Былинка на ветру Глава 24

24

Уже в самолёте на обратном пути отец спросил её:
- Ну, и что ты, Лидушка, думаешь, насчёт грандиозной кочёвки, не желаешь переехать за границу?
Лида вынырнула из своих приятных воспоминаний, быстро спрятав их в самые потаённые уголки души, и загадочно улыбнулась.
- Ты знаешь, папа, очень хотела бы… Но боюсь, что нам там не очень рады, - засмеялась дочь.
- Да… твоя правда, - грустно и как-то даже виновато покивал Александр, но тут же сверкнул улыбкой, - а поговорка-то о том, что каждый пригождается там, где родился, оказывается, работает!
- Ну вот и будем дома жить и работать, - ответила ему Лида, но глаза её при этом предательски выдали грусть и тоску.
 «Не-е-ет, дома во сто крат лучше! – в который раз справедливо подумал Саша, входя во двор. - Здесь всё своё, родное – и дом, и сад, и воздух… И эти, язви их, проблемы тоже свои, доморощенные, как от них избавиться-то только!» Ему сразу же вспомнились Василий, Зоя Геннадьевна и вновь душа заболела думами, как оградить Лиду от этих пиявок, впившихся в её жизнь.
На следующий же день после их возвращения из путешествия на пороге возник папа Вася. На этот раз он заявился с гостинцами, но и провёл у них весь воскресный день, надоев до чёртиков всем, кроме, казалось, Риты. Та была в восторге от поездки и рассказывала папе во всех подробностях о новых друзьях, местах, где они побыли, и доме, в котором гостили. 
Лида никак не реагировала на гостя, она вообще была какая-то странная по мнению Василия. Не ворчала, как обычно, на его дурацкие шуточки не отвечала, а когда он нарочно позволил себе грубые слова в разговоре с детьми, она никак не отреагировала, хотя должна была их слышать. Зато Александр взорвался.
- Ты не загостился тут, помело? – бесцеремонно спросил он бывшего зятя. – Если забыл, где ворота, так я могу карту нарисовать, мне не сложно.
Василию, не дождавшемуся обычного Ритиного нытья: «Па-а-апочка, ну останься ещё ненадолго!», пришлось действительно направиться к этим самым воротам.
- А что это с мамой такое? – спросил он у Риты, провожающей его. - Её что, подменили там, за границей, на холодную и бездушную?
- Не знаю, - пожала плечами дочь и наскоро попрощалась с отцом.
- Да что с вами всеми случилось-то в этой загранице? – ворчал Василий, уставившись на спешно закрытые дочерью ворота, за которые она сегодня почти вытолкала его.
Но откуда ему было знать, что мысли дочери сейчас занимала Милка и предстоящая встреча с ней, чтобы отвоевать у подружки лидерство в бредовой цепочке тинейджерских ценностей.
А Лида действительно сильно изменилась. На её губах блуждала загадочная улыбка, а глаза лучились бликами солнца, весело скачущими по зелёной глади глубоких озёр.
«Да ты влюбилась, милочка! – кричало её сознание. - Признайся уже хотя бы себе, в этом ничего зазорного нет - ты молода, неплоха собой, умна, стройна… что ещё… ах, да у тебя трое детей, семейные проблемы в виде подростковых причуд дочери и постоянно вторгающихся в твою жизнь бывших мужа и родительницы… Ну что, всё ещё мечтаешь о любви?»
И она мечтала! Мечтала, занимаясь обычными домашними делами; мечтала, сидя перед зеркалом и пряча счастливые глаза даже от себя; мечтала, шагая по шуршащему ковру из опавших листьев на работу, и даже на уроке иногда замирала, чтобы предаться на пару секунд своим мечтам, наконец-то нашедшим место в её душе.
А она, эта самая душа молодой ещё женщины, замирающая в робкой надежде и смутном предчувствии, требовала романтики, особенных волнений и трепетного восторга. Эти призывы звучали и раньше, когда Лида долгими ночами не могла уснуть в раздумьях о своей неуклюжей семейной жизни, но тогда это было чем-то абстрактным, возникающим лишь в мечтах. А сейчас она не могла выкинуть из головы образ Марка - такого душевного, неподдельно искреннего и вообще замечательного во всех отношениях человека.
Слава Богу начался учебный год, и Лида попыталась с головой уйти в работу, хватаясь за всё, что подворачивалось и могло заполнить её мысли хотя бы в течение дня. Правда, дела и обязанности сами находили её. 
- Лидия Александровна, не могли бы Вы позаниматься с нашей младшей доченькой, - обратилась как-то к ней одна из родительниц её второклашки, - она у нас не ходит в садик, а в следующем году ей в школу, но ребёнок ничего не знает – ни букв, ни цифр. Аргументы, что в школе её всему научат, прозвучали впустую и Лида согласилась – вот и желаемое занятие…
В конце сентября появился ещё один ученик – мальчик, родители которого по каким-то причинам решили перевести его на домашнее обучение, потом к ней обратились родители ещё одного ребёнка с просьбой о занятиях и в итоге Лида занялась репетиторством.
В желающих прибегнуть к её услугам в это новое, зыбкое и постоянно меняющееся время недостатка не было. Признание её заслуг было, несомненно, приятным бонусом, а его материальный аналог карман не оттягивал, чего уж лукавить.
Но самое главное - эти занятия занимали всё её свободное время, не давая скучать и хандрить. Но сквозь все дела и заботы всё чаще проступал образ Марка.
Он действительно теперь часто звонил и подолгу разговаривал с ней и отцом, интересуясь во всех подробностях их жизнью, детьми и насущными делами, рассказывал о своих поездках в рабочие командировки, об отдыхе с сыном и встречах с родными.   
Лида ждала его звонков, как в детстве подарков, и несколько дней затем прокручивала в голове весь разговор, вспоминая его фразы, интонацию, выискивая во всём этом особый смысл.
- Я как девчонка, впервые влюбившаяся в мальчика-одноклассника, - рассердилась как-то она на себя, заметив, что стоит уже долгое время с пустой корзинкой в кладовой, забыв, что пришла сюда за картошкой.  Но как же хорошо-то! Ну и пусть он не знает о моей любви, я-то знаю об этом и мне о этого хо-ро-шо, вот! – заключила она и стала накладывать чистые и ровные клубни в корзину.
- Мам, тебя к телефону, - в прихожей встретил её Никита, - Зоя Геннадьевна, - тихо сообщил мальчик, передавая ей трубку и забирая полную корзинку.
- Только этой псевдомамаши мне не хватало, - рассердилась Лида на женщину, без зазрения совести вторгнувшуюся в её красивые мечтания.
- Слушаю, - неласково буркнула она телефонной трубке.
- Лидочка, милая, - заворковала бездушная пластмасса в ответ, - здравствуй, дорогая, как ты, как дети?
- Мы в порядке.
- Лидочка, могу я приехать к вам, у меня кое-что для тебя есть.
- Если это Ваше кое-что - словесное, то давайте прямо сейчас, - предложила она, не желая лишний раз встречаться с Зоей Геннадьевной, - а если что-то материальное, то не утруждайтесь – оставьте себе или отдайте на благотворительность.
- Лидочка, родная моя…
- Не смейте! – Лида разозлилась. – Слышите – никогда не смейте так меня называть! Я никогда не была и ни за что не стану Вам родной, даже не мечтайте! – эмоционально прокричала она в трубку и, выдохнув, добавила уже гораздо тише: -  И, пожалуйста, забудьте этот номер телефона… и адрес тоже забудьте… Исчезните, пожалуйста, из моей жизни, как это было много лет назад, будьте так добры… - Лида опустила вниз руку с телефонной трубкой, из которой всё ещё звучал голос Зои и, посмотрев пару секунд, с силой бухнула её на рычаг.
- Ну, мамочка, ты даё-о-ошь, браво! – услышала она голос дочери, стоящей в дверях своей комнаты. – Нас учишь быть вежливыми, обходительными, а сама-а-а…
- Рита, не лезь не в своё дело, - в сердцах бросила ей Лида, - уроками лучше займись!
- Ага, чуть что – сразу уроки, - проворчала девочка и ушла к себе в комнату.
«Интересно, что там бабуленция хотела, – подумала она о звонке Зои Геннадьевны, - может, что-то стоящее предлагала, а маман, как всегда, отшила её… - открыв для маскировки учебник химии, Рита задумчиво смотрела в окно. – И чего мама так к ней относится, - скривила она свою очаровательную юную мордашку, - ну не люби её, не надо, но можно же выжать из мамашкиного раскаяния по полной, так нет же, мама даже на порог эту Зою не пускает!» - Рита вздохнула.
- Звонит и звонит, - ворчала в это же самое время Лида, - чего звонить, видишь - тебе здесь не рады, тебя здесь не хотят ни видеть, ни слышать… Надоедливая, как тысяча комаров!
Зоя Геннадьевна действительно очень назойливо пыталась пробраться в Лидочкин мир, нарушая жизненный баланс её семьи. То прискачет с какими-то фотографиями, желая, чтобы Лида непременно посмотрела на своего биологического отца и увидела своё необычайное сходство с ним, то привезла какую-то золотую брошь, умоляя принять её, потому что она была недавним ей подарком всё того же биологического индивидуума, как окрестила его Лида.
- Лидочка, я считаю, что тебе необходимо заявить о своих правах на часть имущества Юры, я нашла одного юриста, он обещает взяться за наше дело, - заявила она как-то, позвонив в очередной раз по телефону.
- Зоя Геннадьевна, я Вас прошу не приставайте ко мне со своими бредовыми идеями, - попросила её Лида, - если для Вас это так важно, то займитесь своими претензиями, может развлечётесь немного и позабудете обо мне.
- Лидочка, что ты такое говоришь, как я могу забыть о тебе… Я никогда, - она всхлипнула, - ни на один день не забывала о тебе, поверь мне - ты всегда была моей кровоточащей раной.
- Зоя Геннадьевна, обратитесь в клуб ткацкой фабрики, где Вы работали, там наверняка есть какая-нибудь самодеятельность, Вам, как ветерану ткацкого цеха, непременно будет абонемент на сцену, в Вас погибает великая драматическая актриса, - нагрубила ей Лида и бросила трубку, надеясь, что та обидится и не станет больше звонить.
Но думать так было совершенно наивно. И звонки, и визиты продолжались. Соседи уже обратили внимание на их гостью, а с подачи вездесущей Риты даже и узнали, кем она является.
В конце концов само собой вышло, что они задружили – Зоя и Рита. Поначалу никто об этом не догадывался, Лида была занята работой, домашним хозяйством, а Александр, как всегда пропадал допоздна в своём автосервисе, а потом тоже не сидел праздно – дом и подворье требуют постоянного хозяйского внимания.
Вот тут Рита и нашлась – однажды, в отсутствие матери дома, она ответила на звонок, поговорила вежливо с Зоей, обстоятельно рассказав об их жизни, делах и планах. Был уже конец учебного года, и она поделилась своим желанием поступать в этом году в медицинский колледж.
- Как же замечательно, Рита, мы могли бы с тобой встречаться, - обрадовалась её потенциальная бабушка, - ты можешь приходить ко мне в гости.
- Мама ни за что не позволит этого, - уверенно сказала девочка и, услышав согласное «ну да, ну да» собеседницы, быстро воскликнула, - но я придумаю, как её уговорить.
- Как же здорово, что мы с тобой пообщались, - Зоя Геннадьевна явно была довольна, - если что – звони мне, я всегда в твоём распоряжении, знай это!
- Здорово! – воскликнула девочка, подумав, что мама в конце концов смирится с их общением, она же ничего плохого не делает.
Лида поначалу воспротивилась мечтам дочери о колледже, но постепенно сдалась, решив дать возможность попробовать ей свои силы. А Рита довольно легко сдала экзамены и стала студенткой.
- Вот видишь, а ты всё время меня пилишь – «Опять ничего не у-у-учишь! Никуда не посту-у-упишь!» - передразнила она материнские слова в её адрес.
- Ты молодец, я признаю, - согласилась Лида, - но, возможно моя пила и была тому причиной, ты не находишь? – с улыбкой спросила она у дочери.
- Нет, мама, я сама такая умная и талантливая! – парировала дочь.
- Ладно, Риточка, учись, раз ты так решила, - Лида обняла дочь, -  но надеюсь, ты на этом не остановишься, дальше будет институт, хорошо?
- О-о-о! Опя-а-а-ть, - протянула девочка, - тебе лишь бы я училась всю жизнь!
Рита поселилась в общежитии, потому что ездить каждый день домой было не очень удобно. Лида была согласна с этим, хотя и волновалась за дочь всё время. Александр настоял на том, чтобы Лида окончила водительские курсы. Она это сделала, но в город пока ездить побаивалась из-за слишком интенсивного автомобильного движения на его улицах.
Но тем не менее они с отцом частенько навещали Ритулю, балуя её домашними разносолами. Подружки по комнате, живущие в дальних районах, неизменно завидовали Рите – с одной стороны мать с дедушкой заваливают её всем, а с другой – какая-то непонятная бабушка, к которой Рита бегает временами и возвращается вполне довольной.
 Иногда Лида приезжала, чтобы пройтись с Ритой по магазинам. Девочка очень любила такие визиты матери – она обожала обновки и могла часами прохаживаться по торговому центру, выбирая платье, блузку или туфли. Она спокойно относилась к покупкам для братьев, но когда мама присматривала что-то для себя, у Риты моментально срабатывал какой-то внутренний рычаг протеста. И Лида никак не могла понять, что это – ревность, зависть ли что-то ещё…
- И куда ты это будешь носить? – строго спросила она в очередной раз мать, примерявшую платье.
- Как куда? – оторопело застыла молодая женщина. – Ты не забыла, где я работаю? – взяв себя в руки, спокойно ответила она дочери и перевела взгляд на себя в зеркале. - Вот туда и надену.
- Было бы ради кого наряжаться, - фыркнула шестнадцатилетняя дочь, - твоим желторотикам всё равно, в чём ты придёшь к ним на урок!
- Может быть, может быть, - поворачиваясь то вправо, то влево, задумчиво произнесла Лида, пожимая плечами, - но мне-то не всё равно, я хочу чувствовать себя уверенно, а в красивой одежде это гораздо легче происходит, запомни, милая! – шутливо прикоснулась она указательным пальцем к вздёрнутому носику дочери. – И потом, не забывай, я работаю и зарабатываю деньги, так почему я не могу потратить часть их на себя, а? – улыбнулась она, надеясь всё-таки, что этот разговор не имеет серьёзных оснований.
- Хм, - Рита вспыхнула и её глаза засветились сердитыми огоньками, - у тебя полно одежды – носить не переносить, в твоём возрасте уже неприлично гоняться за модой!
- А что по-твоему нужно делать в моём возрасте? – Лида замерла и пристально посмотрела на дочь.
- Ну-у-у, с книжкой и пледом сидеть у окна и задумчиво смотреть на дождь за ним, - немного театрально прозвучали Ритины слова.
- Интересно ты рассуждаешь! - в голосе Лиды чувствовалась обида, а из глаз готовы были брызнуть слёзы. – Ты правда так считаешь или просто озвучиваешь чьё-то мнение?
- Ты опять на папу намекаешь? – сразу же выпустила защитные шипы Рита.
- Я ни на кого не намекаю, - и Лида прошла в примерочную переодеваться.
Она сначала хотела отказаться от платья, но вдруг почувствовала, как в ней волной поднимается досада и даже некая злость.
«Да что же это такое, я работаю без передышки, и в школе и дома порядок, у детей всё есть… Ну, конечно, основное обеспечение – это, несомненно, папина заслуга, но я тоже достойно зарабатываю, так неужели не могу себе позволить лишнюю обновку?! Вот уж не ожидала такое от родной дочери услышать… Рано, ох, рано она меня списывает в утиль… А у меня-то в голове ещё совсем не спокойные мысли, мне ещё хочется любить и быть любимой!»
Выйдя из примерочной, Лида поймала хмурый взгляд дочери и, повинуясь возникшему из глубины души упрямству, спокойно положила понравившееся ей платье на стол возле кассы ко всем тем вещам, что были выбраны для Риты.
Проводив дочь до общежития, она поехала домой и всю дорогу улыбалась, думая о Марке и их телефонном романе. Они давно поняли, что между ними существует взаимная симпатия и, даже общаясь лишь по телефону, оба чувствовали вихрь захвативших их чувств, в чём и признались друг другу, откинув всякие ненужные условности. 
Единственное, что не смогли пока сделать – это встретиться. Марк собирался летом приехать, но как раз накануне предполагаемой поездки Макс, отдыхая с матерью на горнолыжном курорте, сломал ногу, и вместо путешествия у отца с сыном получился вынужденный диванный отпуск.  Он приглашал приехать Лиду с детьми к ним, но она не отважилась, потому что всё было бы слишком явным, а выдержать натиск пытливых глаз немецкой родни она была ещё не готова.
Марк обещал приехать при первой же возможности, и она очень надеялась на это, радуясь и страшась одновременно. Надежда была на рождественские каникулы, но Марк не смог надолго оставить текущий рабочий проект, и они с тоской стали вновь ждать лета. А встреча вышла чуть раньше и совсем не такой, как мечталось.