Энн Бронтё. Агнес Грей. Глава 23

Глава 23 «Парк»

На следующее утро я спустилась вниз чуть раньше 8, как уведомили меня отдалённые часы. Не было никаких признаков завтрака. Я ждала его больше часа, всё ещё томясь по доступу в библиотеку, После одинокого завтрака мне вновь пришлось ждать полтора часа в напряжении и неудобстве, не зная, чем заняться. Наконец, леди Эшби вошла, чтобы пожелать мне доброго утра. Она сказала мне, что только что позавтракала и теперь хотела, чтобы я прогулялась с ней в парке. Она спросила меня, как давно я встала и, получив мой ответ, высказала глубочайшее сожаление и вновь пообещала показать мне библиотеку. Я предложила, что это лучше сделать сразу же и не беспокоить больше о том, вспомнит ли она об этом или забудет. Она согласилась при условии, что я не буду думать о книгах и чтении сейчас, потому что она хотела показать мне парк и погулять со мной, пока не стало слишком жарко. Конечно, я с готовностью согласилась.
Когда мы гуляли в парке, разговаривая о том, что моя спутница видела или слышала во время своих путешествий, мимо нас проскакал джентльмен. Когда он повернулся и посмотрел мне в лицо, у меня была хорошая возможность разглядеть его. Он был высоким, худым, с тонкой талией, со слегка покатыми плечами, с бледным, но покрытым какими-то пятнами лицом, с неприятно красными веками, некрасивыми чертами и внешностью, которая создавала общее впечатление апатии и скуки, но губы были зловеще сжаты.
«Ненавижу его!» - прошептала леди Эшби с горьким выражением, когда он медленно проследовал мимо нас.
«Кто это?» - спросила я, так как не могла предположить, что она может говорить так о муже.
«Сэр Томас Эшби», - ответила она устало.
«И вы НЕНАВИДИТЕ его, мисс Мюррей?» - спросила я, так как я была слишком сильно шокирована в тот момент, чтобы помнить её имя.
«Да, мисс Грей, ненавижу и презираю, и если бы вы знали его, вы не винили бы меня».
«Но вы знали, какой он человек, прежде чем вышли за него замуж».
«Нет, только предполагала. Я не знала его и наполовину. Я знаю, что вы предупреждали меня против этого брака, и жалею, что не послушалась вас, но сейчас слишком поздно об этом жалеть. Кроме того, мама должна была знать лучше меня, но она никогда ничего не сказала против, только за. И потом, я думала, что он обожает меня и разрешит мне жить, как я хочу. Он притворился поначалу, что любит меня, но теперь ему на меня наплевать. Да, я не должна беспокоиться об этом, он мог бы поступать, как ему хочется, если бы только я могла быть свободна в развлечениях и жить в Лондоне или иметь нескольких друзей здесь, но он ДЕЛАЕТ так, как хочет, и я должна быть узницей и рабыней. В тот момент, когда он увидел, что я могу развлекаться без него, и что другие ценят мои качества выше его, эгоистичный негодяй стал обвинять меня в кокетстве и непристойности и обвинять Гарри Мелтхэма, с чьей обуви он недостоин был смахивать пыль. И после этого ему пришлось привезти меня в деревню, чтобы я жила как монахиня и не разорила его, а сам он – такой противный со своими пари, карточным столом, своими хористками, леди Такой-то и миссис Сякой-то, и бутылками вина, и стаканами бренди! О, я отдала бы 10000 миров за то, чтобы стать мисс Мюррей опять! Мне невыносима мысль о том, что жизнь, здоровье и красота растрачиваются бесполезно для такого животного, как он!» - воскликнула она и разразилась слезами.
Конечно, мне было очень жаль её, как за ложные идеалы счастья и пренебрежение долгом, так и за дурного спутника, с кем теперь была связана её жизнь. Я утешила её, как могла, и посоветовала то, что казалось мне наиболее подходящим: прежде всего, попытаться исправить мужа добротой, примером и убеждением, а потом, если он не изменится, сосредоточиться на собственном душевном мире и не беспокоиться больше о муже. Я советовала ей искать утешения в обязанностях по отношению к Богу и человеку, ввериться Небесам и найти покой в воспитании её маленькой дочери, уверяя, что она будет вознаграждена за это, видя, как малышка становится всё сильнее и мудрее, и приобретая её искреннюю любовь.
«Но я не могу полностью посвятить себя ребёнку, - сказала она. – Девочка может умереть, такая возможность не исключена».
«Но при должной заботе из многих болезненных детей вырастали сильные мужчины или женщины».
«Но она может вырасти похожей на своего отца, и тогда я буду ненавидеть её».
«Маловероятно. Ведь это – девочка, она сильно похожа на маму».
«Неважно. Было бы лучше, если бы это был мальчик. Только его отец может промотать его наследство и оставить его без гроша. Какая мне будет радость видеть дочь, которая вырастет и затмит меня, и будет наслаждаться теми радостями, которых я лишена?  Но даже если я смогу находить в этом радость, это ВСЕГО ЛИШЬ ребёнок. Я не могу сосредоточить все свои надежды  вокруг ребёнка. Это лишь немногим лучше того, чтобы посвятить себя собаке. А что касается всей доброты и мудрости, которую вы стараетесь внушить мне – это всё очень правильно и к место, смею сказать, и если бы я была 20-ю годами старше, я могла бы извлечь из этого пользу, но пока люди молоды, они должны наслаждаться, а если другие препятствуют им в этом – что ж, тогда они должны ненавидеть их!»
«Лучший способ наслаждаться – это исполнять свой долг и никого не ненавидеть. Суть религии состоит не в том, чтобы научить нас, как нужно умирать, но как нужно жить, и чем раньше вы станете доброй и мудрой, тем больше счастья получите. А теперь, леди Эшби, у меня есть для вас ещё один совет, а именно: не делать врагом свою свекровь. Вы не должны её сторониться и относиться к ней с ревнивым недоверием. Я никогда не видела её, но слышала о ней столько же хорошего, сколько плохого, и мне кажется, что, несмотря на холодные и высокомерные манеры и свою требовательность, она сильно привязывается к тем, кого сочтёт достойными своей любви. И хотя она слепо привязана к сыну, она не лишена хороших принципов и способна выслушивать толковые речи. Если вы немного подчинитесь ей и будете вести себя с ней открыто и по-дружески, и даже доверять ей своё горе – настоящее горе, по поводу которого вы имеете право жаловаться – я верю, что вскоре она станет вашим верным другом, утешением и поддержкой, вместо того кошмара, каким вы её описали».
Но я боюсь, мои слова не достигли сознания несчастной молодой леди, и, понимая, как мало я могу помочь, моё пребывание в Эшби-парке стало вдвойне тягостным. Но я должна была остаться ещё на 2 дня, как обещала. Несмотря на все уговоры удлинить мой визит, я настояла на том, чтобы уехать на следующее утро, ссылаясь на то, что маме не хватает меня, и она ожидает моего возвращения. Тем не менее, я с тяжёлым сердцем попрощалась с леди Эшби и покинула её в её королевском жилище. Что ещё могло служить доказательством того, как она несчастна, если она искала утешения в моём присутствии и искренне желала общества человека, о котором она совсем не помнила тогда, когда ей было хорошо, человека, вкусы и интересы которого были так далеки от её собственных, что его присутствие из удовольствия превратилось бы в помеху, если бы её мечты сбылись хотя бы наполовину?