Аллегорическая сюита

Александр Евдокимов

АЛЛЕГОРИЧЕСКАЯ СЮИТА

ссылка:
https://vk.com/video-99725619_456243627

Александр Евдокимов


Д В А   К Р У Г Л Ы Х   П О Д Л Е Ц А
               или
р а с п а л ь ц о в к а
аллегорическая-да-политическая


сюита
/художественная публицистика/


В стиле «Rock-in-Room» 
in the style of «R-&-R»





Вот так: смотришь на сложившуюся анатомию мирянина?!...
Смотришь, смотришь, смотришь и…
И представляешь следы-пути его господни в неисповедимом на внешних штрихах к портрету, то есмЪ – от внешнего, – к внутреннему и от него же, из нутра – назад, а значит то, что оно и есмЪ: что пьём и едим – чем-таки и представляемся – и миру, и свету – и тому, и этому… и в том, и в этом!
– Вот-вот: что пьём и едим – из того и состоим!...
Вглядываешься во внутренности раба божьего – в себя то бишь?!…
– Нет в них ничего!
Смотришь, с тёркой кулачков глаз своих, для резкости!…
- ?!...
Хоть, в очки всматриваешься, хоть во вторые, – обезьянкой, – через них – во все глаза высматриваешься!
- ЕстЬ и есмЪ, есмЪ и естЬ! 
До изжоги и темени в глазах!… 
– То что едим и пьём – от того мы и умрём! – безоговорочно итожит с небес – не то бог, не то бес и буква «б…» одна, как и один итог!

ЕСМЪ-ЕСТЬ

То:
чего едим
И!...
пЬём –
от того мы
И!...
умрём!
Безоговорочно итожит,
в рожах!…
Око вездесущее –
с Небес:
Не то…
Он –
бог?!...
не то…
Он –
бес?!...
И!...
буква,
«бля»…
у них одна!...
Как
И!...
один итог:
Вот –
«ятЬ»,
через эту «бэ»…
А вон,
за ней –
порог!

Хоть в пенсне одевайся под песню!...
– Нет: «не умрём», – веселит надежда, – на столько мы и проживём…
Поэзия – это абрис обобщений… Или ритм и рифма…
Смотришь?! Смотри!...
– Ничего нет особенного…
Хоть, пенсне надвигай, хоть окуляр жмурь!...
– Жмуром в жмурки жмуришься, но…
Но!...
Размыто всё…
– Ничего, таки-так…
Так: распёрло и сразу оба, будто, раздуло в размахе брожений изнутри!
Глазуньи сопливистые, как холодцы трепетные!...
И не отделяются вроде от всей скульптуры мирянина и, как бы, сами по себе – от всей композиции: как-то отдельно, как-то и будто, а всё же… висят!…
Не!… нависают…
– Ха-ах, отвисают…
Ничего и не видно, кроме…
Да, ничего… только шарообразные мякоти конструктивно отделяются от тела хозяина своего, аккуратными полукругами, как впадинами отделяются выпукло и, будто, и брезгливо-ортодоксально, зримо и убедительно, естественно и неестественно как-то… нависают в портрете смешными, но…
Но!...
Важными штрихами… или деталями…
– Как детки!... ей-богу, а сбоку… ха-ха…
И нет ничего!
Ничего рядом, если смотреть на мир с их вершин: будто, тайна какая-то в них, хотя сами-то ничего не имеют в обзоре!...
Всё изнутри: всё изнутри в потенциале, как интуиция!...
Или, как её?!...
Философия!...   
– Хрень, какая-то!... Таки, это же она и есть... или!… Они?! Да, они и есть! Как её?!... Как их?!... А-а! Философия…   
Таки-нет ничего – на взгляд привычный…
Да: тот, что вкушённый в нравственно-моральный хлебушек, в эти крошки бытия для воскресений… или – воскрешений, чтобы не бояться понедельного, ну того, с чего пасхальная голодовка начинается, сразу после языческого естества и чистоты, не прописанного в продуманных и обманных художествах Библий, а из природной истины – из души и от души…
Всё!...
На вид привычный и ничего…   
Ничего нет: такие переполненные подушечки с венными тиснениями, то есть прожилками…
Странные и для чего-то, вдруг, явившиеся на свет божий для анатомической композиции твари божией!...
Да, является явлением прямо в середину обнажённой композиции и уживается с человеческой сутью прямо на голом месте: от лобного места, сквозь какие-то волосы, или через прядь ворсистого покрова, точнее – они находятся сразу за щетиной этой мохнатой поросли, то есть – там, где они упрямо имеются и отвисают, переполненные и отёчные чем-то – исполняющие культ барельефа убедительно, по достоинству и перетянутые меридианами, да параллелями, как внешней обмоткой – нитками-прожилками…
И всё!…
– Философия…
Всё, что ниже от них, как будто, за грузными миндалинами… нет, не так:
– …миндальными телами ёмкими!...
Чудо!
И ниже ничего больше!...
Нет, – со взгляда от их вершин, – ничего вокруг, кроме сквозняков!...
Ничего: только спелая тугая оболочка – шкура и кожа в натяге! – аж в глазах тмит!
Растолстели, будто!
- На харчах… что пьём и едим… что едим и пьём…
Напитались из нутра тела бывшей скульптуры Адамовой, не расплескав своё вовсе!...
Прёт из недр!...
Пальцами отщипнёшь от себя – от всего тела мирянина, как с манекена и… отпустишь – выронишь!...
- Лишь, звон-н-н!... мудозвон-н-н… …с-с-ства-естества!…
И эти конусы-носы в вытяжке, без пальцев, – замрут!... на секундочку!... И тут же помчатся уже – к пузырьковой форме своей изначальной: вырвутся упруго и желанно с томительной болью к своим пупкам-пузикам, в домики – к себе самим и!...
И застыв, ещё на секундочку, вершинками ущипов – укладываются назад, сползают глазуньями, размазываясь по знакомой и родной выпуклости и замирают вновь в шарообразно-аккуратной мякоти…
И ничего!...
Ни морщинок! Ни хрена! Никаких сроков давности и возраста!...
Неопределённый возраст, будто, в гипсе, или в статусе статуйном: вцепились, как привыкли!...
Чувство плотное – до пухлости от прожитого, застывшего в выпученности вылупленной!…
– Прямо консенсус какой-то…
Какое-то отсутствие принципиальных возражений, где и находят его… этот консенсус, как толерантность…
- По периметру пошли плясать пунктирами простыми «пи-пэ-па-по-пу-пы»… пыль… предать… политика… предвидеть… пожрать… поестЬ…
ЕсмЪ!
Такой отстранённости в них от всего целого – не занимать: как в ножницах…
– …два кольца, два конца… а посредине…
    Что же это? А-а! Чёрт?!
- Два-кольца-два-конца…
Та-ак!… Ага: сразу после… потом – сразу?!... два-кольца-два-конца?!...
– Два круглых подлеца!…
Что же там у человеков?! Что же, если…  Рядом гвоздик?!...
– Круглые-лысые?
Да! 
– Моют-бреют?
Моют, но…
Но!...
Чтоб бритвой… хотя – бывает…
– Бреют?!... Как же это – тут-там?!...
  Консенсус, в действительности, конечно – конЬ… сенЪ… сус-Ъ-сы!...
- Что же это, чёрт?!
Ничего, будто, такого… но чувствуют они в паре, наверное, за собой весь организм – чувствуют!
Да: и в стороне при этом, и при этом в единстве пылком!...
В соитие так, как в нерве едином: чувствуют они всё за собой весь организм скульптуры хозяина тела!
Чувствуют они – он рядом!
А ближе всех к этим причудам – почки! Не уютно, конечно, между ними находясь, существовать!
Почки – такие же мешочки, но не уютно: так как корни прямо из них, будто – один корень-то!...
Нашатырь терпкий – аромат рабский: от пьяного – в трезвость – болтаются!... болтаются… б… болта… болтает… атмосфера… атмосферы… сферы… болта… та… тает…
Да, корень – один!...
И ничего более…
Никаких укрытий – никаких одежд…
Только ветер, точнее – сквозняк…
И эти! Которые где-то сзади… сзади, от этой пары непонятных пухлостей, вот эти и тоже два – мягких полушария… те, что всегда и оберегают все стороны тела бренного, а особенно зад человековый, – от Адама, – тыл судьбы его!

Ты –
будь,
как есмЪ,
ведь, 
ты никто:
Твоё,
здесЬ,
только…
Оп-па!…

- Жопредельство не слыханное…
Значит, эти две растопырки интуиций еврейских, сами влекут к хмелю соблазна, затем, хмель таранит плоть этих двух окружностей – и они бухают невинно и бухнут на глазах прямо! Возбуждаются!...
Подстава?!
– Да…
Откуда?!
– Ничего…
Сзади?!... 
И ничего!
Дети ударов судьбы!...
Значит, таранит хмель плоть этих окружностей, мучает до нервных тиков и выпячивает всему миру тяжесть грехов в объёмах лихих, а потом прислушивают мир липкий, язвенный – примеряют!... приключеньями на…
На!...
Но!...
И ничего, и только ветер…
- Точнее… сквозняк…
А уже задним числом – в расстройствах, эти мякоти трёт мирянин, как чешет, на теле своём богоху… ху… хульское… это… кукла-чучело – растирает…
Два болтуха… а между!...
Тело какое-то между ними…
Какое оно?!...
– Не рассмотреть… какое…
Какое-какое: не рассмотреть, не разглядеть… торчит… или лежит… лежит – не понять… =
: мимо одной стороны шарообразной мякоти имеется что-то продолжительное и в конце рулета этого – дырка, как ноздря!...
: с другой стороны тот же самый сюрприз, с таким же отверстием…
: сразу же – с обеих, две ноздри, хотя ноздря одна, но…
Но!...
На!...
Функция такая: «два в одном»!
Да, однобоко всё…
– Тут не поймёшь: где чьё?!
Скучно и однотипно всё, как у близнецов!
И этот вид постылый – на всю жизнь уже?! 
Вот-так, на всю: присутствовать с хреном колбасным на лобном месте?!
Вот, жизнь свела: кому на море таращиться, кому на площадь – на Красную... ведь, как известно…
- От Кремля начинается Земля, а с неё уже… Кому и улица немножко-множко!… завидна-видна… на…
На!...
Но!...
Тут ракурс, как гвоздь, присутствует, для ножниц: сообразно образу жизни –  отвлечения-течения, принуждения-рождения…
Так и торчит – тоже – от лобного места, меж ними пухлыми – смешно, но…
Но!...
Торчит!... или лежит, как на пенсне кожаном…
И никакой одежды!
Срам один!
Лишь, иногда укрывает их какой-то занавес и парятся они со всем этим – присутствуют в одном дыхании, как в общаге!
Потом опять – ничего!...
А этого, который между пухлостями торчит, или лежит, не забывает хозяин тела единого – вниманиями лечит: очень часто теребит страстно, массирует в удовольствие, или трёт смачно – до покраснения!
Дискриминация: ведь не только в нём вся хозяйская рожа!...
Он вообще – мешает!
Вечно его всегда куда-то сунуть надо – убрать, или сдвинуть! К тому же он, как маньяк, желает всегда куда-нибудь влезть!... по самые помидоры!...
– Сурдину желает иметь…
И часто страдают эти выпухлости человеческие!...
Помидорная участь!
Да…
Они – такие болезные мякоти, болтаются в ритмах судьбы зависящей от любознательности и везде сущей деятельности их соседа по жизни на одном барельефном панно… и от качества жрачки и пития того, кто помещает в себе и на себе всё это… собственное и нажитое… у мирянина: на мирянине, в мирянине…
И ничего…
Разглядеть бы, да неизвестно что?! Куда?!
– С ракурса может?
Ещё раз последовательно – от начала:
– …по философски – от пупа, от Омфала – центра мира: откуда начинается Земля?… Всякому известно – от Кремля!...
Так: сверху – волосной перелесок и лобное место, а вот что-то с боков и снизу имеется…
Влагу солёную ветер приносит, или сквозняк, будто дождь…
Проморосит дождинками, исщиплет щёлочью, излапает и иссохнет!... 
А пиво эти глазуньи, что нависают в этой композиции, ненавидят!...
– Пиво терпеть уже невозможно!...
От этих хмельных пузырьков – весело всему мирянину, но пышно таращатся наружу два его вымя без титек!...
– Дурдом! Ха-ха…    
От пива так бывает: разопрёт изнутри, аж в глазах темно, что вообще ничего не видно…
– А когда было видно от сытого пуза?! У кого и зачем?! Почему-то…
А тут – два!...
– Вдвойне не видно!... Почему-то…
Теперь видно: прострация и пустота… в этих отвисших-таинствах, тайнах-шариках, на теле скульптуры мирянина – отвисают холодненькими…
А этот, колбасный воздыхатель, пенсне своё не балует обзором: тусит где-то – избегает взгляда обзора зрения туманного – в лобном, так сказать, – во лбах иногда гнездится-местится: агрессией танковой!
Чтоб сдуло всех дулом: стрельнул, чтоб… как высморкался! Засранец-американец!...
– А они тут при каких?!...
Просто мутные, как и этот, и, его же, и суют везде, также…
– Ну-да, это же она… как её?! Философия! Так сказать, консенсус…
И ничего…
Только ветер, или сквозняк!...
А эти две, как сурдины: не видят ничего и даже себя…
Лишь, краем – этого, с одной ноздрёй и все впечатления!
А тот: или на башне, или летает где-то в чувствах возвышенных!
Лишь, анатомическим лакмусным изделиям никуда: болтаются вместе с этой башкой… идиоты кругом… почки сволочи!... пузырь… скотина! печень… б…
– Бедная печень… 
На их грудь всё льётся-накидывается, а кому достаётся?!...
Мирянин вспоминает глазуньи мякоти свои изредка, – лишь, когда задумается: чешет свой хобот и уделяет внимание им, задевая мимолётно и всё!
Вот, закатятся, когда-нибудь, под лобковые грани скульптуры тела бренного, эти объёмы пухлые!... В домики и навалятся тяжестями, чтоб яичницей в лунки-глазницы стечь – до ни зги!... или мглы белой пустынной…
Чтобы точно уже – ничего!
Пусто и ветрено…
Чтоб не жрал и не пил всякую гадость! Чтоб о детях думал! О лице! О персоне! О своём себе, и о будущем!...
Два этих болтуха – это же отражение состояния: зеркало плоти всех поколений, ведь в их здоровом теле, будет такой же и дух: души которого – цельные порывы!
Кругом сквозняк!...
Пусть обдует…
Чтоб – всё на виду… =
: и даже в одежде, как без тряпья этого;
: и даже пиво с водкой; или водку – пивом;
: и чтоб сразу было видать: шлифовал!...
Кругом сквозняк… или ветер…
Пустота!...
  Мелькают изредка, где-то там – внизу – эти две лысины розовых чашек, а за ними шевелятся энергией мышцы – пережёвывают время и пространство бытия жизненного – живут, не то, что вот эти безморщинистые пухлости барельефные…
Разбежаться бы им! Разбежаться бы вниз! Прокатиться в распухших мешочках своих – по выбритому, или волосистому бережку, по краю – до краю, как по трамплину и!...
И погулять!...
– Гулять?! Петь и плясать?... опять?!...
  Уймись!
- Нам бы только – растрястись!...
Что в Лету манит, тебя – мирянин…
Погулять, да растрястись! Чтоб слиться потом с лицом вновь гармонично и не отдельно чувствовать себя от тела скульптуры человековой!
- В миг сей прижиться и состояться в единстве объятий – до талого, когда так близко бывают её лицо и губы…
Ведь шлялся Нос у Гоголя!...
И ничего – не заблудился…
Он и сейчас у всех на месте! Где и был!...
Ну, этот, незыблемый колбасный хобот, всё также рядом с ними… с теми, кто имеет их…
По ветру всё встаёт!
По ветру всё бывает!...
Суёт свой нос… куда…
Куда суёт… так это что ли – Нос?!...
С обзора-разворота – от всех сторон: с одной дыра-ноздря, с другой – вторая!...
- Нос…
Вот, вас распарило?!...
Вновь, от мирянина поднялись две руки на распальцовку!
Да: так и предлагает всю фонетику и лексику, деталЬ синтаксиса и фразеологии, консенсуса и понятий языка нашего...

РАСПАЛЬЦОВКА…

Большой
И!...
Средний… 
ой!...
простите,
боже...
Указательный!
Жизнь определяют нам –
вот-так:
на вкус
И!...
курс!
Мизинец –
благо наше измеряет…
с выплат –
мелко,
тщательно!
А Безымянный...
сирота!...
с маршем Мендельсона,
разгоняет пульс!
И!...
всё?!...
Ах,
нет –
есмЪ…
символ!...
всех претензий:
Да –
нецензурный,
молчаливый –
Средний!
Но,
ведь,
такая жизнь –
кругом?!
Да...
вы всё знаете!
с обеих рук –
вдвоём!...
Однако –
нет:
с обеих,
если?!...
то,
тогда –
втроём!
Два средних –
на руках,
да,
сам!...
хозяин –
человек!
Плечом –
к плечу!...
И!...
пальцы:
в кулаке уже –
на век!
Лишь,
Средние?!...
бессовестно –
не в нём!
Хотели бы торчать!...
Но рыцарство такое,
им не успели,
в прошлом показать?!
А пальчик тянется…
И!...
в переносном,
И!...
в прямом?!…
В кармане вам,
засранцы,
покажу!
А вытащу,
из этой тЬмы –
в былом!...

Пардон, но…
Но!...
Мы и «Щас» в кармане том?!...
Не вытащились руки из карманов… =
: потеребили хлопотно хозяйство;
: приблизили себя, – к себе, где нет цензуры;
: проверили карманы – пустота… 
Задумались…
Вниманию придались: как выперло мешки?!...    
Растолстели, будто!
Напитались из нутра тела бывшей скульптуры Адамовой, не расплескав своё вовсе!...
Прёт из недр!...
Пальцами отщипнёт от себя – от всего тела мирянин и… отпустит – выронит!...
- Лишь, звон-н-н!... мудозвон-н-н… …ства-естества!…
И круги, как мешки под глазами, в конусы-носы вытянутся и без пальцев уже замрут!... на секундочку!... И тут же помчатся уже – к пузырьковой форме своей изначальной: вырвутся упруго и желанно с томительной болью к своим пупкам-пузам, к пузикам, – к себе самим!... и!...
И застыв, ещё на секундочку, вершинками ущипов – уложатся назад, размазываясь по знакомой и родной выпуклости и замрут вновь в аккуратно-шарообразной мякоти…
И ничего!...
Ни морщинок! Ни хрена! Никаких сроков давности и возраста!...
Неопределённый возраст: уже как в гипсе, или в статуе: вцепились, как привыкли!...
Чувство плотное – до пухлости от прожитого, застывшего в выпученности вылупленной!…
– Прямо консенсус какой-то…
Какое-то отсутствие принципиальных возражений, где и находят его… этот консенсус, как толерантность…
Ничего, будто…
Такая гримаса очень в иронии сосредоточена!...
Глубина тёмных кругов философична-таки…
Мешки под глазами всегда поют величественно и важно, когда глаза затягивают над собой шторы.
– Скорлупой полусферой, будто, жмурятся в бюстах – вылупившись!
Не видно ничего, но красиво: взгляда нет и оба полушария, – вековое – от век! и мешковое – от накоплений в мешках подглазничных, – создают, слившись в единый круг, – сферу белую… мраморную!...
И ничего более…
Вот так: обнажается красота эта лишь на мгновения – во сне!...
Или…
Тоже на мгновение перед вечным и незримым…
Пока не прикрыли и не постучали…
Возвышенная сюита их в сей миг обнажена, а всё обмыто и прикрыто…
И лишь, они не позабыты…
Симфонии простой сюиты у пары тёмных сфер, за лобным местом, что не брито…




Вот-так, распарило…
Глазницы яйцами улеглись… и стихли, блаженно обнажившись…
Всё нормально: всё в норме: лоб, брови, нос и глаза с мешками яичными…
И ничего кроме… губ, которые вывернулись дугой вниз и затаились третьим полушарием в рожице…
Теперь три отделялись барельефно в лице мирянина от всей этой скульптуры…
Сжатое слово, или крик сплямкался меж губ и щёк в кривом выверте, и застыл в строгом ироническом хохоте…
Гробовое молчание – проникновенное звучание сюиты…
– Усмешка?!...
Прёт изнутри!...
Тройка сконцентрировалась!...
Русско-кремлёвская!... гоголевская… родная…
– Куды летишь ты, Тройка?!...
Отойди, прохожий!
- Сгинь, нечистая и англосаксонская, но…
Но!...
«Незабугорская»!...
- Местная: рождённая из нас – для них!

О!...
гля:
Батарейки…
в цене?!
И!...
Салфетки,
которые влажные!...
Но ты!...
впрок не бери:
Издохнут –
дотла!
Ведь,
цена,
в них –
продажная…

Ничего!
Всё будет по пути!...
А ветер с нами, или сквозняк?!…
– Всё будет по пути… по господни… по христиански…
Да-да, ничего: знаем!…
Нависают…
Зависают…
А потом обвисают-виснут…
Висят и болтаются, под марши, которые теребит искажённый рот… будто, воды набравши…
Вот так: смотришь на сложившуюся анатомию мирянина?!... и представляешь следы пути его господнего на внешних штрихах к портрету…
И ничего более…
Никаких укрытий – никаких надежд… от одежд…
Лишь, ветер или сквозняк… в тряпье…
Ничего…



13 февраля 2012 год,
город Москва