Царские наперсницы I. Марианна Мнишек

 Польки, что так любили правители России. Марианнa (Марина) Мнишек, фатальная сопутница двух самозванцев, серия вторая.

Уже упоминал о начавшейся в Московии борьбе за трон. Романовы, после смерти Фёдора Иоанновича, рассматривались кандидатами в цари, наравне с Борисом Годуновым. Ходили разговоры, что покойник оставил завещание в пользу своего двоюродного брата-тёзки. Хотя следов документа (ясное дело) не нашлось, но версия об „украденном престоле” была весьма распространённой. В 1601 году Годунов, так опасавшийся Романовых, жестоко им „показал”. Четырёх братиков сослали в холодные края, где трое из них вскоре померли (по слухам, – тайно умерщвлены), а Фёдора разлучили с семьей и насильно постригли в монахи под именем Филарет.

Вот тут-то и возник мастер интриги, Дмитрий-лицедей.

Игра одного актёра, в декорациях Вишневецкого и Самборского замков, на многих произвела впечатление. Сандомирский воевода Ежы Мнишек и дочь его, Марианна, увидели перед собой „московского царевича”, вполне вошедшего в образ, и у них не возникало сомнений в том, что они имеют дело с настоящим потомком царского рода. И именно польский воевода, припомнивший хорошо ему известные тайные ходы в королевские покои, сделал всё, чтоб „Иоаннович” выказал всё своё искусство на главной сцене – в Вавельском замке в Кракове.

15 марта 1604 года Ежы Мнишек представил его „наследником русского престола” и „царевич” сподобился тайной аудиенции у Сигизмунда III Вазы, попросив помочь в возвращении „отцовского” трона, на что польский король решил юноше материально посодействовать (после клятвенного обещания ввести в России католицизм), но официально Речь Посполитая устремлений самозванца – не поддержала. Но „царёк” (как отзывался о нём Ваза) начал сбор войска для московского похода.

„Дмитрий” интересовал польского короля лишь постольку, поскольку с его помощью можно было попытаться решить главный династический спор со Швецией и отвоевать Ливонию.

Самозванец имел в Речи Посполитой больше неприятелей, чем друзей (если не считать князей Вишневецких и связанных с ними родственными узами Мнишков), да и в самом Самборе стали появляться товарищи, что свидетельствовали против „московского царевича”, и с этим нельзя было никак не считаться. Одним из самых опасных обличителей был старец Варлаам Яцкой. Неугомонный по характеру, совсем неудивительно, что в своем правдоискательстве дошёл он до королевского замка, намереваясь обличить обманщика. Но шла уже большая политическая игра и испортить её настырному старцу – не получилось.

Король Сигизмунд III Ваза ему „не поверил”, отослал в Самбор, к воеводе Ежы Мнишку и заключили Варлаама в темницу Самборского замка. А тут занятна одна деталька, что напрямую связана с Марианной Мнишек. Это именно она (с матушкой) поспособствовала старому интригану, выпустив его из тюрьмы в то время, как папочка её (враз с Дмитрием), вот уж пару месяцев, ратоборствовал на раздолах государства Московского.

Стоит признать, плутом Дмитрий был – весьма целеустремлённым.

17 апреля 1604 года тайно перешёл в католическую веру.

24 апреля 1604 года – письмо римскому папе Клименту VIII (Clemens PP. VIII) и приём у нунция Клаудио Рангони (Claudio Rangoni), посулившего ему поддержку папского престола.

25 апреля 1604 года – письмо гетману Яну Замойскому. Тут он малость оплошал, лис и интриган Замойский своей личной выгоды в предприятии не видел, суждения же высказывал – живо, откровенно и нелицеприятно.

20 января 1605 года, когда дело дойдёт до резолюции Сейма Речи Посполитой о поддержке похода на Москву, то канцлер Ян Замойский (Jan Zamoyski) в своей речи весьма иронично отзовётся о самозванце: „Он говорит, что вместо него зарезали кого-то другого? Помилуйте! Это что, комедия Теренция или Плавта?”