Примирение

 Ранее:http://proza.ru/2022/11/12/749

Окончательно примирились подруги лишь 55 лет спустя, когда встретились снова в Царицынском парке.
Тогда и выяснили, что бабушка у Марины была ей не родная. Это была пожилая литовка с трудной судьбой, которая в разгар бурных революционных событий с мужем и сыном оказалась в России. А потом мужчины погибли, и одинокая женщина стала помогать растить сначала соседского мальчика – старшего брата Марины, а потом и её саму. Семья так привыкла к своей няне, что предложила ей переехать вместе с ними в новую царицынскую квартиру. То, что бабушка не родная, было решено дочке не говорить. Для неё она так и оставалась при жизни родной, заботливой бабулечкой.

Тогда выяснили и то, что у Лены бабушка Мария была родом из Новороссии, с  Херсона, где коренное население - русские.
Изначально Херсон строился по приказу Екатерины Второй в нижнем течении Днепра, где были заложены Херсонское адмиралтейство и верфь для строительства парусных кораблей. В дальнейшем  этому городу выпадет честь стать колыбелью черноморского флота России.

После разгрома Петлюры в Гражданской войне, большевики во главе с В.И. Лениным приняли решение объединить бывшие губернии Новороссии и Малороссии в одну Украинскую Советскую Социалистическую республику (УССР). При этом большевики, захваченные идеей создания большого социалистического государства и мечтой о мировой революции, меньше всего думали о мнении народа этих губерний, предпочитая резать по живому. Тогда казалось удачным решением объединить во многом националистически настроенных украинских сепаратистов с патриотичной Новороссией. К тому же вполне целесообразной казалось новым строителям жизни и идея объединить в одно искусственное образование соседей аграриев - малороссов и промышленников – новороссов. В то время как сами русские жители Новороссии категорически не хотели становиться частью новопровозглашённой Украины. Так, перепись населения, проведённая в 1923 году, насчитала в Херсоне всего 5,5 тыс. человек, считавших себя украинцами, то есть 13,4 % от общего числа населения города.

Как раз после того, как Украинская ССР вместе с Белоруссией, РСФСР и Закавказской СФСР подписали договор о создании Союза Советских Социалистических республик (СССР), в декабре 1922 года, бабушка Лены и приехала в Москву. Вот почему та злилась, когда внучка донимала её, умничая с детской бескомпромиссностью, раз с Украины приехала, значит, мол, украинка.
 
В Москву бабушка приехала с семьёй брата, спасаясь от голода на Украине 1921- 1923 годов. Так что почтовые марки в те годы в помощь голодающим выпускали не только для Поволжья, но и для Украины, а точнее голод был по всей хлебной Окраине (Украине) бывшей Московии.

Бабушка часто c ностальгией рассказывала внучке о родном городе, рисовала по памяти дом своей мещанской семьи, вспоминала, как встречали Николая II, как в сезон отлавливали детьми плывущие по Днепру кавуны*, тут же разбивая их, и лакомясь сладкой прохладной мякотью.
 
Во время войны 1941-1945 гг. они с дочерью пешком ходили в гости со станции Люблино на Садовое кольцо к семье старшего брата Филиппа Золотого. Филипп Гаврилович работал кремлёвским кондитером, был знаком и даже дружил со многими историческими личностями. Вообще херсонская семья у бабушки Марии Гавриловны была интересной. Её родители создали семью общую уже не молодыми, когда оба овдовели и имели за плечами по нескольку детей. Дети одного из родителей носили фамилию Золотые, а другого – Копейкины. Мария стала единственной их общей дочерью, поэтому её звали «золотая копеечка». Грудного же черноволосого младенца, которого назвали Филя, родители нашли в корзинке на своём крылечке.

Подкидыш вырос кудрявым и горбоносым. Кем были его биологические родители, то ли цыгане, то ли турки, так и осталось для всех тайной. Херсонская семья бабушки, вместе с другими семьями Страны Советов делила все её радости и невзгоды: мужчинам досталась слава победителей в Великой Отечественной войне, женщинам – забота о рождённых детях и внуках. Горьких дней тоже хватило: были и смерти от голода, и гибели от рук фашистов, и репрессии 30-х.
 
Так сложилось, что с середины 1970-х годов Лене самой пришлось пожить на Украине. Она вышла замуж за партийного работника. Поработав на Донбассе, в Киеве, побывав в Закарпатье, она поняла, насколько разный там народ по языку, своим культурным ценностям, занятиям и социальным понятиям.
 
Олэна, как теперь именовали Елену в документах, так и не смогла смериться с тем, как искусственно выведенные за два поколения украинцы Центральной Украины, не выучившие навязываемый властью украинский язык, зато забывшие правильный русский, общаются на суржике, каждый по-своему смешивая и коверкая при этом слова. Она, «кацапка», за долгие 9 лет жизни в киевской области устала отвечать на многочисленные вопросы: почему в России не изучают украинский язык, а их заставляют изучать русский; почему овощи с полей и фрукты с колхозных садов отправляют прямиком в Москву, и «сколько мы вас, дармоедов, кормить будем?». Это в то время, когда органы власти и судопроизводство на Украине работали с документацией исключительно на украинском языке (партийные документы шли на русском); когда, во времена книжного дефицита в России, полки украинских магазинов были завалены книжной классикой на украинской мове; на украинском языке шли театральные постановки, фильмы, писались магазинные вывески; на украинском велись уроки в большинстве школ, а в «русские школы», где преподавание украинского языка и культуры велось со второго класса, попадали больше по блату. Тому, кто признавал себя украинцем, было легче найти хорошую работу, поступить в вуз, сделать служебную карьеру. Планомерное искусственное насаждение «украинского национального сознания», которое начиналось с 1923 года, уже тогда, к годам 70-м, под несколько пугающим тогда влиянием Западной Украины, начинало давать свои русофобские плоды.

Но насаждаемая искусственность порождала в Центральной Украине и на Донбассе парадокс. Даже те, кто в этническом смысле считали себя украинцами, тянулись к русскому языку, к изучению общей истории и русской культуры. Книги в те времена народ ещё читал. Но, чтобы прочесть что-нибудь из классики на русском языке, люди предпочитали месяцами, как в России, собирать  макулатуру. Работая, в своё время, начальником отдела кадров на заводе, Елена быстро выучилась переводить многочисленные инструкции и письма Администрации и Исполкома с украинской мовы на русский язык, так как подлинники текстов сотрудники читать ленились. А вот соседскому мальчику, который обращался к Елене за помощью с домашним заданием по математике, она помочь не смогла. Уж больно специфическим и мудрёным был язык математических заданий, а перевода от соседа - украинского школьника добиться  так и не удалось.
Так что ясно как белый день, что закон об отмене на Украине русского языка в наши дни принимался явно не её жителями, а с подачи самообъявленных кукловодов, готовившим годами из этой древней земли сцену под свой современный кровавый спектакль.

По приезду в город-спутник Киева Бровары, где Елене - Олэне предстояло прожить долгих 9 лет, она, первым делом, посетила местный краеведческий музей. Пройдя через гербарии и чучела местной флоры и фауны, директор музея, он же гид, подвёл небольшую группу экскурсантов к стенду, посвящённому Великой Отечественной войне. В центре натянутого на раму холста висела фотография местной школы времён фашисткой оккупации. На снимке, на толстых ветвях старых яблонь школьного сада были развешаны люди. «Так то ж коммуняк всех повишали, - раздался характерный местный говорок одного из экскурсантов, - а остальным неплохо жилось, немцы очень дисциплинованы и аккуратные…».Ответной реплики со стороны директора музея не последовало.

В интернационально настроенной столице СССР тех лет никто ещё не замечал, и не верил, что бандеровский фашизм, накрепко закрытый при Сталине и высвобожденный досрочно Хрущёвым, уже снова поднимает голову. А Лена это наблюдала. Наблюдали и другие жители киевщины, как освободившиеся досрочно из заключений, бандеровцы и палачи - полицаи, удачно обложившись нужными документами, настойчиво выбивали себе льготы, машины вне очереди, положенные участникам ВОВ; сами или их дети занимали ответственные посты в министерствах и ведомствах, в исполкомах и даже райкомах. Приоритетным для карьерного роста были не прошлые заслуги, а то, чьим кумом ты являешься. Бывало, жители наблюдали и первые бравые марши бандеровских последователей под «жёвто-блокитными» флагами со свастиками на рукаве.

Но чем восточнее, тем более устойчивыми к русофобским влияниям оставалось население. Особенно противились навязыванию украинизации бывшие новороссы. Именно в них, уже задремавшее было самобытное чувство русской культуры, первым пробудилось в наши дни, дни исторического землетрясения, потребовав, наконец, окончательного решения вопроса объединения русского мира.

А ведь этот вопрос остро звучал ещё до революции. Вот как пророчески высказывал свои опасения академик Алексей Александрович Шахматов – лингвист, филолог и историк, учитель крестьян из Мордовской Норки:
«Неужели теперь, когда единство достигнуто, когда все три русские народности живут общею жизнью, рост белорусской и малорусской народностей приведет к распадению?
Boпpoc сводился только к тому, какое ему дать направление — русское, направить к общему благу России или антирусское, направленное к обособлению сначала духовности, потом политики Малоруссии и Белоруссии... мы сильны своим единством, без него мы станем добычей других, более сильных народов».**
 
Вот такой добычей для потребительского Запада и стала сейчас Малоруссия – Украина, искалеченная сначала безнаказанностью бандеровского национализма, а затем в один миг отрезанная по живому от своих общероссийских корней.

На огромной территории России малые народы всегда бережно сохраняли свою самобытную культуру, лишь обмениваясь с соседями ею добровольно. Белорусы, новоруссы, малорусы, великорусы были особенно близки, и все считали себя русскими, как сейчас считают себя одним народом мордвой похожие, но разные мокша и эрзя.
 
В этом и состоит уникальность многонациональной России, где все малые народы исторически связаны общностью судьбы. Так было в Российской империи, где русскими становились все этнически далеко не русские Романовы. Так было и в Союзе Советских социалистических республик, где у руля власти стояли представители разных национальностей.***
 
Да, много напутано в нашей истории, много намешано и разной крови у наших подружек, но они всю жизнь знали, что они русские, и это наполняло их гордостью. Ведь русский в нашей стране – это понятие более широкое, чем просто национальность. Любой человек, который проживает на территории России, впитывая в себя русское мировоззрение, даже несмотря на нерусскую кровь, вправе считать себя русским гражданином, то есть, русским.


ПРИМЕЧАНИЯ:

*Кавун (укр.) - арбуз;

** А. А. Шахматов. О государственных задачах русского народа в связи с национальными задачами племен, населяющих Россию. Публикация О. В. Никитина www.portal-slovo.ru

*** «Именно в 1930-х годах Сталин стал ощущать себя русским, о чем говорил в такой форме: «Я русский человек грузинской национальности». Такое же двуединое содержание он требовал и от других: сперва русское государство, культура, язык, а потом и ваши личные привязанности и особенности».  "Сталин" - Рыбас Святослав Юрьевич - Страница 108 - ЛитМир (litmir.me)

 
ПРИЛОЖЕНИЯ:

На фото:
- Бабушки Лена и Марина в Царицынском парке 55 лет спустя;
- У Кавалерийского корпуса (бывшее здание царицынского клуба). Фото автора, 2017г.

ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2022/09/13/391