Глава 17. Через Будугай

Просидев на полянке несколько часов, мы снялись со стоянки и отправились на юг. Качаясь на закорках у Джизи, я от всей души благодарил своего спасителя. Ведь если бы не он, я бы сейчас валялся с разрубленным напополам черепом. Почему Джизи пошёл против гномов? Почему он решил защитить меня? Я понравился ему? Загадка! Мне захотелось её разгадать. Я не использовал телепатию с Лунных Врат, где птичка привела нас к домику Эмилии. Расслабившись, я попытался пробиться в сознание могучего зверя. Едва лишь тронув бешеный водоворот мыслей, я тут же отступил. Не умеешь – не берись, такому учатся всю жизнь. А я, в отличие от Альфонсо Дельторо, в телепатической магии практически дилетант. Наверное, моим уделом навсегда останутся незатейливые мысли;вспышки таких животных, как полёвка, воробей и жаба. Немного расстроившись из;за неудавшегося телепатического контакта, я сразу возжелал дать себе обещание научиться как следует понимать животных, однако осёкся. Ещё неизвестно, буду ли я жив к следующему восходу, так что нечего строить долгоиграющие планы, нужно жить здесь и сейчас. Вселенная, веди меня.

Я повернул голову и увидел поравнявшуюся со мной Серэнити. Её лицо сияло восторгом. Она получала удовольствие от езды на снежном барсе. Глаза Великого инквизитора горят жизнью, но долго ли так будет? Живая Вода, Живая Вода, ты не даёшь мне покоя…

Заставляя себя подавить нахлынувшие мысли о неминуемой смерти Серэнити, я обратил внимание на то, что мы оказались на тропе под самой сенью горы. Посмотрев ввысь, я понял, как опасно здесь находиться. Малейший обвал, и – поминай, как звали! Счастливо миновав сложный отрезок пути, я облегчённо вздохнул. Дорога стала уходить круто вверх, и весь оставшийся день мы провели, взбираясь к иззубренной вершине. К ночи Дурнбад сделал привал. Ютясь на клочке ровной поверхности, наша компания тряслась от пронизывающего насквозь холода. Чтобы согреться, мы кутались в одежду и жались друг к другу спинами. Дурнбад был похож на старого волшебника. Облепивший бороду снег сделал её абсолютно белой. Развязав седельные сумки, старейшина войны выдал каждому коту положенную ему порцию мяса. Управившись с кормёжкой снежных барсов, он достал флягу и, отпив маленький глоточек, промолвил:

– Отсюда, конечно, не видно, но на том отроге стоит застава Надургх, тот самый Шагрок, о котором я говорил тебе, Калеб. За ним начинаются Ничейные Взгорья. После того, как мы оставим Шагрок позади, нам предстоит определиться, по какой дороге мчать к Небесному Мосту, ведущему в Трузд. Собственно говоря, выбор;то невелик: Полярный Тракт или Проход Безнадёжности. По одному ходят все, кому не лень, а по;другому – только сумасшедшие.

– Лёгкая дорога и трудная дорога, так? – поинтересовалась Серэнити.

– Да.

– Как я догадываюсь, у трудной дороги есть какие;то преимущества?

– Её козырь – это разница во времени. Обычным гномам не в жилу рисковать в вероломных и лавиноопасных сходах Прохода Безнадёжности, поэтому на путешествие от Трузда до Зарамзарата, они, скача по Полярному Тракту, тратят по две, а то и три недели. Смельчаки же – иного покроя. Торопящиеся по одним только им ведомым делам, они, чтобы не делать умопомрачительный крюк, сигают напрямик и через день безостановочной езды оказываются на землях Караз или Надургх. Естественно, что Проход Безнадёжности покоряется далеко не каждому, и большинство из безрассудных авантюристов, понадеявшихся на авось, чаще всего становятся жертвами коварного льда. Я знаю, что ваша, а теперь и моя миссия неимоверно ответственна, и потому предлагаю решить, что важнее: тише да дальше или быстрее, но смертоноснее.

– Проход Безнадёжности! Звучит;то как мило! – заметила Эмилия.

– Это лишь одно из его имён.

Дурнбад принялся загибать пальцы.

– Гнев Богов, Ледяные Могильники, Седая Коса. Каждый клан по;разному кличет это легендарное место.

– А ты бы сам что предпочёл? Короткую или длинную соломинку? – спросил я.

– Если бы под Зарамзаратом бесновались орды Десницы Девяносто Девяти Спиц, то я бы без колебания взял короткую, – хмыкнул старейшина войны. – Я – рисковый парень.

– Не стоит говорить о том, что у нас нет в запасе лишних недель, но я бы не хотел расстаться с жизнью из;за какого;то снежного обвала, – буркнул Грешем.

– Поддержу усатого моржа, – кивнула моя подруга. – Вероятность погибнуть слишком велика, надо идти в обход.

– Я чувствую, что нам необходимо как можно скорее оказаться на Пике Смерти, – вполголоса сказала Серэнити, тряхнув водопадом белых волос. – Если Урах явит свою волю, то мы преодолеем Проход Безнадёжности целыми и невредимыми.

Не высказался только я. Два голоса против двух, моё мнение станет постановляющим. Как поступить? Более четырнадцати дней скакать по долам иссушающих морозных гор, или испытать судьбу в роковом переходе? Я знаю, что сделаю. Я подкину монетку и доверю Вселенной избрать мой путь. Достав из кармана свой «счастливый» медяк, я подбросил его в воздух. Оборот, два, три, оп! Я словил монетку и перевернул кулак. На ладони скалился лев, а на другой стороне осталось насупленное лицо Манфреда Второго. Ухмыльнувшись, я объявил свой вердикт:

– Идём через Проход Безнадёжности.

– Я знал, что мой брат по крови не трус! – хохотнул Дурнбад.

Эмилия одарила меня мрачным взглядом, а Грешем угнетающе промолчал. Друзьям многое пришлось пережить со мной, и новая перспектива расстаться с жизнью им ничуть не улыбалась. Коротко вздохнув, моя подруга сдёрнула с головы капюшон, и нам на обозрение предстало её изуродованное лицо.

– Мне особо;то и терять нечего, если я умру, – спокойно сказала колдунья. – Калеб, старый мой гриб, куда ты, туда и я. Так уж сложилось, так уж суждено моим глупым сердцем. Главное, что я буду с тобой.

– А я с тобой, – проговорил я, обнимая подругу. – Согласись, ты бы заскучала, будь у тебя другой лучший друг.

– Который бы не ввязывал меня в неприятности?

– Именно.

– Эх, Калеб…

Серэнити положила руку на колено Эмилии.

– И терять тебе есть, что. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

– Спасибо за поддержку.

– К тому же ты запамятовала про Сухой Лёд лепрекона, – добавил я. – Начало положено, мы вернём тебе красоту!

– Я не забыла про фиал! Я думаю о нём практически ежеминутно!

– Мы соберём его! Осколок к осколочку!

– Обещаешь?

– Разве может быть иначе? Разве я когда;либо не сдержал своего слова? Так что – выше нос, моя дорогая Зеленоглазая Весна!

Эмилия наконец улыбнулась.

Не оставляя дозорных, мы легли спать. В эту ночь ко мне приходили странные цветные видения. То я лысой птицей летел над бескрайними дюнами песков, то рыбой скользил по морскому дну, выискивая съедобных рачков, то, обернувшись волком, выл на кромке леса. Казалось бы, всё идёт своим чередом, однако внешняя умиротворённость мешалась с внутренней напряжённостью тех животных обличий, в коих я побывал. Всюду чувствовался разлад. Скверна и гниль заполняли мироздание. Они безжалостно вонзали свои истлевшие клешни в землю, воду и воздух. Там, где проползал их тлетворный палантин, жизнь обрывалась или видоизменялась так, что сама суть естества преобразовывалась в угоду гниению. Неожиданно во сне я задался вопросом – а что есть Десница Девяносто Девяти Спиц? Вопрос разросся и обзавёлся корнями. Откуда берутся её бессчётные орды? Где их прародина? Почему они клокочут дикой злобой разрушения? Чья воля гонит тварей Десницы Девяносто Девяти Спиц убивать всех без разбора? А, может, они орудия самоочищения? Вдруг это сама Вселенная манипулирует первозданной мощью, дабы избавиться от ненужных ей миров? Думая об этом, я показался себе букашкой, рассуждающей о глубине вечного Замысла. Моё сознание болезненно надулось, а затем лопнуло мыльным пузырём. Часто дыша, я вскочил с мехового одеяла, и мои пробудившиеся друзья перепугано заозиралась.

– Простите, – пролепетал я одеревеневшим языком. – Просто дурной сон.

– Это нормально, – пробасил Дурнбад, протирая тёмные глаза. – На высоте мало воздуха, поэтому в дрёмах часто грезится кавардак и невообразимая ахинея.

– Мне как раз сейчас нечто подобное снилось, – широко зевнул Грешем.

Подняв глаза к небу, я стал свидетелем грандиозной картины рассвета. Солнце огромным золотым шаром выплывало из;под туманных шапок гор. Дух захватывает, как это грандиозно! Только ради такого момента стоило бы оказаться в этих краях! От рождения я люблю наблюдать за коловоротами природы. Их цикличность и гармония всегда пихали мне под нос пытливые желания, неизменно начинающиеся со слов «как», «что», «где» и «почему». Вот и теперь, неотрывно следя за восходом, я выудил из головы старый, не дававший мне покоя многие годы вопрос – Земля ли крутится вокруг Солнца, или Солнце кружит вокруг Земли? Среди учёных людей бытуют разные мнения на этот счёт, но визуально более правдоподобен первый вариант.

– Эй, брат по крови, чего стоишь, как громом поражённый? Садись завтракать! – позвал Дурнбад, втискивая мне в руку склизкий кусок бекона.

Ненавижу, когда жир касается моей кожи! Неужели так сложно было обернуть еду салфеткой? Я же не провожу салом по его бороде!

Окончив трапезу, мы, вслед за лучами солнца, вновь двинулись вперёд. Дорога хоть и была хорошо выложена камнем, но больше предназначалась для тех, кто предпочитает передвигаться пешком. На её узкой кладке снежные барсы взяли средний темп бега, и те из нас, кто ещё не до конца приноровился к своеобразной поездке верхом, смогли немножко расслабиться.

К полудню замаячили остроконечные шпили Шагрока, которых мы достигли лишь во втором часу ночи. Завидев снежных барсов, наблюдатель открыл сторожевые ворота. Когда гномы поняли, что к ним явился сам старейшина войны, они выстроились в три ряда и громко ударили в щиты оружием. Впереди войска встал бывалый смотритель Шагрока. Отсалютовав Дурнбаду, он смешно тряхнул седой бородой и пригласил войти в бастион, в котором нас приняли с большим почётом. Разместившись в одном из тёплых казарменных залов, мы все едва не упирались головой в потолок, а Грешем так и вообще пару раз нехило счесал себе макушку. Мастера, возводившие эту крепость, явно не предполагали, что в ней когда;нибудь станут принимать людей. Узнав свежие новости о ледяных сходах, Дурнбад удовлетворённо кивнул. Буквально вчера Проход Безнадёжности сотряс огромный снежный оползень, и, вероятно, в ближайшие дни там будет тихо. Конечно, это не могло не порадовать нашу компанию.

Изрядно отужинав сочным козлиным окороком, я соорудил из одеял нечто похожее на лежанку и повалился спать. Еда и жар натопленного камина мигом забрали меня в беспробудный сон. За ночь я хорошо выспался и к утру был полон сил. Мне очень не хотелось менять тепло стен на холод гор, но Эмириус Клайн сам себя не отыщет, и потому я, скрепя сердце, помахал дозорным гномам рукой.

Мчась на Джизи за хвостом Клака, я понял, отчего здравомыслящие гномы не отваживались ходить по Проходу Безнадёжности. Две горы вросли в промёрзшую землю так близко друг к другу, что их соседство создало естественный туннель, который, как мне показалось, был длинною в бесконечность, по крайней мере, я не видел ему конца. Дурнбад остановил Клака у самого начала зияющей сумерками дыры.

– Вот, брат по крови, это он, Проход Безнадёжности, он же Седая Коса и Гнев Богов. Погляди на те белые валики, скопившиеся на склонах Иштыра и Прудунугара. Видишь? Они;то и есть наша погибель. Но мы не робкого десятка, да?! Пролетим по острию ножа и не заметим!

– Честно сказать, Калеб, у меня кровь стынет в жилах, как представлю, что вся эта громада на нас обрушится, – вздрогнула Эмилия.

– Не робей! – воинственно рассмеялся гном. – Если ныне нам предначертано умереть, то мы умрём, а если нет, то будем жить дальше!

– Твоя солдатская премудрость по;трагичному смешна! – надломленным голосом отозвалась моя подруга.

– Не будем испытывать фортуну своей нерешительностью. Веди, Дурнбад! Мы постараемся не отстать, – сказал я, перебарывая нахлынувшую хандру.

– Дважды просить меня не надо! Если что, то рад был познакомиться! – хмыкнул гном. – Поговорим теперь на той стороне! Вперёд!

Рьяно приподнявшись на задних лапах, Клак понёс своего седока в таинственную горловину, образованную сросшимися Иштыром и Прудунугаром. Мы с Джизи рванулись в полутьму вторыми. Аккуратно уклонялся от острых каменных краёв, торчавших из серо;чёрной породы, мой верный снежный брас, подобно пятнистой молнии, помчался по неровной базальтово;молочной насыпи. Подняв голову к сомкнутым скалам, я увидел едва различимую полоску неба. Хороводы теней насылали воображению ложные посулы. Мне чудилось, что мы вот;вот влетим в неизвестно откуда взявшуюся преграду. Кроме спины Дурнбада и двух изрезанных веками стен, я ничего разглядеть не мог.

Ползли минуты и наматывались часы, а Проход Безнадёжности вёл нас всё дальше вглубь своих недр. От долгого нахождения в одном положении у меня затекли ноги и руки. Мне было тяжело сидеть, и я не представлял, как Джизи выдерживает такие умопомрачительные нагрузки, находясь в постоянном движении.

День только кажется, что проходит незаметно, на самом деле это совсем не так. Иногда он растягивается в одно сплошное ожидание чего;то нехорошего. До того момента, как я не услышал какой;то шум, у меня не было страха смерти. Однако, когда гул стал нарастать, я не на шутку струхнул. Где;то точно сыпался снег! Впереди или сзади? Где?! Рёв тысячи рассерженных драконов не показался бы столь громким по сравнению с безразличным капризом природы. Горы выли, гудели и тряслись. Клак, Джизи, а за нами и все остальные снежные барсы перебирали лапами со скоростью урагана. Всем нам хотелось жить.

Грохот усилился, и теперь я точно смог определить, что лавина идёт за нами по пятам. Обезумевший ветер рвал мои волосы, но не было и речи, чтобы попытаться накинуть капюшон. Прижимая Снурфа к груди, я вновь оказался на волосок от гибели. Здесь всё и закончится?! Нет, погодите, там что;то блеснуло, или мне показалось? Глаза слезились, а звук осыпающегося льда рвал мои барабанные перепонки. Всё превратилось в один застывший во времени миг.

Вначале я не понял, что произошло. Свет ласково обнял меня со всех сторон, а ветер, до этого грозившийся сорвать лицо, сейчас лишь нежно целовал щеки горячими бусинками снежинок. Мы выбрались! Джизи остановился, только отбежав от туннеля на почтительное расстояние. Самым последним из Прохода Безнадёжности появился Грешем, за которым лёд и камень сомкнулись единой стеной. В голове стучала лишь одна мысль – мы выжили! Выжили! Соскочив со снежного барса, я не мог поверить в то, что провёл на нём целые сутки, не слезая. Лишившись своей ноши, Джизи повалился в снег и высунул язык. Я потрепал вымученного кота по свалявшемуся мокрому меху.

– Эге;гей! Мы прошли! – громоподобно возвестил шатающийся Дурнбад.

– Мне не верится, – отозвалась Эмилия, опуская Мурчика на лапы. Кот дрожал всём телом и таращил глаза.

– Поразительно! – согласилась растрёпанная Серэнити.

– Это тот самый Небесный Мост, про который ты говорил? – спросил Грешем, указывая вдаль на ровную чёрточку между двумя горами.

– Он, родимый. Небесный Мост – великолепное произведение искусства ранних гномов. Как подойдём поближе, увидите, о чём я говорю. Кстати! За ним начинаются владения Караз!

Старейшина войны приложил руку ко лбу.

– Вон там вьётся Полярный Тракт, по которому мы могли бы ползти сюда полмесяца! Но он не про нас! Мы – отчаянные ребята!

Гном стукнул себя по серебристому доспеху.

– Тут больше уместно слово «безумцы», – отметила моя подруга. – Давайте разобьём лагерь, я готова прямо сейчас упасть на эти валуны и заснуть.

– Нет, здесь оставаться опасно, – помотал бородой Дурнбад. – Новая лавина может зайти за кромки Прохода Безнадёжности и смести нас, как солому. Однажды мне пришлось стать очевидцем того, как разогнавшаяся снежная насыпь едва не поглотила отроги возле Шагрока! Так что не будем гневить Владыку Гор. Тормошите своих барсов, отдохнём подле Небесного Моста.

– Легче сказать, чем сделать, – пробормотал я, подходя к Джизи.

Я деликатно потряс пятнистого кота, успевшего погрузиться в сон. Угрожающее рычание и не менее устрашающий взгляд из;под белёсых ресниц заставили меня отступить на шаг.

– Послушай, если мы сейчас не уберёмся отсюда, внезапный оползень может накрыть нас с головой, и такого красавца, как ты, ведь тоже, – принялся я уговаривать снежного барса. – Пожалуйста, давай пробежимся ещё чуть;чуть! Я обещаю, что потом ты будешь спать, сколько тебе угодно!

Джизи прижал уши и показал острые клыки, но затем подставил бочок для того, чтобы я перекинул ногу. Благодарно похлопав снежного барса по загривку, я запрыгнул в седло. Внутренняя сторону бедра свело болезненной судорогой. Я и сам мечтал поскорее прилечь на свой плащ. Вздохнув, я перевёл взгляд на Грешема. Мой ученик безрезультатно взывал к Габбе, который никак не хотел подниматься. В конце концов, вампир достал уставшего снежного барса и тот пихнул его лапой. Однако это не остановило Грешема. Преодолев страх быть укушенным, он сел лежавшему Габбе на спину. Толстый кот измученно чихнул и, видимо, поняв, что от него не отстанут, встал рядом со своими усатыми родственниками. Экономя последние крупицы сил, снежные барсы затрусили прочь от Прохода Безнадёжности.

Мои ожидания скорого привала не оправдались. Нам пришлось двигаться ещё около двух часов, прежде чем Дурнбад подал сигнал тормозить. Не скрывая радости, что столь длительный переход наконец закончен, я вытянул ноги, усевшись на промёрзлый камень. Внизу склона брал начало Небесный Мост. Погода, утихомирившая свой вздорный нрав, милостиво давала рассмотреть серую громаду, повисшую посредине пропасти. Массивные треногие подпоры поддерживали мост по разные оконечности гор. Через равные промежутки его затейливые перила, стискивались в каменные столбы, которые становились всё выше по приближению к входу, обрамлённому аркой. У арки, на облупившихся постаментах, в извечном дозоре стояли существа с головами людей и туловищами птиц. Скрестив острые когти на груди, они казались почти живыми. Мне никогда не доводилось лицезреть такие необычные скульптуры. Кто они? Выдумка зодчих гномов, или канувшие в лета обитатели Железных Гор? Видя мой интерес к исполненным достоинства фигурам, Дурнбад поведал небольшую легенду, связанную с ними.

– Давным;давно, – повёл свой рассказ старейшина войны, – когда гномы только стали заселять Будугай, им повстречались странные и горделивые создания, обитающие на заоблачных высях. Они величали себя нирфами. Мы же прозвали их детьми неба. Благородные лицом и сердцем, нирфы без неприязни приняли новых поселенцев гор, мудро рассудив, что места хватит всем. Многие века не было вражды между соседями. Одни правили в небе, другим принадлежала твердь. Всё изменилось, когда некий гном;кузнец по случайности узнал о таинственном металле, который можно было добыть только с верхушек гор. Лёгкий, как перо, и твёрдый, как алмаз, то был мифический квазальд. Как принято считать, правивший в то время король гномов Дюрнац Сердитый сначала предложил нирфам выменять жильные разработки квазальда на чистые, как слеза, драгоценные камни. Дети неба с должным почтением выслушали посланца подгорного народа, но отказались совершить сделку, сказав, что для них металл является священным. Злость и алчность овладели душой Дюрнаца: как так, ему, королю всех гномов, сказали «нет»? Собрав Гхагу, он объявил о тайной мобилизации войск. В день зимнего солнцестояния ничего не подозревающие нирфы без объявления войны, были атакованы по всему Будугаю. Кровь полилась рекой по белоснежным вершинам. Стойко защищались дети неба и безошибочно разили воинов противника своими кристаллическими мечами. Однако к той длинной, роковой сече они были не готовы. Гномы хоть и с трудом, но вышли из неё победителями. Размахивая алыми секирами, они пробились к королю нирфов и со всей жестокостью, свойственной лишь берсеркерам и безумцам, изрубили несчастного на куски. Умирая, крылатый правитель проклял моих жадных праотцов. В писаниях сказано, что стоило только его глазам закрыться, как посыпался град, который не утихал месяцы напролёт, а когда он наконец прошёл, и рудокопы поднялись на пики Будугая, оказалось, что весь квазальд, словно по волшебству, превратился в пустую руду. Дюрнац Сердитый остался с носом.

– Вот это история! – присвистнул я. – Думаешь, всех нирфов перебили?

– Никто не знает, – глубокомысленно ответил Дурнбад. – Нирфов не видели тысячи лет, а вот память о той поре продолжает жить. Когда стали строить мост между кланом Караз и Ничейными Взгорьями, один из последних королей – Струд Каменный Воротник – повелел назвать его в честь детей неба и украсить их изваяниями, дабы потомки не забывали о своём кровавом прошлом.

– Получается, что весь квазальд пропал? – спросил Грешем, сонно зевая.

– Видимо так, – кивнул Дурнбад. – Но честно сказать, мне кажется, что он ещё есть где;то там.

Старейшина войны махнул рукой вверх.

– Впрочем, кто сейчас в здравом уме станет его искать? Забраться на Зарамзарат, и то дело нелёгкое, а, поди, попробуй, залезь на вон ту отвесную скалу. Что? Кишка тонка? То;то же.

– Ну, странно, – протянул вампир, теребя рыжие бакенбарды. – Вы же гномы! Должны уметь преодолевать препятствия под землёй! Могли бы взять да и прорубить ходы к верхушкам гор.

– Поражаюсь, как ты просто рассуждаешь, парень! Вот возьми кирку и помаши ею часок, а потом я посмотрю, сколько сил в тебе останется. Ни один глава клана не отправит свой народ на такое бесполезное и долговременное задание.

– Мальчики, кто;нибудь из вас будет обедать? – встряла в разговор Эмилия, нарезая хлеб.

– Пожалуй, откажусь, – ответил я.

– Тогда разведи костёр, старый гриб, я хочу напиться чаю, – попросила колдунья, упираясь двумя руками в спину.

– Сию минуту, мадам! – отозвался я уставшим голосом.

– Давай, давай, я тоже не нанялась постоянно лепить вам бутерброды!

Превозмогая ломоту, я нехотя встал с камня. Поиск дров в Железных Горах – задача не из повседневных, но мне повезло: я приметил небольшое деревце у самой кромки Небесного Моста. Вздыхая и охая, как старик, я зашагал к намеченной цели. Проходя мимо статуи нирфа, я задержался, чтобы восхититься искусством мастера, придавшего изваянию столь правдоподобную грацию линий. Создавалось впечатление, что стоит лишь мне отвернуться, как фигура, встряхнув крыльями, воспарит в небо. Я потёр заскорузлый коготь безмолвного стража, а затем стал аккуратно подбираться к дереву. Не могу сказать, что боюсь высоты, но после того, как я посмотрел вниз, моё сердце сжалось в быстро бьющейся комочек. Крепко ухватившись за толстую ветку левой рукой, правой я обламывал мелкие сучья и откидывал их в сторону. Насобирав для костра достаточное количество хвороста, я хотел было возвращаться к друзьям, как вдруг поскользнулся на льду. Больно шмякнувшись на «энное» место, я по инерции понёсся к бездонному обрыву. Лишь по чистой случайности мне удалось ухватиться за выпирающий из;под земли крючковатый корень дерева. Повиснув над зияющей пастью скал, я истошно закричал, призывая товарищей на помощь. Эхо, прокатившееся по горам, усилило голос стократ. Корень предательски затрещал, и я с ужасом стал оглядываться, ища, куда бы вцепиться соскальзывающими пальцами. Магия – мелькнуло в голове! Однако я прекрасно знал, что, находясь в критической ситуации, я не сумею сосредоточиться. Вот такой бесславный конец? Я разобьюсь о твердь Железных Гор и стану пищей голодных птиц? В последний момент, когда я уже был готов попрощаться с жизнью, моё запястье сжала холодная рука Серэнити. Одним рывком она подтянула меня на уровень груди, и я закинул ногу через край. О, Вселенная, всё позади! Счищая с белого одеяния налипший снег, Великий инквизитор криво улыбнулась:

– Не знала, что ты умеешь так громко кричать. С такими мощными лёгкими из тебя выйдет отличный ярмарочный зазывала. Подумай об этом.

– Это не я, это эхо! Эй! Ты где шутить научилась? Не замечал раньше за тобой склонности к юмору!

– С кем поведёшься, от того и наберёшься, – озвучила древнюю пословицу Эмилия. – Прошу тебя, Калеб, не пугай так меня больше, сердце до сих пор колотится! Если другой раз решишь спрыгнуть, то заклинаю – прыгай молча!

– Я учту твои пожелания, – сказал я, состроив подруге противную гримасу. Повернувшись к Серэнити, я добавил:

– Спасибо большое, ещё секунда – и мне бы представилась замечательная возможность по достоинству оценить прелесть свободного полёта.

– Не за что, – откликнулась великий инквизитор. – Пойдёмте, разведём костёр и погреемся, не зря же ты рисковал жизнью.

Снова очутившись на пригорке, я укутался в походное одеяло. Грешем сложил принесённые ветки шалашиком и теперь старался разжечь их чарами огня.

– Так ты тоже маг? – удивился гном, глядя на нахмуренное лицо вампира.

– Только учусь, – ответил Грешем, отводя взгляд от хвороста.

– А;а;а;а, – протянул Дурнбад. – И ничего не получается?

Уловив в вопросе старейшины войны насмешливые нотки, мой ученик нахохлился.

– Это не так легко, как кажется! Хочешь, сам попробуй? Я расскажу, что нужно делать.

– Грешем, ты сможешь так говорить, только когда материя будет возгораться от призрачного дуновения твоих мыслей, а пока не отвлекайся, – вмешался я.

Возобновляя магические потуги, вампир кинул на меня сумрачный взгляд. Смотря на него, я вспомнил, как сам когда;то овладевал азами магии. У меня не было учителя, готового подсказать, как правильно направить энергию. Всему приходилось учиться на своём опыте. Я знаю, что в обучении самое главное – это терпение и труд. Нужно тренироваться каждый день. Это правило самое важное. Если взять его за основу, то в один прекрасный момент результат оправдает затраченные усилия. Сколько бессонных ночей я провёл, формируя в потных от напряжения ладонях шарик света? Боюсь даже подумать.

Огонь весело затрещал над чёрной древесиной. Грешем отёр со лба скопившуюся испарину.

– Вот молодец! Ведь можешь, когда очень захочешь! – похвалил его я. – Отныне ты назначаешься ответственным за розжиг костров! Теперь это будет строго твоя обязанность.

Гордо приосанившись, вампир принялся раздувать красно;рыжие язычки пламени, на которые моя подруга поставила котелок, набитый снегом. Когда из него повалил пар, Эмилия засыпала в нутро заварки, а Серэнити раздала кружки и выдала бутерброды. Еда и горячее питье – разве есть что;то лучше этого?

Удлиняя тени нирфов и погружая Небесный Мост в чарующую поволоку загадочности, солнце клонилось к закату. Отходивший накормить снежных барсов, Дурнбад сел возле меня.

– Я хотел тебя спросить, – обратился я к нему. – Тот гном, которого ты сразил на поляне, он кем;то тебе приходился?

– Каравар? Он был мне неким подобием брата.

– Он сказал, что ты украл кольцо короля Буля. Зачем ты это сделал?

Дурнбад глубоко задумался. Его тёмные глаза смотрели на гору, увенчанную последними лучами багрового солнца.

– Так себе поступок на первый взгляд, да? Но разве ответ не очевиден. Отец не допустит распространения слухов о том, что кольцо исчезло. Если в Совете Старейшин пронюхают о его пропаже, то безупречная репутация нашей семьи сильно пострадает. Когда придёт время, я, надрав зад Деснице Девяносто Девяти Спиц, тайно ворочусь к отцу, чтобы поведать о своих подвигах и отдать реликвию. Вернее, не отдать, а обменять её на возможность вернуться в Зарамзарат, так сказать, из «длительного секретного похода».

– В каком смысле – секретного? Ты говоришь так, как будто в Зарамзарате не знают, куда ты делся.

– Именно, что не знают. Для Надургха я – всё тот же старейшина войны, а ты – брат по крови, потому как о том, что произошло ночью, со смертью Каравара и его телохранителей теперь известно только двоим – брату и отцу.

– И что с того?

– То, что отец больше никому на свете не откроет того факта, что я покинул клан не по его воле. Скорее всего, какая;нибудь правдоподобная история, объясняющая моё отсутствие, уже вовсю гуляет по галереям города. Впоследствии, если я не объявлюсь через год или два, будет объявлено, что мой отряд, например, защищающий отдалённые прииски Надургха от горных троллей, пропал без вести в лабиринте туннелей.

– Лихо ты всё разложил по полочкам, – обронил Грешем. – Но как по мне, в картине много незакрашенных мест.

– Ты о чём? – поинтересовался Дурнбад.

– Белые пятна – их видно. Подумай, ведь Дунабар может мыслить иначе, чем ты. Вдруг, когда ты предстанешь перед ним, тебе будет грозить опасность?

Дурнбад закусил губу, а я добавил:

– Что помешает ему придерживаться заданного курса? Я имею в виду – ты так красиво придумал про троллей и рудники…

Поглаживая Мурчика, Серэнити жёстко скомпоновала наши завуалированные вопросы:

– Проще говоря, почему ты так уверен в том, что, завладев кольцом Буля, Дунабар оставит тебя в живых?

– Я знаю своего отца. На низость он не пойдёт, – немного помолчав, ответил гном.

– В пёстром саду догадок я ясно вижу цветок с чёрной окаёмкой – любовь и доверие Дунабара ты потерял навсегда, – промолвила Великий инквизитор, водя тонкими пальцами по полосатой шерсти кота.

– Подчас, чтобы преодолеть зло, приходиться чем;то жертвовать, – вздохнул Дурнбад.

– Ты не жалеешь, что пошёл с нами? – спросил Грешем.

– Нисколько. Ныне мой долг и желание слились воедино.

– Ох и наплачется Десница Девяносто Девяти Спиц из;за того, что ты присоединился к нашей компании, – улыбнулся я.

– Ей не укрыться от моего молота!

– Твои благородные порывы меня восхищают, – одобрительно кивнула Великий инквизитор.

– Я из клана Надургх! Благородство у меня в крови! – пророкотал гном, раздувая ноздри.

– О, благородный Дурнбад из благороднейшего клана Надургх, от чего же ты так громок? Я практически заснула! – сонно пролепетала прижавшаяся ко мне Эмилия.

– Вздремнуть нам и правда не мешает, – более тихим голосом отозвался старейшина войны.

– Этот день вымотал даже меня, – согласилась Серэнити, укладываясь возле колдуньи.

– Тогда все на боковую, – заключил я, обнимая подругу за плечи. – Доброй ночи.

Устраиваясь поудобнее, я поднял глаза наверх. Звезды ярко блестели на чистом морозном небе. Ночь выдалась спокойной и ясной. Охватывая события минувшего дня, я невольно содрогнулся, вспомнив о том, как гремел лёд в Проходе Безнадёжности. Что вывело меня из его всесокрушающей утробы? Счастливый случай, предопределённость Судьбы или Вселенское Провиденье? Что толку гадать, я дышу, и это главное. Стиснув под панцирь пробравшегося ко мне Снурфа, я стал грезить о беззаботном прошлом, которое ещё так недавно было для меня нормой.

Мой Шато, мой любимый дом, как я скучаю по тебе. Находясь непомерно далеко и не зная, сохранился ли ты, я лелею в памяти твои залы и мансарды, парапеты и уютные комнатки, твоих обитателей и милые взору вещи. Бывало, дождь барабанит по окну, а я сижу в кабинете и не спеша пишу книгу, посвящённую изучению природы Весёлых Поганок. Удастся ли мне закончить свой труд, или большинство страниц так и останутся пустыми? Чьи руки когда;нибудь поднесут недописанную книгу к глазам? Безымянный путник, забравшись в опустевший и разграбленный холл, поднимет с пола пыльный фолиант. Что он там найдёт? Наблюдение за цветением стеклянного корня? Умозаключения о пенных барашках Моря Призраков? Домыслы о взаимовыгодном симбиозе грибов и деревьев? Кому это нужно? Моя книга полетит в угол, а потом истлеет и рассыплется в прах. Скорее всего, так будет, если я умру, но пока я жив, мою душу пронизывают полупрозрачные ниточки веры. Я верю, что всё будет хорошо… Вселенная, я верю…

Унося от всех переживаний и невзгод, сон окутал меня светящимся покрывалом. На короткий миг я сбросил с себя цепи Бытия и ушёл в душистое поле куманики.

Я проснулся сильно продрогшим. Друзья ещё спали, и я, стараясь их не разбудить, выбрался из;под заиндевевшего одеяла. Как согреться? Зарядка мне в помощь. Приседая, махая руками и подпрыгивая, я возвращал телу естественную для него подвижность. Удовлетворившись результатом физкультурных упражнений, я принялся тереть снегом не вымытые с вечера кружки и ножи.

Наш лагерь постепенно оживал. С первыми лучами солнца поднялась Эмилия, а за ней Серэнити, Грешем и Дурнбад. Начались привычные для каждого утра заботы. Наломать веток в этот раз вызвался старейшина войны. Легко подхватив молот, он отправился к тому треклятому месту, где я вчера чуть не упал с обрыва. Колдунья и великий инквизитор на пару стали готовить завтрак. Вампир взялся накормить снежных барсов, ну а я скатал спальные покрывала в тугие валики.

Управившись с делами, мы вкусно позавтракали холодным окороком, хлебом и сыром. У Дурнбада оказался с собой мешочек изюма, которым он поделился со всеми желающими. Я не входил в их число. Как и Грешем, я вежливо отказался от своей доли, зато Эмилия взяла сразу две горсти, одну для себя, а вторую для Мурчика. Как оказалось, кот очень любил засохший виноград. Он уплетал угощение и довольно мурлыкал. Ради интереса я решил предложить пару изюмин Снурфу. Мой любимец долго обнюхивал коричневые бусины, а затем заявил категоричное «нетьф».

Попрятав провизию в котомки, мы оседлали снежных барсов и двинулись по Небесному Мосту. Джизи, хорошо отдохнувший за ночь, теперь неутомимо нёсся вперёд. Перед моим взором мелькали изваяния нирфов. Запечатлённые древними резчиками в различных правдоподобных позах, они смотрели на нас с царственным безразличием. Вот нирф расправил крылья – он готовится взлететь, другой прижал к животу инструмент, похожий на дудочку – он застыл в ожидании, третий, с всклокоченными перьями из;под нагрудника стискивает идеально прямой меч – он страж. Ловя глазами уносящиеся за спину статуи, я дивился тому, как хорошо они выглядят. По всей видимости, время не имело власти над творениями предков Дурнбада. Это потрясающе!

Небесный Мост всё не заканчивался и не заканчивался. Пустынный, из;за разразившейся в Трузде эпидемии, он казался мне монументом, выплывшим из позабытых сказок сгинувшей цивилизации. Мне чудилось, будто не гномы, а нирфы вырезали сами себя в память о днях седых тысячелетий.

Путаясь в смешанных чувствах, я постепенно стал различать пятно массивной арки, обозначающей конец переправы. Сомкнутые в объятиях нирфы бесстрастно взирали нам вслед. Небесный Мост остался позади, а впереди нас ждал крутой спуск. Следуя по мощёной булыжником дороге, мы стали объезжать гору по кругу. Где;то посредине каменной громады Дурнбад вильнул за утёс, и я не увидел его знака о привале. Гном затормозил Клака, и Джизи, едва не влетев в своего пятнистого собрата, выбросил меня из седла. Чтобы предотвратить столкновение, Вьюн и Норка заскрежетали выпущенными когтями по промёрзшему граниту. Зашипев друг на друга, снежные барсы стали выяснять отношения. Кошачий спор оборвал толстый Габба. Он показался из;за поворота и с грацией упитанной хрюшки повалил своих усатых приятелей в снег. Грешем, словно катапультный снаряд, низвергнулся с Габбы, чтобы попасть в самую середину фыркающего и мяукающего клубка шерсти. Растащив кошек за хвосты, гном помог вампиру вылезти на волю. Уже привычными движениями разминая суставы, я поинтересовался у Дурнбада далеко ли до Трузда.

– Сейчас сложно ответить на твой вопрос. В землях Караз горы не менее шаловливы, чем во владениях Надургх, поэтому всё будет зависеть от того, какая дорога не заметена снегом и не покрыта льдом. Думаю, к вечеру мы доберёмся до заставы Хакальд, а там узнаем, какого пути нам придерживаться.

– Как понимаю, нас могут и не впустить за пограничные ворота, – заметил я. – Вспомни весточку, которая пришла твоему отцу от главы клана Караз. В ней было ясно сказано, что перевальные бастионы закрыты для всех. И, если следовать логике, то стражи не только не подскажут нам, как легче дойти до Трузда, но и вообще не позволят зайти на карантин.

– Это мы ещё посмотрим! Я высокорождённый и старейшина войны! Мне, и тем, за кого я поручаюсь, открыта дорога в любую точку Будугая! При любых обстоятельствах!

– Однако ты самоуверен – меры нет, – хмыкнула Серэнити. – Мне вот что любопытно – как ты собираешься провести нас в сам Трузд.

– Я решаю все дела постепенно!

Гном положил руки на ремень и вызывающе поглядел на Великого инквизитора.

– Не сомневайся, когда будет надо, я найду способ!

– Вот такие мужчины на вес золото, – расхохоталась Эмилия. – Сказал – сделал!

– Да! Я такой! Напористый! – подтвердил Дурнбад широко расставляя ноги и выпячивая грудь колесом.

Быстренько перекусив, мы отправились дальше. Дурнбад больше не спрашивал у Грешема про его рацион питания. Конечно, странно видеть, что человек пьёт вино и совершенно не притрагивается к другой пище, но, вероятно, гном решил, что мой ученик и правда сидит на какой;то особой диете. Отчасти так оно и было. Запасы крови у Грешема подходили к концу. Его последняя бутылка была едва полной. Если в ближайшее время на нас не нападут враги, или не подвернётся кто;то из животных, то ему придётся голодать. Беспокоясь о вампире, я посетовал на то, что он не набрал себе запас еды после сражения с гномами. Как быть в этой ситуации? Где в этих безжизненных высотах найти пропитание для Грешема? И как не потревожить подозрение Дурнбада? Эти и подобные им дилеммы мучили меня вплоть до самого Хакальда.

Когда ноздреватая луна вышла из мути налетевших ночных облаков, наша дорога пошла вверх. Постепенно сужаясь, она вывела к обрыву, на котором разместилась крепость, возведённая гномами Караз. В слепых прорезях бойниц не брезжил свет, и если бы Дурнбад не показал на Хакальд перчаткой, то я бы мог пропустить его, так хорошо он сливался с серым камнем горы. Постучав молотом в базальтовые ворота, старейшина войны нахмурился.

– Оглохли что ли?! – закричал Дурнбад, сотрясая ударами несокрушимые створы.

– Такое чувство, что в Хакальде никого нет, – сказал я, пытаясь сообразить, как войти через ворота.

– Этого не может быть, – отмёл моё предположение Дурнбад. – Хакальд является важнейшим наблюдательным постом. Здесь несут вахту и днём, и ночью. Неужели всех воинов пожрала болезнь?

Почесав бороду, гном оглядел вышину стен.

– Попытаемся перепрыгнуть.

Взобравшись на Клака, Дурнбад отвёл его вниз по дороге, а затем пустил со всей скоростью на ворота. Как молния снежный барс пролетел мимо меня. Его мягкие лапы оторвались от земли и… Дурнбад в Хакальде!

Лязгнул дверной засов, старейшина войны открыл створ ворот. Мы заспешили протиснуться во двор крепости. Внутри нас встретила темнота и какая;то гнетущая тишь. Первое впечатление было такое, что я попал в заброшенную века назад твердыню. Поднимаясь на укрепления, я отметил, что снег на порожках уже давно не трогали ногой. Предчувствуя что;то недоброе, я создал шарики света, которые разместил над друзьями. Пихнув незапертую дверь, я застыл в проходе. Мне не нужно было видеть, чтобы понять, что стало с гномами Хакальда. Из мрачного зала, вместе с теплом, на меня обрушился едкий запах могильного зловония. Направив шарик света вперёд, я обнаружил десятки разлагающихся тел. Их вздутые чёрные конечности, вытекшие прорези глаз, распухшие языки, язвы и восковые лица без слов кричали о той муке, что им довелось испытать. За моей спиной остановился Дурнбад. Зажав нос, он поводил глазами по унылому разгулу праздника смерти.

– Здесь нам делать нечего, – просипел гном, выходя на свежий воздух. Я спустился следом за ним.

– Ты видела? – обратился я к Великому инквизитору, которая в этот момент выходила из башенки, примостившейся между двух крепких стен.

– Кругом мертвецы.

– Я произвёл беглый осмотр и могу сказать, что болезнь скосила гномов почти моментально.

– За сутки или около того.

– Вполне возможно.

– Это чума, Шаттибраль.

– Ты уверена?

– Более, чем. Пару лет назад мне довелось столкнуться с ней в глухой деревеньке. Все жители были покрыты гнойными пузырями и струпьями. Мне страшно вспоминать их сумасшедшие глаза и перекошенные рты. Они тянулись ко мне и просили об исцелении.

– Им повезло, что ты оказалась поблизости.

– Было слишком поздно.

– Как это?

– Я уже ничего не могла для них сделать, кроме одного.

– Чего? – полюбопытствовал Грешем.

– Я дала их душам освободиться от оков страдающей плоти.

– Говоря иными словами, ты их убила? – изумился мой ученик.

– Я проявила милосердие, – без тени смущения ответила Серэнити.

– А я думал, что ты умеешь врачевать любые раны и увечья! – воскликнул я.

– Многое мне подвластно, это так, – отозвалась Великий инквизитор, устремляя взгляд на меня. – Однако я не всесильна, и, если кому;то из вас снесёт голову, я не приделаю её обратно.

Я удручённо поглядел на Эмилию. Моя подруга постучала ноготками по Людвирбингу, а потом выразила мысль, которая теперь витала над каждым из нас:

– В спешке мы не учли самого очевидного, того, что нам придётся как;то противостоять моровому поветрию. Теперь, видя размах опасности, самое время помозговать, каким образом в дальнейшем не потерять наши жизни. В чертогах Трузда, как известно, чума – царица положения, и рано или поздно, она заявит на нас свои права.

Мы все повернулись к Серэнити, которая, не замечая этого, погрузилась в раздумье. Беззвучно шевеля губами, она теребила подвешенные к её рясе чётки. Спустя минуту Великий инквизитор заговорила:

– Некогда, я посетила отдалённое аббатство, находящееся под руководством Ордена Стального Кулака. Многие месяцы там правила лихорадка, и я бесстрашно ухаживала за больными паладинами. Так продолжалось, пока на очередной перевязке я не упала в обморок. У меня поднялась температура, и показалась сыпь. Я заразилась и должна была умереть, но этого не произошло, так как по счастливой случайности мимо монастыря проезжал эскорт магистра Хемши, ныне причисленного к лику святых. Ведомый Урахом, он всегда чувствовал, где нужна его помощь. В ту ночь моей предсмертной агонии восьмидесятилетний Хемши выдернул меня из Тьмы на Свет. Покуда он творил ритуал, я бессознательно запоминала его. Когда я поправилась и поблагодарила Хемши, он неожиданно позвал меня с собою на тихое деревенское кладбище. Прогуливаясь среди поросших травой холмиков, он поведал мне, что ему было видение, в котором Всеотец отметил моё чело своим благословением. Хемши считал, что отныне болезни не тронут меня и оказался прав: до сего дня так и было. К чему я рассказала вам это. Завтра я впервые попытаюсь воспроизвести обряд старого магистра. Он направлен на восстановление, но я буду молиться, чтобы Урах преобразовал его в защиту, и если на то снизойдёт Его воля, то чума Железных Гор не возьмёт вас.

– Звучит ободряюще! – хлопнул в ладоши Дурнбад. – Я знал, что такая умная жрица как ты что;нибудь да придумает!

– Пока рано радоваться, господин гном, у меня может ничего не получиться, – печально улыбнулась Серэнити. – Но сейчас даже не это главное. Нам надо покинуть это место, так как сам воздух здесь источает пары смерти. Давайте переберёмся немного южнее.

Предложение Великого инквизитора было разумным, и мы тут же согласились его выполнить. Оседлав снежных барсов, наш маленький отряд покинул зачумлённый Хакальд и переместился в полукольцо скал. Там мы разбили импровизированный лагерь и устроились на ночлег. Не легла спать только Серэнити. Она уселась недалеко от костра и в его отблеске стала рисовать тоненькой палочкой знаки Силы. Расчертив замысловатый круг, Великий инквизитор принялась водить руками над узорным снегом и негромко читать заклинания. Монотонность звуков вгоняла меня в сон, а колышущаяся в так словам хрупкая фигурка Серэнити лишь способствовала моему погружению в его недра. Глаза слипались. Зачарованный мерными покачиваниями плеч, я в конце концов задремал. Листопады, стрекозы и фантомные пейзажи сменяли друг друга веретеном небылиц, пока под утро меня не потревожила беспардонная щекотка. Это Снурфи твёрдой лапкой перебирал мои рёбра.

– Ты что это себе такое позволяешь, насекомое?! – завопил я, осоловело провожая глазами убегающего таракана.

– Это я попросила его разбудить тебя, – серьёзно ответила Серэнити на мой вопрос. Под её покрасневшими глазами набухли синие мешки.

– Поднимайся, всё готово.

Я поспешно скинул одеяло и встал рядом с уже проснувшимися друзьями. Великий инквизитор по очереди брала нас под локоть и устанавливала на лучи нарисованной на снегу звезды. Когда мы заняли положенные места, Серэнити, приманив к себе Мурчика и Снурфа, встала в центр круга;перекрестия. Что мне напоминают эти линии? Точно! Мы внутри гигантского символа Ураха! Широко раскинув руки и запрокинув голову, Великий инквизитор протяжно запела на древнем языке Мощи. Её голос сотрясал. Моё нутро трепетало. Но вопреки этому, я чувствовал умиротворение. Все страхи и горести уходили из меня. Я освобождался и обновлялся, умирал и рождался вновь. Внезапно только что взошедшее над горами солнце направило лучи прямо сквозь переплетённые пальцы Серэнити. Набирая яркость, свет превращался в две белоснежные капельки огня. Серэнити сложила ладошки вместе, и капельки из двух рук соединились в единое целое. Закрыв глаза, великий инквизитор подкинула искрящийся шарик вверх. Зависнув на мгновение в голубизне неба, он разорвался мириадами искорок, а затем пролился на нас золотистым дождём магии. Как мне показалось, Мурчик получил золотинок больше всех. Недовольно отряхнувшись, кот полизал лапку.

– Всеотец снизошёл к нашим душам, – благоговейно выдохнула осунувшаяся Серэнити. – Бич Трузда не причинит нам вреда.

Как бы в подтверждение Божественного Вмешательства, руны на кругу подёрнулись переливчатой синевой и медленно;медленно поползи по снегу. Боясь нарушить их перемещение, я не двигался. Краска вылилась через углубления и, растёкшись, вновь застыла ледяным знаком Ураха. Немыслимо! Это и есть Высшая Магия Света! Сакрально приложив руку к груди, Великий инквизитор разрешила нам сойти с пульсирующих точек. Я шагнул в сторону и тут понял – тепло, призванное Серэнити не пропало! Впитавшись через кожу, огонь теперь жило во мне! Множеством игл пламя бродило по моим венам!

– Это чувство! Оно прекрасно! – сказал Грешем, ошеломлённо переступая с ноги на ногу.

– Насколько хватит этой… этого Благословения? – спросила Эмилия, отдирая от подола пальто развеселившегося Снурфа.

– Не знаю. Верша ритуал, я умоляла Всеотца обратить на нас взор и защитить от чумы гномов. Как видите, мои недостойные прошения были услышаны. Бог Света явил нам чудо из чудес, и, наверное, я смею надеяться, что покуда мы не уйдём из Караза, щит Ураха станет преградой чёрному зловонию всепожирающей эпидемии.

Серэнити опустилась на колено.

– Всеблагой Отец Наш, ты вручил нам щедроты Свои, и мы не уроним их чести. Руководи нами и управляй по своему разумению. Направь нас на истребление врагов твоих и благослови завершить начатое. Через нас Ты исполнишь Свою волю и воздашь каждому по делам его. Да сгинет Десница Девяносто Девяти Спиц от Твоего Всеблагого Дыхания и наших недрогнувших рук. Дай нам найти пленённого Твоим светом Эмириуса Клайна, дай дойти до него, дай вразумить его обугленную душу, помочь нам низвергнуть злые отродья обратно в бездну. Пусть всё будет к Славе Твоей и Твоему Величию. Светись вечно.

Закончив воздавать хвалу, Серэнити выпрямилась. Дурнбад, который впервые стал очевидцем таких речей, уважительно поклонился Великому инквизитору.

– Теперь я понимаю, почему твой Бог прислушивается к тебе! Из всех жрецов вашего племени ты достойна этого больше всего!

– Наверное, ты мало кого видел из нашей братии, есть куда более скромные и… незапятнанные особы, нежели я, – откликнулась Великий инквизитор.

– Не принижай свою ценность! – пророкотал Дурнбад.

– Моя ценность не более значима, чем твоя. Я рада, что смогла решить нашу проблему, но на горизонте, к сожалению, она не одна. Скажи, как нам дальше идти к Трузду? Ледяные обвалы страшны ничуть не меньше мертвящих спор, и как их избежать, знаешь только ты.

– Кстати об этом, – согласился старейшина войны. – Испросить у покойников какую дорогу нам избрать, мне не дано, и поэтому я поведу нас по кратчайшему пути.

– Почему меня не удивляет твой выбор? – риторически осведомилась моя подруга. – Короткая – не значит надёжная, но за отсутствием какой;либо информации я думаю, что это лучший вариант из имеющихся.

– Вот так мог бы сказать я! – рассмеялся Дурнбад.

– Я тебя и спародировала, – колдунья подмигнула гному.

– Давайте перекусим! – предложил Грешем. – У меня после магии Серэнити что;то аппетит разыгрался не на шутку!

– Так достань пробку – поешь да попей! – отозвался старейшина войны. – Тебе как раз мороки;то немного!

– Я предпочитаю один не есть.

– А что у нас осталось из съестного? – вставил я, глядя на Эмилию.

– Серэнити тут с высшими силами связывается, печётся о нас, а вы вдвоём с этим совершенно не считаетесь – вам всё равно, вы норовите в тарелку залезть! Два сапога пара! – возмутилась моя подруга. – Мурчик, и тот деликатнее! Хоть бы спасибо для начала сказали за то, что теперь не станете жертвами чумы!

– Я очень признателен тебе, правда, – поспешил я уверить Великого инквизитора. – Хочешь, я всем нарежу бутерброды?

– Без тебя справимся, Шаттибраль.

– И знаешь почему? – осведомилась Эмилия.

– Почему?

– Да потому, что ты так толсто режешь ветчину, что кусок в рот не лезет! В твоих сэндвичах мясо такого же размера, как и хлеб!

– Так вкуснее! Вы просто толком не распробовали прелести такой сервировки! – ответил я улыбаясь.

За разговорами мы быстренько сообразили завтрак из чёрствых ломтиков сухарей и брикета сливочного масла. Не могу сказать, что являюсь поклонником такого лакомства, но сейчас это было то, что нужно. В небольших количествах масло отлично стимулирует работу мозга и придаёт энергию. Прохрустев сухариком, я жадно запил его сладким чаем. Поел – пора и в путь!

По привычке вскарабкиваясь на Джизи, я обратил внимание, что он какой;то вялый. Странно. Может съел что;то не то? Тропа, по которой вёл нас Дурнбад, шла зигзагами и проходы меж серой породы то расширялись, то становились уже. Так было до самого вечера, а потом и до второго. Спустя три дня после того, как наша компания ушла из Хакальда, я, поднявшись на очередную возвышенность, осознал, какую длиннющую цепочку гор мы преодолели за последнюю неделю. Впереди дыбилась громада Трузда. Я сразу узнал его. Торговая столица всех Железных Гор и главная резиденция клана Караз даже с почтительного расстояния поражала своей красотой и великолепием. От едва различимых ворот во все стороны скользили прекрасно вымощенные дороги, а на шапке подгорного города я рассмотрел тонкие волоски смотровых башенок. В отличие от заливающегося свечением Зарамзарата, иссиня;чёрный монолит Трузда прибывал во тьме. Только благодаря одутловатой луне, да тройке сигнальных маяков я имел возможность насладиться ночью тем величием, что стало заложником опустошающего фатума.

Укладываясь спать в ущелье, обнаруженного нами в непосредственной близости от Морозного Тракта, мы решили выставить часовых. Мало ли, кто бродит вокруг охваченного бездольем Трузда? Моё дежурство пришлось под утро: зевающая Эмилия потрясла меня за голень. Уступая подруге нагретое место, я потянулся и, превозмогая истому сна, уселся на камень. Скорее всего, завтра, мы доберёмся до подгорного города, а что дальше? Об этом я всерьёз не задумывался, а стоило бы. Каждый раз, вспоминая о том, что у меня нет пригодного плана действий, я гнал эти мысли прочь, резонно говоря себе: до Трузда ещё топать и топать, и – вот, он стоит прямо передо мной, а это значит, что отступать уже некуда. С чего начнём? Перво;наперво необходимо попасть в саму гору, а там найти читальдум или что;то вроде того. Однако с какой стати я возомнил, что мне вообще дадут зайти в архив? Даже если предположить, что гномы Караз более сговорчивы, чем гномы Надургх, и я всё;таки уговорю их пропустить меня в читальдум, то кто сказал, что в подгорных запасниках Трузда окажется карта, указывающая на Пик Смерти? Серьёзно, Калеб, у тебя тут существенный изъян! Вдруг среди нескончаемых гранитных табличек с выбитым на них лундулумом, я ничего не отыщу? Ведь ужас, что будет.

Подперев голову руками, я погрузился в размышления о правильности своих изначальных суждений. Лучше всего представить себе ситуацию в виде некой абстрактной задачи. Что мы имеем? Цель поисков: Эмириус Клайн. Неизвестное: маршрут к нему. Исходное: Гугодун – ведущий Мальта по Железным Горам был родом из клана Караз. Несомненно, что многие легенды королевский посол услышал непосредственно от своего сопровождающего, и из этого вытекает, что Гугодун был образован, а значит, умел читать и, как следствие, писать. Получается, что по возвращению в Трузд, он гипотетически мог составить очерк о совместном путешествии с посланцем из далёкого Соединённого Королевства. Следовательно, есть некая вероятность того, что мои прошлые умозаключения верны, и хоть задача и не была решена, но её основы пополнились положительными аспектами! Я облегчённо вздохнул – возможно, всё не так безнадёжно, как мне показалось спросонья.

По полутёмному небу пролетела яркая точка. Оставив позади себя едва различимый искрящийся хвост, она растворилась в тяжёлой поступи надвигающихся облаков. В простонародье ходит поверье, гласящее, что при виде падающей звезды нужно загадать желание, которое обязательно сбудется при удачном расположении зодиакального бестиария. Я не успел сразу придумать, что попросить у Мироздания, поэтому попробую сделать это сейчас. «Вселенная, я хочу, чтобы все мои друзья в конце этого похода остались живы. Не прошу за себя, а прошу за них, потому что я и так задержался на этом свете. Если нужно будет делать выбор, кого из нас взять в страну вечного сна, то бери меня – я не боюсь». Ответом мне стал отдалённый птичий крик. Я досидел остаток своего часа и встретил ранний восход.

Протерев лицо снегом, я поднял голову и сошёлся взглядом с жёлтыми зрачками горного козла, забравшегося к нам на стоянку. Как ты тихо подобрался, братец. Боясь спугнуть новоявленную добычу, я медленно двинулся к парнокопытному. Поведя носом, козёл счёл меня опасным. Он взбудоражился и сиганул вниз с тропы, однако в полёте обмяк и рухнул в сугроб – его настигло заклинание молнии. Смертельное свидание окончилось быстро и бесшумно – мои действия никого не разбудили. Склонившись над дымящейся тушей, я провёл перчаткой по ветвистым рогам. Закрученные в подобие восьмёрки, они напомнили мне плешивую макушку Тауруса Красного Палача. Меня передёрнуло. Фу, гадость! Я оставил козла и подошёл к Грешему. Прикоснувшись к нему, я поднёс палец к губам:

– Шшшшш! У меня для тебя есть подарочек.

Поманив вампира за собой, я показал ему свой улов.

– Он не очень сочный, но и у тебя бутылки не безмерные, – улыбнувшись, прошептал я. – Что стоишь? Беги – наполняй!

Столько благодарности в глазах Грешема я не видел очень давно.

– Тут одним спасибо не отделаться!

– То;то же! Я присмотрю за Дурнбадом, а ты, уж будь добр, постарайся все сделать без проволочек. Да и потом, не забудь спрятать его куда;нибудь.

– Я мигом!

Когда мы вернулись в лагерь, я сел возле храпящего старейшины войны, а мой ученик, вооружившись рюкзаком, отправился пополнять запасы провианта. Как он и обещал, долго ждать его не пришлось. Спустя не больше получаса Грешем показался из;за светлеющих скал.

– Я правду сказать уже крепко голодал, – доверительно заявил Грешем. – Я даже, нет;нет, а поглядывал то на Эмилию, то на вас с Мурчиком. Есть хотелось жутко.

Я изобразил на лице выражение испуга.

– Эй! Так если бы мне не подвернулся козёл, то я мог бы стать твоим обедом? Ну, спасибо, вырастил ученика!

– Знаете, как говорится? Голод не тётка! А вы такой вкусненький на вид! – осклабился вампир.

Похлопав Грешема по плечу, я разбудил остальных друзей. По накатанному обычаю каждый из нас захлопотал над повседневными заботами, которые оборвались из;за жалобного вскрика старейшины войны, понёсшего снежным барсам утреннюю порцию еды. Мы побросали свои занятия и побежали к нему. Забежав за бугорок, я понял, что вызвало стон Дурнбада. Все снежные кошки заразились чумой. Вялость, которая преследовала Джизи после Хакальда, была не чем иным, как симптомом болезни. Широко раскрыв пасти, снежные барсы едва дышали.

– Ты вылечишь их?– с надеждой в голосе спросил Дурнбад.

– Мне жаль, – ответила Великий инквизитор после того, как осмотрела пятнистые шкуры. – Под мехом надулись опухоли.

– Но хоть попытайся! – взмолился гном.

– Прости, но у меня не хватит сил, чтобы повторить ритуал, а жить им осталось… Возврата уже нет, – печально промолвила Серэнити, усаживаясь подле умирающей Норки. – Лучше им уснуть, не мучаясь… Кто это сделает? Ты или я?

– Уснуть? Ты говоришь о… Нет, я не смогу, я растил их с молодых когтей! Видел, как они были крошечными пищащими котятками! У меня не поднимется рука. Понимаешь?

Старейшина войны всхлипнул и спрятал глаза в бороде. Крупные слёзы закапали на лёд через спутанные волосы.

– Дай мне свой меч, Грешем.

Вампир нехотя достал клинок из ножен и передал великому инквизитору.

– Вы думаете мне это нравится? Лучше пусть страдают? – осведомилась Серэнити, глядя на нас в упор.

Мы осознавали, что она права, и вместе с тем осуждающе молчали. Кто вправе решать такое? Я последний раз посмотрел на снежных барсов, а затем отвернулся. Свист стали рассёк воздух. Эмилия заплакала и сжала мою руку. Всё было кончено. Накрыв пятнистых кошек одним из одеял, я воспламенил его шариком огня. Джизи, Вьюн, Клак, Габба, Норка, я буду скучать по вам. Спасибо, что вы донесли нас до Трузда и простите, что так вышло. Пусть Вселенная позаботиться о ваших душах. Спите спокойно.

Идти пешком по снежной насыпи оказалось очень сложно. Там, где мягкие лапы скользили по белому покрывалу зимы, я проваливался по грудь. Часто делая привалы, мы только к вечеру выбрались из ущелья и ступили на прямую дорогу, ведущую к вратам подгорного города. Приметив большущий окатанный ветром валун, наша понурая компания устроилась возле него на ночлег. Я прижался спиной к холодному камню и с надеждой подумал, что завтра, если повезёт, меня перестанет терзать беспощадный мороз Железных Гор. Весь следующий день мы, не переставая, шли к Трузду. Шагая по широкой мостовой, я дивился гигантским статуям у обочины и растущим в округе карликовым деревьям. Пупырчатые, с серебристо;пурпурными листочками, они показались мне занимательными. Я достал свой блокнотик и сделал пару набросков, надеясь обсудить их потом с Эмилией. Серэнити, которая, как и я, обратила внимание на причудливый окрас крон и переплетения веток, тихо проговорила:

– Они напоминают мне символику Ордена Святого Естества.

– О чём ты? – повернула голову Грешем.

– Ни о чем.

– Серэнити? – окликнул я.

– Что?

– Ты сейчас упоминала какой;то Орден, и я подумал, что много раз слышал от тебя истории про аббатов, маршалов, монахов и настоятелей, но кто из них – кто? И в ком какая разница? – я не понимаю.

– И?

– И вот, пока мы идём, решил попросить тебя рассказать мне про Братство Света.

Серэнити выгнула бровь.

– Ты интересуешься устройством храма? Что;то новенькое.

– Я люблю узнавать, то, чего раньше не знал, – улыбнулся я.

Видя, что Эмилия смотрит на нас с интересом, и Дурнбад подошёл поближе, Великий инквизитор вздохнула:

– Ну, хорошо, но ты сам напросился.

Серэнити отцепила от рясы чётки, а затем начала:

– От века к веку рождаются люди с сияющими звёздами на ладонях. Это знамение радости всегда случается в канун большой скорби. Урах благословляет чистую душу на служение верховным понтификом – высочайшим из высоких в Братстве Света. Сейчас вот уже семьдесят лет им является Алан Вельстрассен. Когда он почит, и если Всеотец ниспошлёт милость, его место займёт младенец. Он станет учиться, и в своих успехах, а впоследствии и в решениях, будет опираться на шестерых настоятелей, которые составляют преосвященный совет «Архиурат». Настоятель провинции – это старшее должностное лицо в отведённом ему регионе. Он несёт волю Ураха от имени верховного понтифика, разрабатывает и выносит законы на рассмотрение Архиурата, а также следит за тем, как руководители Орденов выполняют предписанные им обязанности. Настоятелем не может стать человек младше тридцати пяти лет, связанный узами брака, и не достигший главенствующего звания в своём Ордене. Например, до своей смерти настоятелем Хильда был Ваял Диянги.

– То есть он совмещал два поста сразу?

– Получается, что ты подчиняешься только настоятелю Иль Градо? Так?

Одновременно полюбопытствовали Эмилия и Грешем.

– Ваял был настоящим фанатиком, который не мог препоручить титул Великого инквизитора Хильда кому;то ещё. До своего умопомешательства, а по;другому я это назвать не могу, он, как угорелый, метался между родным Орденом и проблемами провинции.

– О! – глубокомысленно изрекла моя подруга.

– Теперь отвечу на твой вопрос Грешем. Во;первых, в Иль Градо сейчас нет настоятеля. Кеатони Пресветлая трагически погибла при обнаружении портала, а во;вторых, я нахожусь на особом положении и отчитываюсь только Алану Вельстрассену.

Серэнити выпрямила спину.

– С высшими, управляющими и законодательными органами жреческой власти все ясно? Да? Тогда перейдём к структуре храма. Братство Света состоит из Орденов, которые в свою очередь подразделяются на: духовные, монашеско;военные и обособленные. Духовные занимаются обрядами, молельнями, исцелениями и прочими неомрачёнными сталью делами. Монашеско;военные Ордена нужны для поддержания порядка и осуществления защиты мирного населения от происков зла. В частности капитул Ордена Железного Орла вот уже тысячу лет сдерживает натиск живорезов у границ Вельдза, а Орден Креста врачует раны в Хильде и Керане. Обособленные же Ордена – это отдельные крылья храма, выполняющие, так сказать, специфические функции. Помимо Ордена Инквизиции их учреждено всего два, а именно Орден Странствующих Светоносцев и Орден Белой Лилии.

Серэнити обвела нас испытывающим взором.

– Теперь поговорим об иерархической системе храма. У духовников самый старший чин это – магистр, у монашеско;военных Орденов – маршал, а у особистов – Великий инквизитор, преосвященный скиталец и белый капуцин. Не думаю, что вам это пригодится, но, чтобы ответ был полным, возьмём для разбора рангов мой Орден Инквизиции и Орден Святого Естества. Снизу вверх, по степеням в Ордене Инквизиции идут: мирянин, младший клирик, клирик, инквизитор, старший инквизитор, инквизитор;брат, инквизитор;рыцарь, инквизитор;куратор, инквизитор;судья, гонитель ереси и Великий инквизитор. В Ордене Святого Естества градация такова: мирянин, посвящённый, монах;служка, монах;чтец, монах;целитель, монах;исповедник, монах;ментор, церемониймейстер, монах света, аббат и в конце магистр.

– Ну ничего себе! – присвистнул Дурнбад. – У вас сам Владыка Гор ногу сломит!

– И это ещё не всё, – уведомила Серэнити. – В Братстве Света есть так же почётные и административные должности такие как: примас света, прелат света, казначей и хранитель реликтов света, герольд света, собиратель и распределитель света и полководец света. Рассказать вам про них?

– Если ты не устала, то мы с удовольствие послушаем, – отозвался я, переваривая для себя новую информацию.

– По решению Архиурата примасом света назначена я, – продолжила повествовать Серэнити. – Я обладаю правом допроса и творением судов над всеми чинами и рангами Братства Света, исключая лишь руководителей Орденов и настоятелей провинций, на которых могу влиять только по особому позволению верховного понтифика.

Серэнити откинула одну бусину с чёток.

– Полководец света – это военный лидер храма. На Архиурате он даёт клятву нести ответственность за монашеско;рыцарскую армию и военные действия, с нею связанные.

Ещё бусина полетела вниз по верёвочке.

– Прелат света – это личный помощник и телохранитель верховного понтифика, который приставляется к нему Архиуратом до совершеннолетия и дальше, если на то даст соизволение сам верховный понтифик. Его роль в становлении юного мальчика или девочки в главу Братства Света переоценить трудно. На плечи прелата света ложатся задачи по опеке, воспитанию и учёной муштре богоотмеченного ребёнка. По чину прелат света приравнивается к инквизитору;судье или монаху света.

Чётки перевернулись.

– Казначей и хранитель реликтов света ведает денежным мешком и некими артефактами храма, а собиратель и распределитель света – продуктовой и хозяйственной частью. Оба эти человека, для удобства всей братии, издревле прибывают в Гельхе, откуда поставляют в приходы необходимые вещи и жалование.

Последняя бусинка упала на сомкнутый кулак.

– Герольд света или как его ещё называют глашатай Ураха – Труба и Глас Братства Света. Его слова – слова Архиурата и верховного понтифика. Чтобы передать весть герольд Света может беспрепятственно заходить в любую лачугу и дворец.

Серэнити вернула чётки на пояс.

– Если вкратце, то это, пожалуй, всё.

– Сложно;то как! Лестница на лестнице! Этот за этим, а тот за тем! Прямо как муравейник! – сказал Дурнбад, почесав бороду.

– Скорее, как соты, – поправила Великий инквизитор. – В муравейнике всё движется, а у нас ячейка покоится на ячейке.

– Спасибо большое, что поделилась своими знаниями, – поблагодарил я. – Если надумаешь узнать про энергетические бури или коллапсы ментальных цепей, то я к твоим услугам.

– Я запомню это, – хмыкнула Серэнити.

Между тем испещрённый бастионами и башнями Трузд уже заслонял собою полнеба. Его громадные парапеты всё чётче выделялись на грандиозной основе камня. Мы миновали пустынную площадь с рунными обелисками и приблизились к высоченным дверям. Удивительно, но они не были плотно захлопнуты. Посреди их створов имелся просвет, ровно такой, чтобы в него мог зайти средних размеров гном. Благодаря всех богов за такую неожиданную удачу, мы по одному протиснулись вовнутрь города.