Стиляга Ухарь

Судьба вела меня рядом с Владимиром Алексеевичем: то приближала – в школе учитель и ученица, то отдаляла на несколько лет – жили в разных городах, и позволила встретиться очень коротко в журнале «Урал» в Екатеринбурге.
А ещё всегда у нас были общими очаровательный, загадочный Таганай, горы, окружающие любимый Златоуст, блестящий пруд в центре города, ступенчатые улицы, газета «Златоустовский рабочий», которую я привозила от родителей и читала «от корки до корки», а там – еженедельные литературные страницы и фамилии авторов: Верзаков, Черноземцев…
Природа Урала (как говорил Павел Петрович Аносов – «Златоустовского Урала») расцветала под пером прозаика, журналиста, драматурга Николая Васильевича Верзакова.
Тридцать лет плодотворной, творческой, теплой, искренней дружбы моего учителя Владимира Алексеевича и Николая Васильевича Верзакова были наполнены открытиями, краеведческими находками талантливых и мудрых певцов уникального, славного своей историей города Златоуста.
В зеленых узких брючках, с коком волос над открытым лбом, очень похожий на стилягу, предстал перед нами в 1963 году отличник народного просвещения, учитель литературы и русского языка школы № 18 г. Златоуста Владимир Алексеевич Черноземцев.
К этому времени он уже поработал в Серове, куда был направлен по комсомольской путевке, получил там закалку рядового учителя, а в Златоусте был назначен классным руководителем в 9 б, мальчишеский класс. В то время мы, девочки, учились в 9 а классе, а ребята, спортивные и очень умные, в 9 б классе. Так называемое раздельное обучение тогда было очень модным.
Нам, взрослеющим девочкам, не было времени «влюбляться» в молодого, модного учителя. Русского языка в 9 классе уже не было, а литература – только 2 часа в неделю.
Уроки были «плотные». Учитель много успевал нам преподать за короткие 45 минут.
Они были праздником слова и познания нового.
Все нам было интересно, догоняли упущенное, читали «взахлеб» то, что нам рекомендовал Владимир Алексеевич. Не было еще засилья Интернета, да и вредных привычек мы в себе не ощущали.
Уроки-раздумья Владимира Алексеевича заставляли нас учиться анализировать прочитанное и задавать «неудобные» вопросы начитанному учителю.
«Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет!»
Далекие, милые были,
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но мало любили нас», – процитировал С. Есенина Владимир Алексеевич, входя в класс к нам девочкам-одиннадцатиклассницам. 
Мы, испытывающие первое желание быть любимыми, насторожились, очень хотелось говорить о неизведанном, о любви.
Учитель литературы посмотрел на нас загадочно и сказал, словно пропел: «Ан-на Сне-гина». Так назвал свою последнюю поэму Сергей Есенин. Шел 1925 год, последний год его жизни».
И начался удивительный рассказ нашего любимого учителя.
В основе поэмы – воспоминание поэта о том, как он посетил родное село. О безответной любви в юности, о революции.
Надо было обязательно сказать о революции. Все уроки литературы, и их преподаватели находились под «глазом» цензуры.
Шли разные толкования творчества писателей. Мы в начале учебного года на уроке литературы хвалили «Один день Ивана Денисовича», в конце года должны были ругать «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына.
Многое школьницы не понимали, начинали задумываться. Ответов не было. Мы никак не могли отойти от штампа: Сергей Есенин правильный поэт, не хулиган, не любитель пьяных загулов и женщин.
Владимир Алексеевич осторожно вводил нас в этот особый творческий мир поэзии, много читал нам стихов, но не всегда сознавался, что это и его стихи.
Стихи учителя были правдивыми, рассказывали о нужде, голоде предвоенных и военных лет.
Он родился в селе Булдак Челябинской области (ныне Курганской) в многодетной семье, рано потерявшей кормильца.
Владимир Алексеевич не жаловался на жизнь, но частенько возвращался к родным местам, рассказывая об особенностях изображения писателями природы.
Как-то на одном из уроков литературы он вводил нас в многонациональный мир Златоуста, рассказывал, люди каких национальностей населяют наш город: не только русские, татары, башкиры, а и представители небольших по численности народностей.
– А я Кузючка, – призналась я, нескромно дополняя учителя.
– Что-то я не слышал о таких, – улыбнулся Владимир Алексеевич.
– Если прадед, дед и отец работали на казенном заводе, значит, кузюки.
Молодой, задористый учитель литературы признался:
– А я – Ухарь.
Мы захихикали, хотя знали, что неприлично смеяться над учителем.
–Ухари – мои предки, – не замечая нашего хихиканья, сказал Черноземцев. – И фамилия моя от слова Чернозем. Такие были черноземные земли в селе Ухарское, в Рязанской губернии. Всем не хватало этой плодородной земли. Поля до самого последнего клинышка поделены были, и с каблучок на каждого мужика не пришлось бы, ежели поровну делить. Прослышали мои предки о пустых землях на Урале и на Алтае и начали переселяться.
Звонок звенит, мы его не слышим, а Владимир Алексеевич говорит:
– Вот повзрослею и напишу об ухарях.
Повзрослел он к 65 годам, к 2003 году, когда уже жил в Челябинске, много работал на издательском, краеведческом поприще.
Валентин Петрович Лукьянин в журнале «Урал» к 65-летию Владимира Алексеевича Черноземцева написал прекрасный отзыв на книгу – воспоминание «Ухари».
Лукьянин приводит слова Черноземцева: «И вдруг я почувствовал, что я уже старый человек, настала пора подводить итоги».
С большим уважением к челябинскому писателю Лукьяинин подчеркивает: «Он немало и разнопланово поработал в литературе, но повесть «Ухари» показала, что прежде мы не все знали о масштабах его литературного дарования».
Как истинный критик, Валентин Петрович отмечает: «В этой книге проявилось не смирение с судьбой и не христианское всепрощение, а воплотился тот опыт российской крестьянской жизни, который, собственно, и стал предметом черноземцевского повествования. Тот опыт и та жизненная философия, которая воспринимается убедительной антитезой к нынешним «рыночным» установкам на противостояние миру, который должен «прогнуться под нас», и на индивидуальный «успех»».
Я возвращаюсь к урокам литературы в школе № 18 города Златоуста в 1963-1965 годах.
Мы, его ученицы, захотели знать больше о Владимире Алексеевиче и стали задавать вопросы.
– Как Вы из деревни в Златоуст попали? – бесцеремонно спрашиваем в начале урока.
Учитель запланировал урок, надо выполнить план, но он все-таки находит несколько минут, отвечает нам.
– Про Златоуст? Как я здесь очутился? – Владимир Алексеевич, волнуясь, начинает вспоминать. – Старшего брата отправили во время войны в трудармию в Златоуст. Папы уже не было. Многодетной семье жилось очень трудно. Брат, чтобы как-то помочь маме, позвал нас в Златоуст. Жизнь была несладкая, в перенаселенном бараке. Приходилось много работать. Для меня, – продолжает Владимир Алексеевич, – это было испытанием на прочность характера.
Упорство, трудолюбие, желание быть лучше, не становиться насмешкой городским – деревенщиной, как его называли, сделали характер и творчество будущего писателя уникальными.
Средняя школа № 8 была для Владимира Алексеевича романической стартовой площадкой его расцветающего таланта. В этой школе он стал организатором литературного общества «Оазис».
Общество было тайным; даже внедрившаяся в него для контроля учительница из «шпиона» превратилась в творческую коллегу. Стихи, прозу тайно издавали в стенгазете.
Романтизм «Оазиса» мой учитель пронес в себе всю оставшуюся жизнь.
Жизнь в Златоусте кипела. Владимир Алексеевич в 1957 году окончил школу с золотой медалью, появились первые публикации в газете.
Сейчас, когда в школе №8 есть парта Героя, посвященная Владимиру Алексеевичу Черноземцеву, с размещенной на ней информацией о его подвиге – великом творчестве краеведа-уральца, становится почетен его жизненный путь, целеустремленность, поиск и открытие литературных вершин родного Урала.
Он поступил в Уральский государственный университет имени А. М. Горького на филологический факультет. На четвертом курсе по комсомольской путевке был направлен в город Серов учителем литературы и русского языка. В 1961 году стал отличником народного просвещения, в 1962 году возвратился в Златоуст. Работал в редакции газеты «Златоустовский рабочий», пятнадцать лет возглавлял литературное объединение «Мартен». В 1980 году он был переведен в Челябинск на должность редактора Южно-Уральского книжного издательства «Каменный пояс».
Я не берусь перечислять все из созданного В. А. Черноземцевым – он подготовил к изданию множество книг в серии «Русская воинская слава», «Русский исторический роман», «Первая книга поэта», «Писатели-классики русской советской литературы на Южном Урале» и другие.
В 1996 году принят в Союз писателей РФ. Получил звание заслуженного работника культуры.
Владимир Алексеевич не любил, когда ему напоминали о его наградах. На всех встречах с читателями, с творческими деятелями он больше всего переживал за то, что здоровье ему не позволяет работать в полную силу, что не хватает для работы оплачивать труд тех, кто ему помогает.
Условия, которые необходимы для создания энциклопедий, не всегда были нормальными и удобными для работы. Владимир Алексеевич преодолевал эти трудности за счет своего подорванного нелегким трудом здоровья.
Он был патриот, он был труженик, он был честный, порядочный певец уральских гор, загадочного Таганая и учитель, который со мной Навсегда.
Спасибо, мой родной Владимир Алексеевич.