Позывной Иволга-Леший

Памяти погибшего в спецоперации на Донбассе кинолога, дрессировщика служебных собак
Олега Анатольевича Иванова (1971 — 2022)

Не стреляют пушки по раю…
«Мой позывной — "Леший". Для истории и для будущих поколений хочу сказать только одно: "Будьте достойны нас..."»

Отголоски мирной жизни

Февральский воздух бодрил. Олег поёжился, присаживаясь на край лавочки, недавно окрашенной в голубой цвет, чутко прислушиваясь к звукам на улице. Пять утра. Город спал. Слышен лишь стук капели, скатывающейся с крыши примыкающего к собачьей площадке гаража: тук-тук-тук. Оттепель. Скоро быть весне. Олег глубоко затянулся сигаретой, зорко следя за своими двумя немецкими овчарками.
Сколько всего произошло за последние годы! Бегство украинского президента Януковича, майдан в Киеве, возвращение Крыма в Россию, захват административных зданий в Харькове, Луганске и Донецке. Неизвестно как возникший новый президент Украины, неподчинение новому режиму, референдум и государственная независимость двух республик: Луганской народной и Донецкой, полномасштабная войсковая операция против воли народа этих территорий с артиллерией и авиацией; организованное сопротивление и приток добровольцев, минские соглашения и — восемь лет безвременья...
Олег ещё раз оглянулся по сторонам и подумал: именно вот в такие минуты затишья где-то раздаётся смертоносный свист «гостинцев», прилетающих с украинской территории. Страшны были первые выстрелы, первая воздушная тревога, первые взрывы. Потом как-то все пообвыклись, несмотря ни на что, пытались вести обычную жизнь с той только разницей, что всё время слушали, куда и чем прилетало, и кто в той стороне живёт из родни и друзей...
Подбежала старшая овчарка Берта, и он с наслаждением зарылся пальцами в густой воротник её шерсти. Война открывает людей заново. Вчерашние «ботаники» становятся героями, а те, с кем играл на улице в «казаки-разбойники», оказываются предателями и мародёрами. Обычно понятно, где враги, а где свои. Враг, вроде, выглядит иначе: у него другая техника, форма, речь. А тут... Вместе в футбол играли! На одном заводе работали! А теперь стреляем друг в друга...
Страшно это.
— Мара! Берта! Ко мне! — присвистнул Олег, подзывая собак. — Пошли, девочки! Обойдём вокруг, присмотрим за порядком.
Овчарки радостно бросились вперёд. Олег затушил сигарету и, стараясь не шуметь, мягко шагнул за собаками. Его задача — не просто исследовать окрестности, но и записать видео, показать людям, во что превратилась его земля в результате затянувшегося военного конфликта, по сути, гражданской войны. Ходить по пустым зданиям стало опасно. Все они повреждены минами и снарядами, таят опасность нахождения в них неразорвавшихся боеприпасов. Он и собак специально натаскал по этим разным направлениям: ориентирование в полуразрушенных зданиях, обнаружение в них посторонних лиц, несущих угрозу, движение по сложным аварийно-опасным участкам, оказание первой медицинской помощи при получении травм на таких объектах; передвижение в узких тоннелях под землёй.
Несколько дней назад с помощью собак он обнаружил интересную находку — старинное подземелье, наткнулся на вход, а точнее, выход из-под земли. В каждом крупном городе существует сеть подземных городов. Многие из них тщательно охраняются правительством. Даже существуют специальные подземные войска.
Олег обошёл вокруг и нашёл ещё два выхода. Все они — разных времён. Один явно из XIX века, там же нашлась и полустёршаяся старинная табличка, а значит, если не разграблено, сохранились какие-то уникальные артефакты. Будет время — надо поисследовать. Прихватить с собой учеников: ребятишки любят с ним всякие вылазки. А заодно и собак потренировать, и артефакты для местного музея раздобыть.

Сталкер

В Луганскую народную милицию Олег вступил сразу, как только её создали — в 2014 году, как раз когда на Украине произошла смена правительства, в результате чего Верховная Рада отстранила Виктора Януковича от власти, и начались беспорядки, а на востоке Украины сформировалось протестное движение против незаконного захвата властных структур.
Власть была свергнута в конце февраля 2014 года, а уже седьмого апреля была провозглашена Донецкая народная республика, а чуть позже, двадцать седьмого апреля — Луганская народная республика. В мае состоялся референдум о самоопределении ДНР и ЛНР, который из всех государств — членов ООН признала только Россия.
Мужское население непризнанных республик разделилось на своих и чужих. Некоторым даже пришлось бросить основную работу, переквалифицироваться в военного. Вот тогда Олег и сменил профессию дрессировщика служебных собак на бойца Луганской народной республики. С тех пор ходит только в форме «цифра ряска»: в ней комфортно, тепло, она сливается с окружающей средой.
Ему нужно было обойти окраину города, проверить, что да как: людишки-то разные попадаются.
Собаки сновали челноком. Олег шёл позади, внимательно наблюдая за ними и за кустами. «Не собачье это дело — воевать» — вздохнул он, глядя как его подопечные радуются длительной прогулке. Если придётся идти на фронт, а по сведениям разведчиков, придётся, он возьмёт с собой Берту с Марой. Жалко их, конечно, могут погибнуть, но ведь эффективность работы собаки выше, чем у сапёра. В Чечне бандитские снайперы старались в первую очередь подстрелить собаку, работающую на разминировании. Миноискатель реагирует на любой металлический предмет: будь то мина или какая-то болванка, а собака, та целенаправленно «ищет» мину. У Олега свои кровиночки, взращенные со щенячьего возраста. Берту он назвал в честь другой отважной собаки, погибшей в Чечне. Про неё рассказал сосед Василий — у него большой опыт боевых действий, всю чеченскую прошёл. Так вот ту застрелил снайпер, когда она входила вместе с бойцами в село. Та Берта считалась самой известной в полку овчаркой — с неё и началось становление службы минно-розыскных собак. Мало того, специалисты считают, что одна собака может заменить пятнадцать сапёров.
Прежде чем ступить на тропу, по которой они спускаются к окраине города, Олег внимательно её оглядел: бывает, и растяжки попадаются.
Мины ставят по разным причинам: сковать продвижение войск, чтобы оторваться от преследования; организовать огневой налёт; навредить мирным жителям. Противник вредит и пакостит сплошь и рядом, отыгрываясь на мирных жителях. С поиском мин неплохо справляются собаки многих пород, но для армейских условий лучше всего подходят овчарки.
Странный хруст разорвал тишину. Олег присел и шёпотом позвал: «Берта! Мара! Ко мне!». Собаки послушно сели рядом.
— Ползком! — скомандовал Олег, распластываясь по холодной февральской земле. — За мной!
Проползли с собаками метров десять до кустов. Олег осторожно раздвинул ветки. На широкой тропе выезда из города стоял старенький «Опель». Дверцы его были распахнуты. Теперь следовало обождать несколько минут, чтобы не обнаружить себя и обследовать автомобиль.
— Тихо! — шикнул на ёрзающих собак.
Больше никаких звуков слышно не было. Значит, кто-то уже осмотрел автомобиль в поисках наживы и быстро ушёл. Олег выждал ещё пару минут, поднялся с земли, пустил собак вперёд. Мара забежала за автомобиль и начала громко лаять. Олег поспешил к ней.
На дороге, неловко закинув руку, лежал мужчина средних лет, скорее всего, владелец автомобиля. Он был мёртв.
— Убили и ограбили… — прошептал Олег и скомандовал: — Мара! Отойди! Ко мне! Будем вызывать ребят.
Маленькая рация у него всегда была при себе, даже в кровати. За годы противостояния он с ней не расставался. Ходил с ней, как с боевой подругой, на позиции за город, на дежурство по охране границы города, да и в других ситуациях она была незаменима.
— Приём! Позывной Иволга. Находка: мужчина — убит, машина ограблена. Передаю координаты. Ухожу с собаками дальше.
Пройдя вдоль лесополосы, Олег вышел к разрушенному обгоревшему дому с дырами от снарядов.
Конструкции кровли и крыши у него не было, окна выгорели, инженерные коммуникации оплавились и и деформировались. Стены частично разрушены, остальные — в выбоинах от осколков.
Собаки протрусили вперёд, а перед глазами Олега пронеслась картинка из недавнего прошлого: у подъезда полуразрушенной многоэтажки две плачущие пенсионерки, а рядом с ними — пара ребятишек в грязной одежде. Их родители погибли, и бабушки взяли их под опеку. Ему тогда удалось переправить их в Россию и заняться поиском родственников. Он бы взял их к себе, но... Жена Олега умерла, осталась дочь-подросток Настенька, кровиночка, роднулька, радость, солнышко, так похожее на него. Он сдружился с соседкой Татьяной, которая стала помогать присматривать за дочкой, когда та возвращалась от тёщи. То сготовит еды, то за собаками приглядит, пока Олег на боевом дежурстве.
Ступив в длинный холодный коридор, он почувствовал себя сталкером — охотником и преследователем, любителем проникать в заброшенные дома и даже города. По телу пробежала лёгкая дрожь адреналина. Он любил эти мгновения похлеще любого наркотика. Организм словно сжимается пружиной, готовой выстрелить в любой момент. Он на всякий случай поправил охотничий нож, спрятанный за голенище высокого армейского ботинка. Нож, как и рация, тоже всегда был при нём. Места он много не занимал, подозрений не вызывал, а пригодиться мог.
Собаки бегали спокойно, не настораживались, значит, можно продвигаться в относительно тихой обстановке. Похоже, здесь давно не ступала нога человека. Быстро осмотрев дом, он двинулся дальше по маленькой речке за пределы города.
Пройдя несколько километров, Олег наткнулся на старый хутор. Здесь были заброшенные дома, пройти к которым было почти невозможно. Вряд ли кто посещал их в последние годы. Время и запустение сделали своё гиблое дело, превратив жилые дома в развалины. Куда делись люди, жившие в этом отгороженном от остального мира месте? Кругом валялись банки для солений. Лишь старые собачьи будки на месте да на отшибе — деревянный туалет с голубой облупившейся краской. Дверь нараспашку.
В одном из домов нашлась кровать, остатки засохшего хлеба и старая фотография, с которой улыбаются молодые женщина и мужчина, когда-то здесь жившие. На полу валялась брошенная впопыхах детская игрушка. На стене осталась полка с книгами... Кому они теперь...
Затрещала рация.
— Олег! Мужчину отвезли на опознание, — рапортовал Николай. — Мы с Лёхой идём к тебе. Передай координаты!
Олег сообщил, где находится.
— Понял, — ответила рация. — Там неподалёку заброшенный бункер, надо бы осмотреть, пользуются им или нет.
Ребята подошли через четверть часа, вместе они отправились подальше от речки вглубь леса. Пришлось продираться сквозь заросли. Тот бункер как-то нашёл Николай, но в одиночку в него лезть не стал. Сейчас можно было его как следует осмотреть с собаками. Бункер настолько хорошо замаскирован, что без дополнительных ориентиров найти его было почти невозможно. Николай, зная это, привязал на ветку ели, ниспадающей на крышу бункера, голубой пластиковый пакет — прекрасный ориентир.
Бункер был очень старым, скорее всего, времён Великой Отечественной войны, выглядел как яма со старыми стёршимися ступенями, постепенно уходящими вниз. Вперёд послали собак, сами спускались, прислушиваясь к каждому звуку.
Ступеней через двадцать они попали в длинный узкий тёмный коридор — настоящий каменный мешок. Включили фонарики. По стенам запрыгали причудливые тени. В нос ударил запах земли и грязи. Послышался тихий свист ветра, задувающего в проходы, словно кто-то предупреждал о незваных гостях невидимого хозяина этих траншей. Коридор разветвлялся в несколько сторон, почти все ходы были завалены землёй и камнями. Оставалось продвигаться по тем коридорам, по которым можно было пройти. В темноте слышалось частое дыхание собак. Скорее всего, бункер предназначался для укрытия от бомбёжек, и пользовались им более полувека назад.
За Донбасс шли жестокие бои с немцами. Луганск тогда был Ворошиловградом, а памятник Ворошилову и сейчас стоит на главной площади Луганска. Луганщина выставила укомплектованную рабочими и шахтёрами 214-ю и 395-ю стрелковые дивизии. В городе было создано народное ополчение в тридцать полков из ста сорока восьми тысяч человек. В боях при наступлении немцев они проявили огромное мужество и настоящий героизм. Предприятия, заводы и фабрики Луганщины перешли на производство оружия и боеприпасов. В шахты спустились добывать уголь пятьдесят тысяч женщин и девушек: без угля промышленность остановилась бы.
Немцы взяли Ворошиловград 17 июля 1942 года в два часа дня после ожесточённого боя на опытном сельскохозяйственном поле, где теперь смыкаются территории двух учебных заведений Луганского государственного университета внутренних дел им. Э.А. Дидоренко и Луганского аграрного университета. Тогда одной из армий Южного фронта был выставлен заслон, который был сломлен превосходящими силами противника. Оставшиеся в живых отступали с боями по линии железной дороги до станции Верхнедуванной, пока последний солдат не был убит. Это было началом самого крупного наступления немецких войск.
Город был полностью захвачен. Территория вошла в Рейскомиссариат «Украина», главой стал рейскомиссар Кох. Начался период немецкой оккупации, которая продлилась меньше года. Ворошиловград был освобождён советскими войсками Юго-Западного фронта в феврале 1942 года.
— Бункер и нынче пригодится, — повернулся к ребятам Олег. — Знали бы наши деды, против кого мы снова воюем! Против тех же фашистов, только выросших у нас же. Не добили деды гадов — будем добивать.
— Немцы опять бузят, — ухмыльнулся Лёха. — Сами пока не лезут, только оружие шлют. Хорошо устроились. Славяне бьют славян. Пора им память освежить: вывесить в Берлине наш флаг.
— А мне бабка, царствие ей небесное, про немцев много чего рассказывала, — задумчиво сказал Николай. — Моей мамке пять лет было, когда они пришли. В дом восемь солдат поселили. Как селёдки жили, спали все на одной деревянной койке, а бабушка с дедом и моей мамкой ютились за печкой. Вроде, вели себя тихо, а потом в один прекрасный день собрали всех детишек в вагон и отправили в Германию. Мамка со своим дружком Сашко успела выпрыгнуть из вагона и спрятаться в кустах терновника. И ещё несколько детишек постарше сбежали. Потом они все в лес подались, там всё и встретились. Домой бежать побоялись. Вырыли в балке землянку — несколько дней там жили, пока их местные не обнаружили. Старших отправили — кого куда, а самых маленьких и мамку мою потихоньку привели назад к деду с бабушкой. Те немцы, кстати, что у них жили, их не выдали. Бабушка их кормила и поила, и те молчали.
 — Пошли отсюда, — позвал Лёха. — Скоро стемнеет, снова начнут бить по городу артиллерией. Вечером общий сбор в штабе. Противник столько техники нагнал, вот-вот начнут наступление. Олег! Ты бы своих собачников предупредил, чтобы они не сильно шастали по окрестностям. Пацаны твои везде бегают — и в лес, и на кладбище, и по пустырям. Опасно.

Собачья площадка

Жена Олега долго болела, и когда умерла, на душе стало пусто. Поверить в то, что её больше нет, было трудно. Дома он почти не бывал: наваливалось слишком много тягостных мыслей.
Пока жена болела, Олег себе собак не заводил — ему хватало их и на работе в питомнике МЧС. А потом дом словно вымер. Тёща забрала внучку к себе, а он, горемыка, остался один-одинёшенек. Вот тогда ему и решил взять из питомника старотипную немецкую овчарку — Берту. Обучил её всем премудростям, нашёл хорошего «жениха» — «немца», повязал, а когда она ощенилась, оставил себе ещё девочку. Назвал Марой. И — с головой ушёл в работу, не считая почти ежедневных вылазок на границу города. Плюс давал уроки частной дрессировки: жить-то на что-то надо.
Несмотря на вялотекущую войну и постоянные бомбардировки, люди старались вести обычную жизнь: ходили на работу, женщины рожали и воспитывали детей, шахтёры спускались в шахту, добывали уголь, который у них покупали по другую сторону фронта. Многие шахтёры, как Олег, ходили на работу и служили в Луганской народной милиции.
Люди привозили ему разных собак, и у него появилось такое количество клиентов, что он решил построить собачью площадку с обучающими снарядами. Война войной, а хорошо обученные послушные собаки нужны во все времена. Собак в городе много. К нему на площадку смогут приходить все, кто хочет дрессировать питомцев, общаться между собой и заниматься на спортивных снарядах.
Олег выбрал место в лесопосадке, там, где была огромная свалка. Подал заявку в администрацию. Ему разрешили. Только сказали, чтобы всё делали сами: и свалку разбирали, и снаряды строили. Собачники откликнулись с большим энтузиазмом: были только рады заняться полезным делом.
А Олег ещё взял шефство над мальчиком по имени Дима, отец которого погиб в результате боевых действий, и над девушкой, тоже оставшейся без отца. Стал для них вторым отцом, подарил щенков: Димке — добермана, девушке — немецкой овчарки.
Мальчуган стал верным спутником Олега на вылазках за город. Похоже было, что Димка и своих друзей стал водить по их маршрутам — Лёха их заприметил, а у него глаз — алмаз. Мальчишки, что с них взять! Как усидеть, когда вокруг столько опасностей!
Строили площадку быстро и споро — из того, что нашлось. Со свалок таскали доски и шины, из подвалов — арматуру, кто-то сам привозил материалы. Построили, как положено, по науке — как служебную площадку МЧС. При входе сделали «собаковязь», чтобы можно было привязать собаку, когда занимаются другими делами или проходят инструктаж. Обустроили классический бум высотой в метр и длиной в пять; полосу — из разных по размеру шин, на которых собака учится держать баланс; помосты, где отрабатываются команды «сидеть», «лежать», «стоять»; барьеры разной высоты; двухметровую горку; усложнённый бум круглой поверхности, на котором трудно удержать равновесие; тоннель на помосте; спортивный уголок для хозяев, где можно размять мышцы для поддержания формы, ведь у многих собаки крупных и серьёзных пород, и физическая сила тут необходима, особенно поначалу, пока собака молодая и дрессируется. Особенно хорошо получился макет здания с пустыми окнами — чтобы собаки учились входить в помещение для обыска. В довершение из старых досок построили длинную многоуровневую лестницу и трамплин — для отработки элементов защиты и послушания. Сделали турникеты для занятий спортом. Вишенкой на торте стала волейбольная площадка.
В перспективе Олег собирался расширить собачью площадку до пределов небольшого парка как для занятий, так и для отдыха.
Не обошлось и без трудностей. По ходу строительства ему пришлось столкнуться и с вандалами, и с нашествием отдыхающих. Первые несколько раз поджигали площадку. Кроме того, её облюбовали и наркоманы со всеми вытекающими: шприцами, горелками, гнутыми ложками. Нерадивые разухабистые мамаши, расположившись на спортивных снарядах, распивали спиртные напитки и отпускали малышей пообщаться с собаками... Ясно, что такое неразумное поведение могло привести к трагедии.
После каждого поджога всё приходилось восстанавливать заново. Луганчане — народ трудолюбивый и терпеливый, привыкли не только к взрывам и выстрелам, но и к постоянному ремонту водопровода, электрических сетей, восстановлению разрушенных зданий. После каждого ремонта спортплощадка СП ДС «Дубки» становилась краше, а скоро и вовсе стала знаменитой на весь Луганск и не только. По каналу ГТРК ЛНР в программе «Вести» прошёл репортаж «Кинология, воркаут и волейбол». Свои умения журналистам показали двое его лучших учеников — Берта и лабрадор Лаки. Собаки синхронно выполняли команды на снарядах и ни разу не ошиблись.
Лаки слыл местной знаменитостью — Гранд Чемпион России, получивший титул на выставке в Ростове. Пёс занял первое место, оставив позади полтысячи конкурентов. На его счету более тридцати наград. Гордость хозяина и лучший ученик Олега. Площадка объединила людей с разными увлечениями, многие из них успевали совмещать воркаут и собаководство, и со временем стала привлекать всё больше людей. Сюда стали приезжать даже из отдалённых районов Луганска. В планах стояло строительство новых снарядов и расширение территории.
Но у войны своя логика.
В соответствии с этой логикой вокруг развиваются события, по ней и начинают жить люди.
Олег обошёл площадку. Берта с Марой сами заходили на снаряды и выполняли упражнения безо всяких его команд. Олег улыбнулся, вспомнив дочку, свою синеглазку с длинной русой косой. Она молодец, его порода — крепкая, спортивная. Доча отлично управлялась с собаками крупных пород. Скорее бы война закончилась! Учиться ей надо, в институт поступать, а его дело — их защищать: дочку, тёщу, Димку-безотцовщину с доберманом Дорой и других детишек. В городе и так остались, в основном, старики, женщины, дети и несколько молодых мужчин на службе МЧС. Остальные себе не принадлежат. Их могут поднять в любое время суток. Все теперь в ополчении. Кроме тех, конечно, что сбежали: здесь хлюпики не выживают. Здесь нет масок. Здесь сразу видно, кто есть кто. Девчонки воюют наравне с мужчинами, многие из них — отличные снайперы.
— Пора идти, — мысленно одёрнул себя Олег. — Хороший сегодня день. Тихий. Мара с Бертой славно поработали. Собакам нужен отдых, а мне пора в штаб. Раз позвали в приказном порядке, значит, что-то серьёзное.

Штаб

Здание штаба разместилось в большом административном здании. Там проходят совещания, здесь же открыт музей боевой славы Луганска с портретами погибших героев с 2014 года. Помещение актового зала большое. Справа от широких входных дверей три огромных окна, на потолке — несколько ламп дневного света, такие же и на стенах. Половину помещения занимают зрительские кресла, на окнах — красные шёлковые шторы, на сцене — длинный стол для президиума. Здесь же стоит звуковая аппаратура, а в глубине сцены — экран для просмотра фильмов и слайдов.
Народу битком. Олег знает здесь всех ребят, а скольких уже нет…
Как человек, работающий с животными, он чисто интуитивно почувствовал витающую в воздухе какую-то напряжённость. В зале было непривычно оживлённо, хотя выглядело всё, как всегда. Петро хохотал, пытаясь ущипнуть за бок снайпершу Галку. Лёха спорил с Толяном о том, у какого танка лучше проходимость. На сцене шла подготовка к собранию. Татьяна в белой блузке и чёрной юбке бегала по сцене, расставляя вазы с цветами. За столом — офицер пресс-службы управления Народной милиции ЛНР Иван Филипоненко, рядом с ним — московские представители, два генерала и несколько мужчин в штатском.
Ивана здесь любят. Он же везде с ребятами, улыбается, приветствует почти каждого, кого кивком, кому рукой машет. На плече — автомат. Хотел подойти к Лёхе, но не пошёл, только помахал рукой и сел в конце зала.
Тем временем Иван Филипоненко быстро, по-военному, встал, попросил всех рассаживаться и не шуметь.
— Буду краток. Ни для кого не секрет, что к нашим границам стянуты огромные войска. По данным разведки, Украина планирует в ближайшие дни наступление. Планы понятны: уничтожить нас, следом захватить Крым. Предлагаю послушать обращение государственного, военного и политического деятеля, публициста, писателя, руководителя общественного движения «Новороссия», бывшего министра обороны Донецкой народной республики Игоря Стрелкова с экстренным заявлением по Донбассу — это важно.
В зале погасили свет. Экран за сценой вспыхнул, появилась надпись: «Экстренное заявление Стрелкова по Донбассу. Прямой эфир».
Все затихли.
«Война неизбежна. Текущие события указывают на то, что решение уже принято, и мы наблюдаем готовый сценарий. Ещё год назад Украина пыталась вернуть Донбасс силовым путём, но тогда экстренно пригнанные войска РФ со всей страны остановили войну. В этом году Украина и США подготовились лучше… Украина готовится наступать и ждёт удобного момента… Однако, судя по информационной компании, концентрации войск, Кремль не намерен сдавать Донбасс без боя.
России нужно ударить по противнику вне территории Донбасса. Решится ли на такое Кремль? Не знаю… Времени у Кремля не осталось. Обострение пошло обоюдное, а не как раньше. Украина стреляла, а ЛДНР запрещали стрелять в ответ…»
Зал заволновался, зашумел, прокатился ропот. Некоторые даже привстали со своих мест. Кто-то выкрикнул в темноте: «Когда выступаем?».
Давно ждали, когда настанет этот день — начало очищения своей земли от фашистской нечисти, подумал Олег.
А ему ещё кой-куда нужно заскочить да записать видеообращение к луганчанам. На одной из прогулок с собаками он нашёл в городе старое бомбоубежище — о нём мало кто знает. А надо бы, чтобы знали. Здание это приметное — Дом быта.
Фильм скоро закончился.
Всем уже стало понятно, что война начнётся в ближайшие дни. А может быть, и часы. В зале зажгли свет. Один из генералов в президиуме поднялся и сказал:
— Дорогие луганчане! Сегодня, двадцать первого февраля, главы республик ЛНР и ДНР отправились в Кремль с просьбой о помощи и признании независимости наших республик. Решение будет озвучено по центральным российским каналам поздно вечером. Смотрите вечерние новости. Желаю всем успехов.

Бомбоубежище

Олег поспешил домой. Схватил видеокамеру, сунул в рюкзак банку с красной краской, кисточку, свистнул собак: «Берта! Мара! Гулять!». Собаки подскочили с подстилок, встали у двери. Они за хозяином — и в огонь, и в воду. Лучшие в мире миноискатели, бесстрашные часовые и хладнокровные диверсанты, столетиями служащие важным персонам и военным.
Верный пёс Петра I по кличке Тиран доставлял важные царские приказы в войска во время многочисленных походов.
В 1939 году в боях у реки Халкин-Гол впервые применили собачьи упряжки для вывоза тяжелораненых с поля боя. В годы Великой Отечественной войны собак готовили для подрыва танков и проведения диверсий по десяти видам службы.
После войны собаки помогали разминировать Воронеж, Киев и Одессу, отыскивали неразорвавшиеся бомбы и снаряды в столицах Австрии, Венгрии, Польши и Чехии. Советская практика применения розыскных собак в разминировании оказалась настолько эффективной, что в 1949 году к военному руководству СССР обратились англичане с просьбой поделиться с ними опытом подготовки животных.
В Афганистане сапёры ограниченного контингента были бессильны перед противотанковыми минами в пластиковых корпусах итальянского производства. И снова на помощь пришли минно-розыскные собаки — только они могли обнаружить заряды с минимальным содержанием металла. Стандартный индукционный миноискатель может обнаруживать взрывное устройство в металлической оболочке, нелинейные локаторы, поступающие сегодня в минно-розыскные подразделения армии, увидят в толще земли электронный взрыватель на безоболочном фугасе, но никогда не укажут, снаряженный это фугас или ложный. Единственный верный способ обнаружить бомбу — положиться на собачий нюх. Собака чувствует тротил под землёй, в песке или бетоне на глубине до шестидесяти сантиметров.
Афганский опыт пригодился военным кинологам в период контртеррористической операции на Северном Кавказе. За убийство розыскной собаки из 172-го кинологического отряда группировки федеральных сил в Чечне главари бандформирований платили террористам до пятнадцати тысяч долларов.
А теперь кинологическая служба ушла ещё дальше. Ученики-проводники Олега со своими собаками умеют ещё больше. Могут найти схрон с оружием и боеприпасами, отлично досматривают транспорт и могут отсечь людей, пользовавшихся найденным оружием. Берта с Марой натасканы на смесь запахов сгоревшего пороха и оружейного масла. Полностью избавить от этих запахов пистолет или автомат невозможно. Спрятать запахи можно, только полностью погрузив оружие в воду. Такой приём нацелен на долговременное хранение и занудную расконсервацию из толстого слоя солидола, в схроне же оружие всегда находится в боеготовом состоянии.
Если брать собачье племя, то отлично работают не только суровые овчарки. Прекрасно зарекомендовали себя ризеншнауцеры, лабрадоры, доберманы, спаниели и простые дворняжки. Из овчарок девять из десяти годятся для караульной службы, а для поиска мин — одна, дай бог, из двадцати. Нервная и злобная собака работать по мине просто не имеет права. Она не должна быть агрессивной к посторонним: она сапёр, а не сторож. И понятно, человек — не повод для собачьего страха: ей предстоит работать в окружении большого числа людей.
Учитель Олега был одним из лучших кинологов. Они познакомились в Донецке в 2015 году, когда тот приехал обучать специалистов-кинологов минно-розыскной службы в подразделение «Кальмиус». Военный кинолог, дрессировщик военно-служебных собак, специалист по выживанию, психолог экстремальных ситуаций Евгений Климов работал в КГБ и ФСБ. Выслеживал диверсионные группы, по обстоятельствам и сам в них работал. Выезжал с собаками ещё во времена СССР в Анголу, Вьетнам, Афганистан, Чечню и другие точки, где нужны были минно-розыскные работы. 90 процентов фугасов в Сирии — нашли собаки. Когда снаряд проходит через дуло, он может застрять, а те, которые торчат, легко найти. Но другие, глубокие, без собаки не разыскать. Собаки чувствуют взрывчатку, зарытую в земле на глубину от тридцати сантиметров до полутора метров. Четыре его собаки три раза выезжали в Пальмиру. Одно такое животное стоит сто тысяч долларов.
Климов практиковал советскую школу дрессировки. Американские собаки на минных полях работают плохо — подрываются. Американцы, когда обучают своих собак, кидают мячики — это на минном-то поле! Наши собаки работают голодными. Сутки не покорми — она тебе всё поле разминирует, лишь бы накормили. Но у собаки время работы тоже ограничено: они довольно быстро устают. За этим надо внимательно следить.
Сейчас Климов — военный пенсионер, помогает в Ярославле полиции, МЧС, волонтёрам, поисковикам и другим службам. Пишет книги по дрессировке, по-тихому помогает военным.
Ну а тогда к нему в Донецк на обучение приехали лучшие кинологи Донбасса — восемь человек из самого Донецка и двое из Луганска. Настрой у ребят был таким: «Дай мне работу!» Приехали разведчики и подрывники — они часто работают с кинологами. Впрочем, они и так потихоньку работали все эти годы — до начала спецоперации.
Когда Олег приехал в Донецк, работы у него не было. Две овчарки и больше ничего. Решил учиться. А Климов как-то сразу выделил его. Стал с ним ближе общаться, он-то и подсказал ему организовать свою площадку. И Олег сделал, и команду собрал, и деньги заработал, и «качков» привлёк — заманил турниками.
Часами они с Климовым беседовали про то, чем будут заниматься после войны на Донбассе. Климов начал готовить «собак с парашютом» и собирался заняться этим вместе с Олегом. Он же и настроил Олега на то, что ему нужно не просто организовать собачью площадку, а создать общественную организацию с привлечением детей и волонтёров: у себя в Ярославле Климов создал несколько таких организаций.
Это всё, конечно, в будущем, а пока у Олега — служба в народной милиции, его ученики и собаки. Берта с Марой отлично выдрессированы. Слушаются с полуслова, с полувзгляда, он способен остановить их в прыжке.
Собаки заскулили в нетерпении. Олег шагнул за порог.
— Вперёд!
Бомбоубежище находилось совсем рядом, в центре города, во дворе Дома быта. Об этом, как мы уже говорили, мало кто знал: вела туда настолько неприметная дверь, что и не догадаешься, для чего она. Олег достал банку с кисточкой и крупными печатными буквами сверху написал «БОМБОУБЕЖИЩЕ».
Затем он привязал собак к ручке двери, достал видеокамеру, направил объектив на себя и включил запись:
— Дорогие луганчане, всем привет! Это видео я снимаю специально для вас, в нынешней ситуации оно будет полезно всем. Вот эта железная, покрытая коррозией дверь — вход в бомбоубежище, которое находится сбоку от Дома быта по улице Ленинского Комсомола. В случае артобстрела или авианалёта на город здесь можно надёжно укрыться. Дверь открывается с помощью рычагов. Найти их несложно.
И выключил камеру.
Что и говорить, краткость — сестра таланта.
Дома Олег разместил свою видеозапись в группе «Луганская народная республика» — чтобы как можно больше людей смогли увидеть сюжет, посмотрел на часы: пора включать телевизор.
Скоро покажут новости.

Признание суверенитета ДНР и ЛНР

Сразу после вечерних новостей показали выступление президента России Владимира Путина. Перед подписанием указов более сорока минут телеобращения он говорил об истории Украины, её прошлом и настоящем.
«В результате большевистской политики и возникла Советская Украина, которую и в наши дни можно с полным основанием назвать Украиной имени Владимира Ильича Ленина. Он — её автор и архитектор. Это целиком и полностью подтверждается архивными документами, включая и ленинские директивы по Донбассу, который буквально втиснули в состав Украины», — заявил он.
За этим последовали многочисленные факты враждебности современной Украины.
«Россия сделала всё для сохранения территориальной целостности Украины. Но тщетно. Вступление Украины в НАТО и последующее развёртывание здесь Североатлантического альянса — вопрос предрешённый. Это — дело времени. Мы чётко понимаем, что при подобном сценарии уровень военных угроз для России кардинально, в разы повысится, и обращаю особое внимание — многократно возрастёт опасность именно внезапного удара по нашей стране», — продолжил Путин. После этого он объявил о принятом решении и призвал Госдуму и Совет Федерации ратифицировать соглашения.
А днём перед этим в расширенном составе заседал Совет безопасности России. Руководители основных государственных институтов собрались в Екатерининском зале Кремля. Владимир Путин сидел за отдельным столом и приглашал их обсудить ситуацию в Донбассе — «определить наши дальнейшие шаги на этом направлении, имея в виду обращения руководителей Донецкой народной республики и Луганской народной республики к России с просьбой о признании их суверенитета, и постановление Государственной Думы Российской Федерации на эту же тему».
Путин проанализировал события с 2014 года. По словам президента, на Украине произошёл госпереворот, он был антиконституционным и кровавым. Не принявшие этот переворот люди объявили о создании Донецкой и Луганской народных республик. Киев провёл против них две карательные операции. Над людьми издевались. Были постоянные обстрелы и блокада. В ходе переговорного процесса возник мирный план урегулирования — минский комплекс мер, но весь ход событий показал, что киевские власти не собирались его исполнять. США и НАТО использовали Украину как инструмент противостояния с Россией и представляли большую угрозу.
Олег знал, что сейчас люди в Луганске приникли к телевизорам, ожидая долгожданного решения Москвы. Подошёл к окну. Но вместо тишины услышал восторженный гул.
Все высыпали на улицу. Кто-то тащил телевизор на главную площадь — к памятнику Ворошилову, другие — шнуры и колонки. Народу было так много, что казалось, высыпал весь Луганск, несмотря на грядущий комендантский час. Прекратились обстрелы, значит, всё видели и с той стороны. Звук собственного телевизора можно было выключать: голос диктора гремел со всех сторон.
На экране телевизора появилась картинка: Владимир Путин за большим столом. За спиной — один из официальных государственных символов Российской Федерации. Это огромное полотнище из трёх равновеликих горизонтальных полос: верхней — белого, средней — синего и нижней — красного цветов. Рядом — флаги Донецкой и Луганской народных республик. Сбоку — ещё два стола, за ними — главы самопровозглашённых республик.
Настал исторический момент. Секретарь внесла папку с двумя указами — о признании независимости ДНР и ЛНР и два договора — о дружбе и взаимопомощи. От имени самопровозглашённых народных республик в 2014 году договоры подписывали Денис Пушилин — глава ДНР и Леонид Пасечник — глава ЛНР.
Внутри поднялась горячая волна, захлестнувшая с головой. Восемь лет люди ждали этого решения! Если б раньше!..
— Дзинь… — затрещал телефон.
Звонил Лёха.
— Олежка! Мы с Николаем и Толяном к тебе с самогоном! Надо обмыть!
— Жду, — засмеялся Олег. — Девчат с собой берите и закуску. Татьяна сейчас тоже подойдёт.
За окном радостно шумела толпа: люди не могли сдержать своих эмоций. У них появилась надежда, что жизнь вернётся в прежнее русло, закончится весь тот ужас, в котором пытались утопить регион украинские власти. Они же часами сидели в подвалах, научились определять по звуку, откуда и чем стреляют, проживали каждый свой день как последний. А теперь эти люди пели, плясали, размахивали флагами. Раздался салют, устроенный в честь этого события. Засигналили машины стихийно вспыхнувшего автопробега по улицам города.
Телефон Олега разрывался: поздравляли сослуживцы, ученики, дочка захлёбывалась слезами счастья. Только Берта и Мара, прижав уши, лежали тихо, хотя и привыкли к выстрелам и бомбёжкам.
Позвонила кума, её десятилетний сынишка Максим, когда смотрел, как подписывает указ президент России, сжимая кулачки от волнения, молился. Кума прислала видео, и к горлу Олега подступил ком, а на глазах выступили слёзы. Дети-то в чём виноваты? Была у нас одна Родина. Без наций. Люди друг друга уважали. Николай шахтёром работал, Лёха — фермером. Дружили, в гости друг к другу ходили. На праздники по городу с семьями гуляли...
Первой прямо с противнем, на котором дымился только что испечённый пирог с грибами, явилась Татьяна. Следом потянулись с сумками, полными снеди, друзья. Жён не взяли: комендантский час. Стол тут же заполнился хлебом, салом, соленьями. В завершение водрузили двухлитровую бутыль самогона от бабки Марьи, которая тоже обещала присоединиться к всеобщему празднику. Прибежал Димка с доберманом Дорой — посадили за стол и его. Следом за Димкой пришла бабушка Марья Петровна. Мамка ушла праздновать к подружкам. Поскольку наступил комендантский час, гулять собирались всю ночь. Первым поднял тост Лёха.
— Ребята! За нашу победу! Сегодняшний день навсегда войдёт в историю! Столько народ Донбасса выстрадал, говорить не стану, боюсь сорваться. Мы победим эту нечисть!
— Как думаешь, — спросил Николай, — вернётся ли Донбасс в Россию?
— Донбасс — это и есть Россия! — выпил залпом Олег. — Люди Донбасса — ядро России. Исторически сюда приезжали из Курской, Воронежской, Белгородской и других центральных областей. Донбасс никогда не менял гражданства. Донбасс не отступил. С Днём Победы, нашей Победы! Что думаешь, Марья Петровна? Победим узурпаторов?
— Я, как и все, хотела, чтобы у нас было как в Крыму, — отёрла концами шали края губ после солёного огурчика Марья Петровна. — Не получилось. Но мы не встали на колени ни в обстрелы, ни в блокаду. Не станем и сейчас. Теперь, после признания, у нас откроется второе дыхание. Гоните их в шею, ребятки. Пора уже нормальную жизнь налаживать, а то на лавочке у дома не посидишь: того и гляди осколком снаряда зашибёт.
— По школьной программе мы уже давно в России, — откликнулся Лёха. — Если бы не постоянные обстрелы, мои ребятишки показывали бы ещё лучшие результаты. Они и в Олимпиадах участвуют, и творчеством занимаются. Вырастут, будут вспоминать своё военное детство.
— Ты это… — встрепенулась Марья Петровна. — Надо бы Светку твою с ребятней в Россию отправить. Слышала по телевизору, гуманитарный коридор открыли, начали вывозить людей. Стало быть, готовится что-то посерьёзнее договоров. Вон из Донецка уже семьсот человек отправили. А ты, Димка, перестань бегать следить за Олегом. Нарвёсся. Мы с матерью что будем делать, если с тобой чего приключится? Ты, Олег, собрал бы всю свою команду собачью, да и поговорил с людьми, чтобы они Олежку Ткаченко слушали, ежели тебя куда отправят. Ткаченко не заберут, он у вас там самый старший дрессирун после тебя. Вот ведь собрались два Олега!
— Не дрессирун, а инструктор, — засмеялся Олег. — Наливай, баб Ань, всем, окромя Димки. Выпьем за нас и за тех, кого уж нет. С праздником, родные мои земляки! Танюха, ты чего молчишь?
— Тяжело мне, — всхлипнула соседушка. — Страха за жизнь теперь нет. Привыкла. Каждый раз, когда обстрел, сидишь, только и думаешь: если не мне на голову летит, так кому-то. Ходишь по обломкам прошлой жизни в прямом и переносном смыслах. В понедельник прилетело, я ещё на работе была, думала, это от нашего оборудования шум, потом дошло — опять стреляют.
Ну, над ухом не свистит и ладно. Надо доработать. Жизнь идёт, дети растут, проходит чья-то молодость, а хочется просто жить. Вот и живёшь своими текущими проблемами, потому что слезами горю не поможешь.
— Танюх! — опрокинул две рюмки подряд Николай. Мы тебя с Олегом поженим! Он у нас бобыль. Погоди, добьём гадов, вернёмся и заживём лучше прежнего! Слава простым людям Донбасса!
Неожиданно затрещала рация. Олег, прихватив сигарету, вышел на балкон. Минуту слушал, отключил и вернулся в комнату.
— Ну что, ребятушки, больше не пьём: в восемь утра сбор у штаба.

На фронт

Из штаба Олег вернулся в приподнятом настроении и тут же позвонил Татьяне, попросив её зайти через пару часов: надо было выгулять собак и сходить на собачью площадку. Собрать учеников он уже не успевал и решил записать видеообращение. Берта и Мара давно поджидали у двери: обычно они выходили на прогулку намного раньше.
Олег с грустью посмотрел на своих любимиц. Берта старенькая, девятый год пошёл, а у Мары с детства болячки. Не годятся они на серьёзную службу. По настроению хозяина собаки подумали, что им предстоит очередная интересная вылазка, но он лишь вздохнул, потрепал их по голове и грустно сказал: «Придётся вам меня подождать. С Татьяной поживёте».
На площадке стояла тревожная тишина. Тишина всегда разная: для каждого места, каждого пейзажа и у каждой погоды она своя. Тишина содержит в себе целый мир, иногда таинственный, иногда доброжелательный, иногда враждебный. Сегодня она была оглушающе тревожной. Олег прогнал собак по всем снарядам, полюбовался слаженной работой питомиц и достал видвидеокамеру.
— Всем привет. Вынужден сделать заявление по нашей площадке, по групповым занятиям. С сегодняшнего дня все групповые занятия откладываются до неопределённого времени. Причина — происходящие сейчас события. Когда ситуация разрешится, я возобновлю занятия и вывешу пост в нашей группе. Ребята-администраторы будут выкладывать мои видеоуроки по дрессировке. Смотрите, учитесь, дрессируйте своих собак, гуляйте с ними больше. Всем добра. Быть миру!
Олег выключил камеру, свистнул собак. Прошёлся вдоль речки и завернул к дому. Берта с Марой никак не хотели уходить с улицы и нехотя забежали в подъезд.
Дома налил чай, набрал телефон Климова в Ярославле, тот молча выслушал, потом сказал, как отрезал:
— Олег! Не нужно тебе на передовую, занимайся собаками! Ты здесь нужен. Работы полно — наркотики, мины, оружие, а сейчас оружие пойдёт ещё больше. Собак не хватает! Таких специалистов на фронт не берут. Здесь ты принесёшь больше пользы. Ты же лучший. Ты же хоть какую собаку из любого вольера вытащишь. Тебе на дрессировочной площадке цены нет!
— Не могу я так, — вздохнул Олег. — Ребята мои пойдут биться, а я тут с собаками сидеть буду. Я всё-таки командир роты. Предательство получается. Вы воюйте, ребятки, а я вам собачек буду поставлять. Командир должен быть впереди.
— А с собаками что будет? — не унимался Климов.
— С соседкой пока поживут, я проведывать буду. Ладно. Бывай. Мы через несколько часов выступаем, — закончил разговор Олег.
На сборы бойцам народной милиции дали менее суток. Ночью отдельная мотострелковая бригада специального назначения батальона «Заря» выступала в сторону боевых позиций.
Олег вышел на балкон. Закурил. Татьяна ещё не пришла, а на него нахлынули воспоминания.
В 2014-м году, когда произошли события в Одессе, в Доме профсоюзов, возникло ощущение, что мирными протестами всё не закончится. Тогда и начался процесс формирования первых вооружённых сил народного ополчения. В начале мая был сформирован батальон «Заря», название которому дали первые добровольцы в честь популярного луганского футбольного клуба. Никто не ожидал, что батальон перерастёт в народную милицию, но никто и не ожидал, что боевые действия превратятся в войну.
Формировали батальон по принципу, что право защищать землю есть у каждого. Военных офицеров было мало, остальные — кто шахтёр, кто монтёр. Контингент разношёрстный, национальный состав — самый разный. Он формировался из добровольцев Украины, России, Белоруссии, Армении, Чечни, Осетии, Таджикистана, Франции, Израиля и других государств. Был даже камчадал — охотник, снайпер, а ещё был моряк кругосветки.
Прибыв в батальон, добровольцы проходили трёхдневный карантин и психологические тесты, выявлявшие мотивацию — зачем человек едет воевать. Алкоголь в батальоне категорически запрещён. Новобранцы проходили медкомиссию и ускоренную недельную программу подготовки. Она состояла из практических занятий: тактика городского и полевого боя, как правильно обращаться с оружием, навыки самообороны. Если человек никогда не служил, то направлялся на курсы молодого бойца.
Любое формирование, предназначенное для силовых решений, должно иметь какое-то вооружение, а у них изначально было лишь три автомата да несколько охотничьих ружей. Бойцы тренировались палками.
Количественный состав батальона был слишком мал и практически не имел вооружения, костяк составлял офицерский состав, но и тех было тоже мало. В то время велика была вероятность, что боевые действия будут проходить в самом Луганске, поэтому основной упор делался на то, чтобы научить людей способам ведения боевых действий в городских условиях. Такими были первые штурмовики.
Довольно быстро сформировались и другие подразделения — разведрота и комендатура. Появились автовзвод и хозвзвод, миномётные подразделения и артиллеристы, медчасть и оружейная. Появились, наконец, и отличительные знаки: шевроны и флаг.
Флаг батальона — две оранжевые и три чёрные горизонтальные полосы, георгиевская ленточка. В нижней — «Заря». Шеврон чёрного цвета с красной звездой в обрамлении георгиевской ленты и надписи кириллицей: «Армия Юго-Востока», «Луганский народно-освободительный батальон «Заря». Освящение знамени по православному чину было совершено 29 мая 2014 года.
Батальон быстро увеличивался, за это отвечали специально назначенные люди. Позывные давали по роду деятельности и по душе.
Женщин не брали, думали, обойдутся без них, ан нет, не обошлись. Пришёл как-то бывший «чеченец» в офицерском звании с женой, его сразу взяли, а его вторую половинку отправили домой. Но она горела желанием воевать, в итоге, её приняли, она по-настоящему воевала и даже была ранена. Долго её не пускали на боевые вылазки. Тогда она обижалась, убегала, никакие уговоры не могли на неё подействовать. Она всё равно воевала: носила с поля боя раненых, сама стреляла по врагам. Потом появились другие женщины, и их стало много: медицинские работники, военные повара и снайперы.
Мужчины в батальоне были всех возрастов, некоторым даже под восемьдесят, а в бой идут наравне со всеми. Эти уже никого и ничего не боятся. Ребята смеются — они своё отбоялись, и ставят их в пример новеньким.
Вспомнил Олег бой под Металлистом. Была середина июня, стояла изнурительная жара, с каждым днём становилось всё жарче. Олег тогда служил разведчиком и был знаком с командиром батальона «Леший» Алексеем Павловым. Это был легендарный, скромный и идейный человек, сделавший всё для того, чтобы русский мир на Донбассе победил. Чтобы Россия крепла и восстанавливала свои силы, опираясь на таких, как он.
Там, под Металлистом, комбат был тяжело ранен, но выжил и ещё неоднократно получал ранения. А умер не от ран. От вирусной пневмонии.
Ушли они вместе со штурмовиками под Металлист и не знали, что против них выступит батальон «Айдар» с тяжёлым вооружением и артиллерией. «Айдар» захватил мост через Счастье и совершил прорыв, поэтому они туда и выдвинулись.
Разведгруппа и семьдесят штурмовиков вступили в неравный бой с айдаровцами, превосходящими из по численности. Бой был тяжёлым. Это была проверка на прочность и готовность принять вызов. Батальону «Заря» было тогда всего полтора месяца.
Айдаровцам был дан достойный отпор: батальон противника был полностью ликвидирован и разбит, несмотря на то, что против «Зари» применялись миномёты, артиллерия, танки и бронетранспортёры. А у них было только лёгкое стрелковое оружие, которое появилось лишь благодаря тому, что удалось разоружить несколько милицейских подразделений.
Дело было так. Был у них один старшина — отвечал за обеспечение продуктами. Разоружали они одну из милицейских частей, и кому-то нужно было сесть за руль самосвала, чтобы за ним прошла штурмовая группа. Все понимали, что тот, кто сядет за руль, вряд ли останется в живых, а старшина этот сел. Провёл за собой штурмовую группу, сам погиб. А они получили первое, более менее нормальное оружие. Это потом уже появилось трофейное...
Уже тогда айдаровцы показали себя с самой подлой стороны. На следующий день после боя под Металлистом командир разведвзвода поехал на поле забирать погибших. Там он наткнулся на представителей ВСУ, которые тоже пришли забирать своих погибших. То, что командир вернулся оттуда живым — настоящее чудо: вэсэушники опасались, что под трупами могут быть гранаты, поэтому они заставили нашего командира переворачивать погибших...
А потом были Новосветловка и аэропорт, реально возникла угроза штурма Луганска. Они с ребятами добыли информацию (взяли языка) о том, что город практически окружён. Но пленный не знал численности бойцов с украинской стороны. Думали, в аэропорту человек триста, а оказалось, что группировка противника состоит из более восьмисот человек. А у них в батальоне на весь Луганск — семьсот с небольшим бойцов. Боекомплект небольшой, перекрыть пути захода в город нереально.
Стали распределять, какие позиции и за кем будут закреплены. А ещё у них был один пакет «Градов» для обороны. Решили стрелять по аэропорту. Потом оказалось, что это было единственно правильное решение. Они подтянули туда всю бронетехнику и выдвинулись на рубежи атаки. Эти «Грады» и сорвали наступление на Луганск.
В артиллеристах ходили простые пацаны. Некоторые из них особо отличились и запомнились. Казимир, например, читал книги с наставлениями по артиллерийской стрельбе мелкого князька Казимира Семёновича — был такой ракетчик, владевший землями в современной Витебской области в XVII веке, за что парнишка и получил свой позывной.
Доброволец из России, командир артиллеристов Пазолини получил этот свой позывной потому, что учился на кинематографиста. Все тогда его по-доброму нахваливали: «Не знаем, какой из тебя режиссёр и сценарист, а вот  артиллерист ты — от Бога».
Был случай, когда один из расчётов Пазолини попал под удар танка. Погибли три человека. Несколько дней командир ходил мрачнее тучи, а потом стал гоняться за этим танком. Выследил, и со второго выстрела поразил из Д-30. Хорошо воевал, добывал гуманитарку для своего подразделения. Ездил в Россию за формой и обувью, снимал ролики про службу и неустроенную жизнь своих ребят. Через некоторое время Пазолини вернулся назад к семье: его ждали жена, двое детей и скопившиеся за год пачки сценариев.
Это всё — в прошлом…
Наступили другие времена. Всё иначе. Пленных не берут — приказ. Это раньше, когда им казалось, что против них воюют нацбаты и прочие экстремисты, брали их в плен, а потом даже возвращали домой. Вызывали родителей раненых, отдавали близким. Те взамен обещали, что их сыновья больше никогда в руки не возьмут оружия и не придут сюда воевать. Не верили тогда, что против них будет вся Украина.
Олег тяжело вздохнул: Танюша... Простая женщина, каждый день совершающая подвиг, работая в столовой под постоянными обстрелами.
Раздумья прервал настойчивый звонок в дверь и громкий лай собак — пришла Татьяна и, как всегда, не с пустыми руками. В одной — пакет с мясом для собак, в другой — с едой для Олега.
— Всё знаю, — выпалила женщина. — Нас в столовой собрали для разъяснения обстановки. Намечается спецоперация. Собак с собой берёшь?
— Как раз хотел тебя попросить… — замялся Олег. — Хотел взять, но меня направляют на передовую командиром роты, не до собак будет. Вот когда приступим к разминированию, приеду, заберу. Просился к сапёрам, чтобы собак не оставлять, но командование решило иначе. Поможешь?
— Куда я денусь, — вздохнула Татьяна, поправляя чёлку и пытаясь скрыть выступившие на глазах слёзы. — Они же у тебя обученные.
— А к дочке с бабулей сможешь иногда заходить? — потупил глаза Олег.
— Конечно, смогу. Пойду гулять с твоими псами, загляну. Ты только звони по возможности.

Лопаскино

Утром 24 февраля 2022 года президент России Владимир Путин выступил с обращением к гражданам страны.
«Мною принято решение о проведении специальной военной операции. Её цель — защита людей, которые на протяжении восьми лет подвергаются издевательствам, геноциду со стороны киевского режима. И для этого мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины, а также преданию суду тех, кто совершил многочисленные преступления против мирных жителей, в том числе и граждан Российской Федерации…», — сказал Путин.
В пять утра после этого обращения российские вооружённые силы начали военную спецоперацию по защите Донецкой и Луганской народных республик. Вооружённые силы ДНР и ЛНР начали боевые действия по всей линии фронта в Донбассе. Народная милиция ДНР и ЛНР перешли в контрнаступление при огневой поддержке Вооружённых Сил России. ЛНР начала наступление на Северодонецк, ДНР — на Мариуполь. В тот же день Украина заявила о разрыве дипломатических отношений с Россией, а президент Украины Владимир Зеленский объявил военное положение на территории страны и всеобщую мобилизацию.
Олега назначили командиром отдельной мотострелковой бригады 1 МСБ 3-й роты специального назначения батальона «Заря», которая выступила на передовую глубокой ночью. Первый бой состоялся за село Лопаскино, рядом с которым протекает приток Дона — река Северский Донец, седьмая по величине река Украины и важнейший источник пресной воды. В честь реки были названы и Донецкий угольный бассейн, и города Донецк и Северодонецк.
Село Лопаскино раскинулось большим серо-коричневым одеялом. Первыми шли танки, преодолевшие понтонный мост через реку, за ними — бронемашины со штурмовыми группами. Бой завязался сразу: по танкам начали стрелять, когда они ещё переходили понтонный мост. Но всё было сделано правильно и быстро.
Молниеносная атака бойцов народной милиции быстро погнала противника.
Украинские силы не ожидали такого напора и начали спешное отступление, бросив на поле боя британский ПТРК NLAV. Отличный трофей! Оставалось разобраться, как с ним работать, и можно было пускать его в дело против хозяев.
Бойцы ЛНР рассчитывали на более жёсткое сопротивление, но противник, видимо, оценил дух бойцов народной милиции и спешно удирал с поля боя, бросая технику, погибших и раненых товарищей.
Как только бой стих, собрали раненых и отправили их на бронемашине в медсанчасть. Погибших украинских солдат решили не трогать. Попытались связаться по рации с противником, чтобы их забрали с поля боя, пообещав мирный коридор, но за ними никто не вернулся.
Тогда попросили разведку найти позывные с частотами, на которых работает противник — это не составило труда, разведка сработала на «отлично». Ещё раз предложили забрать тела погибших товарищей, естественно, с полным прекращением огня и беспрепятственного проезда автомобиля до назначенного места. После недолгих разговоров получили категорический отказ и просьбу больше не беспокоить по такому поводу. Ближе к вечеру собрали тела и сами похоронили. Поверх братской могилы положили жёлто-голубые ленточки.
На войне ко всему привыкаешь. После боя часть бойцов бросилась с удочками к реке — добывать себе ужин: в Северском Донце водятся лещи и другая рыбёшка. Олег сел на землю под раскидистой берёзой, странно торчавшей среди поломанных деревьев и кустарников, посечённых артиллерийскими снарядами. Привалился спиной к прохладному стволу. Очень хотелось узнать, как там дела в Луганске. Телефонами пользоваться нельзя, но можно попросить командира Ивана Разумейко воспользоваться его планшетом, выйти на пару минут, черкануть пару строк дочке. Олег поднялся с земли, направился к вырытой землянке.
Разумейко был одним из лучших разведчиков батальона и уважал Олега. Он разрешил ему выйти в интернет на минуту, включив «глушилку». Олег черканул пару строк дочке, передал привет тёще, заглянул на сайт группы «Луганская спортивно-дрессировочная площадка "Дубки"» и увидел сообщение администратора.
«Уважаемые участники группы и все, кто обращается с вопросами по дрессировке собак. Нашего инструктора Олега Анатольевича в данный момент нет на месте. Как только он вернётся с фронта, мы обязательно сообщим и объявим о возобновлении групповых занятий на площадке. А пока будем публиковать в группе материалы с участием Олега Анатольевича из архива нашего сообщества. Работа кинологической группы, в которой Олег Анатольевич обучал будущих кинологов, публикуется регулярно. Администраторы СП ПС «ДУБКИ»».
По уставшему телу разлилась нежность. Олег понимал, на фронте возможно всё: он может быть ранен и даже погибнуть, но он должен выжить. У него много дел, учеников, друзей, дочь, тёща, наконец.
— Спасибо, Иван! — захлопнул планшет Олег. — Позвоню своим, когда будет можно.
— Я тебя обыскался, а ты тут на своих собачек любуешься! — заглянул в землянку Николай. — Пошли ужинать! Рыбой пахнет — с ума сойти. Водку подвезли.
Олег вышел вслед за Николаем. Со стороны полевой кухни тянулись умопомрачительные запахи копчёной рыбы.
— Эх… Позвонить бы своим! Но нельзя: засекут, — сокрушаясь, Николай вытащил телефон из кармана штанов.
— Дай сюда, — протянул руку Олег.
— Зачем?
— Кое-что покажу.
— На… — доверчиво дал Николай.
Олег взял телефон и быстро зашагал к лесополосе. Николай поспешил следом. Приблизившись к лесу, Олег включил телефон и — как только загорелся экран, размахнулся и кинул его как можно дальше.
— Вот сука! — бросился на него с кулаками Николай.
Увернувшись, Олег схватил его за рукав и бросил на землю. Тут же послышался свист. Туда, где приземлился телефон, прилетела мина. Следом вторая.
До своих ползли метров тридцать.
Ночью с командиром подразделения Иваном Разумейко по рации связался какой-то боец с той стороны, и он позвал Олега посмотреть, что тот за птица. Вышли вдвоём к блокпосту, встретили бойца, провели в землянку. Молодой парень, форма грязная, потрёпанная, развернули документы.
— Знаю, что вы пленных не берёте, — сказал тот, — но у меня нет другого выхода. Я командир взвода тех пацанов, которых вы сегодня предлагали забрать. По радио я на вас выйти не смог — свои порешат. Похороните моих бойцов, пожалуйста, и скажите, где: я передам родственникам их местоположение. Командование наотрез отказывается сообщать семьям о погибших и раненых, чтобы не наводить панику среди населения. Мы же сейчас призываемся только потому, что в противном случае сядем в тюрьму. Отступать нельзя: позади стоят кадровые или националисты — получим от них пулю.
— Похоронили уже, — мрачно буркнул Олег, выслушав парня. — Поговорим — отведу, покажу, где лежат.
— Ну и кто вас сюда забросил? Кто готовил? — спросил Разумейко.
— Да… — махнул рукой паренёк. — Две недели изучали уставы, выдали по тридцать патронов и отправили на передовую. Да вот у меня тут в телефоне всё записано, слава Богу, хоть их не отнимают.
— Понятно. Кадровых среди вас практически нет, — резюмировал Разумейко.
— Да боятся все… — чуть не всхлипнул парень. — Боятся и тех, кто впереди, и тех, кто сзади. У меня к вам ещё есть просьба. Я хочу сохранить жизни моих бойцов. Подскажите, как нам сдаться в плен. За кого мы тут воюем? За олигархов за рубежом? За наше продажное правительство?
— Нашим бойцам сдаваться нельзя — порешат. К российскому командованию выходите, — постучал карандашом по блокноту Иван. — Смотри сюда, на карту...
Разумейко дал ему инструкции, рассказал, кому и как сдаваться, и Олег с ним ушёл показывать место захоронения. Потом вывел его по-тихому по лесополосе.
Через день, после начала штурма очередного населённого пункта, взвод этого командира сдался в полном составе. Как тот и планировал.

Рубежное

В начале марта бригада выдвинулась в район Рубежное, но с самого начала всё пошло кувырком.
Заходили с Севера. На одной из лесных дорог на подступах к городу колонна остановилась. Решили отправить разведгруппу. Олег с двумя бойцами осторожно двинулись по лесу к городу и обнаружили два украинских опорника. Их не заметили. Вернулись к своим. Почти час командиры решали, что делать дальше, а в это время сработала украинская разведка и по колонне открыли шквальный огонь из миномётов и артиллерии, убив большое количество бойцов батальона. Они даже не успели вступить в бой.
Батальон спешился и залёг. Мороз, снег, лежать пришлось почти трое суток под почти непрекращающимся огнём. Костры разжигать запрещалось и к боевым потерям добавилось большое количество обмороженных. В итоге, к началу штурма от батальона осталась от силы треть личного состава. Увезли в госпиталь Лёху и Николая. Олег, несмотря на обмороженные руки, от госпитализации отказался.
Ранним утром на четвёртые сутки при поддержке бригадной артиллерии начался штурм северной части Рубежного в районе многоквартирных пяти и девятиэтажных домов. Нацисты оборонять их не стали и быстро отошли на подготовленные заранее позиции в частном секторе.
В качестве опорного пункта нацисты использовали бетонные гаражи. Они отлично подготовили позиции. Южнее их позиций была низина, укрывающая их от обстрела артиллерией. К ней были выведены ходы сообщений. Во всех торцах улиц, ведущих на Север через посёлок — бетонные доты, а в самих кварталах заранее организованы «огневые мешки». Для их создания были расчищены сектора для перекрёстной стрельбы и оборудованы пулемётные точки в подвалах, а также подготовлены снайперские позиции. Из «огневых мешков» были проложены тропы через заборы и сараи.
Решили провести разведку боем. Отправили первую группу. Бойцы, чтобы не идти по простреливаемым улицам, пошли дворами и увидели проходы, но они не знали, кто пробивал эти проходы и попали под перекрёстный огонь пулемётов и снайперов. Первая группа так и не вернулась.
Послали вторую группу — вернулся только командир, он и рассказал о хитрости противника. Из десяти человек полегли девять, и их надо было забирать. Взял людей, повёл вытаскивать двухсотых той же тропой. Двухсотыми на военном сленге называют погибших, трёхсотыми — раненых. Но это оказалось непростым делом: погибли ещё три бойца. Приказ «вытащить двухсотых» стал равноценен приказу «иди и умри». Погибших забрать не удалось, они там лежали ещё две недели.
Стали действовать осторожнее, но в течение недели продвинуться не смогли. Лишь через две недели подоспело подкрепление из добровольцев и резервистов. Добровольцы — люди, в общей массе, с опытом боевых действий 2014 — 2015 годов, но здесь уже была другая война, и их опыт особо не помогал. Резервисты и вовсе без малейшего опыта боевых действий, это, в основном, шахтёры. Людей катастрофически не хватало. У многих не выдерживали нервы, другие начинали много пить.
Лишь после многочисленных атак и больших потерь гаражи удалось взять, но на следующий же день из низины вылез нацистский танк и расстрелял гаражи, разрушив их до фундамента.
Штурмовой группе под руководством Олега дали приказ двигаться к крупному химическому предприятию по производству взрывчатки — заводу «Заря». Огромные запасы тротила и кислот в случае подрыва угрожали катастрофой не только Луганской народной республике, но также Харькову и Белгородской области на территории России.
Рядом с заводом располагался жилой комплекс, и они сразу же наткнулись на «подарки». Перед подъездами жилых домов отходившие националисты разбросали противопехотные мины. Эти мины использовались в Афганистане. Они маленькие, по форме похожи на лепестки, отчего и получили своё название — афганские лепестки. Эти коварные мины отрывают человеку ногу по голень. А рядом находились школа и бомбоубежище, где прятались мирные жители. «Лепестки» же специально разбросали здесь, надеясь нанести вред как можно большему количеству ни в чём неповинных людей.
— Ребята! Предупредите народ, чтобы не выходили, — крикнул бойцам Олег. — Эти сволочи целенаправленно уничтожают население Юго-Востока. Для них не имеет значения, мирный ли человек или военный. Это нужно зарегистрировать для будущего трибунала.
Олег достал мобильный телефон, снял небольшой видеоролик и вошёл в бомбоубежище. Перед дверью на старом стуле сидел мужчина средних лет с испуганными глазами.
— Мины! Перед дверью мины! Без ног останетесь. Никому не выходить! Только после того, как поработают сапёры с собаками. Ясно? — предупредил Олег.
Мужчина, не проронив ни слова, закивал головой. Олег вышел и прикрыл за собой дверь.
— Андрюха! — окликнул он снайпера. — Я за сапёрами и собаками, это по моей части.
— Давай, командир! Иди! Ты же без своих овчарок дня прожить не можешь, — расплылся в улыбке Андрей так, словно и не было никакой войны.
— Без собак жертв было бы гораздо больше, — объяснил Олег.
— Олег, а правда, что собакам дают наркотики, чтобы они их искали? — поинтересовался Андрюха. — Выходит, они наркоманы? А как же тогда они взрывчатку ищут? Взрывчаткой-то собаку не накормишь!
— Собаки любят узнавать разные ароматы. Их знакомят с разными запахами, в том числе и взрывчатки, а потом, когда они находят нужный запах, их поощряют лакомством. Вот чтобы получить очередную вкусняшку, собака и начинает искать тот запах, за который дают самое вкусное. В данном случае, это взрывчатка. Собака воспринимает поиск мин не как ответственную работу, а как увлекательную игру, за которую положена награда — например, любимая игрушка. Похожая дрессировка и с наркотиками. Кстати, собаки и погибших хорошо ищут, но это отдельный вид дрессировки.
— А как с ними работать? Они же собаки!— не унимался Андрей.
— Здесь много специфики, — засмеялся Олег. — Был у нас в МЧС случай. Приехала какая-то «шишка», вроде как спец по кинологической службе. Стали ему показывать всё, чем богаты: отработка следа в две стороны (откуда пришёл, куда ушёл), преследование на несколько километров, задержание со стрельбой и прочими спецэффектами. Сидит, лупает глазюками, скучает, а потом спрашивает: «Это всё я уже видел. А скажите, у вас собаки умные? Лапу давать умеют?» Вот с кем встречаться приходится. Мало у нас сейчас хорошо обученных собак. А до Майдана у нас была серьёзная кинологическая служба, одна из лучших в СНГ.
Кстати, нацики используют в окопах своих комнатно-декоративных питомцев. Они работают как сигнализация — на приближение наших разведчиков. Было бы полезно сегодня это сделать и на нашей стороне, но, опять же, парни это могут сделать только в порядке личной инициативы.
— А мне вот всё же про мины интересно. Вот как собаки не подрываются, когда найдут мину? — разошёлся Андрюха.
— Собаку изначально учат садиться или ложиться рядом с запахом, а не хватать его зубами. Отстань, Андрюха, пошёл к братьям-сапёрам. Потом, если будет интересно, ещё расскажу. Смотри, чтобы гражданские не выходили.
До сапёров его подбросили на стареньком «Жигуле». Попросил машину у командира. В каждом серьёзном подразделении есть сапёрная рота и собаки-сапёры, которые на вес золота. Без них не найти современные мины в пластиковых корпусах. Металлоискатель такие не берёт никаким боком. Да и чует собака мину за пять-семь метров в любую погоду, даже при плюс пятидесяти на солнце, как у них летом бывает.
Подъезжая, Олег уловил ласкающие ухо звуки — лай собак. Встретил его старший инструктор цикла подготовки специалистов минно-розыскной службы майор Глуховатый. Рядом с ним бежала немецкая овчарка.
— Здорово, брат! — крепко обнял Олега. — Нам уже передали, что у вас там сплошное минное поле. Пошли. Закончим тренировку, небось, соскучился по занятиям. Собаки чуток отдохнут, и поедем на разминирование.
— Ищи, Марта! — отдал приказ Глуховатый, оглянувшись на Олега. — Смотри внимательно: она должна найти потенциального террориста, в кармане которого лежит тротиловая шашка.
Олег заметил вдалеке группу выстроившихся людей в военной форме. Побегав минуту между людьми, Марта легла возле молодого рыжеволосого парнишки. Тот с виноватым видом извлёк из кармана брусок тринитротолуола.
— Молодец! — потрепал лохматую голову Глуховатый. — Ещё ищи!
Марта ещё раз обежала группу людей, встала в стойку, подняла голову, начала принюхиваться и бросилась к боевым машинам, за которыми стояли ящики с провизией. Через минуту Марта села у ящика с картошкой, где лежала вторая шашка.
— Марта! Девочка! Иди ко мне, — присел на корточки Олег.
Марта внимательно посмотрела на Глуховатого, как бы спрашивая: «Можно?».
— Можно. Он любит собак, — засмеялся Глуховатый.
— Дайте ваш мячик. Поиграю с Мартой, и пойдём. Давно служите? Как попали сюда? — улыбнулся Олег.
— Длинный путь прошёл. Сначала я попал в Донецкий кинологический центр. До войны это было заведение очень высокого уровня. Командовал им признанный эксперт в области кинологии европейского уровня подполковник запаса Владимир Колганов. Его часто привлекали кинологические центры СНГ и Европы в качестве консультанта. Имел квалификацию международного судьи. Всё это было в 2015 году. В центре на тот момент обосновалась откровенная банда якобы под флагом бригады «Восток» и захватила половину милицейского питомника. Эти ребятки посадили по вольерам огромное количество собак, собранных по всему Донецку, внешне похожих на немецких овчарок, и стали слёзно просить в интернете гуманитарную помощь из России.
Помощь пошла грузовиками. Всё полученное они складывали в мешки и коробки, раскладывали перед вольерами, снимали и выставляли отчёты в интернете. Командовал всем служащий внутренних войск с позывным «Барс». Он всех благодарил, а полученное отправлял по магазинам. Ни одну собаку там ничему не научили, даже команде «сидеть».
Я занялся собаками. Начал везде писать, пытаясь воздействовать на мошенников, но неудачно. Сама бригада «Восток» тут ни при чём. Захватил питомник «генерал ДНР», некто Григорий Беляев. Тёмная личность с полным отсутствием биографии кроме окончания средней школы, прославившийся своими пьянками и дружбой с депутатами.
Именно под командой пьяного Беляева были избиты и выдворены из ДНР Владимир Колганов и его семья. Единственный, кто встал на защиту Колганова, был опальный бывший командир бывшего «Востока», но он только усугубил ситуацию.
— Да… — протянул назад мячик Олег. — И что стало с Колгановым? Где он сейчас?
— У него всё хорошо. Он в России занимается любимым делом. Получил российский паспорт, оформил гражданство и работает в милицейском питомнике. А я тогда ушёл оттуда. Теперь вот здесь ищем мины с Мартой. Марта — не моя собака, но я её полюбил всей душой. Талантище в поисковой службе. Стараюсь поменьше держать её в вольере, благо, тут можно. Сам с ней на задания хожу. Кончится война — останется у меня жить. Поедем на работу, Марта? — присел перед собакой, обнимая её голову.
Марта лизнула майора в нос и уставилась на мячик.
— Нет. Сейчас играть не будем. Вот отдохнёшь немного после учений, поработаешь, а вечером я тебе царский ужин приготовлю. Мне сегодня несколько килограммов требухи местные жители принесли. И сама поешь, и с другими поделимся.
Через полтора часа Олег вместе с сапёрами и в обнимку с Мартой вернулся на позиции на бронемашине. Оставили сапёров заниматься своим делом, а сами начали осторожно продвигаться к многоэтажкам, в которых засели нацисты. Как только противник заметил движение возле домов, началась пальба. Идти приходилось строго по стенам — только так можно было укрыться от летящих пуль. Им удалось прорваться в один из подъездов и зачистить его, и это была большая удача: теперь они могли из окон прикрывать своих сослуживцев, двигавшихся следом за его ротой.
Слава Богу, в этот раз никто из его бойцов не пострадал.
Сапёры передали по рации о выводе мирных жителей и переправке их в тыл. Олег со своими бойцами засел в девятиэтажном доме, примыкающем к территории завода. Можно было бы по заводу применить авиацию, но командование распорядилось иначе.
Перестрелка практически не прекращалась, когда как снег на голову свалился журналист одного из центральных каналов российского телевидения. Как ему удалось прорваться, одному Богу известно. Журналисты всегда оказываются в самых горячих точках и всегда не вовремя, и вместо того, чтобы следить за обстановкой и руководить бойцами, Олегу пришлось давать интервью.
— Меня отправили к вам как к наиболее опытному командиру. Как обстановка? Как ведёт себя противник? — подставил микрофон журналист.
Олег собрался, внимательно следя глазами за окнами, в которых давно уже не было стёкол. Влететь в помещение могло всё, что угодно — от шальной пули до мины или гранаты.
— Бои идут с повышенной интенсивностью. Противник бодается до последнего. Они понимают, в плен их брать никто не будет: у них руки по локоть в крови.
Журналист улыбнулся, старательно тараторя в камеру.
— Бойцы на передовой — бесстрашные и зачастую колоритные. Позывной «Иволга», он же «Леший» — опытный охотник на противника в условиях городских джунглей. На шлеме у него пушистый волчий хвост, а на груди маленький римский шлем.
Олег засмущался.
— Немножко мы не представительно выглядим. Извините.
— Зато хорошо воюете, — перебил журналист и, повернувшись спиной к Олегу, начал наговаривать текст на камеру. — Противник в жилых постройках почти ничего не контролирует, но улицы обстреливает. На помощь нацистам в Рубежное привезли наёмников в количестве сто, сто пятьдесят человек и закинули их в промзону. Они кричат: «Слава Новороссии!» и, если получают отклик от наших бойцов, тут же по ним стреляют.
— Пока, слава Богу, получается, — отправился на позицию к своим Олег.

Задачи с журналистом у них были совсем разные. Их, журналистов, в специальном обозе с охраной возят, а тут пули летают.
— Стараемся, очень стараемся, — откликнулся снайпер Андрюха, подсмеиваясь над прессой.
Журналист со словами: «Украинские бандформирования несут тяжёлые потери. Десятками каждый день…», поманив за собой оператора, отправился по стенке коридора в соседнюю комнату, где расположилась первая рота.
Освободив многоэтажку, переместились к местной больнице. Националисты оборудовали в ней огневую точку, дрались с яростью диких зверей за каждый этаж. Лишь через несколько часов удалось зайти внутрь. Всё перевёрнуто, кругом — разбросанные бумаги, разбитые шкафы, разодранные матрасы, поломанные кровати, выбитые окна. В коридорах — убитые нацисты, по полу раскатились отстрелянные патроны. Рядом с одним из столов — убитая медсестра, над ней долго издевались.
Прошли штурмовой группой каждое помещение, в детском отделении наткнулись на распахнутое окно, через которое, отстреливаясь, убегали оставшиеся националисты. На подоконнике, заметили, расстелен толстый матрац. Значит, не сильно торопились, положили, чтобы выскакивая, не порезаться об осколки стекла.
Напротив — другой корпус больницы, тоже с раскрытыми окнами и стул под одним из окон, чтобы проще влезть, — всё продумано и подготовлены пути к отступлению. Пространство между домами легко простреливалось. Замысел понятен: пока они будут обходить каждое помещение, можно выиграть время и спокойно уйти. Возможно, враг окопался, а может, и нет. Враг подлый, стреляющий из-за угла. Нужно быть предельно осторожными.
Первым добежал до раскрытого окна первый помощник Олега с позывным «Гром». Он бесшумно выпрыгнул наружу и тут же спрятался за ближайшей брошенной машиной. Олег остался у окна, выжидая, не послышатся ли выстрелы. Всё тихо. Спрыгнул за товарищем. Через минуту они проникли во второе здание, сообщив по рации остальным, чтобы следовали за ними. В одной из бывших палат они нашли спрятавшегося под койкой трясущегося мелкой дрожью безусого мальчишку в украинской форме. Совсем пацан. Один из бойцов хотел его пристрелить.
— Нет! — остановил его Олег. — Мы не звери, детей не убиваем. Юра, Данька! Выведите его к российским военным, они на соседней улице работают. Там разберутся, — приказал Олег.
Олег шёл по дымящемуся городу, пытаясь немного отвлечься от многодневного напряжения. Навстречу ему шла женщина с полубезумным взглядом. Олег подошёл к ней, хотел успокоить, и вдруг она злобно выкрикнула ему в лицо: «Когда же вы, наконец, выгоните этих русских!»
Его захлестнула волна возмущения, захотелось её провести на территорию больницы и показать украинских двухсотых, разрисованных свастикой, убитую медсестру с выжженной на животе свастикой, молодого парня в больничной одежде, убитого выстрелами в спину, когда он пытался бежать по коридору больницы. Оттолкнул её прочь. Разные люди встречаются, с разными помыслами, долго ещё придётся вылавливать внутренних врагов после войны. Настроение от одержанной победы мгновенно улетучилось.
Больница заработала уже через несколько дней. Впереди предстояло затяжное сражение за завод «Заря». Бои за него шли неделю, его группу пока не привлекали, дали день передышки.
Территория завода — многокилометровая, изучить её за один-два дня невозможно. Со стороны проходных — широкая сеть подземных убежищ, откуда нужно выбить украинских боевиков. На этом предприятии производили взрывчатые вещества для угольной промышленности. Все оборудованные бункеры с кроватями, на которых могут располагаться до ста человек — наследство от производства. Здесь же — стеллажи с лекарствами и внушительной толщины двери. Войска Вооружённых сил Украины были здесь защищены на сто процентов — толщина стен не давала их отсюда выбить даже крупнокалиберными снарядами.
Пройти на территорию тоже непросто. Это огромный завод протяжённостью почти четыре километра в длину и два с лишним километра в ширину. Убитых было много — невозможно сосчитать. Вместе с националистами на заводе находилось большое количество американских и польских наёмников. В нижней части находились представители американцев, польские наёмники, арабские снайперы и снайперские пары из Канады. По сути, это война против НАТО. Управление боями и обороной велось представителями НАТО, высшим офицерским составом. На территории находилась целая сеть бомбоубежищ, специально спроектированная для укрытия на случай обстрела предприятия.
Вперёд пошли штурмовые группы чеченских и луганских подразделений. Воевали жёстко. Они помнили слова президента России: «Цель спецоперации — защита людей, которые на протяжении восьми лет подвергались издевательствам и геноциду со стороны киевского режима...».
Лишь через два месяца завод «Заря» был взят под контроль военнослужащими ЛНР совместно с бойцами российского подразделения «Ахмат». Когда они зашли на территорию завода, практически все цистерны с горючими веществами и кислотой оказались заминированными. Территорию разминировали с собаками сапёры Луганской народной милиции.
Бежав, противник оставил тушёнку, сало, медикаменты, планшеты, компьютеры и оружие иностранного производства, гранатомёты, бункерные снаряды, квадрокоптеры, с помощью которых корректировали обстрелы Рубежного. К концу операции по взятию «Азова» промзона Рубежного напоминала территорию смерти и абсолютных разрушений. Целых зданий не осталось. Всё было испещрено воронками.
Окончательно Рубежное взяли на следующее утро с помощью бойцов чеченского спецназа «Ахмат» и разведподразделения 2-го армейского корпуса ЛНР. В четыре часа утра чеченские бойцы с разведчиками заскочили в окопы к нацистам, и уничтожили всех, кто остался на месте. Остальные убежали.
Олег шёл по Попасной с чеченцем Умаром. Вспоминали, как они в окопе нацелились с двух сторон на одного укропа. Оба ползли с ножами с разных сторон к решившему спрятаться под шумок лейтенантику. Тот засел под каменным выступом, торчащим из земли, прикинувшись убитым. Олег решил его проверить и уже почти приблизился к нему, когда лейтенант отвернул голову в обратную сторону, взвизгнул и обезьяньим скачком выскочил из окопа, а он упёрся в сердитые карие глаза и руку, замахнувшуюся ножом. Оба охотника остались ни с чем.
Мина разорвалась в нескольких метрах от них. Олег отскочил, Умара отшвырнуло взрывной волной. Следом раздался одиночный выстрел снайпера. Пуля попала в разгрузку и бронежилет, в которых были магазины под автомат. Всё, что он почувствовал — какая-то странная волна, только увидел, что магазины продырявлены. В госпиталь их забрали вместе с Умаром. Везли в одной машине, оставили в приёмном покое. Умар держался, словно ничего не произошло, а по ноге струилась кровь. Вместе с ними привезли более тяжёлых раненых, и они ждали своей очереди. Только иногда переглядывались. Неожиданно Умар крепко обнял Олега.
— Старый волк! Хороший русский! Смелый мужик, — трепал огромными ручищами волчий хвост, прикреплённый к каске Олега Умар. — У нас волк — неофициальный символ Чечни. Борз!
— А у нас волк — разведчик и проводник между мирами. Мудрый, разборчивый, умеющий интуитивно находить пути прохода и обхода. Волк умеет избегать, любую опасность, — расстегнул рубашку Олег, показывая маленький римский шлем. — У римлян символ волка лежал в основе культа Ареса, Марса, бога войны. А образ волчьей стаи означал сплочённость, храбрость и мощь боевой дружины. У меня есть небольшая фляга с водкой, будешь?
— С другом грех не выпить, — обнял Олега Умар.
Фляжка закончилась быстро. Олег хотел оставить Умара ждать, когда их примут, а самому сбегать в ближайший магазин, но дверь кабинета распахнулась.
— Проходите! — пригласила медсестра подвыпивших пациентов.
— Оба? — спросил Олег.
— Да. Врач осмотрит и решит, кого куда.
Умару обработали ступню, повреждённую осколком, и оставили на пару дней в больнице. У Олега сильных повреждений не было, и он вернулся в часть.
На следующий день снова завязался бой, и снова штурмовая рота Олега выступила первой, попав под шквальный огонь противника. Олег, не привыкший отступать (волки не отступают), отстреливаясь, бежал впереди остальных, когда закончились патроны. Оглянулся по сторонам. Необстрелянный молоденький парнишка из его роты — Алёшка в растерянности спрятался за стену кирпичного здания, боясь высунуться наружу. Частой ошибкой у молодых бойцов в наступательных действиях является неравномерное продвижение. Они либо слишком далеко оттягиваются в тыл основной группы, что замедляет продвижение остальных, либо рвутся вперёд и могут нарваться на противника раньше того момента, когда группа сможет поддержать его.
Олег подбежал к Алёше и, схватившись за горячий, ещё не остывший ствол, вырвал его из рук паренька. Руку обожгло огнём. Не обращая внимания на боль, Олег снова бросился в атаку. Сейчас нужно было подавить инициативу противника и обезопасить свой манёвр, открыть встречный заградительный неприцельный огонь, перемещаться от укрытия к укрытию быстро и скрытно. Алёшкина ошибка была в том, что он дал очередь по противнику и привлёк к себе внимание, вызвав огонь на себя.
Олег не помнил, сколько времени стрелял и бежал. Во время боя время течёт по-другому. Бежали рядом Лёха, Андрюха, Женька, Толик и другие ребята. Они погнали противника, и он захлебнулся под их натиском.
Двенадцатого мая силами МСБ второй бригады третьей роты под командованием Олега Иванова был взят последний жилой район города Рубежное.

Попасная

Это был один из ключевых узлов обороны на луганском направлении: Попасная находилась на стыке республик. Это такой выступ, который позволял Украине вести постоянные обстрелы многострадального города Первомайского в ЛНР и совершать вылазки на восточном направлении.
Попасная имела важнейшее стратегическое значение: через город проходит множество автодорог, в том числе на Лисичанск, к тому же это высота, с которой видны позиции националистов. До Луганска от Попасной менее ста километров. За последние годы киевский режим создал здесь мощный укрепрайон. Обученные специалистами НАТО украинские войска использовали для ведения боевых действий гражданские кварталы и жилые дома, оборудуя там огневые точки. Мощные бетонные укрепления создавали дополнительные трудности. Такие укрытия позволяли противнику выдерживать обстрелы артиллерии, и даже удары авиации.
Олег в окопе на подступах к Попасной читал новости с телефона. Они были далеко от передовой. Можно спокойно позвонить своим, посмотреть, что и как на площадке. Особенно грели душу сообщения с собачьей площадки. Его неутомимая помощница, одна из лучших учениц Виктория вывесила пост на самой верхней страничке группы. Всего пару часов назад он ей выслал фотографии и позвонил Михалычу.
«Ребята! Спасибо за новости! Вот вам фото нашего Олега Анатольевича! Он звонил, передавал всем-всем привет. Сказал, что по возвращению обязательно все соберёмся! Рассказал, что у него брали интервью. К сожалению, показали очень маленький отрезок, он рассказывал гораздо больше. Олег Анатольевич — командир роты. Занимает почётную должность. Сегодня получил осколочное ранение, но всё хорошо. От госпиталя отказался. Ребята, держим кулачки за нашего инструктора и его однополчан».
Олег поймал себя на мысли, как удивительным образом меняется восприятие, когда читаешь такие строки «на передке». Как это вливает силы, помогает, воодушевляет и наполняет любовью. Какая смена растёт! Вика, Виктория…
Первая встреча с ней произошла зимой. Зима была снежная, красивая. По парку, где у него была тренировочная база, прогуливалась девушка с коляской. Под ногами путались молодая овчарка месяцев четырёх и такса. А он торопился на занятие по дрессировке стаффордширских терьеров. Первой заливисто залаяла такса, следом по-щенячьи затявкала овчарка. Такса к нему близко не приближалась, а щенок подбежал и начал ставить на него лапы. Олег остановился, замер.
Девушка занервничала, начала кричать: «Фу! Нельзя!», но, конечно же, собаки не послушались, и он рассмеялся. Успокоил её, сказал, что у него есть овчарки, а сам он — кинолог. По глазам понял, что она не доверяет. Да это понятно: люди ходят разные, время непростое, могут представиться кем угодно. И Олег стал рассказывать про дрессировку собак. Она слушала невнимательно, вскользь поблагодарила и ушла. Номер телефон, правда, взяла. Тут как раз подошли ребята со стаффордширскими терьерами, стали отрабатывать элементы защиты. Он даже не сразу заметил, как девушка с коляской, возвращаясь домой из парка, застыла в сторонке, наблюдая за дрессировкой.
В тот раз она к нему не подошла. Но прошло полгода, и летом в группу пришёл парень с подросшим щенком овчарки и таксой, и то не специально, а проходил мимо. Вот только подросшая немка совсем его не слушалась и, не обращая внимания на хозяина, бросилась играть с лабрадором Лаки.
Парень подошёл к нему, решил познакомиться, а Олег сказал: «Я знаю вашу жену. Вам пора заниматься с дрессировщиком, иначе скоро вы со своей овчаркой не справитесь, а у вас маленький ребёнок», и пригласил их вместе прийти на очередное занятие. Вечером позвонила Вика, и они проговорили почти час. Олег рассказал ей, где находится дрессировочная площадка, тогда это была просто полянка, что нужно с собой взять, как одеться, какой прикорм положить в карманы и много других хитростей.
Вика оказалась внимательной, очень целеустремлённой, а главное, она хотела работать. У неё всё получалось лучше, чем у других, потому что она строго выполняла все его рекомендации. Со временем они стали много общаться не только по телефону. Вика приходила на дрессировку за час до начала групповых занятий, чтобы поговорить, и скоро их длинные разговоры переросли в крепкую дружбу, несмотря на большую разницу в возрасте. Спустя несколько месяцев Вика стала незаменимым помощником и администратором группы «Луганская дрессировочная площадка "Дубки"». Именно благодаря её энтузиазму и его лучшему ученику Олегу Ткаченко они смогли сорганизовать людей и своими силами построить дрессировочную площадку.
Олег улыбнулся сам себе. Значит, всё не зря, всё правильно. Они добьют эту нечисть, вернутся к мирной жизни. Родная площадка «Дубки» станет ещё лучше, чем была. Они организуют курсы, а со временем и большой центр по подготовке служебных собак и свой питомник. Откроют школу по подготовке инструкторов и выездные группы. Начнут проводить соревнования. Может, конечно, зря Вика написала о ранении, он не хотел беспокоить дочку и тёщу, сказал об этом только Олежке, но тот, видимо, не удержался и рассказал остальным. Ну да ладно, главное, всё обошлось, а ранение… До свадьбы заживёт. Эх… Надо бы поснимать ребят! И Олег настроил видеокамеру телефона.
Снимать начал с обваливающихся земляных стенок окопа: «Привет, друзья! Мы тут в окопчике, как гномы в подземелье. Вот так приходится сидеть, пока по нам ведётся вражеский огонь», — Олег подполз к одному из бойцов своей роты — улыбающемуся великану с широкой добродушной улыбкой.
— Жень! Какая у тебя сейчас мечта?
— Мечта?! — переспросил великан и поднял глаза к яркому безоблачному небу.
— Да, — повторил Олег. — Мечта! Вот прямо сейчас.
— Больше сала, — ещё больше расплылся в улыбке Женя.
— Значит, время обеда, — согласился Олег. — Пора есть!
И переполз к другому бойцу.
— Толик! А у тебя есть какая-нибудь мечта?
Парень смущённо сжал губы и причмокнул.
— А мне можно без сала. Мне бы стаканчик.
— Тоже неплохо, — засмеялся Олег, переползая в другую часть окопа, где, привалившись к земляной стене, расположился снайпер их группы.
— Андрюх, а у тебя какая мечта?
Андрюха, тяжко вздохнув, поставил винтовку рядом.
— Детей увидеть, — сказал.
— Вот это вот точно, — вздохнул вслед за ним Олег. — Мы, хоть и солдаты нашей доблестной армии Луганской народной республики…
— Батальон «Заря», — вставил Толик.
— Но мечты у нас человеческие, — продолжил Олег. — Кому-то хочется каждую минуту видеть детей, кому-то, может, и покушать, но детей и свои семьи тоже хочется увидеть.
— А выпить все хотят, — не унимался Толик.
— Это нужно, чтобы вся вот эта обстановка не нарушала психику, — поддержал его Олег, продолжая наговаривать на камеру. — Мы остаёмся нормальными людьми с обычными человеческими желаниями, которые есть у всех.
Слова Олега прервал оглушительный взрыв. В окоп на каски полетели комья земли. Олег плотнее прижался к стенке.
— Это по нам снова работает артиллерия. Война, — продолжил Олег, — разделила на Украине наше общество на две части. Гражданская это война… Гражданская. Причём эта война с интересами таких кругов, масштаб которых очень высок. Всё! Спасибо за внимание, — махнул рукой в камеру Олег. — По возможности буду ещё записывать видеоматериалы и показывать, как люди живут на войне. Всем счастливо!
Он выключил камеру.
Ночью выдвинулись к окраинам Попасной. Продвигались трудно. С боями. Националисты буквально зарывались в землю, оказывая бешеное сопротивление. Бои шли за каждую улицу, каждый дом, за сутки они по нескольку раз переходили то к одним, то к другим. В воздухе постоянно жужжали «квадрики», поддерживая связь, как у пехоты на поле боя между собой, так и с артиллерией, и с расчётами БПЛА.
Бои строились по определённой схеме. Сначала работает артиллерия по позициям и огневым точкам противника, потом выдвигается пехота, сопровождаемая квадрокоптером. Если пехота сталкивалась с сильным сопротивлением или с контратакой — открывался артиллерийский и миномётный огонь, корректируемый с земли и воздуха. Конечно же, националисты в ответ били артиллерией и сыпали «Градами», но против опытных бойцов это особо страшного воздействия не имело. Семь лет «Призраки» стояли на самых напряжённых участках фронта в ЛНР.
Россия и союзные силы ДНР и ЛНР противостояли очень близким этническим силам. Часть офицерского состава украинской и русской армий вместе учились, тактические приёмы были одни и те же, и оружие, похоже, тоже.
Если на открытой местности можно нарастить темпы продвижения, то в урбанизированной городской застройке бои носили исключительный характер.
В Попасной пришлось освобождать буквально каждый дом, каждый этаж, каждый подвал. Олег со своей штурмовой группой прорвался вперёд и, выбив националистов, занял одноэтажный дом. Распределились с бойцами по комнатам. Снайпер Андрюха занял позицию у окна, выходящего на соседний дом, в котором засели националисты. Настроил оптический прицел. Судя по одиночным выстрелам из соседнего дома, там тоже засел снайпер. Теперь нужно было играть один против одного: либо он тебя положит и всю твою группу, либо ты его.
Многие стрелки из нарезного оружия всю жизнь помнят первый выстрел с оптическим прицелом — подсознательно хочется прижаться глазом ближе к окуляру, потому при выстреле получают прицелом прямо меж глаз. И чем больше калибр и сильнее заряд — тем ярче отметка на лбу, бывало, и до крови. Такой урок запоминается на всю жизнь — получить в лоб вторично можно только в пылу охотничьего азарта.
Андрюха вспомнил свой первый выстрел. Задание выполнил, но фонарём под глазом светил ещё неделю. Сослуживцы поднимали его на смех: «Хорошо ж тебя Галька дома приложила!»
Андрей присел перед подоконником, пристроив винтовку на раму окна. Он не новичок. Сделал один выстрел в никуда — для проверки. В ответ началась беспорядочная пальба. Значит, снайпер себя не проявил. Выжидает и одновременно смотрит, откуда выстрел.
Андрюха переполз к соседнему окну: если выстрелил один раз — уходи, теперь стрелять нужно с другой точки. По сути, они с вражеским снайпером находились в одинаковых условиях: оба заперты в доме, а значит, будут перемещаться от окна к окну. Пока шла пальба, под шумок Андрей снял пару нацистов, мелькающих в окне.
На войне всё не так, как в мирной жизни. Всё иначе и ярче. Перед окном от ветра замоталась тюлевая занавеска, и Андрюха на мгновение отвлёкся на неё. Похожий тюль в его квартире. Галина так радовалась, когда купила его в местном магазине. И так же золотилось небо, и он обнимал её за плечи, и смотрел в любимые глаза, а тюль жил своей жизнью, танцуя на ветру, и зацепился за дуло его винтовки, словно упрашивая: «Не стреляй…». К чёрту воспоминания! На кону жизнь целой группы людей. Резко отбросив эту мотающуюся тряпку, он отполз от окна для перезарядки.
Сзади, расположившись на полу, по рации переговаривались товарищи, сообщая координаты занятой позиции. Ему бы только убрать снайпера, остальное ребята сделают сами — без этого им к соседнему дому не подобраться. Сейчас всё зависит от него. Андрей махнул ребятам рукой — сидите тихо!
Олег внимательно наблюдал за работой своего снайпера. Выстрел!
— Есть! — радостно вскрикнул командир.
Андрюха резко обернулся, показывая жестом: промах. Олег затих.
Андрюха выстрелил два раза. Промах. Перезарядился. В ответ в оконную раму прилетела одиночная пуля.
— Сейчас всё будет в порядке, — подмигнул Олегу, переползая к другому окну. — Я его вычислил.
Приникнув к окуляру и затаив дыхание, Андрюха нажал курок.
— Есть! Штурмуйте, — и вытер со лба пот.— Их там человек семь, решают, что делать.
— Молодец, — похлопал его по плечу Олег. — Красиво сработал. Изящно и филигранно. Творчески подошёл. Понятное дело, снайпер — не просто работа, это призвание. Одно название вызывает уважение и страх. Ты, Андрюха, умеешь делать то, что недоступно другим. А знаешь, откуда пошло название «снайпер»? — улыбнулся Олег.
— Не-а, — широко улыбнулся Андрюха. — Я знаю, что ничто так не сближает людей, как оптический прицел. Так откуда?
— От английского «snipe» — бекас. Представляешь, как летает бекас?
— Понятия не имею. Я не охотник, — откинулся спиной к стене Андрюха, опуская рядом винтовку.
— Бекас резко мечется из стороны в сторону. В него трудно попасть. Сделать это мог только очень искусный охотник. Такого человека называли «меткий стрелок по летящим уткам» или «снайпер».
— А ты откуда знаешь? — удивился Андрюха.
— А ты думаешь, я знаю только «улыбнитесь, вас снимает снайпер»?! — засмеялся Олег. — Я несколько войн прошёл, в том числе и Чечню. Читаю книги, когда есть время. Спасибо, Андрюха. Отдыхай и не высовывайся. Ребята, за мной! — махнул рукой в коридор Олег.
Бойцы молча рассредоточились, следя за командиром. Олег первым пошёл к выходу, остальные мелкими перебежками двинулись за ним.
Соседний дом взяли быстро, но не без потерь. Олег, как все командиры, переживал за своих ребят. В его роте были не только опытные бойцы, но и совсем мальчишки. Приходилось действовать крайне осторожно. Наилучшего результата можно было достичь, только вовлекая тяжёлую технику, способную противостоять противотанковой обороне противника. Олег по рации запросил поддержку, ему ответили, что к ним выдвинулся танковый экипаж ЛНР.
Техника была серьёзная — танки Т-80 БВ, которые применялись с новыми навесными противоминными тралами ТМТ-К, позволяющие избежать подрыва на противотанковых минах, а надбашенная противокумулятивная сетка защищала экипаж от взрыва ракет типа американских «Iavelin», которые наносили поражение в верхнюю часть боевой машины. Такая техника появилась в Попасной неспроста — бои за неё приобрели наиболее ожесточённый характер. Пришедший им на помощь танк с надписью «За Донбасс» был подбит и сожжён. Экипаж из танка выйти не успел. Они даже не узнали имён танкистов.
И всё же экипаж погиб не зря, это дало время роте Олега выйти из окружённого нацистами дома и взять соседний, а там уже и чеченцы подоспели.
Несмотря ни на что, силы ВС РФ, народной милиции ЛНР и бойцы «ЧВК Вагнер» смогли прорвать оборонительный рубеж, занятый украинскими войсками на границе городской черты, и дальнейшая операция по освобождению населенного пункта от националистов переместилась в жилые кварталы. Вести сражения пришлось за каждый участок. По накалу и ожесточению уличных боёв историческую аналогию можно было провести со Сталинградом.
Пришлось выработать свою тактику (которая, впрочем, известна со времён Великой Отечественной войны), когда противник упорно старается удержать назначенный рубеж, используя построенные укрытия и огневые точки в подвалах зданий, но как только натиск становится невыносимым, отходит на новый, заранее подготовленный рубеж и начинается всё сначала.
Чтобы противостоять такой тактике, можно использовать квадрокоптеры, но у роты Олега такой техники не было. За получение подобных сведений он рисковал собой и жизнями своих бойцов. И всё для того, чтобы перекрыть националистам возможность безопасно отойти с оставленной линии фронта на другую. Штурмовая группа под командованием Лешего сделала не одну вылазку, устраивая засады и помогая в нужном месте установить артиллерию, чтобы помешать противнику занять следующую оборонительную позицию.
Рота Олега вышла на очередную разведку в «зелёнку» — так называлась лесополоса между двумя крупными трассами. Командование по рации сообщило об обнаружении с квадрокоптера движения в лесопосадке, накануне освобождённой от нацистов. Вперёд послали одну из самых надёжных и результативных штурмовых групп.
Посередине «зелёнки» пролегало шоссе. Олег разделил бойцов. Группу прикрытия оставил с одной стороны шоссе, с остальными, рассредоточившись, ушёл вперёд. Метров через пятьсот они наткнулись на своего «двухсотого». Он лежал, раскинув руки под сосной, и солнце освещало его молодое и почему-то удивлённое лицо. Рядом валялся автомат с полным патронником — он даже не успел выстрелить. Националисты расстреляли его в упор.
 Олег заметил в кустах замаскированный белый джип, изрешечённый пулями, а за ним — земляную дыру — это был блиндаж, уходящий глубоко в землю. Оттуда и вели огонь практически в упор. Только благодаря счастливой случайности убит был один, а остальным удалось уйти.
Олег набрал по рации инженерное подразделение, вызвал сапёров и медслужбу. Ребят попросил не отходить от него, но Юрка, решивший покурить в сторонке, всё же подорвался: оторвало ногу. Его устроили неподалёку — до прихода помощи, оставили с ним самого молодого бойца Даньку с позывным «Ладан».
Сапёры приехали быстро. Сюрпризов, оказалось, нацисты оставили много, особенно растяжек. Олег с остальными ребятами начал проверку вокруг блиндажа. Выяснилось, рядом проходит ещё одна дорога — на Северодонецк. За первым блиндажом — ещё один и следы боя, который состоялся днём раньше. Кругом валялись патроны, срезанные огнём стволы деревьев и «двухсотые», в спешке брошенные нацистами. Бой был жестоким.
Подошёл, улыбаясь, боец его роты — Макс. Принёс туго набитый ярко-синий пакет. Олег сразу догадался:
— Вкусняшки нашёл?!
— Нацики бросили, — заблестели глаза у довольного парня. — Тут и выпить, и закусить.
— Молодец, — похвалил Олег. — Но больше в мусоре не ройся, пусть сначала поработают инженеры.
Олег осмотрел блиндажи. Они были сделаны по науке — с большими накатами под крупными деревьями, хорошо замаскированные, с целой системой окопов. Из каждого — по два выхода. Для себя Олег отметил, что всё сделано настолько грамотно, что можно поучиться. Националисты могли здесь долго держаться, но под натиском были вынуждены отступить.
Олег снял всё это на видеокамеру. Потом попросил Лёху что-нибудь сказать, но парень очень устал.
— Зачем?
— Для истории! — ответил Олег, но Лёха только отмахнулся, отворачиваясь от камеры. Тогда Олег попросил его заснять себя:
— Я скажу за всех, — сказал он, — мой позывной «Леший». Для истории и для будущих поколений хочу сказать только одно: «Будьте достойны нас!»
На ночёвку остановились в этих же блиндажах. Сапёры хорошо поработали не только сами, но и с собаками. Олег от собак не отходил. Смотрел, как работают, местами подсказывал, что да как, впрочем, сапёры знали Лешего — он в любую свободную минуту приходил к ним пообщаться с собаками у них на службе.
Прибыли медики, увезли Юру в госпиталь. Бойцы собрали и похоронили «двухсотых» — они уже привыкли к тому, что националисты бросают не только убитых, но и раненых.
Подошло подкрепление. Ужинали вместе. В кои-то веки разожгли костры, чтобы приготовить горячую пищу. За обедом «союзники» рассказывали, как попали на поляков, которые вели миномётные обстрелы с хлором или чем-то подобным. Потом у пацанов лёгкие горели ещё несколько дней.
Противник действовал и психологически: включал через громкоговорители бравурные немецкие марши, записи с плачущими детьми и кричащими женщинами. Сначала думали, что те кого-то пытают, оказалось, это записи. И обидно очень, если те попадают в плен, приходится соблюдать международные правила, а если со стороны ЛНР кто попал — получал нож в глаз и — в канаву. Польские наёмники четыре дня не выпускали за водой из подвала жителей Попасной. Обвиняли российских военных, мол, мародёрствуют и насилуют. Сами, переодеваясь в российскую форму, как раз этим и занимались.
Олегу запомнился боец с позывным «Петрович» — у него во время бомбёжки погибла внучка Машенька. Пожилой человек, разменявший седьмой десяток имел непререкаемый авторитет у молодёжи. Бойцы его слушались, несмотря на то, что он не был профессиональным военным. Поражала в нём сила духа, то, как он разговаривал с товарищами, как настраивал их боевой дух, рассказывая простыми словами, что сотворили за тридцать лет с Украиной, кого там вырастили. Война — тяжёлая и грязная работа, но без этой работы беда придёт в каждый дом.
Ранним утром к блиндажам подогнали технику для наступления. Основной задачей была окончательная зачистка Попасной. Центр был свободен, а на окраинах ещё продолжались бои.
Они зашли в Попасную с севера, и сразу же завязался тяжёлый уличный бой.
Олег со своей штурмовой ротой вырвался вперёд и попал на большую группировку националистов. Судя по крикам, в ней были не только украинцы, но и англичане, немцы, поляки.
Дрались жестоко. Им противостояли профессиональные наёмники, которые умели сражаться. Пули свистели со всех сторон. Олег вначале бешено отстреливался, а потом как будто всё замедлилось. Обернулся назад, а он впереди один: ребята позади почти все лежат — то ли сами упали, чтобы от пуль как-то спрятаться, то ли погибли, то ли ранены. Последнее, что запомнил Олег — свист в ушах и тупой удар в рёбра. Очнулся уже в Попасной — в госпитале с иголкой в вене.
— Отвоевались! — вошёл в палату молодой врач. — Придётся полежать у нас...
— Что значит, отвоевался? — попытался встать с койки Олег, осматривая себя.
— Тише, тише, — мягко уложил его доктор. — Контузия у вас: мина рядом разорвалась. Главное, всё цело. Осколок из руки мы достали, второй в ноге не смогли, нужна операция, но у нас нет такого оборудования, так что придётся с ним походить.
— И долго я тут буду валяться? — поинтересовался Олег. — У меня ребята на передовой.
— Насчёт передовой мы с вами ещё поговорим. У вас есть другая проблема — микроинсульт, а с этим шутить нельзя. Вы уже не мальчик, думаю, стоит завершить военную карьеру. Подлечим и — домой. Сейчас постарайтесь особо не двигаться и хорошенько выспаться. Послезавтра в госпитале будут награждать особо отличившихся.
— Вы меня хотите комиссовать?
— Это будет решать консилиум, а пока отдыхайте.
— Позвонить можно? — заволновался Олег.
— Чуть позже, — улыбнулся врач и вышел из палаты.
Как только сняли иголку, Олег, несмотря на сильную слабость, головокружение, боль в ноге и руке, бросился в коридор.
Там сидела старшая медсестра — миловидная девушка с открытым детским взглядом и упрямо сжатыми губами. Рядом лежал телефон.
— Как вас зовут? — улыбаясь, спросил Олег.
— А вам зачем? — строго спросила девушка.
— У вас такие красивые глаза, можно утонуть, — начал Олег, хотя никогда не был силён в комплиментах.
— Говорите, что нужно, хотя, кажется, я знаю, — поймала взгляд Олега медсестра.
— Плохой из меня комплиментщик, — вздохнул Олег. — Можно позвонить? Один раз.
— Звоните! Старший лейтенант Анна Самоха, — представилась девушка. — Только недолго.
Олег набрал номер телефона тёщи, ничего не объясняя, пообещал приехать через несколько дней и быстро сбросил звонок. Потом позвонил Татьяне, спросил про собак, попросил поднести трубку к овчарке и тихо позвал: «Берта! Берточка! Скоро приеду». Берта отозвалась оглушительным лаем.
Олег прекрасно различал собак по лаю: у Берты лай жёсткий, короткий, как выстрел, у Мары — заливчатый. Мара, вторя Берте, тут же залилась звонким голосом.
На глазах проступили слёзы. Олег попытался скрыть их от Анны, но она заметила.
— Какое странное имя у вашей дочки — Берта. Немецкие корни?
— Это немецкая овчарка, — взял себя в руки Олег. — Не знаю, сколько меня здесь продержат, надеюсь, пару дней, не больше.
К вечеру Данька привез ему новый «андроид» с хорошей камерой: на него скинулись ребята из роты. Спросил Даньку, кто командует вместо него, какие потери. Данька ответил, в том бою погибла почти половина роты. А как увезли Олега, единогласно выбрали нового командира — Грома.
Потом Олег с Даней пошли к Анне разузнать, где находится Юра. Выяснили, что он в другом корпусе, ему нужна инвалидная коляска. Олег тут же перевёл Дане деньги на коляску для Юры, попросил ребят немного добавить, скинуться. Данька обещал всё сделать в лучшем виде.
Через несколько дней в больнице появилась почти вся рота. Все вместе пошли к Юре и торжественно усадили его в новую коляску. Парень был рад увидеть боевых товарищей. После контузии у него слегка нарушилась речь, и от волнения он начал сильно заикаться. Ребята обнимали его, смеялись, совали в руки собранные гостинцы. Он расчувствовался, попросил закурить, чтобы скрыть блеснувшие слёзы, сразу схватил сигарету, сунул в рот и, ловко перебирая руками колёса, выехал на улицу.
— Юр, мы тебе от первой роты новый БМП привезли! Называется «Вжикмобиль», — еле поспевали за ним ребята.
— Первый батальон всегда славился, — сказал Олег. — Я когда слышу про какие-то там штурмовые группы, смеюсь. Впереди всегда идёт первый батальон и три его роты. Остальные догоняют.
— Мы идём первыми, и в итоге теперь все трёхсотые, — засмеялся Толик.
— Не все, — парировал Лёха. — Я тоже лежал в госпитале с обморожением, а сейчас снова с ребятами.
— Вы давайте не бездельничайте тут, а выстругивайте мне деревянную ногу, — поставил вопрос ребром Юрка.
— Сейчас на металлокомбинат съезжу, там чугунную сделают, — пошутил Лёха.
Юра расхохотался.
— Нормально, Юрок, — подбодрил Лёха. — Хорошо хоть, ногу оторвали, а не кое-что другое. А хромота... Шутка есть такая. Самый простой способ скрыть хромоту на левую ногу — хромать на правую. Тогда у тебя будет вид морского волка, шагающего вразвалку.
— Юр, есть какие-то пожелания к тем, кто не воюет? — спросил Олег.
Юра посерьёзнел, сразу стал старше своих тридцати лет и, сильно заикаясь, сказал:
— Вставайте и идите защищать свой дом, а то сидите в пивбарах да во дворах. Нас мало...
— Верно, — поддержал его Олег. — Получается, республика даёт, а от вас нет никакого ответа. Если вам дают, то и вы подумайте, что можете и должны дать республике. Внесите свой вклад в общее дело. Это ваша земля!
На следующий день в госпиталь приехал командующий войсками Центрального военного округа генерал-полковник Александр Лапин и выступил перед военнослужащими: «Нам с вами выпала честь — защищать свой народ, и мы в этой вере непоколебимы! Огромное спасибо, братцы за ваш боевой труд! Родина не забудет ваш ратный подвиг. За всё то, что вы делаете для России и многострадального донбасского народа — честь вам и слава!». И вручил военнослужащим, проявившим мужество, отвагу и героизм в ходе военной операции по защите республик Донбасса государственные награды.
За мужество, проявленное в боях, за инициативные и смелые действия, сопряжённые с риском для жизни, Олег был награждён медалью за «Отвагу».
Тяжелейшие бои за Попасную длились более двух месяцев. В 2021 году Европейский союз ввёл санкции против «ЧВК Вагнера», бойцы которого отсутствовали в формулярных списках личного состава и не значились ни в силовых ведомствах, ни в реестре юридических лиц. У штурмовых групп был большой опыт по выдавливанию противника из городских застроек не только в Донбассе, но и в Сирии. В одной из оборудованных нацистами огневых точек бойцы «ЧВК Вагнера» вчетвером взяли в плен восьмерых солдат противника.
После двух месяцев городских боёв из двадцати тысяч жителей Попасной в городе осталось около двухсот человек. Остальные выехали в ЛНР или на Украину. Во дворах и улицах теперь были только военные. Спустя пару недель жители начали возвращаться домой, но возвращаться им было некуда — город был полностью разрушен.
До войны в Попасной проживали 20306 человек.

Передышка

После выписки из госпиталя Олега отправили с машиной гуманитарной помощи на десять суток — долечиваться в родной Луганск. Перед отъездом он сходил к главврачу, опасаясь, что его комиссуют по состоянию здоровья, уговорил хотя бы на время оставить его в строю. Главврач отчасти успокоил, отметив, что комиссование может затянуться на три-четыре месяца, но до конца этот вопрос они не отложен, все выписки из истории болезней направляют командованию фронтом.
Первым делом Олег навестил тёщу с дочкой, сутки они не отпускали его от себя, кормили и расспрашивали. Дочка сбегала к Татьяне за Бертой и Марой. Собаки от радости чуть не свалили его с ног. Всех желающих пообщаться квартирка тёщи не вмещала, и Олег назначил общий сбор на дрессировочной площадке «Дубки». Заодно было решено провести там субботник: подновить снаряды, убраться, устроить праздник по случаю возвращения Олега.
На субботник пришло много взрослых и детворы. Каждому нашлась работа по силам. Дети собирали мусор и очищали площадку от ненужной травы. Мужчины пилили, строгали, колотили молотками, подновляя старые снаряды. Сделали также и новые. Олежка спиливал старые деревья, которые грозили упасть. Женщины красили красной и синей красками стойки, тренировочные полосы из шин, столики, лавки. Дружно работали граблями, собирая мелкий мусор, подростки. Вика, не скрывая радости, красила двухметровый барьер. Димка обрубал на деревьях низко торчащие мелкие сучья. Прибежал с ручной газонокосилкой его друг Сашко, у того хоть и не было собаки — он только собирался завести огромную немецкую овчарку, — но друга бросать не хотел и принялся косить траву. Пришли и «качки», занялись брусьями — сняли ржавчину и покрасили их.
Олег, забыв о ранениях, работал наравне со всеми, чувствуя себя абсолютно счастливым. Когда всё закончили, его окружили ученики.
— Всем привет! — взмахнул рукой Олег. — С вами кинолог Иволга. Можно называть Леший, но я Леший, когда воюю. А в мирной жизни я — Иволга: Иванов Олег Анатольевич. Вы все молодцы! Привели в порядок нашу площадку. Отремонтировали, покрасили снаряды, вот и замечательно! Площадка — общественное достояние. Она для всех. Теперь здесь можно заниматься и спортом, и со своими собаками. От всей души благодарю всех откликнувшихся!
— Олег Анатольевич, — не выдержала Вика. — Вы — как центр Вселенной. Вокруг вас всё крутится! Всё оживает и возрождается!
— Символично, — подошёл к Вике Виталий Степанович.
— Сделанное первыми выпускниками Олега Анатольевича возрождается с помощью других его учеников и участников. Надеюсь, и после нас молодые ребята продолжат поддерживать это место.
— Ура нашей площадке! Иволга, вы молодец! — расчувствовалась владелица таксы.
Обняв Олега, не выдержал и Михалыч:
— Вот они, дела реальных освободителей. Скоро наступит мир, и они заменят наших обещалкиных и политиков.
— Убого выглядит ваша площадка, — брякнул какой-то прохожий с маленькой собачкой чихуахуа. — Раз уж депутаты из Москвы приезжали в ЛДНР, будем надеяться, что в скором времени появятся современные спортивные площадки.
Вику захлестнула волна негодования:
— Извините, а вы в своей жизни много своими руками сделали? Это было сделано силами неравнодушных людей. Восемь лет существования в качестве непризнанной республики — уровень жизни в состоянии ни войны, ни мира, знаете, невысокий. И не нужно, пожалуйста, высокомерного отношения, вроде как, благодетели к нам пришли. Нам бы вопрос с водоснабжением решить и с коммуналкой. Нас вообще хотели уничтожить! А будет мирная жизнь — будут и хорошие спортивные площадки.
У Олежки по лицу заходили желваки.
— Площадку для спорта сделали обычные пацаны, которым по двенадцать-четырнадцать лет. Город ни копейки не вложил. Это от народа и для народа.
— Дамочка! — обратился к Вике владелец чихуахуа. — Вы бы уж сильно не кипятились, диванная критикесса.
— Диванный критик — вы! — не сдержалась Вика. — У нас и до войны хватало проблем, и теперь их только прибавилось. В городе есть районы, где воду дают по графику, а ещё бомбёжки, тогда с водой ещё хуже. Водоводы изношены, нужны серьёзные вложения. Я не специалист по ЖКХ, но сюда требуются силы и средства. А ребята своими руками сделали площадку и занимаются. У них есть опыт сделать что-то полезное для себя и других. Это надо ценить и беречь. Уважать их нужно, тогда и общество станет здоровее.
— Всем добра и мира, — засмеялся Олег. — Время всё расставит по своим местам. Мужчина, вы или проходите мимо, или послушайте. Вот вы дрессируете свою собаку?
— А мне зачем? — пошёл пятнами чихуахуашник. — У меня декоративная порода.
— Вы не правы, — улыбнулся Олег. — Заниматься надо с любой собакой независимо от её размера.
Мужчина прижал к себе громко тявкающего любимца и быстрым шагом направился вглубь сквера.
— Олег Анатольевич! Мой обормот не слушается, как вы считаете, может отдать его на дрессировку на месяц частному инструктору? — спросила Светлана, с трудом удерживая подростка кане корсо.
Олег улыбнулся, глядя на юного шалопая, тащившего за собой хозяйку к ближайшему кусту.
— Давайте-ка поговорим о том, стоит ли отдавать собаку на дрессировку с пансионом. А заодно о не совсем хорошем желании не очень порядочных коллег по дрессировке — о желании обогащения первых и лени владельцев собак, которые говорят: «Я отдам собаку, её обучат, и я буду пользоваться тем, что мне дадут». Это миф. Почему? В кинологических заведениях обучают кинологов не только со своими собаками, но и без таковых, вкладывая в них теоретическую базу. Но они не получают собаку сразу после обучения. Они получат её только на месте прохождения службы. Получив собаку, кинолог применяет полученные навыки, тренирует её, устанавливая с ней контакт, начинает с ней работать.
Чем опасна современная кинология? Собака сама по себе — отдельный вид животных. Это хищники вида canis. Там другие основы поведения. Вы отдали собаку и хотите получить управляемую, послушную собаку, но вы её не получаете: вы же не знаете, как ею управлять. Вы не прошли обучения, как минимум, по теории дрессировки, не знаете, как правильно подавать команды и что делать, если собака не слушается. Часто происходит очеловечивание собак их владельцами. Кинолог, в принципе, добросовестно выполняет свою работу, как дрессировщик, но не работает как инструктор.
Профессия инструктора и дрессировщика состоит из двух частей. Первый инструктирует хозяев собак, дрессировщик же следит за контролем дрессировки, объясняя все те моменты, которые были использованы в процессе обучения собаки, методы дрессировки, выявленные преобладающие реакции и как этим пользоваться для того, чтобы грамотно управлять животным. Не надейтесь, что сможете без этого управлять собакой. Месяц дрессировки — этого очень мало. Для того, чтобы условный рефлекс стал устойчивым, необходимо, в среднем, четыре-пять месяцев постоянной проработки. А чтобы приспособить выработанный условный рефлекс к определённым условиям, потребуется примерно полгода. Поэтому не тешьте себя иллюзиями, не верьте ложным обещаниям. Установление личного контакта с собакой — это 90 процентов успеха, поэтому хватит лениться! Берите своих собак, осваивайте теорию и занимайтесь с ними, хотя бы даже и самостоятельно, потому что любая дрессировка лучше, чем её отсутствие.
А сейчас я вам покажу, что сделают мои собаки с идеей национализма на Украине.
Олег вытащил из кармана маленькую сумочку с куском чёрно-алой ткани, потянул за неё, и она превратилась во флаг.
— Это трофейный флаг правого сектора, — объяснил Олег и растянул полотнище. — Берта! Мара! Взять! — и взмахнул флагом. Собаки с двух сторон тут же вцепились в него мёртвой хваткой.
Берта оказалась ловчее и выдернула полотнище из зубов Мары. Олег подбодрил: «Мара! Забери его!». Мара кинулась в бой и вырвала свою победу. Берта не отступала и схватила с другой стороны. Собаки с рычанием драли флаг, а разодрав его в клочья, потеряли к нему интерес. Олег вытащил из кармана зажигалку и поджёг то, что от него осталось.
— Украина без национализма — дружественная славянская страна, а это, — кивнул на горящие лохмотья Олег, — нечисть, привитая искусственно, и её не должно быть.
— Олег Анатольевич, расскажите о войне! — хором стали просить Димка и Сашко.
— Приходите вечером на ковбойский пикник, всё узнаете. Всем спасибо за внимание, — окинул взглядом притихших учеников Олег. — С вами был кинолог, инструктор служебного собаководства, специалист служебного собаководства второго класса Иволга. До вечера!
Вечером на площадке собралось столько народу, что пришлось рассаживаться даже за её пределами. Все желающие принять участие и послушать рассказы человека, вернувшегося с фронта, просто не помещались. Люди приносили с собой еду. Многие взяли своих собак, которых привязывали кого к специальным кольям, а кого — к деревьям. Вместо стола растянули на земле длинную клеёнку, выложили на неё всю снедь: пироги, самодельные бургеры, сосиски, картошку, рыбу, огурчики, помидорчики, квас, лимонад, горилку, вино, брагу. Соорудили небольшой костёр. Олега усадили во главу самобранки, сами расселись по бокам в два-три ряда. Олег, выступающий в роли тамады, попросил наполнить бокалы.
— Друзья! — сказал он. — Олег Анатольевич вернулся к нам после ранения прямиком из госпиталя, а через несколько дней он снова отправится на фронт. Давайте выпьем за него и всех наших товарищей, которые сейчас нас защищают. Задавайте вопросы, только по очереди — Олег Анатольевич постарается ответить каждому. Ну и не забывайте закусывать.
— Мне понравилось, как Берта с Марой рвали фашистский флаг, — высказался Сашко, наливая в пластиковый стаканчик лимонад.
— А у меня такой на полу в туалете лежит, — сказала хозяйка кане корсо, которая оставила пса дома. — Брат с фронта привёз. Олег Анатольевич, расскажите, что там… На войне. Страшно?
— У войны страшное лицо. Она несёт боль, холод, болезни, разлуку с близкими, — Олег обнял дочку. — Сейчас идёт особо жестокая война. Против нас встали не просто фашисты, против нас встало НАТО. Более пятидесяти стран поставляют высокоточное оружие для того, чтобы стереть нас с лица земли. Против нас выступают наёмники — американцы, англичане, шведы, датчане, итальянцы, испанцы, поляки и другие. Но и на нашей стороне люди многих национальностей. Про батальон «Пятнашка» слышали?
— Да! — воскликнула Вика. — Про них часто рассказывают по российскому телевидению. Им командует Ахра Авидзба.
— Верно! — подтвердил Олег. — Воюет с 2014 года. Приехал во главе добровольцев из Абхазии, а теперь его отряд разросся до интернациональной бригады. В его батальоне служат абхазы, осетины, русские, азербайджанцы, кабардинцы, казахи, молдаване, евреи… Весь бывший Советский Союз собрал, чтобы прогнать нацистских эльфов с Украины. У него там и депутат есть, и работяги. Все отлично стреляют. Очень эффективно воюют.
Я как-то с ними ходил к оборонительной линии с сапёрами и с рабочими собаками. Идём по разминированной тропе: слева — деревья, справа — поле, прикрытое от обзора кустарником. Тихо. Впереди — кабардинец с автоматом, сзади катят печку-буржуйку на телеге два осетина. Телега скрипит, громыхает, а позади — абхазец с ведром лимонок. За нами следующая группа идёт. На самом оборонительном пункте уже обживаются. Часовые стоят у входа. Землянка, деревянные настилы, матрацы. Один из бойцов готовит шприцы.
— Что за шприцы? — не понял Димка.
— Так называют одноразовые шприцы войны РПГ, — ответил Олег. — Боец распаковывает снаряд, прикручивает пороховой стабилизатор, вставляет снаряд в ствол. Вложил, прокрутил — готово. Взял следующий. И всё это, не торопясь. Хорошо у них там, всё продумано. Печку завезли, пристроили её к трубе, накололи дров, развели огонь. Тепло, как дома, и воюют хорошо, и отдыхают, но и мы, луганские, не отстаём. Правда, такого уюта у нас не бывает, да и не может быть: мы же — штурмовики, если и сидим по окопам, то недолго и для дела.
— А сам стрелял из РПГ? — не унимался Димка.
— А как же, — улыбнулся Олег. — Не раз посылал «эсэмэски» противнику.
— В городе, наверное, сложно воевать, — вздохнула Виктория.
— Сложно и опасно, — посерьёзнел Олег. — В Рубежном мы с ротой заняли одно здание. Укрепились. Укропы к нам подобрались близко и огнемётами начали жечь дом. Кругом только и слышно: пау, пау — выходы мин. Пау, пау — шлёт подарки смерти блуждающий миномёт с той стороны. Здание горит, мы заживо варимся в этом котле.
— Как же вы выбрались? — охнул Димка.
— Повезло. В доме вода была, и вёдра валялись, даже огнетушитель нашёлся, вот мы изнутри и заливали здание водой. На лица натянули маски, чтобы не задохнуться. Выстояли. Укропы-то думали, что нас сожгли, а у нас никто не пострадал. Так, прокашлялись немного и выползли потихоньку.
В другой раз взяли дом штурмом, закрепились в нём, а укропы нас со всех сторон окружили. Туго тогда пришлось. Хорошо, у нас не только автоматы были, но и пара переносных пулемётов. Не дали подойти близко и закидать нас гранатами. Чечены тогда выручили, прорвали вражеское кольцо и помогли выйти. А когда мы вылезли из этого ада, глазам не поверили: вокруг — ни одного целого дома, только пёс какой-то с безумными глазами бегает. Я ему свой паёк отдал.
— М-да-а… — задумчиво протянула Светлана. — На Западе пекари да брадобреи в футбол играют, а наши шахтёры, водители, пожарники родину от нацистов спасают.
— Верно, — поддержал её Олег. — Мобилизация всё мужское население выгребла. На мойку машину завозишь — одни девушки работают. Все мужчины под ружьё встали, — и стар, и млад: студенты, слесари, водители, инженеры, — все освоили новую для себя профессию.
— Дорогой Олег Анатольевич! — громко сказала Вика. — Спасибо вам и всем ребятам за работу, невыносимо тяжёлую и смертельно опасную. А мы тут ещё ноем: воды нет, опять мины летят. Беда, когда ребята гибнут. Ваши стойкость и мужество дают нам силы не раскисать. Солдатской удачи вам всем! Вы не волнуйтесь за нас. Мы свою площадку не бросим. Занятия будем проводить. Вас ждать. За Бертой и Марой присмотрим.

Северодонецк

Контроль над Северодонецком имел огромное значение и для Украины, и для ЛНР. Этот город был одним из важнейших центров химической промышленности, где расположились несколько производственных предприятий, крупнейший завод «Азот», а также несколько НИИ, ведущих разработки в области химической промышленности. Рядом — трудная для форсирования река Северский Донец. В районе Северодонецка находились мосты, контроль над которыми открывал прямую дорогу на Северск и дальше к Славянску, городу колоссального стратегического значения. Это последний крупный город, за который могли зацепиться ВСУ. Дальше, вплоть до Днепропетровска, простиралась голая степь, где российские войска могли развернуть полномасштабное наступление на украинские силы, уступающие им по численности и огневой мощи.
Северодонецк — символичное место для обеих сторон конфликта. В 2014 году именно в Северодонецке ВСУ добились первого крупного успеха в противостоянии с ополчением ЛНР. Это позволило украинской армии подойти вплотную к Луганску и создать ту линию фронта, которая сохранялась до февраля 2022 года.
С 2014 года Северодонецк был столицей Луганской области Украины. Именно поэтому для подразделений Народной милиции ЛНР взятие Северодонецка стало одной из главных задач с самого начала боевых действий. Несмотря на высокие темпы наступления, выполнить её с наскока не получилось.
Тяжёлые бои завязались ещё на подступах к городу — в Рубежном, Золотом, Горском, Попасной. За это время значительная часть населения Северодонецка смогла покинуть город, и это сыграло на руку войскам ЛНР — не пришлось тратить время, силы и ресурсы на обеспечение мирного населения и эвакуацию.
Боёв в жилых кварталах по сравнению с Попасной было намного меньше. Основная линия обороны ВСУ проходила по лесным массивам и на окраинах города. Когда сопротивление украинских военных удалось сломить, они начали отходить в сторону завода «Азот» на берегу Северского Донца и к мостам, ведущим в расположенный на другой стороне реки Лисичанск.
Зацепиться за жилую застройку им практически нигде не удалось, все разрушения в городе были результатом работы украинской артиллерии, которая вела огонь из Лисичанска.
В рамках боёв за Северодонецк завод «Азов» стал укрепрайоном, на котором солдаты ВСУ и наёмники из других государств держали оборону завода. ЧАО «Северодонецкое объединение Азот» было советско-украинским предприятием химической промышленности, основным направлением которого являлось производство минеральных азотных удобрений. Участие в боевых действиях на стороне ВСУ принимали наёмники из Грузии, Великобритании и Армении. На заводе в качестве живого щита держали гражданских лиц, в том числе и детей. Всего около тысячи человек.
Каждый метр территории, каждое здание боевики Украины превратили в укреплённые огневые точки. На каждой проходной шли ожесточённые бои и завод «Азот» в ходе боевых действий не разрушился только благодаря «ювелирной работе» сил Луганской народной республики.
Перед переброской в Северодонецк боевые подразделения Луганской народной милиции разместили в нескольких километрах от города, где перед атакой состоялось оперативное совещание командиров штурмовых подразделений. Прежде чем выдвигаться, необходимо было получить сведения от беспилотника с воздуха. В небе постоянно сновали квадрики разных государств. Вовремя сбитая воздушная разведка противника — важная часть операции. Пока совещались, рассматривая позиции врага по картам, по рации прозвучали долгожданное: «Наша птица в воздухе. Наша птица в воздухе».
Вернулась и наземная разведка. Олег крепко обнялся с руководителем разведгруппы с позывным «Тень», радуясь возвращению ребят в полном составе. Попросил Андрюху сфотографировать их на память на свой телефон, но тот закрыл рукой камеру и попросил закопать телефон под сосной. Это было самым разумным решением перед наступлением. Бойцам приказали рассредоточиться по лесу по одному-двое и хорошенько выспаться. Спали, расстелив походные коврики на тёплой, прогретой за день лучами солнца земле.
Ранним безмятежным тихим утром загорелось на горизонте солнце. Его лучи расстелились по верхушкам сосен, елей и берёз, весело играя в кронах. Проходя сквозь серебристые капельки росы на листиках, лучики словно оказывались в плену, постоянно пытаясь вырваться. Капельки держали лучики, переливались, а потом бесследно исчезали с листьев. Это было летнее мирное утро, наполненное запахами травы, лесных цветов и вольного ветра. Где-то вдалеке раздался плач кукушки. Лес жил своей жизнью.
Начала работать артиллерия. Штурмовые группы «на мягких лапах», рассредоточившись между деревьями, начали подбираться к оборонным рубежам противника. За сутки практически без потерь они прошли около двадцати километров, подобравшись к городу на расстояние менее километра. Завязался бой с противником первой линии обороны. Нацисты сильно кусались. Отвечали жёстко. Почти сутки ушли на прорыв.
Третьего июня штурмовые группы Луганской народной милиции с тяжелейшими боями вошли на окраины Северодонецка, поражаясь масштабам искорёженной военной техники и количеству убитых с обеих сторон. Оторванные башни танков напоминали оторванные головы. Скрюченные гусеницы, словно до последнего пытались выползти из этого ада. Рядом с одним из танков неловко скособочился подбитый трактор, упёршийся ковшом в дуло. Чуть дальше за углом одного из более-менее уцелевших домов стояла расстрелянная в упор машина, рядом лежал, вскинув руки вверх украинский двухсотый.
Олег остановил своих ребят на перекур, передал по рации информацию о находке. Скоро появились бойцы из спецназа, один из них хлопнул Олега по плечу:
— Здорово, Леший! Вот я и прибыл в родной Северодонецк.
— Гриша! И ты здесь! — обрадовался Олег. — Поздравляю!
— Вот ехала бы домой подлюка украинская, нет, она пришла в Северодонецк и нашла свою смерть, — зло буркнул Григорий.
— Так тоже бывает, — вздохнул Олег. — Главное, мы уже в городе. Куда двигаетесь, на «Азов»?
— Да. Все силы сейчас туда брошены. Завтра выступаем. О! Кажись, началось, — поднял палец Григорий. — Погнали!
Из соседнего квартала донеслись звуки интенсивной перестрелки. Олег закурил, передёргивая затвор автомата и, кликнув ребят, снова кинулся в бой. До темноты заняли два квартала. Бойцы сильно устали и нуждались в отдыхе. Расположились на ночлег в подвале одного из разрушенных домов.
Назначив часовых и дежурных, Олег решил пройтись по воздуху, заодно посмотреть, что и как. Вышел на пустынную дорогу. Среди дымящихся остовов домов, догорающих обломков подбитой техники по дороге, опустив большую лохматую голову, брела крупная немецкая овчарка, до боли напоминающая его Берту.
Олег присел на корточки, достал кусок сыра из сухпайка, поманил к себе собаку. Служебные овчарки обучены ходить с разными проводниками, но даже если он и не служебный (на собаке не было никаких знаков отличий), должен был среагировать на приманку. Пёс слабо завилял хвостом, ноздри расширились, вдыхая приятный аромат, идущий от незнакомца, и медленно приблизился к Олегу.
Олег отдал ему весь сыр, и пока пёс жадно глотал куски сыра, снял ремень и быстро скрутил импровизированный ошейник с поводком. Справившись с угощением, пёс тихо заскулил, заглядывая ему в лицо.
— Что с тобой приключилось, бедолага? — погладил лохматую голову. — От сапёров отстал? Проводника подстрелили? — аккуратно надел на шею пса импровизированный ошейник. Пёс, не сопротивляясь, подставил голову. Значит, обученный.
— Пошли искать твоих, — прижал к ноге собаку.
Пёс послушно встал у ноги, продолжая подскуливать.
Ужин откладывался. Олег по рации связался с сапёрами — те попросили описать собаку. Оказалось, это один из лучших поисковиков взрывчатки — трёхлетка по кличке Буран. Пропал утром в ходе разминирования здания.
Проводника нашли, его подстрелил снайпер, а пёс от стресса куда-то забился, искать его было некогда. Олег поужинал у сапёров, сидя в обнимку с Бураном, к ночи вернулся к своим.
Утром к ним присоединились чеченские бойцы спецназа «Ахмат», им вместе предстояло зачищать территорию завода «Азот».
С заводом всё обстояло сложно. Украинские войска рассчитывали создать на его территории зону химического заражения и таким образом задержать на¬ступление Вооружённых сил РФ. Тридцать первого мая отступающие подразделения боевиков взорвали на территории предприятия цистерну с азотной кислотой. После подрыва на высоту около километра поднялось ядовитое облако оранжевого цвета, которое переместилось в сторону населённых пунктов Кременная и Рубежное. Украинские боевики заминировали выходы и согнали на территорию завода в качестве заложников местных жителей.
Пока завод «Азот» находился в блокаде под контролем российских войск, три роты батальона «Заря» совместно со спецподразделением «Ахмат», ЧВК «Вагнер» и российскими военными с переменным успехом освобождали от ВСУ жилые городские застройки. Украина изначально планировала вести вону в жилых кварталах, не выходя против российской армии в поля.
В одном из кварталов ранило самого молодого бойца роты — Даньку. Олег любил этого мальчишку отцовской любовью и старался держать при себе. Совсем пацан. Двадцать два года жить да жить... Не уберёг. Противник обстреливал всю улицу — носа не высунуть. Олег засёк огневую точку за покосившимся забором разрушенного частного дома. Из дыры в заборе строчил ручной пулемёт. Он решил обойти противника с тыла. Взял с собой Даньку, попросил держаться за его спиной. Договорились. На счёт «два» сделали перебежку. Добежали до забора. Олег выхватил гранату, размахнулся для броска и тут сзади раздался взрыв: их засекли. Только услышал, как охнул Данька, и звук падающего тела. В ушах раздался звон: Олега оглушило и отбросило взрывной волной под забор. Несколько секунд он не мог сосредоточиться. Очнувшись, сел, увидел, как к ним с Данькой бегут свои. Бледный Данька лежал с раздробленным бедром, истекая кровью, но не стонал, не плакал, а просто лежал и улыбался. Его затащили за уцелевшую стену соседнего здания. Олег остался с ним до прихода медицинской помощи.
Импровизированная карета скорой помощи приехала под обстрелом. Судя по дыркам в кузове, этот грузовичок не раз попадал под обстрелы. За рулём сидел главный врач больницы: персонала не хватало. Даньку погрузили в машину и отправили в стационар.
Олег пришёл в больницу на следующее утро. Его проводил усталый, трущий глаза тот же главврач. Больница работала, несмотря на отсутствие электричества — помогали привезённые волонтёрами генераторы. Их мощности не хватало, в коридорах было темно и тесно. Кровати были вынесены из палат, так как там давно уже не было окон, к тому же туда периодически залетали осколки шальных снарядов, так что несколько человек получили ранения прямо на больничных койках.
Главврач показал на здание с выбитыми окнами за его спиной:
— Вы же понимаете, в каких условиях мы работаем. Никого из пациентов на лечение не оставляем. Приняли, стабилизировали состояние, передаём военным для эвакуации. До сих пор боюсь открытого места и открытых пространств.
— А куда отправляете? — поинтересовался Олег.
— В Донецк и Луганск. Самая большая проблема — недостаток медикаментов, хотя волонтёры стараются. Недавно ваши бойцы пригнали цистерну с молоком, я уж думал, с ума сошёл.
— А как горожане к нам относятся? — спросил Олег.
— Среднего и старшего возраста сходятся в одном: Северодонецк так и не стал Украиной. «Мы дети Союза», — говорят о себе. Во времена СССР сюда приезжали работать из разных советских республик. Инициативы по украинизации здесь популярностью не пользовались. У нас здесь свой маленький Мариуполь, многие ушли в ополчение.
— Всё образуется, — успокоил его Олег. — России нужна химическая промышленность Северодонецка. Отстроим заново, главное, чтобы поскорее боевые действия закончились.
— Эх… — горько вздохнул главврач. — Везде одни и те же картины: выгоревшие лесные массивы, изрытые окопами и заваленные остатками бронетехники; кварталы, где не осталось ни одного целого здания; кладбища во дворах многоэтажек, где горожане хоронят своих соседей, погибших и умерших во время боёв за город. Общее горе — вот что объединяет сегодня города Донбасса. А вот и ваш боец.
Данька, увидев командира, сразу же попытался привстать на кр¬овати. Олег жестом его остановил.
— Привет, родной, — он аккуратно обнял парнишку. — Ты настоящий герой! Сейчас мы с тобой для родных и близких запишем видео, чтобы они не волновались. Готов?
Данька, улыбаясь, кивнул. Олег включил камеру.
— Пару слов скажет боец с позывным «Ладан». Это боец, за которого я ручаюсь. Он получил ранение во время выполнения боевой операции, очень тяжёлое ранение — ему перебило бедренную кость. Даня стойко перенёс боль и даже улыбался, представляете?! У него перебита нога, фактически висит, а он продолжает улыбаться. Дань, скажи пару слов тем, кто не на фронте. Твои пожелания, мысли.
— Тем, кто не на фронте из раненых или мирных? — переспросил Данька.
— Из мирных.
— Ждите тех, кто ушёл, — опустил глаза Данька. — Не унывайте, не падайте духом!
— А мужскому населению, что скажешь?
— Вставайте с диванов! Идите защищать свою землю!
— Согласен с тобой. Давай пять, — хлопнул по плечу любимого мальчишку Олег. — Спасибо тебе. В строй не вернёшься, но ты стал большим человеком. Моё большое уважение тебе и от всех ребят тоже. Выздоравливай скорее, юный боец. Береги себя и долгих лет жизни!
— Олег Анатольевич, без вас никто вперёд и не пошёл бы. Вам спасибо. Вы нам как батя...
Олег скрыл навернувшиеся слёзы, ускоряя шаг к выходу.
Вечером Даньку отправили в Луганск с дальнейшей переправой на сложную операцию в Москву…
Восьмого июня командование ВСУ перебросило наёмников под Северодонецк, и бои вспыхнули с новой силой. Северодонецк был окружён практически полностью, но в лесопосадках активно действовали диверсанты. Попытка контрудара украинской армии провалилась. Отдельные части ВСУ начали беспорядочно отходить к Лисичанску. Массовое бегство с поля боя украинская армия предотвращала с помощью заградотрядов из иностранных боевиков. Украинских солдат ждали либо смерть, либо плен.
Одной из причин медленного наступления было отсутствие разведки переднего края. Вместо наблюдения и добывания информации разведроты и разведвзводы выполняли функции штурмовой пехоты или просто пехоты. В разведподразделениях должны служить парни, способные на сложную и кропотливую работу. Такую, как разведка с помощью визуального наблюдения. Но не хватало камер и других приборов.
Поражение должно наноситься по вскрытым огневым точкам, но ничего этого не было. Момент с разведкой — не менее важный, чем коптеры и контрбатарейная борьба. И это очень осложняло обстановку.
Отступая, ВСУ взорвали мосты между Северодонецком и Лисичанском, оставив один для подвоза боеприпасов — его разбомбили союзные войска. Вэсэушники тут же попытались соорудить понтон, но и тот был уничтожен. Объездные просёлочные дороги заминированы. В траве и рыхлом песке взрывные устройства заметить трудно — на них подорвался один из командиров ЛНР.
На очередную вылазку в район промзоны, откуда боевики вели прицельный огонь, Олег взял Макса. Оставались две неподавленные огневые точки — завод «Азот» и аэропорт. Все улицы простреливались. Местами воюющие стороны разделяло всего несколько метров. Пахло порохом, повсюду чернели воронки. От припаркованных легковушек остались обгоревшие скелеты. У потухшего костра стыл чей-то обед.
Олег с Максом пытались пробраться к огневой точке перебежками от одной стены здания к другой.
— Не просто так они закрепились на «Азоте», — прошептал Олег. — Понимают, что из-за вредных химикатов мы не сможем применить тяжёлое вооружение и авиацию.
Раздался одиночный выстрел. Заработал снайпер.
— Макс! Не отставай! Держись рядом! Сейчас постараемся обойти.
Они залегли за выступом разрушенного забора. Затаились.
— Слышал я про одну снайпершу, — сказал Макс, — стреляла нашим парням в пах, а девчонкам-медикам в голову. Долго её вычисляли. Как думаешь, по нам стреляет мужик или баба?
— Лежи тихо, — поднял бинокль Олег, всматриваясь в начало улицы. — Нам бы вычислить, откуда ведётся миномётный огонь. Со снайпером Андрюха разберётся, наши ребята скоро будут.
— А чего лежать? Давай отползём назад, сбоку снайпера обойдём. Он же улицу держит на мушке, а мы огородами.
— Давай. Отползай, я прикрывать буду. Не вздумай приподниматься.
— Понял, — выдохнул Макс, осторожно пятясь назад.
В конце улицы послышался шум бронемашин и другой тяжёлой техники, показался танк ЛНР с буквой «Z» на боку и крупной надписью белой краской на дуле танка «За внучку Машеньку». По нему был тут же открыт бешеный миномётный огонь.
— Свои! — вскочил на ноги Макс.
— Дурак! — крикнул Олег, пытаясь ухватить Макса за штанину.
Макс упал на землю скошенным колоском, даже не успев вскрикнуть. Пуля снайпера пробила ему колено. Олег накрыл его своим телом. По спине что-то чиркнуло и стало горячо. Вторая пуля снайпера была его, прошла вскользь.
В госпиталь их отвезли на бээмпэшке. Макс сразу попал на операционный стол, Олега пуля чиркнула по мягким тканям, пройдя по всей спине. Хотел сразу уйти из госпиталя — не отпустили. Пообещали отпустить утром и поставили поддерживающую капельницу.
Утром Олег решил навестить Макса и отправиться к своим. Макс сидел на лавочке под раскидистым дубом с костылём в руках. Увидев Олега, попытался привстать.
— Сиди, Макс. Как ты?
— Норм. Операцию сделали быстро, выпустили подышать свежим воздухом. Костыли выдали.
— Макс, давай запишем коротенькое послание для родных и наших бойцов?! Кстати, я всё вывешиваю в сеть, заходи, читай комментарии. Готов?
Макс кивнул. Олег включил камеру.
— Сейчас пару слов скажет мой боец Макс, который получил пулевое ранение в Северодонецке и находится на лечении в областной больнице.
Макс засмущался. Тогда Олег показал ему поднятый вверх большой палец: «Всё здорово!». И он собрался.
— В первую очередь, хочу сказать спасибо всем ребятам, кто находится рядом. Спасибо и всем тем, кто нас поддерживает в тылу — нашим семьям, родным, близким и друзьям. Спасибо вам, это всё, что нам нужно. У нас тут разные времена бывают: иногда весёлые, иногда грустные, но мы держимся, только благодаря вам.
— Молодец, Макс. Выздоравливай скорее и — в строй! Ждём! Ты нам нужен!
— Так точно, — засмеялся Макс.
— Видео в Луганск передам, чтобы твои не волновались. Спасибо тебе, Макс! Родину защищать — это честь, долг и очень тяжёлая работа. Бывай. Будет передышка — навестим с ребятами.
Девятого июня 90 процентов города было освобождено. Начались боевые действия в промзоне. Зачистку территории химкомбината «Азот» вели силы Народной милиции ЛНР и спецподразделения «Ахмат». Подразделения ВСУ удерживали свои позиции несколько недель. В городе были разбиты все электроподстанции. Много дней не было мобильной связи, тем не менее, постоянно поступала гуманитарная помощь и под мощнейшими обстрелами продолжала работать больница.
Боевики на территории завода решили подготовить провокацию с минированием ёмкостей с токсичными химикатами, планируя удерживать в подземных территориях предприятия больше тысячи работников завода и местных жителей. Штурмовать завод пришлось значительно быстрее.
Рота под командованием Олега занималась зачисткой военкомата и прилегающего к нему большого ангара. В ангаре засел вражеский танк, периодически стреляя по прилегающей территории — его следовало обезвредить. Выполнить эту задачу могли только опытные бойцы. Олег и Гром решили идти вдвоём, приказав своим бойцам не высовываться, а для прикрытия «пошуметь»: громко стрелять с разных точек и не стоять на месте. Главной задачей было отвлечь экипаж танка, пока они забираются в ангар, чтобы его ликвидировать.
Провели разведку. С задней стороны ангара нашли щель, с помощью оптического прицела разглядели польский T-72M1R, напоминающий танки времён советского производства. Гром рассмеялся.
— Слышал я про эту братскую помощь Польши Украине. С этих танков было снято все секретное оружие, в том числе и тепловизоры KLW-1 Asteria и современная многоканальная цифровая система. Справимся.
— Видел работу нашего «Терминатора» по такому танку, — откликнулся Олег. — Здесь, под Северодонецком. Во время боя в формате «свободной охоты» наш «Терминатор» подбил один T-72M1R с расстояния четыре с половиной километра. Танков было два. Второй удрал с поля боя в зелёнку, может, это он и есть.
— Выходим на охоту? — спросил Гром.
— Да, — убрал прицел Олег.
— Давай сигнал ребятам. Пусть начинают шуметь. Как действуем? — спросил Гром.
— Постараемся загнать несколько пуль из снайперской винтовки в ствол танка, он сам сдетонирует. Сейчас попросим ребят пострелять минутку, затихнуть и перейти в другое место, пока танкисты будут прицеливаться, мы ему в хобот загоним пули.
Через несколько минут ангар потряс мощнейший взрыв. Как только рассеялся дым, Олег с Громом вошли в ангар и встали перед искорёженным танком.
— Фотографии на память для потомков? — спросил Олег.
— Включай камеру! — встал перед танком Гром.
Олег включил видеокамеру.
— Здорово, ребята! Мой позывной «Гром». Сейчас мы с командиром Лешим находимся в Северодонецке и практически вдвоём зачистили военкомат. Сзади меня — семиэтажка, чуть сбоку — трёхэтажка, она больше недели не давала нам сюда подойти. Её пришлось убить танками. Они нас очень хорошо потрепали за это время, но мы старались. Нам был дан приказ, а мы приказы выполняем. Заняли. Зачистили. Сейчас будем передвигаться дальше в промзону. До «Азота» осталось четыреста метров. Вы ещё стреляете?! Тогда мы идём к вам!
И людей не обижайте!
Где мои деньги за убитый танк? — разошёлся Гром. — Вдвоём с Лешим зачищаем!
— Мы немножко отчаянные, — поддержал его Олег.
— Нам начали предъявы кидать, что мы ничего не делаем, только команды раздаём, сами никуда не идём, — буркнул Гром.
— Вот мы и решили сходить вдвоём. Сходили. Всё взяли, — засмеялся Олег.
— Заходите на канал Лешего, смотрите наши ролики. Всем привет, — закончил Гром.
Боевики не сдавались, продолжая оказывать мощное сопротивление на каждом техническом этаже, уходящем глубоко под землю. Чем ниже спускались бойцы «Ахмата» и ЛНР, тем больше появлялось разных находок — схроны с вооружением и боеприпасами иностранного производства. Всё это было аккуратно сложено и свидетельствовало о том, что украинские военные готовились к длительной обороне.
В ходе зачистки с территории завода было выведено восемьсот мирных жителей. В огромном помещении находились молодые, пожилые люди и маленькие дети. Многие взяли с собой домашних питомцев. Держали их там уже несколько месяцев. Выводить людей пришлось небольшими группами — не более пятнадцати человек.
После выхода мирных жителей боевики стали пытаться выходить на контакт и выдвигать какие-то условия. Им объяснили, что никаких условий принято не будет. Только сложение оружия и сдача в плен. Переговоры ничего не дали.
Двадцать пятого июня завод «Азов» был полностью взят под контроль России и ЛНР. Комендатура Северодонецка организовала блокпосты у завода «Азот».

Лисичанск

История Лисичанска началась в 1710 году, когда указом Петра I здесь начался поиск рудных месторождений. Лисичанск считается одним из крупнейших (97 кв. км) и старейших городов Донбасса. Город-стотысячник, его площадь составляет 100 кв.км.
В зоне боевых действий город оказался с самого начала спецоперации. Первые обстрелы появились в конце февраля — город был расстрелян из РСЗО 26 февраля. Активная фаза в данном направлении началась в первых числах марта, но эвакуировать местных жителей удалось не сразу.
25 мая российские военные зашли в Лисичанск с юга и начали вести бои в городской черте. Более месяца в городе шли ожесточённые бои, и лишь третьего июля в городе и его окраинах был установлен полный контроль. При отступлении ВСУ подорвали все мосты, путепроводы, системы водоснабжения и отопления.
На момент освобождения здесь осталось чуть более тридцати тысяч жителей. Новым мэром был назначен уроженец Лисичанска, ветеран войны в Афганистане, в 2006 — 2008 годах работавший замдиректора шахты, а потом ушедший служить в народную милицию ЛНР. Сначала он командовал 1-м батальоном 6-го отдельного мотострелкового казачьего полка, затем стал командиром 7-й отдельной гвардейской мотострелковой Чистяковской бригады. За отвагу, проявленную в боях, награждён званием Героя ЛНР.
Лисичанск сильно пострадал от обстрелов — от многих жилых кварталов остались руины. В своё время Лисичанск был кузницей Донбасса. Когда-то здесь было много промышленных предприятий, таких как нефтеперерабатывающий завод «ЛИНИК», содовый завод «ЛисСода», стекольный завод «Пролетарий», завод резинотехнических изделий, шиноремонтный завод, молокозавод, мясокомбинат, комбинат хлебопродуктов. Многие из этих объектов закрылись ещё до начала спецоперации и крымских событий 2014 года, когда город несколько месяцев контролировался ЛНР.
Достоверных сведений о том, как заводы и фабрики удалось сохранить — нет. Известно лишь, что до начала боевых действий здесь находились машиностроительный завод «ЛисМаш», фабрика технических тканей «Техноткань», Лисичанский желатиновый завод, завод железобетонных изделий, пивоваренный завод «Лиспи», фабрика ёлочных украшений «Галимпекс», объединение «Лисичанскуголь» и завод по производству кислорода и редких газов, который был теперь заминирован.
Несмотря на отход ВСУ, продолжались точечные ракетные обстрелы Лисичанского НПЗ, некогда второго по мощности НПЗ Украины, который был остановлен ещё в 2012 году. Работу завода предстояло восстанавливать, он мог полностью обеспечивать нефтепродуктами не только Донбасс, но и освобождённые территории Украины.
Третьего июля Северодонецк и Лисичанск полностью перешли под контроль ЛНР, таким образом, территория республики была полностью освобождена. Теперь российским военным открылся путь к следующему стратегически важному городу — Славянску, взятие которого должно было изменить ход боевых действий.
Бойцов третьей роты батальона «Заря» отправили в Луганск. Олег, ступив на родную землю, выскочил из машины, включил камеру: «Приветствую всех! Мы в Луганске. Наша республика освобождена! Северодонецк наш, Луганск тоже! Пока всё! Смотрите новости на нашем канале».
Их встречали родные и близкие. В городе царило веселье и подъём. Незнакомые люди обнимали друг друга. Собачники пришли встречать Олега огромной толпой вместе с питомцами. Дочка повисла на шее папы. Олег ещё около часа не мог оторваться от друзей. Татьяна привела Берту и Мару и не могла их удержать: собаки рвались к любимому хозяину. И Олег посоветовал ей бросить поводок и уткнулся лицом в любимые морды, а они стали вылизывали ему лицо, шею, руки. Кругом раздавались крики: «С победой!».
Вика стояла в стороне, плача.
— Очень рады вас видеть! Слава богу! Возвращайтесь скорее, мы соскучились!
Причитала Татьяна:
— Леший, родненький наш! Наконец! Жив, здоров! Я места себе не находила. Знала, что у вас там бои страшные, кровопролитные, а вы всегда на передовой, в самых горячих точках воюете. Знала, что вы в кошмаре находитесь, что нет возможности выходить на связь. Каждый день тишины пугал. Я искала тех, кто хоть что-то знает о вашем отряде, проверяла почту... А когда объявили победу — ликовала и плакала от радости за нашу республику, за всех вас, смелых солдат, за всех братьев и сестёр. Вчера была Купальская ночь и, глядя на папоротник, я решила, что вот сегодня объявится Леший — живой и здоровый, ведь праздник Ивана Купалы — его праздник, он же проходит в стихии леших! С огромной победой! Мирного неба над головой нам всем! Счастья и процветания нашей прекрасной республике! Привет всем бойцам! Низкий поклон вам за всё! Мы следили за вами по видео, мы ждали их — они бесценны. Ура! За победу! За мир! За вас, освободители!
— Видео у меня много. Не было времени выкладывать. Обязательно покажу, — обнял Татьяну Олег. — Вечером всех жду на площадке «Дубки».
— Ты уже совсем домой? — протиснулся сквозь толпу Олежка.
Олег посерьёзнел:
— Вечером расскажу.
Олежка всё понял. Из толпы встречающих выбежала какая-то плачущая пожилая женщина и бросилась к Олегу. Не остановили её даже две овчарки.
— Я молюсь за вас каждый день. Вы все, кто находится сейчас на самом острие этой борьбы, являете собой ярчайший пример людей с большой буквы, со всеми положительными качествами: мужеством, отвагой, стойкостью, скромностью и справедливостью. Вы противостоите дикой языческой секте сатанистов, неонацисткой банде убийц, садистов и изуверов. Вы — люди Бога, ставшие на защиту не только своей Родины, но и всего цивилизованного мира. Это истина, которая не требует никаких доказательств. Храни вас Господь! Вся страна гордится своими сынами, молится за вас и ждёт с победой, которая будет за нами!
— Не плачь, мать, — прижал женщину к груди Олег. — Скоро всё образуется!
Толпа расступилась, пропуская инвалидную коляску. К Олегу, толкая руками огромные колёса, торопился Юрка. Он вернулся домой и ждал, когда изготовят протез.
— Раз Леший приехал — победа близко! — попытался привстать Юрка.
Олег усадил его обратно:
— Погоди, Юрок, мы с тобой ещё пойдём на площадку на брусьях работать!
— Да уж… какой из меня теперь спортсмен, — погрустнел Юра.
— А руки на что? Будешь на руках подтягиваться. Тебе задание, боец, пока я в командировке: начинай заниматься. Олежка поможет.
— Есть! — вскинул руку Юра.
Через два дня Олег выехал назад в Лисичанск. От его первоначальной роты остались только Лёха, Андрюха и Толик. Остальные погибли или получили серьёзные ранения. Роту дополнили новыми солдатами из Донецкой народной республики.
Олег не мог бросить своих бойцов.
В Лисичанск как раз доставили первую партию гуманитарной помощи для местных жителей, всё самое необходимое: муку, сахар, соль, консервы, подсолнечное масло, крупы. Встречать российский военных и бойцов ЛНР на улицы вышли сотни человек. Со слезами на глазах они благодарили бойцов за освобождение от националистов.
Бойцы третьей роты батальона «Заря» попали в Лисичанск с танкистами через временную понтонную переправу: все мосты были разрушены. Олег с Громом ехали на трофейной «Ниве». По дороге к центру города наткнулись на блокпост. Люди в военной форме стояли вокруг танка Т-34 времён Великой Отечественной войны. Остановились. Олег вышел из машины. Кто-то громко крикнул: «Приветствуем, Волчий хвост!» Оказалось, это съёмочная группа во главе с одним из военных корреспондентов «Известий» по имени Дмитрий. Олег был с ним знаком — тот неоднократно брал у него интервью. Встретились, как старые знакомые.
Вперёд вышел крепкий мужчина в тёмных очках. Дмитрий дал команду оператору: «Снимай!».
— Я командир шестого полка, — начал мужчина. — Родился в Лисичанске. Так что это мой танк, я, можно сказать, на нём рос.
Подошла женщина:
— Этот танк — моё детство. Он, как и все мы, претерпел издевательства. Его номер 227. Его красили-перекрашивали, обезличили, стянули с постамента, даже звезду убрали, а он держится! Как и народ! Его надо восстановить. Ребята-освободители, вы наши герои! Всем лисичанам желаю скорейшего возвращения к мирной жизни. Всё будет хорошо, я верю!
Олег достал из машины огромное алое, реющее на ветру полотнище, на котором было написано: «Под знаменем марксизма-ленинизма, под руководством коммунистической партии вперёд — к победе коммунизма!». Это было знамя той дивизии, которая освобождала город от немцев в 1943 году. Лисичане сохранили этот флаг времён Великой Отечественной Войны. Олег развернул знамя.
— Это знамя с благодарностью нам отдали местные жители.
— Они встречали нас с цветами. Обнимали. Плакали, — встал рядом с Олегом Гром. — Очень ждали! Очень.
В подтверждение его слов к ним подбежала плачущая женщина.
— Если б вы знали… Если бы знали… — срывался от рыданий голос женщины. — Господи! Благодарим вас. Родненькие мои, спасибо вам большое!
Бойцы подхватили женщину на руки, один из них прижал её к груди. Корреспондент повернулся к Олегу и Грому.
— Мы переживаем минуты настоящего счастья и триумфа вместе с жителями Лисичанска и воинами НМ ЛНР. Среди них — знаменитые Леший и Гром. Расскажите, как вы добирались? Что местные рассказывают?
— Местные… — сверкнул глазами Гром. — Рассказывали, как украинские бойцы, драпая из Северодонецка, вплавь удирали через Северский Донец. Как узнали, что мы с Лешим едем — ломанулись, кто куда.
— Они за нами охотятся. Хотят нас сделать двухсотыми, — сказал Олег. — Не дождутся!
— У нас всё в порядке, — приобнял Олега Гром. — Мы думаем головой. Сейчас день-два строевой, смотр и — мы идём вперёд. Нужна помощь донецким. Они нас ждут. Мы с Лешим поможем.
— Донецк! — помахал в камеру Олег, — Мы с вами!
— Краматорск, Славянск, — мы всё заберём! Все двадцать четыре области, всё будет наше, — крепче прижал к себе Олега Гром.
— А вы из Лисичанска? — спросил Грома корреспондент.
— Нет. Я Алчевский, — ответил Гром.
— Алчевск — город с богатой историей. Возник в 1895 году, если мне не изменяет память, — вспомнил Дмитрий. — Там большой Металлургический комбинат, а город контролировался ЛНР, насколько я знаю, с 2014 года.
— Верно. Не пустили мы туда фашистов. Я Алчевский, а он Луганский, — засмеялся Гром. — У меня, кстати, один боец 1946 года рождения — из Лисичанска. Местный. Воевал в Донецкой народной республике с 2014 года и сейчас воюет с нами. Говорит, наконец-то, в Лисичанск вернулся. Домой хочу. Сейчас его домой на квартиру повезём. Восемь лет человека не было дома, уже почти девять...
— А можно с ним пересечься? — спросил Дмитрий.
— Можно, но он сейчас на точке.
— Ясно, — понял Дмитрий.
— А укропы что? Бросают воевать?
— Всё бросают. Бегут. Огрызаются. За собой всё подрывают и сжигают. В Лисичанске подорвали телевизионную вышку — связи нет, телевидения нет, ничего нет. Восстановим!
— Духа у них сейчас нет, — сказал Олег. — Идеи нет. Их же руководители бросают. То, что в нас внутри, это заложено изначально: русский дух, русский мир, который был, есть и будет. Это и помогает сейчас восстанавливать справедливость.
— Мы — штурмовики, — поддержал Олега Гром. — Мы и дальше пойдём. Люди нас с цветами встречают.
— А сколько их здесь душили! — добавил Олег. — Женщины в нас вцепились, кричат: «Только не уходите!».
— Это не передать словами. Было очень приятно, — подтвердил Гром.
— Победа будет за нами! — закончил Олег.
— Подписывайтесь на Ютуб-канал Лешего, — засмеялся Гром. — Следите за новостями. Ставьте «лайки».
— Представьтесь ещё раз, пожалуйста, — попросил Дмитрий.
— Гром — командир третьей роты.
— Леший, бывший командир третьей роты. У нас теперь два командира третьей роты.
— Мы просто везде вдвоём двигаемся, — пояснил Гром.

Через два дня третью роту перекинули под Авдеевку. Это был крепкий орешек. Из Авдеевки велись обстрелы мирных территорий. Начиная подготовку конфликта на Украине, страны НАТО планировали вызвать в России всеобщую мобилизацию, уничтожить неподготовленных срочников и устроить в стране внутренний кризис. Конечной целью был захват Кубани и разжигание войны на Кавказе. Эти планы провалились.
Авдеевка была одним из укрепрайонов, откуда каждый день атаковали столицу ДНР. Чтобы прекратить обстрелы, туда были брошены значительные силы: батальон «Спарта», известный десятками славных побед, в частности, захватом Донецкого аэропорта; батальон «Заря» Луганской народной милиции; российские войска.
Противника нужно было вычислять и только тогда бить. Никакого беспокоящего огня — только работа по заранее разведанным целям. Обстрелы Донецка, Макеевки и Горловки не прекращались. Авдеевский котёл нужно было сварить.
Основным составом, засевшим в Авдеевке, были головорезы мелкого пошиба: «Правый сектор» (организация, запрещённая в России), айдаровцы, батальоны «Донбасс» и «Львов», наёмники. Всего около пятнадцати тысяч человек. Штурма Авдеевки не было. Этот район представлял собой заводскую агломерацию, на территории которой находилось коксохимическое предприятие с опасными химическими веществами. В Авдеевке имелись бомбоубежища. Именно поэтому классического штурма не случилось. Главной задачей окружения было обескровить группировку — прекратить помощь и доставку боеприпасов. Никто не знал, как долго будет вариться авдеевский котёл, ясно было одно: операция закончится только после того, как завершится полное окружение, и будут перекрыты все каналы снабжения.
Двенадцатого июля Олег со своими бойцами ушёл в разведку. Они зашли настолько глубоко в тыл противника, что помочь им никто уже не мог. Отстреливаясь против превосходящих сил противника, группа пыталась вырваться через болота. Но обстоятельства сложились так, что выхода не нашлось.
Раскинул руки, глядя в небо, снайпер Андрюха.
Не добежал до укрытия Лёха.
Отстреливаясь на ходу, споткнулся Толян.
Перебило кости Грому.
Огрызающиеся штурмовики разозлили противника и тогда по ним открыли миномётный огонь.
Тела смогли забрать только через две недели. Не оказалось среди них только Олега Анатольевича Иванова. Нацисты давно за ним охотились. Взять живым не смогли — забрали тело.

А знаете, каким он парнем был?!

Никогда ничего не бояться!
Ни о чём никогда не просить.
И, упав, нужно снова подняться,
Даже если не хочется жить…
Антон Кельмуц

Военный корреспондент «Известий» Дмитрий ЗИМЕНКИН:
— В Лисичанске я когда-то повстречал лихого и доброго бойца — Лешего. Его звали Олег Анатольевич Иванов. Он погиб 12 июля в результате артобстрела (после чего враги украли его тело). Леший вёл свой ютуб-канал «Дневник кинолога. Иволга», который едва не дотянул до отметки десять тысяч подписчиков. Да, Олег Анатольевич воспитывал собак, был кинологом, основателем спортивно-дрессировочного сообщества. Но вынужден был взять автомат, чтобы защищать свою родную землю, за неё и погиб. Светлая память воину!

Военный кинолог Евгений Евгеньевич КЛИМОВ  (г. Ярославль):
— Это моя личная утрата: на Лугащине погиб мой ученик, мой боевой товарищ, мой брат. Мы с ним познакомились на Донбассе в 2015 году. Я приехал в Донецк в подразделение «Кальмиус» обучать специалистов-кинологов минно-розыскной службе. Настрой у ребят был: «Дай мне работу!». Ездили разведчики, подрывники, кинологи. Мы тихонько работали все восемь лет до начала спецоперации. Там были восемь человек из Донецка и двое из Луганска, один из них Олег.
Когда он приехал в Донецк, работы у него не было. Две овчарки и больше ничего. Говорил: «Не знаю, куда податься. Я никому не нужен». И тогда я предложил ему самому организовать площадку. И он её сделал. Трудно всё было: площадку «Дубки» даже поджигали, но Олег восстановил и ещё лучше сделал. В итоге он и команду собрал, и даже ребят, которые качаются, занимаются спортом, привлёк, сделал им турники.
Он уже тогда был хорошим специалистом, но надо было его немного направить. Я давал ему советы. Олег мог вывести любую собаку из любого вольера. Таких специалистов очень мало. В Луганске Олегу замены нет.
Сейчас мы «делаем» собак с парашютами, собирались это делать и с Олегом — он был одним настоящим дрессировщиком. Я хотел сделать из него такого же ученика, как в Китае, мечтал, что у него будет общественная организация. У себя в Ярославле я такую создал. Работаю там с детьми, у меня уже пятнадцать хороших учеников. Мои выпускники работают в Италии, Германии, Казахстане, Белоруссии, странах ближнего и дальнего зарубежья.
И я пытался отговорить Олега идти на войну. Ему надо было заниматься собаками. Работы на этом фронте полно: это наркотики, мины, оружие, а сейчас ещё больше оружия пойдёт. Честно скажу, собак не хватает, потому таких специалистов, как Олег, на фронт стараются не брать. Но он был большим патриотом, и уже в 2015 году командовал ротой, хотя тогда их бомбили редко.
Сейчас у меня есть похожий на него ученик — Серёжа Астахов: такой же скромный, но умеет работать так, как я и учил. Маяковский, когда на него кричали, начинал очень тихо разговаривать. И Олег, и Серёжа умеют доказывать всё тихим голосом.

Кинолог, дрессировщик, администратор СП ДС «ДУБКИ» (г. Луганск) Олег ТКАЧЕНКО:
— Олег... Что мы можем сказать об этом человеке? Именно благодаря ему, нашему Иволге, Лешему и существует наша площадка, налажены все связи, которые у нас с вами есть друг с другом. Если бы не Олег, трудно представить, на каком уровне воспитания были бы наши питомцы. Стоит только вспомнить, особенно тем, кто давно ходит к нам на площадку, что было. И что стало! Это говорит о многом: человек был по-настоящему предан своему делу. Даже с передовой Олег Анатольевич звонил и спрашивал, как обстоят дела с группой. Очень переживал за то, чтобы всё было в порядке. Передавал всем привет — это было очень приятно: он никогда не забывал своих близких людей, коллег, товарищей.
Олег всегда мог поделиться опытом, дельным советом, подсказать, что и в какой ситуации делать. Он внёс частичку себя в каждого из нас — это не может не радовать.
Что касается его прошлого, он несколько десятков лет прослужил кинологом в армии. Помимо конфликтов на Донбассе, начавшихся в 2014 году, Олег прошёл несколько войн. Воевал и сейчас. Получил несколько серьёзных ранений в ходе боевых действий, но от госпитализации отказывался, продолжал находиться на фронте. Был командиром роты, вёл за собой бойцов. Как мы слышали лично из уст одного из них, если бы не Олег, то вперёд никто из них и не шёл бы. А они шли, и, как на любой войне, у них были потери, но поставленные перед ними задачи они выполняли.
Олег не раз был представлен к награде. Это был человек, с которым можно вести разговор бесконечно на совершенно разные темы — его всегда было интересно слушать, подчеркнуть для себя что-то новое и полезное. Он был очень разносторонним. Не все знают, но он был ещё и художником, писал прекрасные картины. А о дрессировке говорил, что это — творческий процесс.
Администраторы нашей группы Олег и Виктория вспоминают время, проведённое с нашим инструктором с огромным удовольствием. Сколько у нас было совместных вылазок с собаками! Всех и не счесть. Мы за это очень благодарны нашему учителю и наставнику. Он привил нам ещё большую любовь к собакам, во многом нас воспитал. Мне и Вике наш инструктор приходился вторым отцом, и это не преувеличение. Мы его уважали за всё, что он для нас сделал. Навсегда в наших сердцах — наш любимый Иванов Олег Анатольевич (Иволга/Леший). Любим.

Кинолог, дрессировщик, администратор СП ДС «ДУБКИ». (г. Луганск) Виктория АБРАМОВА:
— После трагичного ухода нашего любимого инструктора Олега Анатольевича мы, ученики кинологической группы, не бросили его дело, а продолжаем изучать искусство дрессировки при поддержке наставника — военного кинолога из Ярославля, профессионала своего дела, военного кинолога с более чем сорокалетним стажем работы — Евгения Евгеньевича Климова, который согласился нам помогать.
Цель нашего обучения — получение опыта и знаний, их применение в нашей работе. Мы планируем продолжать дело Олега Анатольевича — развивать кинологическую культуру в нашем городе. Работать на площадке будут ученики и выпускники кинологической группы, которую основал и воспитал Олег Анатольевич. Все видео работы доступны на канале СП ДС «ДУБКИ».
Олега Анатольевича мы очень ждали. Огромное количество людей постоянно нас спрашивали, когда же он вернётся? Он отлично проводил уроки по защитно-караульной службе, зачастую выступая главным фигурантом. Теперь мы стараемся искать контакты фигурантов, которые смогут дать нужный уровень защиты нашим питомцам. По вопросам послушания, программы ОКД занятия будут проводить его ученики. Олег планировал отойти от групповых занятий и начать курировать группы своих учеников.
Мара и Берта. Мы в семье решили, что собаки останутся с нами. Вначале мы пытались их пристроить: у нас своих три собаки — две овчарки и такса, но нам хватило одной поездки и знакомства с потенциальными хозяевами. Собаки полностью ориентированы на меня, так что, как бы тяжело ни было, будем строить вольер и «выгульник», выезжать в поля, ездить купаться на речку. Жизнь Мары и Берты продолжается теперь в новом ключе.
Олег Анатольевич сделал очень важное дело: он сплотил вокруг себя людей думающих, желающих учиться, верных своему делу. И каждый день я гоню от себя мысль о том, что он больше не вернётся. В душе стойкое ощущение, что он вот-вот позвонит и скажет: «В семь ноль-ноль на площадке». Мы столько хотели вместе сделать! У нас была идея, у нас была цель, мы жили своим делом.
Олег Анатольевич, каждый день я вспоминаю, как однажды утром мне позвонили и сказали, что вы опять ушли. Я положила трубку и расплакалась, подумала, что это конец нашей с вами истории. Как мне вас не хватает — каждый раз с каждой новой собакой...
Как быстро два человека могут стать абсолютно родными?! Как можно так раствориться друг в друге и работать как один механизм? И как продолжать двигаться, если мотор больше не подлежит ремонту?..
Заваливаю себя делами, работой, учёбой, отшучиваюсь вашими фразами... Повсюду вас ищу... Наверное, я навсегда разбита...
Навсегда запомню его доброе сердце и щедрую душу. Олег сумел во мне что-то рассмотреть и пригласил в кинологическую группу. Мне хотелось свернуть горы, показать, что он не ошибся в выборе и своих ожиданиях. Он же абсолютно безвозмездно нас обучал, очень хотел, чтобы каждый из нас работал инструктором, развивал его дело. Бесконечные беседы, тренировки, проекты, — всё это сплотило нашу команду. Для меня не было преград. Если я не успевала с ними пойти в горы, то после шла сама, снимая ролик, чтобы он видел: я работала. Он дал понять, что от моих усилий зависит успех дрессировки моей собаки. Он умел повернуть всё так, чтобы человек поверил в себя, развил нужные качества и шёл дальше. Он всем нам показал новый мир.
Время всё расставит по местам, каждый пойдёт своим путём, может, мы выберем одну дорогу и создадим что-то прекрасное. Он изменил наши жизни, и навсегда останется в наших сердцах.

Екатерина ВЕРИГИНА (г. Луганск):
— У моего сына невралгия, но он очень любит всё военное и животных, и вот мы оказались с ним на площадке. На занятия ходили вместе. И, конечно, Олег Анатольевич его пленил — своими рассказами, советами, глубокими историями, — малой просто не отлипал от него. Я даже начала сомневаться, кого я больше вожу на занятия с Олегом — сына или собаку...
Мы подписаны на его канал в Ютубе, смотрим и днём, и ночью, вспоминаем наши субботники... Они были глотком воздуха. В последний раз состоялась незабываемая встреча, полная надежд, но они внезапно оборвались. Каждый день мой сын меня спрашивает: «Когда же мы пойдём на площадку?..»
Олег очень гордился инструкторами Викторией Абрамовой и Олегом Ткаченко, ставил их всем в пример. Они — его лучшие ученики и продолжатели дела. Мой сын сразу понял: «Они, наверно, будут теперь работать на площадке вместо Иволги». Спасибо им за это. Виктории — отдельное спасибо: она взяла заботу о его собаках...

Кирилл КОВАЛЁВ (г. Луганск):
— Олег смог меня направить на этот путь. В силу возраста я еще не очень понимал, что такое ответственность. Мы ходили с ним в многочисленные походы, просто обо всём говорили. С ним хотелось быть рядом всегда: что-то спросить и получить понятный ответ или просто послушать его умные интересные истории. Он мог любого чем-то зацепить, заинтересовать. Я всё думаю, чем. Что же в нём было такого, что он так сильно к себе всех притягивал?! Наверное, любовью — к людям и к жизни, а это есть далеко не у всех.

Алла КОНДРАШОВА (г. Луганск):
— Не могу поверить во все эти — «был»... Душа кричит, не может с этим согласиться. Он так был нужен своей дочери, друзьям, бойцам, Маре и Берте. В нас поселилось глубокое чувство утраты, сожаления, несправедливости.
Но мы с Сэнди всё равно продолжим наши занятия на площадке «Дубки». В качестве утренней прогулки мы уже туда сходили, немного прошли, повторили то, что умели. Мы, правда, были одни, было пусто и стало так больно... Подошло время уходить, а собака не хочет: ждёт, когда начнут занятия, появятся другие собаки. Ей очень нравилось наше собачье общество... Погрустили мы с ней, и поплелись обратно домой...

Олег ГОРШКОВ (г. Пенза):
— Мы с Олегом Анатольевичем познакомились по переписке. Моей собаке Туруне тогда было два-три месяца. Меня удивило, что Олег Анатольевич с удовольствием откликнулся на мою просьбу о помощи в воспитании собаки: мы же живём в разных городах. И ему приходилось периодически слать мне рекомендации и свои видеоматериалы по тренировкам собак в луганской группе «Дубки» — без них мне было бы очень сложно заниматься с собакой. А Олег Анатольевич поддерживал меня и по возможности корректировал наши с Туруной тренировки. А я отправлял ему своё видео, и слал его в группу «Дубки». То, чего мы с Туруной достигли — это, конечно же, заслуга Олега Анатольевича и ребят из Луганска. Туруна — азиат, характер у неё сложный, поэтому Олег Анатольевич поэтапно давал рекомендации и по проблемам пищевой агрессии, и по развитию мотивации. За почти полтора года Туруна стала очень выдержанной и хорошей собакой, для своей породы она умеет многое.
Олег Анатольевич, прежде всего, научил меня устранять психологические барьеры и развивать у собаки мотивацию, видеть в ней друга, а не объект исполнения команд. Как он искренне радовался, когда увидел выполнение команды «обход» и выдержки из разных положений!
Олег Анатольевич был очень светлый человек и даже если бы знал, что с ним произойдёт, не повернул бы назад. Ценой своей жизни он пытался спасти других. Я благодарен этому незаурядному человеку за его большое сердце.

Юлия КОСТИНА (г. Луганск):
— Моя собака — гончий шалопай, и вопросов по этой породе у меня было много. Я обращалась к специалистам, которых мне удалось найти — в чём-то они помогли, но недостаточно. И вот как-то раз моя Лапонька облаяла, к счастью, Викину Ниссу, и Вика посоветовала нам походить на групповые занятия.
Олег приветливо нас встретил, сказал, что нужно для занятий. У меня в качестве лакомства был только сухой корм, оказалось, нужна хотя бы колбаса, только мягкая, чтобы собака не давилась и могла легко её проглотить.
Поначалу мы с Лапонькой ходили неподалёку от занимающихся, но Олег нас увидел и предложил присоединиться к группе. В тот же день мой шалопай облаял кого-то из лабрадоров. Я его дёргаю, кричу: «Нельзя!» — без толку! Он у меня ещё любитель вставать на задние лапы, будто он большой и грозный.
Олег посмотрел на это безобразие с улыбкой и сказал:
— Вы его не убедили!
— А как его убедить? — спросила я.
— Давайте заниматься!
Олег был убедителен, потому что был настоящим, в нём не было ни грамма фальши. Говорил, что степень воздействия на собаку должна соответствовать её нервной системе и темпераменту. Собака — это помощник, она должна быть управляемой, но нельзя её жестко ломать. Но не стоит и ставить её превыше человека и сводить все свои интересы только ко взаимодействию с собаками.
Занятия на площадке — это какие-то совместные действия. Все же приходили добровольно, не из-под палки. Занимались мы недолго. Зимой приходили не каждую неделю: то мне приходилось по воскресеньям работать, то погода не позволяла, а идти нам далеко по пересечённой местности. Но какое это большое дело — построить такую площадку, содержать её в порядке и заниматься!..
Я рада, что пришла на тот последний субботник, когда Олег вернулся с фронта. Он волновался, что врачи его спишут. А я думаю, может, не зря его не пускали. Он погиб, и потеряли все: рота — командира, близкие — друга, наставника, мы — кинолога от Бога и большой души человека. Но, видно, он не мог иначе. Как человек долга, он ставил интересы общества выше личных и отдал ему всё, что мог.

Лена НОВИКОВА (г. Луганск):
— Мы с Олегом Анатольевичем познакомились, когда нашему псу было семь месяцев. Когда мы появились на площадке, там уже были другие собаки. Они стали друг с другом знакомиться и неожиданно все они накинулись на мою. Я хотела было увести свою, но Олег Анатольевич сказал: «Не вздумай! Пускай он сам учится за себя постоять!». И заметил, что люди и собаки мало чем отличаются в отношении друг к другу. «Посмотрим, что будет в конце занятия», — сказал он.
Конечно, я была расстроена, что мою собаку обижают, но в конце занятия она бегала за всеми и в обиду себя не давала. Я гордилась своим подопечным. И тогда я утвердилась в мысли, что Олег Анатольевич лучший в Луганске кинолог, хороший человек, который знает про собак абсолютно всё. А если что — всегда поможет и подскажет...
Мы очень по нему скучаем.

Анна ТУУЛАС (г. Луганск):
Олег Анатольевич видел и любил хороших людей и умел — их отличать от плохих. Это мало кому дано, ведь выродки и подлецы умеют очень хорошо прикидываться, строить из себя ангелов и не проявлять себя до поры до времени. Рано или поздно с ними всё становится ясно, а вот круг Олега Анатольевича был избранным, в нём плохих не было. Хорошие люди тянулись к хорошему, и он был их центром притяжения. Душа его в этом центре так навсегда и останется.

Елена КАЩЕНКО (г. Луганск):
— То, что произошло — большая потеря. Олег был больше, чем кинолог. Это был ЧЕЛОВЕК С БОЛЬШИМ СЕРДЦЕМ...

Говорят подписчики канала «Дневник кинолога ИВОЛГИ»

— Люди Донецкой и Луганской народных республик — яркий пример стойкости, мужества, достоинства, несгибаемой воли. Они сохранили свою историю, несмотря ни внешнее давление, остались преданы своей вере. Желаю вам мира, добра и процветания!

— Довелось с Олегом Анатольевичем поработать! Что сказать?! Воин. Мужчина. Человек с большой буквы. Вечная память и земля тебе пухом, Леший!

— Не верится… Встречал его всего пару недель назад. Он рвался на фронт, не хотел, чтобы комиссовали...

— Всего четыре буквы — НАШИ… Это слово только теперь стало звучать так, как, наверное, оно звучало во время Великой Отечественной войны. Наши, родные! Даже если незнакомые…
 Теперь надо жить заново: строить дома и мосты, лечить свои израненные души и тела, беречь друг друга…

— Верните танк Т-34 в Лисичанске на место! Мой прадед сгорел живьём в танке в битве под Москвой. А призывался он из Казахстана…

— «За душу задел этот мужчина, по собственной воле защищающий родной город. Такие простые, ответственные люди — соль земли. Ребята-воины, душой болеющие за свою землю, за Родину, спасибо вам всем от души, что вы есть!
 
— Родненькие наши ребята! Спасибо вам огромное за ваше мужество, храбрость, за то, что встали на защиту мирного населения. Берегите себя. Очень за вас всех переживаем и желаем вернуться целыми и невредимыми. Крепкого здоровья. Скорейшей окончательной Победы и Мира!
 
— Половина украинцев зомбированы… Людям запрещают говорить правду, а иначе им не поздоровится. Скажешь лишнее — убьют. И вот есть же те, кто не боится смерти! Идут в открытую, говорят правду, ничего не боясь. Только их мало. Простые-то жители знают, кто по ним стреляет, но говорить об этом запрещено. Украина — под контролем НАТО, Америки, Великобритании.
 
— Ребята! Радуемся вместе с вами! Я жила и училась в Лисичанске, а на родине не была уже четырнадцать лет. Всё переживала, ждала, когда вы освободите город. Спасибо вам! Освободите Донбасс! Мы дождёмся, когда сможем приехать в родные края, посетить могилы родителей. Нацисты запугали, замордовали народ, а он надеялся и ждал, когда придёт народное ополчение и наша российская армия. И вот свершилось! Верю, Луганщина навсегда войдёт в состав России!
 Спасибо вам за ПОБЕДУ!
 
— Салам алейкум из Узбекистана! Два моих деда били фашистов, один вернулся домой без ноги, другой дошёл до Берлина. Братья, добейте эту нечисть!
 
— Мы гордимся, и молодёжь будет! Народ всей душой и мыслями с вами, наши дорогие воины!

***

Жанетта ШИШКИНА
 г. Лисичанск

Добрый вечер — победа!
Как вас ждал Лисичанск!
Сколько бед он изведал...
Вы вернёте наш танк?

Натерпелись немало,
Всё бои — не бои:
По жилым же кварталам
Били «Градом» свои.

А свои ли? Кто знает?
В Лисичанске наш дом…
«Нам раскрыты объятья», —
Резюмировал Гром.
 
Посылали всех в «пеший»,
Защищающих рейх.
— Мы идём, — сказал Леший, —
Нам ответят за всех.

«Эй, пацан с ликом ясным,
Подожди, дай ответ,
Почему с флагом красным
Я вас ждал восемь лет?

На подъёме все, что ты —
Кто пришёл, и кто ждал.
Ещё много работы,
Ещё будет «жара»…

Разрушенья от «Градов»
Расчищаются в миг.
Вы добейте всех гадов! —
Тихо молвил старик. —
 
Отстоим и отстроим,
Расцветёт всё в красе.
Эти люди — герои,
До единого — ВСЕ!»