20 07. Молодов Сергей

На фотографии БМР Сергея Молодова. На башне позирует замкомвзвод Александр Лепёхин.



Рассказывает Молодов Сергей, рядовой, командир отделения средних танков, сапёрная рота 682 "Рухинского" полка:
         
 - На зимнюю Киджольскую операцию я пошел в составе сапёрной роты в качестве старшего стрелка (пулемётчика) боевой машины разминирования БМР-1 Для меня операция началась утром 6-го декабря 1984-го года. С самого, как говорится, со с ранья, мы начали формировать колонну в сторону Базарака. Впереди колонны поставили нашу БМР-ку с «яйцами» (минным тралом), за нами вывели танк из ремроты. Потом до 10-утра мы ждали, пока вся колонна соберётся. На территории нашего полка царило оживление: солдаты бегали, офицеры матюгались, техника ревела. Все были очень заняты и сосредоточены.
        После того, как колонну собрали, наш полковой артдивизион провёл артподготовку по скалам над дорогой. В сторону Базарака по горам отработали САУшки и «Грады». Артиллеристы обстреляли места возможных засад, немного «дали прикурить» душманам. Затем по радиосвязи прозвучала команда «три зелёных свистка», наша колонна двинулась вверх по течению реки Панджшер. Впереди всех пешком пошли сапёры с собаками. За сапёрами так же, пешком, взвод прикрытия. За пехотой мы на БМР-1 зазвенели яйцами. В смысле, минным тралом и всем остальным хозяйством из-за холода.
       Зимой в горах было очень холодно. За ночь БМРка промерзала, превращалась в тесный стылый саркофаг массой 36 тонн. Представьте сколько тепла высосет из вас такая масса. Просто залезть внутрь этого холодильника было гражданским подвигом. Ты задубевший весь, тебе шевелиться больно, а на тебе ватная армейская одежда. Она за всё цепляется в тесных кривых проходах среди железяк, перископов и прицелов, ты никуда не помещаешься, тебя со всех сторон обжимает стылое железо. В этих стальных тисках чувствуешь себя мандаринкой между зубов слона. Слон раздавит тебя, едва тушей шелохнётся. Если машину подобьют, если она загорится, то выбраться из неё в такой тесноте ты не сможешь. А едет эта машина первой в колонне, в неё в первую будут стрелять. А ещё она специально провоцирует подрыв мин и фугасов, зарытых в дорогу. Катки трала давят на почву таким образом, чтобы не пропустить ни одной мины. Советский трал не имеет аналогов в мире по своей надёжности. Кто хочет покататься с надёжным советским минным тралом, который не пропустит ни одной нажимной мины? Магнитные мины он тоже не пропустит. Над катками установлены два наклонных цилиндра. Это электромагнитный трал. Он создаёт впереди машины магнитное поле, аналогичное тому, которое имеет танк. По теории магнитная мина должна взорваться впереди. Но, это по теории. А на практике существуют минные цепочки, которые подрывают фугасные заряды на любом удалении от электромагнитного взрывателя. Полагаю, что кататься впереди колонны в тесном стальном ящике с самым надёжным в мире тралом не захочет ни один здравомыслящий человек. Перед тобой мины и фугасы будут взрываться, а тебе нет ещё и шестидесяти.
        На эту весёленькую должность я попал из Теджена, из танковой учебки. Прибыл в Баграм, 05.11.83г. Распределили меня в 285 танковый полк, в сапёрную роту. Там было два взвода сапёров, взвод механиков-водителей, взвод автомобилистов, и ещё МАВС. Но, МАВС жили отдельно, у них своё подразделение и своя жизнь была. Автомобилисты только в колонны ходили. У них тоже какая-то своя отдельная компания была, они только между собой общались.
       Меня назначили во взвод механиков-водителей на должность командира отделения. Звание у меня было рядовой, сержантского звания мне не дали. А я и не просил. Зато сержантскую зарплату в 18 чеков дали.
       Весной 1984-го танковый полк вывели в Союз, на его место пригнали пехотный полк. Нашу сапёрную роту передали этому полку. Пехотинцев принялись готовить к штурму Панджшера, дали им миномёты на плечи. По утрам я стоял возле своей палатки, смотрел как пехотинцы бегают по Баграму с миномётными плитами. Думал себе потихонечку: - «Как же мне повезло, что я тракторист!»
       В апреле 1984 наша сапёрная рота вошла с полком в Руху. За год в Рухе во взводе автомобилистов погибших и комиссованных не было, в двух сапёрных взводах потери были постоянные, вечно текучка кадров была. А у нас во взводе под конец моей службы пригнали из учебки механиков-водителей столько, что коек не хватало. Их никуда не отправляли, в расположении роты держали. На операции на Гульбахор Лепёха с Саней Синельниковым ходили. Я с Дэгисом ходил на Пишгор. А все остальные во взводе хреном груши околачивали. Саня Потеряев с нами пару раз на ИМРке ходил на Пишгор. Потом в сентябре 84 в Киджоле подорвался: коробка передач вылетела из трансмиссии. Эта ИМРка потом посредине ущелья стояла. После этого он больше никуда не ходил. Погиб в роте в феврале 1985-го. Сослуживец-экскаваторщик с нашего взвода застрелил по тупости своей.
       А ещё у нас был Батыр, тракторист-мостоукладчик «Краза» без «Краза». Он за пулемётчика со мной поездил чуть-чуть, а все остальные: туркмен, три азера, да Чеснок. Чеснок потом чуть-чуть поездил, пока в Базараке духи с гранатомёта не обстреляли. Его осколками посекло, он в госпиталь улетел. После госпиталя за рычаги больше не садился.
       Народу у нас во взводе хватало, но на все операции ходили одни и те же люди. Наш ротный не менял экипажи. Говорил: - «Вы знаете свою машину, я знаю вас. Вот и нехрен дёргаться». Технику, правда, обслуживали те, кто не выходил на выезд. За ночь эти пацаны движок меняли, а кто на выезд, те ложились спать. Остальные - работать.
       На Киджоль в декабре 1984-го из нашей сапёрной роты пошли сапёры из сапёрного взвода и наша БМР-1. Командиром поехал наш ротный капитан Петросян, за рычагами Дегиз (Гаджиев Закарья), в башне за пулемётами я. И ещё офицер из взвода химзащиты к нам в БМР забрался. Вот таким составом мы выехали на войну в голове колонны.