СИ Глава 8. Война в Испании, закат Лиги

Иллюстрация: Испания в 1936 году. По Томас Хью «Гражданская война в Испании» – М: Центрполиграф, 2003.

Сегодня, когда мы имеем возможность дать точные оценки многим историческим событиям, Гражданская война в Испании занимает особое историческое место. Возможно, если бы тогда в 1936 году западные демократии, в первую очередь лидеры Лиги наций Великобритания и Франция, встали на сторону законного правительства Испании и не позволили фашистам и нацистам разгромить республику, то и вероятность начала 2-й мировой войной в 1939 году была бы существенно меньше.

Но этого не случилось, мятеж националистов в Испании закончился торжеством генералиссимуса Франко, а нацизм в Германии и фашизм в Италии стали значительно крепче, и вышли на тропу войны.  Ни один континент, ни одна страна мира в той или иной степени не избежали потерь в мировой бойне 1939-1945 годов. Погибла в этой бойне и Лига наций. Таким образом, косвенно Гражданская война  в Испании серьезно поспособствовала закату Лиги наций.

При этом  война в Испании лишь время от времени и не полностью попадала в поле зрения Лиги. Стремясь избежать любого открытого разрыва с Германией и Италией, Великобритания и Франция настойчиво препятствовали любым предложениям о том, чтобы войной в Испании занимался Совет Лиги или Ассамблея Лиги. Они предпочли бы, чтобы испанский вопрос вообще не поднимался в комитетах Лиги и не рассматривался Лигой на общих заседаниях. При этом республиканское правительство, несмотря на изменения, которые оно претерпевало в ходе гражданской войны, продолжало признаваться законным правительством Испании громадным большинством членов Лиги, а  следовательно, и органами самой Лиги. И республиканцы могли заявлять о своих правах и настаивать на том, чтобы международные аспекты гражданской войны обсуждались Лигой. Обсуждения испанских проблем в Женеве проводились, но этот факт был связан не с какой-либо попыткой применить нормы Устава Лиги, а были актами вежливости и выполнения дипломатических норм, в то время как Испания нуждалась в прямой военной защите от нацистской и фашистской агрессии.

Гражданская война в Испании началась 18 июля 1936 года с широкомасштабного военного мятежа. Уже в первые недели войны стало известно, что мятежники получают материальную, военную и  моральную помощь от Италии, Германии и, частично, от члена Лиги наций Португалии. 28 июля 1936 года к мятежникам прибыли первые самолеты, посланные итальянскими фашистами и немецкими нацистами. Республиканское правительство получало аналогичную помощь от члена Лиги наций Советского Союза. 25 августа 1936 года в Барселону для координации работ по приему советских военных грузов прибыл советский консул Владимир Антонов-Овсеенко, 12 октября 1936 года в Испанскую республику прибыла первая партия советской помощи.

Но французское правительство действовало на опережение, уже 25 июля 1936 года, после поездки премьер-министра Блюма в Лондон, французское правительство запретило отправку военной техники любой из сторон конфликта в Испании и, при поддержке Великобритании, предложило другим странам заключить соответствующее совместное соглашение, и следовать французскому примеру. 7 августа 1936 года «моральное эмбарго» на экспорт оружия в Испанию наложило правительство США. К концу августа все европейские государства присоединились к предложенному Францией Соглашению о невмешательстве, которое ни по замыслу, ни по исполнению совершенно не было связано с Лигой Наций.

Казалось бы, Советское правительство должно было гневно отвергнуть саму идею невмешательства в испанские дела,  и открыто протянуть испанскому народу руку помощи! Но вы забыли, уважаемые читатели, что мы находимся на страницах «странной истории».

23 августа 1936 года Советский Союз присоединился к Соглашению о невмешательстве в испанские дела. Советский Союз приготовился к работе в будущем Комитете по невмешательству. Дело в том, что  это был «тот самый» блок (комитет), о котором мечтал советский наркоминдел Литвинов (см. Главу 7), хотя этот блок (комитет) и был создан против испанских республиканцев.

9 сентября 1936 года в Лондоне прошло первое заседание Комитета по невмешательству, на котором присутствовали делегаты от 25 европейских стран, в том числе от СССР, и отсутствовала Португалия. Первоначальная функция Комитета по невмешательству заключалась в обмене информацией о действиях, предпринятых подписавшими соглашение государствами для выполнения своих обязательств. Вскоре Комитету пришлось столкнуться с вполне обоснованными обвинениями в том, что эти обязательства рядом государств цинично и преднамеренно нарушаются. Но британское и французское правительства настойчиво  попросили испанскую делегацию на Ассамблее Лиги 1936 года официально не ставить этот вопрос, точно так же ни один другой делегат Ассамблеи Лиги не был склонен поднимать на заседаниях Лиги столь взрывоопасную тему.

Хотя делегаты Ассамблеи и присутствовавшие на заседаниях журналисты в равной степени и думали и говорили почти исключительно о войне в Испании, было предложено, чтобы президент Ассамблеи немедленно прекращал любое упоминание этого предмета в общих прениях. Это замалчивание испанской повестки прямо противоречило установившейся традиции Ассамблеи, согласно которой общие прения давали возможность каждой стране свободно говорить о своих интересах и целях и никоим образом не ограничиваться только вопросами, стоящими в повестке дня.

Главным делегатом от Испании был государственный министр (министр иностранных дел) Альварес дель Вайо, социалист, журналист и политик. В 1933 году дель Вайо посетил СССР, куда был назначен послом Испании, но в должность он не вступил, а по итогам визита написал две книги о своих впечатлениях от СССР - «Новая Россия» и «Красный путь». Дель Вайо три года назад был в Лиге председателем «Комитета Чако», занимавшимся вопросами прекращения кровопролитной Боливийско - Парагвайской войны, и приобрел среди политиков Лиги очень высокий авторитет за свою твердость позиции в сложных ситуациях и мужество.

Делегат у Испании был очень авторитетный, а его правительство по отношению к Лиге испытывало двойную обиду. Испанцы возражали против «невмешательства» на том основании, что законное республиканское правительство, честно победившее на всеобщих выборах  16 февраля 1936 года, не должно подвергаться такому же обращению со стороны Лиги, как и те, кто восстает против него. Продавать оружие мятежникам было незаконно, но в равной степени неправильно было отказывать в продаже оружия испанскому правительству. На практике же сложилась ситуация, что страны, у которых законное испанское правительство надеялись купить необходимое оружие, соблюдали свою подпись в Соглашении о невмешательстве и оружие не продавали, а мятежники обильно снабжались оружием из Германии, Италии, и Португалии. При этом Италия и Португалия были членами Лиги, а Португалия формально присоединилась к Комитету по невмешательству, хотя на первое заседание в Лондон и не приехала. Такие основные тезисы изложил в своей речи на Ассамблее Лиги испанский делегат дель Вайо.

В сентябре 1936 года обстановка в Испании приняла вполне определенный характер. 20 июля 1936 года мятеж был подавлен в Мадриде и Барселоне, в этот же день в Эшториале у Лиссабона в авиакатастрофе погиб вождь мятежников генерал Санхурхо, и это на время внесло некоторый разлад в командование мятежа. Мятежники быстро оправились, уже 23 июля 1936 года в Бургосе они организовали Совет национальной обороны, который номинально возглавил 64-летний генерал Кабанельяс. 6 августа 1936 года в Севилью из Марокко прибыл генерал Франко.  21 сентября 1936 года мятежные генералы в Саламанке назначили генерала Франко генералиссимусом, а 1 октября 1936 года Франко стал главой испанского правительства в освобожденной от республиканцев зоне.

Силы мятежников консолидировались – монархисты объединились с католиками против республиканцев. В августе 1936 года генерал Кабанельяс восстановил в мятежной зоне традиционный красно-желтый монархический флаг, а 14 сентября 1936 года  в Ватикане на аудиенции, данной пятистам испанским католическим паломникам, папа Пий XI встал на сторону мятежников и обвинил испанских республиканцев в «сатанинской ненависти к Богу».

Единство в республиканском лагере было менее прочным – социалисты из мадридского правительства конфликтовали с анархистами из Национальной конфедерации труда, которые контролировали Каталонию и Арагон, и активистами марксистской рабочей партией (ПОУМ), в рядах которой были левые (троцкисты) и социал-демократы (правые). Договориться этим республиканским силам так и не удалось, но в вопросе борьбы с военными мятежниками они были едины.

Важным историческим фактом было то, что в республиканской Испании практически не было сторонников т.н. «большевиков – сталинистов», сторонников того идеологического пути, по которому шло строительство социализма в Советском Союзе. Это привело к тому, что настоящих друзей у республиканской Испании в руководстве СССР в 1936 году не было! Вот такая  «странная история»!

Территориально Испания в результате военного мятежа 1936 года раскололась на две почти равнозначные части (см. Рис 4.). Республиканцы контролировали промышленные и горнодобывающие регионы – Новую Кастилию (Мадрид), Валенсию, Каталонию (Барселона), Мурсию (Альбасете), часть Арагона, Астурию, Галисию. Мятежники сразу захватили сельскохозяйственные регионы – Старую Кастилию (Бургос), Леон (Саламанка), Эстремадуру, Андалусию, часть Арагона (Сарагоса). Особняком стояли богатые северные курортные регионы Гипускоа и Бискайя – они отказались примкнуть к республиканцам, и до своей капитуляции летом 1937 года перед националистами жили относительно спокойно. Прочным тылом мятежников было Испанское Марокко в Африке, республиканцам удалось занять Балеарские острова в Средиземном море. Испанский военный флот был на стороне республиканцев, испанская сухопутная армия практически целиком на стороне мятежников.

Первоначально республиканское правительство, контролировавшее основные промышленные регионы Испании, полагало, что если остановить интервенцию из Марокко, Италии, Германии, Португалии, то они смогут подавить военный мятеж. Но события августа 1936 года наглядно показали, что Соглашение о невмешательстве не действует. Вооружение, боеприпасы, амуниция, военное материалы, продовольствие продолжали доставляться мятежникам в больших количествах из Германии, Италии, Португалии, в основном все это поставлялось в кредит. Республиканское правительство могло рассчитывать только на свое производство, на случайные закупки за наличные, и ограниченные военные поставки из Советского Союза, в рамках кредита в 85 млн. долл., который Советский Союз открыл испанскому правительству.

Большое значение в поставках вооружений имел географический фактор – Португалия по суше граничила с Испанией, Германия могла доставлять грузы на север Испании морем, итальянский флот господствовал в Средиземном море. Итальянцы блокировали всё восточное и южное побережье Испании и Гибралтарский  пролив, а советские грузы нужно было из черноморских портов доставлять морем через турецкие проливы Босфор и Дарданеллы, мимо берегов фашистской Италии в Картахену (Мурсия), Аликанте (Валенсия), Валенсию и Барселону. Такой логистический маршрут был дорогим, опасным, ненадежным, долгим и зависящим от погодных условий.

И все же, первые советские танки вступили в бой на окраинах Мадрида 24 октября 1936 года, а первые советские истребители появились в небе Мадрида 1 ноября 1936 года. За штурвалами танков и истребителей били советские «добровольцы» - танкисты и летчики – скрывавшие свои подлинные фамилии за испанскими псевдонимами.

Дело в том, что Соглашение о невмешательстве не запрещало посылку людей для усиления противоборствующих армий. Международные организации, в том числе и Коминтерн, вербовали по всему миру борцов за свободу и демократию и направляли их в республиканскую Испанию.

9 октября 1936 года в Москве было принято решение Коминтерна о начале формирования в Испании интербригад, после чего в Испанию был направлен советский разведчик Манфред Штерн, который как генерал Клебер возглавил  11-ю Интербригаду. 12 октября 1936 года первые 650 добровольцев, составившие  три батальона 11-й Интербригады – немецкий, французский и польский,- прибыли на пароходе «Сьюдад-де-Барселона» в порт Аликанте. 19 ноября 1936 года, после месяца боевого слаживания в Альбасете, 11-я Интербригада прибыла на Мадридский фронт и уже на следующий день приняла участие в боях по отражению генерального наступления националистов на Мадрид.

В целом около 35.000 бойцов интернациональных бригад с 8 ноября 1936 года по 15 ноября 1938 года воевали на стороне республиканцев. В интербригадах было 10.000 французов, 2.000 британцев, были американцы, румыны, поляки. Были, разумеется, тысячи советских «интернационалистов», но их точное количество не известно.

Советская помощь республиканской Испании только публично была бескорыстной. 25 октября 1936 года из испанского порта Картахена по приказу республиканского правительства более 510 тонн золота, около трех четвертей золотого запаса Национального банка Испании, было отправлено в советский порт Одесса на транспортах «КИМ», «Кубань», «Нева» и «Волголес». В Одессу золото прибыло 2 ноября 1936 года. Испанское золото перегрузили на специальный поезд и  отправили в Москву, где оформили, как принятое на временное хранение. Протокол об этом 5 февраля 1937 года подписали наркомфин Гринько, замнаркоминдел Крестинский и посол Испании в СССР.

Считалось, что это было сделано для защиты испанского золотого запаса от националистов. В действительности все поставки оружия и боеприпасов из Советского Союза в республиканскую Испанию были оплачены за счёт испанского золота, денежное довольствие более 2000 советских военных советников, воевавших в республиканской Испании, оплачено также за счёт испанского золота. По окончании войны в Испании республиканское золото осталось в Москве, и возвращать его в Испанию Советское правительство отказалось. В 1975 году, после смерти Франко, правительство Союза ССР и правительство Испании достигли соглашения, и Советский Союз некоторую публично не озвученную часть испанского золота вернул.

Франко, со своей стороны, получил обширное подкрепление прямо из вооруженных сил Италии и Германии. Их тоже называли добровольцами, но всем было известно, что на самом деле они посланы в Испанию по распоряжению своих правительств и не могли попасть туда ни при каких других условиях. К январю 1937 года в рядах мятежников насчитывалось 22.000 итальянцев, 20.000 португальцев, 6.500 немцев, несколько тысяч добровольцев из других стран. Основу армии мятежников составляла африканская армия из 25.000 марокканцев и легионеров, которая была переброшена на континентальную Испанию с помощью итальянских и германских транспортных самолетов и итальянского военно-транспортного флота.

Невмешательство выразилось и в том, что в британском порту Гибралтар и международном порту Танжер, в котором работала французская, испанская, итальянская, британская, бельгийская, португальская администрации, действовал запрет на дозаправку топливом республиканского флота, базировавшегося в основном в портах Картахена и Аликанте. Это существенно снижало дальность его плавания и делало флот республиканцев попросту беспомощным, перед не имевшими таких ограничений итальянскими и германскими военными кораблями. Испанский флот не мог воспрепятствовать прибытию в атлантический порт Кадис немецких транспортов с оружием для Франко, и прибытию туда тысяч «добровольцев» из Германии.

Советская «интернациональная» помощь, при которой значительное число советских офицеров и специалистов выполняли функции  командиров в республиканских войсках, вызывала возмущение в Комитете по невмешательству. Члены Комитета по невмешательству вели многочисленные споры, дискуссии, предлагали разные варианты решения проблемы, но конкретных мер ограничения числа советских «добровольцев» в республиканской армии не выработали, и никакого плана действий Комитета по этому вопросу не предложили. Нацистскую Германию в «Лондонском» Комитете по невмешательству представлял германский посол фон Риббентроп, фашистскую Италию итальянский посол Гранди, Советский Союз представлял поверенный в делах СССР в Великобритании Майский.

Между Гранди и Майским в Комитете по невмешательству происходили ежедневные ожесточенные словесные схватки, в ходе которых Гранди умело и эффектно защищал итальянскую политику. Аргументы Майского всегда разбивались об искусные и умные возражения Гранди, при этом фон Риббентроп, как истинный прусский дворянин, в дискуссии с Майским никогда не вступал. Словесные  «победы» Гранди стали предметом публикаций в Лондонской прессе, престиж Италии и престиж Гранди как дипломата существенно укрепились, поэтому в 1937 году Муссолини присвоил Гранди титул Графа, а в 1939 году отозвал его из Лондона в Рим и назначил министром юстиции.

«Лондонский» Комитет по невмешательству никак не реагировал на советские предложения, а понемногу превращался в мировой дискуссионный  клуб по упражнению в политическом остроумии и, видимо, поэтому 7 октября 1936 года Майский от имени Советского правительства сделал заявление, что если не будут прекращены нарушения «Соглашения о невмешательстве», то Советское правительство будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения.

Это заявление было довольно странным, т.к. СССР тоже грубо нарушал Соглашение и прекращать эти нарушения не планировал. 23 октября 1936 года Советское правительство заявило, что в силу изменившихся условий оно отныне не может считать себя связанным Соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из остальных участников Соглашения. Но Комитет по невмешательству советский представитель не покинул. Однажды бывший меньшевик Майский даже вступил в дискуссию с нацистом фон Риббентропом и одержал над ним словесную победу – но нужно ли было это делать?

Отношение Великобритании к «важности» всей работы Лондонского Комитета по невмешательству проявилось в том, что его Генеральным секретарем британцы назначили профессионала высшего разряда, но не в области политики, а в области зоологии – Френсиса Хэмминга. Хемминг параллельно с работой Генерального секретаря Комитета по невмешательству был Секретарем международной комиссии по зоологической номенклатуре, а затем Генеральным секретарем Международной конференции по защите флоры и фауны Африки. Хэмминг изучал бабочек и чешуекрылых и достиг в этой области значительных успехов. В Комитете по невмешательству Хэмминг наладил образцовую бюрократию, своевременно проводил заседания, рассылал в посольства протоколы, следил за очередностью выступлений и т.п., т.е. он относился к представителям конфликтующих держав как к бабочкам – всех систематизировал и упаковывал каждого в его «коробочку».

Концепция невмешательства стран в испанские дела была фатально подорвана, когда 18 ноября 1936 года Гитлер и Муссолини официально признали правительство мятежника Франко законным правительством всей Испании. Сделав этот шаг, они сделали ставку на победу Франко и объявили о своем намерении не переставать помогать ему до тех пор, пока эта победа не будет обеспечена.

В этих условиях испанское республиканское правительство, которое 6 ноября 1936 года бежало  из Мадрида в Валенсию, попросило Генерального секретаря Лиги француза Авеноля организовать срочное заседание Совета Лиги, утверждая, что имел место явный случай агрессии Германии и Италии против Испании. Право члена Лиги требовать немедленного созыва Совета, если он считает, что ему угрожает опасность нападения, еще никогда не подвергалось сомнению. Но в данном случае препятствия срочному заседанию Совета Лиги по запросу Испании создал представитель президента Чили и посол Чили в Лондоне Аугустин Эдвардс Мак-Клур – ветеран Лиги, председатель Лиги в 1922 году и председатель 5-ой Панамериканской конференции в Сантьяго в 1923 году. Эдвардс Мак-Клур открыто ненавидел социалистическую идеологию (в Чили летом и осенью 1932 года была своя Социалистическая республика), поэтому относился к республиканскому правительству Испании с отвращением, хотя его собственное правительство все еще признавало его. Лондон и Париж тоже колебались. Но Устав Лиги действовал, и запрос Испании был выполнен.

Будущий Совет Лиги, посвященный испанским проблемам, внес оживление в работу Лондонского Комитета по невмешательству. В течение двенадцати дней «лондонские комитетчики» наверстывали упущенное и приняли два важных решения, во-первых, они потребовали прекратить отправку добровольцев в Испанию и, во-вторых, установить систему контроля над портами и границами всей Испании. Республиканцы приветствовали решение «лондонского» комитета, а Германия, Италия, Португалия, Советский Союз его «не заметили».

Позднее, 20 февраля 1937 года «Лондонский» Комитет по невмешательству принял решение о запрете отправки в Испанию в для помощи каждой из двух воюющих сторон любых новых добровольцев, не являющихся испанцами.

Советское правительство отреагировало на лондонское решение и  24 февраля 1937 года объявило об официальном запрете на отправку советских добровольцев в республиканскую Испанию. Разумеется, всем было понятно, что это просто «бумага» для Лондона и Женевы – в реальной жизни все осталось по-прежнему.

Посол Италии в Лондоне Дино Гранди не стал кривить душой и немедленно 20 февраля 1937 года заявил, что Италия не хочет репатриировать уже присутствующих в Испании итальянских добровольцев. В то время итальянские «добровольческие» силы из Корпуса добровольческих войск (Corpo Truppe Voluntarie) насчитывали 70.000 человек и имели на вооружении 763 самолета, 81 легкий танк, 542 орудия, 656 минометов и  90 военных кораблей.  В это же время основные кадровые соединения  Франко имели в своем составе всего 25 000 человек, и уход итальянцев давал республиканцам огромные шансы на победу в гражданской войне.

12 декабря 1936 года Совет Лиги собрался, при этом на Совете не присутствовал ни один из министров иностранных дел основных «игроков» Лиги. Не было на Совете Лиги 1936 года и представителя Союза ССР наркоминдел Литвинова. Советская делегация состояла из советских полпредов в Европейских странах, в частности в этот период в составе делегации была легендарный советский полпред в Швеции Александра Колонтай. Франция, Великобритания, СССР открыто продемонстрировали, что Женевская «площадка» Лиги утратила свою былую привлекательность, и мировые политические «игры» с осени 1936 года перенеслись на другие «стадионы».

В сложившейся обстановке представитель республиканской Испании дель Вайо не мог ожидать каких-либо конкретных результатов, но он воспользовался случаем, чтобы публично изложить доводы своего правительства против системы невмешательства и описать, как иностранные самолеты бомбили дома рабочих в Мадриде и иностранные подводные лодки топили испанские торговые суда. Такая возможность была важна для республиканцев, потому что их представитель не мог принимать участие в работе Комитета по невмешательству. Работа этого «Лондонского» Комитета велась конфидециально, и пресса большинства стран публиковала сообщения о работе Комитета, в которых излагались только те точки зрения, которым они симпатизировали.

Сообщение дель Вайо выслушали, но более половины мест в Совете Лиги принадлежало делегатам стран, которые «успешно» работали в Комитете по невмешательству, так что не было никаких шансов, что «Женевский» Совет попытается изменить решения или подвергнуть критике действия «Лондонского» Комитета. Выступил и советский делегат – он вполне ожидаемо потребовал принятия срочных мер против интервенции в Испании. Но меру уже были приняты и испанские дела разбирались в Лондоне. Удивительным был тот факт, что испанские республиканцы всё еще считали, что строгое соблюдение всеми странами Соглашения о невмешательстве повысит их шансы на победу над мятежниками. Поэтому Совет Лиги, включая испанского члена, благословил работу Лондонского Комитета по невмешательству, и призвал к неукоснительному выполнению его решений.

Не успели закрыться двери в Женеве за участниками Совета Лиги, посвященного испанской проблеме, как 17 декабря 1936 года в Испанию прибыл первый отряд итальянских фашистских добровольцев. Так Италия ответила и на решение лондонских «комитетчиков», и на резолюции Лиги.

С 12 декабря 1936 года по 1 апреля 1939 года, когда Валенсия, последний оплот республиканского правительства пала, не было ни одной сессии Совета Лиги или Ассамблеи Лиги, на которой в той или иной форме не обсуждалась война в Испании. Но только однажды, на Ассамблее 1937 года, эта тема была затронута полностью и честно. В других случаях собрания Лиги использовались по инициативе испанского правительства либо для решения вопросов гуманитарного характера, либо для формирования общественного мнения, с помощью которого республиканцы могли заставить себя выслушать, и пытались оправдать свои действия.

В Комитете по невмешательству соблюдался принцип равного отношения к обеим испанским противоборствующим сторонам, поэтому, что бы ни предпринималось в Берлине, Риме или Москве, правительства Великобритании и Франции старались действовать на этой основе. Лондонские «комитетчики» смущались и чувствовали себя неловко всякий раз, когда испанские вопросы обсуждался в Женеве, поскольку Лига продолжала относиться к республиканской стороне как к законному представителю испанского народа.

Столицей испанских националистов в течение гражданской войны был город Бургос в Старой Кастилии. 23 июля 1936 года  в Бургосе был сформирован Совет национальной обороны под председательством Мигеля Кабанелласа. 30 января 1938 года в Бургосе сформировалось Национальное правительство Испании, в котором Франсиско Франко официально вступил в должность главы государства и правительства. Испанская дипломатическая служба, за очень немногими исключениями, связала свою судьбу с националистами, так было в Швейцарии, где в Женеве размещалась штаб-квартира Лиги, так было в других странах мира. Представители Бургоса имели в Женеве такой же легкий доступ к делегациям и журналистам, как и представители республиканской столицы Валенсии. Они в равной степени поддерживали связь с Секретариатом Лиги, но получать и распространять сообщения Секретариат мог только от республиканского правительства Испании. И только делегаты республиканского правительства могли выступать в Совете Лиги, на  Ассамблее Лиги или комитетах Лиги.

В области гуманитарных вопросов Лига не делала различия между запросами республиканской Валенсии и националистического Бургоса. Под руководством Лиги в Испанию была направлена группа экспертов для изучения состояния здравоохранения, а позже группа для экспертов для изучения ситуации с продовольствием, эти группы работали на территориях обеих сторон военного конфликта.

Однако по важнейшему вопросу об иностранной интервенции в Лиге была выслушана только республиканская сторона. Республиканский делегат дель Вайо привез в Женеву и показал Совету Лиги многочисленные доказательства присутствия в Испании кадровых итальянских дивизий с их командирами, вооружением и вспомогательными службами. Дель Вайо рассказал в Лиге о  варварском разрушении германскими бомбардировщиками 26 апреля 1937 года города Герника в Бискайе, о случаях безжалостного затопления испанских торговых судов итальянскими подводными лодками и эсминцами. Совет Лиги выслушал дель Вайо и в резолюции от 29 мая 1937 года лишь повторил свой тезис, что никакая внешняя сила не имеет права вмешиваться в дела Испании. Совет Лиги в очередной раз призвал «Лондонский» Комитет по невмешательству усилить свой контроль.

В свою очередь «Лондонский» Комитет по невмешательству продолжал считать обе стороны войны в Испании одинаково виновными. «Лондонские комитетчики» умело закрывали глаза на то, что германская интервенция и итальянская интервенция в Испанию по своим масштабам намного превосходили советскую «интервенцию», а фашистские итальянские «добровольцы» в армии националистов радикально отличались от реальных добровольцев республиканских интербригад.

Барометром отношения европейцев к Республиканской Испании послужила экспозиция Испании на Всемирной выставке 1937 года, открывшейся в Париже 25 мая 1937 года. К дате открытия Всемирной выставки павильон Испании готов не был, но затем республиканские власти опомнились, и стали ударными темпами возводить свой павильон. 12 июля 1937 года состоялось открытие испанской экспозиции. Предполагалось, что «гвоздем» всей испанской экспозиции будет крупноформатная картина Пабло Пикассо «Герника», располагавшаяся на одной из парадных стен павильона. Однако картина «Герника» парижской публике «не зашла». Смущал художественный формализм Пикассо в показе величайшей народной трагедии. Республиканские вожди называли картину Пикассо антиобщественной, смешной и противоречащей здоровой пролетарской психике. Дело дошло до того, что руководители испанской экспозиции хотели убрать с парадной стены павильона картину «Герника» и разместить на ее месте реалистичную картину «Мадрид, 1937» художника Орасио  Феррера, размещавшуюся на втором этаже. В конце 1937 года работа парижской выставки завершилась, но «Герника» оставалась в павильоне. В январе 1938 года власть в Испании де-факто сменилась (см. выше), но правители из Бургоса на «Гернику» не претендовали, поэтому Пикассо забрал полотно в свою студию. С 1938 года великая картина Пикассо, которую он впоследствии объявил достоянием испанского народа, немало путешествовала по миру, с целью сбора средств в фонд помощи испанским беженцам. Однако, сбора средств от экспозиции «Герники» фактически не было – к примеру,  в 1939 году в штате Нью-Йорк, США, в 5 городах собрали жалкие 700 долларов. В 2022 году «смешная и антиобщественная» «Герника» экспонировалась в Музее королевы Софии в Мадриде, и была ее самым знаменитым и дорогим экспонатом, вероятная стоимость картины «Герника» с размером полотна 349 см на 776 см намного превышает 200-300 млн. долл.  Вернемся из 2022 года в 1937 год.

С весны 1937 года итальянские военные корабли патрулировали Средиземное море от Дарданелл до Гибралтара, а их подводные лодки без опознавательных знаков топили не только испанские корабли, но и британские, советские и все прочие, направлявшиеся в республиканские порты. Даже британское правительство, до сих пор казавшееся совершенно равнодушным к постоянному подрыву своих  позиций в Средиземном море, потеряло терпение, когда 31 августа 1937 года британский эсминец сообщил, что неопознанная подводная лодка попыталась его торпедировать. Поэтому Британия и Франция выступили с предложением провести конференцию европейских держав, страдающих от «пиратства» в западной части Средиземного моря. Конференцию по европейской традиции предполагалось собрать в Женеве, но чтобы избежать приглашения Италии и Германии в местопребывания Лиги наций европейские «мудрецы» созвали делегатов в соседний с Женевой город Ньон.

Европейская «мудрость» не помогла, и Германия с Италией отказались от участия в Ньонской «пиратской» конференции. Советский Союз требовал включить в таком случае в состав участников конференции представителей республиканской Валенсии, но Великобритания была решительно против – она продолжала везде настойчиво продвигать «лондонскую» идею невмешательства. В результате 10 сентября 1937 года на конференции в Ньоне встретились делегации девяти Средиземноморских стран, среди которых не было главных «пиратских» героев: Германии, Италии, республиканцев из Валенсии и националистов из Бургоса. К удивлению и огорчению Берлина и Рима, освободившиеся от постоянных итало-германских препятствий  Великобритания, Франция, Советский Союз, Румыния и другие страны, 14 сентября 1937 года одобрили резолюцию, которая, по существу, предусматривала, что британские и французские военно-морские силы могут патрулировать Средиземное море. Резолюция Ньонской конференции обязывала всех участников конференции дать указание своим флотам топить подводные лодки, отказывающиеся поднять свой флаг, и контратаковать любую подводную лодку, надводный военный корабль или самолет, виновные в пиратском нападении на торговые суда, исключение составляли суда под испанским флагом. Очень доволен резолюцией Ньонской конференции был советский наркоминдел Литвинов – в ней были учтены советские предложения по борьбе с подводными лодками.

Муссолини после Ньонской резолюции одумался и предложил свои услуги по морскому патрулированию, а другие подписавшие Ньонскую резолюцию, включая Советский Союз, прекрасно зная, что «пираты» принадлежали по большей части к итальянскому военному флоту, приняли это предложение. До этого Советский Союз неоднократно направлял резкие ноты Италии за разбойничьи нападения на советские суда. И вот, итальянские «пиратские» корабли были успешно легализованы и стали законными патрульными кораблями. Пиратские нападения на торговых путях в Средиземном море полностью прекратились, а советская дипломатия записала этот способ превращения бандита в полицейского в свой актив. И не стоит удивляться, уважаемый читатель – вы на страницах «Странной истории».

Испанское республиканской правительство, естественно, возмутилось тем, что Ньонские соглашения, подписанные якобы без участия Лиги, оставляют его врагам, как и прежде, свободу обстреливать и торпедировать республиканские корабли без предупреждения. Республиканцы вновь обратились к Совету Лиги с призывом принять меры против таких актов, как, например, обстрел в течение часа нацистским военно-морским флотом портового города Альмерия на южном побережье Андалусии, совершенным 31 мая 1937 года по прямому приказу Гитлера. В качестве другого примера испанцы привели историю танкера «Кампеадор», за которым 9 августа 1937 года весь день следовали два итальянских эсминца, которые не отвечали на его сигналы. Испанские моряки отчаянно пытались до наступления темноты укрыться от эсминцев во французских водах у Северной Африки, но, как только наступила ночь, были без предупреждения обстреляны и торпедированы, после чего итальянцы ушли в море, бросив горящий испанский танкер без оказания помощи.

Испанская делегация просила Совет Лиги согласиться с тем, чтобы меры, разработанные в Ньоне, распространялись на испанские корабли. Однако республиканцы не сильно настаивали, отчасти потому, что новые меры действительно вынуждали итальянцев держать свои подводные лодки в порту. Республиканцы продолжали считать политику невмешательства несправедливой и незаконной; тем не менее, всё еще были убеждены, что, если ни одна из сторон войны не получит иностранной помощи, они смогут быстро подавить мятеж. Поэтому республиканцы просили не о том, чтобы от Соглашения о невмешательстве отказались, а о том, чтобы его эффективнее применяли.

Сентябрьская Ассамблея Лиги 1937 года началась в ожидании перемен. Конференция в Ньоне создала иллюзию возрождения влияния Лиги на всю мировую политику. Эти иллюзии разделяли и делегаты от республиканской Испании, в которой 17 мая 1937 года новое правительство сформировал левый социалист Хуан Негрин. Только в Женеве республиканцы могли настоять на том, чтобы их выслушали и им ответили, они могли с трибуны Ассамблеи довести свои наболевшие вопросы до всех стран Лиги, и добиться принятия справедливого решения Ассамблеи в свою пользу.

На мгновение показалось, что эта затея республиканцев удалась. Речи премьер-министра Негрина и министра иностранных дел дель Вайо произвели глубокое впечатление. Оба были выдающимися ораторами, но эффект их слов был обусловлен их содержанием, а не формой, а еще больше общим чувством кризиса, охватившим Лигу. В последний раз в истории Лиги присутствовали почти все европейские министры иностранных дел. Делегаты приехали на Ассамблею 1937 года без особых планов, с небольшой уверенностью в себе или друг в друге,  но с надеждой на то, что в результате встречи столь многих ответственных государственных деятелей возникнет некое новое единство целей.

Собравшаяся аудитория не могла равнодушно слушать рассказ Негрина и Дель Вайо о том, что происходило в Испании и на всей акватории Средиземного моря. Они говорили о бомбардировках беззащитных городов, о потоплении гражданских кораблей, о стремлении держав «Оси» (см. Приложение 6.) навязать испанскому народу свою волю войной и привести к власти националистов. Слишком многие из участников Ассамблеи были вынуждены спрашивать себя, не придет ли скоро их очередь, и не придется ли им, когда она придет, выбирать между уступкой требованиям держав «Оси» или сопротивлением без посторонней помощи.

Министр иностранных дел Великобритании Иден и министр иностранных дел Франции Дельбос стремились защитить систему невмешательства, утверждая, что вмешательство имело место с обеих сторон и что, во всяком случае, война ограничивается Испанией. Иден и Дельбос признали, что система невмешательства не может долго поддерживаться перед лицом ее открытого нарушения в огромных масштабах.

21 сентября 1937 года на Ассамблее Лиги выступил советский наркоминдел Литвинов. Его речь создавала двоякое впечатление – он говорил о фактах, но не называл названия стран и имена героев этих фактов. Самым мощным аргументом Литвинова был слоган «МЫ ЗНАЕМ!!!». Приведем несколько цитат из странной речи Литвинова.

«В Европе другое государство — Испания — уже второй год продолжает подвергаться нашествию организованных иностранных армий, его прекрасная столица Мадрид и другие города подвергаются изо дня в день жесточайшей бомбардировке, уничтожающей десятки тысяч человеческих жизней, огромные материальные и культурные ценности. Другой город, Альмерия, подвергается канонаде с иностранных военных судов; и все эти действия совершаются иностранными государствами, которым не должно было быть никакого дела до происходящей в Испании гражданской войны».

Каких иностранных армий, товарищ Литвинов?

«Испанский вопрос был изъят из Лиги наций и передан в специально созданный Лондонский комитет так называемого невмешательства, чтобы получить сотрудничество главных виновников испанской трагедии, которые не выносят женевского духа. Результаты этого опыта налицо и всем известны. Подписывались соглашения, которые немедленно нарушались, принимались резолюции, которые не соблюдались, вырабатывались схемы и планы, которые саботировались и срывались; и все это под аккомпанемент хлопанья дверьми некоторыми не в меру, но солидарно капризничавшими членами Комитета, то покидавшими его, то вновь туда возвращавшимися. Лондонский комитет не достиг, конечно, ни одной из поставленных им себе целей».

Кто главный виновник испанской трагедии, кто капризничал, кто хлопал дверьми, кто, вообще заседает в Лондонском комитете, нет ли там советского  делегата полпреда Майского, товарищ Литвинов?

«Мы знаем три государства, которые отмежевались от этой идеи и в течение последних лет совершали нападения на другие государства. При всем различии режимов, идеологии, материального и культурного уровня объектов нападения в оправдание агрессии всеми тремя государствами приводится один и тот же мотив — борьба с коммунизмом».

Какие три государства отмежевались, товарищ Литвинов?

Наконец, в заключение своей «странной речи» Литвинов дает советы всем делегатам Ассамблеи Лиги.

«Господа, что может и должна делать Лига перед лицом агрессии? Мы знаем сентенцию одного английского писателя, что лучший способ избавиться от соблазна — это уступить ему. Я знаю, что есть такие политические мудрецы, которые думают, что и от агрессии лучше всего избавиться путем уступок ей. Они упрекают испанский народ за героическое сопротивление, которое он оказывает мятежным генералам и стоящим за ними государствам. Они полагают, что и Китай поступил бы мудро, если бы он без боя уступил ультимативным требованиям агрессора и добровольно стал его вассалом. Но Лига наций не для того существует, чтобы давать подобные советы, — не оправдается существование Лиги наций и в том случае, если она, воздерживаясь от подобных советов, сама останется пассивной, со ссылкой на свою слабость, на свою недостаточную универсальность, на неучастие в ее обсуждениях виновников агрессин, не желающих подчиняться ее решениям».

Незаурядный оратор Литвинов умудрился с трибуны Ассамблеи Лиги 1937 года не назвать ни одной страны агрессора, и ни одной фамилии, а также не предложил никаких решений! Но в советских учебниках истории такие выступления представителя Союза ССР считались примером политической принципиальности, и назывались «неоднократными предостережениями Советского Союза о том, что попустительство агрессорам ведет к усилению угрозы войны».

Испанская делегация призвала Ассамблею Лиги объявить, что Испания стала жертвой иностранной агрессии, что план невмешательства провалился, если иностранные комбатанты не будут выведены немедленно и полностью, «невмешательству» следует положить конец и испанскому правительству нужно разрешить импортировать все виды необходимого оружия и боеприпасов.

Дебаты по испанскому предложению были долгими и упорными.

Итальянцы, хотя официально и не принимали участия в Ассамблее Лиги, с лихорадочной энергией работали над тем, чтобы не допустить принятия республиканских предложений. Италия  могла рассчитывать на голоса «против» от трех своих послушных сателлитов: Австрии, Венгрии и Албании.

Польша, Швейцария, Ирландия и некоторые латиноамериканские государства не планировали голосовать за политику, которая вызывала бы недовольство Италии и одобрение Советского Союза. Португалия, в свою очередь, не желала делать ничего плохого для дела Франко. Португальцы активно снабжали националистов оружием, португальские добровольцы воевали на стороне франкистов, но в Лиге и «лондонском» Комитете по невмешательству попросту закрывали глаза на эти «мелкие нарушения» со стороны Португалии.

Делегаты Франции и Великобритании, от которых многое зависело, были вынуждены взглянуть правде в глаза. На это их толкали не только те, кто поддерживал требования республиканцев, но и сам Муссолини. 25 сентября 1937 года он находился с визитом в Берлине у Гитлера и там заявил, что тысячи итальянцев гибнут в Испании, чтобы спасти цивилизацию от ложных богов Женевы и Москвы.

Резкое заявление Муссолини вынудило Францию и Великобританию представить на суд Ассамблеи свой проект резолюции, в котором предлагалось, в случае, если в Испании в ближайшем будущем не будет осуществлен немедленный и полный вывод всех иностранных комбатантов, рассмотреть всем членам Лиги возможность отказа от политики невмешательства.

При голосовании в Ассамблее франко-британского проекта резолюции «против» проголосовали Португалия и Албания, ряд государств воздержался, в то время как тридцать два государства проголосовали «за», включая почти все европейские государства. Такие результаты голосования вовсе не был победными для республиканской Испании, так как формально франко-британская резолюция была отклонена, поскольку Устав Лиги требовал единогласия для любого такого решения.

Представители Великобритании и Франции заявили, что хотя голосование по их резолюции на Ассамблее Лиги и не дало правовых результатов, оно было убедительным подтверждением правильности их политических намерений. Несколько дней у всех делегатов Ассамблеи сохранялась надежда, и все ждали реакции Рима на голосование в Женеве. И напрасно - Муссолини ответил презрительным отказом на франко-британское предложение о немедленном обсуждении вопроса между тремя державами о выводе иностранных комбатантов из Испании.

Проблема в действительности состояла в том, что в Британии с июля 1936 года у власти было правительство Невилла Чемберлена, непоколебимого сторонника политики сотрудничества с Италией. Одним из его первых действий на посту премьер-министра было написание личного письма Муссолини, в котором выражалось восхищение личностью дуче и сообщалось о желании сотрудничать с ним в поиске путей устранения всех недоразумений между двумя странами. Чемберлен не собирался осуществлять угрозу, содержащуюся в женевской резолюции, даже в случае ее принятия на Ассамблее. Британский делегат Иден прекрасно это знал, а о том, что Албания и Португалия, как друзья и партнеры Италии, будут голосовать «против» было известно заранее. В результате вся «затея» с попыткой принять на Ассамблее Лиги жесткую франко-британскую резолюцию была всего лишь политическим трюкачеством. И это понимали все, в том числе делегаты от Советского Союза.

После провала «испанской повестки» на сентябрьской Ассамблее Лиги 1937 года французы под давлением британцев изменили свое мнение о роли Италии в войне в Испании, но одновременно ослабили строгий контроль на франко-испанской границе в Пиренеях.

Женева сбросила с себя груз «испанской ответственности», и единственным игроком оставался «Лондонский» Комитет по невмешательству. Но и там все было безрадостно. Итальянец Гранди и немец Риббентроп своим поведением успешно превратили заседания «Лондонского» Комитета по невмешательству в еще более унылый фарс, чем они были до «Женевского» провала. К началу 1938 года единственным (!) реальным решением «комитетчиков» было санкционирование возможного расходования мизерной суммы в 5000  фунтов стерлингов на предварительное изучение административных механизмов, которые потребуются, если иностранные комбатанты когда-либо будут выведены с территории Испании.

Зимой 1938 года европейцы серьезно «устали» от испанской проблемы, а силы Советского Союза, в его помощи республиканцам, тоже были не беспредельны. Единственный пример реального невмешательства показали из-за океана, когда Конгресс США 1 мая 1937 года принял закон о нейтралитете США в гражданской войне в Испании. В это же время Германия, Италия и Португалия и активно «работали» в «Лондонском» Комитете по невмешательству и еще более активно помогали режиму Франко, при этом немцы и итальянцы просто воевали на его стороне. Время шло, и чаша «испанских весов» все более склонялась в сторону националистов.

22 февраля 1938 года наступил перелом в ходе всей гражданской войны. Националистические силы генералов Ягуэ и Варелы в ходе контрнаступления захватили стратегически важный город Теруэль в Арагоне, взяли в плен 14.500 республиканцев, и создали реальную угрозу выхода к Средиземному морю, что отрезало Валенсию от Барселоны. В этот же день  Германия и Италия приняли британское предложение о выводе своих добровольцев из гражданской войны в Испании. Оставался вопрос – когда эти договоренности будут реализованы.

5 июля 1938 года «Лондонский» Комитет по невмешательству добился таки своего – его участники достигли соглашения о выводе всех иностранных добровольцев из Испании. 14 апреля 1938 года силы Франко вышли к морю, и отрезали Валенсию от Барселоны, поэтому соглашение о выводе поддержали большинство бойцов Интербригад, особенно из Англии и Соединенных Штатов. Республиканское командование начало выводить своих иностранных добровольцев из боевых действий с 4 октября 1938 года. Германия и Италия лондонское решение проигнорировали.

На последних этапах борьбы республиканское правительство обращалось за помощью к Лиге только в отношении некоторых конкретных потребностей, о которых кратко сообщало по мере их возникновения. Провал на Ассамблее Лиги 1937 года и фактическое бессилие «Лондонского» Комитета по невмешательству перед агрессивными действиями Италии и Германии в 1938 году показали – способы коллективного поддержания мира в Европе с использованием механизмов Лиги наций недееспособны.

Представители Советского Союза работали и в Женеве – в центральном офисе Лиги наций, и в Лондоне в Комитете по невмешательству, но к их голосу никто не прислушивался. Более того, Советский Союз в 1938 году в политическом смысле стал даже более одиноким, по сравнению с ситуацией 1934 года – года неожиданного вступления СССР в Лигу наций.