш город назвали в честь сестры братьев Лыбеди - Лыбедянск.

     — Спасибо. А теперь поясните мне, кто тогда назвал меня Баженой, и попросил разбудить и забрать Глеба?

Глеб поднял голову. Его губы и даже нос были измазаны шоколадом. А из глаз текли ручейки слёз, прорисовывая извилистые дорожки в шоколаде:

     — А разве непонятно? Это были мои бабушка и дедушка. Мамины родители. Они погибли в том доме.
     Сначала мы лежали в нашей Лыбедянской больнице. Там маме ампутировали ногу, а мне ногу сохранили, но функциональность (он выговорил это слово с запинками, по слогам) сохранить не сумели. Поэтому у меня другой протез, не такой, как у мамы. Называется экзопротез. Нас отвезли в Полянию и там, в израильском госпитале, нас протезировали и научили ходить.
     Мы вернулись в Лыбедянск и поселились вот здесь. Потом ходили миллион раз на место нашего дома, искали соседей, знакомых, хоть кого-нибудь, кто знал что-то о том, достали ли из-под завалов бабушку с дедушкой. И если достали, то где похоронили. Но никто ничего не знал.
     На месте дома уже всё убрано, расчищено. Но мы часто ходим туда, посидеть, вспомнить их, положить цветы… Как будто это кладбище.

Из окна послышалось тах-тах-тах…

Я испугалась, но Глеб положил свою руку на мою, сказал:

     — Не бойтесь. Это ПВО работает. Вот если сирена зазвучит, тогда нам надо будет спуститься в подвал. Мама, пристегни на всякий случай протез.

И тут завыло с выворачивающим душу звуком.


Продолжение следует...