de omnibus dubitandum 35. 66

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ (1675-1677)

ГЛАВА 35.66. МАЛЕНЬКИЙ ГАДЕНЫШ…

    Я, вспоминал Федор Алексеевич думаю, что все началось еще в 1674 г. А может быть и раньше, в юные годы, когда у меня появился страх перед наказанием. Я сделал для себя вывод, что если поведение хорошее, то и отношение к тебе соответствует (нет наказания). В таком возрасте нет выбора, или хорошее поведение или порка розгами на конюшне. Вот я и вел себя хорошо, и меня не били. Сейчас это кажется такой большой дикостью...

    Свадьба моих родителей Алексея Михайловича и Марии Милославской состоялась 16 января 1648 года*.

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…

    Торжество прошло без привычной пышности и размаха. Всего в этом браке родилось тринадцать детей.

    В 1654 году наконец появился мальчик, названный Алексеем. Однако рождение сына не гарантировало продолжение династии, которая в 1613 году заняла трон и все еще должна была просить у Земского Собора разрешения на верховную власть.

    После смерти первого Романова: Михаила Федоровича, его сын Алексей Михайлович в 1645 году прошел такую процедуру.

    Поэтому имея только одного сына, не мог быть спокоен за судьбу монархии Романовых, тем более что следом за Алексеем родилось подряд четыре девочки и только в 1661 году появился я, который стал наследником своего отца.

    Потомство Алексея Михайловича и Марии Милославской имело одну важную черту, которая была замечена еще современниками: их дочери обладали завидным здоровьем и сопутствующим ему долголетием, а мальчики, напротив, были хилыми, слабыми и не отличались живучестью.

    В 1654 году Мария Милославская выделила средства для устройства госпиталей по городам для больных и увечных. Потребность в такого рода заведениях в середине XVII века была велика, поскольку Московская Русь вела длительные войны за возвращение территорий, утерянных в период Смуты, и за выход к Балтийскому морю.

    Важную часть в ее жизни составляли дела духовные. Обычно царица и царевны молились в домовой церкви и только по большим праздникам совершались торжественные выходы в кремлевские соборы и выезды на богомолье в ближние и дальние монастыри.

    Чин выхода царицы был строго регламентирован. Мария Милославская обычно шла по скрытой галерее в кремлевский Вознесенский монастырь в царском наряде, короне, впереди нее несли кутью.

    Её отец -  Илья Данилович Милославский, числился кравчим на службе в Посольском приказе у дьяка Ивана Грамотина и был близок к всесильному боярину Борису Ивановичу Морозову.

    Мария Ильинична Милославская умерла 13 марта 1669 (1664 - Л.С.) года от родильной горячки, не дожив чуть больше месяца до 40 лет. Похоронена в кремлевском Вознесенском монастыре: усыпальнице великих княгинь и цариц допетровского времени.

    Царь Алексей Михайлович от М.И. Милославской имел детей: Дмитрия (1649 - 1651)(Москва, 22 октября/4 ноября 1648 – Москва, 6/19 октября 1649), Евдокию (1650 - 1712) (Москва, 17 февраля/2 марта (1 марта в високосные годы) 1650 – Москва, 10/23 мая 1715), Марфу (1652 - 1707) (Москва, 26 августа/8 сентября 1652 – Александровская Слобода, 6/19 июля 1707), Софью (1653 - 1704) (Москва, 17/30 сентября 1653 (а не 1657 г.р. как убеждает нас ТИ - Л.С.) – Москва, 3/14 июля 1704), Алексея (1654 - 1670) (1654-†1670), Анну (1655 - 1659) (Вязьма, 23 января/5 февраля (в високосные годы 4 февраля) 1655 – Москва, 3/16 марта 1659), Екатерину (1658 - 1718) (Москва, 26 ноября/9 декабря 1658 – Москва, 1/14 мая 1718), Марию (1660 - 1723) (Москва, 18/31 января 1660 – Санкт-Петербург, 9/22 марта 1723), Федора (1661 - 1682) (Москва, 30 мая/12 июня 1661 – Москва, 27 апреля/10 мая 1682), Феодосию (1662 - 1713) (Москва, 28 мая/10 июня 1662 – Санкт-Петербург, 14/27 декабря 1713).

    От Н.К. Нарышкиной царь имел детей: Симеона (1665 - 1669) (Москва, 3/16 апреля 1665 – Москва, 18 июня/1 июля 1669), Петра (1666 - 1696) (Москва, 27 августа/9 сентября 1666 – Москва, 29 января/11 февраля 1696), Евдокию (1669 - 1669) (Москва, 26 февраля/11 марта (10 марта в високосные годы) 1669 – Москва, 28 февраля/13 марта (12 марта в високосные годы) 1669),  Наталью  (родилась в августе 1673 года, умерла в июне 1716 года), Федора (родился в сентябре 1674 года, умер в ноябре 1678 года) и Ивана (1675-1696).

    Я был пай-мальчиком (см. рис. неизвестного художника, Федор III Алексеевич, 1676 г.), всегда слушал родителей и потому я, по их мнению, как будто подавал неплохие надежды.

    Формирование характера по части сексуального воспитания произошло довольно быстро. Наверное, из-за желания поблудить с молоденькой постельницей, у меня появились разного рода проблемы: я жутко стеснялся женского пола, и потому никаких отношений не происходило. А желание росло с каждым новым годом моей скучной жизни.

    Как-то я лежал в околотке, мне было 13 лет, и лечил воспаление почек, так там, такая скука, особенно в выходные дни, что остается или спать, или читать или гулять по дворцу.

    Я читал... В свои 13 я был очень любознателен. Читал все что попадется. Совмещение приятного с полезным. Конечно, я уже знал, что такое рукоблудие, но относился к этому с презрением. Я и многие мои сверстники вели разговоры вроде "Фу, да ты дрочишь...". И, тем не менее, именно в околотке, я сделал это впервые. Из интереса.

    Как-то в субботу я как обычно сходил на процедуры и пошел в палату читать. В книге немецкого писателя шла речь о молодой гувернантке, которая блудила со своей воспитанницей.

    Я очень завелся. Воображение рисовало разные картины, где я вместе с ними в одной палате, созерцаю сцену блуда гувернантки. Вскоре я уснул вместе с этими мыслями. Проснулся от того, что возбужденная сиделка тормошила мою руку, пытаясь разбудить меня. Она вывела меня в рекреационную залу. Причина ее гнева стала мне ясна т.к. я обнаружил свои порты мокрыми и мой елдак стоял.

    - Ты что, обоссался, маленький гаденыш? Что, ты нам предложишь, нюхать твои ссанки?

    - Ложись на лавку я сделаю тебе укол. А-а-а!? Тебе елдак мешает... Ну что ж, давай это исправим.

    С этими словами она сняла с меня порты, достала из шкафа жгут и перетянула им мой возбужденный елдак. Потом взяла его за плешь и начала ее сжимать в кулаке. Я жутко покраснел и засмущался. Сердце забилось как сумасшедшее, отбивая такт ее движений рукой. Ее строгие глаза сверлил меня, пытаясь поймать мой взгляд. Но я только зажмурился чтобы не видеть такого позора. Мое тело охватила мелкая дрожь, разливая внизу живота приятную слабость.

    - Тебе нравится это? Федор? Подними свои глаза и смотри мне в лицо.

    Она схватила меня за волосы и повернула меня к своему властному взгляду.

    У меня же все мысли спутались, я плохо понимал суть происходящего. Ее рука успела увлажниться. Она крутила мою плешь с удвоенной энергией, успевая трепать мои волосы.

    Временами она перехватывала мой елдак поудобнее и, продолжал его дрочить.

    - Для твоих лет у тебя неплохая эрекция, - констатировала сиделка.

    - Наверняка у тебя нет такого большого опыта в рукоблудии, да!? Отвечай...
Последнее она уже крикнула, задыхаясь от возбуждения.

    Не ожидая ответа она, упала на колени и погрузила мой елдак по самые шулята  в рот.

    Вместился только мехирь, как она его называла ласково, упершись ей где-то в горле. Она не то что сосала его, а смоктала, чавкала, по ее подбородку текли слюни, а потом и мой плот. Я окружил своим телом ее голову, обхватил ее руками, прижал ее подбородок коленками, сотрясаясь последними волнами оргазма.

    Потом она отстранила меня в сторону, стянула жгут, и опершись на лавку, переводила дыхание.

    - Ты хоть понял, что сейчас произошло? Ушлепок... Все не так должно было происходить. Все неправильно. Мне двадцать восемь лет и я, сосала у тебя прямо как твоя сверстница, лет пятнадцати.

    Подумав еще немного сиделка сказала, что я остался ей еще и должен... Что конкретно я не понимал. Мои мысли были сейчас не там. Произошедшее со мной было для меня как гром среди ясного неба. Я стоял весь покрасневший, вспотевший и полностью растерянный. Мысленно перебирая все происшедшее, мое сознание остановилось, пожалуй на самом возбуждающем - это момент когда она взяла меня за мехирь. Естественно он опять встал...

    - Все... Одевай свои порты и иди спать. Завтра тебе опять в рекреационную залу.

    Молча, не обращая ни на что внимания, я добрел до своей постели. Довольно долго еще думал о случившемся, пока, наконец, уснул.