Милорд, Аргун и Лайма

  Если у вас была или есть собака в доме, вы знаете, что более верного, самоотверженного и любящего друга, невозможно себе представить. В какое бы время суток, днем или поздней ночью, через пять минут или через месяц, вы бы не вернулись домой, собака будет вне себя от радости, что вы снова вместе. Так сложилось, что почти вся моя жизнь проходила рядом с ними.
  Когда я был совсем маленький, у нас была огромная восточно-европейская овчарка. Звали его Милорд.

В это время моим любимым занятием была езда по квартире на деревянном коне с колесиками, а в качестве движущей силы был конечно Милорд. Он милостиво разрешал держаться за его хвост и возил меня из комнаты в коридор,  на кухню и обратно. Если вечером отец с мамой уходили куда-нибудь в гости, а нас оставляли с бабушкой, Милорд занимал позицию на коврике у входной двери и каждый час делал обход квартиры. У каждого окна он вставал передними лапами на подоконник и внимательно вглядывался в черноту ночи.

  Жили мы в то время в далеком северном городе и ночи там были очень темными, исключением были разве что, полярные сияния, когда небо расцвечивалось различными оттенками зеленого.

  Через несколько лет уже в другом большом сибирском городе, когда я учился в старших классах  школы, живший недалеко от нас начальник районного уголовного розыска, знавший отца, уговорил его взять домой служебного пса Аргуна. Аргуну на тот момент было 8 лет, у него был блестящий послужной список, но на очередном задержании бандита, тот дважды выстрелил в Аргуна из обреза картечью. Аргун с помощью врачей выжил, но по внутреннему распорядку, оставлять собаку на службе было нельзя. По этим строгим правилам ее должны были усыпить и начальник пошел на нарушение инструкций, чтобы спасти ему жизнь.

  Вы себе представить не можете, какой это был умнейший пес. Он понимал все слова, с ним можно было разговаривать, как с человеком. Мы с отцом кололи на улице дрова и говорили ему - Аргун, отнеси три полена на кухню, или отнеси четыре полена к водяной колонке в ванную комнату... Он никогда не ошибался ни в месте доставки, ни в количестве полен.

  Я любил ходить с ним в магазин. Он без всякого поводка шел рядом шаг в шаг, при этом его не могла отвлечь ни собака, залаявшая на него, ни прошмыгнувшая мимо кошка. Это было ниже его достоинства.  Если собака начинала вести себя слишком нахально, он поднимал голову и смотрел мне в глаза, как бы спрашивая - А не проучить ли мне ее?  
  В магазине я пробивал в кассе чек и давал его ему в зубы. Потом я разворачивал на прилавке газету и он аккуратно, поднявшись передними лапами на прилавок, протягивал продавщице чек. Продавщицам и покупателям это очень нравилось. Это уже позже, повзрослев, я понял, не всем это могло быть приятным. Но, как ни странно, никто мне тогда замечания не сделал, все смотрели на него с восторгом.

  Возможность завести собаку в Москве, представилась когда перестройка в стране вошла в свою заключительную фазу.  
Это был конец 90-го года.  Деньги на работе платить совсем перестали, все занимались чертье чем, все пытались разобраться, что такое кооперативы, малые предприятия. коммерция и предпринимательство. Лишившись запрета расцвела деятельность, которую в СССР называли спекуляцией, а теперь гордо окрестили коммерцией. Когда мой хороший знакомый привел меня к каким-то людям, обещавшим работу,и представившихся предпринимателями и учредителями ряда разных "контор", я плохо в них разбирался.
  Мне предложили стать директором небольшого деревообрабатывающего цеха. Я согласился поскольку всегда любил возиться с деревяшками, да и в школе нас научили работать на разных станках в том числе и деревообрабатывающих. В штате у меня было всего двенадцать человек рабочих, а бухгалтера мне предложили найти самому.  Вскоре мы с ним поняли, что связать концы с концами, честно платя налоги не получится. Вилка между ценой на наши изделия и платежеспособным спросом населения, была явно велика. Срежешь зарплату рабочим, все разбегутся, поднимешь отпускную цену, никто ничего не купит. Учредители предложили не платить налоги. Но я сообразив, что отвечать мне, а не им, предпочел от этой работы отказаться. У меня к этому времени был купленный в деревне дом,  туда я и уехал, перейдя на натуральное хозяйство.  
  Тогда-то, я и завел собаку, о которой давно мечтал.  По объявлению в газете я приехал посмотреть щенков и сразу влюбился в очаровательную девочку. Всего было 6 щенков, 4 кобелька и две девочки. Моя была выделена желтой ленточкой на шее, когда я взял ее на руки, она сразу доверчиво прильнула к груди и я понял, что без нее отсюда уже не уйду. 
  Лайма очень скоро выросла и превратилась в красивейшую немецкую овчарку, она была очень крупная для девочки и когда ей было 7 лет вес достигал 53 кг. Причем это были кости, жилы и мышцы и ни грамма жировых отложений.
Первая неожиданность случилась, когда я ее еще 3-ех месячным щенком привез в деревню, где, как я уже говорил выше, купил дом.  Деревня эта находилась в Спас-Деменском районе Калужской области, почти на границе со Смоленской.
Во времена принудительного разделения сел и деревень на перспективные и нет и собирания жителей на центральные усадьбы, где находились совхозные конторы, где строили двухэтажные, двух -  или трех – подъездные дома, чтобы отлучить  и отучить сельских жителей от домашнего приусадебного хозяйства, десятки тысяч деревень и сел были заброшены на произвол судьбы. Партийным начальникам, как всегда было виднее, как должен жить советский человек. Ну, да я стал уходить от темы.
 
  Вот в такой брошенной деревне, я и купил дом. Когда-то в этой деревне, по рассказам доярок, которых привозили на дойки на чудом сохранившуюся ферму, было около трехсот дворов, была большая школа с огромным школьным садом и учебными мастерскими, было три магазина, клуб, в котором крутили фильмы и по вечерам танцевала молодежь.
Все это было всего 15-20 лет назад. Теперь же по обе стороны оврага, с прудом, образованным запруженной речушкой, стояло меньше десятка домов, да и то половина из них были пусты, а в остальных поселились москвичи, хотя расстояние от Москвы было около 340 км.

Так вот, когда мы с маленькой Лаймой, переходили по небольшим мосткам через речушку, подпитывающую пруд, она вдруг ни с того, ни с сего, прыгнула в воду и сразу поплыла.  Пришлось мне прыгать за ней. Обратно бежал бегом, потому, что были последние дни апреля,  температура днем не поднималась выше 5-7 градусов,  ночью и вовсе сильно подмораживало и недавно проклюнувшаяся зеленая травка покрывалась толстым слоем инея.

  Хорошо, что дома топилась русская печь, и с пода шел приятный горячий поток воздуха. Я быстренько переоделся, вытер насколько возможно Лайму, и взяв ее на руки сел напротив печки. Лайму колотило мелкой дрожью, и я стал беспокоиться, как бы она не простудилась, а поэтому достал небольшую брошюрку «Советы ветеринарного врача». Это был перевод с английского, но на счастье, этот англичанин-ветеринар, не заморачивался научной терминологией и сложными лекарствами, а давал очень ценные практические советы. Был там и совет, что делать при переохлаждении. Выяснилось, что я делал все правильно, но еще советовалось, дать собаке столовую ложку водки. Так как Лайма была еще щенком, я дал ей чайную ложку, на мое удивление, она восприняла это очень спокойно. За компанию пол-стаканчика пропустил и я, все же тоже купался…

  Когда Лайма выросла, то стала очень любить купаться и плавать, подбегая к пруду с разбега прыгала с крутого берега в воду и с большим удовольствием плавала за всеми палками, которые я ей бросал.  Москвичи-дачники даже прозвали ее Прозуменщиковой, была тогда у нас в стране мировая рекордсменка по плаванию брассом – Галина Прозуменщикова.

  Еще одно приключение случилось у нас с ней, когда однажды вдруг отключился свет и я пошел за околицу деревни, где стояла подстанция ( понижающий трехфазный трансформатор, с трех киловольт на однофазные 220 в.
Лайма увязалась за мной, я не придал тогда этому значение. Поскольку мы шли мимо пруда, она не преминула залезть в воду и отряхнувшись снова побежала за мной. Еще когда подходили к трансформатору, я увидел, что один провод оборван и валяется на земле. Я тут же окликнул Лайму, но поздно, она была уже там, попала под напряжение и кувыркалась по земле.
  Когда человек попадает под шаговое напряжение, его лучше всего вытаскивать из опасной зоны, подав ему веревку или длинную палку. У меня не было ни того, ни другого, да и под током был не человек, чтобы схватиться за них. Решение пришло в голову, как будто само собой.
Я прыгнул с разбега, как можно дальше, и покатился кувырком к Лайме, так же, прижав ее к себе и перекатываясь, мы выбрались оттуда. Лайма дышала с трудом, глаза закатились… Вставив ей свое запястье в пасть,  второй рукой стал нажимать бок в области сердца, стараясь попадать в такт с его собственными  сокращениями…

  Еще один раз, она чуть не распрощалась с жизнью, когда пойдя со мной в лес за грибами, нахватала клещей. Раз в месяц я ее обрабатывал от этой заразы, но сейчас не помогло. На следующий день, она подойдя к миске, не стала есть и легла рядом. Я в недоумении подошел к ней и поглаживая и предлагая поесть, под пальцами сразу наткнулся на надувшегося клеща. В тот вечер я снял с нее больше ста штук, еще почти столько же утром. Она стала совсем вялая и прочитав все у того же замечательного англичанина, что необходимо срочно принимать серьезные меры, я покидал необходимое в машину, уложил на заднее сидение Лайму и мы полетели в Москву. Я сразу повез ее в ветеринарную академию в Кузьминки. Когда мы с Лаймой ходили в собачью школу, инструктор дал мне телефон, своего знакомого врача, работавшего в академии.
  Мы созвонились и он уже ждал меня, кстати когда он ее осматривал, то снял еще несколько клещей, а услышав сколько я уже снял, тут же повел нас сдавать кровь на экспресс-анализ. Посмотрев результаты, он сказав, что приедь мы на несколько часов позже, ничего бы уже сделать не удалось. Он ввел какой-то очень сильный антибиотик  и сказал, что в течение полугода придется принимать еще сердечные лекарства, чтобы сгладить последствия от него.

  Ну и напоследок еще один эпизод, но уже забавный.
Однажды, вернувшись домой из поездки в магазин, я увидел такую потрясающую картинку.  Около входа в дом стояли навытяжку три молодых человека в милицейской форме, а напротив сидела Лайма и внимательно смотрела на них…

Лайма (в переводе с латышского - счастье) сразу прочно вошла в мою жизнь и прожила 14 лет. В последний год жизни у нее отказали задние ноги и я на руках выносил ее на улицу. Ее смерть я переживал не меньше, чем смерть моих родителей. Прожив год без нее, понял, что уже не представляю свое существование без собаки. И у меня появился Бари.

P/S   Этому снимку больше 75-и лет. Слева направо Милорд, отец и ваш покорный слуга.