ОГМ

1

В марте 2009 года, работая в «Уфаводоканале», я готовился к проверке нашего объекта комплексной комиссией. Во время одной из «репетиций», мне позвонила жена и подтвердила наше ожидание – в ней появилась новая жизнь (у нас будет ребёнок). Но на этом хорошие новости не закончились.
В конце марта, когда я парковался возле дома родителей, мне позвонила однокурсница, Наташа Нефедьева, и сообщила, что предприятию «Уралтранснефтепродукт» (далее – УТНП) требуется специалист по водоснабжению и водоотведению и дала телефон контактного лица.
Это сообщение было в точку. Я как раз намеревался сменить место работы. Трудиться до пенсии мастером смены в мои планы не входило. Ни перспектив, ни существенного повышения заработной платы не ожидалось. Получал я тогда 14 тысяч в месяц. Средняя зарплата по стране по тем временам. Жилищный вопрос с такими деньгами решить не представлялось реальным. А жили мы с женой в комнате, по соседству с бабушкой и дядей. Совершенно не хотелось ждать чьей-то кончины. Мой дед завещал всего добиваться самому, что я и пытался делать, насколько мог…
Я позвонил по номеру. Трубку взял парень, работавший в отделе главного энергетика (его имя – Азат). Он дал адрес, на который нужно было выслать резюме. Осталось только его составить. В это мне помогла сестрёнка Ната, оказавшаяся на тот момент дома. Вместе мы его составили и направили Азату.
Через несколько часов мне позвонил начальник отдела главного механика (сокращённо – ОГМ), которому и требовался специалист. После короткого разговора, Ильгиз Нуруллович (мой собеседник), назначил собеседование.
В назначенный день я приехал по указанному адресу и зашёл в ОГМ. На тот момент он состоял из трёх человек: начальника, инженера и техника. Но в связи с изменениями в штатном расписании, планировалось расширение. Это было обусловлено слиянием двух крупных компаний, ОАО «Транснефть» (между собой их называли «черные») и ОАО «Транснефтепродукт» (их называли «светлые»), под эгиду «Транснефти». УТНП было дочерним обществом          ОАО «Транснефтепродукт» (в простонародье – «дочкой»). Все системы водоснабжения и водоотведения планировалось вывести из ответственности отдела эксплуатации под юрисдикцию ОГМ…
Итак, меня встретил приятный на вид мужчина лет пятидесяти (кем и оказался Ильгиз Нуруллович), усадил за стол и стал задавать вопросы. Уже в самом начале собеседования я понял, что он весьма лояльно ко мне расположен и что мы найдём с ним общий язык. Удовлетворившись моими ответами, он захотел показать меня своему руководителю, заместителю главного инженера по оборудованию, Сергею Владимировичу. Однако, того, не оказалось на месте и прождав часа, два, я был отпущен до принятия решения.
Недели две моя кандидатура рассматривалась в верхах УТНП, пока, наконец, Ильгиз Нуруллович не позвонил и не пригласил написать заявление о приёме на работу. Я как раз отдыхал со смены. Приехал, написал, а затем отправился в «Уфаводоканал» писать заявление на увольнение. Никто даже не поинтересовался, в чём причина. Это было первый раз, кстати (всего я уходил из четырёх предприятий), и надеюсь, последний, так как не хочу покидать своё нынешнее место работы.
Сменный график работы позволял мне приходить в ОГМ и вникать в дела заранее, так как работы предстояло много. Тем временем моё заявление продвигалось со скрипом и Ильгиз Нуруллович даже стал интересоваться, нет ли у меня запасных вариантов. Я очень испугался, так как опасался остаться на улице не у дел. Вкупе с тем, что беременность жены набирает обороты, это придавало много беспокойства и почти все эти две недели я плохо спал, стараясь не подавать вида. Мой последний рабочий день – 30 апреля.
Но вот, едва ли не в последний день апреля меня приглашают в отдел кадров расписаться в приказе. С 1-го мая я принят на работу. Отлично! Я ещё успею отметить это со своей сменой во время последнего выхода (как раз в ночь).
Так и вышло. Собрав всех своих подчинённых, я «толкнул» трогательную речь и стало немного грустно. Я пришёл в «Уфаводоканал» молодым специалистом. Первый блин там вышел комом – союз скунсов и служак не принял меня в первом его филиале. Затем меня принял легендарный цех очистных сооружений канализации. Пять лет дали массу впечатлений и много незабываемого опыта. Со многими весьма неординарными людьми довелось пообщаться. Кого-то нет уже в живых. Было очень интересно работать. Но пришла пора прощаться… Что поделать, мир не стоит на месте… Забрав вещи из шкафчиков, я ушел в новую жизнь…
Мне предстояло провести очень трудный, богатый событиями год, который я готов вспоминать с удовольствием, ведь он останется для меня светлым. Наверно это потому, что я был «светлым» (имел отношение к перекачке светлых нефтепродуктов). Впрочем, обо всём по порядку.

2

УТНП занималась перекачкой нефтепродуктов на обширной территории от Самары до Омска и включало в себя два главных филиала, Уфимское ПО (производственное отделение) и Восточное ПО. Те, в свою очередь, руководили ЛДПС (линейными производственно-диспетчерскими станциями).
Наш ОГМ входил в состав управления. Начальник отдела, он же главный механик, подчинялся заместителю главного инженера по оборудованию. Выше были только главный инженер и генеральный директор.
Курировал наш отдел главный механик всего «Транснефтепродукта», находившийся в Москве в головной организации.
В мои обязанности входило инженерное сопровождение эксплуатации механо-технологического оборудования, в которое было включено также оборудование систем водоснабжения и водоотведения.
Вплоть до моего прихода данными системами никто системно не занимался. Отдел эксплуатации вспоминал про них, когда в том была острая необходимость. А в остальном – системы ветшали, вопросы со сторонними организациями не решались, документация практически не велась.
Не скажу, что вот я пришёл такой хороший и вдохнул жизнь. Нет. Для меня такая роль была большим вызовом. Отвечать за все системы целого предприятия, в котором десятки объектов, было поначалу весьма волнительно.
За время простоя накопилось много нерешённых проблем, которые обрушились на меня и предстояло немало поломать в голову, чтобы хотя бы вникнуть в суть вопросов и начать что-то делать на своём уровне.
Кроме того, я ощутил острую нехватку запаса знаний. До прихода в УТНП я работал в мастерах и технической литературы прочёл мало. Перебрал университетские лекции, перечитал вузовские учебники.
А на новом месте жизнь заставила залезть в нормативно-правовую базу.
Кроме того, познакомившись с насосами и задвижками поближе, я понял, что кроме штока задвижки и вала насоса мало что знаю. Нужно было изучать это оборудование гораздо глубже.
Всё это было на первых порах весьма сложно, но весьма интересно.
Я был принят на должность инженера без категории на весьма скромную заработную плату в 21 тысячу.
Наш отдел, помимо меня, пополнился еще одним инженером без категории, Мишей.
Затем наши ряды пополнил главный сварщик Алексей.
В самом управлении работало много молодёжи. Много красивых дам и дамочек. По сравнению с прежним местом работы это был разительный контраст. Я как будто попал в другой мир. Центр города, управление, строгий классический дресс-код и много цветущей поросли. Вот она, дорога в другую жизнь, о которой мечтал.
Первые месяцы запомнятся мне как одними из лучших в карьере. Май, июнь, июль и даже август выдались светлыми, теплыми, ласковыми. Это был сезон отпусков и народа в управлении было немного. На полный срок ушёл в отпуск и наш начальник. Здание управления находилось совсем рядом с выездом из города, недалеко от Монумента Дружбы и я нередко добирался до работы прямо с дачи и уезжал после работы именно туда прямо посреди недели.
И мой начальник, и руководство понимало, что я делаю первые шаги и никто не требовал от меня каких-то подвигов сразу же по прибытии. У меня было время для того, чтобы вникнуть. Было трудно, но интересно.
Особо рада была за меня бабушка. Она просто мечтала о том, что я буду ходить на работу в костюмчике и с дипломатом.
Однако, любая безмятежность рано или поздно проходит. Осенью меня ждали тяжёлые испытания.

3

Ильгиз Нуруллович (шеф) вернулся с отпуска и потихоньку вольготная жизнь стала подходить к концу. Стала  проясняться наша роль. Сборщики информации, создатели писем, слуги бухгалтеров и экономистов. Ремонтно-эксплуатационные нужды (РЭН) и материально-технические расходы (МТР) стали главными в нашей работе. Бесконечные таблицы в системе Excell, письма и технико-коммерческие предложения стали занимать почти всё рабочее время. Всё меньше стало его хватать – начались вечеровки, выходы по выходным.
Сверху стали закручивать гайки. ОАО «Транснефть» продолжала поглощать ОАО «Транснефтепродукт», снабжая нас всё новыми стандартами.
Появилась информация о грядущей проверке комиссии ОАО «Транснефть» из Москвы.
В такой ситуации давление неизбежно усиливалось и передавалось по цепочкам от генерального директора до уборщицы. Не миновало оно и наш отдел. Канцелярской работы прибавлялось день ото дня.
Сидеть в офисе по 10-12 часов и тратить на дорогу по 2 часа в день было нелегко.
Данные приходилось перегонять из таблицы в таблицу и всё это с одним экраном. Под конец дня в глазах рябило.
Вся эта тягучая деятельность разбавлялась выездами в командировки, позволявшими развеяться. Цель командировок – проверка состояния охраны труда. Я проверял объекты, курируемые нашим отделом, в том числе системы водоснабжения и водоотведения.
Про однодневные выезды в Субханкулово, Салават, Черкассы писать смысла нет.
Запомнилась командировка в Челябинское производственное отделение в сентябре 2009 года.
Мы отдыхали в гостиничном комплексе «Смолино парк». У каждого был двухкомнатный номер. На территории комплекса – парк с озером. Вечером там было шикарно.
В ходе поездки мы посетили объекты на территории Челябинской и Курганской областей.
Всё бы ничего, но беспокойство доставило нахождение жены «на сохранении». Через месяц ожидались роды и с каждым днём становилось всё более и более волнительно.
В том же месяце я продал машину («семерку») по доверенности весьма мутному персонажу, который прикинулся добродетельным сынком, подыскивающим машину для отца, а на деле оказался банальным перекупщиком. Во избежание проблем с налоговой, пришлось спустя полгода лично снимать её с налогового учёта (немного погодя, он сказал, что выбросил договор купли-продажи).
В следующем месяце я купил новую машину, Нексию, и на ней отправился на свадьбу моего абыя, Марата. В самом конце октября я рассчитывал пойти в отпуск хоть на две недели. Я ведь в 2009 году до того не отдыхал.
Но отдохнуть не пришлось. Буквально в пятницу вечером  крайнего рабочего дня перед отпуском,  с бабушкой (по отцу) стало очень плохо.
Всю ночь я разрывался между бабушкой и скорыми. Под утром её увезли в больницу, а утром позвонили и сказали, что её больше нет. Немного погодя, стали настойчиво названивать похоронные агенты, прямо не стесняясь, и в 6.30, и в 7.00 и позднее. Кому – горе, кому – куш.
Бабушку привезли днём, а на следующий день мы запланировали прощание. Всю следующую ночь я провёл с бабушкой в одной комнате. Перед глазами проносилась вся её жизнь, которую я знал. У меня было ощущение, что между нами происходит какое-то негласное общение. Мне не хотелось спать. Я хотел напрощаться. Я хотел, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Я хотел побыть с ней как можно дольше.
На следующий день мы увезли её и простились. Силы мои стали истощаться. Очень хотелось наконец-то отдохнуть. Справив поминки, мы отпустили гостей, я немного набрался сил. Утром следующего дня я отвёз жену в роддом.
Я провёл адскую половину дня в ожидании …
Всё разрешилось благополучно и я наконец-то стал отцом – у нас родилась дочь Милана.
Следующую неделю я потратил на подготовку комнаты для мамы и ребёнка, а заодно и разбором бабушкиных вещей. Последнее было весьма непростым занятием. Всё в комнате напоминало о ней. Но я справился.
Затем мы поехали встречать жену с дочкой. Первые ощущения отцовства ни с чем не сравнить. Какая она, моя дочь? Кого напоминает? Как выглядит?  Кровь от крови. Плоть от плоти.
На большом экране показывали, как её пеленали и я первый раз увидел своего ребёнка. Что примечательно, Милана родилась в том же учреждении, где много лет до самой пенсии бухгалтером проработала бабушка и вплоть до 2007 года состояла в совете ветеранов, участвуя в его мероприятиях. Символично.
Впрочем, вернёмся к повествованию.

4

Как проходил рядовой день в нашем отделе.
Мы приезжали к 8.30, шефу начинали звонить главные механики Уфимского и Восточного ПО, докладывать о текущем состоянии дел.
Часам к 9.00 он уходил на оперативное совещание к главному инженеру предприятия.
Час-полтора он отсутствовал, а мы в это время старались напиться чаю и наговориться. Было очень и очень весело. Шутки-прибаутки, байки, косточки – как же без них? Любой, кто вступал с нами в контры, высмеивался нещадно и все его потуги уже не казались обидными.
Затем шеф возвращался и принимался за текущую работу или раздавал нам новые задания.
Ближе к обеду или в обед активизировался главный механик Общества (находившийся в Москве). Время в Москве на 2 часа позже, чем в Уфе. У них были свои совещания.
Как правило, его звонки влекли новые задания и поэтому в отсутствии шефа мы трубки в обед не брали…
Я работал на должности инженера без категории и подчинённых не имел. Но приходилось курировать аналогичных инженеров в Уфимском и Восточном ПО, а также механиков ЛПДС.
Поначалу я никак не мог привыкнуть к тому, что с меня спрашивают за работу тех, кто напрямую мне не подчиняется. Кроме того, вся эта экономика с РЭН и МТР сильно изматывала и действовала на нервы. К тому же со временем выяснилось, что поскольку я инженер отдела главного механика, то помимо систем водоснабжения и водоотведения, я должен был заниматься всем механо-технологическим оборудованием. В него входили насосы, запорная арматура, вентиляторы, грузоподъемные механизмы (ГПМ), станки. Если в силу образования я знал, что такое насосы и задвижки, то о вентиляторах, ГПМ и станках имел лишь общее представление. Никто и не думал меня никуда отправлять на повышение квалификации.
Отдельно хотелось поведать об отношениях с шефом. Что интересно, он был ровесник моего отца, а я был ровесник его сына. Так они и складывались – он ко мне по-отечески, а я по-сыновьи. Но ведь и в таких отношениях не всё бывает гладко. Его манера начинать издалека и задавать наводящие вопросы, на которые я должен был предоставлять мгновенные ответы, ставила меня поначалу часто в тупик. Сидеть и обстоятельно объяснять матчасть у него не было ни времени, ни желания. Скидок на то, что я пришёл из совершенно другой системы, да ещё из дремучего филиала, он не делал. Я всему должен был научиться сам и как можно быстрее. Он был строг. Но справедлив. Обладал большим опытом. Пользовался уважением среди коллег. В обращении с нами не проявлял менторского тона. Он обращался с нами как старший товарищ, но не как большой начальник. Никакого крика или непечатной лексики. На «ты», но без пересечения красных линий. В общем, я порой на него сердился, но в то же время понимал, что он в глубине души человек хороший и профессионал своего дела, учивший меня работать на уровне управления. 
Про личные потрясения я уже написал. Следует также упомянуть о преследовавшей и обострившейся болезни, доставившей мне немало хлопот во время работы в УТНП. Начиная с 17 лет я страдал от наружного отита. Время от времени, по непонятным мне причинам в ухе начинался нестерпимый зуд. Затем его сменяла боль.  Она усиливалась и со временем начинала пульсировать. В итоге, в ухе появлялся фурункул. Только после его вскрытия можно было надеяться на поправку. Это могло продолжаться неделю, а могло и месяцы. Это могло повторяться раз в месяц или раз в год. Это могло пройти само вообще без примочек, а иной раз требовалась хирургическая операция. Что я только не делал! Обращался к платным врачам, сдавал анализы, ложился на обследование в больницу, очищал кровь, пытался повысить иммунитет, сработать на профилактику … Результат был тем же. Отсутствие системности доводило порой до депрессии. Словно какой-то злой дух мучил меня по своему велению. На работе мне приходилось всегда иметь при себе бинт, флакон с лекарством, спирт, ножницы, зеркало. В какие-то моменты я клал весь этот набор в карман пиджака и забирался в такое место, где можно было без лишних глаз поменять себе турунду, вынув из уха старую и вставить новую, изготовив её на месте. В какие-то периоды было невыносимо больно и приходилось брать на несколько дней больничный, чтобы участковый лор скальпелем вскрыла то, что не хотелось прорываться само. Но обычно всё, что нужно, выходило и этот процесс занимал довольно продолжительное время.   
И, наконец, нельзя не упомянуть про ещё один эпизод. В мае 2009 года мне позвонил один персонаж из «прошлой жизни» и угрожал мне и моей беременной жене. Мне приходилось оглядываться, идя по улице, названивать домой по несколько раз в день и почаще выезжать на дачу.
Все эти сложности с адаптацией, опасения за свою семью, душевные и телесные страдания сделали осенне-зимний период довольно тяжёлым.
В конце 2009 года московская комиссия ОАО «Тарнснефть» доехала-таки до наших краёв и устроила проверку Восточного ПО. Члены комиссии жили и питались отдельно, выявленные и доказанные нарушения ни за что не снимали, трудились от души, не жалея бумаги.
В итоге, весь причастный персонал вплоть до главного инженера ПО, насколько я помню, был наказан. Причём, нередко применялась экзекуция в виде выговора и трёхмесячного лишения премии. Такую я жёсткость я не встречал ни до ни после…
5

В феврале-марте 2010 года ожидалась повторная проверка. Наша задача была – проконтролировать устранение замечаний. Где это возможно, помочь.
С этой целью где-то в конце января 2010 года я в составе группы коллег поехал в Челябинск. Как назло аккурат перед отправкой снова разболелось ухо.
Вышло примерно следующее. Я отработал полный рабочий день. В ухе было неладно, но я надеялся на постепенность процесса. Вечером я сел в плацкарт и уже не мог на нём спать. Приехав на следующий день, с поезда отправился на объекты и целый день ходил на морозе минус 20 градусов, проверяя утепление колодцев с пожарными гидрантами и прочее. Эксплуатирующий персонал зачем-то спорил со мной не на шутку, как будто замечания писал я. Как мог, объяснял им, что моя миссия лишь проверить, а не найти что-то новое и покарать. Но разбирательство дошло на начальника ЛПДС «Челябинск». Он лично стал ходить со мной и проверять устранение каждого замечание, попутно продолжая спорить.
Им казалось, например, что колодец с пожарным гидрантом утеплён хорошо, даже если в утеплении есть щели. И что если с него стекла вода и притопила гидрант, её не обязательно откачивать. Тот аргумент, что при минус 20 или даже 30 градусов это может сыграть злую шутку, и что проверяющий из Москвы их не пощадит, никого не убеждал.
Вечером, изрядно уставший я отправился в гостиницу. Персонально нас никто не кормил (это вам не «Газпром трансгаз Уфа»), обедать пришлось в какой-то столовой, выстояв очередь. Ну а ужин и вовсе предоставлялся нам на откуп (см.выше). Пришлось снова выходит на мороз, искать ближайший магазин и закупать еды на ужин.
Насытившись, я решил наконец-то отдохнуть. Ухо настойчиво пульсировало. Но усталость взяла вверх. Однако, поспать не удалось. В соседней комнате какая-то парочка устроила ночь «любви», ахая и охая на все лады. А в перерывах между буйством, они безостановочно разговаривали «разговоры». Он постоянно клялся её куда-то увести. Она заискивающе хихикала, после чего взаимные междометья возобновлялись с новой силой. Прерывать эту идиллию было как-то совестно, да и сил встать с кровати почти что не было. Я пребывал в каком-то полуобморочном состоянии. Часов в 7.00 зашла какая-то баба и забрала соседку, а её возлюбленный принялся звонить каким-то другим дамам, договариваясь о встрече. В 7.00 утра, напомню. Часов в 8.00 мне предстояло пойти на завтрак с последующим выселением.
Второй день был посвящён в основном проверкой документов. И здесь не обошлось без никому не нужных дебатов. Я никак не мог понять, почему они пытаются мне что-то доказать.
В итоге, я составил Акт от своего лица, в котором указал не устранённые замечания. 
Вечером – в поезд и обратно в Уфу. Всю ночь ухо рьяно боролось с болезнью, пока, наконец, под утро, я не ощутил тепло в нём. Два сумасшедших дня и две ночи без сна увенчались успехом. Как я всё это выдержал, до сих пор понять не могу.
Когда я на следующий день, явился на работу, меня ждала выволочка от шефа за все мои «прегрешения». Я даже далеко не сразу понял, к чему он клонит, а потом меня не покидало ощущение, что всё это было не со мной.
Оказалось, что пока я ехал, один из руководителей Восточного ПО, получив мой Акт на руки и наслушавшись «обиженных» мной подчинённых, не придумал ничего лучше, чем нажаловаться на меня главному инженеру предприятия. Ходил, мол, важничал, придирался к каждому столбу и всё в таком роде.
Главный инженер УТНП вывалил всё это шефу, а тот, заранее убеждённый в моей неправоте, не посчитал нужным выслушать меня досконально от А до Я и устроил допрос с пристрастием. Поначалу я запинался, что сильно раздражало шефа. Мне стало до боли обидно от этого. Вместо того, чтобы отменить командировку и отправиться в больницу, я поехал в такую даль, таскался по морозу два дня, не спал две ночи, прошёл по всем объектам, указал не устранённые замечания, поставил в известность об этом руководство Восточного ПО и я же оказался виноват в том, что они в чём-то недоработали. Я высказался в свою сторону, не признав никакой вины. Шеф в ответ промолчал.
Это очень важное положительное человеческое качество руководителя промолчать в тот момент, когда нечего ответить. Много раз приходилось сталкиваться с тем, что в подобной ситуации в ответ я слышал такую нелепую чушь, от которой хотелось закрыть уши. Мол, я начальник – ты дурак. Но шеф, когда не соглашался, но нечем было аргументировать, не говорил ничего. То есть он никогда не нёс чепухи, не давил ни авторитетом, ни положением, ни возрастом.
Кто из нас прав, кто виноват, должна была выявить повторная проверка.
В день, когда она началась, шеф отправился на один из объектов, а мы, инженеры, сидели в отделе в режиме ожидания. Возможно потребуется что-то быстро напечатать или перепечатать. Но ничего этого делать не пришлось. Мы так устали в период подготовки (что-то приходилось корректировать, пока не приехала комиссия), что по большей части дремали.
Комиссия, приехавшая с задачей непременно найти повторные замечания, нашла что хотела, после чего главный инженер Восточного ПО и ряд начальников отделов лишились мест. Не удержался даже наш генеральный директор и подал в отставку. Про такие мелочи, как выговор и полное депремирование, я даже не говорю. А как спорили…   

6

После проведённой проверки можно было выдохнуть, но загрузка только росла, причём смысл в подвигах, порой оставался весьма неясным.
Например, ни с того ни с сего приходит задание едва ли не до завтрашнего утра предоставить информацию обо всех потребностях в капитальном ремонте до 2025 года, да ещё в рублях. То есть надо было представить, сколько будет стоить капитальный ремонт и в 2024-м и в 2025-м годах, зная лишь о том, сколько это будет стоить в 2010-м году. Да и в 2010-м году можно было только догадываться, ведь для оценки стоимости нужна проектно-сметная документация, которую никто не выпускал.
Затем приходит такой же запрос до 2030 года.
Затем примерно с такими же сроками предоставьте информацию обо всех насосах или обо всех задвижках.
И ведь не откажешь – требует генеральный директор всего Общества.
Мы – бегом к главному инженеру за подписью письма и отправляем письмо в ПО, обзваниваем их. Те – в ЛПДС. А на местах механики должны бросить всё и начать считать своё оборудование.
Затем всё это ближе к 18.00 к нам приходит вся информация. Мы начинаем всё сбивать в кучу.
В итоге вместо того, чтобы ехать домой, мы сидели и гоняли информацию по таблицам.
А когда началась заявочная кампания на будущий год, можно было вешать топор. От бесконечного количества баббитов, сальников и прочих запчастей можно было ослепнуть. Особенно умиляла игра со стоимостью. То срочно дайте все ваши потребности на 5 миллионов, то урежьте до 4-х миллионов, то можете ещё 0,5 миллиона добавить и так далее.
Один раз мы даже ушли часов в 22.00. 
Помнится, как-то я решил пойти на матч кубка России по футболу между «БИС-Динамо» и «Горняком», но никак не мог завершить работу. К счастью, в игре назначили дополнительное время. Когда я пришёл на стадион, команды уже готовились пробивать серию пенальти. Только её я и успел посмотреть.
Благодаря одному из сотрудников, я имел возможность играть футбольные матчи в зале каждую неделю по вторникам. Мы готовились к Спартакиаде. Но из-за бесконечной работы пришлось пропустить несколько тренировок и в команду я не попал. Совесть не позволяла встать и уйти, когда все остальные сидели склоняя голову. Шефа тогда в отделе не было – он лежал в больнице «с сердцем».
Когда он вышел из больницы, дело дошло даже до конфуза. Он забыл когда у меня отпуск. Отработав в пятницу, я в следующий день уже готовился поехать на вокзал, но он позвонил и предложил выйти в на работу прямо сейчас. Даже если бы это была обычная суббота, такое предложение было бы весьма неудобным. Человек завершил неделю, спланировал выходные и вдруг ни с того ни с сего: «бросай всё и выходи». Ладно, если бы за такие неудобства хорошо платили. 26,5 тысяч по ценам 2010 года для мужика, на котором годовалая дочка и жена в декрете – это, мягко говоря, не тот уровень. Перспективы? Без комментариев. Впрочем, как и везде.
Но я не обвиняю в этом шефа. Так было принято в системе. Рабочий день ИТР не нормирован, а значит теоретически по свистку можно вызвать любого инженера когда угодно и задержать насколько угодно. И платить в двойном размере не обязательно, и отдельный приказ не нужен. Чем это напоминает крепостное право, если честно. Но что делать, когда «денег нет»? Правильно – держаться.   
 Есть даже анекдот про ненормированный рабочий день
 Крупный Банк. Время — 18.00, все сотрудники сидят трудятся. Один из сотрудников выключает компьютер, одевает пиджак, берет портфель и уходит. Все провожают его неодобрительным взглядом. Следующий день. В 18.00 тот же сотрудник выключает компьютер, одевает пиджак, берет портфель и уходит. Все продолжают работать и начинают недовольно шептаться.. Следующий день. В 18.00 тот же сотрудник выключает компьютер, одевает пиджак, берет портфель и тут к нему подлетает коллега. — Вася, как тебе не стыдно, мы сидим работаем, конец квартала, столько отчетов, нам тоже хочется вовремя домой а ты такой единоличник... — Ребята, да я вообще в ОТПУСКЕ!!!
Самое светлое воспоминание осталось от командировки на объекты Уфимского ПО в Самарской и Оренбургской областях и Башкирии. Первые двое суток мы ночевали в городе Бугуруслан, другие – в Туймазах. В то время заканчивался апрель и природа расцветала, отпуск был не за горами, компания подобралась весьма внушительная и весёлая.
Днём мы проводили проверки, а по вечерам удавалось погулять. Погода была тёплой, дни становились всё длиннее.
В последний перед отъездом вечер начальник службы пожарной охраны пригласил всех к себе в номер и предложил каждому рассказать, как он шёл по карьерной лестнице «вплоть до сегодняшнего дня». Я не помню кто как шёл, только помню, что все рассказы прерывались шутливыми комментариями и было очень весело. А ещё этот массовик-затейник сказал, что каждый может пригласить в номер пригласить кого угодно, надо лишь дать на лапу охраннику 200 рублей и чтоб у гостя (гостьи) был паспорт. Один из коллег предложил пойти в парк и познакомиться с кем-либо из девушек со словами: «У вас есть 200 рублей?» Другой добавил: «И паспорт»…
Вернёмся к моему отпуску.

7

В то время, когда я пребывал а отдыхе, мне позвонил один коллега из «Транснефти» и я подумал, что у него какой-то срочный вопрос. Но оказалось, что он перешёл в «Газпром трнасгаз Уфа» (ГТУ) на должность начальника экологического отдела и хочет сделать мне кадровое предложение – возглавить группу и получить категорию ведущего инженера.         Я подумал, что речь идёт о группе в составе отдела управления. Правда, зарплату предложил в 25 тысяч, что ощутимо было меньше того, что я получал. Тогда он «набросил» сверху тысячу и сказал, что желающие на это место есть (как потом выяснилось, «вилка» позволяла «набросить» и больше). В тот момент я находился в Лениградской области и срываться с места, особенно ради понижения заработной платы, не собирался. Я обещал подумать. 
Затем, я отправил ему резюме и 10 конкретных вопросов. Ни на один я не получил ответа, но предварительное согласие своё я дал.
Отгуляв отпуск, я приехал на собеседование. Собеседник произвёл на меня хорошее впечатление. Молодой человек лет тридцати, целеустремлённый, энергичный, понимающий меня с полуслова. Однако, во время собеседования, выяснилось, что группа не только не входит в состав отдела управления (администрации по «газпромовскому»), но базируется в филиале под названием «Инженерно-технический центр» (ИТЦ), с начальником которого я и должен был встретиться в тот же день.
Дав своё согласие, брать слово обратно уже не хотелось. Как не хотелось снова уходить в филиал. Особенно после первой встречи с его как бы руководителем. Передо мной предстал сорокалетний сноб, надменно смотрящий на меня, как солдат на вошь. Собеседование вёл небрежно и складывалось такое ощущение, что не очень хотел меня видеть. С ним же присутствовал его заместитель, тощий носатый мальчик, продвинутый как потом выяснилось своим папашей на данную должность. Да и сам типа начальник ИТЦ был сынком известного в определенных кругах учёного, а значит получение жирного места и докторской диссертации было для него скорее всего «делом техники». Ах да, я же забыл, дети известных и влиятельных людей на редкость талантливы. Извините.
В общем, после такого общения, я сказал начальнику экологического отдела, что с такими персонажами работать мне бы не хотелось, на что тот поспешил меня успокоить и пообещал поддержать, а также сказал, что я в ИТЦ буду по большей части только числиться, но работать предстоит только с ним.
С таким настроем я оправился к главному инженеру ГТУ – еще одному продукту «папиной работы» и тоже в возрасте 40+. Ещё одно дитя 90-х. К главному инженеру меня повёл не начальник экологического отдела, а начальник ИТЦ, что меня весьма удивило. И что ещё меня поразило – начальника ИТЦ в тот день будто подменили. Ни разу не борзый и не надменный, а эдакий улыбающийся душечка, весьма почтительный и учтивый. Собеседование прошло на позитиве.
Что было тому причиной? Конечно же, расчёт. Голый холодный расчёт. Как я потом выяснил, на должность был объявлен конкурс. Начальник экологического отдела продвигал своего другана из «Транснефти», а начальник ИТЦ подогнал кого-то другого. Но генеральный директор ГТУ отсеял сначала одного, затем второго. А потом ещё и «выдрал» главного инженера ГТУ и начальника ИТЦ за то, что долго искали и поднесли не тех, кто может претендовать на это место. Делал он это с применением трёх атрибутов: «душещипательный» разговор на «французском» с соответствующими «комплиментами», приказ на выговор, приказ на депремирование. Над начальником экологического отдела, скорее всего, тоже нависла шашка. Вот почему все они кто сразу кто нет были весьма учтивыми в период собеседований. Только разве что главный инженер ГТУ пытался вести себя развязно, обращаясь ко мне на «ты», решив почему-то что я «смыться решил». Хотя, смываться я никуда на тот момент не решал и в то время я был им гораздо нужнее, чем они мне. Ведь им нужен был ведущий инженер-руководитель группы инженерно-технического сопровождения. У меня было соответствующее образование и опыт.
Пройдя собеседование у главного инженера, я отправился к начальнику отдела кадров и затем уже с ним – к заместителю генерального директора по персоналу.
В душе я сильно метался. С одной стороны, мне предлагалась категория ведущего инженера, о которой я в УТНП тогда не мог и мечтать, работа только по специальности без посторонних «штучек», переход в компанию с более солидным социальным пакетом практически на ту же заработную плату. С другой стороны, меня многое устраивало в УТНП, в отделе сложилась дружеская атмосфера, коллектив предприятия меня устраивал на все 100%, к работе я уже приноровился. И всё же чашу весов склонял тот факт, что вовсю шли разговоры о ликвидации предприятия с сокращением штата. Сколько нам осталось? Год, два, три? Что будет с нами? Никто ничего не знал. Это было болезненное, но необходимое решение. Захотят ли меня видеть, если я уже после общения с заместителями генерального директора ГТУ «включу заднюю»? Обратного хода уже не было. В один из дней мне позвонил начальник отдела кадров ГТУ и сказал, что я могу начать процедуру увольнения.
Шеф, узнав о моём решении, не проявил никаких эмоций, хотя в иных случаях отдельных лиц пытался уговорить остаться. Это значило, что мне точно следует идти до конца.
Ребята в отделе не обрадовались, как и заместитель главного инженера по оборудованию. А главный инженер УТНП и вовсе вызвал меня к себе и пытался выяснить причину. Правда, какую-то конкретную должность не предлагал.
Со всеми распрощался по-хорошему. Ни на кого зла не держу. Да и не за что. Никто там мне не сделал ничего плохого. Уникальная для меня организация в этом роде. Через четыре года, когда я уже уволился из ГТУ, окончательно не стало и УТНП, а мои бывшие коллеги разбрелись кто куда по принципу «спасение утопающих дело рук самих утопающих».
Спустя пару лет я даже хотел вернуться в УТНП, узнав, что там набирают штат и связался с Ильгизом Нурулловичем, попросив не поминать лихом если кто-то что-то обо мне спросит. Что бы то ни было, в моей памяти он останется одним из самых уважаемых руководителей…
После ухода из УТНП меня ждали тяжёлые испытания в ГТУ. Мои бывшие собеседники, вставшие надо мной в ГТУ (из экологического отдела и ИТЦ),  понимали, что обратной дороги для меня уже нет и сделали всё, чтобы мой гуж был как можно тяжелее, наслаждаясь временным приоритетом. Но и у них повытягивались физиономии, когда через четыре года я решил уехать в Северную столицу. Они, наверно, думали, что я так и буду терпеть до бесконечности все их прихоти. Но я поступил так, как велит моё сердце. Теперь же бывший как бы руководитель ИТЦ и сам смылся в Петербург на шестом десятке жизни и на мои сообщения «мужественно» не отвечает. И правильно – одно дело строить из себя большого начальника, развалившись в кресле в окружении заместителей, готовых по щелчку  сочинить любой приказик и хамить, зная, что тебе не ответят как ты заслуживаешь, а другое дело – поговорить на равных и вот тут дешевому понту нет места. Начальник экологического отдела так и трудится на прежнем месте и с ним установились хорошие отношения. Никто не извинялся, но и о прошлом никто уже не вспоминает.
Впрочем, моя история приключений в ГТУ – тема отдельного очерка, который уже написан.
А коллектив «Уралтранснефтепродукта» я вспоминаю с уважением и благодарностью и атмосфера на этом предприятии может соперничать только с атмосферой в «Петербургском метрополитене», где я и работаю по сей день.

12.11.2022