Лилиана часть 6

                Лилиана. Часть 6.
      
      
       Лилиана не сомневалась, что и в этот раз шаги ей не почудились. Определённо был кто-то, кто с грохотом захлопнул тяжёлую крышку и ходил по комнате совсем рядом, за тонкой стеной. По тому, насколько хорошо были слышны звуки, девушка догадалась, что перемычка между комнатами на мансарде не была слишком толстой, как это обычно бывает в старых домах. Мало того, звуки, доносящиеся из-за неё, стали более явными и громкими, чем были пару дней тому назад. Словно стена стала ещё тоньше, а потому и менее надёжной. Лилиане вдруг расхотелось знакомиться с соседкой. Однако она всё же отважилась крикнуть, не выходя из комнаты:
- Кто там?
Шаги стихли.
- Вы кто? - снова громко спросила девушка.
Ей ответил едва слышный скрип половицы. По-видимому, человек за стеной остановился, но  переступал с ноги на ногу, будто не решаясь сделать следующий шаг.
- Почему вы молчите? Я знаю, что вы там. Кто вы такая? - Лилиана отрывисто выкрикивала слова, делая паузы и настороженно вслушиваясь в тишину.
     Половицы больше не скрипели. Наверное, женщина за стеной, лицо которой несколько дней тому назад испугало Лилиану, замерла и не издавала ни звука. Девушка тоже замолчала. Она уткнулась взглядом в портрет Дамы, словно в ожидании, что та сейчас сделает шаг ей навстречу. Либо из-за спины Маргариты появится что-то ужасное... "Боже мой, что за идиотские фантазии!" - одёрнула себя Лилиана и насильно отвела взгляд от глаз прабабушки. Но в голове родилась мысль, заставившая девушку посмотреть на экран мобильника. Она пролистала список пропущенных звонков. Все номера были знакомы и ни один из них не был скрыт. "Значит та, с кладбища, сегодня опять не звонила, - подумала Лилиана. - Она перестала звонить после того, как пригрозила явиться лично. Кажется, с того дня я стала слышать за стеной шаги. Или раньше?.." Девушка пыталась восстановить в памяти последовательность событий прошедшей недели, но их было слишком много и все они были переплетены неимоверными эмоциями. А главное, Лилиана на той неделе была поглащена размышлениями над проектом - и это затмевало всё остальное. Она отказалась от попытки вспомнить, когда же впервые за стеной появились признаки жизни. "А может вовсе не жизни? - предательская мысль снова пробралась в голову и породила тысячи щекочущих мурашек, разбегающихся вдоль позвоночника. - Я ведь не знаю, кто или что хочет заставить меня "плакать кровавыми слезами". И оно уже рядом..."    
       В это время снова послышались шаги. К счастью, они удалялись от стены. Лилиана с облегчением вздохнула. Её даже обрадовало то, что незнакомка не отвечала. Вдруг она услыхала бы тот жуткий шёпот, что звучал в телефоне.
        Девушка стояла, не шелохнувшись, ещё несколько минут. Глаза её растерянно и хаотично блуждали по комнате. Наконец, они отыскали опору - любящий и всё понимающий взгляд тёти Лили.
- Лиличка, я наверное, скоро сойду с ума, - вслух произнесла Лилиана.
- Нет, моя девочка, - беззвучно ответили глаза. - Ты справишься с этим. Ты сильная.
- Да, я справлюсь. Я теперь сильная! - сказала Лилиана, чувствуя, как напряжение покидает мышцы, а губы изгибаются в ироничной ухмылке. Почти такой же, как у Маргариты. -  Сильная женщина с буйной фантазией... Но ведь именно фантазия порождает мои идеи. А побочные последствия воображения я уж как-то постараюсь укротить.
       Проговорив это, девушка направилась к столу, где её ожидал дремлющий ноутбук. Экран ожил, стоило ей легко прикоснуться к мышке. Лилиана не была уверена, что после пережитых эмоций ей удастся сосредоточиться на работе. Однако уже через пол часа ничто не напоминало ей о пережитом страхе. И бредовые фантазии больше не беспокоили её. Лилиану всё глубже втягивала пучина вдохновения  .
        Во вторник утром она проснулась довольно рано, хотя спать легла, когда приближающийся рассвет пытался разбавить чёрные чернила ночи молочной дымкой. Лилиана, подкрепившись двойным кофе с остатками печенья, снова расположилась перед компьютером. Ничто не отвлекало её: телефон был отключен, а посторонние звуки не проникали сквозь наушники. Правда, после полудня на мансарде стало довольно жарко. Орех не распустился в полную силу, чтобы помешать лучам пробиться сквозь молодую листву. А главное, солнце нагрело крышу мансарды, ещё не затенённую пышной кроной старого дерева. Ветерок, лениво пробирающийся сквозь открытую на проветривание балконную дверь, не приносил с собой прохлады: день был не по-весеннему жарким и в воздухе уже ощущалось предчувствие летней духоты. По-видимому, от этого у Лилианы начала болеть голова. А возможно, недомогание спровоцировал охмеляющий аромат, который проникал с балкона с каждым дуновением ветра. Она с сожалением оторвалась от экрана и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла. "Нет-нет, только не это... - подумала девушка. - Мне лишь приступа не доставало... Надо отдохнуть хотя бы пару минут." И всё же ей не удалось расслабиться. Желудок вдруг взбунтовался и стал настойчиво напоминать о себе.  Сначала он жалобно пискнул, а затем, громко заурчав, болезненно сжался. "Придётся сделать перерыв," - решила Лилиана и спустилась вниз.
         Проблему с едой решить было несложно. Она заказала пицу, а на будущее парочку лотков с салатами и направилась с чашкой кофе в беседку. Но прежде, чем обогнуть дом, остановилась перед балконом, чтобы полюбоваться цветущей глицинией. Некоторые кисти уже начали отцветать, теряя розовые лепестки. Кое-где в пенистом каскаде образовались прорехи, как и в том месте, где, как думала Лилиана, пытался взобраться на балкон соседки, рыжий кот. Но их уже затягивала зелёная паутина причудливо изгибающихся побегов. "Красота!" - подумала девушка, ощущая, как слабеет обруч спазма, стягивающий голову. То ли свежий воздух, более прохладный в негустой тени ореха, то ли несколько глотков кофе и прекрасный вид расцветшей лианы значительно улучшили её состояние. "Таблетку можно выпить и позже, после обеда, - решила девушка. - Лишь бы доставка не задержалась." Но пица с салатами прибыла довольно быстро. Лилиана делала заказ в период затишья: время было уже послеобеденное, а рабочий день ещё не окончился. Девушка расположилась в увитой плетями розы беседке и, расправляясь с пицей, стала просматривать пропущенные звонки.  С работы никто не беспокоил. Звонков со скрытого номера не было.  Утром к ней пытался пробиться Архип, а затем прислал сообщение: "Возвращаюсь в среду. Если услышишь, что кто-то пытается  вскрыть входную  дверь, то не пугайся. Это буду я."  Ниже художник изобразил изящный профиль девушки, в котором Лилиана с трудом узнала себя. Ещё дважды звонила Алина. "Наверняка будет просить посидеть с Егоркой," - решила Лилиана, но обречённо вздохнув, набрала номер мачехи.
- Привет, Алина! Извини, что не отвечала. Я работаю.
- Да-да, я понимаю... Но у Инны тоже работа, а я с Егором не могу ехать в больницу. Тем более, что теперь придётся ещё и Мода в переноске тащить. Егорка не хочет его оставлять дома...
- Ну что ж, вези эту парочку ко мне, - Лилиана не могла отказать мачехе, понимая, что у той безвыходное положение. Но как же это было некстати!
- Сегодня не привезу... Ты не отвечала - и мне удалось уговорить Инку взять отгул. Только завтра... Отпросись, пожалуйста с работы на денёк.
Лилиана вспомнила, что не сообщала мачехе об отпуске, но опять промолчала, слушая её оправдывания:
 - Надеялась, что Вася вернётся. Но он после совещания сдал билеты. Приедет позже. А в среду после 12 консилиум. Мне надо к часу в больницу. Я надеюсь, это будет недолго. Встречусь с профессором, куплю, если надо, лекарства - и сразу же к вам. У Ленки, к счастью, челюсть сломана. Есть не может. Готовить не надо... Ой, что это я говорю...
- А вот у меня всё с челюстью нормально. Кушаю с аппетитом. Только в холодильнике мышь повесилась. Я ведь в воскресенье собиралась скупиться, да не смогла. И сегодня работаю допоздна. Некогда...
- Так ты голодная? - всполошилась Алина.
- Нет, я себе заказывала пицу. Но Егорке что-то приготовить не смогу... - честно призналась Лилиана в надежде, что мачеха пообещает прихватить с собою судочки с едой.
Так и случилось:
- Не волнуйся, я всё привезу. Вася перед отъездом как обычно под завязку забил холодильник. А вдруг бы Егорка заболел. Мне ведь тогда за продуктами не выйти.
- Ну вот и отлично. Договорились. Будешь подъезжать - позвони, чтоб не задерживать такси.
- Ты только не отключай телефон.
- Хорошо, постараюсь не забыть...
   Лилиана нажала отбой, однако не отложила мобильник в сторону, а ещё раз просмотрела сообщения. Оказалось, отец тоже прислал весточку:
"Цветик, спасибо, что выручила Алину. Она ужасно благодарна тебе. Я вынужден задержаться в столице. А ей может ещё раз понадобиться твоя помощь. Попроси отгул. Твой шеф, кажется, нормальный мужик - отпустит. А уж Алина обещает расстараться с праздничным обедом. С нас подарок ко дню рождения! Целую!"
     Грустно вздохнув, девушка снова открыла сообщение от Архипа. "Что-то оплошал художник... Не слишком то я похожа на себя, - подумала она, рассматривая рисунок. - А, может, я и вправду такая? Себя ведь в пофиль не часто видишь..." Лилиана закрыла коробок с остатками пицы и, пробормотав: "Чудненько, посуду мыть не нужно!" - покинула беседку.
     Дома она сначала зашла в комнату тёти Лили. Когда-то давно над комодом  покойный отец Ёжика закрепил зеркало от старого трюмо. Оно было замечательно тем, что по бокам два подвижных крыла позволяли рассмотреть не только свой профиль, но и затылок. Достаточно повернуть их под определённым углом. Что и сделала Лилиана. Она была приятно поражена: Архип прекрасно уловил сходство и перемены, произошедшие в ней за последнее время. Душевные терзания и шквал эмоций отразились на лице девушки: она немного похудела, утратив полудетскую округлость подбородка и нежый рисунок скул. При этом черты лица стали чётче, а глаза выразительнее. "Неплохо... Выгляжу старше... Но мне нравится!" - заявила Лилиана своему отражению. Рассматривая себя, девушка краем глаза заметила оставленную Архипом палитру. Пришедшая вслед за этим мысль подсказала, что ей стоит позвонить ему. Радостный голос художника откликнулся почти сразу.
- Привет! Не ожидал, что ты позвонишь. Думал, что по уши погрязла в своём проекте.
- Так и было. Но физиологию никто не отменял. Захотелось поесть. От голода и духоты едва голова не разболелась. Пришлось сделать перерыв.
- Мудрое решение. У вас тоже жарко?
- Ужасно. Даже не верится, что это конец мая. Не представляю, что будет летом.
- Я тоже. А как с головой?
- Попустило. Собиралась пить таблетку, но после медитации с кофе и парочки глотков свежего воздуха всё прошло. Ну а пица подсказала, что жизнь налаживается. Всё было бы чудесно, если бы не... - Лилиана замолчала, подыскивая слова.
- Если бы не что?.. Ты пропала...
- Если бы жизненные обстоятельства не пытались выбить меня из графика.
- А что случилось?
- Завтра Алина снова привезёт Егорку. Это три-четыре потеряных часа... Ты когда возвращаешься? Может, смог бы присмотреть за ним пару часов?
- Я вернусь часам к двенадцати. Правда, собирался забежать домой, а уже к вечеру подкатить к тебе... А что: нельзя его оставить на какую-нибудь соседку или подругу?
- Нельзя. Он принимает очень узкий круг людей...
- Значит, мне повезло оказаться среди избранных...
- Да... Это, наверное, было наглостью с моей стороны попросить тебя отвлечь его ?
- Ничего, тебе наглость к лицу.
- Правда? Мне казалось, что я для этого всегда была слишком неуверенна в себе.
- Ключевое слово - была. А теперь тебе трудно отказывать - и ты можешь этим смело пользоваться.
- По-моему, ты переоцениваешь меня.
- Возможно. Главное, что я готов выполнить твою просьбу. Как только приеду - сразу к вам.
      Голос звучал на фоне равномерного гула, однако вскоре стал прерываться и исчезать. Лилиана догадалась, что Архип куда-то едет и, пока связь не пропала, поспешила попрощаться. Настроение её окончательно улучшилось, а головная боль исчезла без следа. Девушка, прихватив с мансарды ноутбук, сбежала от духоты на кухню. Здесь был стол, и она надеялась, что продуктивность её будет значительно выше, чем на кровати в тётушкиной комнате. Однако не учла холодильника, который манил остатками пицы и салатами из кафе. Через пару часов ей снова захотелось перекусить - но это сбивало с рабочего ритма и расслабляло. Поэтому, едва дождавшись захода солнца, она вернулась на второй этаж, надеясь, что жара спала. В комнате было ещё душновато, зато крыша уже остывала, а усилившийся ветер вместе с лёгким ароматом глицинии приносил прохладу. Лилиана несколько минут прислушивалась к звукам в доме. За стеной было тихо. Тогда она надела наушники и, вернувшись к проекту, работала до поздней ночи. Но это на помешало ей рано утром проснуться задолго до сигнала будильника.
      На рассвете ей приснилась Лиля. Тётя стояла рядом с огромной лилией, поглаживая её лепестки. "Жаль, что ты отказалась от такого чудесного цветка," - тихо сказала она и исчезла. Лилиана стала озираться по сторонам, пытаясь отыскать её. И куда бы не падал её взгляд - повсюду выростал гигантский цветок с изогнутыми лепестками. Знакомый двор заполонил лес из разноцветных лилий. "В этом лесу я не смогу найти Лилю, надо выбираться отсюда," - решила во сне девушка, сделала шаг, но куда-то провалилась. Падая, зажмурилась от страха. А когда открыла глаза, то оказалась в своей кровати. Сердце ещё мчалось в галопе, однако пришедшая в голову идея заставила Лилиану счастливо улыбаться.
       В первом варианте интерьера, который она готовила для зарубежной фирмы вместе с Владом, девушка выбрала в качестве основы лилию. Там были светильники, напоминающие венчик цветка, мягкая мебель с изогнутыми в виде лепестков спинками кресел и диванов, стройные, словно стебли, колонны и соответствующий набор картин и украшений. Однако теперь Лилиане пришлось полностью изменить концепцию. Стройность и плавность линий она заменила причудливым переплетением лиан, а одинокие чашечки светильников - гроздьями, похожими на кисти глицинии. Сон подсказал ей мысль, как использовать первоначальную идею во втором варианте.
       "Это будет небольшой фонтан под центральной люстрой! С цветомузыкой и в виде лилии. Тычинки выполнить светодиодами, а из пестика и с лепестков будет струиться вода... Спасибо, Лилечка, подсказала!"
         Лилиана в одной пижаме, не переодеваясь, хоть это и было против её правил, поспешила к компьютеру и не вставала из-за стола, пока не завершила рисунок фонтана. Девушка оторвалась от экрана и сладко потянулась в кресле, лишь когда перенесла его на план пространственного зонирования.
- Готово! - громко произнесла она и, улыбаясь, оттолкнулась ногами от стола.
Кресло послушно покатилось назад и остановилось напротив портрета обнявшейся парочки.
В любящем взгляде тёти Лилиане почудилось осуждение.
- Да-да, милая тётушка: я помню, что начинать рабочий день неглиже - это не комильфо. Исправлюсь. Сейчас же закрою постель, приму душ и почищу зубы.
      Лилиана, не замечая того, дома часто использовала словечки и вычураные выражения тёти. Осбенно, когда разговаривала наедине сама с собою. Все эти "неглиже", "чудненько", "комильфо" никогда не вырывались из её уст среди сверстников или коллег по работе, но дома создавали ту особую атмосферу присутствия Лили, которую девушка пыталась сохранить. Она всё ещё цеплялась за воспоминания, отыскивая утерянную опору, всё ещё не доверяла собственной силе и умению самостоятельно бороться с жизненными неурядицами. Периоды уверенности в себе чередовались с отчаянием, способным сбить с ног и раздавить осознанием собственной никчемности. Поэтому успешное завершение  проекта необходимо было ей ещё и для того, чтобы доказать себе и Владу, что она всего сможет достичь в жизни и без него.
     До приезда Алины Лилиане удалось поработать ещё немного. Телефонный звонок застал её в тот момент, когда она, с благодарностью вспоминая шефа, подключала программу проверки. Размышляя, чем бы занять Егорку, пока не приедет Архип, девушка спустилась вниз.
- Здравствуй, Егорушка! - Лилиана помогла братишке выбраться из машины.
Нежность мягкой лапкой сжала её сердце, когда мальчик поднял на неё глаза и пропел:
- Лиля!
Алина в это время извлекала с заднего сидения переноску с котом и большую сумку. Пока Лилиана не спеша завела брата во двор,  женщина, тяжело отдуваясь успела отнести поклажу до крыльца и вернуться к калитке.
- Ох и тяжеленный котяра!.. Я не смогла накормить Егора. Отказался. Там, в сумке обед на двоих, а ещё ужин для тебя и кое-что из вкусняшек.
- Спасибо, Алина.
- Всё! Я помчалась: опаздываю!
      Мачеха  выглядела озабоченно-суетливой, а не настороженно-испуганной, как в прошлый раз. Это обрадовало Лилиану: ей всё же удалось вернуть доверие Алины.
      Выходя из калитки, женщина едва не столкнулась с Архипом, который неожиданно появился с дорожной сумкой в руках.
- О, кажется к тебе гости пожаловали, -  Алина лукаво глянула на падчерицу.
- А я не к ней. Я к Егору, - откликнулся художник.
- Так я тебе и поверила... - усмехнулась женщина, открывая дверцу такси.
- Честное слово! Узнал, что вы Егорку привезёте - и прямо с вокзала примчался.
Алина, ничего не отвечая, рассмеялась, махнула на прощание рукой и захлопнула дверь.
Такси тронулось с места.
- Мама... - вдруг произнёс Егорка, скривился, будто собираясь заплакать, и стал осматриваться вокруг.
Возможно отъезд матери растроил бы мальчика, однако его глаза вдруг обнаружили во дворе новое действующее лицо. Малыш так стремился добраться до переноски с жалобно мяукающим котом, что не заметил, как быстро ретировалась мамть. Вопли Мода, по-видимому, заглушили голос Архипа. Поэтому появление художника стало для Егора неожиданностью. Он сначала испуганно прижался к сестре и опустил голову, но через мгновение память подсказала мальчику, кто перед ним. Лёгкая улыбка пробежала по губам ребёнка. Он, не поднимая головы, протянул к Архипу руку, коснулся его пальцев и только после этого поднял на художника глаза.
- Привет, Егорка, - Архип не стал задерживать вновь прячущуюся ручёнку.
Он перевёл вгляд с мальчика на Лилиану, которая внимательно наблюдала за их встречей.
- Здравствуй, Лилиана. Я, кажется, не опоздал?
- Нет, как раз во-время.
Архип, вытянув шею, поцеловал девушку в щёку. Он сделал это как-то неловко, словно не решаясь. От этого оба немного смутились. Но очередной протестующий кошачий вопль, поддержаный требовательным голосом Егора: "Лиля!", развеял минутное замешательство.
- Надо срочно завести эту парочку  в дом, - сказала Лилиана, распахивая дверь.
- И выпустить несчастного узника на волю, - добавил Архип.
Он подхватил второй рукой переноску и переступил порог. Лилиана, впустив в дом вслед за художником брата, взяла сумку. Та оказалась довольно тяжёлой. "Спасибо, Алиночка, - с благодарностью подумала девушка. - Теперь мы голодными не останемся."
      Когда пленник был выпущен на волю, а продукты разложены, художник обрадовал Лилиану:
- Я готов заниматься с Егором всё время, пока ты будешь работать. После твоего звонка, я связался со своей однокурсницей, Ириной. Ну помнишь - той, что применяет арттерапию  для аутистов и даунят.
Архип смешался на минуту:
- Она бы меня убила, если бы услышала, как я называю солнечных деток... Ну да ладно... Ирка сбросила мне целую методичку, как начинать занятия. Готова консультировать. Особенно, когда услышала о способностях Егорки. Утверждает, что среди таких детей немало талантов. Если с ними настойчиво заниматься, то прогресс можно будет заметить уже через пол года. Мне не терпится попробовать...
- Хорошо бы, - глаза у Лилианы загорелись. - Только мы начнём с обеда.
- Отлично! Я так спешил, что на вокзале перехватил кофе с каким то пирожком не первой свежести. Гадость... А когда ты успела приготовить обед?
- Не успела. Это Алина подсуетилась. Я ей честно призналась, что не смогу скупиться.
- Понятное дело. Небось, и готовить не слишком любишь?
- Почему же? Люблю. Тётя Лиля сама прекрасно готовила и меня приучила к кухне. Здоровое питание - это был тётушкин пунктик. Правда, хоть я и проходила у неё мастер-классы, кое-что так и не усвоила. Но, имея продукты, от голода не умру. И другим не позволю.
      Рассказывая всё это, Лилиана быстро накрывала на стол. Архип с улыбкой следил за тем, как она перемещается по кухне и разогревает обед. Но его внимательный взгляд уже не вызывал у девушки смущения. "Удивительно, - подумала она, - в присутствии Архипа мне комфортнее и спокойнее, чем рядом с Владом. Тот подавлял, а Архип, напротив, вселяет уверенность."
     В это время оставленные без присмотра мальчик и кот устроили игру в прятки. Мода, очутившись на свободе, сначала осторожно обошёл весь первый этаж, а затем стал прятаться под кроватью или за креслом. Егор, пытаясь отыскать его, двигался по комнате и заглядывал в укромные уголки. И когда он приближался достаточно близко, кот выскакивал из укрытия и стрелой проносился в миллиметре от ног малыша. Но Егорка, обычно опасающийся резких движений, не пугался, а заливался смехом. Эти непривычные для Лилианы звуки вынуждали её сначала напрягаться - не плачет ли братик, но вскоре лишь пробуждали на её лице счастливую улыбку. "Как здорово, что Алина попросила присмотреть за Егоркой," - думала девушка, забывая, что ещё вчера просба мачехи вызывала у неё  раздражение.
       После обеда Лилиана попыталась уложить братишку спать, но безуспешно. Егорка капризничал, и даже кот, расположившийся у его ног, не мог успокоить мальчика.
- Да Бог с ним - с режимом! - сказал Архип, входя в комнату, где девушка тихонько напевала колыбельную, прерываемую протестами малыша.
- Если он не поспит днём, то станет ещё капризнее, - возразила Лилиана.
- Посмотрим. Пока что ты даром тратишь время. Иди поработай, а я постараюсь занять его. Если не удастся, то позову тебя.
- Если не удастся, то я и сама услышу. Егор умеет быть очень громким.
       Лилиана, смирившись, поднялась наверх. Несколько минут пыталась просматривать результы проверки программой проделанной утром работы, прислушиваясь к звукам с первого этажа. Но затем не выдержала, надела наушники и занялась исправлением недочётов и ошибок. Их оказалось немало. Она недостаточно спала и много работала. Да ещё эта жара - изматывающая и не дающая возможости как следует сконцентрироваться. Однако у Лилианы не было выбора. У неё оставалось чуть больше двух суток до момента, когда она должна отправить проект.

        - Йес! - воскликнула девушка, завершив оформление центральной зоны.
Она резко развернулась на вращающемся кресле и опешила: сбоку на её кровати сидел Архип с палитрой в руках. Рядом с ним лежал двойной портрет. Художник снял с мольберта картину и, закрепив чистый холст, делал  кистью наброски.
- Замри! - сказал он властно. - Нет-нет, так и смотри...
А затем уже умоляюще добавил:
- Ну, порадуйся ещё немножко... У тебя было такое торжествующее лицо. А теперь всё...
- Ты давно здесь? - поинтересовалась Лилиана.
Она не знала: рассердиться ли ей из-за непршенного визита или простить Архипу вторжение без приглашения. Но, глядя на разочаровнное выражение его лица, рассмеялась.
- Я ведь от неожиданности едва с кресла не свалилась. А ты ещё требуешь от меня радости и торжества.
Она вдруг вспомнила про брата:
- А Егор где? Ты оставил его самого?
- Он спит.
- Тебе удалось его уложить?
- Нет, - художник улыбулся. - Он самоуложился. Мы с ним занимались. Он рисовал. А потом попросил меня нарисовать кота.
- Егор попросил? Как? - удивилась Лилиана.
- Дал мне в руки карандаш и листок. Показал на Мода. Я всё понял. А он лёг на живот на кровати и стал смотреть. Пока я контур набрасывал - он следил. А когда я стал раскрашивать, то сам увлёкся. Глядь - а он уже спит.
- А кот?
- Кот ещё раньше заснул.
- И тогда ты решил навестить меня...
- Так и было. Зашёл, а ты в наушниках ничего не слышишь. Да и не видишь. И лицо у тебя такое увлечённое. Спустился за палитрой. Решил, что раз уж ты не хочешь позировать, то попытаюсь с живой натуры сделать несколько набросков, а уж потом перенести на дерево. А в конце у тебя выражения лица было - бомба! Но тут бац - и ты резко развернулась. Правда, в этот момент на лице такая гамма чувств проявилась - просто песня!
- И что же ты увидел?
- Торжество покорителя Эвереста, затем удивление и испуг, за ними гнев - ну просто рассерженная царица, а потом снисходительная улыбка. Кажется, я был прощён.
- Ты прекрасный физиономист.
- Я художник.
- Покажи, что у тебя получилось.
- Смотри. Только тебе это врядли понравится. Черновой набросок.
Лилиана с трудом узнавала собственные черты среди хаоса небрежных мазков. Но  взгляд более чётко прорисованных глаз, устремлённый вперёд, взмах ресниц и изящество вытянутой шеи создавали ощущение полёта. Словно девушка, изображённая на холсте, взлетала ввысь.
- Это не я... Та, что на твоей картине, парит над землёй.
- Это ты. Когда человек увлечён, он приобретает крылья.
     Трель звонка оповестила, что кто-то требует окрыть калитку. Лилиана гляула на экран ноутбука:
- Господи, скоро четыре часа. Наверное, Алина вернулась. Я не думала, что прошло столько времени.
       Пока Егорка не проснулся, Лилиана не только успела распросить мачеху о самочувствии её сестры и вердикте врачей, но и предлжить Алине чаю.
- Тогда составьте мне компанию, - заявила женщина, выкладывая на стол коробку конфет и печенье. - Профессор отказался от сладостей. Сказал, что у него другие предпочтения. Я намёк поняла... А конфетки и нам будут кстати.
Перед этим она, тихонько заглянув в комнату, заметила перепачканные краской руки сынишки. Поэтому во время совместного чаепития с надеждой в глазах обратилась к Архипу:
- А как Егорка сегодня? Рисовал?
- Это трудо назвать рисованием... - начал было художник, но заметив, как сползает с губ Алины улыбка, произнёс почти с восхищением:
- Он просто молодец! Я начал заниматься с ним по одной интересной методике...
И Архип начал излагать суть рекомендаций, полученных от однокурсницы. Алина впилась глазами в лицо парня и внимательно слушала. Лилиана также вначале прислушивалась к его рассказу, однако вскоре её мысли вернулись к проекту. Она была так рассеяна, что не сразу поняла вопрос мачехи.
- Лилечка, ты же не против? - Алина заглядывала ей в глаза.
- Прости, задумалась... Не против чего?
- Чтобы мы приезжали с Егоркой по воскресеньям на занятия с Архипом.
- Конечно не против, - Лилиана отвечала совершенно искренне, ведь до выходных она уже будет свободна и с удовольствием сможет общаться с братом и родными. Но сегодня ей хотелось избавиться от них как можно скорее. 
- Правда, в середине июня придётся сделать перерыв, - вмешался Архип. - Мне удалось получить заказ в Крыму.
- Ты уезжаешь? - в голосе Лилианы проскользнуло невольное сожаление.
Архип внимательно посмотрел на неё. Мачеха тоже глянула на Лилиану. Лукавство в её глазах заставило девушку немного смутиться:
- Не хотелось бы, чтобы занятия прерывались.
Ахип успокоил её:
- Всего на пару недель. Распишу одну стену и вернусь.
Он улыбнулся так светло, что обе женщины ответили ему улыбками.
- Хорошо, что ненадолго, - произнесла Алина. - Тогда снова начнём заниматься.
Она на минутку замолчала, а затем добавила:
- А всё-таки хорошо, что Крым наш!
Архип согласно кивнул головой, хотя лицо его и не выражало особой радости. АЛилиане вдруг стало грустно. Она вспомнила, как присоединение Крыма стало причиной разногласий в их дружной прежде семье: "Лилечка, Лилечка... Ты всегда была такой мудрой... Мне даже казалось, что обладала даром предвидения. Почему же в тот раз ты не смогла предотвратить этого дурацкого конфликта?"
      После отъезда Алины с Егором и котом художник попросил остаться, чтобы немного поработать над картиной.
- Если обещаешь не отвлекать, то пожалуйста.
- Клянусь быть тише воды и ниже травы!
- О, так Лиля говорила, когда требовала покоя.
- Ты всё время вспоминаешь её.
- Да, - вздохнула Лилиана. В первые дни я в доме чувствовала её присутствие рядом с собой. А сейчас мне иногда кажется, что она издали молча наблюдает за мной.
- Со мною так было, когда дед умер... Он меня воспитывал. Отец в Чечне погиб. А мама через пару лет приняла одного мужика, затем второго... Ей сначала не везло: оба раза попадались алкаши. Дед меня ещё в то время забрал. А когда появился третий муж, то я уже в их семью не вписался, так и жили в однокомнатной квартирке рядом с дедушкиной мастерской. Да ладно... Не буду тебя отвлекать...
- Нет уж - расскажи, как ты чувствовал присутствие деда после его смерти.
- Я, честно говоря, не слишком расстроился во время. Был ещё тем обалдуем! А дед напрягал, заставлял учиться, ворчал, когда я возвращался ночью навеселе. Мои однокурсники на каникулах отрывались по полной программе, а он меня на всё лето пристраивал подсобником в бригаду реставраторов из столицы. Я уже позже понял, как много он для меня сделал и какой классный опыт передал...  Потом дед заболел. А перед смертью велел отыскать вас и отреставрировать портрет Маргариты. И хотя его исповедь про любовь всей его жизни меня немного растрогала, я был слишком легкомысленным, чтобы сдержать слово, которое дал ему. И тогда он начал сниться мне. Представляешь: каждую ночь! И не отставал, пока я не отправился к вам. А потом я увидел портрет... глаза твоей прабабушки. Сам не ожидал, но захотелось поработать. А ещё, было очень интересно наблюдать за тобой... Ты такая забавная была! - Архип с улыбкой покачал головой.
- Ну и долго он тебе снился? - прервала его воспоминания Лилиана.
- Кажется, пока я не закончил реставрацию... Я уже точно не помню. Но вот жутковатое ощущение, что он стоит за спиной, пока я работаю, и прогрызает взглядом затылок не могу забыть до сих пор... Иногда было жутковато. А потом раз - и всё прекратилось.
- У меня пока это чувство не исчезает. Особенно по вечерам.
- Всё проходит - пройдёт и это.
- Философ...
- Нет, просто художник и умудрённый жизнью чел.
- Да ладно уж, старичок...
- Мне, девочка, тридцатник скоро.
- Ой... Я думала меньше. Хорошо сохранился...
- В жизни важно не то, как ты выглядишь, а то - чего ты достиг... - невесело произнёс Архип.
- Это точно! А чтобы чего-то достичь - надо много работать. Поэтому расходимся.
- Ты права. Поехали...
      И хоть художник обещал Лилиане не отвлекать её, однако именно он отрвал её от работы.
Девушка снова сквозь наушники не услышала, когда он подошёл к ней сзади, и вздрогнула, почувсвовав на плече его руку.
- Прости... Испугал?
- Неожиданно как-то, - она отложила наушники в сторону. - Ты что-то хотел?
- Уже темнеет. Мне, наверное, пора. А тебе не мешало бы отдохнуть и подкрепиться.
- Хорошее предложение. Пойдём поужинаем, - Лилиана с сожаленим глянула на экран.
Три часа пролетели для неё незаметно. Проект продвигался, как по маслу, и поэтому отрываться от него ей не хотелось. За это время она лишь раз вставала из-за стола, чтобы стоя у стены с поднятыми вверх руками, выпрямить спину. А потом работала настолько увлечённо, что не заметила, как сгустились за окном сумерки. Даже не помнила, как автоматически включила настольную лампу, осветившую клавиатуру.
     Лилиана направилась к двери вслед за Архипом. И вдруг за стеною послышались глухой басовитый гул и вслед за ним громкий удар. Девушка, словно споткнувшись, замерла и повернула голову в сторону портрета.
- Слышал?
- Стук? Да. Соседи? -  художник остановился в проёме двери. - А я думал, что вторая половина дома нежилая.
- Я тоже. Но в последнее время там кто-то появился.
- Может, бомжи забрались?
Лилиана удивилась:
- Мне почему-то такая мысль не приходила в голову. Я думала, что соседка вернулась.
- Ты снею знакома?
- Нет. Лиля говорила, что она уехала задолго до моего появления.
- Твоего появления в доме тёти или в жизни?
- Я не уточняла.
- Если это тебя напрягает, то вызывай полицию, - посоветовал Архип.
 Наверное, что-то в лице девушки выдало испуг, раз художник предложил обратиться в органы. Но она взяла себя в руки и ппроизнесла почти равнодушно:
- В пятницу должен вернуться папа. Он с этим разберётся. Не люблю я связываться с нашей полицией...
- Я с тобою в этом солидарен. А что? Имела горький опыт общения с правохранительными органами?
- Бог миловал... А вот друзья попадали в передряги. И в большинстве случаев впечатления были не из приятных. Да и папа мне советовал всегда в таких случаях обращаться к нему.
- Но я так понял, что он сам имеет отношение к органам.
- В какой-то степени да. Но это совершенно другие структуры. А между ними всегда была конкуренция. Могут и отыграться за что-то.
- Понятно. Значит ждём господина полковника.
    Поскольку за стеной стало тихо, они спустились вниз. Через несколько минут благодаря судочкам Алины ужин стоял на столе. Когда пили кофе, Лилиана поинтересовалась:
- А как тебе работалось? Что-то удалось сделать?
- Кое-что... Я бы с удовольсвием до поздна писал, но пора ведь и честь знать... Ты не против, если я приду пораньше и начну работать. Не успеваю. А идея хорошая, может и премия выгореть.
      Мысль, пришешая в голову девушке, показалась ей не слишком приличной, но она всё же решилась произнести:
- Я прекрасно понимаю, что такое дедлайн. Помочь ничем не могу, кроме как предложить остаться у меня. Пиши, сколько хочешь... И тебе не придётся терять время на дорогу.
Вопрос, застывший в глазах художника, заставил её продолжить.
- Только не надумывай ничего такого... Просто помощь другу. Да ещё и небескорыстная...
- А что с меня?
- Завтра и послезавтра в случае необходимости занять Егорку. Боюсь, что Алина снова попросит посидеть с ним.  Её сестра в таком состоянии, что в любой момент могут возникнуть проблемы.
- Согласен, - кажется, художника не смутило перспектива потерять значительно больше времени на возню с ребёнком, чем на поездки между  своей квартирой и домом Лилианы.
- Главное, чтобы ты не мешал мне работать, - девушка закончила речь деловым тоном, способным развеять любые надежды на нежные чувства.
Однако Архип несказанно обрадовался, принимая стопку постельного белья, и с чувством произнёс:
- Ты верный последователь своей добрейшей тётушки!
     Знал бы он, что в этот вечер Лилиана не столько вдохновлялась  примером тёти и добродетелями доброй самаритянки, сколько пыталась защитить себя от страха, порождаемого  таинственной соседкой и звуками за стеной. Тогда бы его так не удивили последние слова девушки, которые она произнесла уже с лестницы:
- Но если услышишь шум сверху: грохот или крики, то ты уж, пожалуйста, поднимись. Вдруг я заработалась до глюков. Или, наоборот, заснула и свалилась с кресла...
- Обязательно! - пообещал Архип удивлённым голосом. - Только ты уж постарайся без таких крайностей.
      Лилиане отчего-то казалось, что то, что пряталось за стеной мансарды, не будет пытаться проникнуть в дом, пока здесь находится Архип. Но на всякий случай она не стала надевать наушники, чтобы слышать всё, что происходит по соседству.
       В её комнате всё еще было душно. К счастью после захода солнца воздух на улице остывал достаточно быстро, не так как в период летней жары. Чтобы проветрить мансарду девушка распахнула балконную дверь. Вместе со свежим воздухом, напоенным сладким до приторности ароматом цветов, ворвались звуки засыпающего города. Редкие голоса, музыка из проезжающей по пустой дороге мышины да лай собак, устроивших перекличку между дворами частных домов. Лилиана решила, что это не сможет помешать её работе. Но вдруг совсем рядом жалобно закричала то ли сова, то ли сыч. Эти истошные вопли повторялись через равные промежутки времени и не оставляли надежды, что ей удастся сосредоточиться. А девушке нужно было быть максимально собранной, потому что она переходила к этапу рассчётов очередной зоны. Птица замолкала на несколько минут. Однако стоило Лилиане понадеяться, что сова улетела, как та начинала очередную серию протяжных стонов. Девушка промучилась с пол часа, вздрагивая каждый раз, когда вредная птица вновь заводила свою шарманку. А затем, не выдержав, вскочила и попыталась закрыть дверь. Не тут-то было: два переплетённых между собой побега проникли в комнату и не позволяли плотно прижать дверную раму. Обломать их не удалось - ветви оказались гибкими и прочными.  Лилиана просто перебросила их за дверь и подумала :"Надо завтра же обрезать побеги. Мешают."  Она не сделала этого раньше, так как помнила наставления тёти: нельзя тревожить растения в период их цветения.
       Всё же воздух на мансарде за это время стал значительно свежее, а выпитый после ужина кофе бодрил. Поэтому девушке удалось поработать ещё несколько часов. За стеной всё было тихо. Лишь снизу до неё изредка доносились едва различимые звуки. Но они, напротив, не отвлекали, а  успокаивали Лилиану. Однако когда девушка наконец выключила компьютер и спустилась в ванную комнату, в комнате Архипа было уже темно. Художник спал.
 
        Стоило Лилиане открыть утром глаза, как липкая лапа страха стиснула её сердце. Внизу кто-то был. Крадущиеся шаги направились из комнаты в холл... Замерли у лестницы, которая вела к ней на мансарду... К счастью, девушка не услышала скрипа ступенек. Кто-то прошёл на кухню и... включил чайник. С шумом закипающей воды пробудилась память: "Архип! Как же я забыла! Попросила его остаться, чтобы не бояться. А испугалась его самого..."
        К доносящемуся снизу перестуку ложки о металл присоединилось потрескивание масла и сочное шипение. А чуть позже запах жаренных яиц смешался с ароматом кофе. Это заставило Лилиану быстро сменить пижаму на домашнюю футболку с шортами и спуститься вниз.
- Привет!
- Доброе утро! - Архип встретил её радостной улыбкой. -  Я тебя случайно не разбудил?
- Разбудил.
       По утрам Лилиана  не отличалась разговорчивостью. А её невыспавшаяся физиономия - приветливостью. Поэтому улыбка сползла с лица художника.
- Прости. Я вроде бы старался тихонечко.
- Забей! Мне всё равно пора было вставать. А если накормишь  этим аппетитным омлетом и заваришь для меня кофе, то я всё прощу.
- Легко! Омлет можешь съесть. Кофе уже завариваю.
- А ты? Не могу же я съесть твой завтрак.
- Я взбил яйца и нарезал помидоры с луком на двоих. Осталось всё это высыпать на сковородку. А тебе приятного аппетита.
Вскоре Архип с тарелкой присоединился к Лилиане.
- Ну как, вкусно?
- Очень. Ты, я вижу, умеешь готовить.
- Честно говоря, омлет с овощами - это одно из двух блюд, которое я умудряюсь не испортить.
- А что второе?
- Спагетти с чесноком и помидорами. Пальчики оближешь... - Архип соблазнительно прищёлкнул языком.
- И ты их сегодня приготовишь?
- Приготовлю. Но небескорыстно... Ты, кажется, вчера именно это слово употребила.
- Ну а с меня-то что? Ты так вчера ответил?
- Точно так. С тебя - разрешение сделать ещё несколько набросков, пока ты будешь работать.
- Не знаю... Боюсь, что я не смогу тогда сосредоточиться.
- Давай сделаем так: ты как обычно надевай наушники и садись за компьютер. Меня не жди. Я буду писать, а позже постараюсь тихо зайти и понаблюдать за тобой. Если это будет тебе мешать, то скажешь - и я тут же исчезну. Подходит?
- Вполне. Но спагетти готовишь даже в том случае, если я попрошу тебя уйти почти сразу же.
- Договорились.
 
       Архип, как и обещал, поднялся на мансарду не сразу. Лилиана дважды, прерываясь, выходила на балкон. Глициния разрослась настолько, что мешала открывать дверь. Её гибкие побеги, шевелясь на ветру, щекотали девушке лицо, путались под ногами и норовили проскользнуть в приоткрытую дверь. Однако Лилиане было лень спускаться за секатором вниз. "За два дня ничего не случится, - решила она. - Обрежу в субботу. Да и осыпавшиеся цветы надо будет смести..."
      Любуясь розовыми гроздьями, девушка удивлялась: "До чего же быстро растёт! А ещё этот запах... Никогда не встречала такой ароматный сорт. И размер соцветий необычный. Может права была Лиля, утверждая, что это разновидность тропической глицинии?" Лилиана вспомнила, как тётя высказала предположение, когда племянница поинтересовалась, почему  лиана никогда не цветёт. "Как же она не погибла в наших широтах?"- подумала девушка, слегка касаясь  кисти над головой. И хотя прикосновение её было бережным, нежные цветки розовым дождём посыпались на плечи.
      Короткие передышки на балконе давали отдых спине и глазам. Однако с каждым часом голова словно бы наливалась тяжёлым свинцом, сквозь которые всё труднее было проталкиваться мыслям. Возможно это было следствием усталости. А может сказывалась наползающая на город жара. Сначала она охватывала освещённые солнцем улицы и площади, но постепенно пробиралась под тень деревьев и крыши домов. И к полудню перегретые стены и пыльный асфальт дышали изматывающим жаром.
     Лилиана, обречённо вздохнув, плотно закрыла дверь и постаралась сосредоточиться на работе. Голова словно распухла от напряжения и, ей казалось, увеличилась вдвое. "Значит, в ней должно рождаться вдвое больше идей", - сказала себе девушка, когда у неё вдруг мелькнуло сумасшедшее желание проверить, не увеличились ли размеры черепной коробки. Она, конечно же, не стала проверять этого в зеркале, а лишь, откинувшись на кресле, закрыла глаза. Внутри неё в вязком месиве копошились ленивые мысли. Волевым усилием она постаралась выстроить из них стройную цепочку. Удавалось плохо. "Размазня! - произнесла вслух Лилиана, рассердившисьсь на себя. - Тебя Архип считает сильной. А ты... Лиля смотрит и верит в тебя. Соберись! Осталось чуть-чуть!" Губы её непроизвольно изогнулись в презрении к собственной слабости, а челюсти сжались с силой, будто пытаясь вытеснить из нутри размякшей оболочки изнурение и растерянность. Девушка постаралась представить вид рельефных, словно увитых лианами колонн и гроздьями светильников на них.  Ей предстояло сегодня работать над последней зоной в разрабатываемом проекте. Воображение, как обычно не подвело. Картина, возникшая перед мысленным взором, вышла настолько яркой, что Лилиана тут же, надев наушники, положила руку на мышку и прильнула к экрану. И хоть её губы ещё не утратили ироничного изгиба, лицо всё более приобретало выражение человека, способного смести на своём пути все преграды.
       Именно в этот момент на мансарду поднялся Архип. Лилиана, довольно долго не реагировавшая на его появление, заметила художника лишь тогда, когда он переместился почти к балконной двери. Архип делал наброски с натуры, однако поглядывал периодически в телефон. По-видимому, он незаметно отснял несколько фотографий, а лишь затем приступал к рисунку.
Девушка  раздражённо приподняла бровь и махнула рукой за спину. Жест красноречиво требовал исчезнуть. Однако Архип, прежде чем переместиться из её поля зрения, успел поднять руку с телефоном. Щелчок фотоаппарата Лилиана не слышала - в наушниках тихо звучали переливы фортопиано. Правда девушка в тот момент вряд ли вспомнила бы, чьи произведения создавали музыкальный фон, вдохновляя и заглушая назойливый шум окружающего мира.
      Через время Архип снова напомнил о себе. Его рука, возникшая из-за спины Лилианы, заставила её вздрогнуть. Но девушка не рассердилась. К тому времени она успела сделать немало и могла позволить себе перерыв. А ещё была приятна его забота: художник поставил перед нею блюдце с орешками.
      Лилиана отложила наушники в сторону:
- Спасибо! Есть не хочется, но подкрепиться не мешает.
- И передохнуть тоже. Понимаю: ты в цейтноте. И всё же стоит сделать небольшой перерыв. Я вообще поражаюсь, как ты можешь столько времени проводить за компом!
- Это мой хлеб.
- Но сидеть неподвижно... Я бы не смог.
- Ну почему же неподвижно... Я периодически встаю, делаю упражнения для спины. На балкон выходила...
      Лилиана кивнула в сторону окна. Взгляд скользнул по розовму кружеву за стеклом в обрамлении тёмной зелени. Ей вдруг показалось, что за переплетением побегов среди зелёных чешуек плюща спряталась костлявая рука с необыкновенно длинными пальцами. Как будто кто-то, стараясь рассмотреть, что происходит за окном Лилианы, пытался пробить щель в стене зелени. Девушка моргнула - и видение исчезло, словно его вспугнул взмах её ресниц. Архип успел заметить тень испуга на её лице.
- Что случилось? Ты что-то увидела?
      Лучше бы он молчал... Лилиана в этот момент прислушивалась, не заскрипит ли дверь соседнего балкона. Но голос Архипа скорее всего заглушил его. Либо соседка смазала петли. Либо это была галюцинация. Последнее предпложение заставило девушку напрячься: "Не хватало ещё слететь с катушек. Может и правда стоит отдыхать... Но время..." Она взяла себя в руки и небрежно бросила:
- Показалось. Ты прав - пора сделать перерыв.
Поднявшись с кресла и подня ввех руки, она потянулась и предложила:
- Давай спустимся. Покажешь мне, что ты успел сделать. Представляешь: я снова не услышала, как ты вошёл. Долго наблюдал за мной?
- Не очень. Но успел сделать несколько неплохих набросков профиля. А вот в анфас нет. Лишь снимки. Ты меня засекла.
- Розгами?
- Что? А-а-а. - сначала не понял Архип, но тут же исправился - Заметила ...
- Прости... Это у меня от Лили. Она таким образом старалась отучить меня от жаргонных словечек.
      На первом этаже Арип опередил девушку и поспешил накрыть тканью будущий портрет.
- Зачем? - удивилась Лилиана. - Я ведь потому и пришла, чтобы посмотреть.
- Пока что рано. Я хочу показать тебе наброски.
      Художник протянул ей блокнот. Количество выполненных рисунков в профиль подсказало, что он скромничал, утверждая, будто находился на мансарде недолго. Теперь Лилиана легко узнавала себя. Однако её поражало, сколько раз могло меняться её лицо в процессе работы и как необычно она изгибала шею, закусывала уголок губы либо недовольно сдвигала брови.
- Зачем тебе так много набросков для одной картины?
- А кто тебе сказал, что картина будет одна. Хотя для каждого портрета лучше иметь как можно больше вариантов, если хочешь отобразить не только внешнее сходство, но и душу, характер.
- Понятно...
     Они ещё немного поболтали, переместившись на кухю. Архип попросил Лилиану показать, где находятся нужные ему продукты и посуда.
- Чтобы я тебя не отвлекал. А я тоже немного поработаю и через пару часов позову тебя на спагетти.

        Они так и не решили, что это было: ранний ужин или поздний обед. Но сошлись в одном - спагетти удались на славу. Рассправившись с целой сковородой, оба почувствовали себя настолько сытыми и разомлевшими, что сразу после еды ни о какой работе не могло быть и речи.
         Солнце уже садилось, но духота на мансарде достигла своего пика. Лилиана сначала распахнула балконную дверь настежь. Упругие плети лианы, удерживаемые стеклом , выпрямились и тут же прорвались в комнату. Те, которые не достигали двери, закручивались на окне спиралями. "Словно ведьмины кольца, - подумала девушка, напрямляясь к выходу. - Обрежу их завтра же, как только закончу работу. Зачем ждать субботы?" Застрявшее в голове слово "ведьминых" вынудило её остановиться. Лилиана вернулась к балкону, перевела его дверь в режим проветривания и только потом спустилась вниз.
- Пока комната проветрится, хочу посидеть в беседке. Можешь составить мне компанию, - предложила она Архипу.
- С удовольствием. Всё равно писать ещё не в состоянии. Так объелся, что едва дышу.
     Прежде чем перейти на другую сторону двора, Лилиана снова замерла у колышущегося розовго каскада.
- Обалденно! - послышался сзади голос Архипа. - У меня редко возникало желание написать пейзаж. Это не мой конёк. Я как-то больше по портретам или абстракции. Но сейчас захотелось взять в руки палитру. Интересно, удастся передать столько оттенков розового?
- Попробуй. Если бы я могла, то рисовала бы именно это. Потом покажу тебе фотографии. Тоже классно получились...
- Может, завтра утром попытаюсь выкроить время на пленер...
- Поспеши, - Лилиана указала художнику на устилающий землю розовый ковёр из осыпавшихся лепестков. -  Я на месте. Портрет никуда не денется. А вот глициния отцветает. Быстро как-то... Всего неделя.
- Конкурс поджимает. Возможно, ты в будущем году, когда она снова зацветёт, позволишь написать твой сказочный балкончик.
- Я не могу тебе обещать...
-  Ну пожалуйста... Чесслово - я буду вести себя хорошо, - Архип, чуть паясничая, умоляюще сложил руки.
- Дело вовсе не в тебе. Я не уверена, что глициния опять зацветёт.
- Почему? Разве она расцветает не ежегодно.
      Они расположились в беседке. Лилиана обратила внимание, что вьющаяся роза, которая взбиралась по ажурным стенам округлого павильона, уже выпустила бутоны.
"Рановато... Может причина в необычной жаре?.. Тогда понятно, почему расцвела глициния," - подумала девушка и ответила Архипу:
- Она никогда раньше не цвела. Лиля говорила, что это сорт, не адаптированный к нашей полосе. Удивительно, что она вообще принялась и выросла. А прошедшая зима  была тёплая, да и весна необычная. По-видимому, это ввело глицинию в заблуждение. Она решила, что находится в родных тропиках. Вот и решила наконец распуститься. Дождёмся ли мы в будущем  цветения - никто не знает...
- Удивительно, я эту фразу - почти слово в слово - слышал два дня назад. Но совершенно по другому поводу... - произнёс задумчиво художник.
Лилиана глянула на него вопросительно:
- От кого?
- От моего коллеги-художника в Крыму.
- А по какому же поводу?
- Он довольно скептически относится к эйфории местных аборигенов из-за воссоединения с Росией.
- Ну и...
- Заявил, что это ни к чему хорошему не приведёт. Я предположил, что жители  радуются в ожидании расцвета Крыма. А он сказал: "Дождёмся ли мы в будущем расцвета - никто не знает. А то, что последние события положили начало катаклизмам в мире - это точно."
- Ты знаешь, а ведь Лиля тоже заявляла что-то подобное. Даже пугала. В нашей дружной семье именно из-за этого начались разногласия...
- Вот-вот. А ты что думаешь по этому поводу?
- Сейчас ничего. Даже не хочу задумываться. Голова занята другим. А тогда готова была спорить с нею. А ты?
- Всегда был аполитичным, хоть и скептически относился к власти. Поэтому пока что своего мнения не имею. Возможно...
     Телефон прервал его слова. Архип посмотрел на экран и стукнул себя по лбу:
- Блин!
Но тут же радостно заорал в трубку:
- Поздравляю, брат! Прости, что я не позвонил тебе сам. Утром вспомнил слишком рано. Подумал: небось, он ещё дрыхнет без задних ног. А потом я подсел на палитру... Ты же знаешь - это вставляет круче...- художник встретил удивлённый взгляд Лилианы и, значительно уменшив громкость, закончил:
- Круче травки...
     Когда Архип перешёл к череде пожеланий, довольно специфических для её уха, девушка вышла из беседки и прошлась по участку, рассматривая побеги пробивающихся цветов и уже распустившиеся бутоны. Клумбы к её сожалению выглядели значительно хуже, чем при тётушке. Кое-где Лилиана наклонялась, чтобы вырвать кустик упрямого осота или отцветающего одуванчика. Жёлтые пушистые головки, пробравшиеся на цветники и газон, она срывала с лёгким сожалением. Они выглядывали из травы маленькими осколками солнца, оживляя переросший зелёный ковёр. Но девушка понимала, что избавиться от одуванчиков нужно обязательно. "Вот закончу проект - и наведу у вас порядок - шептала Лилиана, склоняясь над цветами. - И прополю, и порыхлю, и газон подстригу..."
     Голос Архипа стих, а через минуту художник оказался рядом с нею в тот момент, когда Лилиана наклонилась, чтобы вырвать наползающий на примулы вьюнок.
- Решила поработать?
- Нет. Просто не удержалась - кое-что прорвала мимоходом. Я так подзапустила клумбы...
- Разве? А мне нравится: всё цветёт и зеленеет.
- Да, трава и бурьян чудесно зеленеют. Ещё немного - и забьют цветы.
- Зато какое буйство оттенков зелёного цвета!
Архип говорил вроде бы беззаботно, однако девушка почувствовала в его голосе скрытое то ли раздражение, то ли смущение. Выпрямившись, она пристально посмотрела ему в глаза:
- Что-то случилось?
- Ничего особенного. Всё как обычно. Тебе нужно поработать, а один из лучших друзей грозится внести тебя в чёрный список и проклясть, если ты не явишься на его днюху. И не желает слушать никаких оправданий. Придётся идти...
- Когда?
- Завтра вечером. Кстати, заодно забегу домой, чтобы поменять вещи.
      Лилиана с облегчением вздохнула: днём Архип оставался у неё. И если бы Алина привезла Егора, художник мог бы отвлечь мальчика. А к вечеру пятницы девушка должна была уже освободиться. По крайней мере она надеялась, что до пяти вечера успеет отправить по электронной почте готовый проект. Воспоминание о таинственной соседке заставило её поинтересоваться:
- Ты когда вернёшься - ночью?
- Скорее всего утром.
"Плохо," - подумала Лилиана, однако спросила о другом:
- А что тебя расстроило? Мне казалось, что ты любишь потусоваться. Сам Бог велел: пятница-развратница...
- Не хотелось терять время. Это ведь не только растраченный на пьянку вечер, но и головная боль в субботу, - честно признался Архип.
- И кто тебя заставляет напиваться?
- Ни кто, а что... Неумение отказывать. Вот и сейчас тоже: нужно было не соглашаться, а не смог. Ещё и пообещал прийти к нему при любых обстоятельствах.
- Как у тебя всё запущено... Такой большой, а не научился отстаивать личностное пространство...
- Некому было заняться моим воспитанием. Это у тебя была потрясающая тётушка. Может ты за меня возьмёшься?
- Я?.. Подумаю... А пока предлагаю вернуться к работе, раз уж у нас обоих осталось мало времени.

      Она неторопливо поднималась наверх, гадая, успела ли проветриться мансарда. Неожиданно Лилиане почудилось, что в поскрипывание ступенек вплетается знакомая мелодия. И чем выше она взбиралась по лестнице, тем явственнее становились звуки. Девушка решила, что музыка проникает в дом через приоткрытую балконную дверь. Что-то было неправильно в этой мелодии. Настолько неверно, что уставший мозг не сразу узнал и подсказал ответ - "Лунная соната"! Однако стоило ей ступить на порог мансарды, как раздался глухой, но достаточно отчётливый стук, породивший гулкий стон. "Что это? - вздрогнула Лилиана и замерла. - Крышка сундука? Гроба?.. А ещё этот гул? Скорее бы приехал папа..." Она твёрдо решила, что в этот раз обязательно признается отцу во всех своих страхах. И пусть он думает о ней, всё, что угодно. Его смелая девочка слишком испугана и жаждет получить ответы на все изматывющие её вопросы. Она должна наконец избавиться от страха, преследующего в родном доме. Мелодия, доносившаяся из окна, оборвалась на фальшивой ноте за мгновение до грохота и больше не возобновлялась, будто невидимый пианист так же испугался этого звука и боялся прикоснуться к клавишам. В комнате было сумеречно и тихо. Колыхалась под лёгким дыханием ветра занавеска. В углах мансарды собирались тени. И явственно ощущалось присутствие чужого. Лилиана окинула мансарду взглядом. Кажется, всё как прежде. Но интуиция подсказывала ей, что совсем недавно здесь кто-то побывал. Взгляд остановился на ноутбуке. Лилиана со стоном, словно израненая птица при виде беспомощного птенца, бросилась к нему. Спящий экран ожил. Всё было в том состоянии, в котором девушка оставила работу. Она пробежала по клавишам, проверяя наличие файлов. Вроде бы всё в порядке... Уже успокаиваясь, Лилиана проверила балконную дверь, чтобы убедиться: её невозможно было открыть снаружи. Сзади послышался скрип ступеней и голос Архипа:
- У тебя что-то случилось? Мне послышался крик...
- Всё нормально.
- Прости... У меня уже глюки.
- Не глюки. Это я взвыла. Мне показалось, что исчез последний файл... - чуть смущаясь призналась Лилиана.
- Понимаю... Ты бы слышала, как я орал и матерился, когда соседи затопили мастерскую и уничтожили мою дипломную картину. Ну давай - работай!
       Архип ушёл. А Лилиана, стараясь успокоиться, раздумывала над тем, как посторонний мог попасть в её комнату. И кто это мог быть? Соседка через балкон? Маловероятно: если балконную дверь в режиме поветривания каким-то образом открыли  снаружи, то закрыть её вряд ли удалось бы. Входная дверь также как и балкон не видна из беседки.  А они её не запирали, надеясь на прочность замков  калитки. "Допустим, калитка открыта, и чужой вошёл через неё, - предположила Лилиана. - Тогда почему я не почувствовала его ни в прихожей, ни на лестнице?" На всякий случай она спустилась, чтобы проверить замки на калитке. Всё было нормально. Вернувшись на мансарду, девушка застыла в дверном проёме и, окидывая взглядом знакомую с юности обстановку, прислушивалась к себе. Теперь она чувствовала присутствие чужого значительно слабее. То ли лёгкий ветерок, уносил его следы через открытую форточку, а может, остатки парфюма после визита Архипа стирали ощущения, словно ластик слабый росчерк карандаша. "Глюки, - повторила Лилиана слова художника. - Всё на месте. Здесь никого не было". Она нащупала выключатель и нажала на клавишу. От света вспыхнувшей лампочки рядом с глупо улыбающейся куклой  блеснул металлический бок шарика. Того самого - от старой железной кровати. Шар был один. Хотя Лилиана прекрасно помнила, что совсем недавно, вытирая с тумбочки пыль и расставляя два шарика по обе стороны от фарфоровой куклы, она посмеивалась над своей сентиментальностью. Два шара, которые помнили её пятилетней девочкой, украдкой проскользнувшей на мансарду. Два шарика, в которых отражались её детские страхи и фантазии.  А теперь он остался один. Лилиана стала на четвереньки, надеясь, что второй упал и закатился под кровать или тумбочку. Однако интуиция подсказывала ей, что она вряд ли обнаружит его. Так и случилось - шара нигде не было.  "Значит кто-то забрался в дом, чтобы стащить старый никелированый шарик?.. Чертовщина какая-то, - подумала Лилиана, автоматически переложив оставшийся шар с тумбочки на стол. - Ну как тут не поехать крышей?"   
 
      И тогда она решила выбросить из головы всё, что может помешать её работе. "Папа вернётся - во всём разберётся, " - пробормотала Лилиана, решительно натягивая на голову наушники, и с головою погрузилась в схемы и расчёты. Она больше не слышала крадущихся шагов за стеною, уличного шума и стонов сыча, поселившегося в соседнем саду. Девушка почти не заметила прихода Архипа, который поднялся, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она не снимала наушников, лишь отреагировала на его красноречивую пантомиму небрежным кивком. И только завершив оформление последней зоны, добралась до кровати и задумалась: а  заходил ли Архип вообще или это ей пригрезилось? От усталости мир стал казаться зыбким, а события последнего вечера - мелькающими кадрами фантастического аниме. Лилиана понимала, что только отдых и спасительный сон может помочь ей восстановить реальность восприятия.  Однако ей пришлось выбраться из уютного лона постели ещё раз, чтобы закрыть балкон: сыч не прекращал свои жалобные всхлипывания, прежде заглушаемые музыкой в наушниках. Глициния вновь попыталась помешать плотно прикрыть дверь, но Лилиане всё же удалось справиться с этим.
       Девушка провалилась в сон без сновидений. И только под утро ей приснился Влад, который указывал на неё, Лилиану, секретарше и смеялся. Она не могла слышать, что он при этом говорил. Но прочитала по его губам: "Она неудачница. У неё ничего не получится. Без меня она не сможет ничего сделать." Нахлынувшая волна эмоций была настолько сильной, что девушка резко пробудилась. Теперь- ни на яву, ни во сне - Влад не был способен вызвать в ней обиды, которая обезоруживает и лишает веры в себя. Этим утром лишь презрение и гнев проснулись вместе с  Лилианой. И как бы ни был короток её сон, девушка встала полная энергии и желания поскорее приступить к работе. Наверное, это и было пресловутое второе дыхание, открывающееся у марафонца в конце пути. Правда выглядела она при этом не слишком хорошо. Даже прохладный утренний душ не смог стереть кругов под глазами на похудевшем лице, а припухшие веки - покрасневшие белки и помутневшую радужку, вспыхивающую порою горячечным блеском расширенных зрачков.
- Что-то ты сегодня не очень выглядишь, - озабоченно произёс Архип.
Он проснулся позже Лилианы и, поедая приготовленную ею овсянку из пакетика, с тревогой поглядывал на хозяйку дома:
- Тебе срочно нужно отдохнуть.
- Знаю, - Лилиана настолько была погружена в свои мысли, что даже не отреагировала на его слова по поводу внешнего вида. - Осталось всё свести воедино. И тогда можно расслабиться...
- Я понимаю, что тебе нужно завершить этот проект. Но не ценой же собственного здоровья...
- Не учите меня жить, лучше помогите материально, - процитировала Лилиана, однако попыталась улыбкой сгладить проскользнувшее в голосе раздражение.
       Возможно, художник не был так близко знаком с литературной классикой, как она. А может почувствовал её недовольство. Поэтому он не откликнулся улыбкой на слова девушки, а лишь внимательно посмотрел на неё.
- Всё, поехали! - дала команду Лилиана и поднялась на мансарду.

       Момент истины настал! Лилиана приступила к объединению отдельных файлов в одно целое. Она понимала, как важно сейчас не допустить ошибку. Поэтому, не торопясь, старалась выверять каждое действие, каждый клик мышкой. Она сдерживала себя и будто специально затягивала время. И к полудню - о, чудо! - "пельмень слепился".
- Йес! - воскликнула Лилиана, когда программа подала сигнал, что процесс загрузки успешно завершён.
         Её первый импульс был - сразу же отправить готовый проект заказчику. Однако она заставила себя встать из-за стола и выйти не балкон. Не взирая на ковёр опавших соцветий, глициния не выглядела поредевшей. Рядом с осыпавшимися кистями распустились новые и прикрыли образовавшиеся прорехи. А от веток, освободившихся от цветов, хищно расползались побеги. Они скручивались в жгуты, оплетали перила, тянулись к стене и окнам, а упираясь в преграду, изгибались в кольца и спирали. Почки на их концах были похожи на прикрытые веками глаза, а потому побеги напоминали спящих змей. "Они выглядят так устрашающе, что я без сожаления избавлюсь от них, - подумала Лилиана. - Отправлю письмо и сразу же спущусь за секатором. Да и ведро со щёткой надо бы прихватить. Такой неприятный запах от гниющих лепестков. Даже голова разболелась..." Она собиралась вернуться в комнату, но заметила в палисаднике Архипа. Он всё же оставил работу над портретом ради цветущей глицинии и так увлёкся, что не заметил девушку в дверном проёме балкона. К тому же разросшиеся лианы прикрывали её фигуру. Лилиана не стлала окликать его. "Спущусь-ка я за секатором и тихонько подсмотрю, как он пишет, - решила она.               
         Однако призывно светящийся экран ноутбука заставил девушку снова присесть за стол. "Прощальный взгляд - и лети, ласточка," - пробормотала она себе под нос, выводя на экран объёмную картину зала. Занятая расчётами и совмещением деталей, Лилиана, сама не зная почему, в этот день не поинтересовалась, как будет выглядеть картина в целом. Может потому, что в прежних проектах отсутствие ошибок было гарантией прекрасного результата. Ведь воображение и великолепное пространственное мышление позволяли ей мысленно представить любой интерьер. А сейчас девушка всматривалась в экран со всё более нарастающей тревогой, напрочь позабыв о своём намерении спуститься вниз. Что-то было не так. Как фальшивая нота в прекрасной мелодии или яркий мазок на картине, диссонорующий с пастельными красками. Фонтан-лилия... Он был элегантен и красив, но не гармонировал с переплетением лиан вокруг него. Почему же она не почувствовала этого сразу?! Что случилось с её интуицией?! Первоначальная растерянность сначала переросла в отчаяние, а затем сменилась неконтролируемой злостью на саму себя. "Идиотка! Какая же я идиотка! - закричала Лилиана и швырнула на пол подвернувшийся под руку металлический шар с такой силой, что он подпрыгнул несколько раз, прежде чем закатился под кровать. Девушка взвыла и несколько раз ударила сжатыми кулачками о стол. Боль в руках немного охладила пыл. К тому же она услышала за спиною торопливые шаги.
- Что с тобой? - испуганно спросил Архип.
- Я налажала, я так налажала... - у неё вдруг исчезла выработанная тётушкой привычка избегать жаргонных словечек.
- Но это можно исправить?
- Можно, если бы было время.
- А что тебе не нравится? - художник из-за её плеча рассматривал визуализацию.
- Фонтан в центре под люстрой.
- Прекрасный фонтан...
- Да что ты понимаешь! - в голосе девушки ещё звучало раздражение.
     Но гнев её уже угасал, сменяясь опустошением. Где-то в глубине сознания слабо проскользнуло удивление: "Что это было со мной? Истерика?" Однако Лилиане в этот момент не было стыдно перед Архипом, хотя она и догадывалась, что её вопли были слышны даже в палисаднике, раз художник так поспешно поднялся на мансарду.
- Объясни мне, что здесь не так? - настаивал Архип.
- Он не гармонирует с остальным интерьером.
- Такой красивый фонтанчик... - задумчиво протянул Архип. - Ну убери его!
- Тогда зона останется со слепым пятном. Пустота в том месте, где должен присутствовать элемент... А расчёты проводились с опорой на него.
- Замени чем-то.
- Вот это как раз и требует времени... - чуть слышно проговорила девушка, опуская голову. - А моё время истекает.
     Теперь она выглядела почти спокойной. Вспышка гнева отбрала слишком много сил. И усталость навалилась на неё глыбой, способной раздавить и уничтожить. Архип присел на корточки рядом с ней, заглядывая в лицо. Глаза его уловили угасший взгляд девушки.
- Пойдём-ка пообедаем...
- Мне не хочется...
- Мне тоже не слишком хочется. Но у нас остались спагетти. Мои чудесные спагетти! И их обязательно нужно доесть. Мы сегодня не станем объедаться, как вчера. А потом вместе на сытый желудок и остывшую голову подумаем, что с этим можно сделать.
     Художник взял Лилиану за безвольно опущенную руку и повёл вниз. Она не сопротивлялась - не было сил.
      К удивлению девушки, после обеда ей действительно стало намного легче. Даже сжимающий голову обруч  значительно ослабел и только едва заметная боль в висках, волнами накатывающаяся на на неё, предупреждала о надвигающемся приступе. Чтобы остановить его, Лилиана выпила пару таблеток, а затем вернулась к себе. Архип поднялся вместе с нею.
- Я полежу несколько минут, пока подействуют таблетки, - сказала девушка, закрывая глаза.
- А я пока посмотрю твой макет. Можно?
- Смотри. Только он называется визуализацией...
      По-видимому, Лилиана задремала. А очнулась от позабытого детского ощущения, что за нею наблюдают глаза Дамы. Однако это были не они. Над нею стоял Архип.
- Я спала?
- Совсем немного. Минут сорок. И очень чутко. Я только подошёл - и ты проснулась.
- Да, надо вставать. Хотя это вряд ли поможет.
- Поможет. Ты ведь не сдашься до последнего. Я тебя знаю.
- Ты правда так думаешь?
- Конечно. Ты сама не представляешь, насколько сильна!
- Хм... - Лилиана улыбнулась с иронией, однако произнесла с благодарностью:
- Доверие воодушевляет! Что это у тебя?
     Она заметила в руках художника лист бумаги с очертаниями фонтана-лилии.
- Я тут набросок сделал... Если фонтан убрать сложно, то может попытаться связать его с лианами, которыми ты оплела стены и колонны? Правда, я не знаю, насколько это усложнит рассчёты. Ничего в этом не смыслю.
- Усложнит, но меньше, чем введение абсолютно нового элемента.
     Лилиана взяла из его рук рисунок. Художник отошёл от её идеи сочетать сухой фонтан, не имеющий ограждения с возвышающейся по центу одинокой лилией. Он окружил фонтанирующий цветок невысокой чашей, увитой лианой.
- Господи, ну почему я сама не додумалась соединить их? - удивилась девушка. - Это же было так очевидно...
- Ты слишком устала.
- Только мы сделаем иначе, - глаза Лилианы загорелись, и она поспешила к компьтеру.
     Но прежде чем сесть за стол, она вдруг резко обернулась к парню, стоящему за спиной, и, опустив руки на его плечи, поцеловала его в щёку.
- Спасибо, Архипушка!
     Художник сначала растерялся, а затем прижал её ускользающие пальцы своей ладонью, и улыбнулся по-детски светло, становясь похожим на мальчика-подростка.
- Рад помочь! Обращайся...
    В момент прикосновения тепло мужской руки передалось трепетом в кончики пальцев Лилианы - и он лёгкой волной распространился по всему телу. От чего сердце чуть быстрее забилось в груди, а в голове мелькнула сумасшедшая мысль: " Наверное, приятно очутиться в обьятих таких рук". Но её тут же вытеснила идея, как лучше расположить наползающие ветви по отношению к стеблю лилии. Девушка  не хотела, чтобы лиана хищно оплетала цветок. Напротив, она постаралась изобразить её покорно ниспадающей к основанию фонтана. Лилиана уже полностью погрузилась в работу, когда вдруг лёгким эхом мимолётного соприкосновения рук откликнулась мысль: "И как только в нём уживаются романтичный мальчик и взрослый мужчина?" В тот момент Лилиана ещё раз взглянула на художника, сосредоточено покрывающего штриховкой лист, на обратной стороне которого виднелись очертаниями фонтана. Обычно ей лучше работалось наедине. К удивлению девушки присутствие Архипа абсолютно не мешало ей.

       Лилиане потребовалось всего пару часов, чтобы выполнить все расчёты и завершить проект. Быстро просмотрела результат и, не откладывая, отправила письмо с прикрепленным файлами. Только после этого девушка позволила себе встать из-за стола. И хотя Лилиана предполагала, что получит ответ от заказчика не раньше понедельника, её душа ликовала. Она успела!
- Я ведь говорил тебе: ты сможешь!
Архип, казалось, радовался не меньше её. Он был рядом всё время, пока она работала. И выходил, отложив свои рисунки, лишь раз, чтобы принести Лилиане воды.
- Да я ведь ещё не знаю, удовлетворит ли мой проект заказчика, - ответила девушка, однако её голос звенел, а глаза светились от счастья.
      На мансарде уже было довольно жарко, поэтому они поспешили спуститься в беседку. Архип рвался сбегать в ближайший магазин, чтобы купить шампанское.
- Это дело надо сбрызнуть!
- Не стоит, - остановила его Лилиана. - У меня голова побаливает. Боюсь, станет ещё хуже.
По-видимому, прекращалось действие таблеток, которые она приняла после обеда. А может сказывалось напряжение последних двух часов. Девушке казалось, что она никогда ещё не работала с такой самоотдачей и скоростью, как в этот день.
- Хочешь, я пицу закажу, - не успокаивался Архип.
- Давай лучше чаю с печенюшками попьём. Мне есть не хочется. А тебе ведь всё равно скоро на день рождения идти - накормят. Или там только напоить могут?
- Думаю, что закуской обеспечат. Ну тогда я хотя бы чайник поставлю. А ты отдыхай!
     От заботы художника на сердце становилось тепло. В душе звучали фанфары победы. А в затенённую беседку врывался тёплый ветерок, напоеный ароматом цветущего пиона. Жизнь была бы прекрасна, если бы не подступающие боль и тошнота... Не взирая на них, Лилиана решила включить телефон. Он сразу же зазвонил.
-  Ну наконец-то ты соизволила выйти на связь. Не пугай меня так, Цветик, - в голосе отца явно ощущалась тревога. - Я уже не знал: то ли мчаться к тебе, то ли заняться твоими делами.
- А ты разве дома? Когда вернулся?
- Утром. Побывал дома, но сейчас еду в район старого кладбища разбираться с телефонными хулиганами. Не хочешь составить компанию?
- Я бы с радостью, но у меня, по-моему, начинается приступ.
- Так может, всё же ехать к тебе?
- Не стоит. Я позову тётю Машу, чтобы она меня уколола. А потом завалюсь спать. Наверное,  переработала...
- Не бережёшь ты себя. Отдыхай, доча, отсыпайся. А в воскресенье мы к тебе нагрянем. Отметим день рождения.
- Пап, я даже не знаю: буду ли в состоянии накрыть стол.
- Готовить ничего не надо. Алина, как никогда прежде, рвётся тебя порадовать: и подарочки вручить, и приготовить. Ну а в дополнение к подарку я расскажу, кто же это посмел пугать мой Цветочек. Отдыхай!
      Отец отключился. И почти сразу громко тренькнул сигнал, сообщая, что на электронную почту пришло письмо. Лилиана не успела просмотреть его, как зазвучал вызов по вайберу. Она не стала включать видео. Правда, собеседник так же предпочёл обычный звонок. Всё тот же приятный баритон с лёгким акцентом сообщил, что они рады сотрудничеству с таким талантливым дизайнером. К сожалению, у бухгалтеров уже начался уикенд и деньги будут перечислены в понедельник. Пусть госпожа дизайнер не беспокоится. Мужчина произносил слова чётко и немного монотонно, словно читал заранее написанный текст. Он на минуту замолчал, словно ожидая от Лилианы ответной реплики. Однако девушка растерянно молчала. Она не предполагала, что реакция заказчика будет настолько быстрой.
- Госпожа Лиана, вы меня слышите?
- Да-да, слышу, - торопливо проговорила девушка, отметив про себя, что собеседник использовал вторую часть её имени.
- Предыдущие проекты, которые мы получали от господина Влада, разрабатывали тоже вы?
- Вы догадались?
- Это было легко: вы в углу визуализации рисуете маленькую лилию.
- Я рада, что вам понравился мой дизайн, - Лилиана окончательно вышла из оцепенения.
- И мы надеемся на дальнейшее сотрудничество. Мы отослали вам по почте текст контракта, который готовы с вами заключить. Ждём ответ.
      Девушка, почувствовав, что разговор подходит к концу, торопливо спросила:
- А Влад успел отправить свой вариант?
- Нет. Он нарушил сроки - и мы сообщили ему о том, что разрываем договор.
- Спасибо! - радостно вырвалось у Лилианы.
- За что? - поинтересовался собеседник.
    Однако лёгкая ирония в его голосе подсказала, что он догадался о причине её радости. И хотя злорадство всё больше заполняло девушку и рвалось наружу торжествующим смехом, она постаралась ответить как можно сдержаннее:
- За прекрасную новость. До свидания.

       Отложив телефон, она злобно и торжествующе захохотала. Наверное ведьмы, слетающиеся на шабаш, так смеялись при виде ужаса на лице жертвы. А Лилиана представляла разочарование, испытанное Владом, и не могла остановиться - хохотала ещё громче. В глубине души она понимала, что это обычная истерика и её необходимо прекратить. Однако не здравая мысль или усилие воли остановили её ужасный смех. Наказанием за злорадство стал ощутимый болевой спазм. Смех перешёл во всхлипывание и через пару минут прекратился. И как раз во-время. Вернулся Архип с подносом, на котором рядом с чашками и корзиночкой с печеньем пыхтел паром чайник.
- Заждалась?
- Нет. Мне звонили, - отвечая, Лилиана вдруг ощутила, как слабость сковывает не только мышцы тела, но и язык. Словно со смехом она выплеснула из себя остатки энергии.
- И кто же это тебя так развеселил. Я, выходя, слышал, что ты как будто смеялась, - Архип освобождал поднос и не заметил, что голос девушки изменился.
Однако, подняв на неё глаза, замер. Даже в тени беседки было заметно, что Лилиана побледнела.
- Что случилось?
- Проект приняли...
- Прекрасно! Ты что - не рада?
- Рада. Но голова... Спазм.
- Так сильно, как в тот раз в парке?
- Пока нет.
- Часто это стобой?
- Так, как в парке, больше не было, - Лилиана отвечала через силу, хотя боль на время отступила и напоминала о себе только тяжестью в голове. - Теперь случается изредка, если слишком долго работаю за компьютером.
- Конечно, сейчас ты явно перестаралась...
- Зато я смогла... - девушка попыталась улыбнуться, но новый спазм заставил её опустить голову и упереться лбом в сжатые на столе кулаки.
- Я могу чем-то помочь? - испуганный голос Архипа стал глуше, словно пробивался сквозь вату.
Лилиана ответила не сразу. Она переждала приступ и, подняв голову, попросила:
- Найди у меня в контактах тётю Машу. Дай трубку...
Вслушиваясь в длинные гудки, отдающие болью в висках, Лилиана мысленно просила: "Пусть только мама Ёжика будет дома." К её счастью так и случилось.
     Соседка пришла через несколько минут. К тому времени Архип завёл девушку в дом, отыскал в аптечке лекарство со шприцом и отправился открывать калитку. Войдя в дом, женщина окинула художника ревнивым взглядом и только потом обернулась к Лилиане.
- Ой, Лилечка, что же это с тобой! - запричитала она со слезою в голосе. - А исхудала-то как! Тяжко тебе без нашей Лиль Иванны! Мы тут все осиротели... Вот и Серёженька мой...
Глядя, как девушка морщится то ли от боли, то ли от завываний соседки, Архип не выдержал:
- А вы не могли бы сделать укольчик побыстрее. У Лилианы очень болит голова.
- Быстро только ёжики родятся... - недовольно огрызнулась женщина совершенно другим тоном, словно и не подвывала минуту назад. - А ты выйди. При тебе, чай, Лилечка портки не снимет.
Но произнесённое перед тем слово "ёжики" напомнило ей об утрате и она, набирая иглой лекарство из ампулы, снова всхлипнула:
- Сиротинушки мы с тобою, Лилечка... Как же нам теперь жить...
Правда, через мгновение любопытство вынудило соседку снова резко изменить тональность. Она приглушила голос и поинтересовалась:
- А кто это у тебя? Вроде ж на Влада твоего не похож...
- Просто друг. Художник.
- А-а-а, - протянула женщина и снова со слезой в голосе запричитала:
- Ты уж меня Лилечка не забывай, заходи. А то знаешь, как мне плохо одной. Доченька мамку кинула, на заработки в Москву подалась. А я сама, как перст! Хоть волком вой. Ты Лилечка...
- Тёть Маш, спасибо тебе, - прервала её девушка. - Я поднимусь к себе. Мне после укола надо поспать...
- Да-да, Лиль Иванна мне рассказывала... Иди спатоньки, моя девочка.
Соседка была доброй женщиной и, не обижаясь на то, что её не дослушали до конца, поспешила домой.
      Лилиана действительно сразу же направилась к себе в комнату. Архип поднялся вслед за нею со стаканом воды.
- Зови, если что-то надо. Я буду внизу.
- Почему внизу? - её голова ещё была зажата в тиски, однако Лилиана помнила, что художник должен был уйти. - Тебя ждут.
- Я же не могу бросить тебя в таком состоянии.
- После укола я буду спать. А когда проснусь, то всё пройдёт. Иди.
Архип в нерешительности топтался на месте:
- Я поставлю воду на тумбочку.
- Спасибо, - едва слышно ответила Лилиана.
         Веки её наливались свинцом, а окружающий мир становился всё более призрачным. Архип вдруг заговорил протяжно и гулко, словно он произносил слова в пустом туннеле. Лилиана неожиданно вспомнила, как в детстве они с Ёжиком, находясь по разные стороны длинных труб будущей теплоцентрали, кричали друг другу всякие глупости. А она, Лилиана, вдруг завыла. И Ёжик, испугавшись, сбежал домой. Воспоминание вначале заслонило смысл сказанного Архипом, однако сумеречное сознание чуть позже восприняло слова художника: 
- Может, мне всё же остаться?
"Остаться? Ему? Зачем? Мне сейчас никто не нужен... - из  сумятицы мыслей выкристолизовалась единственная: Я хочу быть одна!" Лилиана даже себе не смогла бы объяснить желания остаться в этот момент наедине, но оно оказалось настолько сильным, что девушка заставила себя поднять потяжелевшие веки и настойчиво повторила:
- Иди! Я прошу тебя уйти!
    Она уже не заметила, как мелькнувший в глазах Архипа страх сменился удивлением, а затем обидой. Веки её сомкнулись и Лилиана, повернувшись к художнику спиной, впала в полузабытье.
Девушка ещё некоторое время находилась между явью и сном. Голова её напоминала засыпающий муравейник: в ней хаотично, но всё медленнее копошились обрывки мыслей: "Контракт... Потом прочитаю. Архип ушёл... Папа поехал на кладбище... Зачем?" Она старалась извлечь из глубин памяти, для чего отцу понадобилось кладбище, но не успела, потому что всплыла друга проблема: "Глициния..." Теперь девушка не могла припомнить, обрезала ли она её. Лилиане казалось очень важным именно сейчас проверить, сделала ли она это, как намеревалась. Девушка попыталась разомкнуть неподъёмные веки, однако они едва приоткрылись с третьей попытки. Сквозь приспущенные ресницы стали проявляться предметы, окружённые радужными кольцами. И как бы ни был утомлён её мозг, в нём всё же вспыхнула и тут же угасла мысль: "Красиво!.." Взгляд девушки сфокусировался на окне. Чуть изломанные зелёные кольца на стекле и плети, тянущиеся сквозь приоткрытую для проветривания балконную дверь подсказали, что её намерения не осуществились.
"Завтра обрежу..."- подумала лениво Лилиана. Ресницы уже почи смыкались, когда зрачки уловили вспышку света. Это был луч, отразившийся от металлического шара, лежащего на тумбочке. В памяти внезапно всплыло, как она в отчаянии швырнула шарик на пол, и тот, подпрыгнув, укатился под кровать. Это был последний шар. Куда делся второй, девушка сейчас не помнила. Но знала точно: тот, первый, она из под кровати не доставала. Жаждущий покоя мозг подсказал, как успокоить   тревогу, пытающуюся пробудить её: "Архип... Он достал шар и положил на место..." Отчего-то мысль, что это мог быть второй шарик и он никуда не пропадал, даже не возникала. Причиной такой рассеяности было усиливающее действие укола. Последнее, что попало в поле её зрения, прежде чем веки окончательно сомкнулись, была длинная плеть глицинии, вползающая в приоткрытый балкон. "Она растёт невероятно быстро..." - подумала Лилиана и провалилась в сон.
     Однако даже во сне лианы не отпускала её воображения. Девушке казалось, что она открыла глаза и вдруг увидела, как длинные плети, пробравшиеся с балкона, одновременно зашевелились и с лёгким шёрохом стали вытягиваться в сторону её кровати. Они двигались, плавно изгибаясь, шипели, словно змеи и приближались к беспомощно распластаному телу Лилианы. А та оцепенела и не могла пошевелиться. Голос тёти Лили, прозвучавший с той стороны, где стоял их портрет, тоже не смог сдвинуть девушку с места: "Я ведь просила тебя стричь лианы. Теперь беги!" Но Лилилиана слишком устала. Страх наростал - а она обречённо ждала, что же будет дальше. "Это ведь сон...  - думала девушка. - А от кошмара не сбежишь... Можно только проснуться."
     Наползающие побеги, щекоча, касались рук и ног, но не причиняли ей вреда. Они изгибались волнами рядом с Лилианой и после каждого движения становились всё длиннее. И вдруг, словно по команде, гибкие ветви оплели её щиколодки и запястья. А от края кровати потянулась свитая в жгут лиана. Она неумолимо приближалась к лицу. Девушка задёргалась, стараясь освободиться от пут, однако побеги оказались довольно прочными. Лилиана напряглась и... О, чудо! С треском рвущейся ткани плеть на одной из ног разорвалась. Девушка тут же попыталась ногой освободить вторую, но на щиколотку изголодавшимися псами набросились новые дотянувшиеся до неё побеги. Они сковали движения, а жгут, извиваясь тёмной лентой на простыне, подползал всё ближе и уже касался распущеных волос. Внезапно лиана приподнялась над лицом девушки. Она, нависнув, замерла - а Лилиана затаила дыхание и завороженно наблюдала, как покачивается над нею кончик трёх переплетённых между собой побегов, увенчанных тремя почками. Одна из них вдруг лопнула. Чешуйка бесшумно опустилась на ресницы девушки.  Поэтому Лилиана рефлекторно закрыла глаза. А потом поняла, что не может заставить себя вновь открыть их. Ветви глицинии, покачивающиеся в каком-то жутком танце, напомнили ей движения кобры перед атакой. Девушка не могла найти в себе силы покорно наблюдать за ними. Ей хотелось проснуться, чтобы открыть глаза и избавиться от невыносимых видений. Но сделать этого не удавалось. Внутри неё всё больше разрастался ужас - и, в тот момент, когда Лилиана ощутила лёгкое прикосновение жгута к своей шее, он вырвался из горла диким криком: "А-а-а!." Собственный отчаянный вопль заставил девушку распахнуть глаза. "Это не сон! - пронзила её мысль. - Во сне я не смогла бы так орать..." Она успела набрать в лёгкие воздух, чтобы закричать ещё громче, но побеги обхватили её горло и сдавили настолько сильно, что вместо крика протиснулся хрип. Хохот сыча, ворвавшийся через приоткрытый балкон, заглушил его. "Меня не услышат!.."
       Пытаясь освободиться от удушающих обьятий, девушка извивалась змеёй. Однако петля вокруг шеи затягивалась всё туже, а побеги, опутавшие щиколотки и запястья, становились всё длиннее и гуще, оплетая прочной паутиной ноги и руки. В одурманеном мозгу мелькнула мысль: "Завтра вместо меня найдут зелёный кокон". Недостаток кислорода, а возможно, наступившая ночь, погружали комнату во мрак. К тому же небо наконец затягивалось тучами. И всё же поднявшийся лунный диск отыскал прореху в тучах. В его мертвенном свете появились очертания прабабушки. Расширившиеся от ужаса глаза  обратились к портрету, словно в надежде на спасения. Неожиданно случилось то, чего она, больше всего боялась в детстве: Дама пошевелилась и поплыла к ней навстречу. И тотчас внутри Лилианы проснулась маленькая перепуганная девочка. От неожиданности и страха она зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, то к своему ужасу обнаружила напротив себя две фигуры. Очертания Дамы слегка заслоняла женщина в белом длинном одеянии, которая в отличие от вновь застывшей Маргариты, неторопливо приближалась к Лилиане. "Призрак... - молнией сверкнула догадка. - Но чей?" Девушка затихла и больше не билась птицей, попавшейся в силки. Петля вокруг её шеи не становилась слабее, однако больше не затягивалась. Это позволяло Лилиане дышать, хотя теперь ей более всего хотелось затаить дыхание и затеряться среди скомканых простыней и переплетённых побегов. Она жаждала помощи, но ведь не от фантомов же из потустороннего мира! И только когда с приближением привидения из темноты стали проявляться родные черты лица, в девушке слабеньким лучиком вспыхнула надежда. Та, чей облик пока ещё скрадывала кисея ночи, не могла причинить ей вред, в каком бы из миров она не находилась. Поэтому сквозь запёкшиеся губы протиснулось сдавленное:
- Помоги...
    Призрак молча остановился у кровати и, чуть склонившись над девушкой, впился в её лицо чёрными пятнами глаз. Теперь и Лилиана могла рассмотреть женщину в белом. И хотя мозг её был затуманен недостатком кислорода в сочетании с одурманивающим коктейлем из лекарств и пережитого страха, девушка поняла - это была не Лиля. И не Маргарита. Призрак был значительно старше Дамы. И в тоже время лицо его не было так прошито морщинками-смешинками, как у тёти Лили. Лишь две скорбные борозды спускались от кончиков рта да рытвины между сведёнными бровям выдавали, что женщина если и моложе Лили, то не на много. Однако сходство с недавно умершей тётей подтолкнуло Лилиану ещё раз попросить:
- Помоги мне...
- Зачем? - прошелестело в ответ.
    Откликаясь на равнодушный шёпот, лиана сильнее сжала горло. Отголоском детства возник в памяти ответ:
- Мы... одной... крови...
     Петля чуть ослабла. Губы женщины иронично изогнулись - точь в точь, как у Дамы. "Это призрак постаревшей Маргариты," - решила Лилиана.
- Как тебя зовут, кровинушка?.. - ударение с сарказмом на последнем слове - и петля снова затянулась.
- Ли... - захрипела девушка, - лиана.
- Лиана? - призрак отшатнулся. - Твоя мать назвала тебя Лианой?
      Лилиана вдруг перестала ощущать на шее побеги. Говорить стало легче, но голова всё ещё кружилась.
- Не мать, а отец. Он выбирал мне имя.
- Андрей?! - в изумлении воскликнула низким контральто женщина.
- Какой Андрей?
- Твой отец...
- Василий. Моего папу зовут Васей.
- Ты дочь Васеньки? - женщина, казалось, поразилась ещё больше. - А почему ты здесь? В этом доме?
-  Дарственная... - дышать было легче, однако силы покидали Лилиану. - мне подарила его перед смертью тётя Лиля...
- Да... я чувствовала, что она умерла... - пробормотал призрак и вдруг гневно произнёс:
- Лучше бы она оставила тебе свою силу, а не этот проклятый Богом дом!
    Лилиана молчала, ничего не понимая, да и не пытаясь уже понять. Она с трудом старалась удержать остатки уплывающего сознания. Женщина вдруг резко наклонилась и прикоснулась к одной из ветвей лианы. Девушка в ту же секунду почувствовала, что плети безвольно опали, отпуская её. А привидение, ухватив холодными пальцами руку Лилианы ("Как лёд! Она и вправду призрак!"), заговорило быстро и горчо:
- Ты нашей крови. Ты должна пробудить в себе силу. Особую энергию. Всё, что тебя окружает, станет подчиняться тебе. Цветы будут вырастать, распускаться и увядать по твоему желанию, бешенные псы - поджимать хвосты. Да и многие люди будут с радостью выполнять твои команды. Но сначала научись управлять собой и своим воображением. В нём твоя сила и твоя слабость. Мысль материальна, слово обладает энергией. Только овладеть ею может не каждый. Сила! Тебе нужна сила... И тогда ничто из растущего не сможет причинить тебе вред. Пробуди в себе силу!
     Однако после этих слов остатки другой силы, которая ещё удерживала сознание девушки в реальности, покинули её. Последнее, что она почувствовала - это обжигающую холодом ладонь на своём пылающем лбу:
- Спи, Лиана...
      Девушка уже не видела, как призрак небрежным движением сорвал с неё сеть из переплетённых побегов и направился к портрету. То ли луна скрылась за козырьком нависающей крыши, то ли небо окончательно закуталось в чёрные тучи - силуэт женщины в белом у самой стены растворился во мраке. Через балконную дверь доносился плач сыча и отдалённый гром. Опустевшую комнату озаряли вспышки приближающейся грозы, освещая на мгновение фигурку Лилианы, мечущуюся среди скомканых прстыней. Она то затихала, то со стононом разбрасывала руки - и тогда голова девушки раскачивалась из стороны в сторону, а за нею чёрным шлейфом следовала грива разметавшихся по подушке волос. Вскоре сыч замолчал. Зато усилились раскаты грозы, а пауза между молнией и громом становилась всё меньше. Наконец послышалась всё ускоряющаяся дробь дождя, и одновременно с ним оглушающий грохот слился с яркой вспышкой молнии. Глаза Дамы зловеще вспыхнули в ослепляющем свете электрического разряда...
       Лилиана ничего этого не видела и не слышала. Слишком далеко вихрь пережитого ужаса унёс её сознание. Девушку в это время преследовали видения. Сначала это был Егорка. С выражением необьяснимого счастья на перемазанной мордашке он оставлял следы окрашенных ладошек на стене комнаты тёти. А Лиля, сидящая в своём любимом кресле, со снисходительной улыбкой наблюдала за ним. Василий с Алиной тоже были здесь, но не могли видеть, что творил их сынишка. Они, повернувшись к нему спиной, уткнулись в кричащий телевизор. "Ток-шоу, - догадалась Лилиана, услышав агресивный мужской голос, прерываемый пронзительными выкриками ведущей. - Почему же Лиля разрешила включить его? Она ведь не позволяет этого при ребёнке." Но тётя, казалось, была поглощена созерцанием того, как на однотонной стене расцветают лепестками детские ладошки. Во сне Лилиана наконец ощутила гармонию Егоркиной картины и залюбовалась игрой красок на стене. Однако мальчик всё чаще отвлекался на светящийся экран. Крики в телевизоре становились громче и назойливее, а с лица ребёнка сползала счастливая улыбка. Тогда Егор взял в руки стоящую рядом с креслом тётушкину трость и швырнул её в экран. Палка, вращась, полетела к телевизору и ударила по широко раскрытому рту на огромном лице. Экран погас, а его тёмную блестящую поверхность покрыли трещины. Из них стал выползать чёрный дым. Он тут же окутал головы сидящих рядом с телевизором мачехи и отца, но те даже не шелохнулись.  Лилиана с ужасом увидела, как чёрные клубы, закручиваясь, стали втягиваться в уши родителей, словно в воронки.
- Бегите! Это яд! - крикнула тётя.
- А ты? - растерянно спросила Лилиана.
- Мне с вами теперь нельзя, - голос Лили словно удалялся, а её фигура таяла на глазах.
   Девушка растерянно обернулась к брату, который продолжал рисовать с прежнй радостной улыбкой, не обращая внимания на заполняющий комнату чёрный дым. Она не решалась сдвинуться с места и оставить родителей. Те по-прежнему сидели перед потемневшим экраном, словно не замечая клубов страшного тумана.
- Лилиана, очнись! - девушка внезапно услышала голос Архипа и ощутила прикосновение его рук.
      На мгновение картина перед её глазами исчезла, а она сама погрузилась во тьму.
      И вот уже они втроём бежали по полю. Архип держал за руки её и Егора, который вовсе не ковылядл, а мчался, смеясь, наравне с ними. Мальчик, по-видимому, думал, что с ним просто играют. Однако Лилиана, оглядываясь, увидела, что чёрный дым всё так же преследует их. Его клубы замирали ненадолго, отыскав на своём пути новую жертву. А люди, чьи головы окутал ядовитый туман, вовсе не падали, умирая. Они начинали послушно двигаться в ту сторону, где дым был ещё гуще. Вид медленно бредущих марионеток казался Лилиане жутким и пугающим. От бега и ужаса её дыхание прерывалось, однако она мчалась вместе с братом и Архипом дальше. Туда, где медленно опускался, садясь за горизонт, окровавленный диск солнца.
        И снова чёрный провал. Однако и в новом видении они всё так же убегали от клубящейся чёрной стены. Теперь впереди опускался не багровый, а серебристый шар. Лилиана почему-то знала, что именно он - их спасение. И вот уже она может различить под ним корзину, заполненную людьми в белых одеяниях, машущих беглецам руками. Оставалось совсем немного. Они не добежали пару метров. Трава, тот самый осот, от которого Лилиана безжалостно избавлялась на клумбах, стала путаться под их ногами. Она не позволяла сделать последние шаги, отделяющие их от спасительного воздушного шара. Лилиана обернулась. Чёрный морок был совсем рядом. Однако сбоку возникла женская фигура. Она тоже была в белом, как и люди из корзины. Женщина повернула голову - и девушка узнала Даму. Правда, теперь она одета совершенно не так, как на портрете. А ещё у неё появились морщины между бровями и у рта. Лилиане казалось, что она уже видела Маргариту в таком облике, но когда - девушка не могла вспомнить. Дама в белом поставила перед собой ладони. Чёрная стена замерла.
- Делай, как я. Ты тоже сможешь её остановить.
     Лилиана выставила вперёд руки. В ладонях появилось ощущение, словно в них упираются упругие пружины, колышущиеся в такт волнению чёрной массы. Это было так приятно, что она радостно засмеялась.
- Архип, смотри, как я могу удерживать дым. Это так просто, только щекотно, - девушка, смеясь, посмотрела через плечо назад.
      Архип уже подсаживал Егорку в корзину, парящую над землёй и оглядывался в ожидании Лилианы. Но налетевший вихрь породил  поток воздуха, подтолкнувший шар наверх. Сильные руки подхватили за плечи художника и втащили в стремительно взлетающую корзину. В отчаянии Лилиана закрыла глаза. И лишь услышала не менее отчаянный крик Архипа:
- Лилианочка, девочка моя, открой глаза!
      А из темноты, в которую девушка погрузилась в который раз, другой голос, теперь уже женский, повторил:
- Девочка моя, открой глаза.
      Лилиана подняла веки и обомлела. Она летела. Внизу осталась земля, поглощаемая чёрным мороком. Теперь рядом с нею была Лиля. Её любимая тётя, которая не позволила бы Лилиане упасть и разбиться. Поэтому ощущение безопасности и полёта дарили девушке необыкновенное наслаждение. Однако внезапно возникшее беспокойство заставило замереть и начать озираться, словно бы в попытке отыскать утерянное.
- Егорка... Архип! - вспомнила она.
- Они уже в безопасности.
- А я?
- Ты сможешь легко догнать их. Ведь ты теперь умеешь летать.
- Тогда полетели.
- Погоди. Я хочу показать тебе кое-что. Смотри.
    Тётя Лиля указала рукою вниз. Там всё так же расползалась тьма. И почти все, кого она касалась, обречённо устремлялись в её пучину. Правда оставались отдельные фигурки людей, не поддавшихся мороку. От них исходил свет. С высоты эти люди выглядели маленькими светлячками, не способными побороть тьму, но вселяющими надежду. "Может, они тоже способны останавливать чёрную стену, как я и Маргарита?" - подумала девушка, наблюдая за тем, как клубы дыма огибают одинокие фигурки, не вписывающиеся в общий поток. Однако вскоре направление движения человеческих масс изменилось: теперь колонны людей вырывались из эпицентра тьмы. Над каждым из них вилось тёмное облачко. Все они были вооружены. Заметив человека-светлячка, они толпой набрасывались на него. И в том месте, где совсем недавно пробивались робкие лучики, свет угасал.
- Смотри дальше, - рука тёти указала в направлении заходящего солнца.
      Через мгновение Лилиана пролетала над бурлящими жизнью городами и сёлами, раскинувшимися между широких полей. Пейзаж под нею казался знакомым. Однако девушка чувствовала, что это уже другой мир. Она не задумывалась, чем он отличался от её обычного окружения и был ли он лучше или хуже того, в котором жила она. Просто он был другим. Наверное, так различались бы разлученные в детстве братья, растущие на разных континентах и воспитанные на разных ценностях, говорящие на разных языках и молящиеся разным богам. Но в этом мире не чувствовалось агрессии, которая исходила от толпы людей, пропитанной чёрным дымом. Их колонны врывались на чужую землю, перенося на своих плечах мрак. Кое-кто из местных аборигенов тут же обзаводился чёрным облачком над своею головой. Однако большинство сопротивлялось. Чем дальше пыталась продвинуться стена морока - тем яростнее становилось противостояние. И тогда из чёрных глубин на непокорный мир полетели огненные стрелы, сжигая и разрушая жилища. В их грохоте потонули крики гнева и мольбы о помощи. А вдохновлённые огневой поддержкой воины мрака убивали и насиловали всех: от мала до велика. Клубы ядовитого дымы над их головами превращали людей в жестоких  монстров. Там, где проходили они, оставались руины, из которых один за другим вырывались и устремлялись в небо огоньки. Светлячки собирались роем и прятались в огромной туче, застилающей небо над испепелённой землёй. Облако, поглощающее огоньки, сначала розовело. Но вскоре напоминало слиток тёмного золота, отсвечивающий багровыми бликами.
       Лишь один из таких огоньков кружился над дымящимися стенами, не желая подниматься вверх. "Что удерживает его?" - подумала Лилиана и спустилась чуть ниже.Это были руины храма, в котором пытались скрыться от смертоносных огненных стрел женщины и дети. Одна з матерей стояла на коленях рядом с крохотным тельцем и воздевала к небу руки, умоляя Вершителя судеб вернуть ей ребёнка. Через некоторое время Лилиана увидела эту женщину среди тех, кто яростно набрасывался на врагов, оттесняя их со своей земли. И тьма дрогнула. Она начала медленно отступать. Однако силы в самом эпицентре мрака не могли смириться с поражением. Из его иссине-чёрных недр с устрашающим гулом вылетел огненный шар и устремился в сторону непокорного мира, отчаянно борющегося за свою свободу. Лилиана знала: этот испепеляющий сгусток смерти сметёт всё на своём пути, оставляя безжизненные на века пространства.
- Что это? Не надо! - закричала она
- Это война. Бессмысленная и неправедная, - ответила  тётя Лиля
- Неужели её нельзя остановить?
- Смотри дальше.
       Огненный шар летел к границе раздела между тьмой и светом. Все, кто до этого сражались, замерли, обречённо наблюдая за его приближением. Они были готовы умереть. Но не сдаться.
И тогда вдруг облако, переполненное огоньками отлетевших душ, разорвалось, выпуская на свободу исполина. Великан гневно свёл густые брови и тряхнул длинным чубом, спускающимся на упрямый, блестящий в отблесках огня, лоб. И чуб забился на ветру, будто хвост норовливого жеребца.
- Кто это? - Лилиана не могла отвести глаз от грозной фигуры, источающей мощь.
- Это Дух этого народа. Он так долго спал...
- Его разбудили огни?
- Мы разбудили Дух, когда принесли на его землю смерть. А души умерших передали ему свою силу.
      В это время великан выставил перед собою ладони - и  шар остановился. Некоторое время пылающий клубок сердито шипел, не сдвигаясь с места и разрастаясь до невероятных размеров. Жар его достигал лица Лилианы. Затем огненный шар задрожал и медленно, как бы нехотя, начал двигаться в обратную сторону. Скорость его возрастала с каждой минутой. Вскоре он помчался по небу, возвращаясь к тем, кто его породил, а к нему устремился шлейф дыма. Лилиана видела, как шар всасывает вовнутрь всю чёрную материю, становясь при этом ещё ярче и громаднее. И, казалось бы, что с исчезновением стены мрака там, где пролетал смертоносный клубок, должен был бы появиться свет. Но нет: вслед за шаром тянулась безжизненная испепелённая земля. Девушка с ужасом осознавала: это всё, что осталось от её дома, родных и того, что она так любила. Отчаяние вырвалось из её груди безутешными рыданиями.
      Внезапно жуткий грохот заставил девушку сжаться. Тёплые капли упали на её лицо и руки. Лилиана поднесла мокрую ладонь к глазам, ослеплённым слезами. Не кровь ли это льётся с неба? Ведь вся земля была уже пропитана ею. Снова загремело. Капли падали всё чаще.
- Что это? - вырвалось у девушки.
- Это слёзы... Небеса оплакивают человеческую глупость и жестокость слезами невинно убитых детей.
- Что же мы наделали?! Зачем?
- Ты не сможешь дать ответ на эти вопросы.
- И как же нам после этого жить?
- Осознать и принять вину...
- Да в чём же я виновата?! Я ведь ничего не сделала плохого...
- Ты просто ничего не сделала, чтобы остановить зло...
- А я могу?
- Не знаю... Я вот не сумела... Но ты не должна стать частью этого зла. И ещё - не дай тьме отобрать Егора и Архипа. Помоги им. Будь рядом с ними. Ты им очень нужна. В них есть свет, а в тебе сила...
     Фигура тёти Лили таяла на глазах, голос удалялся, и последние слова были едва различимы.
- А как же папа и Алина? - крикнула девушка вслед исчезающей тени.- Они не виноваты, их просто отравили дурманом...
- Виноваты. Они сами позволили напоить себя злом. Но ты можешь...
      Лилиана не услышала, что же она может сделать. Слова заглушил очередной грозовой разряд. Дождь хлынул с невероятной силой, смешиваясь с её собственными слезами и увлекая их за собою на землю.
"Как здорово: он смоет кровь и пепел от пожарищ!" - успела подумать Лилиана, прежде чем проснулась.
       
         Она действительно была насквозь промокшей, будто и вправду летала под дождём. Слипшиеся от обильного пота волосы разметались по влажной подушке. А пижаму впору было отжимать.
Лилиане захотелось сменить её на сухую, но для этого нужно было приложить усилия. А она с трудом смогла приоткрыть веки. К тому же сознание так и норовило ускользнуть в спасительную дрёму.
          Внизу хлопнула дверь. Послышались мужские голоса. После пережитого ужаса (а Лилиана, к её удивлению, прекрасно помнила все видения, предшествовавшие сну) ничьё вторжение уже не могло испугать её. К тому же она чувствовала себя настолько обессиленной, что вряд ли бы могла оказать сопротивление непрошенным гостям. То ли дело во сне: можно руками останавливать тьму и даже летать!.. На яву девушка с трудом заставила себя выползти из окутывающей дремоты и прислушаться. Мужчины спорили. Лилиана узнала голос отца, а через пару минут обрывок фразы подсказал ей, кто был оппонентом Василия.
- ... в первую очередь скорую, - объяснял Архип.
- Мне! Понимаешь - мне надо было звонить первому! А я бы уж смог организовать нормальных врачей, а не каких-то... костоломов. Додумались: Цветочек - наркоманка...
- Я им тоже говорил...
- Значит неубедительно говорил.
    Послышался скрип ступеней, но тут же прекратился, словно идущий по ним человек резко остановился.
- А ты как здесь ночью оказался? Ты же по телефону заявил, что пришёл и обнаружил Лилиану без сознания...
- Она мне дала ключи.
- За какие такие заслуги?
- Просто дала...
- Не понял... как это просто?
- Я пишу её портрет. А она работает в наушниках. Не слышит, если я возвращаюсь...
- Ты что - живёшь здесь?!
- Нет... То есть да: она предложила мне пожить неделю, пока допишу.
- Чёрт знает что! На неё это совершенно не похоже... Вы что - с ней того... жить начали? Охмурил девку?
- Нет! Она не из тех, кого охмуряют. Сами же говорите, что на неё это не похоже. 
Снова заскрипели ступени, однако у самой двери мансарды Василий опять остановился и спросил уже более миролюбиво:
- Говоришь, она спит...
- Спала, когда я пошёл открывать вам дверь.
- Не оставлял бы ключ в замке - я бы своим открыл, - проворчал Василий и вошёл в комнату.
      Через мгновение Лилиана ощутила на лбу большую шероховатую ладонь отца. Она повернулась на бок и, протестующе, застонала. У неё действительно не был ни малейшего желания открывать глаза, чтобы окончательно не расплескать остатки сна. К тому же любопытство, проснувшееся раньше её, подсказало: таким образом она может услышать, что же с нею произошло, почему она очнулась вся покрытая потом, а чувствует себя так, будто не летала во сне, а всю ночь таскала на мансарду мешки с камнями. Её ожидания оправдались - отец шёпотом начал допрос:
- Рассказывай, когда и как ты её нашёл.
- Я до двенадцати был у друга. Потом решил уйти.
- Почему? - прервал Василий.
- Они пили, а мне не хотелось.
- Так уж и не хотелось...- съязвил мужчина.
- Мне в субботу надо было работать.
- Понятно. А так бы обязательно напился.
- Мне дальше рассказывать или вы будете за меня обо мне...
- Ищь ты, обидчивый какой. Мне просто интересно, с чего бы это молодой здоровый парень променял тёпленькую компашку на прогулку под дождём к девушке, с которой у него нет никаких амуров. Или всё же есть?
- Пока нет, но я бы не отказался.
- А ты дерзкий.
- Просто я пытаюсь быть с вами честным, - чувствовалось, что Архип старался сдерживать себя. - Вы не поверите, но я почувствовал, что Лилиане может быть плохо. У неё был приступ. Я хотел остаться. Но она приказала мне уйти. Сказала, что выспится - и всё пройдёт.
- Ну, хорошо... Дальше.
- Я пришёл, поднялся на мансарду, стал под дверью. Слышу - стонет. Потом вскрикнула. Я не решался войти. Подумал сначала, что во сне. Только когда она закричала: "Нет, не надо!", я почему-то решил, что там кто-то есть и хочет... Сам не знаю, чего-то испугался. Ворвался в комнату, а Лилиана мечется, словно вырывается от кого-то. Я сначала сам пытался привести её в чувство, просил очнуться, но она ничего не слышала. Вызвал скорую. Сам, конечно, запаниковал. А мысль о вас даже не возникала.
- Скорая быстро приехала?
- Мне казалось, что её не было вечность. Я когда во второй раз звонил, то меня диспетчер матом крыл.
- Что врач сказал?
- Как только поднялись, то стали намекать на передоз. Не хотели ничего делать, а сразу предлагали везти в наркологию. Я не соглашался. Чёрт... От меня  же самого запах был. Может они ещё и поэтому упирались. Но потом санитар, паренёк молодой, меня поддержал. Сказал, что не похоже. У нариков, говорит, другие симптомы. Врачиха старая, вредная баба оказалась. Рыкнула на него, однако  померяла давление и что-то вколола. Лилиана вскоре успокоилась. Они всё-таки взяли у неё кровь на наркотики и собирались уезжать. И тут у Лили стала повышаться температура. Почти до сорока. Врачиха испугалась. Только тогда спросила, не принимала ли Лилиана лекарств. Я вспомнил про укол, принёс из аптечки упаковку с ампулами, а они о таком лекарстве никогда не слышали. Снова про наркотики заговорили.
- Понятное дело. Мне его из Израиля привозят.
- Опять санитар выручил. В интернете нашёл. Оказалось, что оно несовместимо с тем, чем укололи перед этим. Врач сделала ещё один укол. Когда температура начала снижаться и давление упало, скорая уехала. Велели за нею понаблюдать. Я, честно говоря, вырубился в кресле часа на три. А на рассвете проснулся и вспомнил, что Лилина очень вас ждала. Говорила, что вы можете решить все проблемы. Тогда нашёл ваш номер в её телефоне и позвонил.
- Откуда ты узнал пароль на её телефоне?
- Днём она попросила меня набрать номер соседки. Ну той, что делела укол. Сказала пароль.
- Говоришь, взяли кровь на наркотики... Ты ей в чаёчек ничего не подсыпал, а?
- Что я могу подсыпать ей в чай? И зачем?
- Может, чтобы податливее была. Кто вас, богему, знает?
- Вам же сказали, что другие симптомы...
- Хорошо, посмотрим...
     Ладонь отца вновь опустилась на лоб девушки.
- Она вся в поту...
      Лилиана решила, что услыхала уже достаточно. К тому же мокрая пижама, охлаждая, неприятно прилипала к коже. Она прижалась щекой к руке отца и открыла глаза:
- Привет, па.
- Притвет, Цветочек. Ты как себя чувствуешь?
- Как боксёр...
- Что?
- Меня словно избили на ринге, а потом водой окатили... Подай мне сухую пижаму. Я спать хочу.
- Ты сможешь сама переодеться?
- Ну-у, я уже большая девочка. Как нибудь справлюсь.
- Если что, зови. Но судя по тому, что начала шутить, форма восстанавливается.
     Явно успокоившийся Василий и немного растерянный Архип направились к выходу. Однако Лилиана окликнула отца:
- Па, подойди пожалуйста.
Когда отец наклонился над нею, девушка зашептала:
- Ты не прогоняй Архипа. Пусть он допишет мой портрет. Он мне очень помог в эти дни. Я была вся на нервах. Пока Архип не согласился пожить внизу, ужасно боялась.
- Из-за тех идиотских звонков?
- Не только. Здесь кто-то был. Я высплюсь и расскажу тебе.
- Хорошо, доча, спи.
Глаза Лилианы внезапно остановились на окне и она вскрикнула:
- Па, закрой балконную дверь.
       Неприкрытый испуг, прозвучавший в голосе дочери, заставил Василия внимательно посмотреть на неё. Лилиана перед этим откинула одеяло, собираясь переодеваться.
- Что это у тебя?- отец наклонился ниже.
- Где?
- На шее?
Девушка инстинктивно поднесла к горлу руку.
- И на запястье синяк... - продолжил отец и вдруг закричал:
- Архип! Архип!
     Послышался топот ног. Ступени едва успевали охать, откликаясь на торопливые шаги художника:
- Что такое? - тяжело дыша, спросил парень.
- Что ты с ней делал? - полковник грозно надвигался на перепуганного художника, который пытался рассмотреть из-за спины мужчины, что случилось с Лилианой. Он всё так же вытягивал шею даже в тот момент, когда Василий схватил его за футболку на груди, притягивая к себе.
- Па, оставь его! - девушка возвысила голос, насколько позволяли её силы. - Это не он. Его не было дома.
Мужчина отпустил Архипа и обернулся к дочери:
- А кто? Влад? Я убью его!
- Папа, это лиана.
- Какая Лиана? Здесь была Лиана? - глаза отца расширились.
- Глициния. Видишь - её плети лезут в комнату с балкона. Они тогда были длиннее и душили меня. Поэтому я и просила тебя закрыть дверь. Я боюсь её.
    Василий уже остывал, но на лице его отражалась возрастающая тревога.
Лилиана, догадавшись, что теперь может беспокоить отца, закрыла глаза и тихо произнесла:
- Думаешь, я сошла с ума... Потом всё вам расскажу. А пока что я хочу переодеться и поспать.
- Хорошо, Цветик, отдыхай.
     Василий снова наклонился к дочери, чтобы поцеловать её в щёку. Глаза его при этом впились в полосу на шее девушки, словно он пытался запомнить, как она выглядит. Затем отец закрыл балкон и, увлекая за собой опешившего Архипа, вышел из комнаты. Художник наконец осознал тяжесть подозрений, которые возникли в голове полковника. В голосе Ахипа исчезли остатки достоинства, с которым он выдержал предыдущее общение с отцом Лилианы. Ещё на лестнице парень начал испуганно оправдываться :
- Это точно не я. У меня алиби есть. Человек десять могут подтвердить. И таксиста можно найти.
- Проверим. Всё проверим: и алиби, и анализ.
     Василий отвечал рассеянно. Он бы сейчас с удовольствием помучил Архипа допросом, наслаждаясь его испугом. Хотя опыт подсказывал ему, что художник не виноват, система уже наложила на Василия отпечаток, и ему приносили необыкновенное удовольствие слабость и унижение окружающих. Но в этот момент  полковник был слишком озабочен психическим состоянием дочери.
- Ты куда собрался? - Василий заметил у порога дорожную сумку.
- Я подумал, что вы всё равно выгоните меня.
- В этом доме хозяйка - Лилиана. А она велела тебе остаться.
- Правда? - лицо парня вспыхнуло то ли от радости, то ли от облегчения.
          Слова Василия подсказали ему, что он уже не в числе первых подозреваемых.
- Побудь с ней, пока она приходит в себя. Я решу несколько вопросов и вернусь. И позвони мне обязательно, когда она проснётся.

        Лилиана открыла глаза после полудня. Ни единому лучику солнца не удавалось пробиться сквозь затянутое тучами небо. Поэтому в комнате было так сумрачно и серо, что девушка подумала, будто уже наступил вечер. По крыше монотонно стучал дождь - и больше ничто не нарушало сонной тишины дома.
        Лилиана прислушалась к себе. Голова не болела, хотя ещё  хранила следы дремотной заторможенности. Девушке хотелось ещё понежится в постели, однако была причина, чтобы встать и отправиться вниз. Увы, в доме был лишь один туалет, и тот - на первом этаже. Ни лёгкое головокружение, ни поразившая Лилиану слабость в ногах не помешали ей спуститься с лестницы.
- Ты зачем сама встала? - из комнаты выскочил взъерошенный Архип. - Я бы тебе помог сойти.
- И принёс бы ночную вазу?
- Если она у вас есть - то без проблем! - охотно заверил Архип.
       Он, по-видимому, тоже спал. А теперь заметно радовался тому, что девушка довольно уверенно передвигается по дому. Да ещё и находит в себе силы иронизировать.
"Здорово я их перепугала," - подумала Лилиана, умываясь и рассматривая в зеркале свою опухшую физиономию. На шее синела узкая полоса. Она не стала её прятать.
        Они с Архипом успели съесть омлет с овощами и приступили к кофе, когда на пороге кухни выросла фигура Василия. Широкие плечи отца скрывали невысокого пузатенького мужчину.
- О, у вас уже обед? Не успел я с передачей от Алины...  Зато доктора привёл, - бодро заговорил отец, пропуская гостя вперёд.
- Нет, у нас скорее, поздний завтрак, - откликнулась Лилиана. - Только зачем мне доктор? Я уже почти в норме.
- Вот и прекрасно! Меня Николаем Михайловичем зовут, - доктор протянул руку художнику и услышав ответное "Архип", обернулся к Лилиане.
Добродушное лицо врача при этом озаряла счастливая улыбка, будто слова девушки о её самочувствии доставили ему необыкновенное наслаждение. Однако маленькие глазки, зажатые между круглым щеками и блестящим лбом с нависающими бровями, оставались серьёзными и внимательно рассматривали Лилиану.
- А вы, милое созданье, Лилиана? Если чувствуете себя хорошо, то я могу быть свободен. Однако не плохо было бы угоститься кофейком, раз уж я к вам зашёл. Можно?
Милое созданье вежливо улыбнулось и кивнуло:
- Можно. Не возражаете, если кофе заварит мой друг? Я ещё немного слаба, да и кофе у него получается лучше, чем у меня. Архип, - обратилась девушка к художнику, - надеюсь, тебя не затруднит?..
- Ни сколько... - ответил парень, а затем, хмыкнув, продолжил, чуть паясничая:
- Не смею отказывать.
Его позабавили вычураные обороты речи девушки и её собеседника. Николай Михайлович не обратил внимания на ужимки художника, а вот на слова Лилианы отреагировал:
- Вот видите - слабость. Значит стоит обследоваться. Хотя бы для того, чтобы успокоить отца.
Василий в это время выкладывал из пакета в холодильник судочки с едой.
- Ну что ж, надо так надо, - вздохнула Лилиана и встала, чтобы подать чашки.
Голова её закружилась и она покачнулась. Доктор, на удивление быстро оказавшийся рядом, придержал её и помог опуститься на стул.
- Осторожно. После такой ночи, что вы пережили, не стоит делать резких движений.
- Разве вы знаете, что я пережила?..
- Кое-что знаю. Василий Иванович рассказал. Но чтобы поставить диагноз и дать рекомендации, мне надо побеседовать с вами и узнать причину.
- А вы, простите, специалист какого профиля? - неожиданно спросила Лилиана и уткнулась глазами в глаза собеседника.
Она не собиралась принуждать к чему либо врача, пользуясь своей силой. Пока была слишком слаба для этого. Лишь надеялась по глазам определить, насколько искренним будет ответ. Но встретившись с двумя зеленоватыми буравчиками, которые словно бы пытались проникнуть в её черепную коробку, поняла, что с этим собеседником ей самой придётся быть откровенной.
- Самого широкого, - ответил Николай Михайлович.
Лилиана, криво усмехнувшись, перевела взгляд на отца:
- Значит всё-таки психиатр...
- А вы что-то имеете против психиатрии? Уж поверьте мне, мы действительно являемся специалистами широчайшего профиля. Даже не представляете, сколько физиологических проблем возникает под влиянием сбоев в психике. Если мы с вами подружимся, то я вам столько интересного расскажу, - заверил девушку доктор и отхлебнул из чашечки. - О, молодой человек, вы и вправду умеете заваривать кофе. Вы случайно не бариста?
- Случайно нет, - Архип настороженно присматривался к гостю.
- Он художник, - заявила с вызовом Лилиана.
- О-о! Это интересно! Неоклассика, абстракционизм?
- Кормит классика - портрет, для души иногда модерн.
- Ну да... Высокое искусство редко приносит доход. А вот владение ремеслом может прокормить, и неплохо прокормить, - произнёс Николай Михайлович. - Главное выдержать грань и не позволить ремеслу погасить искру Божью. Если она, конечно, имеется в наличии.
      Доктор безмятежно разлагольствовал, попивая кофе. Но глаза его то и дело останавливались на лице Лилианы. Она чувствовала себя под его взглядом довольно сковано. Сначала прислушвалась к диалогу доктора и Архипа, а затем задумалась, опустив голову над пустой чашкой, словно пытаясь найти ответ в узорах кофейной гущи. Её отец также молчал. Лишь нетерпеливо поглядывал на врача, а затем чуть виновато на дочь.
      Наконец гость выпил свой кофе, успевая при этом продемонстрировать познания в живописи и особенности жизнедеятельности творческих людей. Лилиана к этому времени окончательно успокоилась и приняла решение.
- Николай Михайлович, я готова говорить с вами. Поверьте, мне самой интересно узнать, что же это было на самом деле. И я буду благодарна, если вы обьясните мне те... - девушка задумалась, подбирая слово, - фантазии, из-за которых у меня появились вполне реальные следы.
      Улыбка, всё это время не сползающая с лица доктора, исчезла. Он пристально посмотрел на Лилиану и кивнул головой:
- Хорошо. Где нам с вами удобнее побеседовать.
- У меня в комнате. Я и вправду ещё слаба. Там я смогу прилечь, если почувствую себя плохо. Заодно вы увидите, где всё происходило.
      Архип с Василием остались внизу, а доктор с пациенткой поднялись на мансарду. Лилиана сначала подошла к балкону и, приоткрывая дверь, посмотрела на обломанные побеги глицинии. Они упирались в стекло, но теперь были не настолько длинными, чтобы проникать в комнату. По крыше всё так же барабанил дождь. Лилиана придвинула единственное кресло к кровати, на которой полулёжа расположилась сама, и указала на него психиатру, приглашая присесть.
     Доктор приступил к распросам издалека. Он интересовался её головными болями, их частотой и причинами возникновени. В отличие от врача скорой помощи, легко прочитал инструкцию к лекарствам, которые принимала Лилиана. Особенно подробно распрашивал о событиях, предшествоваших последнему приступу, делая пометки в блокноте. Николай Михайлович тщательно осмотрел шею и запястья девушки. Наконец, попросил рассказать о видениях прошедшей ночи. И при этом понимающе кивал головой. Лилиана, сама не зная почему, не стала рассказывать о привидении, остановившись на том моменте, когда лиана стала душить её. Доктор помог ей прервать рассказ репликой:
- И тогда ты потеряла сознание.
Николай Михайлович вскочил с кресла и начал задумчиво вышагивать по комнате. У балкона он внезапно остановился и повёл носом, принюхиваясь к чему-то:
- А что это за запах?
- Глициния.
- У меня на даче тоже цветёт глициния. Абсолютно никакого запаха.
- Это необычный сорт, тропический. Сейчас нет жары. Дождь. А вчера она невыносимо пахла. Ещё и от опавших лепестков исходил какой-то неприятный аромат. Их ливнем смыло.
- Трупный. У меня, кажется, от этого разболелась голова. Я могу закрыть балкон?
- Закрывайте...  Я сначала подумала, что тяжесть в голове усилилась из-за того, что я устала.
- Возможно,  но одурманивающий запах это тоже одна из вероятных причин.
- Значит у вас уже есть гипотеза... точнее, диагноз?
- Да, кое-какие выводы можно сделать. Но мы, наверное, пригласим сюда Василия Ивановича.
- И Архипа.
- Зачем? А-а-а, боитесь, что молодой человек примет вас за психически неуравновешенную особу.
- Не только. Он был со мною в последние дни перед появлением этих галюцинаций и сможет подтвердить кое-какие мои слова. Или наоборот, подсказать, в чём проявлялись мои странности.
- Резонно. Зовём обоих.
     Когда отец с Архипом поднялись наверх, Николай Михайлович стал опрашивать Архипа. Он не задавал вопросов отцу. По-видимому, Василий ещё раньше рассказал ему о поведении и страхах дочери накануне приступа.
- Скажите, Архип, - обратился доктор к художнику, - вы замечали в пследние дни какие-нибудь странности в поведении Лилианы? Только прошу отвечать откровенно.
    Архип взглянул вопросительно на девушку. Та улыбнулась ему и кивнула:
- Это в моих интересах. Я должна сама во всём разобраться.
- Она была ужасно уставшей. На грани нервного срыва. А ещё очень погружена в себя. Но всё это нормально для творческого процесса. Я сам такой. Мне только показалось, что она чем-то напугана.
- Звонками? - доктор психиатр перевёл взгляд с художника на Лилиану.
- Не только. Я не стала вам говорить об этом. Хотела, чтобы услышали от Архипа о ещё одной причине моих страхов, а иначе подумали бы, что это тоже были галлюцинации.
- Кто ещё  мог тебя испугать? - вмешался Василий.
- Кто-то появился в пустующей части дома, - ответил за Лилиану художник. - Я тоже это слышал.
- Сначала я почувствовала, что в доме побывал чужой. Хотя двери были заперты. Потом шаги за стеной, странные звуки, музыка. И они со временем становились громче, будто уменьшалась толщина стены. Потом следы то ли крови, то ли краски на полу. Второй шарик сначала исчез, а потом появился...
- Какой шарик? - спросил Николай Михайлович.
Лилиана объяснила, указывая на тумбочку.
- Но ведь он так и остался один.
- Второй я в истерике швырнула, и он закатился под кровать.
      Архип, не дожидаясь просьбы, стал на четвереньки и достал шар.
- Ну вот: второй нашёлся, - обрадовался психиатр и посмотрел на Василия.
      Отец, слушая Лилиану, становился всё более хмурым. Вероятно недовольное лицо полковника вынудило Николая Михайловича поспешить с вердиктом:
- Василий Иванович, я могу вас успокоить: в данный момент никаких серьёзных психических отклонений у вашей дочери я не обнаружил.
- Тогда что же это было? - спросила Лилиана, хотя и почувствовала на душе заметное облегчение.
- Я могу пока что лишь выдвинуть предположение. Не стану употреблять профессиональных терминов и постараюсь говорить доступным языком.
Психиатр снова встал с кресла и, опустив голову, начал вышагивать перед сидящими на кровати хозяевами дома и художником.
 - Сильный... - доктор на мгновение замолчал. - Чрезвычайно сильный психический срыв на фоне усталости, внешнего агрессивного давления с целью запугать жертву и случайной комбинации факторов. А именно: одуряющая жара и духота - раз. Я сам в эти дни с трудом сохранял работоспособность, пока не включил кондиционер. Второе - это комбинация спазмалгетика, выпитого утром, с иньекцией. В инструкции указаны галлюцинации как побочные явления. Лилиана сказала, что прежде не принимала их одновременно. А в этот раз ей пришлось принять таблетку и сделать укол. Несколько минут тому назад я на себе ощутил влияние третьего фактора - глицинии.
Василий, всё ещё сидящий с задумчивым лицом, вдруг очнулся:
- Глицинии? Она и на вас пыталась напасть?
Николай Михайлович остановился и сначала удивлённо глянул на отца Лилианы, но тут же заулыбался:
- Отменное чувство юмора. Нет, у этой лианы одурманивающий аромат. Довольно ощутимый. Голова становится тяжёлой и  начинает болеть. Вполне возможно, что в большой концентрации такой аромат может быть галюциногеном.
     Доктор, завершая, перевёл дыхание:
- Не удивительно, что у Лилианы возникли видения. Они вызвали... - психиатр произёс что-то по латыни, но тут же перевёл, - Нервную гарячку. Такие случаи неоднократно описаны в медицине.
- А следы на шее и руках? - скептически проговорил Василий.
- Вы не представляете, на что способна наша психика! Слыхали небось о ложной беременности? Когда у невинной девицы растёт живот и прослушивается сердцебиение плода. А потом раз - и рассосалось. У религиозных фанатиков (фанатизм ведь тоже вид психического расстройства) неоднократно появлялись на руках и ногах стигматы. А в вашем случае это даже не кровоточащие раны, а всего лишь полосы да синяки.
      Лицо отца светлело, но было заметно, что какая-то мысль по-прежнему мучит Василия.
- Тогда уж обьясните мне, пожалуйста, фокусы с шарами, - подала голос Лилиана.
- О, это совсем просто. Один шар вы потеряли. А после того, как второй закатился под кровать, нашли пропажу. Но были уже в таком возбуждённом состоянии, что автоматически сами поставили его на место и забыли об этом. 
       Психиатр снова внимательно посмотрел на полковника:
- Василий Иванович, что вас беспокоит?
- Посторонние в необитаемой части дома. Ты уверен, что слышал шаги? Может там просто крысы завелись. Они довольно шумно себя ведут, - обратился Василий к Архипу.
       Он не догадывался, что в этот момент ужасно обидел дочь. Ведь обращаясь к художнику, отец словно бы подчеркнул, что доверяет словам Архипа больше, чем ей.
- Да уверен, там кто-то ходил и чем-то бахал. Это точно не крысы, - сказал Архип.
У Лилианы обиженно вырвалось:
- Понятное дело, что психопатке может послышаться чёрт знает что. А что ты скажешь по поводу зрительных глюков. В них, кстати, и твоя вина.
- Девочка моя, это не я высаживал под балконом глицинию, - отец старался говорить ласково и примиряюще.
Но это ещё больше возбудило Лилиану. Она раздражённо воскликнула:
- Я не о ней.
- О чём же?
    Николай Михайлович с интересом наблюдал за их перепалкой. Архип в это время выглядел растерянным, с тревогой переводя взгляд с отца на дочь.
- Я понимаю, что тебе хотелось сохранить интригу и ты выдавал мне информацию по частям. После твоего сообщения о том, что звонки поступали из района старого кладбища, мне больше не звонили. Зато появились звуки за стеной. Жуткий голос из телефона предупредил, что идёт ко мне. И пожалуйста - сразу же потусторонние стоны, шаги, грохот, словно закрывается крышка гроба... Я тогда ещё не спятила. Решила сама всё проверить. Перелезла через балкон и включила фонарик.
      Лилиана замолчала, опустив голову.
- Что ты увидела?- спросил отец.
- Привидение.
- А может, это был человек?
- С лицом давно умершей прабабушки или покойной тёти? Это было ужасно. Я не помнила, как перелезла назад через перила и оказалась дома...
     Василий, услышав, кого напоминал призрак, вдруг вскочил и направился к выходу, но дочь окликнула его:
- Постой! Это ещё не всё.
Отец неохотно остановился и замер в дверном проёме, опершись на косяк.
- Я никогда не рассказывала тебе, что в детстве меня пугали глаза Дамы. Так мы с Лилей называли прабабушку. Дама казалась мне живой. Я боялась, что однажды ночью она выйдет из рамы...
- А почему не говорила?
- Не хотела потерять репутацию храброй девочки. Ты так гордился тогда мною.
- Я и сейчас горжусь.
- Хотелось бы верить... Так вот, прошедшей ночью детские страхи стали реальностью. Когда я уже задыхалась и теряла сознание, Дама вдруг зашевелилась и как будто шагнула вперёд в мою сторону.
- Почему "как будто"? - спросил Николай Михайлович.
      На лице его в этот момент застыло не просто любопытство, а что-то похожее на азарт.
- Потому что я сразу же закрыла глаза от ужаса. А когда открыла, то она уже стояла надо мною.
- Дама? - спросил психиатр.
- Нет, призрак. Даму я увидела за спиной женщины в белом. Дама больше не шевелилась. А та, другая, не только двигалась, но и говорила со мной.
- Ты узнала привидение? - спросил Архип. - Это Лилия Ивановна?
     Было видно, что он безоговорочно поверил словам Лилианы о призраке. Девушка, отвечая, посмотрела на него с благодарностью:
- Нет. Лицо очень похоже, но другая мимика. Поэтому морщины совершенно не такие, как у Лили. Я предположила, что это призрак постаревшей Маргариты. Портрет ведь был написан, когда ей не было и сорока.
- Что она тебе говорила? - Василий наконец отмер и сделал шаг в сторону портрета.
- Спрашивала, как моё имя. Очень удивилась, что меня так назвали. Почему-то решила, что моего отца зовут Андрей. Когда услышала, что Василий, то  махнула рукой - и лиана отпустила меня. А потом приведение прикоснулось рукой к моему лбу - и я отключилась... Её рука была холодная, как лёд.
      Василий, слушая дочь, иногда поворачивал к ней голову. Но значительно больше его занимала рама портрета, которую он ощупывал руками.
- Архип, принеси с кухни нож, - вдруг приказал полковник.
    Художник, с интересом наблюдавший за странными действиями отца Лилианы, не стал медлить. Через пару минут он вернулся с двумя ножами и принялся колдовать над рамой портрета вместе с Василием. Лилиана, утомлённая воспоминаниями и рассказом, откинулась на подушки и ни о чём не спрашивала. Николай Михайлович тоже молча стоял у балкона. Но когда усилиями двух мужчин одна сторона рамы дрогнула и стала отходить от стены, доктор засеменил коротенькими ножками к портрету, который оказался не совсем портретом, а дверью, прикрытой картиной.
- Вот теперь ясно, почему Дама стала ночью двигаться, - поражённая увиденным девушка приподнялась с подушек. - Я в темноте не поняла, что это открывалась дверь. Что там?
      Лилиана опустила ноги на пол, намереваясь встать.
- Подожди, сначала я сам, - бросил через плечо отец и исчез.
Его не было несколько минут. Лилиана даже начала волноваться, пока Василий наконец не появился в проёме. В руках он держал лист бумаги. Отец подошёл к дочери и, подавая ей руку, улыбнулся:
- Ну что ж, Цветочек, ты готова осмотреть пристанище призраков?
- Готова. Если там нестрашно. Видишь, какой трусишкой я оказалась.
- Да нет. Ты у меня храбрая девочка. Другая бы давно сбежала или с катушек съехала, если бы её так прессовали.
      Они подошли к провалу в стене. Это была дыра, пробитая в кладке из красного кирпича. Лилиана коснулась мизинцем стены. Палец стал красным от кирпичной пыли.
- Вот пожалуйста - кровь, - девушка показала мизинец идущим вслед за нею доктору и Архипу. - Наверное проход проделали, когда я была на работе. И даже постарались убрать, но всё же оставили следы. А я сначала подумала, что кровь.
     Девушка в сопровождении троих мужчин вошла в комнату. Она была больше, чем у Лилианы, хотя снаружи масарда казалась симметричной. Помимо двуспальной кровати, шкафа и древнего трюмо вмещала ещё и пианино.
"Наверное, тогда со страшным гулом хлопала крышка пианино. Интересно, как его затаскивали наверх?" - подумала Лилиана, но спросила о другом:
- Здесь кто-то есть?
- Уже нет. Она лишь оставила письмо и снова сбежала.
- Кто она?
- Моя сестра, а твоя тётя.
- Ещё одна сестра? Почему я о ней ничего не знала?
- Лиля просила не говорить тебе о ней. Сначала хотела, чтобы ты подросла. Потом боялась упасть в твоих глазах. Да ладно... Завтра мы приедем, и я всё тебе расскажу. А сейчас я должен отвезти Николая Михайловича.
    Василий обернулся к доктору, который с интересом озирался по сторонам:
- Спасибо вам. Вы успокоили меня. А главное, дали ответы на все вопросы моей дочери. Теперь она легко избавится от страха и глупых фантазий. И, надеюсь, перестанет доводить себя работой до нервного истощения. Правда, Цветик? - обратился к дочери отец.
- Буду стараться, - откликнулась девушка.
     Ей тоже хотелось, чтобы гость побыстрее уехал. Хотя на самом деле психиатр так и не смог окончательно успокоить её и развеять всех сомнений. Она надеялась получить недостающие ответы завтра, после объяснений отца. Лилиана понимала, почему он не стал делиться семейными тайнами с посторонними и была с ним вполне солидарна.
- Архип, ты, надеюсь, никуда сегодня не уходишь? - донёсся с лестницы голос Василия.
- Нет, мне надо работать над портретом, - художник, провожая гостей, также спускался вниз.
- Может, вы покажете мне, над чем работаете? - попросил доктор.
- Простите, но у меня правило: до завершения портрета я никому его не показываю. Даже заказчику.
- И правильно, - прогудел отец, - а вдруг заказчик откажется. Не понравится и раз - получился отзаказ, - он довольно загоготал.
     Доктор поддержал его тоненьким всхлипывающим смешком. По-видимому, гости были уже в прихожей.
- Не выходи. Там дождь, - добродушно проговорил Василий. - Я калитку запру своим ключом. Но вечером обязательно отзвонись.
      Лилиана с радостью отметила, что отец говорил с художником значительно доброжелательнее, чем утром. Она надеялась, что теперь не прийдётся примирять его с Архипом. Девушке после пережитого очень хотелось, чтобы рядом с нею оставался такой надёжный друг. К тому же в памяти назойливо всплывали картинки из сна и слова тёти Лили о том, что она в ответе за Егорку и Архипа.
- Ты как? - на пороге комнаты появился художник.
- Немного устала.
На самом деле Лилиана чувствовала себя совершенно разбитой. Не хотелось не только двигаться, но и говорить. Почувствовав это, Архип кивнул ей головой:
- Поспи.
       Он прикрыл дверь. А Лилиана погрузилась в забытье без сновидений. Она вынырнула из кромешной темноты, словно ныряльщик из пучины, и некоторое время не могла понять, сумерки ли это того же дня или наступил рассвет следующего. Дождь за окном продолжал свою заунывную песню. В полутьме комнаты самым ярким пятном светился костюм Дамы. Там, за нею, прятался проход в ту часть дома, которая манила и одновременно пугала её в детстве.
"Надо будет попросить Архипа открыть дверь за портретом, - подумала девушка, потягиваясь. - Кажется, я уже в состоянии познакомиться с той частью дома, где обитало "привидение". Думаю, что хозяйка не обидится. Она перед уходом выглядела вполне доброжелательной. Если бы я не внушила себе, что это призрак, мы могли бы подружиться. Интересно, а куда пропал мой новый друг?"
       Воспоминание о художнике рождало в её душе особенное чувство. Оно чем-то напоминало то, что Лилиана испытывала к Ёжику, но было всё же острее. Хотя девушка вынуждена была признать - вовсе не таким чувственным, как к Владу. "Наверное, после пережитого предательства я не скоро смогу влюбиться, - сказала сама себе Лилиана, но сердце её радостно забилось, когда заскрипели ступени. - А вот и он!"
       В щели между дверью и стеной появилась голова Архипа.
- Давно проснулась?
- Только что. Сколько я спала?
- Почти три часа. Как себя чувствуешь?
- Значительно лучше. Говорят же, что сон - лучшее лекарство. Настолько полегчало, что захотелось удовлетворить своё детское любопытство и отправится на поиски "привидения".
- Это категорически запрещается делать на голодный желудок.
- Кажется, я пока что есть не хочу...
- А я ужасно хочу. Но без хозяйки дома боюсь залезать в холодильник.
- Накануне ты был значительно смелее. Что случилось?
- Испугался гнева твоего отца. Он на первый взгляд шутник, но довольно опасный.
- Есть такое дело. Что ж, пошли угощаться Алинкиной стряпнёй. Твоя голодная физиономия пробуждает у меня аппетит.
      Лилиана действительно почувствовала, что слабость, сковывающая все мышцы, отступала. И только ноги при ходьбе всё ещё неуверенно нащупывали под собою опору.
      После обеда, который смело можно было назвать поздним ужином, они отправились на осмотр "пещеры Алладина". Так Архип назвал вторую половину дома. Только, как выяснилось, это была не половина. Не только мансарда оказалась диннее, чем у Лилианы, но и комната на первом этаже. Заросли плюща и глицинии  скрадывали снаружи заметную ассимметрию.
- Наверное, потому, что именно эта часть дома задумывалась как жилая. Моя часть была раньше амбулаторией прадедушки, - предположила Лилиана.
      Она немного разочаровалась: в доме не было ничего особо интересного. За исключением резной горки в углу кухни вся остальная мебель была стандартым образчиком советского дизайна. На стенах топорщились отстающие обои, покрытые местами чёрными пятнами плесени. Кое-где торчали гвозди - следы снятых картин или фотографий. И всё.
- Бедновато выглядит эта пещера сокровищ, - с грустью произнесла Лилиана.
- Наверное, здесь уже побывал Алладин и вывез всё, что можно.
- Похоже.
        И всё же они не зря спустились на первый этаж. Лестница в этой половине дома имела совершенно другой вид. Под нею располагалась кладовка. В ней были оборудованы полки и стоял старинный секретер с десятком ящичков, наполненных фотографиями, перевязанными ленточкой письмами и какими-то коробочками.
- О! Это уже интересно! - обрадовалась Лилиана. - Надо спуститься сюда, когда будет светлее.
- Смотри! - воскликнул Архип. - Вот карандашные наброски. Похоже на руку моего деда. Зачит он не только писал портрет, но и был вхож в дом.
- С чего ты взял?
- Здесь разные лица. И заметно, что люди не позировали, а занимались обычными делами, - художник перекладывал листы ватмана, подсвечивая себе фонариком. - Можем взять с собой наверх, чтобы лучше рассмотреть.
- Давай. Пора возвращаться. Я устала.
   
       Остаток вечера Лилиана провела в постели. Спать не хотелось. Некоторое время они с Архипом рассматривали рисунки. Чаще всего на них была изображена Маргарита. С книгой в руках либо играющая на пианино, серьёзная или с улыбкой на губах - она поражала не столько утончённой красотой, сколько тайной, окутывающей эту необыкновенную женщину. В милой юной девушке Лилиана легко узнала бабушку Розу, которую помнила только по фотографиям в альбоме тёти Лили. Зато хохочущий бородатый мужчина мало напоминал прадеда. На двух сохранившихся в альбоме снимках муж Маргариты был лишь с усами.
- А хочешь посмотреть мои работы? - вдруг предложил Архип.
- Ты принёс их с собой? - удивилась Лилиана.
Художник рассмеялся:
- Нет, конечно. У меня в интернете имеется что-то типа портфолио. Там собраны не только портреты, но и кое-что из моих художественных абстракций.
- С удовольствием посмотрю.
- Пока будешь любоваться моей нетленкой, я пойду поработаю. Не возражаешь?
- Напротив - благословляю. Меня и так мучит совесть, что тебе приходится уделять мне столько времени. Я ведь тебя вниманием не баловала, пока работала.
- Не парься, мне приятно... Если бы не обещанный грант, я бы с удовольствием проводил с тобою всё время.
- С психопаткой, склонной к галлюцинациям?
- Не говори так о себе. Ты выдержала такое давление, которое не каждому по плечу. Я понял, что тебя специально запугивали. Я не знаю, что на самом деле происходило здесь в моё отсутствие. Но меня, честно говоря, доктор не слишком убедил. А то, что увидел, когда включил свет перед приездом скорой... Блин, может не стоит?
- Стоит. Начал - говори. Кажется Николай Михайлович убедил только папу. Но это и к лучшему. Отец не признаёт всякой чертовщины. Так что рассказывай.
- А ты чувствуешь в себе силы всё это слушать?
- Ты всё же сомневаешься в моей адекватности... - губы Лилианы скривились в ухмылке.
- Нисколько! Я просто боюсь, что эмоции могут вызвать новый спазм.
- Обычно у меня между приступами проходит довольно много времени. Особенно если пришлось сделать укол. Так что не волнуйся и рассказывай.
- Короче, на твоей кровати я обнаружил два оборваных побега глицинии. А рядом с портретом на полу несколько листочков. Понятно, что листья могло занести ветром.
- Или принести на подошве обуви с балкона, - проговорила Лилиана, подражая тону Николая Михайловича.
Но Архип не уловил иронии в её голосе:
- Вот-вот... Но веточки на кровать можно было только подложить.
- Зачем? - удивилась Лилиана.
- Чтобы убедить тебя в реальности галлюцинаций - и тем самым окончательно свести с ума.
      Девушка не ожидала подобного вывода. Лилиана всё ещё не избавилась от мысли, что и вправду видела тянущиеся к ней плети лианы. Слова доктора не разуверили в том, что глициния этой ночью пыталась её задушить. И то, что в это мог поверить ещё кто-то, утешало её. А тут такое разочарование... Архип всего лишь предполагал обычное покушение если не на её жизнь, то на разум. Правда, подобное покушение трудно назвать обычным... Какую же изощрённую фантазию нужно иметь, чтобы для убийства использовать лиану!
- Так что я поражаюсь твоей силе и выдержке, - Архип говорил почти с восхищением.
Лилиана, чуть смутившись, произнесла:
- Ну хорошо. Подай мне, пожалуйста, ноутбук и подскажи, как открыть твоё портфолио.

      Она не стала включать режим слайд-шоу, а предпочла листать избражения вручную. Это позволяло ей чуть дольше рассмотреть понравившиеся работы. Лилиана начала с папки с портретами. После первого десятка в сердце непрошенным гостем заполз червячок ревности. Одна из моделей встречалась несколько раз. То в романтическом образе с развевающимися на ветру волосами и прозрачном платье, почти не скрывающем изящную фигурку. То в роли женщины-вамп в обтягивающем длинные ноги чёрном комбинезоне из кожи. Либо просто лицо, приковывающее взгляд зрителя чувственными, капризно изогнутыми губами и порочными глазами, дразнящими и очаровывающими. "Такой портрет можно написать только под влиянием сильного чувства,- подумала Лилиана и тут же одёрнула себя. - Хотя мне то что? Я ведь на него не претендую. Для меня достачно, чтобы он оставался хорошим другом. Тогда что значили слова, будто он не отказался бы от амуров со мной? Абсолютно ничего: просто хотел подразнить папу..." Девушка вздохнула и перешла к следующей папке. И вот здесь она застряла надолго.
       Лилиана считала себя приверженцем классики. Сказывалось воспитание тёти Лили. Влад, посмеиваясь, называл вкусы девушки старомодными. Но Лилиана упрямо посещала филармонию, а в музее могла надолго застрять перед пейзажем Куинджи и промчаться мимо Кандинского. Импрессионизм ей был значительно ближе абстракционизма. Зато Влад навряд ли отличал их между собой, как, впрочем, и большинство сверстников девушки. Возможно ей было интересно с Архипом ещё и потому, что он разбирался в искусстве лучше Лилианы.
       В этот вечер художник заинтриговал её своими картинами, стиль которых она так и не могла определить. Было в них что-то от Сальвадора Дали. Однако это не выглядело слепым подражанием великому испанцу. В первых художественных фантасмагориях явно ощущался эротизм. А ещё - присутствие той девушки, портреты которой заставили Лилиану разволноваться. Например, её глаза, проступающие в небесной синеве над клубками разноцветных червей или змей. А в их переплетении проступали очертания обнажённых тел. Более поздние работы заставляли искать скрытый в них  философский подтекст. Это так увлекло Лилиану, что она не заметила, как пролетело время. Глаза её устали, да и не исчезнувшая до конца тяжесть в голове всё больше напоминали о себе.
"Хватит, - сказала себе девушка. - Не доставло только спровоцировать ещё один приступ."
Прежде чем отложить ноутбук в сторону, она автоматически нажала клавишу мышки. На экране появилось следующее изображение. Лилиана замерла. Даже беглый взгляд на картину подсказал, что она совсем недавно видела что-то подобное. Снова клубки извивающихся червей. Однако теперь они чёрные и их так много, что они наползают устрашающей стеной с одной стороны картины. В редкие просветы между ними протискиваются человеческие ноги и руки, удерживающие оружие. Один из таких клубков оплетал что-то, похожее на танк, выставлляющий сквозь щель хобот дула. И было не понятно: скрытая в чёрной массе армия тащит на себе этих червей, или паразиты увлекают за собою людей и технику. В центре перед чёрной стеной располагался пылающий шар. Он переливался всеми оттенками золотистого цвета и был бы прекрасен, если бы художник смело не добавил в его палитру багровые отблески с чёрной каймой. От этого шар порождал в душе зрителя предчувствие беды. Две огромные ладони, выставленные вперёд, то ли удерживали, то ли подталкивали огненный шар навстречу извивающейся стене.
"Сон! Это так похоже на мой сон! - вспомнила Лилиана и, услыхав поскрипывание ступеней, обрадовалась. - Спрошу Архипа, может и он видел во сне что-то подобное."
      В двери опять первой появилась голова художника:
- Ещё смотришь? Не устала?
- Устала, - призалась Лилиана. - Хотела уже остановиться, но выскочила вот эта картина.
      Архип присел на краешек кровати рядом с девушкой и посмотрел на экран.
- А, эта... Писал, когда народ захлёбывался от эйфории "Крымнаш". В ней, наверное, проявился мой пацифизм. Видела картину, в которой зелёные лианы прорастают сквозь каски и оплетают оружие и остатки техники?
- Ещё нет.
- Она мне больше нравится. Там удачнее цветовое решение.
- Тогда идея с червями, пожирающими оружие понятна... Хотя я сначала подумала, что это армия тащит на себе чёрных червей...
- Честно говоря, я потом сам стал подразумевать такую трактовку. Когда написал первую часть, решил поменять концепцию. Поэтому и появились шар и ладони. Они должны были огнём уничтожить зло.
- Только этот шар породило само зло, чтобы уничтожить тех, кто ему противостоял. А ладони остановили его и вернули агрессору. "Поднявший меч от меча и погибнет"
- Здорово! Надо переназвать картину... Вот что значит взгляд творческого человека. Он порою глубже, чем у художника. Я ведь частенько пишу интуитивно. Как в этом случае. Что-то пригрезилось - начал. А потом уж куда поведёт. А ты анализируешь и видишь даже то, что я лишь почувствовал.
- Разочарую тебя: это не результат философских размышлений. Я видела такой сон.
- Сон? Давно?
- Пошлой ночью. После э-э... галлюцинаций.
- И никому ничего не рассказала...
- Зачем? Чтобы услышать от доктора, что всё это последствие трёх иньекций? К тому же папу этот сон ужасно расстроил бы. Мало того, мог привести к скандалу.
- А что там такого было? Криминал или эротика? - в глазах Архипа светилось неподдельное любопытство.
- Ни то, ни другое. Хочешь расскажу. Ты там тоже был.
- Ого,- художник довольно заулыбался и, усаживаясь на кровати удобнее, переместился с краешка поближе к Лилиане. - Слушаю.
       Когда Лилиана, пересказав две первые части сна,  на минуту остановилась, Архип совершенно серьёзно произнёс:
- Вот видишь - я даже во сне стараюсь спасти вас с Егоркой. Доверяй мне. Я ведь чувствую: ты пока что ещё не подпускаешь меня к себе. Кстати, это я наяву звал тебя и просил открыть глаза. Ты услышала меня сквозь сон, - он немного помолчал и задумчиво произнёс:
- Только плохо, что мы с Егором улетели, а ты осталась...
- Не бойся, это ещё не конец. Слушай дальше... - Лилиана вдруг остановилась:
- Ой, а я только сейчас поняла, что тогда рядом со мной появилась вовсе не Маргарита.
- Когда?
- Ну, когда я запуталась в траве и упала. Это же была та, вторая сестра папы, что снова сбежала. Я видела её в полутьме совсем немного, а она раз - и сразу мне приснилась... Я  только во сне и рассмотрела её как следует, - девушка удивлённо покачала головой и продолжила свой рассказ.
    Чем дольше она говорила, тем мрачнее становилось лицо Архипа. Он даже начал выглядеть старше без своей обычной улыбки. А когда Лилиана остановилась, художник неожиданно протянул руку и, по-отцовски погладив её по волосам, бережно провёл ладонью по девичьей щеке. Прикосновение жёсткой тёплой руки было на удивление приятным. К тому же после своего монолога девушка почувствовала облегчение, словно переложила тяжесть, вызванную сном на плечи Архипа.
- Тебя огорчил мой сон? - Лилиана заметила, как изменилось его настроение.
- Напугал. Я ведь после того, как дед меня во сне доставал, стал верить в вещие сны. А то, что ты увидела, может оказаться страшным пророчеством нашего будущего.
     Архип тряхнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение:
- Хотя... не обращай внимания. Всё должно быть хорошо. Когда меня мучили детские кошмары, мама говорила по утрам: "Куда ночь - туда и сон..." Тогда я ещё жил вместе с ней... - глаза Архипа снова подёрнула поволока грусти, поэтому он, желая сменить тему, спросил:
- А как тебе мои портреты? Что понравилось больше всего?
     Гордость никогда не позволила бы Лилиане явно интересоваться той девушкой, которая так часто служила моделью художника. Но сейчас он сам дал повод для расспросов.
     Лилиана молча открыла нужную папку и, быстро пролистав, отыскала лицо - воплощение порока и соблазна.
- Портреты очень хорошие. Особенно этот.
- Да... Он позволил мне получить мою первую премию.
- Написано с любовью...
     Архип перевёл глаза с экрана на девушку:
- Так и было пять лет тому назад. Это была даже не любовь, а наваждение... К счастью, всё в прошлом... - он вдруг заторопился. - Но тебе, я думаю, пора спать. А я пойду и попытаюсь ещё немного поработать. Доброй ночи! Свет выключать?
- Да, пожалуйста. И тебе спокойной ночи.
     Лилиан опустила подушку, на которую опиралась, сидя, с удовольствием вытянулась на кровати и, улыбаясь, закрыла глаза. Она сама не могла понять, почему слова Архипа, что у него всё в прошлом, сделали её счастливой и заслонили собою все тревоги и страхи предыдущей ночи. "У меня тоже, к счастью, всё в прошлом," - подумала девушка, засыпая.

        Она ещё досматривала последние сны, когда отец привёз шумное семейство. Лилиана едва успела переодеть пижаму, а в дверь уже кто-то начал царапаться. Затем створка приоткрылась, и сквозь образовавшуюся щель пронеслась рыжая молния. Кот тут же спрятался под кроватью. Лилиана, распахнув дверь шире, поняла, в чём дело: по ступенькам карабкался на четвереньках Егорка.
- Егорушка, надо ножками. Видишь, Мод опять от тебя сбежал... - обратилась девушка к брату.
Тот поднял голову и радостно пропел:
- Лиля!
- Это он к тебе спешит, - послышался снизу голос Алины. - Соскучился. Решил, видно, что ползком быстрее. Доброе утро! Разбудили?
- Да. Я, честно говоря, ожидала вас позже.
- Это всё Вася. Посмотрел прогноз погоды. А там всю вторую половину дня дождь. Вот он и решил пораньше, чтобы успеть до дождя приготовить шашлык.
      Алина занесла в кухню сумку и зашелестела пакетами, выкладывая продукты. Лилиана в это время помогла Егорке стать на ноги и вернулась вместе с ним в комнату. Из-под кровати появилась рыжая мордочка с круглыми испуганными глазами. Убедившись, что все люди стоят на двух конечностях, кот подошёл к ним и потёрся головой о ноги Лилианы, а затем и Егора. Однако мальчик в этот раз не обращал внимания на пушистика. Он шагнул к портрету и так же, как в свой  первый визит, обнял Даму.
"Наверное Егорка спешил не только ко мне, но и к ней," - подумала Лилиана, глядя на прильнувшего к оборкам юбки мальчика. Изящная рука Дамы расположилась над головкой малыша, словно лаская её.
- Доброе утро! Ты как, Цветик? - отец тоже поднялся на мансарду.
- Уже лучше.
- Спускайся вниз. Архип кофе заварил и бутерброды сделал. Только не ешьте много - через пару часов сядем за стол и отметим как следует твой день рождения.

      Продолжение утра напоминало Лилиане те дни, когда была жива тётя , и вся семья собиралась в её доме. Так же поднимался дым над мангалом. Рядом с ним священодействовал Василий, никого не подпуская к себе. А по окрестностям распространялся аппетитный запах шашлыка. Женщины накрыли в беседке стол. Правда, в этот раз Алина большую часть работы взяла на себя, оберегая падчерицу. И вместо Лили с Егоркой больше возился Архип. Он вместе с отцом перенёс к беседке шезлонг и теперь на нём, укутавшись в плед, расслаблялась Лилиана. После дождей жара спала. Солнцу не удавалось пробиться сквозь тучи, затянувшие небо, поэтому было прохладно.   
       Внезапно зазвонил телефон. Лилиана вздрогнула и посмотрела на экран. Номер был незнакомым. "Интересно, как долго ещё звонки телефона будут меня пугать," - подумала девушка, но всё же решилась ответить. Из трубки послышался мужской голос:
- Здравствуйте, я по поводу рыжего кота с красным ошейником. Он у вас?
- Да, - голос Лилианы дрогнул.
     Она совершенно забыла о том, что всё же разместила в интернете объявление о потеряшке. А теперь не представляла себе, каким образом можно отобрать у Егорки его нового друга.
- И я могу его забрать?
- А вы уверены, что это ваш кот?
- Судя по выставленному вами фото - наш.
Раздумывая над тем, как выйти из ситуации, Лилиана попыталась распросами потянуть время.
- Как его имя?
- Модест.
"Вот теперь понятно, почему он откликается на Мода," - догадалась девушка.
- А почему он боится детей на четвереньках?
-  Раньше мы с Модестом жили вдвоём. А тут женился, и у нас родился ребёнок. Девочка... С тех пор, как Машка научилась ползать,  она коту покоя не даёт. То за хвост потянет, то придушить пытается. А недавно попала ему ложкой в глаз. Мы в одиночке живём, так что Модесту от неё не спрятаться. Вот он и усвоил, что самый страшный зверь - это ребёнок на четвереньках. А Модя наш безобидный, за себя постоять не может. Я думаю, что это он из-за Машки и сбежал. Ещё она пищать любит. Ему такое тоже не нравится.
- Так может, ему и не стоит возвращаться к вам?
Человек помолчал, а потом неуверенно спросил:
- А вы его не выгоните? Он на улице не выживет. Стерилизованый. И когти мы ему обрезали.
- Не выгоним.
- Зачем тогда объявление давали? - удивился невидимый собеседник.
- Думали, что кто-то ищет его и переживает.
- Я искал. Но, может, ему и вправду будет лучше у вас. Тесно у меня теперь.
- Вот и договорились, - с облегчением произнесла Лилиана. - Всего вам доброго. А за Модю не волнуйтесь: он в хороших руках.
      Хорошие руки маленького мальчика держали кота за поводок. Рыжик медленно шёл по газону, с достоинством перенося свой потрясающе пушистый хвост и периодически оглядываясь, будто проверяя, поспевает ли за ним его новый маленький хозяин. Ни Егорка, ни кот не догадывались, что всего несколько мнут тому назад решалась их судьба.
      
      Шашлык удался на славу! За столом также царил мир и домашний уют. Архип органично вписался в маленький семейный праздник, подкупив родителей не только дружбой с их сынишкой, но и подарком для дочери. Двойной портрет понравился как Василию, так и его жене. А подарок от родителей, прекрасный  гарнитур из ятаря в серебре, привёл в восторг Лилиану. Егорка тоже всех порадовал: набегавшись по газону за Модой, он с аппетитом поел и уснул на свежем воздухе. Это дало возможность старшим насладиться сочным шашлыком и хорошим вином. Традицию не вести серьёзных разговоров за обедом не нарушали, ограничиваясь милой беседой о погоде и новых достижениях Егора. Небольшая перепалка между Василием и Архипом из-за отказа поддержать компанию и распить совместно коньяк угасла после того, как художник заверил отца Лилианы, что обязательно выпьет с ним немного позже.
- Как только отправлю портрет на конкурс - с меня коньяк, - пообещал Архип.
        Василий, вздохнув, согласился и стал прихлёбывать коньячок, игнорируя укоризненные взгляды жены. Лилиана не слишком беспокоилась за отца. Она знала, что полковник умел пить, почти не хмелея, при этом размягчался и добрел. Результат возлияний проявился сразу же после окончания застолья. Когда Лилиана не выдержала и попросила наконец рассказать ей  всё, что узнал отец, Василий неожиданно предложил Архипу остаться.
- С чего начать: с телефонных звонков или семейных историй?
В этот момент Архип встал из-за стола.
- Спасибо за чудесный обед. Не буду вам мешать. Пойду поработаю.
- Ты не хочешь узнать кто стоял за всей этой чертовщиной? - полковник словно бы удивлялся. - Не интересно?
- Интересно, - признался художник.
- Тогда слушай. Тем более, что тебе самому пришлось стать участником этих событий.
Архип послушно сел на своё место. А Василий, откинувшись на спинку стула, изрёк:
- Жил-был один  альфонс, который ужасно любил использовать таланты и возможости женщин. Сам из себя ничего не представлял. Вот просто ноль без палочки. Только смазливенький. А когда получал от женщины, что хотел, бросал её. Однако нашлась одна, которая сама, первая, бросила его. Да ещё и наказала красавчика.
- Всё-таки Влад, - проговорила Лилиана, опустив глаза в пустую тарелку. - Я ведь сначала так и подумала. Да только уж очень таинственно обставил. Слишком умно и коварно для него. Звуковые эффекты, стоны...
- Так он не сам. Подельница его - секретарша вашего гендиректора. Она в трубку шептала, стонала - ну просто артистка. Меня самого заинтриговало на записи, что там щёлкало и гудело. Оказалось, кондиционер в её машине испортился и издавал непонятные звуки. Девица,кстати, оказалась крепким орешком. Когда я позавчера к ней приехал, почти убедила меня, что Влад не при чём. Дескать, она просто хотела попугать тебя из ревности. Хорошо, что я получил подсказку.
- Зачем всё это было? Чего он добивался? - от обиды девушка пропустила мимо ушей слова о подсказке.
- Ты когда-то сама ему рассказала, как боялась в детстве портрета прабабушки. Мне вот не рассказывала... - обиженно протянул Василий.
Лилиана только теперь поняла, что отец всё же достаточно пьян, хотя языком владеет достаточно уверенно А тот продолжил:
- Он решил тебя напугать так, чтобы ты сбежала из дома. А куда тебе идти? К нам бы ты не попросилась. Вот и вернулась бы к нему. Уж очень Владу хотелось заполучить тебя и твой компьютер. А ты не сдавалась. Потом он узнал, что ты взяла отпуск... - Василий опять обиженно покачал головой:
-  Папке этого не сказала... Да ладно... Короче, запаниковал он тогда. Услышал, что тебя не будет в субботу дома - решил забраться через балкон и стащить твой ноутбук.
- Понятно, почему в субботу была открыта калитка! - воскликнула Лилиана. - Он взломал замок.
- Да, - согласился отец. - Надо поменять на более серьёзный. Ну вот: решил он, значит, залезать на необитаемую часть дома, чтобы соседка Маша не увидела. Он же альпинист. Забросил трос на перила, поднялся. А тут дверь распахивается и - опаньки: выходит привидение Лили. А он несколько дней тому назад был на её похоронах. Это он Лиану за Лилю принял. Та, видно, в длинной белой сорочке вышла к нему.  Худая и бледная - точь в точь привидение. Влад признался, что не помнит, как слетел с балкона.
- Наверное, это он, а не Мода глицинию обломал. Мода без когтей врядли бы пытался взобраться наверх.
- Думаю, да. Лиана сбросила вслед верёвку с крюком и своим фирменным басом прогудела ему: "Верёвочку не забудь!"Да так удачно сбросила: крюком задела голову и распорола лоб и щёку!
- После этого он испугался и перестал звонить... - продолжила за отца Лилиана. - А откуда ты это знаешь?
- Влад сам признался. Рассказывал и дрожал. Я не стал ему объяснять, кого он увидел. Пусть думает, что ты живёшь под охраной призраков.
- Интересно было бы посмотреть на его испуганную  исцарапанную физиономию, - нервно  засмеялась девушка.
- Не получится. Я говорил с ним вчера днём. Велел до утра исчезнуть из города. Если, конечно, он не хочет попасть за решётку из-за попыток вторжения в чужой дом и доведения до самоубийства. Попросил ребят проконтролировать. Уехал.
- Да пусть едет. Спасибо, пап. Всё оказалось так просто и вовсе не страшно...
- Вот видишь. А ты боялась...
Отец встал и, наклонившись, поцеловал дочь в лоб.
- Ты, главное, не тихушничай: рассказывай обо всём отцу. Папка всё разрулит.
- Я знаю, папуличка. Но мне так не хотелось признаваться в собственной трусости. К тому же ты уехал. А тут ещё этот проект...
     Лилиана встала и, обняв отца, положила голову на его плечо. Полковник растроганно засопел.
За ними, улыбаясь, наблюдали Архип с Алиной. Однако семейную идиллию беспардонно нарушил дождь. Он неожиданно забарабанил по крыше беседки, разбудил Егорку и спугнул мирно дремлющего у коляски кота. Сердито зашипели в мангале угли, заплакал малыш и одновременно с ним обиженно заорал Мода. Он, пытаясь сбежать от льющегося с неба потока воды, рванул под спасительную крышу. Но поводок, привязанный к коляске, прервал грациозный прыжок кота и вернул его на место. Кот плюхнулся в мгновенно образовавшуюся лужицу, издавая недовольный вопль. Все сразу же засуетились. Алина бросилась к сыну, Василий ухватился за коляску и едва не потащил её вместе с заарканеным котом. Но Архип, торопясь спасти намокшего пушистика, вытащил его из лужи и придержал поводок. Упругий трос оказал незначительное сопротивление движению коляски, однако и его было достаточно, чтобы нетвёрдо стоящего на ногах полковника повело в сторону - и Василий упал на бок, не выпуская коляски из рук. В это время Мода, не догадываясь о благих намерениях своего спасителя, оттолкнулся лапами от груди Архипа и вырвался. Поводок, по-прежнему неразрывно связанный с коляской, передал ему импульс в направлении Василия. И кот после короткого перелёта приземлился на мужчину, мкоторый пытался подняться с земли. А поскольку опора под Модой была неустойчивой, он выпустил коготки. Когда-то обрезанные, они за время беспризорной жизни уже отросли достаточно, чтобы Василий ощутил их коварство.
- ...! - нецензурно заорал мужчина и снова упал на бок.
- ..., - невнятно повторил Егор.
Он уже не плакал, а лишь удивлённо таращил глаза на Мода, оседлавшего его отца и на то, как Василий пытается избавиться от рыжего наездника.
- ...,-  чётче произнёс мальчик.
- А вы говорили, что у Егорки проблемы с речью. Смотри, как быстро учится, - восхищённо прокоментировал Архип и снова вышел под дождь, чтобы помочь Василию и Моду.
     Лилиана после пержитых потрясений была ещё немного заторможена, а потому просто не успевала откликаться на молниеносно разворачивающуюся перед её глазами картину. Она, подхватив брата из рук Алины, успокоила его. И теперь не понимала, как реагировать на происходящее: радоваться или огорчаться успехам Егорки, хохотать над комичностью ситуации или сочувствовать отцу.
      К счастью, всё обошлось малой кровью. Точнее сукровицей, появившейся из царапин на плечах Василия. Он неловко прятал глаза и бухтел:
- Не подстригли газон. А я в траве запутался. Хорошо, хоть мягко приземлился...
Лилиана и Архип, лукаво переглянувшись, молчали и делали вид, что не произошло ничего особенного. Алина, напротив, стала упрекать мужа:
- Пить надо меньше...
- Да сколько я тут выпил...
- Достаточно, чтобы ноги заплетались.
- При чём тут ноги. Это всё ваш кот...
- Кот хороший, Егорку ползать отучает, - не соглашалась Алина, и вдруг засмеялась:
- Вот было бы здорово, если бы Мода отучил тебя пить!
- Я бы его выгнал, - мрачно произнёс Василий. - Пошли в дом.
     Настроение отца упало. К тому же он немного протрезвел. Поэтому вторую часть своего повествования Василий решил начать без посторонних.
- Эта история касается только членов семьи, - произнёс он, поднимаясь на мансарду.
        Лилиана, пожав плечами, скорчила виноватую рожицу и поплелась за отцом. Алина с Архипом остались в комнате развлекать Моду и Егорку.

 - Я не рассказывал тебе эту историю не только потому, что берёг репутацию Лильки, - начал отец, удобно располагаясь в кресле на колёсиках.
Лилиана взобралась на кровать и умостилась среди подушек.
- Не хотелось забивать тебе голову всякой чертовщиной. Ты у меня вон какая впечатлительная. А в этой семейной истории предостаточно всевозможной мистики . Короче, задолго до моего появления на свет у моей мамы родились девочки близнецы. Тогда ещё была жива Маргарита. Это она назвала сестёр. Моя бабка утверждала, что по каким-то старинным поверьям имена близнецов должны начинаться с одной буквы. Тогда, дескать, они будут счастливыми. А тут ещё вмешивалась семейная традиция называть девочек именами цветов. Поэтому и назвали их: Лилия и Лиана. Я говорил тебе, что твою вторую тётю звали Лианой?
- Сегодня упоминал. Но я ещё вчера догадалась. Моё имя состоит из имён двух сестёр. Да и лианы под окном не даром высажены. А ещё эта бешенно цветущая глициния...
- Вот-вот... Я назвал тебя так, мечтая, что когда-нибудь Лиана вернётся и сёстры помирятся. Кстати, почему она решила, что тебя тоже зовут Лиана?
- Она спросила, когда я задыхалась. У меня прерывался голос. И она, наверное, услышала только вторую часть...
- Хорошо, что твоё имя состоит из двух частей. Хоть я позже испугался. Вдруг бы ты повторила их несчастливую судьбу? Стал называть Цветочком.
- А что - всё было настолько плохо?
- Сейчас расскажу... Девочки до года были похожи как две капли воды. А потом у Лианы стали темнеть глаза и из голубых превратились в карие. В подростковом возрасте после мутации стали отличаться голоса. Лиана в тот период сорвала его и приобрела сочный басок. Хотя умело подражала голосу сестры.
        Сначала, вроде бы, сёстры были не разлей вода. А с годами между ними началось соперничество. Вот тогда и проявилось, насколько они разные. Лиля была умной, трудолюбивой, но слишком прямолинейной и принципиальной. А Лиана, хоть и не уступала в интеллекте, не отличалась особой добросовестностью. Поэтому и училась хуже, и от домашней работы отлынивала. Но, как ни странно, родители и бабушка любили её больше. Она словно оплетала людей своим очарованием. Бабушка считала, что Лиана способна добиться в жизни большего, чем её Лиля.
Василий перевёл дыхание.
- Но повторяю: меня ещё не было. Всё это я знаю со слов Лили. А ей это могло казаться из-за обычной детской ревности. Когда родился я, то полюбил их обеих одинаково. Лилю за то, что оставалась со мною чаще и возилась больше. Мама с отцом всё время работали. Бабуля уже умерла. А Лиля забирала меня из садика, учила читать. Зато когда возвращалась с улицы Лиана, мне с нею было веселее и как-то... Я сам не могу обьяснить. Просто её хотелось любить только за то, что она рядом с тобой.
Отец, вспоминая что-то, задумался. Лилиана пробудила его вопросом:
- А где же здесь мистика?
- Было в них что-то необычное... Помню, мне лет пять. Возвращаемся из садика. Навстречу мчится оргомный пёс. Я, конечно, страшно испугался. А Лиля молча выставила вперед руку. И собака стала, словно врезалась в преграду. Затем развернулась и потрусила назад. Лиана же вообще чудеса творила. Захочет от человека чего-то добиться - глянет ему в глаза и получает, что хочешь. Гипнозом владела. О таких мелочах, как эксперименты с растениями, я уж не говорю. Это у всех женщин в нашем роду проявлялось. Видишь, глициния расцвела, когда её почувствовала... А ведь это какой-то сорт из тропиков. Лиане все твердили, что не примется. А она не только принялась, но и зацвела. Чудо. У нас в институте были лекции о гипнозе и его использовании. Но никто не упоминал, что существуют люди, способные заставить зацвести розу к определённому дню.
- Я так не могу... - вырвалось с сожалением у Лилианы.
- И слава Богу. Я хочу иметь нормальную дочь, а не кучу проблем.
- Почему "кучу проблем"?
- Лиля мне когда-то сказала: "Если ты слищком активно пользуешься своими необычными способностями, то от тебя отворачивается судьба. Особенно, если пользуешься во зло другим."
- Можешь умереть?
- Нет. Можешь жить долго, но несчастливо.
- Разве Маргарита была несчастна?
- Говорили, что ей доставалось от судьбы немало... Она провела всю жизнь в борьбе с несчастьями. Из пятерых детей выжили двое. При этом сын отказался от матери, уехал на Украину и даже на похороны не приезжал.
- Почему?
- Не знаю. У нас в роду не умеют прощать. Это, наверное, плохо. Мама наша, Роза, уже после смерти Маргариты отыскала брата и его детей. Лилька переписывалась с ними.
- А бабушка Роза? Она тоже была несчастливой?
- Лиля сказала, что мама променяла свои способности на обычное семейное счастье и почти не пользовалась ими. Только розы у неё были необыкновенными!
- Значит, чтобы стать счастливой, надо отказаться от своей силы?
- Силы?.. Получается, что так.
Лилиана задумалась. А отец продолжил:
- Вот и с моими сёстрами так вышло. У обеих очень долго не складывалась личная жизнь. Красивые, умные, а одинокие. Хотя Лиля старалась не пользоваться, как ты это сказала - силой. Всего добивалась трудом. Однако она не хотела размениваться на кого попало. Попробуй найти в нашем городке пару для умницы-разумницы!  Кстати, у Лианы в это время отбоя не было от женихов.   Она сначала крутила ними как хотела. При этом вовсю проявляла свои способности очаровывать. А со временем претендентов на руку и сердце становилось всё меньше. Вот тогда она и стала с удвоенной силой оплетать парней. Но это их только пугало. После тридцати Лиана запаниковала. Помню, как она злилась из-за каждой мелочи, ссорилась с мамой и сестрой. И вдруг в это время Лиля дождалась своего рыцаря на белом коне. Начинающий, но очень перспективный писатель. Эрудит. По его повести ставили в нашем театре спектакль. А Лиля была дизайнером по костюмам и выполняла заказ для театра. На вечеринке после премьеры они познакомились. Любовь с первого взгляда... - Василий презрительно скривил губы.
Лилиана хотела что-то спросить, но не решилась, лишь пробормотала:
- Бывает.
- Наверное. Как правило, плохо кончается. Лилька, словно что-то чувствовала... Долго не приводила его к нам домой знакомиться. Только улетала на свиданья, будто на крыльях и возвращалась счастливая. Мне уже лет тринадцать было. Понимал. Они повстречались почти год. Наконец, Лиля привела Андрея знакомить с мамой. Ну и с сестрой, конечно, познакомила. Как оказалось, зря. Лиля убеждала меня, что Лиана использовала свои чары. Загипнотизировала парня. Я думаю, что дело не в гипнозе. Лиана просто была более опытной искусительницей. Короче, через пару месяцев Лиля застала Андрея, целующегося с её сестрой. Он потом убеждал, что это было просто наваждение. Но она не простила. Если бы Андрей тогда бросил  обеих сестёр и просто исчез из их жизни - всё было бы по-другому. А он вдруг через пол года сделал Лиане предложение. Позже он утверждал, что сделал это ради того, чтобы быть рядом с Лилей. Он понимал, что она не простит. Но хотел видеть её каждый день, дышать с ней одним воздухом. Говорил, что целуя Лиану, представлял, что это губы Лили. Ему ведь при этом даже глаза не нужно было закрывать - настолько сёстры были похожи.
- Бедная Лиля... - грустно произнесла Лилиана.
- Да, ей было нелегко. Но она и виду не показывала. Гордая. На свадьбе, сбросив туфли, вытанцовывала босиком. Сестре пожелала счастья. Я даже подумал тогда, что она смирилась, забыла Андрея и отпустила обиду.
Василий опять задумался, словно боясь продолжать, однако дочь вывела его из оцепенения:
- Пап, а дальше?
- Лиане с Андреем досталась большая часть дома. Так решила мама. Она рассчитывала, что у молодожёнов родятся дети, я уеду учиться в Москву, а маме с Лилей достаточно и меньшей половины дома. Я действительно после окончания школы уехал, а вот дети у Андрея и Лианы не появились даже после трёх лет семейной жизни. Зато у Лили  стал расти живот. Когда Лиана заметила это, она заподозрила неладное.  И однажды ночью, проснувшись в одиночестве, тихонечко открыла дверь между спальнями. Лиля и Андрей были вместе.
    Я думаю, что был скандал. Лиля мне этого не говорила. Но мама сказала, что Андрей тогда заявил, будто всегда любил Лилю. А поскольку она беременна, то он обязан развестись с Лианой и жениться на Лиле. Мама была в шоке. А Лиана будто сошла с ума: сначала набрасывалась на сестру с кулаками. Через пару дней вроде бы успокоилась и предложила Лиле поменяться паспортами: "Разводиться не понадобится. Ты станешь Лианой, а я Лилей." Сестра, понятное дело, отказалась. Потом вдруг Лиана заявила, что хочет сделать ремонт. Пару дней из её спальни был слышен стук. А затем исчезла. Мама в почтовом ящике обнаружила письмо, где Лиана сообщала о своём отъезде. Ну и проклинала  сестру с мужем (они ведь не успели развестись). А ещё предрекла быструю смерть тому, кто войдёт на её половину дома. Мама почему-то решила, что Лиана покончила с собой. Сразу хотела вызвать милицию. Но Лиля убедила её, что обязательно почувствовала бы смерть близняшки. Тогда они, вопреки проклятью, решили войти к Лиане через спальню. Дверь не открывалась. Сняли с петель - а там кирпичная кладка. Лиана замуровала свою спальню перед отъездом. Маме, к счастью, удалось отыскать ключи от входной двери. Лилю не пустили. Пошёл Андрей с тёщей. Но в доме было пусто. Птичка улетела. Однако мама всё-равно не успокаивалась. Частенько упрекала влюблённых. К тому же боялась проклятья, наложенного Лианой на сестру и дом. "Они ведь одной крови!" - говорила она мне. Мама Роза всё время ожидала беду. Несчастье таки случилось. Незадолго до родов Андрей купил машину. Когда начались схватки, долго не было скорой. Он решил сам отвезти Лилю в роддом. В них въехал грузовик. Андрей погиб сразу же. Лиля полулежала на заднем сидении - это её спасло. Девочку извлекли ещё живой. Но, говорят, ребёнок был не жилец. Какая-то врождённая паталогия. Дура-санитарка хотела успокоить Лилю словами: "Слава Богу, уродец умер. А ты ещё родишь". Но сестре стало только хуже. Она завыла, словно зверь.  Мне позже говорила, что она любила бы дочь Андрея и выхаживала бы её, какой бы девочка не была. Лишь бы та осталась жива. Из больницы Лиля вышла постаревшей на несколько лет. Я даже не узнал её, когда приехал на каникулы. А вскоре умерла мама. Лилька винила себя и в её смерти. Мне иногда казалось, что она считала себя виновной во всех грехах человечества, - хмыкнул отец.
- Да, мне тоже, - откликнулась Лилиана, вспоминая свой сон.
    Рассказывая, Василий мрачнел всё больше. А потом вытащил из кармана брюк, в которые переоделся, сбросив с себя промокшие спортивные штаны, листок:
- Прочитай. Там послание не только для меня. Я сначала сомневался, показывать ли тебе его. Но, надеюсь, после моего рассказа, ты не захочешь забивать свою голову всякой чертовщиной. И постараешься жить жизнью обычного человека. Я хочу видеть свою девочку счастливой. А страхи свои смело выбрасывай из головы. Лиана была способна вызывать у людей всевозможные галлюцинации. И глициния-убийца - это не самое страшное видение... Устал я что-то. Пойду прилягу внизу и новости посмотрю. Прочитаешь - спускайся.

     Лилиана развернула сложенный вчетверо белый лист.
" Здравствуй, Василёк. Прости, что не решилась встретиться с тобою. Совесть моя нечиста. Я едва не погубила твою дочь - твою да и мою кровь. Нет греха тяжелее, чем прерывание жизни своего рода своими же руками. Благодарю тебя за то, что любил меня все эти годы. Как я узнала? Ты назвал дочь Лианой - я счастлива. Пусть она не таит на меня зла. И пусть помнит: Творец, создавая этот мир, запрограммировал всё подчиняться своему высшему творению - Человеку. Но только если люди будут стараться познавать его и жить с миром в гармонии. Однако человечество слишком лениво. Оно всегда стремилось набить утробу, удовлетворить похоть, чтобы получить максимум удовольствия. Оно истребляло себе подобных, расширяя жизненное пространство вместо того, чтобы улучшить и овладеть тем, что ему уже дано. В мышиной возне за выживание люди растеряли дар управлять миром. Но остались те, кто не утратил свои способности. Наш род среди них. Лиана может овладеть силой, переданой нам предками. Главное, чтобы она, овладев Силой, не нарушила тонкую грань, за которой стоит Зло. Это ведь такой соблазн - чувствовать себя всесильным. Но за это ощущение ты можешь заплатить слишком высокую цену. Как жаль, что я поняла это слишком поздно. И в то же время какое счастье, что это случилось сейчас. Творец остановил меня в шаге от величайшего преступления. Прощайте. Не ищи меня снова. Как видишь, я знаю, что ты пытался меня найти. Не получится, пока я сама не захочу этого. Я ведь не хуже бабушки Маргариты умею "отводить" глаза.
 С любовью, Лиана.
P.S. Я сняла проклятье с этого дома. Будьте счастливы в нём. Позже пришлю тебе дарственную на свою половину. Но уже сейчас можешь перебираться в него. Только не трогай лианы.
P.P.S. В субботу кто-то пытался влезть на балкон. Кажется, моё появление не только нарушило его планы, но и испугало. Давненько я не получала удовольствия от созерцания перкошенной ужасом физиономии. Думаю, что бельишко его после этого дурно пахло, и он больше здесь не появится. Однако, Василёк, подумай о прочных запорах. Береги дочь.
     Прочитав письмо, девушка вспомнила вскользь брошенную отцом фразу о подсказке.
"Значит, это из письма папа узнал, что Влад пытался украсть ноутбук. А уж "раскалывать" отец умеет..." - подумала Лилиана. Она с удивлением поняла, что совершенно не злится на тётю Лиану. И даже с радостью познакомилась бы с нею ближе. Понятно, что девушка не была готова полюбить её так же сильно, как Лилю. Но ей хотелось бы иметь рядом с собою такую необычную женщину. К тому же только Лиана  могла объяснить, что же на самом деле происходило в ту страшную ночь.
      
        Лилиана спустилась вниз и тихонько замерла на пороге комнаты, любуясь семейной идилией. Отец, растянувшись на кровати, щёлкал пультом телевизора. Архип рисовал вместе с Егоркой. Мальчик макал пальчик в краску и оставлял на листочке цветной след. Художник вполголоса что-то говорил ему, изредка направляя палец ребёнка. В кресле, свернувшись калачиком, спал Мода. Алины в комнате не было. Но из кухни доносился шум льющейся воды. Первым присутствие Лилианы заметил Архип. Он поднял голову и улыбнулся ей, становясь похожим на вихрастого мальчишку.
- Ли-и-ля, - радостно запел Егорка и потянулся в её сторону.
          Архип перехватил его, чтобы вытереть влажной салфеткой перепачканные пальчики.
- Что, Цветик, дочитала? - отец тоже, приподнимаясь, обернулся к ней.
Только Мода не стал открывать глаз. Лишь навострил уши и пошевелил ими. Однако Лилиана, не церемонясь, подвинула кота и уселась в кресло рядом с ним.
- Да, дочитала. Ты, оказывается, искал Лиану.
- Пытался. Даже связи свои подключал. Не вышло. Думал, что Лиана поменяла паспорт и жила под чужим именем. Но, судя по тому, что она знает о поисках, это не так. Просто заморочила голову тем, кто её отыскал. Она это умела делать...
- И умеет. Как мы убедились, она много чего может... А в дом переехать не хотите?
- Пока нет. Там ремонт надо делать, перепланировку. Какой смысл переезжать из двушки в дом с двумя комнатами?
           В комнату вошла Алина. Архип в это время собирал листы с художествами Егорки.
- А покажи ка мне, что там мой сыночек сегодня нарисовал, - попросила женщина.
Алина с Лилианой склонились над листами. Василий сел на краешек кровати перед телевизором и, щёлкнув пару раз пультом, отыскал наконец-то то, что хотел. В это время мальчик взял в руки два блестящих шара от старой кровати. Позже Лилиана пыталась понять, как они оказались на первом этаже. Все присутствующие утверждали, что к шарам не прикасались. Значит они должны были бы оставаться на тумбочке в углу мансарды. Однако каким-то образом шары очутились в руках ребёнка. Пока женщины слушали объяснения Архипа, чётко следующего инструкциям бывшей однокурсницы, Егорка внимательно рассматривал их. Затем Архип собрал краски и отправился в ванную вымыть кисточки и стаканчик с грязной водой. Алина села рядом с мужем перед экраном телевизора. А Егор стал катать шары по полу. Мода, испугавшись грохота, окончательно проснулся и выскочил из комнаты, однако увлечённый процессом мальчик не заметил этого. Лилиана расслабленно откинулась на спинку кресла, посмотрела на застывшие спины отца и мачехи и внезапно оцепенела от нахлынувшего на неё ощущения дежавю. Дальнейшие события разворачивались перед глазами девушки, словно на экране. Шарики, грохоча, покатились в сторону телевизора. Егор пополз за ними. Василий из-за шума увеличил звук - и пронзительный женский голос, порою прерываемый мужскими воплями, словно бур вгрызался сквозь уши в мозг.
- Егор, не надо! - закричал Архип, вбегая в комнату.
Но было поздно. Мальчик встал у телевизора и ударил по экрану металлическим шаром, зажатым в руке. Часть избражения исчезла сразу же. Вместо него поползла паутина трещин. Но край экрана ещё жил своей жизнью, покрываясь светящимися полосами и расплывающимися силуэтами.
       Из трещин не выползал чёрный дым. Однако сон, почти в точности воплотившийся в явь, заставил сердце девушки забиться так сильно, что, казалось, его стук стал слышен в наступившей на мгновение тишине. Бешенный рёв Василия разорвал затишье в клочки.
- Что ты наделал!
      Отец вскочил с явным намерением схватить сына. Но Егор успел первым. Он подхватил мальчика, завизжавшего пронзительнее ведущей, чьё лицо Егор пытался разбить шариком, и сделал шаг навстречу Лилиане. Девушка уже мчалась на помощь брату.
- Папа, успокойся! - крикнула отцу Лилиана, обнимая плачущего ребёнка.
Она почувствовала как горячая волна, зародившись в груди, поднимается вверх, ударяет в голову и вырывается потоком энергии из глаз. Василий с перекошенным лицом всё ещё протягивал руки вслед Егору. Но, встретившись взглядом с дочерью, отшатнулся. Голова его дёрнулась, будто от пощёчины, и мужчина замер. Затем он опустился на край кровати и, тяжело дыша, закрыл лицо руками. Всё произошло настолько быстро, что Алина даже не успела встать с кровати. Она, всхлипнув, бросилась к сыну. Тот уткнулся лицом в бедро сестры и теперь лишь тихонько поскуливал.
- Сыночек, Егорушка, испугался? - женщина запричитала, но, бросив испуганный взгляд на мужа, сменила тон:
- Зачем же ты ударил по телевизору, малыш?..
- Не надо, Алина, - прервала мачеху Лилиана. - Телевизор того не стоит.
- Это я знаю, сколько он стоит, - буркнул отец, не глядя на дочь и делая акцент на "Я". - Я его Лиле на день рождения подарил. Недавно. Новый он совсем.
- Я помню, пап. Но Лили уже нет. А я телевизор не смотрю... - тихо произнесла девушка.
 Затем присела на корточки так, что лицо её оказалось напротив лица Егорки.
- Зато у меня есть чудесный братишка. Он подрастает и меняется с каждым днём. Мы все должны помочь ему вырасти хорошим человечком. Правда, Егорка?
Мальчик хоть и отвёл взгляд в сторону, но кивнул, хотя возможно и не понял всего того, что сказала сестра. Алина с благодарностью посмотрела на падчерицу. Василий тоже поднял глаза на сына. Его мрачный, почти брезгливый взгляд заставил сердце Лилианы сжаться.
- Домой пора, - недовольно бросил мужчина жене. - Собирай вещи.

- Вот видишь, какой Вася становится, - прошептала мачеха Лилиане на кухне, когда женщины направились за судками с едой.
- Это после просмотра телевизора?
- Да нет. Когда хорошенько выпьет. Он после спиртного сначала мягкий, хоть на хлебушек мажь, а потом звереет.
- Раньше такого не было.
- Да, не было. Хотя ты права: чаще всего бесится, когда Егорка мешает ему телевизор  смотреть. А сегодня вообще...
- Что же ты мне раньше этого не рассказывала? Я бы с ним поговорила.
- Может и стоило бы его пристыдить... Но не сегодня. Нам к Ленке в больницу ехать...
Из холла послышался голос Василия. В нём ещё ощущалось раздражение, однако было заметно, что мужчина почти успокоился.
      Перед выходом Василий глянул на дочь чуть испуганно и пробормотал:
- Ты... это... Не сердись, Цветик. Испортил тебе день варенья.
Невольный страх в родных глазах подтолкнул Лилиану к отцу. Она обняла его и, заглядывая снизу в лицо, горячо заговорила:
- Папочка, ты у меня лучший! Ты ведь меня спас, вытащил из этого кошмара. И подарок ваш на день рождения просто супер! И шашлык... А то, что произошло - это эпизод, временное затмение. Главное, ты смог остановиться. Сам смог!
Василий сначала недоверчиво посмотрел на Лилиану, однако через мгновение его взгляд оттаял и он с нежностью прижал дочь к груди.

       
- Спасибо, Архип! - произнесла девушка, когда они остались вдвоём.
- За что?
- Ты так во-время отреагировал. А я сначала оцепенела. Полный тормоз! Как ты догадался, что Егор сейчас ударит по телевизору?
- Твой сон... - Архип удивлённо взглянул на девушку. - Сама мне рассказывала... Разве ты забыла?
- Нет. Но мне и в голову не приходило, что он может сбыться.
- А я после смерти деда стал верить в вещие сны.
Вдруг Лилиана нахмурилась, покачав головой:
- Тогда страшно...
- Что?
- Страшно, что могут сбыться и две другие части сна. Особенно с огненным шаром и тем ужасным духом.
- В таких снах много символизма. Может всё будет не так грустно, как тебе показалось.
- Ну да... Чёрный дым из разбитого экрана не появился. И не стал гнаться за нами. Уже радует... Хотя мне порою кажется, что какая-то тёмная субстанция всё же проникла в голову к отцу. Да и меня едва не зацепила.
- Не нагнетай, - Архип, осторожно убирая с лица девушки упавшую прядь, успокаивающе погладил её по щеке.
        Бережное прикосновение твёрдой ладони так приятно расслабляло, что у девушки на мгновение возникло желание продлить мимолётный контакт. Ей так не хватало в тот момент тепла и поддержки, которые обещала рука художника.  Всё же Лилиана продолжила:
- Он ведь раньше таким не был. Лет пять назад папа взял меня с собою в подшефный детский дом. Тогда он искренне возмущался: как можно оставить беззащитного ребёнка-инвалида! И в глазах его я ввидела жалость к чужим детям. Он имел большое сердце. Я всегда ощущала его любовь, даже когда мы ссорились.
- Он и сейчас тебя любит.
- Меня - да. А вот Егора... Мне сегодня показалось, что у него не осталось жалости и любви к сыну. Она была, я помню. А потом исчезла. Будто её вытеснил чёрный дым.
- Чёрный дым... - задумчиво повторил за девушкой Архип. - Ты знаешь, я в последние годы обнаруживаю всё больше людей, чьи души застилаются чёрным дымом. Они меняются на глазах. А главное, сами не замечают изменений в себе. Мы однажды обсуждали это с Лилией Ивановной. Только она называла процесс иначе.
- Как? - Лилиана ещё не готова была обсуждать вселенские проблемы, но упоминание о тёте заставило девушку напрячься.
- Поглощение тьмой через оболванивание.
- Да, она упоминала что-то подобное, когда спорила с папой.
- Она была мудрой женщиной.
- Однако у неё порою возникали совершенно сумасшедшие теории.
- А может, вы просто не могли понять её?
- То есть мы уже прошли стадию оболванивания и не в состоянии постигнуть глубину мысли?
Архип, уловив прикрытую иронией обиду, примиряюще улыбнулся:
- Не сердись. Ты умница. Просто  не особо задумывалась над этими вопросами. Молодость, увлечения... Я сам был таким лет пять назад. А потом повезло. Встретил умных людей. И словно проснулся. Оглянулся вокруг и мне не понравилось то, что я стал замечать.
- И что же ты увидел?
- Мне стало казаться, что над нами проводится ужасный эксперимент. Злобные кукловоды. Из того, что для нас было святым, делают фетиш. А потом навешивают ярлык на каждого, кто не вписывается в систему кукловодов. Дескать, они попирают наши ценности и угрожают им. Повёлся на ярлыки, проникся ненавистью к вымышленным врагам - перейдёшь на следующий этап. Чёрное назовут белым, а ложь правдой - и ты поверишь. И тогда, когда ты будешь готов преследовать попраную правду, тебя заполняет тьмой. Ты марионетка, готовая выполнить любой приказ. И всё это происходит под благородными лозунгами защиты истинных ценностей.
- Прости, не понимаю... Вы об этом говорили с Лилей?!
- Да... Это ты меня прости. Ты сегодня слишком устала, чтобы я утомлял тебя такими разговорами. Я пойду поработаю, а ты лучше отдохни.
- Пожалуй, ты прав. Вспышка отца забрала у меня остаток сил. Я, наверное, ещё не совсем пришла в себя.
      Лилиана начала подниматься по лестнице, чувствуя спиной, как Архип взглядом провожает её.
Дойдя до середины, девушка склонилась над перилами:
- А если я никогда не пойму?
Архип догадался, о чём она, и покачал головой:
- Быть того не может. Ты ведь во сне бежала от тьмы вместе со мной. И даже спасла нас с Егором.
    "Он ещё более странный, чем я," - подумала Лилиана, входя в комнату. Но необычное поведение и не совсем понятные для девушки рассуждения Архипа почему-то не пугали её. Возможно потому, что он оказался рядом в то время, когда она испытала значительно большие потрясения. Напротив, Лилиане было комфортно рядом с Архипом, а его слова порождали любопытство и желание понять человека, которому были близки взгляды тёти Лили. Теперь Лилиана знала, почему тётушка не всегда была с нею так откровенна, как в последние дни и почему она не передала племяннице всех своих умений. Всему виной было обещание брату "не морочить ребёнку голову всякой чертовщиной".
        Она прилегла на кровать и, к своему удивлению, действительно провалилась в сон. К счастью, без сновидений. После пережитых кошмаров сны пугали её. Разбудила девушку знакомая мелодия. Звонил отец.
- Как ты себя чувствуешь, Цветочек? - голос подсказывал, что Василий окончательно протрезвел.
- Нормально... - Лилиана была ещё сонной, чтобы понять, как она себя чувствует на самом деле. - Что-то случилось?
- Я тут Николаю Михайловичу позвонил. Попросил для тебя больничный. Думаю, тебе ещё надо дня три отлежаться. Так что на работу пока не спеши.
- Спасибо, папочка! Я сегодня ещё не говорила, что ты лучший на свете отец? - новость пробудила её окончательно.
- Кажется, говорила, - по голосу в телефоне чувствовалось, что Василий улыбается.
И даже не верилось, что этот мягкий баритон мог превратиться в звериный рёв.
- Уточняю: ты самый-самый лучший папочка!
- А ты самая лучшая дочь. Только не балуй!
- Ну как же без этого?..
- Ну-ну! Смотри мне! Чем вы там с Архипом занимаетесь? - в голосе отца проскользнули ревнивые нотки. Поэтому Лилиана, отбросив игривый тон, ответила совершенно серьёзно.
- Архип внизу работает. По-моему, он трудоголик не меньший, чем я.
- А ты.
- А я спала у себя в комнате.
- Так я тебя разбудил? Прости...
- Ради такой новости стоило проснуться. Завтра могу отоспаться!
- Ну, отдыхай, Цветик.
- Целую, па!
     Лилиана ещё некоторое время полежала в кровати, смакуя мысль о непредвиденном выходном и наслаждаясь предчувствием грядущего отдыха. Затем отправила шефу сообщение о больничном. Заодно просмотрела электронную почту. Однако прикреплённый файл с контрактом решила пока не окрывать. И, наконец подумала, что не плохо было бы перекусить. К удивлению Лилианы кратковременный сон не только восстановил силы, но и аппетит. Она собралась пригласить на ужин Архипа. Новая мысль, пришедшая ей в голову, заставила девушку спускаться  с лестницы, как можно тише. Лилиана бесшумно проскользнула в комнату, чтобы посмотреть, как Архип пишет её портрет. Она помнила, что накануне художник отказал доктору продемонстрировать неоконченную работу.
     Архип выписывал детали кружева на платье. Только Лилиану интересовало вовсе не это. Она старалась через плечо художника рассмотреть на портрете лицо. Оно всё ещё было не завершено. Но то, что увидела Лилиана, озадачило её. Девушка на портрете показалась ей старше, чем представляла себя Лилиана. Возможно из-за взгляда - пристального и чуть высокомерного. Та, на портрете, знала себе цену. Это вроде бы нравилось Лилиане, в которой неуверенность всё ещё боролась с ощущением собственной силы. Однако девушка пока что не чувствовала единства с образом на картине. Лилиана развернулась, чтобы тихонько выйти.
- Подсматривала? - укоризненно бросил ей в спину Архип.
Он всё же заметил её.
- Чуть-чуть, - призналась девушка. - Я вообще-то пришла предложить тебе поужинать.
- Что - уже пора? Заработался... Даже есть не хочется.
      Однако оба ели с аппетитом.
- Люблю подчищать остатки праздничного стола, - призналась Лилиана.
- Я тоже. Тазик оливье на третий день после Нового года доедается с лёгким сожалением, - откликнулся Архип.
       Но произнёс это как-то рассеянно. Он весь ужин молчал, мрачно пережёвывая кусочки шашлыка. Лилиана думала, что художник всё ещё дуется за непрошенный визит. Причина оказалась в другом.
- Тебе понравился портрет? - Архип поднял на девушку глаза.
- Кажется, да... - немного неуверенно ответила она.
- А мне нет.
- Почему?
- Я смог передать силу, которая проявилась в тебе. Но не душу.
- А что для этого надо?
- Наверное, больше таланта и мастерства, чем у меня. Или хотя бы возможность писать с натуры. Фотография, конечно, позволяет передать внешнее сходство. Но было бы лучше, если бы  ты позировала мне хотя бы немного.
- Талантом обеспечить не могу. А стать моделью согласна.
- Когда? Час или два после работы? - он скептически скривился. - Ты вернёшься измученная... Я ведь закладываю совершенно другую идею. Женщина - победитель!
     Лилиана не сдержала торжествующей улыбки:
- А вот и нет! Никакой работы! Я на больничном!
- Правда? - художник радостно округлил глаза,  вновь становясь похожим на вихрастого мальчишку. - Йес! Я целый день буду писать с натуры?!
- Да хоть и три дня!
Архип выскочил из-за стола и в два прыжка оказался рядом с девушкой. Далее всё произшло так быстро, что Лилиана не успела ощутить ни протеста, ни радости: художник обхватил её лицо руками, на минуту прижался щекой, жестковатой от пробившейся к вечеру щетины,  и чмокнул девушку в кончик носа. Лишь вспыхнула кожа в том месте, где прикоснулась его щека и отчего-то всполошенно забилось сердце. А ещё - едва заметный аромат, оставшийся после него...
- Супер! - Архип выглядел совершенно счастливым. - Тогда я бегу дописывать платье, чтобы завтра мы поработали над лицом.
     Уже выходя с кухни, он спохватился:
- Ну я и свинья... Тебе помочь убрать со стола?
Лилиана рассмеялась:
- Беги... Теперь моя очередь обслуживать.
         "Что это со мной? - размышляла девушка, перемывая посуду. - Неужели я влюбилась? Так быстро?.. Казалось, что после предательства Влада смотреть ни на кого не смогу. И вот на тебе! Или это, как говорила Лиля, гормоны? Ну и ладно... Главное, что мне рядом с ним хорошо."
Уже поднимаясь по лестице, Лилиана вспомнила запах тулетной воды, исходящий от художника.
Влад всегда тщательно следил за тенденциями в парфюмерии. Он менял ароматы, стараясь выбирать наиболее популярные в сезоне. Однако последняя новинка не особенно нравилась Лилиане: аромат был сладковатым и немного женственным. Запах, оставленный Архипом, был приятен и волновал девушку.
           Под влиянием растрёпанных чувств девушка некоторое время бесцельно бродила по комнате. Подошла к балкону. За окном всё так же извивались побеги глицинии. Но они уже не пугали Лилиану. А вот цветочные кисти всего лишь за сутки потеряли своё очарование. Они дружно осыпались, образуя тёмные проплешины в поблекшем розовом ковре, а опавшие лепестки устилали балкон черным неприглядным месивом. Дождь ли был причиной скоропостижного увядания или отъезд хозяйки, посадившей лиану - девушка не знала. Но дала себе слово завтра же привести балкон в порядок. В этот вечер она ещё  не имела ни сил, ни желания заниматься ничем подобным. Непонятное томление в груди порождало вполне небольшую слабость. "В конце-концов, я ведь нездорова, - легко оправдала себя Лилиана. - По крайней мере - официально. Поэтому могу себе позволить постельный режим." И, приняв душ, она улеглась ещё засветло, прихватив в кровать ноутбук. Спать не хотелась. Лилиана решила продолжить знакомство с портфолио Архипа. Снова открыла папку с названием "Сюрреализм" и стала развлекать себя игрой: не глядя на название картины, рассматривала её и придумывала своё название. Когда оно совершенно не совпадало с ярлычком перед изображением, оставляла закладку. Ей было интересно, какую идею закладывал художник в работу. А возможно ей просто опять хотелось увидеть в его глазах восхищение своим умом и креативностью.
     Вскоре она просмотрела все работы из этой папки. Вздохнула и открыла следующую с кратким названием "Ню". Однако первая картина была так же с элементами сюрреализма. В центре её возвышалась тщательно выписанная женская грудь. Её идеальная конусообразная форма с набухшим  бутоном соска и нежнейшими переливами телесного и розового цвета намекали на невинность. По коже, кажущейся прозачной из-за едва проступающих голубых вен, взбирались похожие на тараканов гротескные мужские фигуры. Две из них, сцепившись в борьбе, скатывались вниз. Один уже добрался  до вершины и, обхватив непропорционально длинными руками выпуклость соска, припал к нему лицом. Казалось, что он вгрызается в кожу, а не пытается сосать. А внизу у основания холма копошилась тёмная масса переплетающихся фигур. Рассматривая их, Лилиана испытывала отвращение. Ярлыка с названием не было.  Поэтому девушка авоматически сделала закладку и перешла к следующему избражению.
      На остальных картинах из этой папки были обнажённые женские и мужские тела. Женские преобладали. А среди них чаще всего красовалась почти идеальная фигура той, кого Архип назвал своим наваждением. Лилиана невольно залюбовалась ею. И сразу представила Архипа рядом с красоткой. К удивлению девушки она почувствовала  некоторое возбуждение. "Что это я? Ощутила дуновение ветерка с острова Лесбос? - усмехнулась над собою Лилиана. - Или во мне взыграла ревность?" 
        Она поторопилась перейти к следующим картинкам. На них были портреты обнажённых натурщиц разной комплекции и возраста. И далеко не все ласкали взгляд совершенством форм. Девушка так увлеклась, что услышала шаги Архипа почти у самой двери. Он постучал чуть слышно. Наверное, не хотел беспокоить, если она заснула. Лилиана быстро закрыла папку и пригласила его:
- Заходи.
- Не спишь?
- Пока нет.
- Что делаешь?
- Продолжаю знакомство с твоим портфолио.
- Ну и как?
- Интересно. Придумывала названия к картинам, а потом сравнивала с твоими. Частенько совпадало. Но не всегда. А кое-что вообще озадачило. Ничего не поняла.
- Покажи, что ты не поняла.
Архип присел на кровать рядом с девушкой. Она заметила, что волосы художника были влажными. "Наверное, принял душ," - решила Лилиана и передала Архипу ноутбук .
- Там закладки.
- Понял. Только как я смогу показывать тебе? Может, присядешь рядом?
- А ничего, что я в пижаме?
- Я, конечно, предпочёл бы, чтобы вообще без неё. В пижаме то я тебя уже видел. Не парься, как нибудь вытерплю отсутствие смокинга, то есть вечернего платья...
Лилиана подозрительно глянула на парня. Она совершенно упустила из виду, что при нём металась в бреду в ещё более откровенной виде и была при этом абсолютно беззащитна. Однако Архип  невинно улыбался - и она, отбросив вместе с одеялом минутную нерешительность, присела рядом с художником. Впервые они оказались так близко. Настолько, что её бедро, находясь в миллиметрах от него, ощущало тепло его ноги. Пряди её волос касались его щеки. А когда Архип сдувал их, то поток воздуха смешиваля с дыханием Лилианы. Плечи их сталкивались, когда они вместе склонялись над ноутбуком, и соприкасались руки, одновременно потянувшиеся к мышке.
      Ох уж эти мимолётные соприкосновения. Они порою волнуют сильнее, чем самые нежные объятия. И возбуждают не менее самых страстных поцелуев. Они таят больше любви, чем порою  скрыто в сердце. И иногда обещают наслаждение, превосходящее то, что может подарить слияние.
        Лилиана слушала объяснения Архипа немного рассеянно, наслаждаясь нечаянной близостью. А  он был так осторожен, словно боялся спугнуть присевшую на мгновенье бабочку. Одно неверное движение - и взмах невесомых крыльев навсегда унесёт прекрасное создание. И это тоже нравилось девушке, которая после перенесённого разочарования всё ещё не могла разобраться в сумятице собственных чувств. Жизненный опыт или чуткое сердце, а может и то и другое, подсказывали Архипу, что эту крепость нельзя брать наскоком.
       Открывая закладки одну за другой, они наконец добрались до последней. Когда на экране возникла грудь, атакуемая скопищем мужчин, Архип внимательно посмотрел на девушку, что немного смутило её.
- Ты успела просмотреть и эту папку?
- Успела. Там не так много картин. К тому же они достаточно откровенны и не требуют воображения или работы мысли, - Лилиана постаралалась небрежным тоном прикрыть неловкость.
- Ты так считаешь? Вообще-то это старые работы. Среди них даже есть зарисовки студенческих лет. Я давно их не просматривал... Но и в них я пытался заложить особый смысл, а не только отобразить натуру. Не хочу спрашивать, что понравилось. Наоборот - покажи, что не нравится.
 Лилиана кликнула несколько раз мышкой и, наконец, остановилась на одном из изображений.
- Вот. Не знаю, зачем выставлять такую модель. Возможно, она подошла бы Тициану, если бы не такое простоватое лицо. Но ведь сейчас другие эталоны красоты.
- Красота остаётся красотой, независимо от эталонов. Важно научиться её видеть. Что тебя не устраивает в этой модели?
- Слишком широкие бёдра, заметный живот и обвисшая грудь.
- Представь вывороченные комья чернозёма на свежей пашне. Это красиво?
- Для меня не очень. Но, возможно в этом и есть определённая эстетика,- Лилиана не понимала, куда ведёт художник.
- В этих комья земли заложено семя. И вскоре неприглядные чёрные просторы покроются зеленью, а затем золотистыми колосьями. Закрой глаза и представь, как они волнуются на ветру. Красиво?
Лилиана послушно закрыла глаза, и когда картина колосьев, отлтвающих золотом,  возникла перед мысленным взором, согласилась:
- Да, очень.
- Тело этой женщины - воплощение будущего плодородия. Оно живёт в ожидании семени. И тем прекрасно. Грудь обвисает под тяжестью прибывающего молока. Увеличивается живот Однако в лоне уже зарождается жизнь. И скоро эти простоватые черты лица облагородит сияние будущего материнства... А вот эта фигура, - Архип отыскал изображение своего "наваждения", - радует глаз совершенством линий. Но безплодно. Я не о медицинском диагнозе. О внутреннем состоянии и готовности стать матерью.
Художник, описывая в воздухе пальцем очертания талии и бёдер красавицы, продолжил:
- Хотя в этом есть очевидная эстетика. Услада очей, - он криво усмехнулся и повторил. - Но нет души. И даже красота не может скрыть этого.
- Всё равно красиво, - упрямо повторила Лилиана.
- Согласен, красиво, - примиряюще проговорил Архип. - Потому что я акцентировал прежде всего на форме, а не на содержании. А хочешь, покажу на примере этих картин золотое сечение.
       Спокойный тон Архипа и его небрежные комментарии картин, где моделью была его бывшая девушка, снизили напряжение, которое охватило Лилиану в начале совместного просмотра папки "Ню". Но только на время. Ведь осталась магия мимолётных прикосновений рук, которые, столкнувшись, уже не вспархивли испуганно, а замирали всё дольше, удерживая контакт. Порою ладонь Архипа накрывала руку Лилианы, лежащую на мышке, и управляла курсором. Сами собою исчезли миллиметры, разделяющие два бедра. Лилиана будто не чувствовала этого. Они оба не замечали сгустившихся сумерек. Но ни один из них не решался встать, чтобы включить свет. Каждый боялся разорвать невидимые струны, связавшие две души и неумолимо приближающие друг к другу тела. Им достаточно было мерцания экрана, который едва освещал лица. В них словно открылся ещё один канал восприятия - третий глаз. Лилиана вслушивалась в тихий голос художника. Хотя порою мысли уносили её прочь от золотого сечения и критериев красоты. Например, улыбка, пробегающая по губам Архипа, заставила подумать: "Интересно, как он целуется?" Она тряхнула головой, отгоняя непрошенную мысль и нечаянно коснулась щекой его лица. В этот раз кожа парня показалась ей значительно нежнее. "Он побрился перед тем, как подняться ко мне," - подумала девушка, отчего-то радуясь этому факту. И в очередной раз потерялась в кружеве его слов, а потому ответила невпопад. Её рассеянность, а может краткий миг близости девичьей кожи заставили Архипа ненадолго замолчать и снова внимательно заглянуть в глаза Лилианы.
- Что-то не так?
-  Всё хорошо. Рассказывай дальше.
    Девушка постаралась средоточиться и стала заворожено следила за пальцем художника, повторяющим контуры тел и лиц моделей.  В голову беспардонно протиснулась очередная  неуместная мысль: "Он так эротично обводит их контуры..." В этот момент Архип решил показать на ней как на модели плавный переход от скул к шее. Его пальцы провёли по щеке девушки и, описав округлость подбородка, замерли на её губах. Губы непроизвольно приоткрылись, а глаза, напротив, прикрылись ресницами. Художник растерялся совсем ненадолго. Может, он и вовсе не терялся, а лишь наслаждался красотой момента.
      Целоваться Архип умел. И ничуть не хуже, чем Влад. О своём бывшем Лилиана вспомнила лишь на мгновение, когда губы художника властно, но нежно накрыли её рот. А потом её поглотил чувственный омут ласк и всё более смелых прикосновений. Иногда Лилиана, словно всплывая из омута за глотком воздуха, открывала глаза. Она должна была остановиться. Но, вновь прочитав в вопрошающем взгляде Архипа мольбу, прикрывала ресницы и опускалась всё глубже. И наконец, всплывая в очередной раз, сквозь приспущенные ресницы Лилиана увидела его закрытые глаза и счастливую улыбку на губах. Она поняла - его уже не остановить.
       За сплетением тел, освещённых зыбким светом луны, наблюдали две пары глаз. Ироничные - прабабушки Маргариты, и всепрощающе-мудрые тётушки Лили.

     "Что это было?" - мысли в растрёпанной головке, уютно умостившейся на мужском плече, не давали Лилиане уснуть.
    Рядом слышалось равномерное дыхание Архипа. Уже не вздрагивала его рука на её груди, а упругие мышцы расслабились настолько, что девушке было мягко и удобно, словно на подушке. И забавная мохнатость тела художника, вплотную прижавшегося к ней на узкой девичьей кровати, была приятна. Однако Лилиана всё ещё не смыкала глаз. Она поражалась сама себе. То, что случилось, шло вразрез как с полученным от тётушки воспитанием так и с её собственными принципами. Владу от первого поцелуя до визита к нему домой пришлось ждать более полугода. И не только по причине старомодных предрассудков, переданных Лилиане. Она сама была слишком осторожна, подпуская к себе людей и достаточно умна, чтобы понять: привязаться можно и через телесный контакт. А для неё такая привязанность без духовной близости была неприемлима. И нет: ей нисколечко не было стыдно за прошедший вечер. Напротив - девушка вспоминала о произошедшем с удовольствием и невольным томлением во всём теле. Просто она привыкла контролировать себя и свои поступки. А в этом случае ситуация явно вышла из-под её контроля.
       "Дистанция от первого поцелуя до постели сократилась до нескольких минут... Я опускаюсь и теряю лицо? Или настолько влюбилась? А может это "наш ответ Чемберлену" для Влада?"
Девушка не помнила, что значило выражение про неизвестного Чемберлена. Но так говорила тётя, комментируя чьи-то поступки на зло обидчику.
"Тогда это нечестно по отношению к Архипу... Ну почему нечестно?  Он ведь казался таким счастливым..."
Лилиана вспомнила с какой благодарностью целовал её Архип перед тем, как заснуть. Казалось, на лице, плечах, шее и груди не осталось ни сантиметра кожи, к которым не прикасались бы губы художника. Воспоминание заставило девушку сладко потянуться. Мужская рука на груди дрогнула - и Лилиана снова замерла.
   "Да ладно уж! Осчастливила хорошего человека. Это плюс в карму. И не просто хорошего. Он за несколько дней стал почти родным. И мне с ним здорово! Значит ничего плохого не произошло... А обо всём остальном я подумаю завтра! - постепенно засыпая, успокоила себя девушка.
 
        Однако ночь, уходя, растворила сомнения и утащила за собою все ненужные вопросы. На рассвете Лилиану разбудило знакомое с детства ощущение. Она почувствовала взгляд, который заставил её сначала внутренне сжаться и только потом открыть глаза. Однако это была вовсе не Дама. И тем более не тётя Лиля. Перед нею сидел Архип, потирая плечо и лаская полуобнажённую девушку взглядом счастливых глаз. И от этого в груди Лилианы стало тепло и так легко, что тело показалось невесомым. Всё же руки её инстинктивно натянули на грудь одеяло.
- Прости, я тебя, кажется, разбудил.
- Кажется...
- Рука затекла. Кровать узковата. Я спущусь вниз, а ты спи. Рано ещё.
        Архип слегка прикоснулся губами к её губам и тихо вышел. А Лилиана свернулась калачиком на постели, ещё хранившей тепло мужского тела, и опять уснула с счастливой улыбкой. Губы её по-прежнему ощущали нежность его поцелуев.
 
         Когда девушка в это утро проснулась во второй раз, в ней не осталось места для сомнений. Всё вытеснили распирающее грудь счастье и непроходящее ощущение невесомости. Она не могла объяснить, что с нею происходит. Да и не собиралась. Просто встала и, боясь расплескать переполняшие её чувства, устремилась на запах кофе.
- Не успел... - чуть растерянно выдохнул Архип. - Хотел принести тебе кофе в постель...
Она не понимала - это его глаза так сияли от счастья, или они просто отражали чувства, выплеснувшееся из глаз Лилианы?
- Доброе утро!
 Архип наклонился, чтобы поцеловать девушку в щёку, но не удержался и отыскал её губы.  Однако нет в мире более коварного напитка, чем кофе. Он, пользуясь рассеянностью влюблённого бариста, бессовестно сбежал. Что было почти проигнорировано обоими целующимися. Архип, одной рукой придерживая голову Лилианы, другой не глядя выключил газ, и продолжил приятный для обоих ритуал утреннего приветствия.
         Всё это - и утренние поцелуи, и сияющее лицо пртнёра, и во второй раз сваренный кофе - не давали угаснуть ощущению полёта на яву.
       Художник всё же вспомнил о намерении писать портрет с натуры. Он стал почти серьёзым и деловым. Приготовил кисти и палитру. Заботливо усадил Лилиану, объяснив перед этим, как расположиться, чтобы не слишком затекала спина и куда смотреть. Однако натурщица расшалилась из-за переполнявших её эмоций, поскольку парящая душа  стремилась поделиться энергией с неподвижным телом, побуждая его к действию. Девушка меняла позу, корчила рожицы и непрерывно задавала вопросы. Архип притворно сердился, но не мог угомонить непоседу. В конце концов художник сдался. Он со свирепым выражением лица сорвал с себя блузу, в которой обычно работал с красками и молча ушёл в ванную. Вернувшись, он так же молча направился в сторону Лилианы.
- Что ты собираешься сделать? - поинтересовалась девушка, поражённая его серьёзным видом.
- Отшлёпать тебя?
- Что-о?!
- Хочу устроить маленькую экзекуцию...
- Ты забыл, что я умею останавливать взглядом? - Лилиана старалась произносить слова грозно, хотя на самом деле  убедила себя, что владеет такими способностями лишь во сне. Инцидент с отцом был не в счёт. Девушка решила, что Василия остановила не сила её взгляда, а любовь к дочери. Однако Архипа её слова озадачили. Он на минуту замер в двух шагах от девушки, но храбро ринулся на неё, воскликнув:
- Любящее сердце не знает преград!
Он прижал её к груди так крепко, что Лилиана невольно вскрикнула, зарылся лицом в её волосы, а затем, подхватив на руки, понёс. "Экзекуция" продолжилась на просторной кровати тёти Лили...
                ...
- Не смотри на меня так...
- Не могу... Хочу запомнить.
- Зачем? Я не сон и не собираюсь исчезать.
- Но у тебя так сияют глаза... Нет-нет! Не опускай ресницы...
- Если ты смог их зажечь, то не дай им угаснуть.
- Я буду стараться. Честно, - лицо Архипа стало серьёзным. - Только ведь всё зависит не только от меня...
- Да, от меня тоже... А у меня столько недостатков... - Лилиана скорчила забавную рожицу.
- Это уже интересно. Колись.
- С чего же начать?... Как ты сегодня, наверное, заметил: я более легкомысленна, чем кажусь вначале.
- Я бы назвал иначе - игрива. Но это меня только радует. Твоя серьёзность порою пугала.
- Тогда испугаю ещё больше: я трудоголик. Когда работаю, то забываю обо всём и обо всех.
- Принято. Сам таким иногда бываю.
- И ты готов оставаться без супа и ласки?
- Приготовлю спагетти. А вот по поводу ласки надо подумать...
- Не умею прощать предательства... - продолжила девушка уже без улыбки.
- Я это уже понял, - Архип ответил так же серьёзно, но вдруг лукаво прищурил глаз. - Я могу продолжить список твоих недостатков.
- Интересно. Давай.
- Ты симулянтка.
- Как это?
- Кто сегодня не пошёл на работу, сославшись на болезнь, а сам уложил в постель абсолютно здорового мужика?
- И правда... А почему мне ни капельки не стыдно?
- Вот ещё в одном грешке призналась: совершенно бессовестная особа...
- Ага-а...
- А ещё ты жуткая непоседа. Я, кстати, так тебя и не отшлёпал за плохое поведение...
- Ну так отшлёпай...
- Что-о?!
   "Экзекуция" возобновилась с новой силой...

- Я теперь знаю ещё один твой грех, - отдышавшись, прошептал Архип.
- А почему шёпотом?
- Чтобы об этом никто кроме меня не знал.
- Говори... - Лилиана тоже заговорила тихо и таинственно.
- Ты - нимфоманка.
- Ой... А тебя это пугает?
- Пока что нет. Радует. Но лет через двадцать может напрягать. Ты будешь ещё цветущей женщиной, а я...
- Старикашкой... - прыснула Лилиана. - Посмотри на папу. Ему уже за пятьдесят, а он молодой отец. И вообще: ты планируешь на столько лет вперёд...
- На всю жизнь. Чтобы долго и счастливо.
- Это будет зависеть от того, насколько часто ты станешь писать голых натурщиц...
- Ревнуешь?! - Архип явно обрадовался и продолжил игривым тоном:
- Ну а как жить художнику без обнажённой натуры? Ты не представляешь, как это вдохновляет... Ой, не щипайся! Больно...
- Значит я тебя не вдохновляю?!
     Лицо девушки, запылавшее праведным гневом, нависло над раскинувшимся в кровати Архипом. Был ли гнев наигранным или эмоции действительно переполнили душу Лилианы, но Архип засмотрелся в её глаза. Они сверкали и очаровывали гаммой чувств. В них сквозь сияние безмятежного счастья вдруг прорвалась жажда покорить и удержать любой ценой.
      Художник рывком поднялся с постели и, не одеваясь, подскочил к мольберту. Поражённая Лилиана молча наблюдала за тем, как Архип небрежно набросил на себя рабочую блузу и стал писать. Он сосредоточенно смешивал краски, менял кисти, делал несколько мазков и замирал, прикрыв глаза. И ни разу не обернулся в сторону девушки. А в её головке снова возник обычный вопрос-послесловие: "И что это было?" Наконец Архип, будто вспомнив о Лилиане, произнёс:
- Я понял, какими должны быть твои глаза... И не только глаза... Ты полежи... Я должен это сделать, пока не забыл...
      Мутная волна обиды, накатывающаяся на девушку, отступила. "Он просто такой же трудоголик, как и я. Но мог бы и поцеловать, перед тем как сбежал... Выскочил, словно ошпаренный!"- всё ещё недовольно подумала Лилиана и, не сдержавшись, съехидничала:
- Кажется, я тоже увидела твои недостатки...
       Глаза художника на минуту оторвались от портрета, переместились девушку, но тут же вернулись к работе. Архип буркнул, продолжая кисточкой обводить контур:
- Какие?
- Ты слишком спонтанный.
- Угу-у...
- Трудоголик.
- Угу-у
- Невежда, не умеющий слушать, - девушка, внимательно наблюдая за действиями парня, после очередного "угу" затараторила:
- Эгоистичный нахал, отвратительный тип, крокодил...
-  Не понял...Что ты сказала?.. - Архип наконец отреагировал на поток слов.
- Я говорю, что ты меня не слышишь.
      Художник всё же опустил кисть и улыбнулся.
- Ну да... Это вы, женщины, успеваете одновременно подсчитывать на калькуляторе расходы, жевать яблоко и трындеть по телефону.
Однако уловив на лице Лилианы лёгкую обиду, стал серьёзным:
- Ты прости, я сейчас не готов говорить о своих недостатках. У меня, в отличие от тебя, девочка моя, грехов значительно больше. Говорят, чем у собаки длиннее шерсть, тем больше блох она может собрать. Чем больше лет прожил человек, тем больше он может совершить идиотских поступков. Так что мне есть в чём каятся. И мы позже обязательно поговорим об этом.
      Архип, подняв вверх руку с кистью, подошёл к девушке, наклонился и поцеловал её.
- Но рядом с тобою мне хочется стать лучше и оставить в прошлом грехи да ошибки молодости.
Он вернулся к мольберту, оглянулся и добавил:
- Потерпи немножко. Я скоро окончу.
     Лилиане стало стыдно: " Я последняя эгоистка... Он ведь не мешал мне работать, а лишь поддерживал." Она, прикрыв глаза, откинулась на подушки. А поскольку угрызения совести мучили её недолго, стала размышлять, о каких же грехах молодости может рассказать ей Архип. Художник не догадывался, что ещё один недостаток его избранницы - любопытство -  не даст ему покоя, пока Лилиана не добьётся от него исповеди. Она была слишком молода, чтобы усвоить библейскую истину: "Многие знания - многие печали."
     Некоторое время в комнате господствовала тишина. Но не слишком долго.
- Ой мамочки! - внезапно воскликнула Лилиана, поражённая мелькнувшей в голове мыслью.
- Что случилось?
Восклицание, разметавшее по углам тишину, заставило Архипа оглянуться.
- Мне вдруг в голову пришло, что мы осквернили ложе тёти Лили... Она ведь здесь ничем подобным никогда не занималась...
       В этот раз художник не только отложил кисти, но и тщательно вытер руки. Он присел рядом с Лилианой, одной рукой взял её за руку, а другой погладил по голове, словно маленькую девочку:
- Глупенькая, любовью осквернить нельзя. Ты ведь сама понимаешь: то, что произошло между нами - это не секс ради секса, не удовлетворение похоти или любопытства. Я ещё не знаю, чувствуешь ли ты ко мне то же, что и я к тебе. Но поверь, я был готов ждать, пока ты хотя бы чуть-чуть влюбишься  в меня, чтобы потом своей любовью добиться ответной. И если бы не ощутил той искры, что проскочила вчера вечером, то не решился бы... Я достаточно взрослый, чтобы научиться сдерживать себя. А ещё, мне порою кажется - именно этого хотела Лилия Ивановна. Мы встречались с нею несколько раз. О многом говорили. У меня в то время был очень непростой период. Жизненная яма. Разочарование и потеря ориентиров. Писать не было возможности, да и не хотелось. Она не только помогла найти способ зарабатывать на кусок хлеба.  Она своими советами да разговорами возродила во мне интерес к жизни. И всё время как бы присматривалась ко мне. Только потом сделала заказ. Я думаю, что картина была поводом нас свести. Ну... чтобы мы возобновили знакомство. Она уже тогда откуда-то знала, что рядом с тобою недостойный тебя человек. И утверждала, что скоро ты сама бросишь его. Помню, однажды Лилия Ивановна призналась, что очень боится оставить тебя одну, когда ты будешь переживать разрыв. А потом вдруг я увидел тебя на площади с чемоданом. Я уже тогда обо всём догадался...
- И ничего не сказал мне...
- А ты бы поверила? И не заявила бы мне, что я таким образом хочу к тебе подкатить.
- Не знаю... Может и заявила бы.
- И в какой-то момент я почувствовал, что должен находиться с тобою рядом. Всё время. Будто тебе угрожает опасность. Мне казалось, что Лилия Ивановна мне тебя поручила. И я так должен был отблагодарить её.
- Она тебе приснилась?
- Нет. Я просто чувствовал это. Особенно здесь, в этом доме.
- Так ты со мною только потому, что Лиля поручила?
- Дурочка... Я ещё давно влюбился в строптивую пятнадцатилетнюю девчонку с удивительным именем Лилиана. Только понимал, что староват для неё. К тому же у девочки оказался жуть какой строгий отец.
- А как же "наваждение"?
- Было. И не раз... Но я тебя и тогда вспоминал. Знаешь, это как иметь во взрослом возрасте возможность купить и съесть дорогую шоколадную конфету. Ты вроде бы смакуешь, а всё равно вспоминаешь самого вкусного на свете петушка на палочке. Того, что из детства. Поэтому не мучь себя ненужными угрызениями. Всё так, как должно быть. И поверь, без Лилии Ивановны здесь не обошлось.
- Ты думаешь, она нас загипнотизировала?
- Ну если и так - я готов навсегда остаться под таким гипнозом. Он даёт мне крылья, дарит вдохновение... Я давно не был таким счастливым.
     Услышав это, Лилиана вновь ощутила, как её тело становится невесомым, а в груди щекочет пушистая зверушка счастья, обнимая тёплыми лапками сердце.. А может причиной стали вовсе не слова, а руки и губы Архипа... 

      Это был день, похожий на сон. Лилиана, порхая, готовила на кухне обед. Она решила, что теперь её очередь окружить Архипа заботой. Он снова погрузился в работу. Ей же было необыкновенно легко и приятно варить борщ по тётушкиному рецепту, предвкушая, с каким удовольствием художник станет вдыхать аромат наваристого бульона, пропитанного запахами овощей, чеснока и свежей зелени. Так и случилось. Архип причмокивая, поедал вторую тарелку и называл девушку хозяюшкой.
       Художник вернулся к мальберту. А Лилиана наконец решила привести в порядок балкон. Прежде, чем подняться на мансарду, она вооружилась метёлкой и секатором.
       На балконе ветер разметал опавшие лепестки, и они неопрятными чернеющими кучками скопились у стен, источая трупный запах. Девушка поспешила смести их через перила в палисадник. Затем осмотрела всё, что ей предстояло сделать. Почти все кисти  осыпались. Только над соседним балконом осталось несколько соцветий, непрерывно роняющих лепестки. "Будто розовые слёзы. Оплакивают отъезд хозяйки," - подумала Лилиана. Лишённые цветочных кружев ветви торчали во все стороны. Побеги лиан цеплялись за руки и за ноги, словно предчувствуя свою печальную участь. Фронт работ впечатлял. Однако в этот день ничто не могло испугать Лилиану. Она, напевая, приступила к стрижке глицинии. Одна за другой с шёрохом падали плети лиан. Под дуновениями лёгкого ветерка на оставшихся ветках о чём-то шептала листва, словно пыталась поделиться секретом. Это навевало ей мысли о таинственной тёте Лиане. А затем  она мысленно возвращалась к Лиле и Архипу. Наконец снизу донёсся торжествующий голос художника: "Готово! Лилианочка, я это сделал!" Его ликование откликнулось в девушке вспышкой радости почти такой же, как и в день завершения её собственного проекта. И словно на крыльях Лилиана выпорхнула с балкона, даже не заметив прицепившийся к ноге побег глицинии. Затем спустилась вниз, но у порога комнаты замедлила шаг и с замиранием сердца подошла к портрету.
       Это снова была она и не она. Изменились не только глаза, которые так тщательно выписывал художник. Как огранка превращает алмаз в прекраснейший бриллиант, так сияние счастья во взоре преобразило силу и высокомерие во взгляд победителя. Архип переписал ещё и нижнюю часть лица. Губы стали чуть пухлее. Это можно было легко обьяснить. Лилиана ощущала, как распускались их лепестки после каждого поцелуя. Её поразило другое: чуть приоткрытый рот изгибался в торжествующей улыбке. И всё это создавало облик женщины, способной покорить весь мир. Женщины, для которой нет в этой жизни преград.
- Я не такая...
- Почему?
Недоумение и разочарование мрачной пеленой наползали на лицо художника.
- Она красивее меня... Она ничего не боится. И её ничто не остановит...
Глаза Архипа снова ожили:
- Ты такая. Ты просто не видишь себя со стороны. А я сегодня увидел тебя по-новому. Ты ещё себя не знаешь. Если ты захочешь, ты всегда  будешь такой!
     Он обнял девушку за плечи стал рядом, любуясь картиной, которую создали его руки.
- Неужели это написал я?
- Ты талантище, - Лилиана благодарно посмотрела на художника. - Когда тебе надо отправить портрет?
- Послезавтра.
- Жаль. Я не успею налюбоваться.
- После конкурса я заберу картины.
- Здорово! Тогда я каждое утро буду смотреть на неё. Эдакая таблетка для повышения самооценки, - счастливо рассмеялась Лилиана. - А почему во множественном числе - картины?
- Я  говорил тебе, что хочу показать ретроспективу: три поколения необычных женщин? Ты ведь позволишь взять на время портреты Лили и Маргариты.
- Но это же дверь... - растерялась девушка.
- Я временно закрою проём фанерой. Да ладно, это мы обсудим потом... Сейчас надо спрыснуть победу шампанским!
      Архип умчался в магазин. А девушка, непроизвольно улыбаясь, собирала в палисаднике сброшенные вниз обрезки лиан.  "Он видит меня особенной... Значит я такая и есть. Или такой стану."
     Вечером пузырьки шампанского сделали мир ещё более нереальным. И день, похожий на сон, плавно перетёк в волшебную ночь.

        А потом Лилиана проснулась...
       После бурных ласк и несмолкаемых разговоров, когда кажется, что ничто не сможет прервать ручеёк беседы, позволяющей познавать друг дуга и делать ближе и роднее, Лилиана всё же сбежала к себе на мансарду. Но внезапно проснулась на рассвете, ещё до восхода солнца. Несколько минут она пыталась понять, что же пробудило её. И прислушивалась к тому, как вместе с нею просыпается в груди пушистое счастье. Девушка знала, что ещё чуть-чуть, и оно защекочет так, что она захлебнётся от восторга и полетит. И вдруг внизу послышались приглушенные голоса. Сначала она испуганно напряглась: "Кто-то пробрался в дом..." Но успокоилась, расслышав знакомый тембр отца. Страх сменился беспокойством: "Что случилось? Почему он приехал так рано?" Затем мимолётная девчоночья радость: "Хорошо, что я ночью не послушала Ахипа и сбежала".
         Лилиана тихонечко поднялась и, бесшумно открыв дверь, на цыпочках спустилась на две ступеньки. Ещё девчонкой она обнаужила, что именно в этой точке дома собирались все звуки, доносящиеся из комнаты тёти Лили. Своим открытием она ни с кем не делилась. Это ведь было так здорово - подслушивать разговоры Василия с сестрой! Столько интересного можно было узнать о себе самой, о родных и ближайших планах планах взрослых. Теперь девушка, вытянув шею, старалась разобрать то, о чём чуть слышно говорили мужчины. Слова, произнесённые отцом, она различала легко. Сонный голос Архипа сначала почти не был слышен. А потом художник и вовсе замолчал, лишь подтверждая либо оповергая собеседника односложными фразами.
      
- Жена выставила тебя из квартиры - и ты решил на время бросить якорь в чужом доме?
- Ну да... выгнали... но это моя квартира...
- Да какая мне... - Василий грязно выругался, - разница - чья квартира.

"Господи, Архип женат... Просто поссорился с женой..." - пушистик счастья в груди замер.

- Нашёл временную берлогу, чтобы залечь, козёл...
- Нет, я...
- А скажи-ка мне, сволочь: почему ты выбрал именно Лилиану. Потому, что девочка впечатлительная? Или потому, что она пережила стресс? Надеялся, что сломалась и стала мягкой да поддатливой? Лепи, что хочешь!..
- Просто был заказ ... портрет...
- Ладно байки травить. Я думаю дело в другом... Ты, говорят, специалист по дочерям полковников? Сначала пытался породниться с полицией...
- ... было давно. Мне тогда исполнилось только восемнадцать. Я не собирался жениться.
- Вот-вот, напакостил, обрюхатил и в кусты...
 
Воспоминание о предыдущем сумасшедшем дне обдало девушку кипятком: " Мы абсолютно не предохранялись! Боже мой! Я сошла с ума! Но даже если и так... Это будет только мой ребёнок. Он женат..."

- Не правда... Она сама призналась, что отец её по пьянке изнасиловал, - Архип невольно повысил голос.
То ли жест Василия, то ли боязнь разбудить Лилиану заставил его перйти почти на шёпот. Поэтому до лестницы долетали лишь отдельные слова:
- ...мой дед пригрозил ... экспертизой, то ... заставили ... сделать аборт ... отстали ...
- Молчи! Врать ты мастак! Полковника из прокуратуры тестем сделал? Или здесь ты тоже не при делах?
Архип ответил чуть громче.
- Он был ещё подполковником. А я влюбился не в него, а в его дочь...
- Да-да-да... А потом разлюбил и решил полюбить дочь полковника из другой, более серьёзной структуры...
- Куда уж серьёзнее.
- Вот-вот. Три в одном: тесть полковник, дом и ...
     Василий затих, ожидая вопрос. Однако Архип угрюмо молчал. Лилиана представила себе его худощавую фигуру рядом с огромным отцом и подумала, что художник сейчас, наверное сидит, опустив голову, как напроказивший подросток. И сердце её слегка сжалось. Только девушка отогнала прочь нечаянную жалость. Ей вдруг вспомнился разговор Лили с братом. Василий обьяснил сестре, почему допросы лучше всего проводить ночью или на рассвете. Воля сонного человека ослабевает. Тогда легче всего добиться от него признания. Стало понятно, почему отец примчался ни свет ни заря. И почему он так торопился - девушка тоже догадывалась. Отец боялся, что Архип достаточно быстро добьётся её расположения, и желая помешать этому, хотел выгнать его из дома как можно скорее. А чтобы не травмировать дочь, старается вынудить Архипа самостоятельно исчезнуть из жизни Лилианы. Если бы она не проснулась, то утром могла бы обнаружить лишь пустую комнату и, возможно, письмо с извинениями. Только отец не догадывался, что он не успел уберечь сердце дочери от очередного разочарования. "Какая же я наивная идиотка!"

- Третью причину  назовёшь?
- Зачем? Вы всё сами придумаете и расскажите...
-  Картины... Не так? Мало того, что бесплатно получил  красивую натурщицу, так, небось, уже уговорил девочку отдать тебе на время Маргариту. Твоя мазня, может, ничего не стоит. А вот дед был талантливым. К тому же сейчас ретро в моде...
Артур не произносил ни слова.

"Ну да... Вчера я пообещала отдать ему все портреты,"- губы Лилианы скривились в горькой усмешке. Отец скорее всего ошибался, считая, что художник хочет продать картины. Архип был достаточно умён, чтобы понять: Василий легко может разыскать его и наказать. Если конечно сделку не предполагалось совершать за границей. Однако портреты на дереве довольно громоздкие и осуществить это было слишком сложно. Вероятнее, Архип мечтал благодаря портретам сделать себе имя.
       Пушистый зверёк в груди Лилианы больше не подавал признаков жизни.

- Не вышло, дамский угодник. Даже Алине моей голову заморочил... Только и слышу теперь: "Архип сказал... Архип посоветовал... Архип нашу девочку любит..." Дура!... К каждой бабе ключик подобрал... Не знаю, чем ты своих девок охмурял... А вот жену мою хитро подкупил -ребёнком...

"Меня он "вскрывал" по-разному... - подумала Лилиана. - Внимание, дружеская поддержка. То, чего не хватало в это время. А потом мистика, сны, когда я не понимала, что происходит вокруг меня. Покорял умом и эрудицией... Ни один парень рядом со мной не знал столько, ни с кем не было так интересно. А ещё Лилей. Я поверила, что она послала мне его как защиту и поддержку."

 
Словно прочитав мысли дочери, Василий продолжил:
- Чем же ты собирался взять мою девочку? А? Что молчишь?
     Когда Архип снова открыл рот, Лилиана поняла, насколько глубоко опустилась в пучину разочарования. Потому что про ключик, который назвал художник, она даже не вспомнила.
- Я мечтал покорить её только любовью. Своей любовью - и больше ничем.
- Хм... Я не сомневался: красивые слова ты умеешь произносить. Бабы на них как мухи на мёд налетают. Своей бывшей жене такую же лапшу вешал? А потом на наркоту подсадил...
- Неправда. Она ещё до встречи со мной подсела на экстази. Вся тусовка "золотых" деток из прокуратуры балуется "ешками". Может и в этом моя вина? Мне тогда заказали её портрет. Я влюбился. Голову потерял настолько, что не понял, почему она такая страстная. Фурия... Хотя должен был понять...
      Архип чуть повысил голос и с вызовом произнёс:
- Да, я далеко не святой... Травку курил. И по молодости таблетки пробовал. Но я не идиот: останавливался сразу же. Короче, должен был всё понять. Но как затмение нашло. Родители её меня быстро захомутали. А я был так влюблён, что не особо сопротивлялся. Через три месяца после знакомства женился. Вот тогда всё стало ясно. Вечером она фейерверк, а утром дотлевающий окурок. С депрессиями, истериками... Сначала откачивал, боролся. Родителей её привлекал. Всё впустую. Она и меня пыталась подсадить. Это было пять лет тому назад. Я терпел два года. Выгорел до тла. Потом подал на развод. И тут подключился её папочка... Меня не разводят уже третий год. Хотя у нас нет детей. Так они достали ей справку инвалида. Забрали у меня сначала мастерскую деда. Теперь вот через суд  хотят отобрать квартиру, хоть жена там никогда не была прописана. Для неё наши с дедом однокомнатные хоромы слишком убоги. Мы с ней жили в подаренной на свадьбу трёхкомнатной. Так что отбирают не от бедности, а просто назло.
       По тому, как молча отец слушал художника, Лилиана догадалась, что Архип говорил правду. Василий, по-видимому, провёл в понедельник собственное расследование. И теперь лишь искал подтверждение тому, что узнал об Архипе. После исповеди художника морок, опустившийся на душу девушки, немного рассеялся. Но душа больше не летала и, казалось, никогда не взлетит. Да и отец всё ещё хотел уберечь Лилиану от такого сомнительного "счастья"
- И ты собирался с таким вонючим прошлым подкатить к моей дочери? Ты понимаешь, этот Цветочек не для твоих грязных лап.
- Для таких, как у Влада? Как я понял, он вас устраивал целиком и полностью...
- Ты мне не хами. Ошибки случаются у каждого.
- Согласен. Может, тогда вы сможете простить мне мои?
- Не надейся. Тебе лучше исчезнуть из жизни моей дочери. Иначе я устрою тебе неприятности значительно большие, чем твой тесть. Либо сам помогу тебе исчезнуть. Без следа.
     Архип замолчал. А сердце Лилианы вдруг забилось от волнения: "Уступит? Испугается и откажется?"
- Знаете, Василий Иванович, - послышался наконец голос художника, - ещё год назад я бы струсил и сделал бы всё, чтобы не нарываться на неприятности. Но пережил такую пустоту в душе, что не раз подумывал о смерти. И когда я наконец увидел свет в конце туннеля, когда обрёл смысл жизни, вы предлагаете мне отказаться от этого. Назад в пустоту? Не хочу...
 
Лилиана ощутила внезапно, что пушистый зверёк рядом с сердцем вновь подаёт признаки жизни. Но следующие слова Архипа заставили клубочек счастья на время замереть:

- Вы ведь правы: мною руководила корысть. Только это не дом или картины. Это сила, которой обладает ваша дочь. Живительная, как родник в пустыне. Я уже припал к нему. Оторваться от него самому невозможно...
- Бла-бла-бла, краснобай! Значит оторву насильно!
- Верю, вы сможете. А как на это отреагирует Лилиана? Был рядом друг - и мгновенно исчез. Как будто предал и сбежал. Почему вы не думаете о ней?
- При чём здесь она?! - раздражённо перебил его Василий, но внезапно выругался:
- ..., ты что - уже задурил девке голову?
- Вашей дочери нельзя задурить голову! Это вы видите в ней кусок глины, из которого можно вылепить всё, что угодно. А она сама способна управлять своей жизнью и выбрать, кого любить, а кого нет. Она необыкновенная! Удары судьбы делают её только крепче. Лилиана всегда возрождается, словно птица Феникс. Я также возродился рядом с нею. И не хочу, чтобы моё или ваше предательство даже на время лишало её этой силы. Вот, смотрите на неё - это женщина Покорительница Мира!
        Архип, наверное, сорвал с портрета полотно и замолчал. Василий рядом с ним тоже некоторое время не открывал рта. Когда Лилиана наконец услышала голос отца, то поняла: в нём произошёл какой-то надлом. И хотя Василий всё ещё пытался  убедить Архипа, однако то, что он увидел в портрете дочери, поколебало его уверенность.
- Всё-таки у тебя есть талант... А хочешь, я помогу тебе получить развод и вернуть квартиру...
Только ты за это постараешься красиво уйти. Так, чтобы она не страдала...
    Архип, по-видимому, тоже заметил, какое впечатление произвела картина на полковника. Поэтому художник уже не оправдывался - он наступал:
- Вы так ничего и не поняли. Я люблю её. И уйду только тогда, когда она сама этого захочет. А пока что я чувствую, что нужен ей.
- Кажется, я опоздал... - Василий направился к двери. - Ты сам ей всё расскажешь о себе? Или доверишь это мне?
- Я хотел рассказать Лилиане позже, после развода. У меня через неделю очередной суд...  Но сделаю это сегодня же. И пусть она решает сама.
- Ладно, пусть решает... Только ты...
      Последние слова Василия девушка уже не слышала. Она торопилась вернуться в комнату. Быстро легла в постель и прикрыла глаза, ожидая, что отец перед уходом поднимется к ней. Но он так и уехал, не заглянув к дочери.
      
         "Архип  не хотел меня обмануть, - Лилиана пыталась успокоить разбушевавшееся сердцебиение и согреть заледеневшие ноги. - Он ведь предупреждал, что в прежней жизни накопил грехов, как собака блох. И обещал всё рассказать. Ну почему мне так хочется верить ему?! Потому, что я всё же влюбилась... Зато я теперь абсолютно не страдаю из-за Влада. Даже рада, что так получилось. Кстати, у меня ведь тоже было моё "наваждение"... Так что мы квиты."
         Её готовность выдать художнику индульгенцию, а может, перепляс сердца пробудили дремлющее предчувствие счастья. Однако всё ещё не леталось... Но когда в памяти всплыли слова Архипа о ней, Лилиане, как о животворящем роднике силы, когда она вспомнила ещё раз, что ни угрозы, ни подкуп не заставили его отказаться от неё - тело вновь ощутило волнующее чувство полёта.

     ...  Лилиана летела над бескрайними синими просторами. Рядом с криками проносились чайки и камнем падали на взъерошенную волнами поверхность моря. Там, внизу, среди белых гребней резвились дельфины. А ей ужасно хотелось погрузиться в прозрачную воду, пронизанную солнечными лучами и отливающую бирюзой, чтобы покачаться в волнах рядом с ними. Но нельзя. Она спешила догнать серебристый воздушный шар. Он парил над волнующимся морем уже совсем близко. И видно, как из корзины под шаром ей машут руками Егорка и Архип. "Молодец, девочка моя! - послышался сверху голос тёти Лили. -  Я рада за тебя! Ты прекрасно научилась летать!" Девушка подняла глаза к небу, пытаясь увидеть тётю. Но прямо перед глазами захлопала крыльями чайка и противно закричала...

       Она проснулась. Ещё не исчезло ощущение полёта. Сквозь приоткрытую для проветривания дверь врывались звуки давно проснувшегося города. На балконе скандалили воробьи. Урчали моторы проезжающих автомобилей. И доносились периодические хлопки - кто-то из соседей выбивал ковёр. Лилиана села на кровати и опустила ноги на пол. Краем глаза она заметила у ступни обрезанный побег глицинии. И вдруг он арканом оплёл щиколотки ног. Девушка окаменела и вновь закрыла глаза.  Из глубины памяти прозвучало: "Ты должна пробудить в себе силу... Всё, в этом мире станет подчиняться тебе... Научись управлять своим воображением..." А затем голос Ахипа: "Эта женщина  покорит мир!"
        Сначала на губах Лилианы появилась улыбка. Затем рядом с пушистым клубочком счастья в груди вспыхнул огонёк. Он разгорался - и тепло от него волнами распространялось по всему телу. Когда жар спустился до щиколоток, путы опали сами собой. Лилиана открыла глаза. Они сияли. Волны тепла наполняли девушку беспричинной радостью и уверенностью "Отныне всё будет хорошо!" А глубинные струны души звенели переливами: "Я научилась летать!" Их музыка заглушала робкие всхлипы былой неуверенности.
        Лилиана теперь не сомневалась: она сумеет сделать себя счастливой! Сама! И постарается одарить счастьем тех, кто рядом с ней. Архипа тоже. Не только он нуждается в ней, но и она в нём. Ведь его любящий взгляд позволяет открывать в самой себе необыкновенные возможности. А она, Лилиана, постарается со временем понять и принять всё, о чём говорили между собой Лиля и Архип. Потому что сердце подсказывало девушке: они были и есть те два столба, на которые можно опереться, которым можно довериться без сомнений. А чтобы между нею и Архипом не осталось и намёка на чревоточинку, она, не признаваясь в своей осведомлённости, позволит ему исповедаться ей. Потому что ничто не очищает так душу, как исповедь. И хоть Лилиана не Господь Бог и не священник, она отпустит все его прошлые грехи. Девушка уже знала, как это произойдёт. Она погладит его по голове, словно маленького мальчика так, как когда-то её гладил он, и скажет ему: "Я всё прощаю тебе. А ты прости мне то, что было до тебя". И они станут просветлёнными, будто омылись священными водами. Ведь ничто так не очищает, как любовь в прощении.
      А что будет дальше? Так далеко внутренний взор Лилианы не стремился. Однако она чувствовала силу поддерживать пламя любви не только в себе, но и не позволить угаснуть её огню в сердце своего партнёра. Ещё был Василий... Девушка была уверенна, что сможет убедить отца принять в семью Архипа. Если даже взгляд на её портрет надломил уверенность Василия, то он не сможет отказать дочери, способной продемонстрировать свою силу на яву. А уж отец поможет уничтожить "блох", прицепившихся к художику в прошлой жизни. Лилиана полностью доверялась полковнику, который лучше её разбирался в житейских вопросах и был гроссмейстером в играх системы. В девушке ещё не проснулось желание вникать, а тем более участвовать в них. Хотя сон, растревоживший её после ночи ужасов, не только нарушил покой, но требовал действий. Лилиана пока ещё не знала, каких именно и даже не догадывалась, в силах ли она что-то изменить. "Я подумаю об этом позже... - любимый лозунг Скарлет О'Хара делал жизнь проще. Девушка, прогоняя ненужные мысли, тряхнула головой и произнесла вполголоса:
- А сейчас я хочу летать!
     Из кухни слышалась постукивание турки о плиту и долетал едва ощутимый запах кофе. Лилиана в этот день решила позволить художнику принести кофе в постель. Она явственно представила, как после стука в двери появится голова Архипа. Он будет улыбаться и попытается скрыть во взгляде неуверенность с чувством вины. А она сделает вид, что не замечает этого. Потом Архип будет с любовью наблюдать, как она пьёт кофе. И от этого в груди расцветут лилии, а душа станет парить, увлекая за собою тело, которое превратится в невесомую пушинку.
 
       Внизу охнули и заскрипели ступени. Запах кофе приближался...