Глава 15. Белые лапы, тёмные пятна

Попрощавшись с Дурнбадом, мы вместе со стражей отправились прочёсывать закоулки города. Не обнаружив ни одной выжившей твари Десницы Девяносто Девяти Спиц, наша дружная четвёрка пошла проведать раненых в Алхимикус Деторум. Обойдя кучу аудиторий с измученными людьми, мы наткнулись на крепко спящую Серэнити. Престарелая сестра из Ордена Креста шёпотом рассказала, что Великий инквизитор не давала себе присесть, пока последний из покалеченных людей не получил помощь. Накрыв сверху нашу уставшую подругу тонким пледом, я попросил сестру проводить нас в замковую столовую. Пройдя через вереницу оранжерей, мы вышли на улицу с примыкающим подвесным мостом, за которым располагался замок. Завидев тех, о ком вот уже несколько часов не смолкала молва, охрана тут же подняла алебарды. Наша компания торжественно прошла за крепкие двери. Идя по широким коридорам за сгорбленной старушкой, я сравнивал убранство покоев Шальха и Эльпота. В столице Соединённого Королевства всё было выполнено с грациозной красотой, здесь же чувствовалась нечто иное. Куполообразные своды потолков обрамляли незатейливые фрески из жизни гномов и людей. Изысканной мебели я не увидел. Простые, но искусно вырезанные деревянные столы и стулья, глиняные, без золота и красок статуи, гобелены, расшитые коричневыми и пурпурными соколами, каменные арки с кружевной вязью и мраморные полы с прожилками всевозможных оттенков зелёного составляли интерьер цитадели. Сестра из Ордена Креста привела нас в небольшую залу, оказавшуюся обеденным помещением. Попрощавшись, мы разместились за выщербленной столешницей возле питьевого фонтанчика. Немного погодя к нам подошёл человек в фартуке повара. Лучась улыбкой, он пообещал накормить спасителей Эльпота так, как никто и нигде до этого. По мановению его белой перчатки, не пойми откуда, посыпались поварята. Они подносили яства, большинство из которых были национальными блюдами, свойственными только этой части королевства.

Стоит рассказать, чем нас угостили. На первое подали гороховый суп;пюре. Тягучий и густой, он с радостью был принят моим желудком. Галантин из утки был бесподобен. В глубоких стеклянных блюдах принесли салаты – из индейки с мандаринами и киви, мясной с яйцами и зеленью и ещё один, с курицей, ананасами, сыром и сухариками. Последний был полит оранжевым соусом. Затем мы отведали перепелов, запечённых с трюфелями, рыбные кнели с соусом бешамель и – гордость Эльпота – их знаменитые сосиски с капустой, тушёной в сливочном соусе. На десерт нам подали желе, на дне которого сквозь малиновую дымку проглядывались половинки абрикосов, черешня и мороженое с фруктами. Нам предложили на выбор светлое пиво, вино из ягод смородины и клюквенный морс. Про Мурчика и Снурфа тоже не забыли. Перед ними водрузили огромные миски, полные варёного мяса. Шипя и мяукая от удовольствия, наши фамильяры накинулись на еду. Как всегда единственным, кто не восхищался кухонными изысками, был Грешем. Он пил из кубка то, что сам налил себе из бутылки. Поглаживая рукой под столом полосатого кота, вампир неторопливо болтал кровь по стенкам фужера, давая ей немножко подышать.

Утолив голод, мы все, как один, заклевали носами. Глаза слипались. Силы покидали моё измученное тело. Подозвав щупленького веснушчатого поварёнка, я попросил, чтобы он привёл кого;нибудь проводить нас до спальных мест. Он убежал, сверкая подошвами серых сандалий, и вернулся вместе с пожилой женщиной, представившейся гувернанткой. Сделав реверанс, она позвала следовать за ней. Мы покинули столовую и, поднявшись по лестнице на два этажа, преодолели коридорчик, растянувшийся по кругу. Остановившись возле непримечательных деревянных дверей, гувернантка пожелала нам доброй ночи, после чего немного прихрамывая, удалилась. Выпуклая приёмная наших апартаментов была поделена на пять узких комнат. Выбрав крайнюю, я стянул с себя грязное белье, а затем плюхнулся на чистую накрахмаленную наволочку. Засыпая на бесподобной мягкой кровати, я не мог не думать о Серэнити. По её словам, отведав Живой Воды, она теперь обречена умереть. Но так ли это? Завтра я навещу древнюю библиотеку Эльпота и поищу трактаты, повествующие об этом. Вдруг да я найду какую;нибудь строчку, которая подскажет, как противостоять пагубному воздействию Воды. Шансов, конечно, мало, но сидеть сложа руки я тоже не собираюсь! Держись, Серэнити, я вызволю тебя… Сон ласково опустился на мои веки. Сбрасывая с меня бесконечные думы, он увлёк мой разум в мир грёз.

Я проснулся, когда солнце уже давно взошло. Я широко зевнул и, опустив ноги на пол, нащупал ими махровые тапочки! Вот это роскошь! Похлопав по спине притаившегося под кроватью Снурфа, я вышел из комнаты. В холле меня поприветствовала Эмилия. Поджав коленки под себя, она сидела на диванчике и работала пилкой для ногтей. На голове у неё было мокрое полотенце, затянутое в тугой бант. При свете дня, не скрытая капюшоном изуродованная часть её лица выглядела неестественно, прямо как безобразная маска, игриво приклеенная по случаю празднования Дня Всех Святых.

– За той сиреневой дверью самая настоящая ванная! Сейчас в ней плещется Грешем, но как он выйдет, она станет твоей!

Минуту спустя из;за проёма показалась рыжая голова вампира. Вымытая с мылом, она отливала медными красками. От моего ученика шёл запах земляники.

– Я там немножечко напарил, – пробасил он. – Так что не поскользнитесь!

– Попробую! – отозвался я, переступая мраморный порог.

Посередине небольшого помещения, широко расставив птичьи лапы, возвышалась ванная, вырезанная из цельного куска речного камня. На тумбочках вокруг неё теснились всевозможные пузырьки с мыльными гелями, притирками, лосьонами и благоухающими экстрактами. Я поднёс к носу желтовато;зелёный флакончик. Лимон! Давненько мы с тобой не встречались! Я открыл вентиль крана и с нетерпением стал ждать, когда горячая вода наполнит беловатое горло причудливого резервуара. Затем, вылив лимонную эссенцию в булькающее дно, я плюхнулся в облака пены. О, да! Только ради этого мига блаженства стоило бы преодолевать морозы и холода! Сняв с крючка мочалку, я принялся оттирать грязную, местами задубевшую кожу. Лимонная пена приняла серовато;коричневый оттенок. Одного омовения после столь длительного путешествия оказалось явно не достаточно. Я спустил грязную воду и наполнил ванну заново. Остановив в этот раз свой взор на ярко;жёлтой бутылочке, я старательно прошёлся её пахучим содержимым вдоль шеи. Я плескался до тех пор, пока в дверь не забарабанили, и голос Эмилии не возвестил о том, что если я не выйду, то она сама съест принесённый завтрак. Я заспешил выйти из ванной, полной пара. О, что это? Я чую аромат кофе?! Да, это он! Я подсел к подруге, которая уже возилась возле подноса, заставленного всевозможной снедью, – кофейник, тосты, колбаса, шарики сливочного масла, паштеты, варёные яйца, сыры и разноцветные пластинки джема на хрустящих вафлях. Эмилия передала мне бутерброд.

– Когда еду доставляют в номер, у меня сразу поднимается настроение! – проговорил я, наливая себе и колдунье кофе.

– Не могу не согласиться с этим, – отозвался Грешем, поддерживая бокал двумя руками. – Но мне, к сожалению, никого на завтрак не привели.

– Думаю, мало бы кто из людей согласился по своей воле составить компанию твоему желудку, – рассмеялся я.

– То;то и оно, хотя поднимаясь на этаж, я приметил одну дородную кухарку…

– Ты серьёзно? – изумилась Эмилия, вынимая тост изо рта.

Мой ученик прикрыл губы рукой.

– Я сказал кухарку? Я имел в виду цесарку, дородную курочку цесарку.

Колдунья грозно свела брови дугой.

– Грешем!

– Ну ладно, ладно, я же вампир? Иногда мне свойственно смотреть на деликатесы. Это – моя природа, от неё не уйдёшь.

– Ты её караулил?!

– О, нет! Конечно, нет!

– Не беспокойся за кухарку, два твоих бочка выглядят для него куда аппетитнее.

После шутки я раздался оглушительным хохотом, а Эмилия закатила глаза к потолку.

– Очень смешно, старый гриб! Прямо обхохочешься!

– Чёрный юмор всегда в моде при любой погоде! – сказал я, обнимая немного обиженную подругу. – Ты такая хорошенькая, что будь я вампиром, то и сам бы польстился на тебя!

– Правда?

Эмилия отстранилась и внимательно посмотрела мне в глаза. Её лицо, искажённое как бы грибной плесенью и изрезанное морщинами, приобрело заострённые черты.

– Даже когда я стала такой, ты по;прежнему продолжаешь считать меня… хорошенькой?

– Не понимаю, почему я должен менять своё мнение, сложившееся годы назад? – искренне удивился я. – Ты для меня всегда была и остаёшься красотка.

– Это хорошо, потому что…

– Потому что надо было давным;давно всё рассказать ему о своих…

Порывом магии Грешема сорвало с кресла и он, перелетев через себя, упал на разложенные пуфики.

– Что ты творишь, Эмилия?! – взволнованно воскликнул я.

– Только мне решать, когда и что ему рассказывать, и если ты ещё раз попробуешь таким образом влезть в мою… в наш разговор, то после того ни курочки, и ни кухарки тебе попробовать больше не придётся. Ты меня понял?! – цедя каждое слово, прошипела моя подруга.

– Я же хочу, как лучше! – завопил вампир. – Для вас лучше!

– Да о чем вы вообще?! – спросил я, переводя взгляд то на каштановые волосы, то на рыжие усы.

В этот момент дверь отворилась и к нам вошла вчерашняя гувернантка. Толкая перед собой тележку, она объявила, что у неё для нас новая одежда. Всунув каждому в руки увесистый свёрток, гувернантка пошаркала к выходу. Я проводил её и когда вернулся обратно, увидел, что остался один. Друзья разошлись по своим комнатам. Я пожал плечами и принялся разворачивать бумажную обёртку. Взамен истрепавшихся лохмотьев Эльпот презентовал мне темно;зелёный камзол с соколом и такого же цвета брюки, а также серые сапоги, которые пришлись очень кстати, потому что подошва на моих уже давно имела дырку размером с мелкую монетку. В довершении всего к гардеробу прилагался подбитый мехом чёрный плащ с капюшоном. Эмилия показалась через полчаса, а Грешем почти сразу за ней. Они делали вид, что ничего не произошло, а я, рассматривая их обновки, тоже быстро позабыл о дурацкой перепалке. На моей подруге теперь было удобное платье с подштанниками и бежевое пальто, а вампир помимо новой одежды получил стальной нагрудник и поножи. Я осмотрел орнамент на сверкающей броне, постучал по ней костяшками пальцев и сообщил ученику, что на нём надета вещица гномов, у людей не хватит мастерства такое сделать.

Допив остывший кофе, мы отправились на поиски Серэнити. Моё чутье повело нас в Совещательный Зал, где, как я и думал, обнаружилась наша подруга. Ослепительно белая, с лёгкой кольчугой поверх рясы, она, нахмурившись, слушала Гривольда, отчитывавшегося о проделанной за ночь работе. Заметив нас, Великий инквизитор слегка улыбнулась.

– Вы как раз вовремя! Я убедилась, что провинция остаётся в надёжных руках.

Серэнити кивнула в сторону молодого наместника.

– Всё, что нужно будет сделать для Хильда, будет сделано в кратчайшие сроки. Моё сердце спокойно, и теперь я предлагаю обдумать, как нам лучше взойти на Железные Горы.

– У нас все схвачено! Дурнбад согласился провести нашу компанию аж до самого Трузда, правда с маленьким условием: придётся посетить подземный дворец его народа.

– Хорошая новость! Когда отправляемся? – спросила Серэнити, жестом отпуская Гривольда заниматься городскими делами.

– Дурнбад сказал, что уйдёт в горы сразу, как только соберёт всех погибших гномов. Мне кажется, надо быть готовыми где;то к вечеру.

– Что же! Тогда я пока займусь повторным осмотром раненых, инструктажем командиров и инспекцией того, что осталось от Братства Света. Встречусь с вами в шесть.

Кивнув всем, Серэнити вышла из зала быстрым шагом. Перед отправкой в царство гномов, она собиралась сделать для жителей Эльпота всё, что было в её силах. Промедление, лень или неуверенность были чужды Великому инквизитору. Отдавая всю себя на благо королевства, она являлась олицетворением долга. Посмотрев ей вслед, я подошёл к массивному циклопическому столу и, потерев подбородок, проговорил:

– Я хочу зайти в библиотеку. Кто со мной?

– Только не я, мой хороший! Я, пожалуй, прогуляюсь; зайду к цирюльнику подровнять локоны, обновлю запас зелий, проведаю кое;кого из старых знакомых, в общем, у меня и без тебя много дел.

Эмилия озарила меня привычной улыбкой, перешедшей на сторону Грешема.

– Пойдёшь вместе со мной? Вдвоём нам будет веселее, мы поболтаем о том о сём. Например, о недоразумении за завтраком.

Почему мне кажется, что зелёные глаза моей подруги как;то не по;доброму сузились?

– Нет, сегодня я откажусь. Я присоединюсь к Серэнити. Хочу совершить обход замка, поговорить с солдатами и посмотреть оружейную, – нервозно отозвался вампир. – В нашем разговоре можно поставить точку. Я всё понял.

– Надеюсь.

Колдунья поманила к себе полосатого любимца.

– Иди сюда, моя лапушка, мы покидаем этих скучных мужчин!

Мяукнув, кот выбрался из;за занавески. Его усы насмешливо топорщились, хвост подрагивал: Мурчику хотелось проветриться. Потянувшись, он поскрёб лапами ножку стула. Уцепив кота за толстый загривок, Эмилия оттащила его от приятного занятия и повлекла за собой.

– Встретимся в шесть! – крикнула моя подруга через плечо.

– С незнакомцами не общайся и конфеты ни у кого не бери! Знай, тебя ждут дома! – имитируя ворчливый тон, крикнул я в след.

– Как скажешь, папочка! – донеслось из;за закрывающейся двери.

Когда звук шагов стих, я испытывающе посмотрел на своего ученика.

– Что произошло за завтраком?

– Не знаю.

– То есть?

– Зато вы знаете.

– Я?

– Да, вы.

– Грешем, хватит говорить загадками! Почему Эмилия влепила тебя в стену? Что ты не смог договорить?

– Вы хотите, чтобы она меня убила?

– Ты не можешь ответить прямо?

– Да.

– Тогда скажи завуалировано, так, чтобы мне можно было покумекать.

Вампир тяжело вздохнул.

– Вам известно, что Эмилия уже дважды при мне отделяла вам курицу от костей?

– И что?

– А то, что она каждый раз накручивает волосы на пальчик, когда говорит с вами. Вы обращали на это внимание?

– Вроде бы, да, и что?

– А помните ли вы, кто вас всегда укрывает одеялом, когда вы дрожите от холода? Кто бежит греть чай, чтобы вы не простыли?

– Эмилия?

– А теперь ответьте, зачем вы так глупо переминаетесь с ноги на ногу, когда колдунья подходит к вам близко?

– Неужели? Никогда не замечал этого за собой.

– А почему вы стараетесь постоянно отдавать ей свою порцию сладостей?

– Ну! Она сладкоежка!

– А из;за чего ваши рассказы о походах в театры, музеи и просто любых приятностях почти всегда связанны с Эмилией?

– Из;за чего же?

– Потому что вы рождены быть друзьями, – натянуто улыбнулся Грешем.

– И к чему это ты клонишь?

– Поверьте, я уже сказал больше, чем нужно. Просто сложите два плюс два.

Вампир развернулся и чуть ли не опрометью заторопился к двери. Что за околёсицу я только что услышал? Уж не поводил ли он меня за нос? Хотя зачем ему это? Да, мы с Эмилией друзья и всегда помогаем друг другу, и заботимся друг о друге. Что в этом такого? Однако почему у меня на душе заскребли кошки, откуда взялось чувство, что самый большой дурак во Вселенной сейчас смотрит на свои перчатки? Я стиснул виски большими пальцами. Как бы там ни было, это подождёт, у меня есть дела поважнее… или нет ничего важнее того, что Эмилия очищает мне курицу от костей? Нет! Всё потом! Где тут библиотека?

Выйдя в фойе, я остановил проходившего мимо слугу в синей ливрее. Разузнав у него направление к житнице знаний, я перебрался в соседнее крыло замка. Преодолев две лестницы и коридор с линией стеклянных витрин, я очутился возле створов старого архива. Когда я их открыл, на меня дохнуло воздухом залежавшейся бумаги и клея. Огромный зал был заставлен стеллажами, наполненными инкунабулами, пергаментами, рукописями и свитками. Идя меж рядов деревянных полок, я прикасался к твёрдым корешкам книг. Пыль, остающаяся на пальцах, недвусмысленно намекала на то, что сюда давненько никто не захаживал. С чего бы начать? И целой жизни мало, чтобы впитать в себя всю учёность, собранную здесь! Я посмотрел на солнце через мутное витражное окно: до встречи с друзьями у меня в запасе довольно много времени. Обводя глазами бесконечные книжные шкафы, я вдруг почувствовал себя счастливым. Действительно, где ещё может быть так хорошо магу, как не в абсолютно безлюдной библиотеке! Что меня интересует? Во;первых, Живая Вода, во;вторых, любые упоминания о проклятии старения, в;третьих, информация, касающаяся легенд о приходе Десницы Девяносто Девяти Спиц, и, в;четвёртых, новые чары, мистерии и способы сплетения энергии, ещё неизвестные мне. Обширный список! Что;то из этого непременно должно попасться мне в руки. Я пошёл вдоль шкафов, читая названия фолиантов. Какой только литературы здесь не было! Прямо на любой вкус! Толстенные издания о путешествиях в разные уголки Соединённого Королевства, заметки об особенностях разведения домашнего скота, истории бардов в стихах, руководства по изготовлению оружия, любовные романы и романы о невообразимых предательствах, сказки лесных троллей, труды по растениеводству, философские трактаты о познании самого себя, пожелтевшие рецепты шоколадных пирогов, лечебники, анатомические пособия! И это лишь верхушка айсберга! Самое главное, что тот, кто расставлял книги по полкам, не имел ни малейшего представления о таком понятии, как порядок! Никакой системы! Всё было перемешано, и мои поиски не приводили к успеху. Через несколько часов блужданий по книжному лабиринту я, отчаявшись, сел на стул возле сопящего под ворохом листов Снурфа. Пытаясь дотянуться до усов таракана, я мимолётно прочёл название лежавшего на полу небольшого томика: «Трагедия Роберто де Ильги».

– В чем это он так трагичен? – нехотя пробормотал я.

Передумав будить Снурфа, я лениво подобрал потрёпанную книгу в синей обложке. Написанная странным прихотливым почерком, она повествовала об алхимике Роберто де Ильги, сильно любившем свою дочь Вакку, которая по печальному стечению обстоятельств оказалась на пороге смерти. Заботливый отец готовил ей снадобье за снадобьем, и вот одно, прозрачное, как роса, на короткий срок вернуло Вакке утраченное здоровье. На этом месте, позабыв о рассеянности, владевшей мной до этого, я впился в книгу глазами. Как бабочка, вспорхнула Вакка со смертного ложа, но Роберто де Ильга был хмур, зная, что это ненадолго. Её жизненные тенета могли разорваться в любую минуту, и он ломал голову, как исцелить своё дитя. Перепробовав все доступные ему травы и припарки, алхимик обратился к ведьме из древнего леса. Она практиковала чёрную магию и была сведуща во многих таинствах. Ведьма приняла Роберто и, выслушав рассказ о его печали, протянула ему животворящую кровь эльфа, способную излечить любую хворь. Но, прежде чем уродливая рука отпустила пузырёк, Роберто де Ильги получил страшное предостережение. «Выпивший крови дивного рода да познает муки неотступные и непрекращающиеся! Таково заступничество сгинувших альвов». Не было у алхимика другого выбора, и он согласился взять кровь за цену своей жизни, которую ведьма потребовала взамен драгоценному пузырьку. Позже Вакка вкусила из хрустального кубка жидкость, благоухающую запахами леса. Её лицо исказилось, судорога прошла по телу, окостенели пальцы, боль вечной маской застыла на челе прекрасной девы. Жизнь стала ей невыносима и, не находя покоя, она кинулась с обрыва. Похоронив Вакку, Роберто де Ильги в глубокой депрессии пришёл к ведьме. Ему некого было винить в смерти дочери, кроме самого себя. Смотря на занесённый над его горлом ритуальный нож, алхимик с облегчением понял, что сейчас он освободится от тяжёлых оков горя, стискивающих его душу огненным кольцом.

Положив книгу себе на колени, я стал думать. В прочитанной истории описание самого зелья и его свойства были очень похожи на Живую Воду, восстанавливающую здоровье на неопределённый отрезок времени. Но Роберто ли де Ильги придумал этот настой? Использовавшаяся в этой истории как противоядие кровь эльфов мне никогда не встречалась, и это неудивительно. Утончённые создания исчезли задолго до моего рождения. Следовательно, взять её сейчас уже не откуда. Даже если предположить, что заветная кровь оказалась бы у меня, то разве дал бы я Серэнити выпить из чаши? Секундная смерть или вечная боль? Кто вправе сделать такой выбор за другого человека?

Пора обеда давно минула, и солнце клонилось к закату. Поколебавшись, я решил пока ничего не говорить Великому инквизитору о своих догадках. Удлиняющиеся тени и опускающиеся сумерки напоминали мне о скором отправлении в Железные Горы. Они прекрасно были видны из окна. Белые шапки снега украшали неприступные горные пики, тянувшиеся, покуда хватало глаз. Где;то там обитают многочисленные кланы гномов, бесконечно делящих богатства подземного мира. Рубины, сапфиры, алмазы, изумруды – мне ничего этого не нужно! Желаю лишь добраться до Эмириуса Клайна и положить всему конец.

Мне не хотелось покидать библиотеку. С трудом заставив себя подняться со стула и пойти к выходу, я бесшумно закрыл за собой двери. Кое;как найдя путь в столовую, я попросил чего;нибудь поесть у перепачканного в муке повара. Показав толстым пальцем на одного из поварят, он распорядился, чтобы мне принесли разогретый куриный суп, мучные витушки с мясной подливкой и стакан горячего молока. Для Снурфа падали отдельную пиалу с телячьей печенью. Я ел не спеша, наслаждаясь последними часами покоя. На белом дне тарелки, под витушками виднелся милый рисунок – искусно выписанное дерево, а внизу – заросли мяты, цветки душистого горошка и люпин. Белобрысый мальчик сидел на дереве ел грушу. Сколько усилий было вложено, чтобы изобразить такое? Труд, не связанный с магией, войной или обретением могущества. На мгновение мне захотелось стать художником, выписавшим на посуде этого курносого мальчишку, и прожить самую обычную жизнь, имея семью, слыша звонкий детский смех и ощущая тепло родных рук. Для героев, избранных судьбой, этого ничего нет. Обречённые вершить судьбы мира, мы всегда остаёмся в одиночестве. Это плата за славу, за подвиги и за пролитую кровь. Честно ли это? Не знаю.

Разобравшись с запоздалым принятием пищи, я развернул сумку. Немым напоминанием о вчерашнем дне в ней лежал обломанный посох. Теперь я не смогу фокусировать через него свою силу воли. Конечно, он не стал полностью бесполезным, но служить, как раньше, он уже не будет.

Я перекинул котомку через плечо и, поблагодарив повара за еду, стал спускаться к выходу из замка. На площади толпились готовые выступить в поход гномы. Дурнбад ходил взад;вперёд у длинной вереницы выстроившихся снежных барсов и переговаривался с их седоками на лундулуме. В хвосте пушистого строя стояли три запряжённые лошадьми телеги. Накрытые чёрными полотнами, обмётанными золотыми звёздами и соколами, они повезут тех, кто уже никогда не увидит блеска Железных Гор.

Моих друзей на оговорённом месте не было, и я сжал губы в тонкую линию. Не люблю непунктуальных людей! Вздохнув, я подошёл к Дурнбаду и поинтересовался, скоро ли отбытие.

– Мы собрались! Наши бороды расчёсаны, а секиры наточены! Осталась лишь формальность: принять от людей Эльпото’одо виру за смерть павших братьев. Кстати, ты когда;нибудь ездил на снежных барсах?

Я отрицательно покачал головой.

– Плохо, – нахмурился старейшина войны. – Я должен научить тебя! Не пристало брату по крови не уметь такого дела! Твои приятели поедут в телеге, а ты – рядом со мной!

Перспектива трястись на спине здоровенной клыкастой кошки меня не прельщала, но отказ от высокой чести мог быть принят Дурнбадом как оскорбление его благородного порыва, поэтому я поспешил заверить, что с удовольствием научусь править снежными барсами. Старейшина войны хохотнул и хлопнул меня чуть пониже плеча – туда, собственно говоря, куда достал со своего небольшого роста. Вдруг послышались фанфары, и замковые ворота торжественно отворились. Гривольд Дукунат вышел первым, а за ним Серэнити, Грешем, рыцари и вельможи. Наместник держал в руках продолговатое серебряное блюдо, на котором стояла деревянная шкатулка, обитая золотом и инкрустированная красными драгоценными камушками. Поднеся её Дурнбаду, Гривольд громко произнёс:

– Народ Хильда и всё Соединённое Королевство от имени королевы Констанции Демей, благодарит клан Надургх за неоценимую помощь, оказанную при обороне города! Да не померкнет слава гномов, купивших своими жизнями жизни людей! Нет ничего, что смоет печаль потери, но наша память сохранит ваш подвиг в веках! За храбрость, за мужество и героизм на поле брани, прими, о, старейшина войны и сын главы клана Надургх, этот дар, и да не разорвётся наш союз никогда!

Серэнити открыла маленькую крышечку, и я увидел зелёное колечко, лежавшее на розовой подушечке. Серьёзно? Кольцо и – всё? Я несколько усомнился в ценности подарка, но моё недоумение быстро прошло, когда я обратил внимание на глаза гнома. Они пылали, как две свечи, колыхавшиеся под дуновением морозного ветра. Сняв шлем, Дурнбад полный благоговения осторожно принял шкатулку.

– Поистине нет большей радости для рода Надургх, чем получить от Эльпото’одо кольцо короля Буля Золотобородого! Фа’ера братьев уплачены с лихвой!

Не могу сказать, как и почему всё это время такая важная для гномов вещь хранилась в Эльпоте. Однако заимев кольцо, клан Надургх несомненно станет важной фишкой на политической доске подгорных семейств. Вполне вероятно, нежданно появившийся символ власти может сыграть злую шутку со всеми, кто живёт в Железных Горах. Стоявшие рядом со мной гномы ликовали. Сильно коверкая слова, они били себя кулаками в грудь и клялись в нерушимости дружеских уз между ними и всеми жителями провинции.

– Кажется, я пропустила что;то интересное, – прямо в ухо выдохнула мне неизвестно откуда взявшаяся Эмилия.

– Вот не надо так подкрадываться! У меня сердце всего одно! Где ты так долго пропадала?

Моя подруга захлопала ресничками.

– Ну, я же сказала, где я буду. Я попробовала вкусных пирожных в кондитерской Шарля, прошлась по магазинчикам, сделала маникюр и причёску. Мне идёт?

Колдунья показала мне на свои бесподобно уложенные локоны и сиреневые ноготки.

– Ты как всегда изумительна, – улыбнулся я.

– Ой, спасибо, дорогуша!

Эмилия взяла меня под локоть.

– А ты? Разнюхал что;нибудь важное в своей книжной норе?

– Не совсем, – уклончиво ответил я.

– Эй, Калеб, пора и в путь! Садись на Джизи, он подле меня! – донёсся до меня призыв Дурнбада.

Повернул голову, я заметил, что старейшина войны уже взобрался на снежного барса в самом начале колонны.

– Иду! – отозвался я, после чего посмотрел на свою подругу и высокопарно проговорил:

– Вам повезло намного меньше, чем мне! Вы едете в телеге, а я – верхом на белой кошке!

Колдунья звонко расхохоталась.

– Я сейчас прямо лопну от зависти! Как жаль, что не мне выпала такая честь! Ох, ох! Ну да ладно, переживу как;нибудь! Гляди, чтобы тебя по дороге случайно не съели! Я слышала, что снежные барсы чрезвычайно прожорливы.

– У меня и есть;то толком нечего! Одна кожа да кости! – сказал я уже совсем другим тоном, не имеющим ничего общего с уверенностью.

– Вот и проверим это, старая перечница!

Показав мне язык, Эмилия пошла к экипажу, в котором уже успели расположиться Грешем и Серэнити, кот и таракан.

Немного надувшись, я зашагал к нетерпеливо ожидавшему меня Дурнбаду. Гордо выпрямившись в седёлке, он держал Джизи за кожаный ошейник и улыбался в бороду. Громадная злющая морда с двумя белоснежными клыками недоверчиво осмотрела меня и издала глухой рык, который я истолковал как «ведь я могу и тяпнуть». Гном чуть дёрнул ошейник на себя, принуждая огромного кота обратить на него внимание.

– Это твой гуу’хар.

Дурнбад ткнул в меня пальцем.

– Следи за ним Джизи, чтобы ни один волосок с его головы не упал, он мне брат по крови. Ты умный барс. Я знаю тебе дважды повторять не надо.

Синий язык лизнул руку гнома. Повернув ко мне морду, снежный кот едва слышно замурчал и пригнулся.

– Залазай, не бойся! Джизи отличный парень!

Дурнбад шмякнул рукой по пятнистой шкуре.

– До вчерашнего дня он возил моего кузена, который предпочёл возвращаться под сени Будугая на телеге. Что же, удача воина изменчива! По приезду выпьем хмеля за него!

На спине Джизи было закреплено седло, похожее на те, что используются на лошадях. Сделанное из оленьей кожи, оно нисколько не стесняло движений мягких лап. С учащённым биением сердца я прикоснулся к меху снежного барса. Ах, какой он шелковистый, податливый и невероятно тёплый! Вот это шуба! С такой можно в любой мороз спать на снегу! Вскарабкавшись на Джизи, я с ужасом понял, что при езде мне не за что будет держаться, кроме как за маленькую ручку седла. Наблюдая за моей растерянной физиономией, Дурнбад по;доброму усмехнулся:

– Не трусь! Если он захочет, то сбросит тебя, а если нет, то ты ни за что не упадёшь. Все будет хорошо!

Подняв руку вверх, гном махнул молотом, и сразу чуть позади заливисто затрубил рожок. Неожиданно сорвавшись с места, мой снежный барс понёсся вперёд с неимоверной скоростью. Ледяной ветер ожёг лицо, и вокруг замелькали обгорелые дома, скрюченные деревья, замелькали люди и животные. Намертво вцепившись в седло, я никак не мог расслабиться, понимая при этом, как это важно не свалиться от перенапряжения. Мышцы огромными буграми ходили по мощным бокам Джизи. Быстро перебирая лапами по промёрзшей дороге, он, казалось, совсем не ощущал моего веса, хотя это и нестранно, если учесть, что раньше снежный барс возил на себе закованного в броню гнома.

Осмелившись обернуться, я увидел, что скачущие кошки выстроились в линию по три в ряд. Во главе боевого порядка ехал Дурнбад, за ним, слева, – я, по центру трубач, а справа какой;то неимоверно важный гном с длиннющей бородой и знаменем Надургх, – наковальня с двумя пересекающимися молотами. С каждой секундой, проведённой на закорках Джизи, Железные Горы становились всё ближе. Их кряжи уходили высоко в ночное небо и терялись в густой шапке облаков. Иссиня;чёрные, эти безмолвные гиганты, испещрённые выступами, сколами и коркой вековечной наледи выглядели поистине внушительно. Никогда неослабевающие морозы, опасные лавины и крутые обрывы для неподготовленного человека делают горы местом неминуемой смерти. Я радовался, что судьба свела меня с Дурнбадом. Неизвестно как бы всё сложилось, если бы он не взял нас с собой. Вполне возможно, что низкорослые стражи границы могли бы не пропустить нас в свои владения, и что тогда? Пришлось бы взбираться по отвесным скалам? Я никогда этого не узнаю, и так даже лучше: пусть мне хоть пока немножко везёт.

Джизи негромко заурчал, а потом чихнул. Струя пара вырвалась из пасти несущегося по долам пятнистого кота. Как подгорному народу удалось приручить этих, во всех смыслах грациозных и благородных животных? Ума не приложу. О снежных барсах я знаю совсем немного. Обитая чаще всего на солнечных сторонах гор, они живут небольшими прайдами, состоящими из десяти;пятнадцати особей, где главной всегда является самая сильная и ловкая самка. Питаются снежные барсы горными козлами и прочими копытными, в изобилии водящимися в этом крае. Размножаются они медленно, раз в три – четыре года, принося одного или двух котят. Их клыки подобны лезвиям, глаза – халцедону, а рефлексы – урагану. Перекусить толстое бревно для них – плёвое дело, не говоря уже о хрупких человеческих костях. Гномы верят, что снежные барсы являются олицетворением богини Фридии, которая по легенде вывела первый приплод из своего чрева. Несколько скудно, но вот, пожалуй, и все мои познания, которые я наверняка расширю за эту поездку.

Время, проведённое на Джизи, дарило незабываемые ощущения. Если быть точным, седло изрядно натирало мою пятую точку. От ёрзанья и подскакивания на нём я чувствовал себя крайне некомфортно. Мои непривычные тяготы закончились, лишь когда небо стало светлеть, и Дурнбад подал знак сделать привал. Рожок, пропевший два раза, оповестил об этом всех гномов в колонне. Тормозя, Джизи по инерции пробежал чуть дальше, чем остановился снежный барс старейшины войны. Перевалившись на левый бок, я с трудом сполз с моего кошачьего носильщика. Дурнбад понимающе кивнул, когда заметил мою ковыляющую походку:

– У всех так поначалу, потом привыкаешь! Я же говорил, что научу тебя ездить верхом! Правда, здорово?

– Не хватит всех слов мира, чтобы описать тот восторг, который я сейчас испытал, – делая серьёзное лицо, пошутил я. – Скоро ли начнутся земли Надургх?

Дурнбад приложил руки к глазам и, щурясь от света начинающегося дня, ответил:

– Не терпится увидеть подгорные хоромы Зарамзарата? К ночи уже будем сидеть у стола и стукаться кружками за победу! Обещаю, что дома угощу тебя на славу, а пока пошли перекусим тем, что имеем!

Расположившись под сенью сосен и разбившись на группки, бородачи принялись раскидывать холщовые скатерти прямо на снегу. Раскладывая на них еду, они шумно переговаривались и смеялись. Я, как и друзья, подъехавшие к нам значительно позже, оказался в числе тех, с кем ел Дурнбад. Каждому была выделена одинаковая порция сухарей, баранины, сыра и подогретого на огне терпкого вина. От предложенных нами продуктов гномы отказались, сказав, что это мы у них гости и угощать пристало им, а не нам. Громко вгрызаясь в сухарик, старейшина войны пускал крошки во все стороны, изрядная часть которых оседала на его бороде. Молча рассматривая нас без всякого стеснения, он через какое;то время спросил:

– Почему ты не ешь наших продуктов, Грешем? Почему пьёшь своё вино, а не наше? От чего не морщишься при порывах холодного ветра? А? Уж не вампир ли ты часом?

Я аж поперхнулся от такого рассудительного предположения. Эмилии пришлось хлопать меня по спине, чтобы сухарь, попавший не в то горло, вышел наружу. Когда я перестал кряхтеть и выпучивать глаза, Грешем с улыбкой ответил:

– Вампир? Я? Ну, нет. Не хочется тебя обижать, но ты, наверное не знаешь, как выглядят вампиры? У них есть клыки, длинные когти и красные зрачки. Такими их в книжках рисуют, да;да! К тому же всем известно, что вампиры жуть, как бояться света, а я, как можешь заметить, им быть не могу, так как сижу перед тобой весь овеянный лучами солнца.

– В своё время мне доводилось встречаться с кровунами.

– С кем?

– Кровунами. Так мы называем вампиров. От слова «кровотор» кровь и «унабар», что на лундулуме означает мёртвый, – задумчиво объяснил Дурнбад, исподлобья глядя на Грешема. – Те кровуны, конечно, были гномы, а не люди, как ты, но…

– Ты видел гномов;вампиров? – удивлённо воскликнул я, нарочно сбивая с мысли старейшину войны.

– Да.

Взгляд Дурнбада помрачнел.

– Они – отродья Эмириуса Клайна, налёты которого не прошли для нас даром. Много их было в дни его могущества, а некоторые ещё живы до сих пор. Ныне кровуны таятся в глубоких шахтах и ждут, когда их повелитель вновь распространит своё мерзкое влияние.

Старейшина войны покатал желваки.

– Один раз, будучи ребёнком, я играл с отцовской киркой у старого колодца. Уронил случайно, с кем не бывает, но не мог же я вернуться к отцу без неё. Как видите, я не робкого десятка, да и тогда не тушевался, обвязал себя верёвкой, да и стал спускаться потихоньку вниз. Вдруг чувствую, схватил меня кто;то за ногу и тянет, а глаза красные;красные, что те угли в костре. При себе у меня тогда был ножичек для резьбы по мягкому камню, вот им;то я и спас свою жизнь. То была моя самая первая драка насмерть. Смутно её помню. Вроде бы бил, что есть мочи, пока свет красных глаз не погас. Кровун пытался достать меня зубами, однако, дай Будугай моему предку покоя, надетая прадедовская кольчужная рубашечка меня защитила. Вот так вот.

– Ну и дела! Как ты потом вылез наружу?

– Кто я тебе, по;твоему? Нет такой шахты или пещеры, из которой бы не выбрался гном, имея кирку, – усмехнувшись, ответил мне Дурнбад.

– Я так чувствую, что это был не единственный кровун, попавшийся под твой молот, – добавляя в голосе уважительности, – польстил я.

– Что;то вроде того. Потом мне ещё не раз доводилось столкнуться с этими тварями в разных уголках гор. Жалкие на вид и вечно голодные, кровуны на самом деле наделены огромной силой, доставшейся им в наследство от своего пращура. Страшные противники в оборванных доспехах.

Подняв взгляд на моего ученика, старейшина войны добавил:

– Гномам лучше живётся в полумраке. Ночь нам ближе, чем утро, поэтому, надо думать, и кровунам свет не мил.

– Кровуны то или вампиры, мне всё равно! Если я наткнусь на них в Железных Горах, то знаю, что сделаю, – хищно заявила Серэнити, поглаживая булаву. – Будь то нежить, демон иль иной, всему должно обратиться в прах, а праху без остатка надлежит развеяться по миру. Так сказано в писании Братства Света, и будь уверен, Дурнбад, я исполню предписанное с превеликой радостью.

– Эти слова мне по душе! – засмеялся старейшина войны. – Не перевелись ещё крепкие нутром люди на земле!

– Ну а то! – подтвердил я. – Великий инквизитор Иль Градо кому хочешь надаёт оплеух! Некроманты, ведьмы, вампиры, все бегут перед её грозным ликом! Я сам видел!

Серэнити посмотрела на меня так, что я сразу понял – шутку по достоинству не оценили. Виновато улыбнувшись, я незаметно подмигнул ей.

– Прежде чем мы попадём в Железные Горы, в твой дом, нам бы всем хотелось побольше узнать о клане Надургх, – сказала Эмилия.

– И вообще обо всех гномах в целом. Как нам надо себя вести, какие обычаи соблюдать и что говорить или, наоборот, о чём не упоминать? Расскажи, пожалуйста, что считаешь нужным, – попросил Дурнбада Грешем.

– То, о чём вы вопрошаете, стоит не одного и даже не двадцати одного часа беседы, ведь толкование обычаев и история подгорного народа не предмет скороспелых объяснений, – нахмурившись, ответил старейшина войны, однако видя искреннюю заинтересованность в наших глазах, продолжил:

– Что рассказать? Мой клан испокон веков живёт возле северных пределов и является одним из самых старых и уважаемых родов, берущих своё начало от первых, заселивших горы гномов. Сейчас Будугаем правят десять крупных племён, имеющих строго очерченные границы, которые кое;как, но сохраняются под присмотром Гхага, верховного совета, состоящего из глав кланов, в котором каждый глава вправе созвать Нчурдан или Даарчурдан в зависимости, от того, что предстоит обсудить, – добрую войну или худой мир. Многое умеет подгорный народ: добывать и обрабатывать камень, строить и ваять, делать оружие и доспехи, различные инструменты и приспособления! Похвастаться мы можем и своим ратным ремеслом. Говорю это с гордостью, как избранный старейшина своего клана! Что ещё? Столицей гномов Надургх является город Зарамзарат. Его глубокие чертоги тянутся к корням древних гор, запруженных неисчислимым количество драгоценных кристаллов, платины, золота, серебра и других металлов. Живём мы долго, друзей обретаем медленно, врагам ничего не забываем. Спасшие друг другу жизни гном и человек, как мы с Калебом, становятся братьями по крови. Это навсегда. Надургх теперь друг вам! Спрашивайте, что непонятно, не стесняйтесь, но будьте осторожны с гномами других кланов, для которых вы – никто, а возможно даже меньше.

Кивнув бородой своим словам, Дурнбад поднялся на короткие толстые ноги.

– Точа лясы, мы порядком засиделись, а между тем нам давно пора двигаться дальше! Садитесь в телегу, а ты, Калеб, седлай Джизи! Скоро будем дома!

Когда я подошёл к снежному барсу, то не смог с уверенностью сказать, что он совсем меня не ждал. Внутри светлых глаз затаилось желание пошалить. Уж не собираешься ли ты, приятель, меня укусить за мягкое место? Все коты, какого бы размера они не были, одинаково любят коробки, поспать и поиграть. Я думал, что Джизи – взрослый барс, что он не будет плохим мальчиком и не станет чинить мне каверзы. Я ошибался. Дождавшись, когда я усядусь в седло, Джизи встал на задние лапы и сбросил меня в снег. По счастью я упал в сугроб, а не на ледяные валуны и поэтому не ушибся. Всё лицо и руки облепили кусачие снежинки. Протирая глаза, я ощутил, как две мохнатые тяжёлые лапы легли мне грудь. Морда с серповидными клыками оказалась прямо у незащищённой шеи. Внутренне сжавшись и инстинктивно зажмурившись, я неожиданно почувствовал липкое горячее прикосновение к щеке. Джизи облизал меня. Этот здоровенный снежный барс не собирался меня есть. Своим поступком он как будто говорил: «Смотри, как весело можно провести со мной время! Давай поборемся, покатаемся и поваляемся! Я хочу играть!»

– Ах ты, толстый усатый разбойник! Сам напросился! Я тебе покажу, что такое забавы! – прокряхтел я, почему;то безбоязненно ухватывая кота за гладкий загривок.

Если бы в таком положении оказалась Серэнити, я уверен, она бы перевернула снежного барса на бок, мне же этого, конечно, сделать не удалось. Джизи гортанно зарычал и пуще прежнего упёрся в меня мощными лапами. Сколько же ты весишь, малыш? Это становиться не смешно, так ты меня раздавишь! Как же быть? Звать на помощь? А магия мне на что? Левитацию кто недавно тренировал? Вот именно! Я! Расслабившись и обмякнув, я стал оплетать снежного барса сетью чар. Приподнимающийся хвост нервно задёргался, когти удивлённо царапнули воздух, Джизи взлетел, но, правда, ненадолго. Из;за большой грузности левитируемого объекта мои энергетические линии порвались, и снежный барс практически сразу опустился вниз. Раздалось пронзительное «мяу!». Вскакивая на ноги, я приготовился отразить новую игривую атаку, однако её не последовало. Не Джизи уже смотрел на меня, но гномы. Они образовали плотный круг и явно ждали, чем закончиться наша дружеская схватка. Как только я выпрямился, отовсюду послышались крики. Ничего не понимая, я нашёл глазами Дурнбада.

– Не положено гному ездить верхом, если он слабее своего снежного барса. Не взяв грубой силой, ты превозмог его колдовством и это похвально, потому что на войне любые средства хороши! Джизи расчухал, кто из вас двоих тут главный, и теперь будет признавать твой авторитет и команды! Молодец, брат по крови!

– Эвон как! – воскликнул я, обнимая голову Джизи, просунувшуюся мне под руку.

Я погладил светлый мех и почесал за ушком. Надеюсь, больше неожиданных испытаний не предвидеться. Помахав смеющимся друзьям, я взобрался на покорного большого кота.

– Джизи только что сказал мне, что хочет есть!

Я склонился к морде снежного барса.

– Эй, парень, как насчёт вон той девушки в бежевом пальто? Она сочная! Обещаю, что ты не пожалеешь, если схрумаешь её!

– Ой, ой, все разбегайтесь и бейте в колокола! Калеб – сутулый гриб оседлал льва, чтобы охотиться на благонравных девиц! – тоненько пропела Эмилия, театрально подхватывая подол платья и убегая к повозке.

Затрубил рожок – пора двигаться дальше.

Доверив Джизи полностью отвечать за мою устойчивость при передвижении, я в этот раз не стискивал пальцами седло, а лишь легонечко касался ими кожаного ободка. Обуявший вначале страх вывалиться на полном ходу, теперь вначале уступил место спокойствию, а затем и безмятежности. Я продолжал сидеть без всяких рук! Это просто потрясающе! Снежный барс хорошо чувствовал моё равновесие и не давал свалиться. Наверное, процесс овладения столь экзотической ездой можно сравнить с обучением плаванью. Пока плавать не умеешь, всё время кажется, что вот;вот пойдёшь ко дну, а там и захлебнёшься. Чтобы не допустить этого, приходиться постоянно махать руками и разгребать гребешки волн, тратить силы на борьбу с водой. Однако стоит только самостоятельно начать плыть, и все приобретает совершенно другие краски! Из моря за уши не вынешь! Будешь нырять, плескаться и делать длительные заплывы! Так и здесь. Я прочувствовал Джизи, и мне вдруг страшно понравилось путешествовать на нём! Как мальчишка, я наслаждался свистящим воздухом, скоростью и прытью могучего зверя!

Ехавший рядом со мной гном;трубач весело ощерил рот в улыбке, и я ответил ему тем же. Наконец мне представилась возможность рассмотреть мелькающую перед глазами местность. Наш отряд двигался по обочине запорошённой дороги, по которой лошади, везущие в последний путь гномов и моих друзей, едва поспевали за не ведающими усталости снежными барсами. Деревьев вокруг росло довольно много, но не настолько много, чтобы назвать их лесом. Пихты, сосны и незнакомые мне низенькие кустарники с иголками синего цвета составляли большинство хвойных растений, а низкие разлапистые дубы и каштаны без единого намёка на листочки, чёрными пятнами разбавляли бело;зелёный пейзаж. Дважды мне на глаза попадались одиноко стоящие домики. Похожие как две капли воды на те, что строят в Эльпоте, они исторгали из печных труб серые клубы дыма и манили зайти погреться. Знают ли люди, живущие в них, какая беда обрушилась на королевство? Вряд ли. Да так даже и к лучшему.

Солнце перевалило за полдень, и мне стало казаться, что я слышу странную музыку, нисходящую с Железных Гор. Нет, симфония не струилась с подножья великанов, она была во мне. Моё сердце трепетало перед той громадой и красой, что открывалась всё больше и наполняла меня прекрасным. Созерцание природы и осмысление её величия всегда так действует на мою философскую душу.

Где;то там, над горизонтом, чётко вырисовывался подъём наверх. Два тонких ровных столбика между отрогами скал, должно быть, и есть пограничная застава Надургх. Мы практически у порога в подгорные царства, и лишь последняя стоянка для обеда разделяла нас и их кручи и бездонные глубины.

Дурнбад остановил отряд в удобной пещерке, хорошо защищающей от поползновений суровой непогоды. Но лошади не могли взобраться к ней. Погонщики из Эльпота изрядно продрогли, и я, не менее замёрзший, вызвался присмотреть за животными, пока их хозяева будут греться под каменными сводами. Как я и полагал, ко мне присоединились друзья. Заглянув в телегу, предназначенную для нашей компании, я обнаружил сжавшегося под лавкой Мурчика. Любимцу Эмилии снежные барсы показались страшными чудовищами. Не желая вылезать ни под каким предлогом, он твёрдо решил остаться в своём убежище до конца поездки.

– Ну, вот чего ты боишься, лапушка;смешнушка? Ты и сам не маленького размера, поэтому не понимаю, чем тебя напугали эти белые кисы? Выползай скорее, я тебя на ручки возьму!

Потянувшись за полосатым хвостом, моя подруга резко отдёрнула руку из;под лавки. Капельки крови, выступившие на кончиках пальцев, яснее ясного говорили о настроении Мурчика.

– Ух, противный какой обормот! – сказала колдунья, прикладывая ранку к губам. – Вон, даже Снурф не побоялся показать свои усы, а ты – трусишка зайка серенький! В кого ты у меня такой? Явно не в мамочку!

– Будь я котом, то тоже спасовал бы, увидев снежных барсов, – заступился за Мурчика Грешем.

– Ты и так не подходишь к ним ближе, чем на десять футов. Мне думается, что ты такой же отважный, как и мой лежебока, – шутливо отозвалась Эмилия.

– Ты слышал, полосатый?

Вампир заглянул в убежище кота.

– Твоя мамочка считает, что мы с тобой из пугливых, а я говорю ей, что просто мы не хотим быть съеденными на ужин! Да, да! У меня и у тебя есть, за что подержаться! Не то, что у этих тростинок!

– Да, розовощёкий, пухленький, с мясистыми щёчками, наверняка ты придёшься по вкусу одному из этих белоснежных мурлык! – кивнула колдунья.

– Именно так!

Грешем попытался поскрести Мурчика за подбородком, но тоже был укушен.

– Эй, а меня;то за что? Я вообще;то на твоей стороне! – обиженно закричал мой ученик.

– Не обращай внимания! Пусть себе сидит там бука;злюка хоть всю зиму, проголодается – вылезет. Да, Мурчик;Огурчик? Пойдёмте;ка лучше вкусненько поедим! У гномов есть колбаска, мясо и удивительно нежная баранья ножка, прямо так всё и тает во рту!

Подав знак соблюдать тишину, Эмилия увлекла нас от телеги в кусты, где мы и затаились в ожидании кота. Через несколько минут Мурчик, недоумевающий, почему его все покинули, осторожно выглянул из своего укрытия. Зелёные глаза внимательно осматривали пространство вокруг, розовый нос пытался уловить запахи колбасы, которую собирались есть без него. Обойдя телегу на цыпочках, колдунья неожиданно выскочила и проворно схватила своего фамильяра под ребра.

– Ах ты, прожорливое брюшко! Решил, что мамочка без тебя обедать собралась, обиделся и носик свой сразу показал! Пойдём, квакушка, я тебя сейчас угощу чем;нибудь!

Разведя костёр недалеко от дороги, мы принялись обедать. Порывы ветра с южной стороны раздували красные угольки. Закутавшись в плащ и держа в руках кружку чая, я отметил, насколько тёплая на мне одежда. Как холод не старался, а добраться до моего тела у него не получалось. Фантастика! Мысленно поблагодарив народ Хильда за комплект белья, я подкинул парочку хвойных веток в гулко потрескивающие язычки пламени. Снурф, подползший к самому краю огня, грел свой панцирь. Он жевал кусочек мяса и попутно ощупывал усиками сапоги Серэнити. Великий инквизитор не замечала этого, она смотрела вдаль. Каково это знать, что в любой момент можешь заснуть и уже никогда не проснуться? Думает ли Серэнити об этом, или все её помыслы сосредоточены на войне с Десницей Девяносто Девяти Спиц? Она молода, красива и свежа, я не верю, что она скоро умрёт. Этого просто не будет. Ответь, Вселенная, почему Серэнити стала мне так близка?

Из пещеры, опираясь на боевой молот, спустился Дурнбад. Подсев к нашему лагерю, он указал пальцем на два едва различимых шпиля, замеченных мною ранее.

– Смотри, брат по крови! Эта застава именуется Дозорная Нгваля. Она принадлежит гномам нашего клана. Никогда ранее не проходили через неё люди, и вы будете первыми, кому окажут эту честь.

– Спасибо, Дурнбад, но разве караваны между провинцией и подгорными общинами двигаются не по этой дороге?

– Нет. Торговый Тракт и Вьючная Колея лежат много восточнее. Этой тропой и летом;то редко кто пользуется, а зимой тут и подавно никого не встретишь. Загодя обходят её люди, потому что медведи водятся в этих краях, волки охотятся стаями. Есть, чему испугаться. Это сейчас нас много, и мы верхом на снежных барсах, а так, одному, шататься по этим местам очень рискованно. В неприятности здесь попасть на раз;два, хоть и кажется что все вокруг мирно и тихо. Ан нет, это обманчиво, и коварная погибель поджидает из;за каждого куста.

– Это большая удача, что ты любезно пригласил нас посетить Зарамзарат. Под щитом Надургх мы доберёмся до Железных Гор, минуя все опасности, – поблагодарила Эмилия. – Хочешь подогретого вишнёвого вина? Оно родом из Житницы Солнца, а там, как известно, делают лучшее вино во всём Соединённом Королевстве! Вот, попробуй и оцени!

По случайности перепутав греющееся у костра вино с кровью, колдунья взяла бутылку, лежавшую у ног Грешема. Пытаясь привлечь внимание подруги, дабы указать на непростительную ошибку, я усердно замотал головой, но было поздно, темно;алая жидкость была налита в чарку гнома.

– Благодарю.

Дурнбад поднял руку и стал подносить глиняную чашку ко рту, но непоправимого не случилось, потому что смышлёный Снурф резко запрыгнул к нему на колени. От неожиданности старейшина войны дёрнулся, и еда вампира без остатка пролилась на снег.

– Вот напужал, зараза черномазая! – выругался гном, отбрасывая таракана обратно к огню.

У меня отлегло от сердца. Второй раз за день Дурнбад мог догадаться, что кто;то из нас под личиной человека скрывает самого настоящего кровопивца. Не уверен, что после этого он стал бы сопровождать нас дальше. Выручил Снурфи, молодчина! С меня причитается парочка засахаренных яблок! Краем глаза я заметил, как Грешем одарил Эмилию пронзительным взглядом, а затем незаметно убрал свою бутылку в сумку.

– Ты понравился ему, вот он и решил немножко поиграть с тобой. Вот как Джизи со мной, понимаешь? Он хотел, чтобы ты его погладил!

– Хорошенького ты себе любимца завёл, брат по крови, ничего не скажешь. У нас с такими обычно разговор короткий, – проворчал Дурнбад отирая бороду перчаткой. – Много тараканов водится в заброшенных шахтах. Они вьют гнезда и множатся несметно. Я поначалу;то и не подумал, что он твой, кхм, питомец и чуть не расквасил усача. Надо его как;то обезопасить, а то каждый гном Зарамзарата завидев, – как ты его там кличешь? – Снуха, захочет вышибить ему мозги.

– Снурфа, – поправил я. – Точно;точно, я совсем не подумал об этом!

– У меня есть оранжевый мелок, – виновато сказала Эмилия, стараясь никому не глядеть в глаза. – Если натрём им панцирь, то все будут видеть, что он – таракан особенный, и кому;то из нас принадлежит!

– Хорошая идея, – одобрила Серэнити. – Покажи, насколько он яркий.

Достав из котомки светло оранжевый камушек, колдунья подозвала к себе Снурфа, а когда тот подполз, провела им по его броне. Полоса, скорее бардовая, нежели оранжевая, броско выделялась на подогнанных пластинах моего любимца. Таракану, однако, подобное обращение с ним не понравилось, и он зашипел.

– Не по нутру ему пришлось, вы только подумайте! – нахмурился Дурнбад. – А оказаться под кузнечным молотом тебе больше придётся по вкусу?

– Нит! – прошелестел Снурф, осознавая сгущающиеся над ним тучи.

– Он что, говорящий?!

– Немножко, – улыбнулся я.

Снурф повернулся к Эмилии задом и послушно дал себя разукрасить. Водя мелком вдоль спинки, колдунья, прежде чем закрасить его полностью, не устояла перед искушением нарисовать небольшую картину. На чёрной поблёскивающей глади появились перистые облака, летящие над пропастью гор, и девушка с парнем, держащиеся за ручки. Да, Эмилия не только хорошо стряпает и готовит яды, но и недурно рисует! Она очень талантлива! Моя подруга дала немножко полюбоваться на свою работу, а потом размазала всё ладошкой. Теперь Снурф выглядел неимоверно примечательно. Он стал похож на исполинского лесного жука.

– Вот так вот лучше! Нынче ни один, даже слепой на оба глаза гном не промажет по цели, – развеселился Дурнбад. – Не обижайся, таракан, я шучу! Никто тебя не тронет!

Старейшина войны положил руку мне на плечо. Я сидел, а он успел встать, поэтому у него это получилось.

– В дорогу, брат по крови, седлай Джизи, а то он там наверно места себе не находит, ждёт размять лапы по хрустящему снежку!

Взобравшись вместе с гномом в пещерку, я нашёл свернувшегося в клубочек снежного барса возле таких же кошек, как и он. Различить Джизи среди прочих пятнистых комков мне помогла полоска шрама, сползающая от самой ключицы к заострённым ушам, я заметил её ещё в Эльпоте. Усы подрагивали, когти то появлялись, то снова убирались в ножны. Джизи спал, и, вероятно, ему снился какой;то весёлый сон, потому что он едва слышно помурлыкивал. Я протянул руку и коснулся толстенького бочка. Приоткрыв один глаз, Джизи тут же закрыл его обратно, перед ним был не чужак, волноваться нечего.

– Эй, пора в путь! – неуверенно сказал я, рассматривая нос, покрытый тонким слоем белёсого пушка.

Рядом со мной коренастый гном что;то бормоча, бесцеремонно схватил своего осёдланного кота за хвост. От раздавшегося рыка все снежные барсы повскакивали на лапы. Джизи потянулся и широко зевнул. Потормошив его по всклокоченной груди, я вновь сел ему на спину. Затрубил рожок. Выпрыгнув из пещеры, мы пристроились в самом начале колонны.

К вечеру воздух стал заметно холоднее. Втягивая его в себя, я наполнял лёгкие ледяной чистотой. Всплыли воспоминания… Точно так же дышалось и у меня в Весёлых Поганках. Этот горный воздух ни с чем не спутаешь, не хватает только ноток моря, так хорошо ощущаемых дома. Дома? Есть ли он у меня теперь, мой дом? После того сна, посетившего меня накануне сражения в Эльпоте, я сильно сомневался в этом. Твари, выползшие из червоточины, могли уже сто раз разрушить его до основания. Целые города падают под натиском Десницы Девяносто Девяти Спиц, что уж тут говорить о моем Шато? Пара десятков зомби вместе с Катубом точно не станут для демонов серьёзным препятствием. Надеюсь, Птикаль успел куда;нибудь скрыться. Хотя куда ему бежать? В Нави? Затвор его ворот отпирается заклятьем, для Птикаля это ловушка. Бедный мой, он зажат. Наверное, был зажат… Есть ли мне смысл потом возвращаться на пепелище родных стен? Да и смогу ли я вернуться? Вот вопрос.

Дорога стала уходить ввысь, и почва обзавелась каменистым настилом. По сигналу снежные барсы переместились на серую тропу, по которой ехали лошади. Во главе отряда бессменно был Дурнбад, остальные разбились по двое. Следуя прямо за старейшиной войны, я оказался в связке все с тем же гномом;трубачом. Начался подъём в горы. С каждым скачком пружинистых лап деревья внизу уменьшались в размерах. Махая мне снизу ветками, они понуро перешёптывались о давно забытых днях.

Дурнбад сбавил шустрый темп своего снежного барса Клака, и Джизи тут же подстроился под вожака. Нестись по равнине – это одно, а скакать по каменюкам – это совсем другое. Проведя рукой по шкуре Джизи, я ощутил влагу. Он вспотел. Язык высунулся наружу. Потерпи, приятель, мы уже практически добрались.

Две башенки показались и вновь спрятались за горным уступом. Мы огибали его по кольцу, всё ближе подступая к выплывающей луне. Более окатанная и большая, чем у подножья Железных Гор, она венчала собой мириады мерцающих звёзд. Я засмотрелся на неё и не уследил, как аванпост, расположенный над обрывом, замаячил прямо перед глазами. Его тяжёлые каменные створы распахнулись раньше, чем колонна снежных барсов успела затормозить. Влетая белой стрелой в ворота, гномы, приветствуя соплеменников, стоящих на часах Дозорной Нгваля, на ходу размахивали стальными рукавицами. Поёт рожок, вероятно, Дурнбад предпочёл заночевать уже в подгорном городе и решил не задерживаться на перевале. Мы протрусили ещё с час и, миновав гряду высоких скал, вывернули к исполинской горе. Удивительно светлая, она состояла из бесчисленных красно;жёлтых точек, освещающих дремлющих по соседству каменных великанов. Мне не сразу стало понятно, почему из горы исходит свет, но потом до меня дошло: это же выдолбленные в скале окна! Перед нами во всей своей красе высился Зарамзарат! Трубач приложил рожок к губам и издал три пронзительные трели, которые отозвались эхом и усилились ответными звуками со стороны города. Длинный узкий мост вёл нас через обрыв прямо в огромные раздвигающиеся врата. На секунду я вообразил себе, какого же размера должен быть дверной механизм, чтобы открыть такую махину! Наверняка вращающиеся шестерёнки, приводящие в движение всю систему, поистине невероятных размеров!

Когти Джизи скребанули по гладкой отполированной поверхности пола. Снежный барс нагнулся, мы приехали. Вокруг горели тысячи огней. Зарамзарат встречал нас закованными в полный боевой доспех стражниками. Ударив палицами о щиты в знак уважения к слезающему Дурнбаду, они впились в меня совсем недружелюбным взглядом глубоко посаженных глаз. Самыми последними в город въехали экипажи с павшими в битве воинами. Спрыгнув с телеги, Серэнити изумлённо выдохнула, и ведь было чему дивиться! Высоченные мраморные столпы уходили в непроглядную высь, поддерживая сферические ярусы, а соединяющие их между собой перемычки с прихотливыми парапетами и изысканными контрфорсами создавали многочисленные дорожки, по которым гномы беспрестанно торопились по своим делам. Видя смятение на наших лицах, старейшина войны громко рассмеялся:

– Впечатляет? Ну а то! Это наш великолепный Зарамзарат! Пойдёмте, я познакомлю вас со своим отцом, главой великого клана Надургх!

Потрепав на прощание Джизи, я как зачарованный двинулся по замысловатым галереям. Попадающиеся по пути гномы низко кланялись Дурнбаду, при этом их бороды касались причудливых туфель с бубенчиками. Шествуя среди тех, чей рост не превышал пяти футов, я чувствовал себя настоящим громилой, и видимо мои друзья испытывали нечто схожее. Миновав зал скульптур, посвящённый как богам, так и героям, я ступил на лестницу, охраняемую почётным караулом, одетым в тяжелющую броню и шлемы с мордами зверей. Преодолев ступеньки, покрытые красным ковром с золотой росписью, я поднялся на этаж выше. Здесь деревья, уместившись в пандусы вдоль ониксовой дорожки, переплетались коричневыми сучьями и образовывали живые арки. Их зелёные и жёлтые листья едва качались под слабым ветерком, струящимся откуда;то сверху. Вот это да! Невообразимо! Искусственный парк в самом центре горы! Среди зарослей я заметил бусинки глаз. Чёрный грач с любопытством, свойственным пернатым, сверлил меня взглядом. Я подмигнул ему и посмотрел на потолок. Своды высокого зала покрывал слой золота со вставками крупных прозрачных кристаллов горного хрусталя. Или то алмазы? Нет, не они. Гномы, конечно, народ богатый, но не настолько же! Опустив голову вниз, я чуть не врезался в Дурнбада, который остановился у трона.

Седые волосы, нос с большой горбинкой, голубые глаза, руки в многочисленных мозолях, привыкшие держать кирку или топор, лицо изрезано морщинами, – таким я увидел главу клана Надургх, сидевшего на резном каменном стуле возле пустующего престола. Абсолютно прямая спина и поднятый вверх горделивый подбородок старца о многом сказали мне. Речь, зазвучавшая на людском наречии, подчёркивала благожелательное отношение к нашей компании.

– Глава клана Надургх, твой старейшина войны вернулся и готов предоставить доклад!

– Дозволяю тебе это, сын рода Надургх, говори передо мной и перед предками.

Голос старца был похож на тембр сына, такой же тягучий и раскатистый.

– Во имя чести!

Дурнбад хлопнул себя по нагруднику.

– Видимый нами четыре цикла назад возгоревшийся маяк Эльпото’одо был запален не просто так! Он призывал прийти на помощь! Следуя давним традициям дружбы народов, и с твоего благословения, я повёл триста гномов под стены города, в который пришла страшная и неожиданная беда. Потусторонние захватчики, кличущие себя Десницей Девяносто Девяти Спиц, во всей своей омерзительности явились из глубин Тьмы, чтобы уничтожить вертоград людей. Сойдясь в схватке с их главным рогоносцем, я был всего на шаг от смерти, и точно бы погиб, если бы не вот этот человек по имени Калеб Шаттибраль. Он спас мне жизнь в самый последний момент, как и я ему за мгновения до этого. На поле брани он стал для меня братом по крови.

Дурнбад официально стиснул мой локоть, на что я ответил ему тем же.

– Устрашившись клинков, не ведающих жалости, твари бежали от нас, но победа далась дорогой ценой – многие гномы возвратились в Зарамзарат не на снежных барсах, а на погребальных колесницах людей. Радость и печаль сплавились для нас в жерновах одного дня, однако первое возобладало над вторым, так как за павших в сече братьев, Эльпото’одо воздал нам кольцо Буля Золотобородого!

Когда Дурнбад открыл шкатулку, глаза главы клана расширились и стали похожи на два блюдца.

– Мальчик мой, грядут большие перемены. Теперь Надургх скажет своё слово на Гхаге! Но то мы обсудим после.

Сверкающие голубые глаза обратились на меня.

– Представлюсь. Меня зовут Дунабар. Будучи главой клана Надургх и всего Зарамзарата, я рад приветствовать тебя, Калеб, и твоих друзей. Отныне ты брат нам по крови, а мы – тебе! Да не рухнет эта связь, пока дышишь ты и последний гном Надургха.

– Для меня огромная честь познакомиться с тобой, Дунабар.

Я поклонился.

– Титул же, полученный мною, буду носить с гордостью, оберегая от пятен позора!

– Мне нравиться твой настрой.

Оперевшись на ручку стула, Дунабар встал.

– Завтра, когда луна только войдёт в свои права, будет пир. На нём мы возрадуемся отдохновению Эльпото’одо, помянем храбрецов и воздадим почести Владыке Гор за возвращение кольца короля Буля! Сегодня же отдыхайте, спите, ешьте, приводите тело в порядок.

Сказав это, старый гном взял шкатулку в руки и медленно, но твёрдо, пошёл к маленькой двери, расположенной за троном. Двое гномов последовали за ним.

– Вот оно что, брат. Мы все порядком устали за этот день, поэтому я спрошу: сразу пойдём спать или пропустим по маленькой? Я знаю в Зарамзарате отличное местечко, где золото на эль меняют не впустую. Я, конечно, угощаю.

Я посмотрел на друзей; Грешема явно клонило в дрёму, но он держался, стараясь не показывая этого, Серэнити переминалась с ноги на ногу, всё ещё смущённая необычной обстановкой, а Эмилия была на диво бодра.

– Я, пожалуй, выпью стаканчик на сон грядущий, – наконец ответил я. – Кто;нибудь из вас пойдёт с нами?

– Примете в свою компанию одинокую даму?

– Только если она не упадёт в обморок от трёх капель! – расхохотался Дурнбад. – Ты как? Крепкая?

– Уж покрепче, чем ты думаешь, – улыбнулась колдунья.

– Тогда замётано!

– А вы? – я обратился к Серэнити и Грешему.

– Урах порицает пьянство, – покачала головой Великий инквизитор. – Так что идите без меня.

– И я на боковую, – тоже отказался вампир. – Расскажете потом, как время провели.

– Обязательно, – кивнул я. – Доброй ночи!

– Подождите, сейчас я кликну кого;нибудь, чтобы вас уложили баиньки.

Распорядившись проводить Грешема и Серэнити в отведённые для них комнаты, Дурнбад, сверкнув глазами, повлёк меня и Эмилию за собой. Выйдя из тронного зала, старейшина войны повёл нас по узким улочкам Зарамзарата. Мы шли и шли, пока в одном из перекрестий проулков не попали в таверну. В заведении было очень уютно: драпировка – зелёный бархат, по кругу – базальтовые столы, в стенах – низенькие светильники, по центру – стойка с толкущимися на полках изогнутыми бутылками. Сумрачный гном с раздвоенной бородой, если и удивился нашей компании, то вида не подал. Плюхнувшись на низкую лавку, Дурнбад заказал нам пива. Чтобы быть за столом на одном уровне с гномом, мы с Эмилией сели прямо на пол. Принесли три кружки светлого шипучего напитка. Чокнулись. Я отхлебнул. Вот это вкус! Давненько такого не отведывал! Ячменные нотки крайне хорошо гармонируют с какой;то отдалённой горечью. Это сено, что ли? Осушив одну кружку, я принялся за вторую. Это пиво было более тёмное, изжелта;коричневое. Чувствовалось, что его варили с добавлением мёда. Стукнув кружкой по щербатой поверхности камня, я взял новую, налитую до краёв бордово;красной пузырящейся жидкостью. О! Ого! Такое мне нравится, в меру кислое, клюквенное! Четвёртую кружку я держал уже двумя руками. Запах солода приятно щекотал ноздри. Что за диво? Классическое! К пятой чарке мой разум заметно затуманился, мы болтали с Дурнбадом о жизни, смеялись и пели песни вместе с Эмилией. И вот, шестая кружка выросла перед моим лицом. Она предлагает осушить себя до дна? Что же, не буду ей отказывать! Это голова идёт кругом или мир кружится, словно юла? Седьмая кружка! Вот так дела! Пьём! Восьмая или десятая? Дурнбад говорит, – сделано по фирменному рецепту, проверенному веками, главный козырь этого… этого – чего? Сейчас отведаем…