Глава 19. Усатое полчище

Меня разбудил стук. Бам;бам;бам! Да кто хоть там? Скинув ноги с крохотной кровати, я заспешил открыть дверь, которую вовсю сотрясали быстрые короткие удары. На пороге стояла Эмилия.

– Ты что – решил полдня проспать? – с ходу начала моя подруга. – Мы уже все давно встали! Один ты, прохудившийся бурдюк, изволишь прибывать в объятиях грёз!

– И тебе доброе утро, – зевая, отозвался я. – Который сейчас час?

– Я не знаю, из моего окна плохо видны смены дня и ночи, – пожала плечами колдунья.

– Почему ты ушла вчера? Мне пришлось съесть твой кекс.

– Калеб! Ты хотел, чтобы я осталась и перед сном умяла сладкую ватрушку? Серьёзно? Скажи на милость, как бы я потом в дверь смогла пролезть?

– Но ты же сама попросила её найти! Где логика?

– Нигде. Мы, девушки, странные создания.

Эмилия вдруг заинтересовалась картиной на стене.

– Кстати… ты видел мармеладное сердечко?

– Да.

– Оно было последним. Я хранила его с самого Шальха.

Я озадаченно посмотрел на спину колдуньи.

– И отдала мне?

– Было вкусно?

– Очень.

– Тогда немедленно принеси мне пакет такого же мармелада!

– Эмилия! Клянусь, тебе конец!

Я схватил подушку и попытался достать ей свою хохочущую подругу.

– Не поймаешь, не поймаешь!

– Ну, ты погоди!

Моё мягкое оружие всё;таки достало мягкое место Эмилии, когда она с визгом выбегала за дверь.

– Жду тебя внизу, мой мармеладный рыцарь! – донеслось из коридора.

Я улыбнулся и принялся приводить себя в божеский вид. Снурф между тем что;то шипел насчёт еды. Завтрак является основой основ, и мой питомец это отлично знает. Ох, и мой желудок тоже! Ну, зачем же так урчать? Бегу;бегу! Наскоро застегнув рубашку и напялив сапоги, я, обуреваемый голодом, вышел к друзьям. Поздоровавшись с ними, я налил себе крепкого кофе и положил в тарелку несколько глазков яичницы. Вкусненько! Иди сюда, Снурфи, вот тебе колбаска! Таракан принялся жевать, а я рассматривать Грешема. Его одежда сидела как влитая. Штаны по ноге, камзол по плечу, всё как надо!

– Слушай, да ты великолепно шьёшь! – сообщил я ему.

На бледных щеках вампира заиграла улыбка.

– Вы знаете, я ведь вчера так и не занялся штопкой белья. Пришёл и что;то подумал – а дай прилягу на полчасика. Закрыл глаза и всё тут – заснул, а когда проснулся, то увидел, что всё готово! Стежок к стежку! Да как аккуратно! Уверяю вас, это магия! Может быть, в Трузде обитают какие;то добрые феи?

Дурнбад ощерился.

– Добрые феи? В Трузде? Ха!

– Помогающие хорошим вампирам? – добавил я, понимая, куда вечером не отведав кекса, ушла Эмилия. Конечно, и почему я только сразу не догадался? Ну, вот как бы Грешем зашил себе брюки? Да абы как! А я? Да и я бы точно так же справился. Мы мужчины – тяп;ляп;сойдёт. Колдунья по мере сил присматривает за нами, за что ей огромное спасибо!

– Смеётесь? – опечалился мой ученик. – Считаете, что я всё выдумываю?

– Вовсе нет, – отозвался я, поглядывая на смущённую Эмилию. – Одна из фей сидит прямо за этим столом.

– Это Серэнити, что ли, постаралась для него? – старейшина войны повернул голову к копне белых волос. – Вот так новость! А что ещё ты умеешь?

– Многое, – задумчиво ответила Великий инквизитор. – Я, разумеется, больше не хочу убить Грешема… однако латать дырки ему на грязных носках я тоже не собираюсь.

Я подмигнул Грешему.

– Дурнбад промазал. Надеюсь, ты хоть попадёшь.

– Эмилия, я очень признателен тебе! Даже не передать, как! – благодарно произнёс мой ученик, устремляя красные глаза на колдунью. – Ты, наверное, всю ночь корпела над моей одеждой!

– Я потратила не больше сорока минут, так что не переживай и носи на здоровье.

– Вот она – настоящая фея Трузда, – улыбнулся я, обнимая подругу за плечи.

– Маленькое заклинание в умелых девичьих руках творит чудеса, – ответила Эмилия, прижимаясь ко мне спиной.

– Я;то подумал, что ты сама, иголкой, как все обычные девушки!

– Калеб, я что, по;твоему, похожа на швейную машинку? Попробуй;ка вручную обметать этот ворох тряпья!

– Бытовые чары! Это восхитительно! Ты станешь прекрасной супругой!

– Кому?

– Кому;нибудь.

– Ладно.

Эмилия натянула капюшон, отстранилась от меня, а затем ровным голосом осведомилась:

– Так что там с дневником? Тебе есть, что нам рассказать?

– Вообще;то да, есть, – серьёзно ответил я, разворачивая карту Гугодуна. – Мне кажется, я обнаружил Пик Смерти, Дурнбад, посмотри.

Я ткнул пальцем в бумагу.

– Прямо у Абрикосового Моря.

– Это он, – подтвердил старейшина войны, изучая руническую вязь над клинообразной отметиной. – А эта гора напротив него – город Яварх.

– А мы тут где? – спросил Грешем.

Дурнбад указал в центр Железных Гор.

– Здесь.

– Ничего себе! Как далеко!

– Уж не близко, – сумрачно согласился гном.

– Насколько быстро мы сможем достигнуть Абрикосового Моря? – поинтересовалась Серэнити.

Дурнбад поскрёб бороду.

– Отсюда? Зависит от многого.

– Бери в расчёт самый удачный расклад.

– Ну! Если бы у нас были под боком снежные барсы, не запорошённые и, самое главное, целые дороги, то навскидку я бы сказал – месяца полтора;два, а там как фишка ляжет.

– Кошмар, – ужаснулась Эмилия.

– И это ещё без учётов обвалов и лавин, потому что они и Будугай вещи неразрывные.

– Этот переход будет опаснее сотни разъярённых химер, – протянул Грешем.

– По;моему мнению, прежде чем отправляться покорять горы, нам надо попробовать добраться до тачанок и проверить в каком они состоянии, – изрёк я. – Кстати, Дурнбад, что из себя представляет Железный Путь? Поведай, что знаешь.

Старейшина войны засветился гордой улыбкой.

– О! Железный Путь! В седобородые века мои предки изобрели тележку. Пришедшая на смену мозолистому горбу, она сильно упростила перевозку руды, но не сделала её лёгкой. Тогда острый ум придумал рельсы – две балки с перемычкой, на них поставили тележку с вогнутыми колёсами. Сея модернизация продвинула наш народ намного вперёд. Недра беспрерывно копались, и в один судьбоносный день шахтёры соседствующих кланов повстречались в прорытом туннеле – непосредственно с этого исторического момента берёт своё начало величайшая стройка моего народа. По велению короля Балдуина Объединителя гномы разных племён принялись целенаправленно долбить друг к другу ходы, которые снабжались укреплёнными рельсами и видоизменёнными тележками – тачанками. Многомильные подгорные коридоры Балдуин Объединитель окрестил Железным Путём. Первые запуски были неудачными – тачанки слетали с рельсов или разбивались о стену. Однако со временем неполадки устранили, и между городами наладилось постоянное сообщение – Каменное Королевство вошло в пик своего расцвета.

– Рельфы, – прошипел Снурф, услышав новое неизведанное слово.

– Не понимаю. Каким образом тачанка катилась по рельсам? Кто её толкал? – вопросила Серэнити.

– Вся соль в том, что ходы прорубались так, чтобы гном, путешествующий по Железному Пути, начинал свой собственный путь, скатываясь с крутого обрыва – тяжелющая тачанка набирала скорость под собственным весом, а затем неслась сквозь корни Будугая к нужному городу.

– Звучит не слишком надёжно. Держу пари, что пассажиры частенько вываливались за борт, – сказала Эмилия.

– Ну, а где несчастных случаев не бывает? – пророкотал Дурнбад. – От смерти никто не убережён.

– Ты не уточнил, как тормозит тачанка, – отметила великий инквизитор.

– И не уточню, потому что не знаю, – пожал плечами старейшина войны. – Я могу предположить, что мои предки прокладывали рельсы не просто так, а с учётом подземного ландшафта. Видимо тачанка сама останавливается, когда достигает положенного места.

– Даже если допустить, что Железный Путь Трузда каким;то чудом ещё не рассыпался в прах, то остаётся вопрос – как нам его достичь?

Серэнити посмотрела на меня.

– Тебе по силам что;то придумать, чтобы мы не захлебнулись в затопленных туннелях?

– Есть заклинание «Жидкого Дыхания», однако распространить его действие на нас на всех будет нелегко.

– Ты сможешь или нет?

– Мы сможем, – ответила за меня Эмилия. – В отличие от левитации, чары «Жидкого Дыхания» у меня получаются отлично. Я и Калеб разделим нагрузку пополам. Я, например, возьму на себя Дурнбада, Мурчика и Снурфа, а он тебя и Грешема.

– Хороший план! Вдвоём мы справимся играючи! – одобрил я.

– А как быть с вещами, оружием и мной? – спросил Грешем. – Надеюсь, вы забыли, что я не умею плавать!

Я постучал пальцами по кружке.

– Вероятно, настал тот знаменательный час, когда тебе волей;неволей придётся научиться перебирать руками под водой.

– Мне кажется, я знаю, как быть с вещами, – протянула Эмилия. – Заклинание «Щита».

– Причём здесь заклинания «Щита»?

– Ты ещё не дослушал, милый, а уже натягиваешь на лицо кислую мину, – попеняла мне подруга. – Ты или я создадим вокруг сумок защитное поле, ну на подобие того, что огородило нас от стрел Братства Света.

– Если мы станем расходовать силу воли на подобную энергозатратную глупость, то на «Жидкое Дыхание» нас не хватит.

– Хватит. Надо просто сделать защитное поле очень слабым, таким чтобы внутрь него не попадала вода.

Колдунья обвела ложкой по каёмке моей кружки.

– Это будет воздушный пузырь, который поплывёт следом за нами.

– В принципе эта идея ничем не хуже других, – согласился я не без сомнения в голосе.

Грешем поскрёб длинными когтями по ладони.

– Так и что? Спускаемся в Залы Странствий?

– Всегда мечтал посмотреть на тачанки, – откликнулся старейшина войны. – Я – за.

– Я тоже.

Серэнити обвела нас льдистыми глазами.

– Я так понимаю, возражений не будет? Тогда дело за малым – пополним запасы еды и – вперёд. Дурнбад, попросишь нашу хозяйку об этом одолжении?

– Положись на меня.

– Только не проси сухари! Вдруг заклинание порвётся, и они размокнут!

Мой голос прозвучал несколько капризно.

– Ничего там не порвётся, тебе просто надоело их грызть, – засмеялась Эмилия. – Вот же нежный грибок попался! Не нравится ему жевать чёрствый хлеб!

– Может, и так! – не стал юлить я. – Давайте собираться!

Услышав от Дурнбада, что наша компания уходит, женщина не стала скрывать облегчённой улыбки. Больше её сердце не будет колотиться от страха, а клыкастый Грешем останется лишь полузабытым воспоминанием. Набив наши мешки разнообразной снедью, хозяйка помахала нам на прощанье белым платочком. Мы покинули «Золотую Кирку» и направились на Трон, Горн, Звон, Сон, Торг. Миновав заставу, наша неустрашимая семёрка беспрепятственно добралась до центральной лестницы и стала спускаться вниз. Несколько раз нам попадались гномы, не знаю, были ли то бандиты или мирные жители, но никто из них вступать в драку не захотел. Придерживая бороды руками, они разбегались словно мыши, пытаясь спрятаться от нас в любом укромном месте. Следуя указаниям Догарага, мы достигли третьего уровня, а в нём – Садов Симметрии, этакий величавый парк под бессолнечным куполом горы. Многие растения и мхи на его аллеях фосфоресцировали пурпурными и оранжевыми цветами. Эмилия полезла к приглянувшемуся ей папоротнику, но я её осёк – не до ботаники сейчас.

За увитыми плющом колоннадами обнаружился Выверт Дзоля – гигантская воронка, нисходящая по окружности в глубины Трузда. Наступая на гладкие порожки, я потерял счёт времени. Ярус сменялся ярусом, однако прорубленные уступы всё не заканчивались. Мне казалось, что Выверт Дзоля будет тянуться бесконечно. Повсюду висели паучьи сети и чем ниже мы опускались, тем толще становились их нити и грандиознее узор. Когда последний раз здесь ступала нога гнома? Наверное, ещё до моего рождения. Постепенно воздух из свежего и прохладного превращался в спёртый и горячий. У меня на лбу выступил пот. Что же это так жарит? А что вообще может жарить в корневищах гор? Магма. Вероятно, где;то поблизости проходят каналы, по которым течёт природная кровь земли. Неужели под Труздом спит вулкан? Жаль, что я лишён возможности подтвердить свою догадку! Эх, время, время, сколько открытий ты не дало мне совершить из;за постоянной беготни! Виток, ещё виток, последняя ступенька! В неярком свете магических шаров мы пошли по заброшенным улицам столицы клана Караз. Дойдя до площади с восьмью ответвлениями, Дурнбад счистил пыль с медной таблички указателя. Нужная нам стрелка показывала вправо. Двинувшись в заданном направлении, мы оставили позади множество домов, а после упёрлись в проход, над которым прямо в камне были выбиты руны.

Здесь начинались выработанные рудники гномов. Мы сделали привал и перекусили. Говорить никому не хотелось и поэтому тишину нарушало только эхо неустанно падающей в отдалении капели. Немного погодя наша компания углубилась в темноту коридора. Часто убирая голову от свисающих с потолка сталактитов, я полуприсядью двигался по кривому и низкому лабиринту Трузда. Уверен, что до Залов Странствий некогда имелся более приемлемый путь, но Догараг либо его не знал, либо не стал открывать. Ощутимо хлопнувшись носом о притаившийся в тени сталактит, я решил создать несколько дополнительных шариков света. Когда мой сапог зачавкал по мокрому полу, я понял, что мы близки к своей цели. Прохладная вода облизывала нам пятки, пока коридор резко не ушёл под откос – здесь, в хтоническом тысячелетнем провале принявшим в своё лоно застывшую Алмазницу, начнётся наш заплыв к Железному Пути и его тачанкам. Остановившись, я, овеянный хороводом теней и таинственных горных вибраций, стал концентрироваться для вызова заклинания. Само по себе «Жидкое Дыхание» не требует постоянного энергетического контроля – наложенная магия действует минут десять, однако если эффект необходимо обратить на кого;то ещё, то тут в игру вступают другие законы – реснички;нити, исходящие из колдующего, будут нуждаться в непрерывной силовой подпитке. Смежив веки, я представил, как серебристой рыбкой скольжу в тёмных водах рудника – в них хорошо, в них покойно и уютно. Настраивая силу воли на лёгкие, я ощутил знакомое жжение. Всё – я готов погрузиться в Алмазницу. Настала очередь Грешема и Серэнити. Прикоснувшись к друзьям кончиками пальцев, я связал их со своей внутренней энергией. Изумлённые глаза великого инквизитора лучше всяких слов сказали мне, что заклинание стало действовать. Эмилия, уже успевшая оплести чарами Мурчика и Снурфа, положила руку на грудь Дурнбаду. Едва шевеля губами, она накладывала на гнома своё колдовство. Пока моя подруга занималась старейшиной войны, я обволакивал наше снаряжение и оружие тонким магическим пузырём. Когда края едва мерцающего круга сомкнулись, я мысленно потянул его на себя. Плюх;плюх! Вещи сухие и не тонут! Шикарно придумано, Эмилия!

– Вот и все, – объявил я. – К каждому из вас я прикреплю шарик света – он поможет нам не потерять друг друга из вида и ориентироваться в непроглядной тьме.

Я положил мокрые руки на спину Снурфа, притаившегося возле Эмилии.

– Теперь спуститесь в воду и вдохните её в себя. Постарайтесь сделать это резко – так вам не покажется, что вы захлёбываетесь. Сразу предупреждаю – приятного в этой процедуре мало. Снурфи сейчас первым покажет, как любит претвориться жуком;плавунцом.

Рывком я стащил ошарашенного таракана в воду и надавил на панцирь. Барахтаясь и извиваясь, Снурф больно цапнул меня за лодыжку. Стиснув зубы, чтобы не закричать я отпустил его только тогда, когда он успокоился и как ни в чём не бывало зашевелил усиками.

– Выглядело это так, словно ты решил его утопить, – язвительно сказала Серэнити, бесшумно входя в водную гладь. – Увидимся на том берегу, если он, конечно, там есть.

И прежде, чем я успел что;то ответить, великий инквизитор нырнула и заскользила вперёд. Каскад белых волос подобно электрическим разрядам ушёл за ней следом.

– Надеюсь, мой молот не заржавеет после коротенькой ванны, – хмыкнул Дурнбад, макая бороду в воду.

– Не беспокойся, ни одна капля не проберётся к нему.

– Предупреждаю, если что, тебе придётся вернуться в Зарамзарат и достать мне точно такой же!

– Хорошо.

– Ох, уж мне эта магия! – проворчал гном, окончательно погружаясь с головой.

– Грешем, – обратился я к своему нерешительно перетаптывающемуся ученику, – сама Вселенная предоставляет тебе отличную возможность наконец научиться плавать. Суть проста. Вытягиваешься всем телом в струнку, а затем начинаешь мерно перебирать ногами – так, как будто бы шагаешь, только лёжа на животе. Руки здесь играют ключевую роль. Выверни ладони и отталкивай ими воду в разные стороны. Движения должны исходить ото лба – влево и вправо. Плавно. Вот так. Когда почувствуешь, что стало получаться, выбери для себя оптимальный темп. Не торопись, экономь силы и не нервничай, я буду неподалёку.

Я хлопнул вампира по плечу.

– Желаю удачи!

– Попробую воспользоваться вашими советами на практике, – вздохнул Грешем.

– Не дрейфь!

Кинув на меня взгляд полный скептицизма, мой ученик опустился в омут затопленной шахты. Делая беспорядочные взмахи руками и ногами, он, в конце концов, выровнялся и стал грести за отдаляющимися друзьями. Ну и ну! Не думал, что у него так быстро получится! Вот же молодец! Благосклонно кивая, я повернулся к Эмилии, которая вела ожесточённую борьбу со своим мохнатым фамильяром. Дело в том, что Мурчик ни в какую не хотел мочить лапки в затхлой жиже. Кот шипел и мяукал, а также периодически награждал мою подругу острыми когтями. Вся основательно поцарапанная, Эмилия попросила меня подсобить. Общими усилиями мы скрутили извивающегося Мурчика и опустили его морду под воду. Мощные задние лапы больно заскребли по моим бёдрам и локтям. Ну, зачем же ты рвёшь мне штаны и куртку? Думаешь, хозяйка зашьёт? Кот долго не хотел сдаваться. Он потчевал нас все новыми ранами и кровавыми бороздами. Однако в один момент наша взяла вверх. Мурчик обмяк и сам шмыгнул под воду. На дне он примостился подле замершего Снурфа. Мы с Эмилией переглянулись. Поклонившись не хуже вышколенного камердинера, я пропустил подругу вперёд себя. Закатив глаза, колдунья шумно захлюпала навстречу подводному путешествию. Она прыгнула так, чтобы непременно меня обрызгать. Шалунья! Ну что же? Я остался последний. Сев на корточки, я всецело оказался в водах Алмазницы. Перед глазами стаяли мутные очертания шахты. Я выпустил весь имеющийся во мне воздух, секунду помедлил, а потом втянул носом жидкость. Лёгкие загорелись, как будто в них налили кипящего огня. Ох, как я этого не люблю! На миг мне показалось, что я вот;вот потеряю сознание, но этого не случилось – заклинание работало как надо. Сделав пару;тройку взмахов руками, я ощутил, как за мной тянется заколдованный пузырь. Оказалось, что плыть и одновременно тащить пожитки совсем нетяжёло. Так;так, а где же мой баловник? Я оглядел пол. Снурф перебрался к обломкам камней и затаился среди них. Двигаться дальше он никуда не хотел, видимо дурачок подумал, что теперь будет жить под водой. Как бы ни так! Я поймал таракана за усы и повлёк за собой.

Фут за футом я опускался всё глубже и глубже. Темнота и семь тусклых пятен света. Вдруг мной овладел страх, что энергия, разделённая на троих человек и вещи, уходит из меня слишком быстро. Разволновавшись, я принялся ускоряться. Конечно, это одна из самых непростительных ошибок. Удерживая заклинание нельзя совершать резких движений и уж тем более переживать – в противном случае концентрация нарушится, а это в свою очередь приведёт к печальным последствиям. Человек должен без остатка отдаваться магической опеке, только так и никак иначе он сможет удерживать власть над установленными им чарами. Я перестал бултыхаться и попробовал расслабиться. Помогло. Сердце до этого бешено стучавшее, стало потихоньку приходить в свой естественный ритм. Моя внутренняя сила обрела твёрдость, и я продолжил движение. Пристроившись чуть позади Грешема, я подивился тому, как он с каждой минутой всё увереннее овладевал плаванием, похожим даже на какой;то стиль. Хлоп;хлоп;хлоп – загребали бледные руки. Вампир стал потихоньку догонять Эмилию. Конечно, имея рельефную мускулатуру, он не обогнал нас всех лишь потому, что ещё толком не приноровился к непривычному для себя виду перемещения.

Достигнув самого низа погребённых под Алмазницей рудников, я обнаружил зависшего в воде Дурнбада. В голове промелькнула мысль, что заклинание перестало действовать, и гном утонул. Предчувствуя ужасную беду, я стремглав оказался возле него. Нет, гном был жив – он просто остановился посмотреть на окислившуюся табличку указателя. Борода Дурнбада смешно парила, напоминая щупальца осьминога. Неуклюже развернувшись ко мне лицом и ткнув пальцем в ответвление коридора, старейшина войны пробарахтался в узкий проём. Теперь наша дорога пошла вверх и это не могло меня не радовать. Однако радость вскоре уступила место истощению. Десять, двадцать минут, о Вселенная, целая вечность! Я так устал держать нити колдовства, что едва шевелил ослабевшими ногами. Во мне стало нешуточно зреть желание снять выматывающую магическую опеку – не обрубить ли кислород друзьям, чтобы спасти себя? Я очень захотел это сделать. Я же не железный… Паника. Я держусь. Держусь. Может, хотя бы они доберутся, но не я… Перед глазами появился шарик света. Чьи это белоснежные очертания? Серэнити? Великий инквизитор продела руку под мой локоть. Она потащила меня ввысь. Я перестал предпринимать хоть какие;то усилия к самостоятельному передвижению и положился на неё. Моего плеча коснулись иглы. Словно во сне я повернул голову и увидел, что Грешем пристроился справа от меня. Видимо он собирался помочь Серэнити волочить её ношу.

Как мы выбрались к поверхности, я не помню. Я раздал всю энергию. Всю до последней крупицы. Но я справился! Да! Справился! Мы преодолели затопленный участок выработанных шахт! Голова страшно болела, во рту стоял привкус чего;то отвратного. Меня затошнило. Вода высвободилась из закутков моего желудка. Я потерял сознание и очнулся уже на коленях Эмилии. Людвирбинг неярко освещал мокрый пол серого камня.

– Все целы? – услышал я свой сиплый голос.

Липкие пряди волос коснулись моего подбородка, тонкая рука легла на лоб.

– Тебе нужен отдых, – тихо проговорила Эмилия.

– Вы уже разведали обстановку? – спросил я, приподнимая голову с бёдер подруги. – Что вокруг нас?

Приглушённый бас гнома прозвучал откуда;то справа.

– Без твоих светляков нам ничего не видать. Как придёшь в себя, то зажги парочку.

– Я…, да, дайте мне пару минут, и тут станет светло, как в храме Ураха, – откликнулся я, внимая к дрожи своего тела. Энергия постепенно возвращалась ко мне.

– Не богохульствуй!

– Да, прости, Серэнити.

Я вновь откинулся на сырое платье колдуньи.

– Как ты себя чувствуешь, Эмилия?

– Получше, чем ты. Мы с тобой совершили ошибку.

– Какую?

– А такую: мы забыли, что выпитое когда;то мною зелье усиливает воздействие магии и облегчает её творение. Это мне надо было взять под контроль вещи, Серэнити и Грешема, а тебе оставить Дурнбада и фамильяров. Перегруз вышел явно не в твою пользу.

– Уверен, что ты всё помнила! – закашлявшись, обвинил я подругу. – Я чуть не потонул в вонючей воде!

Мои щёки обхватили пять холодных пальцев.

– И что? Я в этом виновата?! Знаешь, как я испугалась, Калеб, когда выбралась сюда и поняла, что ты всё ещё там?!

Я хотел ответить, но пальцы крепко держали мой подбородок.

– Я ринулась обратно, однако не успела – тебя уже вытащили.

– Эмили…

– Ты что думаешь, я нарочно взяла на себя кого полегче, а тебе скинула кого потяжелее?! Ты всегда был сильнее меня в магии!

На моё веко упала капелька.

– Ты говоришь, что я помнила, но это неправда! Я бы не за что в жизни так не поступила…

Моя подруга разрыдалась.

Ну вот, зачем я вначале говорю, а потом думаю? Совершенно незаслуженно довёл до слёз самого дорого мне человека. Ну, кто я после этого? Свинья!

– Плохо вы о ней… – попрекнул меня Грешем.

Я оторвал руку колдуньи от своего рта.

– Эмилия, солнышко, я не то хотел сказать…

– То! Ты считаешь, что я умышленно не позаботилась о тебе!

– Нет же! Клянусь, нет! Послушай, я опять сморозил глупость!

– Вот именно, что опять!

– Эмилия, прости меня! Кто;кто, а ты уже тысячу раз доказала мне, что я тебе небезразличен!

– А ты только и можешь, что ругаться и не замечать этого!

Я прижался лицом к животу подруги.

– Нет, я всё вижу, просто язык мой – враг мой.

– Я – твой враг!

– Ты – мой друг и даже больше…

– Больше?

Слезы Эмилии прекратились.

– Ты сказал «больше»?

– Да, сказал.

– И кто я для тебя?

О, Вселенная, я очень хотел произнести…, но не мог. Почему? Возможно, потому что раньше я никогда не придавал особого смысла этому слову, а сейчас оно обрело для меня совершенно иной окрас. Не пойми где, не пойми в чём, не подготовившись, нет… К тому же я не знаю, как она воспримет моё откровение. Вдруг отвергнет? И что тогда? Дружба закончится, и на её осколках будет царить вечная боль? Я не могу этого допустить. Нет, я должен… удостовериться, что я тоже для неё что;то значу. Что я больше, чем друг. Только как мне прощупать почву, чтобы она меня не заподозрила? Я для Эмилии открытая книга, поэтому придётся как;то изворачиваться…

– Ты всё для меня.

– Что это значит, старый гриб?! Объяснись немедленно!

Такого требовательного повеления я давненько не слыхивал из уст моей подруги. Уж не вложила ли она в него колдовство? Право, я чуть не выплеснул все чувства…

– Не сегодня! – выдавил я, кое;как отстраняясь от Эмилии.

– Не знаю о чём вы, но мне кажется, что если ты продолжишь на него давить, то он лопнет. Причём не словесно, – пробасил Дурнбад.

– Да, наверное.

В интонации колдуньи запрыгали тёплые нотки.

– Ты правильно говоришь, дорогой, – не сегодня, но скоро… Я поняла.

– Что ты поняла? – спросил я с учащённым сердцебиением.

– Поняла, что ты, старый мухомор, снова меня обидел.

– Эмилия…

– Я тебя прощаю.

Я облегчённо выдохнул. Ходить по лезвию ножа не простая задача – она чуть не раскусила меня.

– Спасибо! Впредь я так больше не буду!

– Да уж конечно!

– Если вы покончили с выяснением отношений, то давайте перейдём к делам насущным, – вклинилась Серэнити.

– К тому, что мы переправились и готовы действовать? – осведомился Дурнбад.

– Именно, – подтвердила Великий инквизитор. – Теперь надо отыскать тачанки.

– Посмотрим на них, и, если они не работают, поплывём обратно, – вставил Грешем.

– Я смотрю, тебе понравилось плавать, – мрачно заметил я. – Очень надеюсь, что Железный Путь всё ещё функционирует, и нам не придётся вновь пробираться по затопленным туннелям.

– А потом лезть в ледяные горы, – добавил вампир.

– Как метко ты нынче обнажаешь неприятные факты, – проворчал я.

– Просто стараюсь быть похожим на вас, – со смешком откликнулся мой ученик.

Я рассмеялся.

– А я;то голову ломал, что за негодяй наставляет тебя на путь сарказма!

– Вы, вы!

– Грешем! Не переигрывай!

– Весомое замечание. Везде должна быть золотая середина, – напущено серьёзно согласился вампир.

– В шутках так особенно!

– Ещё бы! Помните, как вы немного перегнули с заклинанием «Заикания» и Катуб…

– Ну, сейчас они начнут припоминать, как и какой зомби икал мыльными пузырями, – простонала Эмилия. – Мальчики, вам сколько лет? Десять?

– Одиннадцать! А тебе девочка?

– Девять!

Мы дружно расхохотались.

Собравшись с силами, я вызвал вначале один пурпурный шарик, а потом ещё два – зелёный и оранжевый. На большее меня пока не хватило. Теперь, когда свет заструился по стенам, мы смогли распаковать сумки и подкрепиться. Разделавшись с кусочком запечённого мяса и ломтиком душистого хлеба, я попросил Серэнити обработать порезы, доставшиеся от когтей Мурчика. Кот сидел на руках у колдуньи и, как ни в чем не бывало, лизал лапку. Всем своим видом он говорил – вы сами меня спровоцировали.

– Тебе повезло, что у меня есть привычка оборачиваться назад. Я заметила, как ты собрался отдать душу Ураху, и поспешила на помощь, – сказала Серэнити, врачуя неглубокие, но саднящие раны. – Когда находишься под водой, время идёт на секунды. Хорошо, что плыть оставалось недолго.

– Спасибо!

Я оглядел стянувшиеся полоски шрамов.

– Как ты думаешь, если бы я утонул, Урах принял бы меня в Мир Света?

Глаза Великого инквизитора налились сталью.

– Мир Света закрыт для тебя на все замки.

– Совсем?

– Нет… Лучик надежды всё ещё пробивается сквозь замочную скважину…

Серэнити впала в раздумья.

– Я видела, сколько тебе пришлось пережить во имя Всеотца и поэтому… Я… Я буду молиться о том, чтобы, когда ты умер, Урах сжалился над тобой и не обрекал бы на вечную муку Мира Тьмы. Возможно, ты заслуживаешь обновления… Бог Света всемилостив – найди сквозь черноту своей души дорогу к нему – раскайся, и он простит тебя. Его прощение станет для тебя величайшим даром – через многовековые мытарства в его чистилище ты обретёшь новую, чистую, незапятнанную жизнь. Ты родишься вновь, и у тебя появится второй шанс стать иным, светлым. Откинув нечестивую практику, преступное долголетие и ночь разума, ты выйдешь в день, на закате которого тебя будет ждать Мир Света.

– Попробую пока в этой жизни собрать побольше добрых дел, – улыбнулся я. – Вдруг потом многовековые мытарства сменятся на многомесячные.

– Подход правильный, – одобрила Великий инквизитор. – Но я сильно сомневаюсь, что ты сможешь искупить все свои грехи в этом обличии. Нет. Ты слишком грязный.

– Эй! Ты тоже, знаешь ли, давно не орхидея!

– Я образно.

– Ладно. Спасибо, что теперь не считаешь меня полностью пропащим.

– Не благодари. Я – за справедливость.

Отдохнув, взвалив сумки на плечи и подпоясавшись оружием, мы двинулись по неприветливым коридорам рудника. Часто под ногами попадались старые проржавевшие кирки и мотыги. Кое;где валялись обломки необработанной руды, скорее всего, серебряной. Воздух был влажным и давно застоявшимся. Перебирая лапками, Снурф беспрерывно чихал, отчего его усы смешно подрагивали. Наша компания достигла развилки без каких;либо опознавательных знаков. Все призадумались. Куда идти дальше? Конечно, можно довериться удаче и пойти наугад, но смысла в этом мало. Дурнбад чесал бороду и водил глазами от одного прохода к другому. Принюхавшись, гном наконец объявил, что ему кажется будто бы с левой стороны воздух менее затхлый, и, вероятно, что проследовав туда, мы выйдем к тачанкам. Начертав крест над облупившейся аркой, я на всякий случай отметил, что мы здесь побывали. Предусмотрительность не повредит! Выработки гномов ветвисты, можно в два счета запутаться в лабиринте их ходов и больше никогда не увидеть дневной свет.

Я топал, сильно пригнувшись. Народ Караз строил шахты, исходя из своего роста, и уж никак не из роста людей. Очередной раз, приложившись макушкой об шероховатый потолок, я вдруг ощутил, как по моим венам разливается едкая тревога. На меня нахлынул испуг замкнутого пространства. Клаустрофобия! Ты хоть откуда появилась во мне?! Ноги подкосились, а ладони сделались влажными. Ой;ой;ой! Я нахожусь глубоко;глубоко под землёй, и существует большая вероятность того, что наша компания может потеряться в древнем руднике или не найти из него выхода! Вся мощь гор надавила на мои плечи, заставляя сесть и не двигаться. Меня раздавит! Да, вот прямо, как коровью лепёшку лопатой скотника! Сглотнув вязкий комочек слюны, я принялся бороться с заставшим меня врасплох страхом.

– Дыши, Калеб, дыши! Ты здесь из;за тачанок! – шёпотом уговаривал я себя.

Когда всеми силами сосредотачиваешься на чем;то одном, другие мысли волей;неволей отступают на второй план. Спустя оборот секундной стрелки боязнь покинула дрожащие лодыжки, и я снова двинулся вперёд. По моим подсчётам мы шли уже не меньше часа, когда у меня под сапогом что;то хрустнуло. Склонившись, я поднял осколки трухлявого черепа: а вот это уже не к добру. Рассказав друзьям о находке, я попросил всех удвоить бдительность. Хотя чего нам опасаться? Я излишне мнителен? Пыльную простыню здесь нарушаем только мы. Длинный изгиб грубой плитки неожиданно привёл нас к тупику. Из;под наваленной груды камней торчало несколько скелетов в шахтёрских касках – видимо обвал застал бедолаг совсем не вовремя. Наверное, очень грустно обрести могилу в таком месте.

Посовещавшись, наша компания разместились на привал. Я уселся неподалёку от истлевших останков и облокотился на стену. Хотелось есть и спать. Сколько мы уже бродим по этим низким катакомбам? На всякий пожарный случай было решено выставить часовых – Серэнити заявила, что у неё нехорошее предчувствие, и я разделял её ощущения – уж больно всё тихо вокруг, всё нетронуто и слишком спокойно.

Первой, вопреки обыкновению, нести вахту вызвалась Эмилия. Пожелав всем приятных сновидений, она удобно умостилась на пологий камень и уставилась во тьму. Одеяла мы с собой не взяли – они объёмные, могли при подводном переходе перенапрячь энергетическую связь. Предполагалось, что если мы не сможем найти тачанки, то перед походом в горы заберём их из «Золотой Кирки». Я сжался и обхватил тёплого Снурфа двумя руками. На заметку: прижатый к груди таракан отлично сушит сырую одежду и согревает продрогшую кожу. Подложив под голову сумку, я закрыл глаза. Поддерживать магический свет в грёзах я не умел, и поэтому, как только они овладели мной, шахта тут же погрузилась в сумерки, отделяющие их от ночи только посохом моей подруги. Правда, я этого не увидел. Разбудила меня крепкая мозолистая ладонь, привыкшая часто держать оружие. Нависшая борода непроизвольно пощекотала мне ноздри. Потерев нос, я встал и естественно со всего размаху ударился темечком об потолок. Перед глазами заплясали оранжевые искры. Ух, как же больно! Охая и держась за макушку, я расположился на том же камне, что и Эмилия. В моей перчатке затрепетал красный шарик. Чтобы не слепить никому глаза, я повелел ему мерцать в четверть силы. Я зевнул и поёжился. Как скоротать час дежурства? Пороюсь, пожалуй, в сумке – уж очень давненько я в неё не заглядывал. Она была тяжёлой, и я собирался избавиться от части ненужных вещей, которые гнули мне позвоночник. У волшебников всегда так – понаберём чего не попадя и таскаем с собой, пока лямки отрываться не начнут.

Итак, что же такого у меня в ней лежит? Сверху – дневник Гугодуна. Отложив его в сторону, я принялся вынимать остальное барахло, вот какое: фолиант с Пророчеством Полного Круга из библиотеки Шальха, увесистый том «О Железных Горах и о населяющих их гномах» от скрупулёзного Мальта, сломанный Ночь Всех Усопших, книга «Прикладная магия. От новичка до мастера» – я не открывал её с самого Шато. В ней описываются базовые заклинания и кое;какие серьёзные ритуалы, большинство из которых на пустых страницах дописал лично я. Возможно, когда;нибудь она будет принадлежать Грешему. Продолжив рыться в многочисленных кожаных карманах, я извлёк: флягу, остатки орехов, кинжал гномов, взятый как сувенир из логова мародёров, и четыре пузырька с зельями. Чем я руководствовался, беря с собой в путешествие настой для улучшения пищеварения? Ах да, я же думал, что это будет непринуждённая прогулка до королевского двора и обратно. Мои пальцы коснулись продолговатого предмета и овала – ступка и пестик – их я точно выложу. Эмилии они не пригодятся, так как она приобрела собственные на Толкучке, а я вряд ли захочу воспользоваться ими завтра или послезавтра. На самом дне сумки покоились два свёртка: в одном было Узилище Ярости, а в другом Хиловиса – веточка таинственного дерева. Аккуратно положив их на книги, я, взявшись за края опустошённой котомки, вытряхнул на землю размоловшиеся в порошок «Пальцы Грешников». Ныне безвозвратно испорченные, эти корешки, от так называемого Греховного Кедра, являются обязательной составляющей ко многим заживляющим настоям. Жаль, что они потеряли свою целостность – можно было бы отдать их Эмилии. Ну да ладно.

Я притянул к себе Хиловису и развернул обмотанную вокруг неё тряпицу. Узловатый кусочек дерева в пол фута длиной казался живым, только что оторванным от ствола. Я случайно купил его на Беломраморном Форуме города;центра Карака – Ильварете у одного старого и обнищавшего вояки с татуировкой кабана на плече – отличительным знаком войск западной провинции. Когда же это было? Лет эдак… тогда Манфред Второй ещё в ползунках ходил, а правил его батюшка Клакацин Тёмный. Дряхлый вояка уверял, что Хиловиса дорога ему как память и он бы ни за что не продал её кабы не нужда;поганка. От него изрядно разило виски, и я предложил ему обменять «его память» на парочку бутылок «забвения». Мы пожали руки, и я забрал приобретение с небольшим, но красочным рассказом, который шёл к нему в подарок. Дословно не помню, только общую суть – в молодости он был бравым воином и не кем;нибудь, а капитаном! После череды нападений безволосых обезьян на мелкие приграничные деревеньки наместник Карака приказал ему и ещё трём офицерам организовать ответную вылазку в Великий Лес. Все шло хорошо, обезьян застали врасплох в том месте, что и планировалось. Дали бой и погнали обезумевших от страха живорезов вглубь чащобы. Однако азарт сыграл с рыцарями дурную шутку. Благосклонный лик победы преобразился в оскаленную гримасу поражения. Уж слишком далеко они зашли в зелёный высокоствольник. Их окружили оморы – завсегдатаи союзники безволосых обезьян. Трое из четырёх капитанов пали, а мой рассказчик сплотил выживших солдат и благоразумно дал дёру. Каким;то чудом, выбравшись на опушку Великого Леса, он увидел, что к его коню прицепился труп омора – шамана. Вроде бы и что такого? А вот нет. У шамана через плечо висел футляр с затейливой вязью, которая под пристальным взглядом сложилась в слово – Хиловиса. Как предполагал вояка, его рыцари, вероятно, наткнулись на отряд оморов, сопровождавший некую реликвию, которая по воле случая попала к нему в руки. Чтобы не искушать судьбу погоней, он заложил Хиловису за пазуху, а потом кинул раскрытый футляр подле коченеющего шамана – мол, содержимое вывалилось по дороге. По возвращению домой его приставили к награде «За храбрость», а странная диковинка заняла почётное место в серванте – как дань уважения тому сумасшедшему дню. «Наверняка отставной капитан чуть;чуть приукрасил свою басню, ну а мне;то что с того? Главное, что Хиловиса действительно обладает какой;то неуловимой магической составляющей. «Может, мне повезло, и это – волшебная палочка?» – подумал я тогда. Однако ошибся. В загадочной деревяшке не было заряда или он иссяк. Я закинул Хиловису на антресоль, пообещав себе в свободную минутку покопаться в её тайне, и как;то у меня водится – благополучно позабыл. И вот, собираясь с Грешемом в дорогу, зомби напомнил мне о ней. Я взял Хиловису, чтобы показать её Альфонсо Дельторо. Альфонсо мой друг, живущий в Энгибаре, священной роще друидов и рейнджеров близ Шальха. Он, Эмилия Грэкхольм и Бертран Валуа – мои самые родные люди. Вместе со мной их трио образует «Грозную Четвёрку». Альфонсо Дельторо прекрасно разбирается в необычных почках, цветочках и саженцах. Когда;то он исходил много троп в Великом Лесу, и я надеялся, что его знания помогут мне раскрыть секрет неувядающей Хиловисы. Увы, из;за того, что в столице всё так закрутилось, я не смог повидать закадычного приятеля, и распутывание загадки вновь отложилось на потом.

Обведя глазами разложенные вещи, я принялся укладывать их обратно. Попрощавшись со ступкой и пестиком, с зельями и книгой Мальта, я взвесил похудевшую сумку на вытянутой руке. Значительно легче! Теперь её можно заново набивать невесть чем! Как только я закончил разбираться со своим имуществом, мне показалось, что я слышу знакомый скрежет. Повернув голову к Снурфу, я увидел, что он спит, прижавшись бочком к Грешему. Тогда вот логичный вопрос – кто издаёт этот звук? Я затаил дыхание и прислушался получше. Шум исходил из стены за моей спиной. Приложив ухо к холодной поверхности, я уловил отдалённые постукивания твёрдых ножек. Тараканы… Ну кто же ещё? Родственники Снурфа облюбовали покинутый ярус Трузда. Беда, беда… В малых количествах и на открытой местности тараканы не представляют серьёзной угрозы. Однако если оказаться в логове этих огромных насекомых, то ничего, кроме смерти, в нём найти будет нельзя. У Снурфа острые зубки и мощные лапки – его соплеменники выглядят точно так же. Снурф любит мышей, рыбу и мелкую дичь, но почему бы тараканам, обитающим здесь, не отведать мяса понежнее? Меня прошиб холодный пот. Встретиться лицом к лицу с выводком голодных тараканов меня совсем не прельщало! Я постарался разбудить друзей как можно тише. В двух словах рассказав о своих подозрениях, я, а следом и все остальные, покинули заваленный проход. Никто из нас не хотел быть съеденным. В полумраке я видел, как хмурится Дурнбад. Он держал молот в боевой готовности, собираясь размазать им любого, кто посмеет на него накинуться. Без препятствий мы добрались до развилки, где я оставил начерченный известняком крест. Какой коридор выбрать? Тот или этот? Перейдя в смежное ответвление, мы напряжённо зашагали вперёд. Царапанья усиливались, и это меня пугало. Усы у ползущего рядом со мной Снурфа слегка подёргивались. Он был возбуждён и издавал несвойственные ему чириканья и скрипы.

– Ты что это так разнервничался? Чувствуешь свою родню? – спросил я на ходу.

– Даф!

– Они близко?

– Блифко!

– С какой стороны нам ждать неприятностей?

– Нит!

– Что значит «нит»? – разозлился я. – Ты хочешь, чтобы твоего хозяина слопали и тебя вместе с ним? Как думаешь, ты вкусненький?

– Нит! Нит! Ониф фсюфу!

– Фсюфу? – переспросил я, не понимая, что он имеет в виду.

– Даф! Фсюфу! Фсюфу! Фсюфу! – бешено заладил Снурф. – Ониф блифко!

– Он говорит, что они всюду, – подсказала мне Эмилия, опасливо оглядываясь через плечо. – Давайте быстрее выбираться отсюда! Я вижу, что позади нас что;то шевелиться!

Обернувшись, я посмотрел назад. Тьма за моей спиной была словно живая. Я переместил шарик света и чуть не закричал от ужаса – к нам приближалась беспокойная волна тараканов! Шустро семеня, они сплошным потоком лились вдоль пола и потолка. Эти насекомые отлично чуют пищу на огромных расстояниях, что уж говорить о том, когда еда оказывается под самым носом! Сражаться с этой бесчисленной сворой в узком проходе было совершенно бессмысленно, нас попросту облепят и сгрызут. Нам оставалось только бежать, что мы и сделали. Вселенная, ты подкидываешь мне в огонь дровишек! Совершая невероятный кросс в полусогнутом положении, я, спустя десяток вдохов и выдохов, увидел, как туннель стал расширяться и перерастать в огромные чертоги. В их стенах один к одному липли чёрные кляксы других ходов, извергающих из себя всё новые и новые полчища тараканов. Казалось, ещё совсем чуть;чуть, и нам не скрыться. Скорее всего, от меня даже косточек не останется – печально подумал я, уже в полный рост, несясь мимо колонн, вырубленных прямо в горной породе. Грешем, обладающий из нас самым острым зрением, на бегу ткнул когтистым пальцем вдаль.

– Там! Они там! Мы должны успеть!

– Что там?! – едва смог выкрикнуть я.

Мои лёгкие работали, словно кузнечные меха, в голове свихнувшимся ритмом булькала кровь.

– Тачанки! – единым духом выпалил вампир. – Поднажмите!

И мы поднажали. Через несколько минут шарики света достигли Зала Странствий. В их красноватых магических лучах затрепыхались тени высоких тележек. Целый ряд загадочных механизмов, поставленный колёсами на массивные балки! Глазам не верю! Выжимая из себя последние капли сил, я кое;как добежал до начала Железной Дороги. Я затормозил и лишь по случайности не свалился в зияющую пропасть. Балансируя на краю, я разглядел внизу длинную полоску рельс. Пытаясь не упасть, я судорожно взмахнул руками и уцепился за какой;то рычаг. Раздался щелчок и цепи, держащие колёса, притянулись в отъехавшую нишу. Подоспевший Дурнбад схватил меня за капюшон и оттащил от обрыва. Тем временем сонмище тараканов надвигалось единой уничтожающей лавиной. Возможно, сейчас бы струсил даже Таурус, а мы так тем более души в пятках не чаяли!

– Скорее, запрыгиваете вот в эту! – завопил я не своим голосом, забрасывая Снурфа через железную перегородку. Вдогонку за ним отправился истошно мяукающий Мурчик. Подхватив полы юбки, Эмилия, перекинув ножки через борт, очутилась на дне тачанки.

– Теперь ты! – громко оповестила Серэнити хватая низкорослого Дурнбада.

– Эй, дамочка, я так не привык! – запротестовал старейшина войны, приподнимаясь в воздух на несколько футов. Толстенькая голень пропала за барьером и – бабах! – доспех гнома ударился о металлическое дно. Он на месте!

– Твоя очередь, Шаттибраль!

– Только не как Дурнбада!

– Буду я ещё с тобой церемониться!

Недолго думая, Великий инквизитор присела, обняла меня под бедра и словно пушинку оторвала от земли. Воспользовавшись помощью Серэнити, я спрыгнул вниз на широкое сиденье. Встав на него ногами, я увидел, как две пары рук упёрлись в основание тачанки. Серэнити и Грешем жали что есть мочи, а тараканы, неистово клокоча, готовились к королевской трапезе. Бицепсы вампира забугрились под обтягивающей одеждой. Казалось, он вот;вот лопнет! Давайте, родные, давайте! Я почувствовал, как мы начали сдвигаться. Толчок! Всё зашаталось, и я растянулся на полу. Сверху неожиданно на меня свалился Грешем. Мы точно ехали и очень;очень быстро набирали скорость! А где Серэнити?! Здесь её нет! Неужели она осталась там?! Что это за белые линии облепили карниз тачанки? Сообразив, что это пальцы, я моментально поднялся на ноги и, перегнувшись через край, схватил Великого инквизитора за запястье. Словно флаг, Серэнити развевалась за набирающей обороты тачанкой. Ужаснувшись от вида данной картины, я, объединив силы с подоспевшим Грешемом, затащил её вовнутрь.

Мы сделали это! Сбежали от тараканов и едем!.. Куда едем?… Отдуваясь, я сел на мягкое сиденье, похожее на архаичное кресло с подлокотниками. По бокам пуфиков были прикреплены две эластичные верёвки с петельками на концах. Я потянул за них. Петельки резко высунулись и туго обхватили мой живот наподобие двойного ремня. Это ещё зачем нужно? Ответ пришёл незамедлительно! Тачанка подскочила, а вместе с ней и все её пассажиры. Только чудом Эмилия успела поймать полосатый хвост Мурчика, который собрался вылететь за борт.

– Забирайтесь в кресла и опоясывайтесь верёвками, пока снова не подкинуло вверх! – заорал я, вцепившись в изогнутый поручень перед собой.

На секунду я успел увидеть дугу рельсов, резко уходящую вправо.

Дважды предлагать не пришлось. Оперативно рассевшись по местам, друзья принялись сцеплять ремни. Я успокоился и вновь вернулся к фантомно возникшему вопросу: куда мы движемся? Из;за этих дурацких тараканов мы не смогли прочитать руны на тонких медных табличках! Наверняка все тачанки имеют разные маршруты, а это значит, что, возможно, наша бравая компания мчится совсем не в том направлении! От этой мысли мне стало тошно. Ведь говорила Серэнити, что у неё дурное предчувствие! Чтобы обрести вновь утерянное спокойствие, я пошарил глазами по спинке сиденья напротив меня. На ней имелся ряд замысловатых рычажков. Для чего они? Я передвинул один из них в сторону – ничего не произошло. Уже собираясь попробовать другой рычажок, я осёкся. Часть металлического корпуса со скрежетом подалась в бок, являя под собой стеклянное окошко! Заглянув в него, я удивлённо раскрыл рот. Мимо моего взора проплывали рельсовые пути. Кое;где они пересекались, создавая между собой кресты. А как я это увидел? Все было подсвечено! Сотни огоньков неизвестного мне происхождения, находясь под самым потолком, ярко освещали пространство вокруг! Огромные беловатые кристаллы утыкивали своды гигантского полукруглого туннеля! Красотища! Я такого даже вообразить себе не мог!

Вернувшись к рычажкам, я дёрнул теперь сразу за два. Повсюду натужно залязгали раздвигающиеся панели. Теперь запылённые окна проступили по всему периметру тачанки, но самое интересное было не это – носовую часть обдало каким;то паром, и она стала полупрозрачной! С этого момента мы могли смотреть, как под нашими колёсами мелькают рельсовые крепежи. Дорога то резко уходила вниз, заставляя поджилки трепетать от страха, то поднималась к верху. На наивысшей точке подъёма тачанка практически останавливалась, и тогда мне казалось, что мы вот;вот покатимся обратно. В общем, этот способ передвижения не для слабонервных, и уж точно не для тех, кто недавно плотно отобедал. Мой желудок стонал и пытался покинуть меня то через горло, то стыдно сказать, через что. Меня тошнило, и я радовался, что вся еда успела перевариться во мне до того, как я отправился по Железному Пути. Превратные взлёты, стремительные падения и расшатанные ими нервы вскоре побудили меня закрыть окна. Я вернул рычажки в исходное положение, но из этого ничего не вышло. Вероятно, что;то заклинило в старом механизме, и он больше не хотел сдвигать ставни. Виновато посмотрев на друзей, я развёл руками. Говорить не имело смысла, мы так разогнались, что ревущий ветер делал нас чуть ли не полностью глухими. Кстати, рычажки на спинке сиденья присутствовали только у меня. Может, я занял место капитана корабля? Тогда лучше будет здесь ничего не трогать. Потому что Догараг сказал, что мы достигнем Яварха только в том случае, если будем ехать прямо… А то вдруг, буду тыкать кнопки и пружины, и мы слетим со шпал или врежемся в стену?! Очень надеюсь, что нет.

Уже примерно как час моя голова кружилась вместе с бликами, расплывчатыми формами и нескончаемыми рельсами. После очередного неимоверного скатывания я закрыл глаза. Постепенно мной стала овладевать дрёма. Измождённое тело нуждалось в отдыхе, и я собирался использовать предоставленную возможность, чтобы подарить ему кратковременное забвение. Повиснув на сцепляющих верёвках, я погрузился в сон…

Мне снилось, что я снова маленький мальчик. Я стою на холме возле дома, в котором живу со своими родителями. Рядом покуривает трубку папа. Он смеётся, и его седые усы при этом смешно топорщатся. Отец закрыл мне руками глаза и куда;то повёл. Я подглядываю через плохо сомкнутые ладоши. Мы идём по тропинке к дереву, на сучьях которого висят качели! Руки сползают с глаз, и я радостно бегу к долгожданному подарку! У меня сегодня день рождения! Нынче мне исполнилось четыре года! Да;да, я уже большой! Мама держит в руках ароматный пирог с четырьмя свечками, прыгает собака, пытаясь лизнуть мои острые мальчишечьи коленки. Я раскачиваюсь взад и вперёд! Мир вокруг такой прекрасный! Такой свежий! Я всё смогу! Я буду беречь своих родителей до глубокой старости, потому что я очень люблю их! Вдруг из рук мамы выпадает пирог, её взгляд становиться испуганным. Что случилось, мама? Почему ты больше не улыбаешься? Отец сдёргивает меня с качелей, и я начинаю реветь. Чем я провинился, папа? Схватив меня подмышки, он бежит в дом, мама едва поспевает за ним, я трясу ногами, пытаясь вырваться. Папа открыл дверь, и на меня дыхнуло запахом полевых цветов и сладкой сдобы. Прижимая меня одной рукой к себе, отец поднимает ковёр – под ним погреб, где мы держим картошку. Папа развернул меня, теперь он смотрит в мои мокрые глаза. Отец говорит, что это – игра, и я должен спрятаться. Я должен сидеть тихо;тихо пока он не вернётся. Я киваю и лезу по большим ступенькам вниз. Я прижимаю к груди плюшевого медведя, мама сшила его той зимой. Крышка погреба закрывается, я ничего не вижу. Темно и страшно, но я молчу, папа раньше никогда не играл со мной в эту игру, и мне немножко интересно, что будет дальше. Найдя укромный уголок между мешками с картошкой, я жду. Крик! Это кричит мама! Она тоже играет? Что;то тяжёлое упало на пол. Потом второй раз. Тишина. Папа, когда ты придёшь за мной? Свет стал проникать через щели! Папа убрал ковёр! Медленно;медленно крышка поднимается, я жмурюсь, что;то красное и тягучее капает по ступенькам. Я выглядываю из;за угла, мишка выпадает из моих рук…

Я очнулся. Тонкая рука, повёрнутой в пол;оборота Серэнити, соскользнула с моего лба. Мы продолжали катиться сквозь Железные Горы. Пока я спал, носовая часть тачанки вновь стала непроницаемо;стальной. Может быть, закончилось действие того загадочного пара, или заработал один из передвинутых мною рычажков. Наклонившись к окну, я поглядел на проносящиеся мимо столбы. Мы двигались по относительно ровному участку дороги с уклоном вниз. Ветер едва обдувал моё осунувшееся лицо. Кроме меня и Великого инквизитора все дремали.

– Во сне ты метался и пытался выбраться из верёвок. Я испугалась, что ты можешь ненароком отстегнуться. Чтобы успокоить тебя, мне пришлось проникнуть в твои сновидения и оборвать их.

Серэнити устремила на меня ясные глаза.

– Не знал, что ты умеешь такое, – проговорил я, отводя взгляд. – Эта был всего лишь кошмар.

– Нет, тебе не скрыть этого.

– Чего не скрыть?

Серэнити вздохнула.

– Боль. Твоё воспалённое сознание ненароком показало мне занозу. Старая, заскорузлая и очень колючая, она плотно засела в тебе, и обычными щипцами её не достать.

– Это моя заноза.

– Я могу её вытащить.

Я горько усмехнулся.

– Из меня её не вытянуть даже калёным железом.

– А ты пытался?

– Нет.

– Тогда доверься мне.

– Зачем? Может, я хочу, чтобы она всегда сидела во мне.

– Это неправда.

– Откуда тебе знать?

– Многое ведомо мне о человеческих душах, и ещё больше я прозреваю за пеленой их покровов. Лишь внешне твоя рана не имеет шрама, но внутри она не заживает и гниёт. Безлунными ночами, когда ни одна звезда не проникает к тебе своим светом, ты попадаешь во власть безжалостных отголосков прошлого.

Как она догадалась? Событие, произошедшее века назад, не оставляло мою память и по сей день. Трагические и совсем недетские переживания иногда выползают из омута моих воспоминаний. Чаще всего мне удаётся изгнать их, но бывает, что они проникают в сны, и тогда я дрожу всем телом. Может, настала пора перестать удерживать их в себе? Вырвать, разрезать, выкинуть и предать забвению? Время пришло?

– Я расскажу тебе, как всё было, а ты погладишь меня по плечу и заверишь, что такого больше никогда не повторится? – не глядя на Серэнити спросил я. – Поверь, я не нуждаюсь в словах утешения.

– Я действительно буду слушать тебя, а ты говорить, но несколько иначе, чем ты себе это представляешь.

– Я не понимаю тебя.

Боковым зрением я уловил на губах Серэнити бледную улыбку.

– Я введу тебя в транс и заставлю вновь оказаться в том сыром погребе. Все повторится, только в этот раз я буду рядом с тобой. Нет преград для Света, и Тьма всегда падёт перед ним. Вместе мы сокрушим оковы твоего печального прошлого и изгоним ужас, что держит их звенья сомкнутыми.

– Тебе действительно такое по силам?

– Ты, верно, забываешь, кто я.

– Такое не забудешь!

Я смог заставить себя посмотреть на Серэнити. В её льдистых глазах я увидел затаённые огоньки. Что, если всё не так? Сомнения овладели моим разумом. Я слишком долго живу и знаю, что люди, проявляющие доброту и заботу, подчас преследуют совершенно иные цели. Что помешает Серэнити сыграть на моей доверчивости и использовать магию Света в угоду своим убеждениям? Вдруг она принудит меня податься в монастырь или вообще внушит выпрыгнуть из тачанки? Некроманта в расход – дух на небосвод, вернее в чистилище – туда мне дорога, как считает великий инквизитор. Неужели она, правда, собирается освободить меня от страданий, или это всё ложь? Должен ли я открывать себя тому, кто лишь недавно грозился умертвить меня сотней изощрённых приспособлений? Эти и другие вопросы разбились об один единственный ответ, имевшийся у меня в защиту Серэнити – она мой друг, я верю ей, и чувствую, что так надо.

– Итак?

– Я согласен.

Я нервно улыбнулся.

– Прошу только не забирайся в мою черепушку дальше, чем нужно. Мне не хочется, чтобы ты увидела мой первый поцелуй или что;то в этом роде.

– Не беспокойся. Я не стану ворошить угли твоей юношеской любви.

– Пообещать мне это очень мило с твоей стороны.

Я набрал в грудь воздуха.

– Действуй, я готов.

– Тогда закрывай глаза.

– Хорошо. Встретимся во сне.

Я откинулся на спинку сиденья и сложил руки на коленях.

– Ты расслабляешься, тряска убаюкивает тебя, ты поглощаешься мерным шумом… – зашептала Серэнити мне над ухом. Холодный амулет Ураха коснулся моего лба. Носом я уловил едва различимый аромат пекущегося хлеба. Где;то рядом зазвучали голоса родителей. Я ощутил нежные прикосновения пальцев. Кому они принадлежат? Маме или Серэнити? На меня дохнуло теплом летнего дня. Перестук катившейся тачанки слышен всё невнятнее…

Папа! Он улыбается мне в седые усы. Я тянусь к нему маленькими ладошками. Обнимая отца, я вижу за его спиной какую;то женщину в ослепительно белых одеждах. Кто она? Женщина стоит у дома и приветливо машет мне рукой, от неё веет нежностью и заботой. Папа кладёт мне руки на лицо. Через щёлочки я вижу, что мы идём к качелям! Ах, как долго я ждал этого подарка! У меня сегодня день рождения! Мне – четыре! А вот и мама! Она держит пирог! Мой любимый! С клубникой! Ткнувшись носом маме в передник, я бегу к деревьям. Ах, как хорошо раскачиваться взад и вперёд! Я счастлив! Ноги совсем не касаются земли! Я вытягиваю их как можно дальше, а сам откидываю голову назад! Чувство полёта восхитительно! Я смеюсь! Весь мир кружится в танце! Вдруг папа резко останавливает качели и, перекинув меня через плечо, бегом направляется к дому. Я начинаю реветь. Папа, почему? Что я сделал не так? Слышу взволнованный голос мамы. Распахнув двери, папа ставит меня на пол. Отодвигает край ковра. Отец смотрит мне в заплаканные глаза, он просит, чтобы я посидел в погребе. Это такая игра, я спрячусь, а папа скоро меня отыщет. Я киваю. Мне немножко страшно спускаться в погреб, здесь мы храним картошку на зиму. В руках у меня мишка Медок. Мама сшила его для меня. Я люблю его. Что здесь делает эта тётя в белых одеждах? От неё идёт свет! Она тоже играет с нами? Почему папа не сказал об этом? Мне она понравилась, от неё вкусно пахнет шоколадом. От моей мамы тоже вкусно пахнет, но иначе. Женщина протягивает мне руки и я, смеясь, прячусь за её ногами. Что это за крик? Это мама? Что;то упало! Я любопытно выглянул из;за белой юбки. Тишина. Шорох. Я слышу, как папа оттаскивает ковёр! Он поднимает крышку погреба! Яркий свет проникает вовнутрь, я тру ладонями глаза. Красные капли падают на деревянные порожки. Кто там? Женщина в белых одеждах не дала мне увидеть! Она накрыла мою голову платком! Я ничего не вижу! Что это за звуки? Кто;то дерётся? Папа, это ты?…

Мои глаза покраснели от слез, но этого не видно из;за проливного дождя. Я держу за руку друга папы, а папы больше нет и мамы тоже. Эти два холмика теперь будут домом для моих родителей. Белая женщина сидит на коленях возле могил. Она молится. Друг папы говорит, что небеса забрали моих родных, потому что они были очень и очень хорошими, и без них там не справятся. Я чувствую горячую морщинистую руку. Он стар, борода до самых колен. Теперь я буду жить с ним. Больше никого у меня не осталось, кроме собаки. Можно, я возьму Винограда с собой? Друг папы смотрит на моего продрогшего пса. Он разрешил. Что это стучит вокруг? Почему мои волосы сухие? Что так раскачивает землю под ногами? Внезапно я осознал, что вышел из транса. Глубоко вздохнув, я посмотрел на Серэнити. По щекам великого инквизитора текли прозрачные ручьи. Смахнув маленькие капельки, она заговорила:

– Я все поняла… Ты больше никогда не увидишь эти сны. Для твоего блага я вынула из твоей памяти то, что тебе довелось пережить. Отныне твоя заноза навсегда останется со мной.

Я ошарашенно пытался вспомнить, как погибли мои родителями… и не мог. Вернее, я знал, как они умерли, но зрительные образы того лютого дня покинули меня. Их пустое место заняли картины… не мои картины, чужие, принадлежащие Серэнити: аляповатый гриб под сосной…, ласковая беременная кошка на подоконнике приюта…, чистая ряса и кадило…, свечи…, роса на листьях клёна…, речка и старинные часы…, ограда в плюще…

– Я не знаю радоваться мне теперь или нет, – ответил я, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. – Кажется, мне стало легче!

– Твоё восприятие ещё оголено. Оно ищет недостающие фрагменты…

– И наталкивается на солнечные лучи, просачивающиеся сквозь слюдяные оконца и кулёк земляники, – сказал я улыбнувшись.

– Счастливые моменты моего детства. Считай, мы поменялись.

– Неравноценный обмен.

– Не думай так.

Помолчав, Серэнити спросила:

– Его звали Квиль Лофирндваль?

– Да. Легендарный чародей, друг папы и мой спаситель.

Мои глаза затуманились, и я отвернулся.

– Он приехал к нам погостить за неделю до того рокового утра. В мой день рождения Квиль отправился на рыбалку, а возвратившись, подарил мне жизнь во второй раз. Жаль, что он опоздал на десять минут, а то бы его подарок был бы куда более весомым… Люди в масках напали на наш дом. Зачем? За что? Почему? Старик Квиль, наверное, раскидал их… не помню. Он взял меня и… родителей к себе, последнее, скорее всего, было сделано, чтобы я мог приходить к ним. Шесть лет я провёл в башне у Квиля.

– Почему всего шесть?

– Однажды он заснул и больше не проснулся.

Я замолчал.

– А дальше?

– Когда я вышел на крыльцо, его башня выцвела, а потом буквально растворилась в воздухе. Я оказался предоставлен сам себе.

– Думаешь, он мог бросить тебя?

Вопрос Серэнити надавил на ещё одну больную мозоль. Сотни раз я размышлял над тем, куда подевался заколдованная башня и её великий обитатель. Мой приёмный отец мало уделял мне внимания. Да и о чём ему было говорить со мной? Не о чем. Мог ли он устать от маленького, вечно всюду лезущего мальчишки? Конечно. Я достался ему как бы между прочим и… и когда я достиг более;менее сознательного возраста меня выставили за порог? Но почему он тогда не просыпался? Вряд ли бы Квиль Лофирндваль стал инсценировать собственную смерть, чтобы отделаться от меня. Глупости, ведь верно?

– Квиль бы так не поступил.

– Хочется верить в лучшее.

– Да.

– Шаттибраль?

– Что, Серэнити?

– Почему ты стал некромантом?

– Так вышло.

– Ты искал башню, да?

– Я хотел найти Квиля.

– И не только его?

– К чему ты клонишь?

– Их не вернёшь.

– Кого?

– Вместе с башней исчезли и могилы?

На моё сердце упал пудовый камень.

– Я не хочу об этом говорить.

– Отпусти себя и отпусти их.

– Я никого не держу.

– Держишь, все эти годы держишь, а так нельзя.

Меня забил озноб.

– Серэнити, пожалуйста!

– Хорошо, – уступила Великий инквизитор. – Пусть Урах помилует тебя и… приласкает их.

Я выдохнул и посмотрел на дремлющего в соседнем кресле Грешема.

– Мне надо отдохнуть.

Великий инквизитор собиралась что;то сказать, но передумала. Она кивнула и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну. Серэнити отсекла от меня опухоль, да, но между тем её меткие суждения прожгли моё нутро пуще тысячи раскалённых игл. Загадочные убийцы в масках, Квиль Лофирндваль, башня, одиночество, мама и папа, желание вернуть их… Она вскрыла меня без ножа. О, Вселенная, я не могу об этом думать! Дай мне вновь погрузиться в воды небытия! Спустя тридцать пронёсшихся мимо столбов я уснул…

Проснувшись, я уловил настойчивые песнопения желудка. Я хотел есть и пить. Хорошо ещё, что в задней части тачанки располагалась как бы миниатюрная комнатка для прочих естественных потребностей… От скрюченной позы, в которой я сидел, у меня ныли спина и шея. Конечно, лучше терпеть затёкшие конечности, нежели пробираться между ледяными пиками гор, однако я предпочёл бы избежать и того и другого. Когда движение тачанки замедлилось, я посетил причудливую уборную, а потом вытащил из сумки бутылку вина и кусочек хлеба. Сделав несколько глотков прямо из горла, я передал бутылку Эмилии. Пока пила, колдунья пролила несколько капель на Мурчика, который растянулся у неё на коленях. Недовольно посмотрев на хозяйку, кот принялся слизывать с шерсти бордовую россыпь. Всем своим видом его морда говорила о том, какой гадостью мы себя пичкаем. Покончив с чисткой, Мурчик высунул язык и уставился на меня. Я высунул ему язык в ответ.