Глава 16. Защитник Железных Гор

Я проснулся с жуткой головной болью. Виски и затылок давило так, что мне чудилось, будто на меня надели какое;то орудие пытки. Я приоткрыл глаза и тут же получил порцию нестерпимо;яркого света. Так, этого делать не стоило. Я сощурил воспалённые веки в тоненькую линию, а затем чуть слышно вздохнул. Что случилось? Где я? Почему мне так плохо? А, надо думать мы засиделись в таверне несколько дольше, чем было бы нужно…

– Я знаю, что ты не спишь, исчадье тьмы. Я всего за жизнь навидалась, но такого…

Чей это такой донельзя знакомый голос? Между тем, пока я соображал, слова всё лились откуда;то сверху.

– Вчера, значит, хотя нет, сегодня, в пятом часу ночи, два сизых носа заявились сюда с желанием продолжать грешный разгул. Горланя непристойные четверостишия про всяких гнусных созданий, они, поливая всё вокруг вонючим вином, пустились в безудержный пляс.

Я смутно стал догадываться, кто это говорит, но глаза открыть второй раз побоялся.

– Однако этой вакханалии господам развесёлым показалось мало, и они вдруг решили выяснить – у кого лучше получиться жонглировать шариками огня…

Что;то всколыхнулась в памяти – стою напротив Эмилии, подкидываю магическую сферу.

… из твоих неуклюжих рук вылетел сгусток пламени и упал прямо на голову хохочущей, как бешеная кобыла, Грэкхольм. Знаешь, что было дальше, демон? Магия моментально сожгла пропойце клок волос и весь её задор сразу как ветром сдуло. Такого истошного вопля женской обиды мне ещё не доводилось слышать. Наверное, к нам сбежались все гномы с этого этажа. Твоя обезумевшая подруга выхватила у кого;то горняцкий молот и одним махом припечатала тебя к стене, по которой ты сполз, словно раздавленное желе.

Голос приобрёл ещё более враждебные интонации.

– Я не знала, куда мне деться от позора! Ты – забулдыга;чернокнижник, удостоенный чести стать братом по крови клану Надургх, и балагурка Грэкхольм опозорили своим поведением всё Соединённое Королевство! Будь моя воля, я бы за то, что вы так вели себя, подвесила бы вас за пятки к потолку. Жаль, что тут нет скоб, а то видит Урах, я бы претворила свою угрозу в жизнь.

Наконец я смог разлепить оба заплывших глаза. Серэнити сидела на низеньком стуле, а я, по;видимому, лежал в кровати в крайне неудобном положении. В то время как мои руки сложились под спиной, ноги касались холодной плитки пола. Ко всему этому великий инквизитор зачем;то держала над моим лбом сияющую лампаду.

– Ох! Теперь понятно, почему так болит голова! Моя дорогая Эмилия, будь она неладна, выместила на мне… ик! Я же не хотел… Ик!

– Чего ты не хотел? Устраивать кавардак посреди ночи?!

– Прошу тебя, убери ты эту светящуюся гадость! Мой череп и без неё готов вот;вот взорваться! – плаксиво промычал я, ощущая набухшую шишку над правой бровью.

– Что? Не нравится? Глазки режет?

Тон Серэнити стал ядовитым.

– А мне, думаешь, доставило удовольствие разнимать вас, после того как ты восстал из мёртвых, и с воплем «сейчас я покажу тебе, как нужно чихвостить заигравшихся девиц» кинулся щекотать Грэкхольм ребра!

– Прямо щекотать? Эмилия очень боится щекотки, я на такое в здравом уме и твёрдой памяти не отважился бы! Это чревато…

– Чревато?! Да, чревато! Она визжала, как резанная! Словно ей иголки под ногти засовывали! Вы сцепились, как два кота, и всё это, заметь, под гвалт гномов, которые не решались к вам подойти.

– О, Вселенная, скажи, что ты пошутила, и этого ничего не было, – простонал я, борясь с дурнотой. – Пожалуйста, излечи меня, а то я сейчас умру у тебя на руках!

Казалось, что Серэнити не расслышала моей скорбной просьбы.

– Потом явился взвинченный гуляка в серебристых доспехах. Не разобравшись в ситуации, этот вдрызг пьяный индивид, ещё недавно бывший старейшиной войны, подумал, что его брата по крови обижают. И что он предпринял? Правильно, он стал мутузить своих ни в чем не повинных соплеменников, а кулак у него оказалось тяжёлый…

Я сфокусировал взгляд на Серэнити. У неё под глазом вились фиолетовые прожилки синяка.

– Даже тебе? … Это сделал он? Я… или она?

Чтобы спрятаться от светлых обвиняющих глаз, я, задавая вопрос, попытался накрыться одеялом с головой, но у меня не вышло. Рука Великого инквизитора цепко держала шерстяной угол покрывала.

– Стыдно?

– Ещё как!

Серэнити скривила губы.

– Ты думаешь, я поверю в эту ложь?

– Ты во всём права, и мне, правда, очень стыдно… и плохо! Помоги мне!

– Помочь тебе избавиться от похмелья и ушибов, вызванных грехопадением?

– Да! Будь добра! Пожалуйста!

– Я добра к тебе, и только поэтому ты ещё живой. Лежи, страдай и думай о своих нечестивых поступках.

Вставая со стула, великий инквизитор поставила лампаду на тумбочку так, чтобы её лучи продолжали резать мне глаза и напоминать о вчерашнем разгуле. Шурша белыми одеждами, Серэнити удалилась из поля зрения. Где;то лязгнул замочек закрывающейся двери, она ушла. Пытаясь подняться, я как червяк, завозился на измятой перине. Ох, как не просто! Высвободив из;под себя руки, я упёрся ими в простыню. Раскачиваясь подобно сломанному маятнику, я, спустя несколько неудачных попыток, всё же принял сидячее положение. Жутко хотелось пить! Есть здесь где;нибудь графин с водой? Я осмотрел комнату, в которой ночевал. Достаточно просторная, она вмещала в себя много изысканной мебели. Шкафы, лавки, сундуки, картины и прочее убранство так и лучилось помпезностью и роскошью. Вскоре моё внимание привлекло треножное трюмо у дальнего угла. Груда пустых тар на нём подсказала, что всю жидкость я выпил ещё вечером. Беда, беда, придётся подняться и найти то, что спасёт горло от засухи.

Собравшись с силами, я кое;как обул сапоги. Спасибо, хоть разулся перед сном! Или кто;то снял сапоги с меня? Трясясь и икая, неровной походкой моряка, я вышел из спальни. Пройдясь по устланному шкурами оленей коридору, я попал в овальный холл, посреди которого расположился обитый коричневой кожей диван. Его покатые края практически дотягивались до стола, увенчанного рядом вогнутых кресел;лодочек. Эмилия, Серэнити, Грешем, Мурчик, Снурф и Дурнбад, – все были тут. На колдунье красовалась повязка из бинта. Она обхватывала всю макушку и перетягивалась под подбородком маленьким узелком. Волосы, всегда бывшие визитной карточкой моей подруги, сейчас представляли из себя жалкое зрелище. Похожие на пчелиные соты, они спутанными обгоревшими прядями обрамляли осунувшиеся плечи. Вампир и гном выглядели помятыми. Один задумчиво крутил в толстых пальцах гранёный кубок, а другой что;то пил из чашки.

– Всем доброго утра! – поздоровался я, вымучено улыбаясь. – Все хорошо выспались?

– Эгей! Брат по крови! Хорошенечко мы вчера посидели в «Полной Вагонетке», да?! Я же говорил, что брисовое пивко только на вкус как сироп, а забирает;то как, а? Мощно! А как мы с тобой соревновались, кто больше выпьет рюмок с «Неййли;пеййли»?! Да?! Как ты только потом на ногах устоять смог? Вот это я понимаю – удаль! Ну, садись, садись, хлебни чайку из горных трав, он всю ломоту;перехмурную мигом прогонит.

– Да, Дурнбад, ручаюсь, что «Неййли;пеййли» запомниться мне надолго, – согласился я, опускаясь на свободное кресло.

– Ты настаивал, что сдюжишь принять на грудь больше любого гнома, а я оспаривал.

– И мы, конечно, устроили небольшую проверку?

– Ну да! И ты проиграл мне! Но сражался достойно! Где ты так научился заливать за воротник?

– У меня была бурная молодость, – отозвался я, переводя взгляд на изумрудные глаза. – Эмилия, те «Неййли;пеййли», щекотка, шарики огня и волосы… Я… Прости меня, пожалуйста.

– Сама виновата, – отозвалась моя подруга тоном, по которому я понял, что она не держит на меня зла. Обрадованный этим, я принюхался к приятному запаху, исходившему из кружки, всунутой мне старейшиной войны. Мята и лимон? Я отпил терпкий напиток и, как по волшебству, мне стало легче. Воодушевившись возвращением жизненных сил, я взял с общей тарелки бутерброд с беконом и яйцо.

– Поражаюсь, что после всего этого у тебя ещё не пропал аппетит, – сморщила нос Эмилия. – Мне так вообще кусок в горло не лезет.

– То;то оно и понятно, – засмеялся Дурнбад. – Шампанским после пива тоску разгоняет не каждая девица. Вы с Калебом стоите друг друга. А обнимались;то как вчера! Вы случайно не сладкая парочка?

– Нет!

– Мы – друзья!

В один голос и почему;то краснея, выпалили мы.

– Да? Ну, мне получается, показалось!

Старейшина войны бессовестно нам подмигнул.

– Они настолько давно приятельствуют, что стали уже как брат и сестра, – снял своим уверением неловкий момент Грешем. Затем он продолжил, обращаясь ко мне:

– Завалились вы, значит, сюда ночью не разлей;вода и давай припираться, кто из вас лучше разбирается в хитросплетениях неведомого, у кого заклинания серьёзнее и познания шире! Уткнулись рогами, да так громко, что я вышел вас немножко успокоить. Так вы меня с ног до головы вином облили и подушками закидали!

– Серэнити рассказала мне в двух словах, что было дальше, – промямлил я, глядя на ухмыляющегося в бороду Дурнбада.

– Я это, покумекал в таверне да решил проверить, как вы нашли путь до своих комнат. Поднимаюсь на ваш ярус, а тут кругом крики, и шум стоит несусветный! Бегу, расталкиваю своих и вижу: мой брат по крови ничком на полу распростёрся, подруга его вся в ссадинах и ожогах, а мои родичи целой кучей над ними нависают! Хмель ударил мне по темечку, и я пришёл к выводу, что вас хотят убить. Раскидал того, второго, третьего, да на жрицу белую в пылу драки и наткнулся. Понимаете, рука у меня горячая, не остановился вовремя и прямо в глаз ей зарядил.

Дурнбад приложил ладонь к груди.

– Прости, Серэнити, бородой клянусь, что не хотел по тебе попасть!

– Осознавший ошибку – впредь не споткнётся, – без тени улыбки промолвила Великий инквизитор.

– Уже потом, когда все во всём разобрались, когда все друг перед другом извинились, а раны обработали, Эмилия завалилась спать на диван, Дурнбад лёг вон на то кресло, а вы удалились в спальню, сказав, что не веселились так с прошлого столетия, – завершил пересказ вчерашних приключений Грешем.

– Меня и правда, не так часто звали на вечеринки последнее время, – ухмыльнулся я.

– Надеюсь, что больше никогда и не позовут, – фыркнула Серэнити.

– Где;где, а в Зарамзарате Калеба на посиделки пригласят всегда! – рассмеялся Дурнбад. – Не запамятуйте, что сегодня ближе к восьми грянет пир, посвящённый Жизни, Смерти и Богатству! Там пива и «Неййли;пеййли» не будет, но марочное винцо подадут отменное! Я вам перед выходом из «Полной Вагонетки» дал с собой попробовать бутылочку, не дурное же?

– Им вчера было всё равно, что пить, лишь бы горело, – снова подковырнула Великий инквизитор.

– Думаешь, не распробовали на мутный глаз? Тогда придётся повторить дегустацию.

Старейшина войны, кряхтя, встал с кресла и направился к дверям.

– Увидимся, брат по крови!

– Подожди, а есть у клана Надургх библиотека или что;нибудь подобное?

– Знамо, что имеется! Читальдум на третьем ярусе. Однако если ты плохо понимаешь письменность гномов, то там тебе делать нечего – на людском языке мы хронологии не ведём, только на лундулуме.

– Ну, кое;что я перевести смогу и сам, а кое;что помогут словари и учебники вашего языка, они;то точно должны быть в архиве, – улыбнулся я.

– Ведь и то верно, – согласился Дурнбад. – Людей в читальдум не пускают, а о нашем побратимстве будет официально объявлено отцом лишь на банкете. Поэтому скажи стражникам у ворот, что зайти тебе разрешил лично я.

– Хорошо, спасибо!

Кивнув в бороду, старейшина войны вышел из зала.

– Пока вы, отравленные алкоголем, беспробудно спали, я прошлась по этажу и хочу сказать, что он огромен! Гномы выстроили подгорную твердыню впечатляющих размеров! Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного! – сказала Серэнити, закидывая ногу на ногу.

– Насколько я знаю, столицы кланов по типу Зарамзарата не уступают в размерах Эльпоту или тому же Шальху, а Трузд должен быть не меньше Гельха, – ответил я, растирая всё ещё поднывающий затылок. – Если бы не срочность нашего задания, я бы с удовольствием остался на недельку побродить по каменным залам Надургха!

– Через семь дней ты бы здесь окончательно спился, – злорадно отметила Великий инквизитор. – Завтра нужно выдвигаться в сторону гномов Караз.

Эмилия подпёрла рукой подбородок.

– Согласна с тобой. Дурнбад обещал нас проводить до ворот Трузда. Не забудь ему напомнить об этом, Калеб.

– Не думаю, что он мог забыть, но так и быть, сделаю, как ты просишь! – пообещал я подруге. – Итак, мои дорогие, я поел и готов прогуляться до читальдума. Кто из вас хочет составить мне компанию?

– Мой ответ категоричное «нет», – страдальчески выдохнула колдунья. – Почему в последнее время ты приглашаешь меня в самые скучные места, которые только возможно найти? Пойдём лучше походим по подземным паркам и садам? Я книг в Алхимикус Деторум начиталась на две жизни вперёд, и сейчас сидеть и переводить иероглифы Надургха меня ну ни капельки не прельщает!

Моя подруга повернулась к вампиру и великому инквизитору.

– Как и старый гриб, предлагаю вам отправиться вместе со мной. Моя культурная программа порадует вас лёгкой ненавязчивой прогулкой по достопримечательностям Зарамзарата с заворотами в магазины, рынки и музеи. Помимо этого, я порассказываю вам занятные факты про гномов и Железные Горы. Ну и, конечно, сходим попробовать местные сладости в одну из кафешек. Рахат;лукум гномов – это что;то с чем;то!

– Эй, так не честно! – шутливо воскликнул я. – Ты так всех переманишь к себе!

– Она уже это сделала, – впервые за утро улыбнулась Серэнити.

– А ты, Грешем? – обратился я к своему ученику. – Не желаешь поучить лундулум?

– Пожалуй, что нет, – ответил вампир, поглаживая Мурчика. – Я осознаю, что мне надо перенимать ваши знания и всё такое, но когда я ещё окажусь в Зарамзарате? Я не хочу упустить шанс осмотреть его величественные колоннады, исполосованные затейливыми канелюрами, диковинные барельефы, неописуемо светящиеся золотом аркады и могучие контрфорсы. Здесь всё совсем по;другому!

– Почему;то я не удивляюсь вашим предпочтениям.

– Было бы странно, если бы самый занудный разорванный носок во Вселенной удивлялся тому, что он как всегда остался с носом.

– Мой нос при мне!

– Тогда назначай нам время встречи, мистер пунктуальность.

– В семь часов на этаже скульптур. Они предшествуют деревьям в ящиках, помните?

– Помним. Ты, конечно, придёшь туда уже в шесть двадцать?

– Эмилия, твоими подколками мою толстую кожу не пронять!

Моя подруга чмокнула воздух, и я расплылся в улыбке. Скормив Снурфу остатки бекона, я попрощался со всеми, а затем покинул овальный холл. Припоминая нетрезвый разговор с Дурнбадом, я упорядочивал появившиеся у меня познания о его соплеменниках и гномах как таковых.

Зарамзарат, ставший домом для клана Надургх, имеет восемь ярусов. Четыре из них полностью жилые, а остальные делятся между различными хозяйственными службами. Например, шестой ярус включает в себя военные палаты, кузнечные артели и распорядительные подряды. Сердцем горы служит сокровищница. Находясь под неусыпным надзором караульщиков, она примыкает к тронному залу, в котором обсуждаются самые важные и насущные вопросы.

Все гномы всех племён разграничены на сословия. После гибели Буля Золотобородого и распада Каменного Королевства на самой верхушке пирамиды стоит не король, а глава клана и верные ему старейшины. Чуть ниже располагаются воины и жрецы. Середину иерархической лестницы занимают рудокопы, каменщики, оружейники, лекари и писцы. Следующая, наибольшая по численности ступень принадлежит разнообразным ремесленникам, торговцам и заготовщикам пищи. Линию сословий замыкает каста «отверженных» или обесчещенных семей. Им препоручается наиболее грязная и тяжёлая работа в штольнях. Перебраться из худшего класса в лучший практически невозможно. Профессии передаются из поколения в поколение, поэтому гнома, имеющего в роду одних гончаров, вряд ли назначат старейшиной, а вот важный жрец, замеченный в краже золота из храма Владыки Гор, легко может шагнуть к отверженным, и провести остаток жизни, отделяя пустотелый камень от потолка нового строящегося коридора.

Интересна так же и торговля гномов. Добираться от города одного клана до другого крайне сложно. Огромные расстояния и трудности пути всегда мешали товарообороту в Железных Горах. Поэтому некогда по взаимной договоренности, вынесенной на великом совете Гхага, Трузд, возведённый на удобной развилке скалистых дорог, обзавёлся Великим Базаром, в искрящейся шири которого собираются торговцы всех кланов. Несомненно, что вынужденное решение неимоверно обогатило гномов Караз, и год от года влиятельные подгорные семьи поглядывают на их чертоги со всё возрастающей завистью, которая, по мнению Дурнбада, когда;нибудь выльется в широкомасштабную и кровавую войну. «Владыка Гор мне не даст соврать, главное хранилище Трузда уже не может вместить в себя все то, что Караз получил со всего Будугая. Эта пчелиная матка так распухла, что скоро треснет, или её треснут. Так много мёда в этом улье, что его нужно разделить или переложить в более широкий карман». Так он вроде бы сказал?

Размышляя, я не заметил, как добрался до спуска, ведущего на другие ярусы. Я сбавил темп и, подстроившись под боязливое царапанье Снурфа, стал неспешно переступать с порожка на порожек. Затяжной виток, ещё следом такой же, и вот, я – на нужном этаже. Широкая, выложенная красным мрамором мостовая была полна гномов. Их цветастая одежда рябила перед глазами, а перезвон колокольчиков, закреплённых на ботинках, создавал подобие несмолкающей музыки. Они шагали по своим делам и изредка на ходу мне кланялись. «Вараз чалук! Вараз Зарамзарат!» – слышалось из;под длинных бород – «добро пожаловать, человек», «добро пожаловать в Зарамзарат»! Я меж тем отвечал помянутой по старым дням отговоркой «кудун о мурудан, тап галах», что дословно означает «моё почтение тебе, благородный гном». Повторяя фразу и заглядывая в приоткрытые медные двери, я тщетно искал читальдум. Тут верстаки, там магазин, здесь алтарь, а что за тем проходом? Я завернул за угол и увидел две соединённые колонны, поддерживающие шапками выточенную сову – символ мудрости в Железных Горах. Наверняка это то, что мне нужно! Устремившись через арку, я достаточно быстро дошёл до небольшой комнатки с одним единственным столом, за которым сидел престарелый гном. Он читал гранитную табличку через очки с огромными стёклами, а за его спиной подпирали стенку два скучающих стражника.

– Ты потерялся, человек? – неожиданно спросил старый гном на чистом диалекте Соединённого Королевства.

Облегчённо вздохнув, я радостно развёл руками.

– Я давно не пользовался лундулумом, поэтому то, что ты говоришь на моём языке, для меня большая удача. Я ищу читальдум.

– В самом деле? Ты его нашёл.

Гном показал пальцем через плечо.

– Он за той дверью, но полагаю, тебя туда не пропустят.

– Несколько дней назад Дурнбад назвал меня кровным братом, а сегодня он гостеприимно разрешил мне посетить читальдум, так что с твоего позволения я…

Двигаясь к дверному проёму, я чуть было не лишился уха от молниеносно скрестившихся алебард. Обернувшись на свист рассекающего воздух оружия, старик посмотрел на меня чуть насмешливо.

– Я ничего не слышал о том, чтобы Надургх нарекал кого;то из людей братом по крови.

– Но это так! Я не лгу!

– И даже если это так, то где письменное разрешение от главы клана? Уж не надумал ли юный старейшина войны, что его слова достаточно для того, чтобы я пустил чужеземца рыться в знаниях нашего народа?

– У меня нет разрешения, но…

– Никаких «но», человек.

Гном укоризненно помотал седой головой.

– Я думаю, разговор окончен. Возвращайся, когда будешь иметь нужную табличку.

Делать было нечего. Последний раз окинув взором резную дверь, скрывающую за собой древние клинописные книги, я поплёлся обратно к лестнице. Конечно, я очень жалел, что мне не дозволили зайти в читальдум, однако уныние недолго владело мною. Будучи созерцателем по натуре, я провёл оставшееся в моём распоряжении время, скитаясь по ярусам Зарамзарата. В каждой улочке и в каждой витиеватой галерее, коих тут было множество, я видел величие и искусность гномов. Прихотливые вырезы камня и где;то угловатые, а где;то и мягкие переходы вертикалей массивных строений приводили меня в восторг. Архитектурная фантазия мастеров Надургх дышала монолитностью, единением и завершённостью. Особенно меня поразил длинный мост. Разверзший свои уста над пропастью, он зигзагообразно льнул к украшенной парапетами террасе. Изрезанная квадратами плитки, она служила пристанищем для мифических животных. Потрогав рельефного кабана за базальтовый клык, я был готов поклясться, что статуя чуть подалась вперёд. Зачарованные хранители? Возможно.

Где;то сверху запел рожок, призывая собраться на пир. Циферблат гигантский ярусных часов показывал шесть тридцать, пора поворачивать на оговорённое место встречи. Поднявшись к аллее с каменными фигурами, я принялся ждать своих товарищей. Шесть пятьдесят, семь, семь пятнадцать… Ну наконец;то! Идут! Ох, как я не люблю, когда кто;нибудь запаздывает! Мою сердитую физиономию Эмилия встретила хохотом и пересказом случая, когда я по её милости проторчал под дождём полдня. Бурля как закипевший чайник, я подхватил её под руку и со всех ног бросился на соседний этаж, всеми фибрами души желая не оказаться на мероприятии самым последним. Преодолев витиеватый подъём с застывшим почётным караулом, мы оказались у деревьев с пандусами. Там, где раньше виднелась мраморная дорожка, теперь тянулся широкий стол, затянутый красно;белой скатертью. Приглашённые гномы в большинстве своём уже успели расположиться по местам. Они держали в руках столовые приборы и нетерпеливо осматривались. Так, а где же нам сесть? О, вот и Дурнбад! Одетый в просторную белую рубашку и чёрные штаны, он горделиво выпячивал грудь, на которой болтался всё тот же медальон в виде золотой наковальни. Широко улыбнувшись через элегантно уложенную бороду, старейшина войны повлёк меня за собой в самое изголовье стола, где нашу компанию поджидали низенькие удобные креслица, делающие нас едва ли выше гномов вокруг. Заиграла музыка. Вначале грянули барабаны, затем выступил стройный ряд флейт, а потом, сохраняя торжественный ритм, мелодию дополнили мелизмы арфы и бряцанье цимбал. Вместе с этими звуками в моё сердце проникало что;то волнующе;величественно;скорбное. Не отдавая себе отчёта, я выпрямился и воззрился на пустующий трон. Когда фанфары достигли своего апогея, из внушительных ворот вышел глава клана. На волосах Дунабара возлежал серебряный венок, в листьях которого поблёскивали крупные горошины сапфира. Весь вид гнома излучал силу и власть. Он встал справа от незанятого престола, поднял кубок и в наступившей тишине громко заговорил на лундулуме. Его речь была запальчивой и полной внутреннего достоинства. После того как она подошла к концу, зал разразился ликующими криками. Выждав какое;то время, Дунабар воздел руку вверх, призывая к молчанию. Гул голосов тут же стих, и старик, не опуская кубка, посмотрел на меня.

– Моё фа’ера рядом с теми, кто потерял близких и родных. Я скорблю по воинам, сложившим головы на защиту отчего дома. Пусть Урах заберёт героев в свои чертоги. Я печалюсь за братьев, навеки уснувших в каменных гробницах, – пришедшие по древнему зову дружбы, они ценили честь превыше всего. Пролиты слёзы, но должно им высохнуть! Я пью за победу, одержанную под стенами Эльпото’одо! За человека, в пылу сражения ставшего братом по крови для клана Надургх! За кровавую виру, кольцо короля Буля Золотобородого, по праву вернувшееся под сени Зарамзарата! Я пью за нерушимый союз гномов и людей!

Дунабар поднёс кубок к губам и, не останавливаясь, осушил до дна. Гномы, а вместе с ними и мы, последовали его примеру. Надо отметить, что такого хорошего вина я не пил давным;давно, и вчерашний день был не в счёт! Какого оно года? Думаю, лет десять ему точно есть. С удовольствием отхлебнув из заново наполненного кубка, я восхитился тонкими нотками горных винных ягод, оттеняющих главную тему букета. Такой игры вкуса ещё достигнуть надо! Красота!

Стоило только мне перевести внимание от чудесного красноватого нектара к пустому столу, как, словно по волшебству, он стал заполняться всевозможными яствами. Надо непременно упомянуть о том, что я попробовал на празднике в Зарамзарате! Удивительно пахнущий горшочек с тушёным мясом, картофелем и зеленью произвёл истинный фурор! Выскребав его дочиста, я потянулся за бараньими рёбрышками, прожаренными до хрустящей корочки. Потом настала очередь коричневого риса с изжаренными на вертелах индейками, выдержанными в винном соусе и фаршированными белыми грибками, крохотными кусочками ветчины, тушёным красным луком и паприкой. Не смог я обойти вниманием и говяжий язык в сливочном соусе, и заливное из телятины, и салаты – индейка, каперсы, брынза, зелень, кружки лука, соус; гусь, имбирь, чеснок, листовой салат, лук;порей, в соус добавлен вермут; телятина, морковь, яблоки, маринованные огурцы, крошеные яйца, соус; свекла, чеснок, твердый сыр, соус; куриная печень, свекла, сыр, сельдерей, соус. Сначала салаты показались мне невыразительными, но распробовав, я срочно подложил себе добавки. Маринованные огурчики, грибочки и заквашенная до хруста капустка, щедро политая маслом, дополняли стол. Однако больше всего мне понравился хлеб. Тяжёлый, как бы сырой, абсолютно чёрный, с крупными ржаными зёрнышками. Я ел его просто так, ну или укладывая сверху толстый пласт буженины. Единственное, чего не было совсем – так это рыбы, что, впрочем, неудивительно. Речную гномы не любят, а свежую морскую в этих краях не достать. Зато на пиру присутствовало любимое гномами жаркое из летучих мышей. Прекрасно приготовленное, прижаристое, оно соблазнительно красовалось на тарелках. Но мы не рискнули попробовать, а гномы такое угощение просто смели.

Мои челюсти работали так интенсивно, что вскоре их стало сводить судорогой. Какой;то важный гном, сидящий ближе всего к Дунабару, заметил это и, зычно расхохотавшись, ткнул Дурнбада, который разразился ещё большим смехом.

– Это мой старший брат, Дубунар, – представил мне незнакомца старейшина войны. – Он не так бегло калякает по;вашему, поэтому просит передать, что у тебя аппетит как у истинного гнома!

– Скажи ему, что я очень рад познакомиться, и что съел бы ещё, если бы плотно не пообедал перед пиршеством, – улыбнувшись, ответил я Дурнбаду.

Наклонившись к своему брату, старейшина войны перевёл мои слова. После чего новый взрыв смеха сотряс двух гномов. Пока они гоготали во всю глотку, я украдкой приподнял скатерть, чтобы подкормить Снурфа и Мурчика. Протягивая им кусочки мяса, я понял, что они и без моих подачек успели переесть. Гномы едят неаккуратно, и их еда сыплется, куда ни попадя, так что таракан и кот старались выбирать только самые сочные кусочки, в изобилии усеявшие пол. Усмехнувшись, я опустил скатерть и посмотрел на подруг. В отличие от меня, Эмилия и Серэнити ели, как настоящие леди – малюсенькими порциями. У колдуньи на тарелке лежали две кабаньи отбивные и немножко салата из зелени, а Великий инквизитор ограничилась горстью горошка и котлеткой с ложечкой пюре из капусты. Вот кому;кому, а ей;то как раз надо бы набрать пару;тройку фунтов! Грешем тоже наложил себе еды, но он ковырялся в ней только для вида. Сидящий между двумя девушками, вампир был скрыт от подозрительных взоров.

– Дурнбад, – обратился я к гному, спорящему о чем;то с Дубунаром.

– Чего тебе, брат по крови?

– Завтра мы должны отправиться в Трузд.

Старейшина войны сумрачно кивнул и единым махом опорожнил свой кубок.

– Я помню данное тебе обещание стать провожатым и не отступлю от него. Хоть моё сердце и противится твоему скорому уходу из Зарамзарата, но я понимаю, что медлить нельзя.

Услышав наш разговор, глава клана перегнулся ко мне через румяного кабанчика с яблоками.

– Если ты утолил первый голод, то мне есть, что сказать тебе. Выйдем ненадолго из;за стола?

– Конечно, как тебе будет угодно, – поспешил я заверить Дунабара.

– Ты тоже пойдёшь с нами, Дурнбад.

Незаметно от всех, кроме друзей и Дубунара, я покинул пиршество. Стража расступилась, и мы зашли в комнату за троном, которая, по;видимому, была личными покоями главы клана. Обитая изнутри светлой древесиной, она очень колоритно смотрелась в сравнении с каменными чертогами Зарамзарата. Большая карта Железных Гор занимала практически всю правую стену, к ней;то и повёл меня Дунабар.

– Я не умею ходить вокруг да около. Поэтому скажу прямо: до меня дошли плохие новости. Несколько часов назад из крепости, что стоит на рубеже Ничейных Взгорьев, отделяющих нас от Караз, я получил от дозорного вот это.

Дунабар показал на тонкую табличку, лежавшую на столе.

– Читай вслух, Дурнбад.

Старейшина войны взял её, пробежал глазами, а затем, хмуря брови, стал читать:

– Я, Догараг, глава клана Караз, сообщаю, что мой народ пал жертвой мора. Болезнь поразила гномов в моих владениях и сотнями собирает кровавую жатву для ненасытной смерти. Во избежание распространения заразы на другие кланы я закрываю город и перевалочные бастионы для всякого посещения извне. Все, кто сейчас находиться в стенах Трузда, да не покинут его, дабы не оказаться переносчиками заболевания. Мне искренне жаль твоих соплеменников, ставших жертвами обстоятельств и злого рока. По прошествии поветрия за каждого погибшего от болезни гнома Зарамзарата я вышлю тебе золото и другие поминальные дары. Да смилуется над нами Владыка Гор. С уважением к главе клана Надургх, Дунабару Строгому.

Дурнбад глянул на отца.

– Вот оно значит, как. Получается, поход в Трузд равносилен самоубийству?

– Я рад, что ты понимаешь это, мой мальчик, – вздохнул Дунабар.

– Значит, я на него пойду. Без меня брат по крови не сможет добраться до клана Караз.

– Я не могу запретить идти туда человеку, ставшему нам братом по крови, но не один гном Зарамзарата не пересечёт границу Надургх ведущую в Караз…

– Повторяю!

– …а тебя, старейшину войны, отвечающего за ратный подвиг, я и подано не отпущу!

Дунабар скрестил жилистые руки.

– Ты услышал моё слово, и оно нерушимо!

– Я не хочу, чтобы из;за данного мне обещания ты нарушал запрет главы клана, – проговорил я, вглядываясь в тёмные глаза Дурнбада. – Покажи мне, пожалуйста, на карте, каково расстояние до Трузда, и какой из дорог, по твоему мнению, будет наиболее удобно совершить к нему переход. Завтра мы покинем Зарамзарат.

– Нет! Клятва на крови для гнома дороже его жизни! Я буду с тобой и разделю все превратности пути! – рявкнул старейшина войны, сжимая пудовые кулаки. – Меня не испугает какая;то вшивая болячка, стрекающая только слабаков да женщин!

Распалённый гном стукнул себя в грудь и повернулся к главе клана, который тихо, но властно заговорил:

– Если ты ослушаешься моего прямого приказа и попытаешься уйти с Калебом, тем самым подвергнув себя глупой опасности заражения, а весь Надургх, который останется без своего военачальника, военной угрозе, я заточу тебя в темницу. И знай, не будет у меня больше сына. На Совете Старейшин я отрекусь от тебя и сошлю в самые нижние ярусы Зарамзарата, где ты до конца своих дней будешь тупым напильником ломать сталактиты. Но это не всё. Знай также и то, что если ты скроешься от погони, то обратно тебя никто не примет, и вечное скитание по лысым промёрзшим скалам Будугая станет твоим уделом. Я сказал.

Багровея, Дурнбад впился глазами во внешне бесстрастное лицо Дунабара. Маленькая жилка вспухла и забилась на виске старейшины войны, отмеряя бешеные удары сердца, колотящегося под его белой рубашкой. Наконец совладав с собой гном сквозь стиснутые зубы проворчал:

– Если такова твоя воля, глава клана, то я подчиняюсь ей.

– Я знал, что ты благоразумен. Ведь договариваясь со старшинами караулок Караз о проходе за черту карантина, ты можешь подхватить от них инфекцию и, не дойдя до Трузда, погибнуть. Я же к твоему сведенью не желаю под старость лет потерять и старейшину войны, и сына сразу, – выдохнул Дунабар, непроизвольно выдавая владеющее им напряжение. Посмотрев на меня, глава клана добавил:

– Я буду просить Владыку Гор, чтобы ты и твои друзья достигли Трузда целыми и невредимыми. Поутру вас будут дожидаться мешки с едой, тёплые вещи и моё благословение. Сейчас Дурнбад расскажет тебе, как не заплутать в горных тропах, а завтра я предоставлю тебе самую точную схему ландшафта со всеми таящимися на ней преградами. На этом и порешим. Как со всем разберётесь, возвращайтесь обратно к столу.

Закончив говорить, Дунабар вышел из комнаты. Оставшись вдвоём, мы недолго помолчали, прислушиваясь к музыке и обрывкам песен, пробирающимся через неплотно закрытую дверь. Обратившись лицом к карте, Дурнбад щёлкнул пальцем в жёлтую наковальню, нарисованную чуть повыше коричневого замка с соколами.

– Это Зарамзарат. От его ворот гномы Надургх выложили Свистящий Тракт до Шагрока, дозорной крепости, за которой начинаются Ничейные Взгорья. На их своевольных и лихих просторах часто случатся обвалы и ледяные сходы. Запомни, тут опаснее всего. Держись пологих уступов и природных навесов, пока не замаячит Небесный Мост. Он огромный, ты его не пропустишь. Как перейдёшь через пропасть, окажешься близ заставы Караз, а от неё до Трузда рукой подать.

– Спасибо, Дурнбад! Ты много сделал для нас и – знаешь, что? Дунабар, прав, запрещая тебе идти вместе с нами. Являясь главой клана, он прежде всего должен думать о процветании и защите своего народа. Случись что, не дай Вселенная, кто поведёт воинство Надургх на сечу, когда тебя не будет? Есть ли, кто сможет заменить тебя? Вот именно – нет! Так что не кручинься понапрасну: твоё место – здесь. Будучи братом по крови, я прошу тебя воспринять мои слова не в обиду, но в добро.

– Возможно, ты прав, – задумчиво протянул гном, взявшись за бороду. – Возможно, прав…

Дружески похлопав старейшину войны по плечу, я отвлёк его от раздумий. Мы оставили покои Дунабара и заняли ранее покинутые кресла на всеобщем празднике, который по моему наблюдению находился в самом разгаре. После того как покончили с основными блюдами, Дурнбад и Дубунар нас покинули, а под бой барабанов грянули пляски! Разбившись на пары, гномы весело запрыгали в неимоверно шустрой присядке. У них получалось это так задорно, что я, постукивающий по столешнице в такт восклицаниям «хуг», «нуг», «руг», «мей;ай;нодуг», сам захотел размять ноги. На смену дроби тамтамов и литавр пришла нежная арфа и виолы.

Подмигнув Грешему, я галантно пригласил Эмилию на танец. Соглашаясь, она ответила реверансом. Сцепив руки ладонь к ладони, мы прошествовали на середину зала. Я взял подругу за талию и стал медленно вести её по кругу. Без остатка отдаваясь чувству единения, я с головой погрузился в расслабляющие движения. Ах, как же давно, моя дорогая, мы с тобой так хорошо проводили время! Изумрудные глаза колдуньи были неотрывно прикованы к моим. Я тонул в их очаровании и в той душе, что скрывалась за ними. Эмилия, ты всё так же прекрасна, как и в тот самый день, когда мы вместе открывали бал выпускников Алхимикус Деторум. Тогда на тебе было чёрное платье с блёстками, а на мне – строгая атласная мантия. Юность весны дышала в тебе со всем своим жаром, да, я помню это, я не могу забыть. Сейчас ты стала другой, но та девочка никуда не ушла, она по;прежнему живёт в тебе. Моя подруга, моя милая Эмилия, что я безотчётно искал в каждом прожитом с тобою дне? Твои ресницы? Твой смех? Твои мимолётные взгляды? Что, кружась, среди глубинных хором Зарамзарата, я стал понимать? Кто ты для меня?

Когда переливы музыки угасли, и Эмилия отстранилась от меня, я увидел, что мы единственные стоим в центре сияющего факелами зала. Аплодисменты гномов обрушились на нас, словно камнепад. Смущаясь и краснея, мы, пользуясь паузой между композициями, поспешили к улыбающемуся во весь рот Грешему и сдержанно кивающей Серэнити.

Между тем часы пробили одиннадцать раз. Настала пора сменить вино на травные напитки. Гномы в белых фартучках принесли заварнички, благоухающие лимоном, имбирём и земляникой. На десерт каждый из нас съел по необъёмному треугольнику фирменного торта – гордости гномьих поваров. Гигантский торт представлял собой гору со сладкими фруктовыми сокровищами, скрытыми внутри неё и залитыми потоками благоухающего крема (фрукты – гордость садоводов гномьих оранжерей, имеют не самый яркий цвет, но вкус у них, безусловно, отменный). На пирожные, представлявшие собой миниатюрные горы, облитые разноцветными кремами и украшенные сияющим сахарным жемчугом, у нас уже не хватило духа. Орудуя маленькой десертной ложкой, я помог Грешему расквитаться с его долей сладкого угощения. Эмилии торт необыкновенно понравился, но вторую порцию она есть отказалась. Завистливо глядя, как я поглощаю шоколадный корж, моя подруга посетовала на то, как трудно следить за сохранением фигуры в таких нечеловеческих условиях. Я был с ней согласен. Чуть не лопаясь от переедания, я, развалившись на кресле, принялся рассматривать слабую половину подгорного народа.

Чуть ниже, чем мужчины, дамы не уступали им в плечах. Широкие скулы и близко посаженные глаза делали женщин Надургха чрезвычайно колоритными. Все в золоте и драгоценных камнях, они гордо восседали рядом со своими мужьями, отцами и братьями. Нельзя не подчеркнуть, что шутка про то, что гном выбирает себе жену по длине её бороды, является банальной выдумкой. У обитательниц горных чертогов нет ни одного намёка на лишнюю растительность в области губ и щёк.

За наблюдениями я не заметил, как меня стало клонить в сон. Да и не только меня. Все, кроме Серэнити, уже давно клевали носами. Мурчик так и вообще сопел, взобравшись на пустой стул. Мы пожелали гномам спокойной ночи, а затем, изрядно поправившиеся, потопали в овальный зал, выделенный нам для ночлега. Оказавшись в своей комнате, я лёг на кровать и, вытянувшись всем телом, накрылся одеялом по самые уши. Скрежет, подобно маятнику, исходивший от Снурфа, который никак не мог угнездиться под матрасом, вгонял меня в дрёму. Ныряя в сновидения, я вдруг уловил лёгкий шорох со стороны двери. Это ещё что? Я приоткрыл один глаз и увидел крадущуюся фигуру. Страх невольно сжал моё сердце. Кто этот незваный господин? Вряд ли его привели ко мне благие намеренья. «Концентрируйся!» Насилу угомонив разыгравшиеся нервы, я вызвал в руке малюсенькую капельку огня. «Иди сюда, голубчик, я пошлю тебе на встречу горячую штучку!» Когда стало можно различить хриплое дыхание, я увеличил зарницу пламени до размера мяча. «Пора!» Я откинул одеяло и послал клокочущую сферу во врага. Пролетев всего в дюйме от серебристого шлема, она бухнулась об потолок.

– Тише ты, тише со своим окаянным колдовством! Это я, Дурнбад!

– Что ты здесь делаешь? Ты испугал меня! А если бы я в тебя попал? Почему ты пришёл тайком?

– Все вопросы потом. Собирайся, брат по крови, нам нужно немедленно покинуть Зарамзарат.

– Но я только лёг! К чему такая спешка? Дунабар сказал, что мешки с едой приготовят к утру.

– Не беспокойся за снедь. Она собрана и ожидает у западного крыла. Я иду вместе с вами.

Окончательно протерев глаза, я понял, что старейшина войны стоит в полной боевой броне с молотом за спиной.

– Нет, не идёшь!

– Без меня ваша компания пополнит список тех, кто без вести пропал в Ничейных Взгорьях. Поверь, не имея опытного сопровождающего у вас нет ни одного шанса увидеть Трузд живьём, – отозвался Дурнбад, рывком стаскивая меня с кровати. – У нас очень мало времени. Пойдём, разбудим остальных.

– Никого будить не нужно. От твоего скрежета проснулись все, кроме этого глухого мага, – сказала появившаяся в дверях Серэнити.

– Поведай мне, силач, зачем ты подкрадывался к Калебу? – добавила, входящая Эмилия. Её заряженный Людвирбинг трещал изумрудными искрами.

– Дурнбад хочет нарушить запрет отца и пойти с нами. Он говорит, что мы без него пропадём, – ответил я за гнома.

– Ты, конечно, понимаешь, на что идёшь, и что теряешь? – спросила великий инквизитор.

– Я всё обдумал, – кивнул старейшина войны. – Меня подталкивает на сей поступок не только данное мною обещание крови, но и желание раз и навсегда отсечь Деснице Девяносто Девяти Спиц плешивые кудри. Если демонам дать уничтожить Соединённое Королевство, то их следующей целью станут подгорные города. Понимаете, о чём я? Мы, как и вы, будем втянуты в разрушительную и, скорее всего, гибельную катастрофу. Я предвижу это, и потому, мой долг – остановить Десницу Девяносто Девяти Спиц, пока она ещё не набрала силу. Калеб говорит, что на Пике Смерти кроется секрет успеха. Принимайте меня в свою команду, и я, от имени всех гномов Будугая, помогу вам его отыскать.

– Ты принят, – улыбнулась Серэнити. – Твои убеждения и моральные ценности достойны самой высокой похвалы. Из тебя мог бы получиться хороший паладин Братства Света.

– Братство Света? Мне было бы больше по душе стать паладином Братства Эля, есть у вас такое? – расхохотался Дурнбад. – Теперь к делу.

Гном понизил свой глубокий голос почти до шёпота.

– Бежать из Зарамзарата придётся на снежных барсах, другого выхода нет. Я знаю, что вы не умеете ими управлять, но надеюсь, что в дороге научитесь. Я выбрал самых спокойных и выносливых кошек из всех, что у нас есть. За нами непременно последует погоня. Отец захочет меня поймать, поэтому будем надеяться, что выигранные за ночь часы дадут нам определённую фору. После пиршества залы Зарамзарата пусты, так что если мы сейчас поторопимся, то выберемся из горы никем незамеченными.

– Есть что;то в тебе, чего я не разглядела с самого начала, – улыбнулась Эмилия, глядя на гнома сверху в низ.

– И только я здесь считаю, что это плохая идея? – насупившись, осведомился Грешем. – Почему из вас никто не думает о том, что станет с Дурнбадом, после того как мы взберёмся на Пик Смерти? Мы не можем предсказать, получится ли у нас уговорить Эмириуса Клайна отвести беду от Соединённого Королевства, а вот то, что старейшина войны не сможет вернуться под сени Зарамзарата – известно наперёд. Надургх отвернётся от него. Дурнбад превратится в отшельника, и вся его жизнь пойдёт коту под хвост. Не смотри так на меня Мурчик, я не про тебя.

– На лопастях весов лежит моя судьба, а в противовес ей – тысячи судеб других гномов. Владыка Гор даёт мне возможность повлиять на будущее, которое увидят гномы уже этого поколения. Каким оно будет? Мрачным и страшным или умиротворённым и благоденствующим? Пусть это будет стоить мне жизни, но я избираю жребий доблести, ведь то, что не зачтётся мне в бренности, стократ воздастся по ту сторону Ворот Духов. Я – герой и смельчак, мой удел – сгореть в бою, а не на вонючей койке!

Дурнбад выпятил грудь колесом.

– Однако хватит обо мне, надо трогаться в путь.

– Не верю я во все эти посмертные почести, – пробормотал вампир в рыжие усы.

– Потому что ты уже мёртв, – чуть слышно пошутил я.

– Да направит нас Урах, – громко воскликнула Серэнити, специально перебивая моё шипение.

– Воистину, – смиренно отозвался я под пристальным взглядом Великого инквизитора.

Выйдя из комнаты, я плотно прикрыл за собой дверь. Спасибо за гостеприимство, Зарамзарат! Мне здесь понравилось! Особенно, конечно, запомниться «Полная Вагонетка» с её «Неййли;пеййли» и брисовым пивком! Эх, жалко таких заведений нет в Соединённом Королевстве!

Один за другим мы вереницей последовали за Дурнбадом, прекрасно знающим все лабиринты и туннели Зарамзарата. В мягком свечении закреплённых в стены фонарей я на ходу рассматривал проплывающие мимо величественные мраморные колонны. Поблёскивая перламутровыми, бирюзовыми и красноватыми оттенками, они навсегда запечатлели в себе красоту отшлифованного камня. Запертые на ночь круглые двери желтели мутными пятнами бронзы и меди. Проходя вдоль широкого зала с фонтаном, я не смог отказать себе в удовольствии напоследок зачерпнуть горсть холодной воды. Поднеся ладони к губам, я выпил её одним глотком. На подгорных улицах и в переплетениях извилистых галерей нам попадались лишь стражи. Прижимаясь стенам, мы пропускали их отряды идти по привычным караульным маршрутам. Воздух в Зарамзарате не был затхлым, но сейчас, поднимаясь по лестнице, увёртывающейся длинной змейкой ступенек всё выше и выше, мне показалось, что где;то неподалёку гуляет свежий ветер. Наконец, преодолев последний резной приступок, мы оказались внутри сторожевой башни. Среди стеллажей с оружием нас поджидали пять снежных барсов. Каждый из них имел снаряжённое седло и прикреплённые к нему туго перетянутые мешки. Сквозь прорези бойниц на ночном небе проглядывал бисер звёзд. Обращая к ним взгляд, я боковым зрением заметил гнома в накинутом капюшоне. Кутаясь в чёрный плащ, Дубунар стоял у самой кромки наблюдательного поста и вглядывался в темноту. Оторвавшись от своего занятия, он подошёл к брату, чтобы заключить его в крепкие объятия. Перекинувшись с Дурнбадом фразами на лундулуме, Дубунар разжал хватку, а затем, не оборачиваясь, ушёл в спуск лестничного пролёта.

– Рискуя всем, Дубунар помог организовать тебе побег? – уважительно спросила Серэнити.

– Мы с братом слиты из единого сплава и всегда заодно. Дубунар задержит погоню, насколько сможет.

– Надеюсь, что глава клана не узнает о вашем заговоре, – покачала головой Эмилия.

– Кто в шахту не сойдёт, тот алмаз не подберёт, – ответил поговоркой старейшина войны. – Клак, ко мне! Калеб, ты на Джизи! Серэнити, тебя повезёт Норка, вон она! Грешем, тебе тот толстяк с характером – Габба. А ты, Эмилия, поедешь на Вьюне. Седлайтесь!

Приблизившись к Джизи, я погладил косматую морду. Чуть сморщившись, снежный барс замурлыкал и боднул меня головой. Дурнбад уже успел залезть на Клака и теперь в нетерпении ждал, когда мы последуем его примеру. У нас, однако, возникла серьёзная проблема – Мурчик ни в какую не хотел садиться на пятнистую спину собрата. Упираясь лапами, он шипел и мяукал, а так как сам Мурчик вырос размеров не маленьких, и был очень сильным, сражаться с ним было непросто. Вьюн, которому выпало счастье везти на себе Эмилию и её любимца, смотрел на них крайне подозрительно. Не придумав ничего лучшего, кроме как схватить упиравшегося Мурчика за шкирку, колдунья с моей помощью забралась в седло. Грешем, до того наблюдавший за этой картиной с почтительного расстояния, медленно пошёл к наиболее упитанному зверю. Лениво дёргая хвостом, Габба безразлично оглядел вампира, затем фыркнул и нехотя присел на лапы, подставляя белый бочок.

– Мы с тобой подружимся! Я знаешь, как хорошо с полосатыми лажу? Вот где тебя почесать? Под подбородком или за ушком? Как приятнее? – спросил Грешем, с опаской садясь на животное сверху.

По рыку, раздавшемуся из глубин Габбы, можно было понять, что он пока не хочет обсуждать эти вопросы.

Последняя не занятая снежная кошка предназначалась для Серэнити. По виду она была самая молодой среди пушистой братии. Плавно и грациозно Норка сама подошла к Великому инквизитору. Лизнув открытую ладонь, она завалилась на плитку и подставила живот, явно показывая свою благосклонность. Опустившись на колена, Серэнити провела рукой вдоль вздрагивающего пуза.

Дурнбад замахнулся на развалившуюся кошку кулаком.

– Эй, Норка, вставай! Кому говорю! Вставай, блохастая подстилка!

Вскочив на мягкие лапы, Норка прогнулась и вытянула когти из ножен. Пользуясь моментом, великий инквизитор легко запрыгнула в седло и вставила ноги в стремена. Я тем временем устроился на Джизи и прижал к себе Снурфа. Таракан не сопротивлялся. Его заострённые крючковатые царапки крепко обхватили мне грудь. Он что;то застрекотал, и я стал успокаивающе тереть ему рыжий панцирь. Вскоре мы все были готовы начать путешествие. Критически оглядев нас, Дурнбад показал пальцем вдаль.

– Перво;наперво доберёмся до той горы, Сахарного Утёса. Там сделаем короткий привал и снова двинемся в путь. К концу дня, если нас не нагонят, то, считайте, пронесло. Мы будем бежать очень быстро, поэтому предупреждаю – не хватайтесь за мех пальцами со всей силы, барсам это не нравится! Иногда из;за этого они могут сбросить седока. Падение на скорости чревато ушибами, переломами и смертью. Также не стискивайте их ребра сапогами – этого они ещё пуще не любят. Мой вам совет: расслабьтесь, или в противном случае поездка многие недели будет отзываться ломотой и болью. Уяснили? Ну, вперёд!

Белой молнией Клак сорвался с места, увлекая за собой усатых товарищей. Ветер обжог моё лицо холодным поцелуем, в ушах засвистело. Сбегая по узенькой тропке, мы по кругу огибали башенку. Закончив спуск, снежные барсы со всех лап понеслись по направлению к величавой горе. Где;то позади раздалось жалобное мяу – это Мурчик никак не мог смириться со своей судьбой. Я повернул голову и кинул взгляд на отдаляющийся Зарамзарат. Колеблющиеся огоньки прорубленных оконцев тысячами глаз провожали нас в неизвестность. Я немного печалился, что не смог достойно попрощаться с Дунабаром. Наверняка он теперь будет держать меня за предателя, который не остановил, а возможно и подбил его сына на неразумный поступок. Захочет ли глава клана убить меня за это, или всё обойдётся разрывом кровных уз? В любом случае отныне мне не стоит рассчитывать на тёплый приём у Надургха. А Дурнбад? Неужели его обесчестят и лишат всех титулов? Дунабар не вечен. Когда;нибудь он навсегда заснёт в каменной гробнице, и Дубунар, ставший главой клана, вновь очистит имя брата от грязи. Но будет ли так? Ответ на это даст лишь время. На пути к Эмириусу Клайну Вселенная заставляет делать выбор не только меня, но и моих друзей, попавших под колесо Её случайности.

В испещрённой звёздами ночи доспех Дурнбада неведомым образом впитывал в себя свет неба и преобразовывал его в собственное сияние серебра. Как светлячок, он освещал дорогу нашей неугомонно мчащейся пятёрке. От мерной тряски на снежном барсе Снурф стал похрапывать. Улыбнувшись, я с завистью приложил щеку к хитиновой пластине своего любимого фамильяра. Вот у кого из нас всё прекрасно: спи да ешь, куда хозяин – туда и ты – знай себе шевели лапками! Ну что за мысли? Не совестно? Каждому хорошо быть на своём месте и в том обличии, в котором родился.

Джизи поднимался на устланную рукотворным камнем возвышенность. Город гномов остался далеко позади, а впереди открывались бескрайние дали высоких просторов, где плеядами ровных треугольников росли ввысь исконные жители Будугая – горы. От этого зрелища захватывал дух, и спирало дыхание. Когда мы оказались на верхушке склона, я посмотрел вниз. По меркам вздымающихся рядом исполинов высота была мала, но тонюсенькая ниточка Свистящего Тракта, верёвочкой заворачивающаяся по склонам и выбоинам оскаленного взгорья, произвела на меня не менее сильное впечатление.

Притормаживая, Джизи размашистыми скачками понёс меня к подножию. Мой снежный барс явно отличался сообразительностью. Предварительно оценивая ситуацию, он мог неожиданно перестроиться и уйти от ложных, схожих с дорогой, участков, которые вели к обрывам. Вместе с первыми лучами робкого солнца мы спустились в ложбину, находящуюся аккурат между тремя заснеженными пиками, ближайшим из которых был Сахарный Утёс. Издалека заметив несколько деревьев, Дурнбад потряс сомкнутым кулаком, оповещая о привале.

Соскользнув с пригнувшегося снежного барса, я принялся массировать затёкшие голени. Как и я, другие наездники вкушали последствия продолжительной поездки. Грешем, вероятно, изрядно натёрший себе с непривычки бёдра, колодой плюхнулся на снег. Дородный Габба тут же этим воспользовался. Он без обиняков положил на грудь вампира свою клыкастую морду и зажмурил глаза. Растрёпанная Эмилия выпустила из рук обезумевшего Мурчика и, со вздохом облегчения, упёрлась ладонями в колени. Кот между тем попробовал забиться под корягу. Однако его пухлый зад отказался поместиться в укрытие, оставив тем самым серо;жёлтые штаны на виду. Серэнити, немного пошатываясь, села на вздыбленный корень, пробивающийся прямо из горной породы. Я не удивился тому, что Великий инквизитор сразу присела – передвижение на лошади кардинально отличается от скачек на снежных барсах, к такому надо привыкнуть. Дурнбад расстегнул один из мешков и достал предварительно нарезанный хлеб и кусочки бекона. Разводить костёр гном не разрешил – нас могли заметить по поднимающемуся дыму, поэтому пришлось обойтись без чая. Грешем, как всегда, предпочёл откушать из своей бутылки.

– Эй, приятель, дай;ка мне попробовать, что ты там пьёшь. А то я в этой спешке ничего не прихватил нам из спиртного.

– Мне кажется, оно скисло, – внезапно скривился Грешем. – Не хочу тебя обижать, но тебе оно не придётся по вкусу.

– Я всякую кислятину пил, – прицепился старейшина войны. – Мне всего;то глоток сделать надо, в горле пересохло – жуть.

– Пожалуй, что не дам.

Дурнбад выглядел оскорблённым. Уперев руки в пояс, он, подбоченившись, подошёл к вампиру.

– Не люблю я жадных гномов, а уж людей и подавно. Подозрительный ты какой;то, скрытный. Я следил за тобой вчера на празднике. Ты ковырялся вилкой в мясе, а в рот так ничего и не взял. Как ты можешь быть таким толстым, если совсем ничего не ешь, а?

– Это обидно и оскорбительно! Нельзя так открыто порицать людей за их болячки! – взъерепенился Грешем. – Я склонен к полноте, и даже малюсенький кусочек брокколи накидывает мне фунт. Чтобы избавиться от лишнего веса я вынужден каждодневно употреблять специальное вино с добавлением множества ингредиентов, которые обычному человеку могут обернуться свищом или язвой.

– Что человеку плохо, то гному хорошо!

– Ты отравишься!

– Враки!

– Нет, не враки!

– А я говорю, что враки! Твоё вино…

Перепалку прервало отдалённое эхо поющего рожка.

– Быстрее запрыгивайте на барсов! Мои сородичи близко! – закричал Дурнбад.

Схватив Снурфа под твёрдый панцирь, я вмиг оказался на Джизи. Серэнити, следующая, с успехом уселась на Норку. Грешему повезло меньше. Он споткнулся и кубарем повалился на своего тучного барса, которому не показалось это забавным. Габба зарычал и подвёл морду к лицу моего ученика: «Не надо так со мной! Укушу!» Чертыхаясь на свою неловкость, Грешем кое;как взмостился на рассерженного представителя кошачьего семейства. Вроде всё, но – нет! Эмилия никак не могла вытащить забившегося под корягу Мурчика. Он втиснулся под неё целиком, однако выбраться обратно ему было так же сложно, как и залезть. После того как колдунья со всей силы потянула его за загривок, Мурчик перешёл с истошного мяуканья на угрожающее шипение. Мою подругу это не испугало, но, к сожалению, её потуги не приводили к должному результату – застрявший кот по;прежнему находился в ловушке. Ситуацию разрешил Дурнбад. Отцепив боевой молот, он с размаху опустил его на повалившееся дерево. Бабах! Переломив ствол, гном бесцеремонно схватил извивающегося кота за заднюю часть. Такое в высшей мере некультурное поведение стоило Дурнбаду двух глубоких царапин на подбородке. Не обращая на них внимание, старейшина войны вручил Эмилии её питомца. Соскочив с Джизи, я помог подруге совладать с Норкой и разместить на ней Мурчика. Сколько мы потеряли драгоценных минут, рассаживаясь на спинах могучих кошек? Наверное, немного, однако заминка стоила нам дорого. Несясь во весь опор, к нам приближались гномы. Как они так быстро нас догнали? Не знаю. Мы помчались как ветер, но от преследователей уже было не уйти. Почуяв охвативший меня страх, Джизи ещё больше прибавил ходу. Снежная поволока россыпью колючих мошек застила мне глаза. Ничего не видя, я услышал сдавленный вскрик. Я оглянулся и с ужасом обнаружил, что мой ученик вывалился из седла. Дурнбад, частенько поглядывающий назад, тут же направил Клака на выручку Грешему. Повинуясь вожаку, снежные барсы повернули вспять. Первым, добравшись до барахтающегося в снегу вампира, старейшина войны выдернул его из сугроба.

– Габба! Луундук ваар’ ан дук! – донеслась до меня ругань Дурнбада бесстрашно вцепившегося в зашеек снежного барса.

Не знаю, что уж там старейшина войны такого сказал своему толстому коту, но это возымело действие! Габба поджал хвост и негромко рыкнув, сам подбежал к Грешему. Тем временем преследователи приближались. Когда мы возобновили путь, я уже отчётливо видел их развивающиеся бороды. Дурнбад свернул в низкую прогалину, и Джизи прыгнул за ним вниз. Карательное воинство Зарамзарата неотвратимо надвигалось. Принять бой старейшина войны решил на полянке усыпанной мелкими и очень острыми обломками скал. Здесь гномам придётся спешиться, чтобы снежные барсы на бегу не поранили лапы. Я слез с Джизи и, выхватив из ножен Альдбриг, встал лицом к врагу. Сосредотачиваясь для заклинания, я машинально пересчитал гномов – тридцать против пятерых, что же, проверим насколько крепкая броня у подгорного народа.

– Дурнбад! – крикнул я. – Бьёмся на смерть или как?

Гном помрачнел. Он надеялся уйти от погони и даже мысли не допускал, что этого не получится сделать. Дурнбад не хотел крови соплеменников и печаль от предстоящего сражения нестерпимо терзала его душу.

– Думаешь, они пощадят нас? – снова выкрикнул я.

– Для начала они пожелают поговорить, – прозвучал в ответ полный досады голос.

Запел рожок, предупреждая о непредвиденном препятствии. Бряцая тяжёлыми доспехами, гномы покинули сёдла и полукольцом направились к нам. Оружие у всех было разным: палаши, палицы, топоры, молоты, у некоторых имелись небольшие щиты. Растолкав впереди стоящих воинов, из серёдки вышел гном в золотом шлеме. Растянув руки в разные стороны, он остановил надвигающуюся на нас волну бородачей.

– Старейшина войны! Дунабар велел привезти тебя обратно живым или мёртвым. Если ты раскаешься в том, что ослушался приказа и будешь умолять меня о пощаде, то я, по древнему обычаю, всего;навсего выколю тебе глаз, а затем притащу на суд правящего совета. Ну, а если ты проявишь свою вездесущую тупую упёртость, то не обессудь – могилой твоим костям станут эти камни, а их поминальщиками – прожорливые вороны. Поторопись определиться, на раздумья я даю тебе ровно десять секунд.

Гном стянул с головы золотой шлем, под которым играла хищная улыбка неприязни.

– Пока часики делают тик;так, я скажу кое;что и тебе, человеку, поправшему гостеприимство Надургх и вовлёкшему Дурнбада в глупую авантюру. Глава клана посылает твоему фа’ера тройное проклятие и пожелание скорейшей гибели. Отныне и навсегда, тебе, Калебу Шаттибралю, и твоим друзьям запрещено появляться в Зарамзарате и сопредельных ему землях. За нарушение распоряжения вас будет ждать смерть через сбрасывание со скалы.

Я промолчал, а Дурнбад, в свойственной ему манере, пробасил:

– Вот как? Глаз значит? А посылая за нами, отец не сказал, что возможно из вас никто не вернётся под сени города?

– Собираешься убивать своих собратьев? Я и не надеялся получить от тебя другого ответа. Что может изречь тот, кто обесчестил себя воровством кольца короля Буля!

Я как зачарованный посмотрел на Дурнбада. Зачем он похитил дар от людей Эльпота? Гном же продолжал:

– Но не переживай, об этом никто не узнает, потому что на самом деле я не собирался оставлять тебя в живых. Будет лучше, если тебя просто не станет, а кольцо окажется у меня в кармане. Дунабару я скажу, что так и не смог тебя догнать, а когда старик умрёт, то я разделаюсь с твоим плюгавым братцем и сам стану править Зарамзаратом! Под моим началом Надургх достигнет тех высот, коих действительно заслуживает!

– О горы и недра! Твоё сердце, Каравар, черно, как самая глубокая штольня! – взревел Дурнбад. – Что за змею отец пригрел на своей груди! Приёмный сын оказался с червивым нутром! Недаром мы с братом называли тебя слизнем! Ты, крамольник и гнус, всегда действовал исподтишка, словно трусливая баба!

– Эти слова я затолкаю тебе в глотку! – прогремел Каравар. – Живых не брать! Бейте всех! Кавад ам Дурнбадо кадун! Кавад ама Надургх мену!

После такого возгласа мне сразу стало понятно, что порешить всё мирно теперь не получится. Предугадывая манёвр противника, я метнул огненный шар в ближайшего гнома. Железный доспех вспыхнул, как осенняя трава под искрой. Пламя объяло бороду и слилось в единое целое со страшным воплем агонии. Каравар и Дурнбад, словно два лесных жука, забодались увесистыми орудиями смерти. Увернувшись от нацеленного мне в печень топора, я отразил второй удар мечом. Я прижался спиной к дереву и, парируя выпады левой рукой, выжидал подходящий момент для последнего приготовленного заклинания. Сейчас моим преимуществом был рост, если бы мне пришлось схлестнуться в поединке с людьми, то, скорее всего, кто;то бы из четверых нападающих уже достал бы меня клинком, а так как гномы были значительно ниже меня, мне кое;как удавалось отбивать их яростные атаки. Резко выставив перчатку вперёд, я поразил молнией раскрывшегося бородача. Чёрный дым и копоть повалившие изо рта, понесли его душу к Владыке Гор. В следующую секунду, встретившись с острой сталью, два моих пальца левой руки отделились от запястья. Горячечная боль пронзила мне конечность. Заливая все вокруг кровью, я продолжал отбиваться и отступать по иззубренной поляне вверх. Где;то неподалёку сверкнула зелёная вспышка, а за ней, с серебристым свечением солнца, на миг блеснула булава. Бьющийся о сталь и плоть булат, заполнил уши какофонией жутких звуков. В пылу сражения я совершенно потерял друзей из виду. Прижимая искалеченную культю к животу, я слабел и пятился. Меня затошнило, но я стоически продолжал бороться с дурнотой и почуявшими слабину гномами. Когда, казалось бы, ситуация практически поставила на мне крест, на выручку пришёл Джизи. Не знаю, каким образом он пробрался по крошке остроконечных игл, но его появления было как нельзя кстати. Напрыгнув на одного из гномов, снежный барс стащил зубами шлем и впился в незащищённое горло. Алые капельки заморосили с белых клыков на чистый снег. Растопырив лапы и взъерошив холку, Джизи двинулся на другого гнома, явно испуганного только что произошедшей расправой.

– Ну;ну, давай, подходи! – подбодрил я светлобородого воина. – Такой маменькин сыночек, как ты, для Джизи неровня!

Выругавшись на лундулуме, гном, однако, не струсил. Он встал в боевую стойку и затряс топором перед носом у снежного барса. Сил защищаться у меня уже не было никаких. Потеря пальцев вывела меня из строя, и только Джизи сейчас стоял между мной и могилой. Неожиданно на гнома вылетел Снурф, до этого таившийся в снегу. Инстинктивно прикрывая лицо руками, светлобородый пропустил два удара когтистых лап и в следующее мгновение перестал дышать.

– Спасибо, ребята, – согнувшись пополам, поблагодарил я животных. – Бой ещё не закончен, пора прийти на выручку друзьям!

От потери крови голова кружилась, меня шатало, но я не мог бросить тех, кого любил! Плачевнее всего было положение Эмилии. С покалеченными коленями и порезанным бедром, она отбивалась Людвирбингом сразу от трёх гномов. Рванувшись к ней на помощь, я краем глаза увидел, как Грешем и Серэнити медленно, но верно побеждают своих врагов.

– Эй, гномики, спорим на сто золотых, что я играючи вколочу ваши рябые макушки под землю? – крикнул я, отвлекая внимание нападающих на Эмилию гномов.

Сработало! Сверкнув глазами, ко мне двинулись двое из трёх бородатых воинов. Оценивая свои возможности здраво, я, лишённый сил для создания заклинания, был сейчас жалким противником. Видимо, примерно так же подумали и гномы. Наверняка они решили быстренько разделаться со мной, чтобы потом, ни на что больше не отвлекаясь, вернуться к моей подруге. Выставив Альдбриг впереди себя, я попытался достать им до глаз гнома. Лязгнув по шлему, клинок съехал в сторону, так и не задев цель. Я оступился и дал неприятельскому топору полоснуть себя по животу. Удар разорвал одежду и наградил меня бурой полосой неглубокого пореза. Парируя новый выпад, я повалился в снег, и тут мне должен был бы настать конец, но Вселенная хранила своего героя. Появившийся сзади Грешем отделил бородатую голову от тела так, как фермер скидывает протухшую капусту в мусорное ведро. Вторую самоуверенную «думалку» раздробила отдувающаяся Серэнити, а Эмилия, нескольким позже, прикончила последнего заметавшегося гнома изумрудным валом. Сражающихся осталось только двое – Каравар и Дурнбад.

– Зададим ему!

– Нет! Дурнбад сказал не вмешиваться! Это поединок чести! – воскликнула Серэнити, хватая меня за окровавленную руку. – Дай взгляну, что это с тобой!

Я протянул великому инквизитору искалеченный обрубок.

– Грешем, не хочешь перекусить, пока тёплая? Льётся прямо как из фонтана, знай себе только рот подставляй, – пошутил я.

– Очень смешно, – закатил глаза мой ученик. – Здесь и без ваших трёх капель еды навалом.

Под волнами магии Света мои раны активно стягивались, боль уходила, а голова прояснялась. Хромая, к нам подошла Эмилия. Серэнити как раз закончила лечить меня и переключилась на неё. Колдунью ужаснуло состояние моей руки, и она прижала ладонь ко рту.

– Ну что ты так страдальчески на меня смотришь? Лучше поздравь своего друга! Теперь я уж точно не запутаюсь, какими пальцами держать ложку!

– Действительно, – отозвалась моя подруга, наблюдая за тем, как её бедро обретает былую целостность. – Было десять – стало восемь – вам мужчинам одним больше – другим меньше.

– Да! Нам кольца носить не нужно! – смеясь, подтвердил я.

– Ладно вам шутки шутить, пойдёмте лучше поддержим Дурнбада! – сказал Грешем, направляясь к месту сечи.

Пятачок, где происходил бой между старейшиной войны и воином в золотом шлеме был утоптан в подобие круга. От напряжения оба гнома изрядно вспотели. Стекая с висков, горячие капельки ползли по щекам, а потом хрустальными льдинками оседали в складках усов. У Каравара была рассечена бровь, что мешало ему видеть, а Дурнбад подволакивал правую ногу, заметно пригибаясь к земле. Молот против топора. И то, и другое оружие имеет как свои преимущества, так и свои недостатки. Я смотрел на схватку, ощущая себя болельщиком гладиаторских боёв, проводимых на Арене Колесничего в Гельхе. Выкрикивая советы, как нужно Дурнбаду атаковать, я ему, конечно, только мешал. Каравар, на мой взгляд, был менее опытным бойцом, но зато обладал большей ловкостью, которая давала ему возможность противостоять нападкам старейшины войны. Сделав обманное движение рукой, Каравар умудрился пнуть Дурнбада ногой, который после этого потерял равновесие и чуть не упал. Пролетевший со свистом топор срезал у старейшины войны половину бороды и лишь по случайности не достал до горла. Грешем рванулся вперёд и я еле удержал его, понимая, что честь для гнома превыше его жизни. В самый последний миг взметнувшийся молот отбил сверкающую сталь. Мне показалось, что Каравар нащупал слабое место в обороне Дурнбада и теперь целенаправленно в него метил. Взмах топора, ещё один, и ещё. Под гнётом ударов старейшина войны медленно отступал. Видя мнимое превосходство, Каравар, воодушевившись успехом, позабыл о безопасности и стал действовать нахрапом. Этого, видимо, и дожидался Дурнбад, который после очередного блокирования вдруг подался на своего врага всем телом и пихнул его на камни. Молот плющит золотой шлем – и всё кончено. Старейшина войны обвёл невидящими глазами красную от крови поляну. Он закрыл лицо руками и упал на колени. Слезы полились через сомкнутые мозолистые пальцы. Дурнбад оплакивал погибших в сече соплеменников. Никто из нас не решился подойти к нему, пока он сам не встал на ноги.

– Их надо похоронить как истинных воинов Надургха, – тихо сказал старейшина войны.

– Я знаю только один способ воздать должное павшим, когда нет времени на долгие обряды, – ответил я. – Это огонь.

Поморщившись, Дурнбад кивнул.

Таскать павших гномов оказалось очень муторно. Я, было, подумал о том, чтобы гальванизировать мёртвых и позволить им самим уложиться в правильный квадрат, но быстро откинул эту идею, так как по понятным причинам старейшине войны это бы не понравилось. Спустя час, когда всё было готово к сожжению, Серэнити присоединилась в прощальной молитве к единственно выжившему гному. Дождавшись окончания сакрального обряда, я со скорбным видом запалил заклинанием тот хворост, что нам удалось собрать в округе. В морозном воздухе костёр зарделся красно;оранжевыми всполохами. В его треске я уловил обещание развеять прах воинов Надургха по всем Железным Горам.

Старейшина войны считал, что больше нас никто преследовать не будет, поэтому мы вновь раскинули импровизированный лагерь, чтобы отдохнуть от битвы. Меряя шагами прогалину, я искал в снегу свои отсечённые пальцы. Так. Вот деревце, где вроде бы произошло несчастье. Точно, это было здесь. Внимательно водя глазами вдоль корневища, я наконец заметил то, что ещё недавно принадлежало мне. Холод сохранил мои пальцы. Я подобрал их и стал думать. Никогда прежде я не испытывал чудеса некромантии на себе, но … Что мне мешает попробовать? Грешему;то я даже ребра латал. Хотя он вампир, как говориться, не совсем живой, а я, наоборот, в полной мере под это определение подхожу. Что будет со мной, если я приделаю себе пальцы обратно? Могу ли я получить заражение крови или сгнить заживо? Какова вероятность такого невезения? Хотя кто вообще сказал, что у меня получится провернуть подобный эксперимент? Мне стало любопытно. В конце концов я учёный, люблю экспериментировать, ставить опыты. Пусть это будет опыт на себе. Попытка не пытка!

Взяв пальцы в левую руку, я сосредоточился на искалеченной культе. Сама некромантия похожа на лепку из пластилина. Силой воли я разминаю нужную мне часть, а затем соединяю её с недостающим фрагментом. Сейчас трёхпалую кисть ужасно жгло, и мне было непонятно, связано ли это с воздействием колдовства, или с тем, что я оголил кинжалом краюшки залеченных ран. Закрыв глаза, я поднёс пальцы к обрубкам фаланг. Ну, была не была! Боль двумя раскалёнными иглами вонзилась мне в суставы. Я почувствовал, как горячая кровь заструилась вниз по локтю. Уж не чудится ли мне? Разлепив веки, я залился громким смехом! Они снова со мной! Сгибаются, как и раньше! Мои ненаглядные! Мизинец и безымянный! Я уже успел соскучиться по вам, малыши! На мой неуёмный гогот сбежались все друзья.

– Что случилось, Калеб? – спросила Эмилия. – Ты смеёшься так, словно сошёл с ума!

– Я хочу показать вам один фокус, – ответил я, лучезарно улыбаясь. – Смотрите, вот моя правая рука, я подвожу к ней кулак и прикладываю к обрубку. Сейчас вы видите только три пальца, верно? Отнимаю левую руку и – вуаля! Теперь их снова пять!

– Где ты так научился?! – закричал Дурнбад. – Что это за шарлатанство? Даже жрецы Уноля не могут отращивать себе отсечённые пальцы, а ты – раз – и вновь целая рука! В чём секрет?!

– Фокусники не раскрывают своих секретов!

Серэнити склонила голову на бок. Она, как и все кроме гнома, поняла, с помощью чего было обретено мною единство тела. Взвешивая каждое слово, Великий инквизитор сказала:

– Я рада узнать, что ты обладаешь трюками, позволяющими тебе прятать и вновь являть конечности, однако цирковая магия, которой ты воспользовался, может пагубно отозваться на твоём здоровье. Сообщи мне, если станешь себя плохо чувствовать.

– Спасибо, Серэнити, я буду иметь в виду! – ответил я, переводя взгляд на снежных барсов гномов, посланных за нами. – Вы только поглядите, они там так и стоят, не уходят!

– Да, они преданы нам, – протянул старейшина войны. – Я могу повелеть им вернуться в Зарамзарат, но, когда там увидят, что снежные барсы воротились без своих седоков, за нами отправится вся армия Надургх, а с ней уж, как говорится, – шутки плохи. Пожалуй, я отпущу их на волю. Да, так будет лучше.

Гном спустился к началу осколочной поляны и что;то зычно произнёс на лундулуме. Снежные барсы разом встрепенулись и выстроились в длинную шеренгу. По очереди подходя к каждому пятнистому коту, Дурнбад отцеплял сёдла и сбрасывал их в снег. Когда последний снежный барс был освобождён от подпруг, старейшина войны громко хлопнул в ладоши, и все как один мохнатые хвосты исчезли в ледяной дымке.

– Вот и всё, – оповестил подошедший Дурнбад. – Отныне они предоставлены лону природы.

– Это самое лучшее, что мы могли для них сделать, – одобрила Эмилия.

– Фридия позаботится о своём выводке, – кивнул гном, вынимая из прихваченного мешка овал землистого цвета. – Среди поклажи соплеменников я нашёл пару фляжек с отличным бренди! Но вам, мистер рыжий скаредник, я не буду предлагать разделить со мной чарку.

– Ну и не надо мне вашего! – ответил Грешем, стараясь казаться обиженным. – С этого дня пьём только свои напитки!

– Да будет так, господин жадина! – подытожил гном.

Улыбнувшись вампиру, я с охотой принял протянутую мне фляжку с благородным бренди. Что за запах! Аж мурашки по коже! От носа я переместил флягу ко рту. Глоток. Ох, это приятное чувство жара, раскатывающееся от пищевода до желудка. Как же хорошо! Ноги слегка подкосились, крепкая штука! А, может, я просто устал?