О чём говорят... подростки

Дух юности - это всевозможные ощущения и воспоминания.
Будет грубо, сразу предупреждаю. Сентиментальным вход особо рекомендован!
На самом деле в текст вписано не менее пяти крылатых выражений, но они скрылись за потоком сленга.

— Пацаны! Погнали на лысую гору, скатнёмся!
— Не, домой заходить не буду, от меня куревом тащит.
— Да ещё и не протрезвели. Колян, «квасок» твой забористый, два раза блеванул.
— Ссыкуны! Я своих родаков постепенно приучаю, что я мужик.
— Витальк, аккуратней, а то вжик – и не мужик.
— Лёнька, сеструху прихватишь с нами на лысую? В сиськах у нее греться будем, снежную бабу из неё слепим.
— Я ща из тебя слеплю, козлина. За нее Громкий впряжется — будешь в мамку рыдать.
— О, я бы в Светкину мамку из третьего подъезда всплакнул.
— Фу, кто пёрнул?
— Это ты свой рот открыл, Колян.
— Хва скулить, уроды, погнали по подъезду пробежим, ковров резиновых соберем и на гору. Только чур не мой подъезд грабим. В прошлый раз Тётьмаша спалила, батя наш коврик ей отдал.
— Который Генка обоссал? Аххаха, Тетьмаша его поди домой положила, она любит Генку: «Геночка хороооший, Геночка слааавный». Вот ждет, наверное, когда Генка вырастет и ходить к ней будет втыкать.
— Прям на том самом коврике…
— Ахахаааха!

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее. Юность — время отваги. Стайка молоденьких пацанов была мрачным пятном на совести заснеженных полупустых дворов арбековских новостроек. Дружили крепко, сами не осознавая этого. Взгляд в прошлое теперь позволяет так думать. А тогда – ну друзья-приятели. Что такого? У всех они есть.

— У Хрипого яблочки, наверное, поспели.
— Ты йобу дался? Он в прошлом году топор из окна бросил, Виталику по пятке вскользь пролетел, да, Виталь?
— Идите фхер со своими яблоками. С Хрипым этим туда и идите.
— Виталь, ну хоть на шухере постоишь? Колян вон тебя даже от пентагоновских отбивал, а ты за Коляна на шухере ссышь постоять.
— Чо он там отбивал? Отбиватель. Мы вместе были, просто он с первого удара лег, его и не тронули. А бздежа потом было — с пентагоновскими дрался! Лежал и срался. Дрался…
— Хавальник прикрой, борзый стал! Если у тя батя мусор и тя отмажут завсегда, то у приятелей твоих такого шика нет. Ты бате сразу слезу пустил, про меня и не вспомнил.
— В животе урчит, так яблок хриплых захотелось, ну вас в попец, скулите тут оба. Жопу подняли и пошли.
— Колян, кваску прихватим для храбрости?
— О, точно, Колян, тащи бидон, ща напьемся, Хрипого загибать будем!
— Рано пристрастились, пацаны, рано. Ну да хер с ним, пойду браги у родаков солью, курить будете – оставьте на пару тяг.
— А я читал, кстати «Алкоголик — это тип, который тебе не нравится, и который пьет столько же, сколько ты». Так что мы тут все наравне. И я. И ты. И алкаш Зубастик. И Лифтчик.
— Лифтер же.
— Похер. Лифтчик.

Когда осенью рано вечерело, а ветер гонял по дворам опавшую листву, приятели собирались в подъезде. Каждый раз это было новое место. Не то, что вчера. Откуда-то их выгоняли сразу, и ребята искали новое пристанище. Где-то они не мешали никому, а всем, кто проходил мимо них по ступеням, они дарили приветливое «здравствуйте». А где-то даже котики подъездные приходили посидеть с мальчишками и вместе помурлыкать.

— Пацаны, пивка принёс, стаканов нет, но горлышко не слюнявьте.
— Санёк! Ты боженька! Если меня когда-нибудь покрестят и я не найду иконы в церкви с твоим изображением — сожгу нахер!
— Ну ты это, не туфти. Вон Виталька набожный. Да, Виталь?
— Не тот разговор вы под пивко ведете, пацаны. А вера - она как и мозг, у кого-то есть, у кого-то никогда и не будет.
— Виталь, блин, ток не заставляй меня в той церкви еще и твою икону искать!
— Ахахаха!!!
— А где пиво-то взял, Сань? Написано «Толстяк». Евгенпетрович из себя чтоль налил?
— Ахахаха!!!
— Пацаны, базар короткий, кто не доволен – нахер с пляжу! Слюней плять кто наоставлял? Ну что за уроды!
— Пиво — интеллектуальный напиток. Какая досада, что его пьет так много идиотов.
— Не кипятись, Сань, поведай обществу – откуда дары такие?
— Дядька мой проставился. Поэт он. Вот на конкурсе чтецов свои стихи душевно прочитал, денег дали. Он мне говорит – «На душевном подъеме я, Сашка, на тебе копеечку».
— Ничего себе! Поэт! Это типа Пушкина-кукушкина, только тут среди нас. Я думал они все вымерли. Ну в учебники нам насрали и померли. А тут живой! Как так стихи придумывают. Нет, ну матерные еще понятно. Красная плесень там. Угарно. Дядька твой бухарик, поди?
— Ну выпивает, не без этого. Сам слесарь, кстати, пролетарий, так сказать.
— Не всякий, кто пьет, является поэтом. Многие пьют как раз из-за того, что они не поэты.
— А я, мужики, вот тоже попробую: Мы сидим в подъезде, ты пивка принес. А теперь, соседи, напрягите нос!
— Аааа, опять насрал, козлина!
— Ну ты и чмооо!

Весна. Лето. Осень. Зима. Время шло, теперь же оно несется, ускоряясь. И не сбавляет скорости на поворотах. Все герои этого рассказа стали успешными людьми. И у каждого во взрослой жизни случались взлеты и падения, но никто не находил решения на дне бутылки. Если вы заметите человека, который пытается утопить свои горести в стакане, сообщите ему, что горести умеют плавать. Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел.