Машка

    Машка визжала второй день кряду, будто почуяла конец, хотя на вертел одевать её никто не собирался.
    – Созрела, значит, – подумав, изрекла Семёновна. – К жениху вести надобно. В нашем селе ей достойного не сыскать, а вот в соседнем, пожалуй, найдётся. Припозднилась что-то она... Ишь, посередь зимы разохотилась. Мне до соседского села с больными ногами в гору по снегу не дойти, так что, внучок, подсобляй. Ты у меня одна надёжа, больше некому.
    Шмыгнув носом, вихрастый помощник полюбопытствовал:
    – А куда её вести-то?
    –Помнишь, в прошлый год, когда ты третий класс закончил, мы к бабе Матрёне в гости ходили, а в их сельпе ещё куфайку тебе на вырост покупали? Так вот, тама, за выгоном, ферма племсовхоза будет, вот туда и вести.
Поутру, запахнув внучонка в полтора обхвата фуфайкой, опоясала суровой конопляной верёвкой, а вторым концом обхватила Машку и в одной связке проводила со двора, благословив на дорогу.
    Выйдя за околицу, они двинулись в сторону соседнего села, до которого по дороге было километров пять. Похрюкивая, Машка торопливо вышагивала на другом конце верёвки, будто понимала, что раз куда-то ведут – значит не зря.
В конце концов, запыхавшись от долгой ходьбы, пришли на скотный двор. Был выходной день. Людей – никого. Двери первого свинарника оказались запертыми. Второго – тоже, но Машка через двери перехрюкала с кем-то на своём свинском языке и определила, что с той стороны есть тот, кто ей очень даже нужен. Попытки оттащить её от двери заканчивались диким визгом. Подошёл какой-то здоровенный дядька в облезлой шапке набекрень и с ведром.
     – Хлопчик, тебе кого?
     – Да не мне, а Машке. Бабушка прислала, сказала, что хряк ей нужен.
     – Ну что ж, заводи, сейчас утешим твою Машку.
Посмотрев на него, с опаской перешагнул порог   свинарника.  Подойдя к одному из загонов, дядька постучал ведром по  загородке:
     – Борь, невестушка пришла к тебе издалёка, так ты уж постарайся на совесть, – и подтолкнул Машку под задницу в клеть.
Вразвалку подошедший Борька оказался в два раза больше притихшей Машки. Перехрюкав с ней, нахально обнюхал и стал что-то соображать. По огромным клыкам-полукольцам потекла пена. Затем неожиданно проворно взвился на задних ногах и всей тушей плюхнулся на Машку. Та, в испуге вывернувшись из-под него, с визгом заметалась по клети. Борька не отставал. Борьбой и визгом всполошили всю свинскую братию, которая хором стала их подбадривать из соседних клетей. Но перед напором и желанием кто может устоять? В конце-концов, Машка сдалась. Когда ухажёр оставил невесту в покое, дядька вывел её из клети.
      – Все, хлопчик, веди домой, Борька браку не делает.
Зимний день короток. Машкины утехи затянулись до сумерек. Делать кругаля по дороге – значит, до ночи домой не добраться. Решил напрямки, через поле. Так на пару километров короче.
Уморенная Машка понуро плелась следом и словно ледокол раздвигала грудью схватившийся снежный наст. Однако, посреди поля вдруг заартачилась. Подняв визг, крутила рылом из стороны в сторону и стояла как вкопанная. Тянуть её верёвкой было бесполезно – разные весовые категории. Попробовал уговаривать, гладить по холке –безрезультатно. Потянулся к более нежному месту: соскам. Мокрые. Поднёс руку к глазам  –  кровь. Да как же это сразу не сообразил, что могло льдом порезать? Что делать? Не торчать же с хрюшкой посреди поля на семи ветрах?
В таких случаях у человека, не подверженного панике, в голове начинают прокручиваться разные решения выхода из сложившейся ситуации. Пришло решение и к нему: одеть Машку.
      Снял с себя фуфайку и, подсунув под соски, застегнул пуговицы на спине. Получился неплохой лифчик. Чуть погодя попробовал сдвинуть её с места. Хрюкнув, Машка пошла. Под лунным светом потихоньку добрели до околицы. Войдя в село, столкнулись с сельским балагуром – Егором, который в полутьме уставился на чудо в фуфайке на четвереньках:
      – Митьку, что ль, пьяного домой тащишь?
      – Нет, Машку домой веду.
      – Эт которую???
Оставив любопытного без ответа, свернул на своё подворье. Бабушка их встретила на входе в клуню.
      – Ты что же это, окаянный, из свиньи чучело сделал?
Дрожавшего от холода внука она не видела. Ей было жалко оскорблённой свиньи и испорченной фуфайки.
      – Да никакое не чучело. Просто она пузо об лёд порезала.
С угрозой, – Вот я тебе сейчас покажу и лёд, и пузо, и куфайку, – пустилась за ним с клюкой.
      Выписывая по двору круги, убегая от «благодарности» за не по возрасту смелый поход с Машкой и проявленную при этом смекалку – немного согрелся.
Жаждавшая справедливого возмездия за испорченную фуфайку, наконец утомилась и прекратила погоню.
      – Загони скотину в хлев, да иди в хату. Околеешь, бусурманин, – смилостивилась она.
       Со временем история с переодеванием и фуфайкой забылась, а Машка в положенный ей срок принесла прекрасных семерых поросят.
             Прав был дядька, Борька «сработал без браку».