Имперские гипотезы происхождения тюркских народов

  Имперские гипотезы происхождения тюркских народов


70% современных тюркских народов живут на исторической прародине
 
Тюрки - один народ, 16 государств, 210 млн. человек
1. Азербайджан (азербайджанские тюрки-10 млн. чел)
2. Иран (азербайджанские тюрки-40 млн. чел)
3. Турция (турки - 80,0 млн. чел)
4. Кипр (турки -1,0 млн. чел)
5. Сирия (Идлиб, туркоманы - 1,0 млн. чел)
6. Ирак (Киркук, азербайджанские тюрки - 3,0 млн. чел)
7. Афганистан (кызылбаши -1,0 млн. чел)
8. Китай (Уйгурия, уйгуры – 10 млн. чел))
9. Турменистан (6 млн. чел)
10. Узбекистан (32 млн. чел)
11. Казахстан (казахи, каракалпаки) (18 млн. чел)
12. Киргизия (7 млн. чел)
13. Украина (Крым) (0,7 млн. чел)
14. Молдавия (гагаузы) (0,2 млн. чел)
15. Литва (Тракай), 0,2 караимы млн. чел )
16. Россия (татары (7 млн. чел ), башкиры (5 млн. чел ), чуваши( 2 млн. чел), балкарцы (300 тысяч человек), карачаевцы (400 тысяч человек),, кумыки (500 тысяч человек), ногайцы (200 тысяч человек), якуты (500 тысяч человек), хакасы (200 тысяч человек), тувинцы (300 тысяч человек),   алтайцы (300 тысяч человек), тофалары (5 тыс. чел.),, шорцы (5 тыс. чел.), долганы (10 тыс. чел.),
В России постоянно снижают численность тюркских народов, в том числе и тюрков России.
Долганы — тюркский народ в России (Сибирь, Ямал).
     Если последние 200 лет основными врагами тюрков были русские, армяне и персы, то теперь к ним прибавились китайцы, которые хотят китаизировать уйгур, казахов и киргиз.
        В последние годы появилось много публикаций, в которых утверждается, что развитие языков во многом зависят от окружающей среды, в которой они возникали — и особенно от климата и ландшафта. Исследователи обработали базу данных по многим письменным языкам со всего мира. Они наложили эти лингвистические данные на карты распространения языков и сравнили полученный результат с картами климатических условий.
«Первоначальным ареалом обитания носителей праязыка можно считать такую географическую область, которая своими экологическими, географическими и культурноисторическими характеристиками соответствует картине среды обитания, получаемой на основе лингвистической реконструкции лексики праязыка», – пишут Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов в своей классической книге по индоевропеистике «Индоевропейский язык и индоевропейцы» [Гамкрелидзе, Иванов 1998]. По мнению Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова, экологический критерий при уточнении первоначального ареала обитания носителей древнего языка стоит на первом месте. В древности человеческое общество целиком зависело от природы. Люди еще не были знакомы с употреблением огня, не имели эффективного оружия для борьбы с хищными животными, не умели строить жилищ. Поэтому люди не могли выйти за пределы зон с теплым климатом. В те далёкие времена северные страны с холодным климатом были непригодны для обитания человека. В заселении новых земель важнейшее значение имела их доступность и пригодность для хозяйственного использования. По мнению археологов человек палеолитического времени, перекочевывал с места на место в поисках пищи. Доказано, что на чужой территории людям и животным гораздо труднее найти пищу, чем в «своей» области кормления, где привычный рельеф местности и природная обстановка им помогает. На основе палеонтологических и геологических данных выясняется, что в раннем голоцене на Кавказе был сравнительно теплый климат и была распространена фауна, близкая к современной. (Громов В. И. Палеонтологическое и археологическое обоснование стратиграфии континентальных отложений четвертичного периода на территории СССР. — Труды Ин-та геол. наук, вып. 64, серия 17, 1948, с.233, 247.) В тюркских языках термины климатические (снег, лёд, сугроб, вьюга, буран и др.) по количеству и разнообразию резко уступают другим терминам окружающих людей других элементов природы (горы, реки, фауна, флора и др.). Ученые определили, что народы, живущие в Сибири, а также на территориях, где большую часть времени присутствует снежное покрытие, названия снега должны быть более разнообразными по сравнению с их количеством у жителей Средней и Южной полосы. Однако, названия снега в тюркских языках Сибири (якутском, тувинском, тофаларском, шорском, хакасском) не столь разнообразны, как в уральских и являются рефлексами пратюркского слова *Kiaar 'снег'». В языке многих коренных народов Сибири насчитываются свыше 10 названий снега. Так, например, в ненецком языке 14, а в уральских языках ((финском, коми, хантыйском, мансийском, самодийских) 10 названий снега. Это является доказательством того, что тюркские народы переселились на территорию Сибири относительно недавно, около 4 тысячелетий. А историческая прародина всех тюркских находится в Восточном Закавказье, где тюркские народы живут не менее 8,0 тыс. лет, а в зимнее время температура воздуха на данной территории в среднем составляет +5С.
Если собрать воедино все те названия животных и растений, которые были известны тюркскому праязыку, то с учетом былого географического распространения соответствующих биологических видов можно очертить некогда существовавшие границы области расселения (прародины) древних тюрков. Известный российский лингвист С. Е. Яхонтов писал в статье «Прародина и древние передвижения языковых групп народов материковой части Юго-Восточной Азии»: «Распространение языка на новые территории может происходить двумя путями: либо оно связано с миграциями говорящего на нем народа, либо народ, более слабый в экономическом, культурном, военном отношении, перенимает язык соседнего народа, более сильного, в ходе постоянных естественных контактов или завоевания». Важнейшую роль в палеоисторических построениях играет выявление древних контактов между носителями разных языков на основании данных языковых заимствований, поскольку известно, что наибольшее число заимствований, естественно, происходит из языка, с носителями которого данный народ был в контакте. Известный французский лингвист А.Мартине в статье «Распространение языка и структурная лингвистика» писал: «Язык одолевает своих соперников не в силу каких-то своих внутренних качеств, а потому, что носители его являются более воинственными, фанатичными, культурными, предприимчивыми… Даже в случаях, когда язык распространяется на ранее не заселенные территории, остается возможность, что новая среда и новый способ жизни определят развитие речи данного района, а косвенно и языка в целом. Но, как правило, распространение языка проходит через ситуацию двуязычия, которая вне зависимости от того, выживает ли каждый из борющихся языков или же один из них исчезает, всегда оказывает весьма значительное влияние на данный язык». Как известно понятие "историческая прародина" традиционно ассоциируется с локальной территорией, неким "первичным очагом", в границах которого складывались архаические элементы физического типа, языка и культуры современного этноса. На основании археологических данных мы выяснили, что на Южном Кавказе предки современных тюркских народов примерно 7,0 тыс. лет тому назад освоили отгонное скотоводство. 6,0 тысяч лет начался распад древнетюркской общности. Часть древних тюрков по западному побережью Каспия, в поиске новых пастбищ двинулись на Север. Другая часть древних тюрков, начиная с III тыс. до н.э. переселилась на территорию Алтая и смежных регионов Южной Сибири (афанасьевцы, окуневцы, андроновцы, карасукцы и др.). Коренными народами Южной Сибири и прямыми потомками афанасьевцев и карасукцев являются алтайцы, шорцы, хакасы, тувинцы, тофалары – тюркские народы Сибири. Около 500 лет тюрки Сибири стали подданными Российской империи, но до сих пор сохранили свою древнюю культуру и свой тюркский язык. Для тюркских народов Сибири мы наблюдаем общие названия явлений окружающего мира (животных и растений, разновидностей ландшафта) и видов жизнедеятельности (хозяйствования, оленеводства, охоты, рыболовства). Как известно на территории Сибири, равной территории всей Западной Европы, вместе с другими гражданами России живут около 1,0 млн. тюрков, то есть 0,5 % всего современного тюркского мира (в настоящее время свыше 200 млн. тюрков живут в Европе и Средней Азии).
Как известно, с захватом земель за Волгой в XVI веке Россия начала колонизацию древнетюркских земель. Уже к концу XIX века Российская империя расширила свои границы на востоке до Тихого Океана. Китай, Монголия, Афганистан, Персия и Турция стали южными соседями России.
В то время, когда европейские колониальные империи решали проблемы по переброске награбленных в колониях богатств в метрополии, в России параллельно с таким же грабежом решались и другие не менее важные проблемы. Так, начиная со времени царствования Екатерины II, перед российской исторической наукой была поставлена задача государственной важности: сочинить новую историю для колониальных народов своей империи. Не знаю, давали ли подобные задания (об изначальной принадлежности американских земель испанцам/англичанам) своим придворным историкам короли Англии и Испании, или же, они, учитывая фактор Атлантического Океана, предложили им сосредоточить своё внимание на землях ближайших соседей, но у русских государей не было проблемы океана и поэтому вскоре императрице доложили, что её задание выполнено. Таким образом, была создана новая имперская теория происхождения тюрков – «алтайская» гипотеза. Авторы этой концепции тюркским народам, тысячелетиями проживающими на землях, доставшимся им от предков, в качестве прародины отвели Юг Сибири, а дату формирования современных тюркских народов связали со временем уничтожения Второго Тюркского Каганата (VIII век). По этой концепции, тюркюты, после разгрома их государства уйгурами, разбрелись по всей Евразии и «отуречили» все народы, попадавшиеся им по пути. А сами исчезли, не оставив после себя никакого потомства.
Российский исследователь Дмитрий Верхотуров в статье «Шаг к настоящей истории» пишет: «Мы уже привыкли к тому, что наша история сфальсифицирована и относимся к этому с изрядной долей иронии. Если появляется какая-то новая версия событий, то мы уже привычно следуем римской поговорке “кому выгодно?” и ищем скрытые интересы автора».
Канадский учёный Клаус Клостермайер пишет, что проблема пересмотра сфальсифицированной истории характерна для нового поколения учёных во всех постколониальных странах: «Режимы, бывшие у власти в ХХ веке, поручали переписывать историю в ключе своих собственных идеологических воззрений. Подобно придворным летописцам былых времен, некоторые современные историки академического толка не гнушались тенденциозными трактовками исторических событий, перекраивая прошлое под заказ. Нередко собственных историков с академической подготовкой в постколониальных странах не было (или, хуже того, были только местные историки, принявшие точку зрения своих колониальных хозяев), поэтому недовольство существующими трактовками истории зачастую находило выражение в трудах, авторам которых недоставало академических регалий, необходимых для того, чтобы произвести впечатление на историков-профессионалов. В настоящее время ситуация постепенно меняется. Истории своих стран переписывает новое поколение ученых, которые выросли в постколониальные времена и не разделяют прежних академических предубеждений, исправно владея при этом орудиями своего ремесла – глубоким знанием используемых языков, пониманием культуры своих стран, уважением к местным традициям».
Рукопись своей книги «Историческая прародина тюрков. От Арана до Алтая» я для ознакомления направил в институт истории Академии наук Азербайджана. Через два месяца мне ответили, что все сотрудники находятся в отпуске и неизвестно, когда они смогут уделить внимание моей книги. Мне пришлось забрать обратно свою рукопись. Да ладно, скажете вы, они же академики, и у них более важные проблемы, чем чтение книг начинающих авторов. Но удивительно и то, что менее знаменитые учёные также дружно постарались не заметить первое в Азербайджане комплексное исследование (лингвистика, археология, антропология, этнография) о древних предках тюрков.
И, видимо, поэтому, несмотря на то, что прошло около года с момента продажи моей книги в книжных магазинах Баку, пока нет никаких отзывов. Молчат, как партизаны.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь и в не очень далёком будущем,специалисты в вопросах тюркологии, также снизойдут до моих книг и выскажут своё веское мнение.

Историческая прародина тюрков. Гипотеза Старостина.
 Необходимо отметить, что какое-то время сторонники алтайской гипотезы немного притихли. Так продолжалось, примерно, до 1991 года, когда к этой проблеме неожиданно подключился известный российский лингвист С.А.Старостин (1953–2005) и написал книгу «Алтайская проблема и происхождение японского языка». С.А.Старостин так объяснил свой интерес к алтайским языкам: «Меня первоначально занимала лишь проблема внешних связей японского языка, и с самого начала теория его принадлежности к алтайской семье представлялась наиболее вероятной. Однако на пути доказательства алтайского происхождения японского языка встает одно весьма существенное препятствие: не прекращающиеся споры о существовании самой алтайской семьи как генетического единства языков. Действительно, если тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские и корейский языки не связаны между собой генетически, то вопрос об "алтайском" характере японского языка автоматически снимается».
 Как известно в тюркологии по некоторым явлениям фонетики тюркских языков до сих пор имеются дискутируемые вопросы. Среди них наиболее известными являются: ротацизм, ламбдаизм, проблема характера пратюркского начального й, первичность глухих или звонких согласных, первичность долгих гласных и другие. Вместе с тем, необходимо отметить, что среди лингвистов тюркологов, по большинству из этих проблем имеются также и общие согласованные мнения. Так, например, в вопросе первичности глухих или звонких согласных большинство тюркологов склоняются к общему мнению, что первоначально в древнетюркском языке вначале слова возобладали глухие согласные: п, т, к, с, ч, й. Так, известный российский лингвист Э.Р.Тенишев пишет, что «Глухие звуки, как известно, признак древности языка. Следовательно, алт., шор. (пар) и чуваш. (пыр-) исторически более ранее явление, чем фонетический вариант со звонким началом бар-. Озвончивание этого глагола началось до VI-VIII вв. н.э. как показывают тюркские рунические надписи, в языках которых бар- полнозначный глагол. Азербайджанский и турецкий –вар- является дальнейшим развитием варианта бар-, который из языков юго-западной группы удержался в туркменском языке»
 Далее применив так называемый «метод ступенчатой реконструкции», он произвольно «создаёт» слова из «пратюркского» и «праяпонского» языков, а затем из полученных таким способом гибридных слов, выводит соответствующее «праалтайское» слово. Завершив, так называемую «ступенчатую реконструкцию» праалтайских и праяпонских языков, С.А.Старостин заявляет, что:
 -16 японских слов из 110-словного списка относятся к словам «с не выясненной этимологией (большой, ветер, голова, далекий, зеленый, колено, новый, песок, рука, соль, тонкий, тот, ухо, хвост, шея, язык». (31)

 -ещё 30 к словам, которые «имеют алтайскую этимологию, но не одно из этих слов не имеет параллели в древних и современных тюркских языках (видеть, гора, два, длинный, дым, есть, зуб, имя, колено, короткий, красный, лететь, мужчина, нос, печень, пить, полный, птица, рот, сердце, сидеть, слышать, сказать, тот, умирать, холодный, замерзать, кусать, человек, перо)». (31)

 - 6 японских слов, «отсутствуют параллели в алтайских языках, но имеются интересные параллели в уральских и других ностратических языках (давать, небо/дождь, лист, солнце, убивать, червь)». (31)

и только 18 японских слов (звезда, один, камень, белый, весь, волос, жечь, кора, приходить, собака, спать, стоять, сухой, чёрный, что, этот, я, мы), из стословного списка Сводеша, имеют тюркские параллели.
 Вместе с тем, проведённое нами прямое сопоставление, выделенных С.А.Старостиным этих 18 лексем в 30 древних и современных тюркских языках с соответствующими словами в 9 японских языках, ясно доказывает, что эти слова и по значению и фонетически весьма далеки друг от друга
 Необходимо отметить, что «метод ступенчатой реконструкции», применённый С.А.Старостиным в этой работе прост и по своему «гениален». В его основу заложены три простых правила:
1.) Если сравнивается какое-либо тюркское (монгольское, японское и т.д.) слово из 100 словного списка и при этом в параллельных 4 словарях, так называемых других «алтайских» языков, для сравниваемого слова, не найдено схожее по звучанию слово, то на эту лексему «исследователь» предпочитает время не терять, и просто ставит перед ним «звёздочку»*. И всё, считай, что это слово «ступенчато реконструировано».
2.) Если же в тюркском и в каком-либо другом «алтайском» языке найдены 1-2 схожие фонемы можно смело браться за «ступенчатую реконструкцию». Можно при этом даже сравнивать не схожие по значению слова. Новые значения для «реконструированных» слов всегда можно придумать.
 Так, например, С.А. Старостин утверждает, что тюркское слово eki (у М.Кашгари) -«два» и соответствующее по значению слово *ek(k)i тюркского «праязыка» (по С.А.Старостину), произошло от слова *pekV алтайского «праязыка». По мнению С.А.Старостина 6000 лет тому назад это слово имело у «праалтайцев» одновременно два значения - «следующий, другой». Кроме этого, С.А.Старостин утверждает также, что именно от «реконструированного» им слова *pekV алтайского «праязыка», произошло современное японское слово hoka и древнеяпонское слово p(w)oka со значением «другой». Таких слов, в «праалтайском» языке С.А.Старостина, имеющих несколько различных значений, в его книге я сосчитал более 30.
-современное японское слово na –«овощи, зелень», которое, оказывается также и с тем же значением, было известно, по утверждению С.А.Старостина, носителям «праяпонского» языка. От «праалтайского» слова *mioorV с тройным значением «дорога, след, преследовать» произошли:
-древнетюркское слово bar- «ходить» и «реконструированное» им «пратюркское» слово * bar- «ходить;
-современное японское слово michi –«дорога» и слово * miti- «дорога» «праяпонского» языка;
-древнетюркское слово tuz «соль» и «реконструированное» им «пратюркское» слово * dur «соль»;
-современное японское слово tsura –«горький, тяжёлый, невыносимый» и «праяпонское» слово *tura- также с тройным значением-«горький, тяжёлый, невыносимый».
3). Если в сравниваемых словарях пяти языков (тюркский, японский, корейский, монгольский и маньчжурский) нет возможности подобрать одинаково звучащие слова, то для доказательства «дальнего родства» разрешается, по собственному усмотрению «исследователя», расчленять, сокращать или удлинять слово, а иногда, по необходимости, произвольно менять местами фонемы, наделять слова новой, иногда фантастической семантикой.
С.А.Старостин опубликовал много книг и статей, в которых писал о недопустимости нарушений основных принципов глоттохронологических исследований. Так, например, в учебнике, написанном им совместно с С.А.Бурлак, есть такие слова: «Любое изменение семантики автоматически выводит слово из сравнения. Подчеркнем, что это вопрос чисто процессуальный: ясно, что слова могут менять значение, но столь же ясно, что, если при выявлении родства мы допустим неточные семантические сравнения, вероятность ошибки и погрешности чрезвычайно возрастет — поскольку очень трудно формально отделить допустимый семантический сдвиг от маловероятного или вовсе невероятного. При установлении фонетических соответствий и при составлении этимологических словарей семантически неоднозначные параллели, конечно, допустимы (и могут приниматься или отвергаться специалистами); но при определении родства с использованием стословного списка следует учитывать только случаи взаимно-однозначного семантического соответствия».
 Видимо, эти правила, Старостин писал не для себя, а для других «исследователей».
 Необходимо отметить, что в России не один только С.А.Старостин произвольно менял общепринятые правила сравнительного анализа. Видимо, это заставило академика А.А.Зализняка в 2007 году сказать о «методике» этих авторов следующие слова: «Ведь у нас не математика — все аргументы не абсолютные. Так что если у исследователя имеется сильный глубинный стимул «тянуть» в определенную сторону, то специфика дела, увы, легко позволяет эту тягу реализовать». (34) В 2010 году он дал ещё более резкую оценку такого рода «научным» работам: «К большому сожалению, я должен вам сказать совершенно откровенно, что большинство этих писаний представляет собой личные фантазии авторов, а к науке лингвистике отношения не имеет — увы!».
 В некоторых своих более поздних работах С.А.Старостин и сам признался, в том, что для некоторых избранных учёных строгие правила и «различные Принципы и Методики сегодня фактически ничего не решают», так как: «в современных работах по компаративистике отсутствует как точное определение родства языков, так и процедура доказательства такого родства... Фактически проблема родства языковых семей в каждом отдельном случае решается голосованием: славянская семья, индоевропейская семья, картвельская семья и т. д. признаются существующими, поскольку существует согласие подавляющего большинства специалистов в этих областях… Надо заметить, что работа с фонетическими соответствиями — это тяжелейший труд, «вышивание по тюлю», и нужна была какая-то ненормальная отвага, чтобы взяться складывать пасьянс, который не должен получиться. В подобных случаях исследователя, помимо разочарования, подстерегает и еще одна опасность: если в работу вложено так много труда, то есть соблазн начать отстаивать неубедительный результат».
 Необходимо отметить, что предыдущий опыт С.А.Старостина по «реконструированию» северокавказских и енисейских «праязыков», также был отрицательно принят многими лингвистами. Так, например, известный российский лингвист В.П.Нерознак в статье «Праязык: реконструкт или реальность?» писал по этому поводу следующее: «Критики гипотез отдаленного родства сходятся в одном: методика реконструкции праязыковых состояний, призванных доказать древнейшее родство различных языковых семей, не удовлетворяет принципам корректного научного анализа…Рассматривая попытку С.А.Старостина установить генетическое родство между енисейскими и северокавказскими языками Г. А. Климов подвергает ее резкой критике как с точки зрения реалистичности реконструируемой фонологической системы, так и с точки зрения антиисторичности семантических реконструкций».
 О недостатках используемой С.А.Старостиным методе ступенчатой реконструкции праязыков один из ведущих российских лингвистов Б.А.Серебренников написал следующее: «В лингвистической литературе имеется немалое количество всякого рода попыток установления групп родственных языков, демонстрирующих абсолютное пренебрежение общеизвестными правилами. Создается впечатление, что важнейший закон логики – закон достаточного основания – для авторов этих гипотез совершенно необязателен… Предполагаемое родство языков при всех случаях является гипотезой. Однако каждая гипотеза может претендовать на правдоподобность только в том случае, если она имеет достаточное основание...Четвертый закон логики — закон достаточного основания, выражает одну из общих черт правильного мышления — его обоснованность. Этот закон требует, чтобы наши суждения о предмете и его свойствах были не голословны, а базировались на достоверных аргументах. Он имеет следующую формулировку: всякая мысль, чтобы стать несомненной, должна быть обоснована другими мыслями, истинность которых доказана или самоочевидна...Ни одно положение не может быть признано истинным, если оно не обосновано. В любом рассуждении наши мысли должны быть логически связаны, доказательны. Доказательным будет такое мышление, в котором утверждается не только истинность данного вывода, но и указываются основания, позволяющие признать это положение истинным”.
 Б.А.Серебренников писал, то, что в большинстве случаев «реконструированные» ими слова заметно отличаются от слов живых языков» и, в связи с этим, напоминал им важность соблюдения основных принципов сравнительно-исторического языкознания: «Элементы реконструированных систем должны находить отражение в родственных языках и притом не в одном, а по крайней мере в нескольких…. Соответствия не должны ограничиваться единичными примерами, так как при иных условиях они становятся недоказательными... Реконструированные схемы или системы гласных и согласных постулируемого праязыка не должны представлять бессистемные наборы звуков. В том случае, если они правильно реконструированы, они будут напоминать естественные системы гласных и согласных, которые мы можем непосредственно наблюдать в живых языках».
 Многие читатели, прочитав то, что я написал выше о С.А.Старостине, наверно, будут удивлены, а может быть даже и шокированы. Ведь, написанное мною никак не вяжется с образом С.А.Старостина, так хорошо известного всем читателям по СМИ и Интернету, и особенно, с образом того С.А.Старостина, каким его описывают его друзья и члены его команды. Вот, например, что написал о нём его ближайший соратник ректор Еврейского университета в Москве (ныне Высшая гуманитарная школа им. С. Дубнова) А. Ю Милитарёв, в статье написанной к пятидесятилетнему юбилею С.А.Старостина: «По моему и не только моему убеждению он сейчас — лингвист № 1 в мире… Он написал этимологический словарь северно-кавказских — нахско-дагестанских и абхазо-адыгских — языков вместе с С.Л. Николаевым, а недавно дописал этимологический словарь алтайских языков вместе с А.В. Дыбо и О.А. Мудраком; оба словаря — чудовищного размера и высшего качества…В монографии «Алтайская проблема и происхождение японского языка» Старостин окончательно доказал принадлежность японского, вместе с корейским, к алтайской семье».
 В журнале «Вопросы языкознания» № 3 за 2009 год была опубликована статья В.М.Алпатова, посвящённая известному российскому лингвисту - кавказоведу Г.А.Климову. В.М.Алпатов пишет, что Г.А.Климов: «скептически относился к любым попыткам установления дального родства и ставил в один ряд «беспочвенные» иберийско-кавказскую, алтайскую и ностратические гипотезы. Об их неприятии он неоднократно писал с разной степенью резкости…Особенно резко он оценивал исследования С.А.Старостина по дальному родству, именуя их «образцами дилетанства».
 Необходимо отметить, что Г.А.Климов – известный советский и российский лингвист. Специалист по картвельским языкам, сравнительно-историческому языкознанию, Лауреат Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники (1995). Вице-президент Европейского общества геолингвистики и диалектологии. Член Главной редакции Лингвистического Атласа Европы. Член Европейского лингвистического общества. Член Европейского общества кавказоведов.
 После смерти С.А.Старостина многие его коллеги с горечью откликнулись на безвременную смерть этого трудолюбивого и по своему талантливого учёного. Однако, среди этих публикаций, статья российского лингвиста Я.Г.Тестелеца занимала особое место. То, что написал Я.Г.Тестелец о С.А.Старостине даже нельзя назвать обычным некрологом. Мне кажется, что Я. Г.Тестелец, первым, среди российских учёных, сделал попытку разобраться в реальном вкладе С.А. Старостина в современную лингвистику. Вот как, например, Я.Г.Тестелец характеризует С.А.Старостина: «На меня сильнейшее впечатление произвел этот человек-вулкан, бросавший поразительно интересные и плодотворные идеи направо и налево и почти ничего не доводивший до конца… Современных фонологических теорий он, правда, не знал и, как большинство российских лингвистов, относился к ним с недоверием…Что же касается сравнительно-исторического метода, мне трудно представить себе, что он его когда-нибудь в точном смысле слова изучал. Скорее всего, он воспринимал его как дельфин плавание — как что-то совершенно естественное, чему учиться нелепо… Я хорошо помню тот вечер, когда Старостин выступил с изложением сино-кавказской гипотезы. Было ощущение обычности и одновременно необычности происходящего. Все присутствующие как-то странно посмеивались во время его доклада. Сережа был этим озадачен. Поворачиваясь от доски, он то и дело спрашивал: “А что, собственно, вы ржете?”…Мы не знали, что ответить, словами это выразить было трудно… С одной стороны, приводимые им факты выглядели совершенно убедительно, и уже одно это воспринималось как юмор высокого класса… И каждое новое яркое сближение мы все, не сговариваясь, встречали сдерживаемым фырканьем. Старостин почти был готов обидеться».
 Когда я прочитал эти откровения Я.Г.Тестелеца, то сперва подумал, что, видимо, он так своеобразно шутит. Я не мог поверить, что человек, который сделал такое множество лингвистических открытий и написал огромное количество работ по теории «реконструкции праязыка» сам современных «фонологических теорий …не знал». Но когда Я. Г.Тестелец перешёл к описанию атмосферы в коллективе, где ему и С.А.Старостину пришлось вместе начинать свою научную деятельность, а также коснулся некоторых научных интересов своих коллег тех лет, то я понял какую большую жизненную школу прошёл С.А.Старостин прежде чем «выбился в люди»: «Травлей коллег по идеологическим соображениям уже мало кто занимался — в основном это была небольшая, хотя и влиятельная, группа лиц, чей нравственный облик сформировался в период истребительных кампаний 1930-40-х гг., но в отделе науки ЦК, где очень не любили скандалов, старались по возможности держать этих лиц на коротком поводке. Гораздо опаснее были имитаторы научной деятельности, озабоченные исключительно своим престижем и карьерой. Однако всех этих очень разнообразных людей объединяло нечто общее — они все громко заявляли о своем самом положительном отношении к сравнительно-историческому языкознанию и к великому Методу, что тем более было трогательно, что практически никто из них им не владел. И если бы не мертвящая природа системы, губящей и опошляющей почти все, к чему она прикасалась, эта заинтересованность начальства в развитии компаративистики могла бы в принципе принести большую пользу. Беда была только в том, что за разговорами о развитии сравнительно-исторического языкознания не было никаких реальных действий. Начальство не могло решить для себя, с какой стороны подойти к этому сравнительно-историческому языкознанию и какую из школ и направлений поддерживать. В какие-то моменты проявлялся осторожный интерес к ностратической теории и одновременно страх и недоверие, — а вдруг это все фантастика и бред. Поэтому никому из довольно многочисленных товарищей, которые в печати и с трибун несли дежурную ахинею о величайшей ценности сравнительно-исторического метода и об огромных достижениях советской компаративистики, даже не приходило в голову, насколько они правы».
 А последнюю и окончательную точку в споре о мнимом родстве японского и тюркских языков, как мне кажется, поставил один из членов команды С.А.Старостина - О.А.Мудрак. Недавно на сайте «Полит.ру» было опубликовано открытое письмо Олега Попова, который с возмущением писал о лингвистах-любителях. Ниже привожу текст этого письма с небольшими сокращениями: «Открытое письмо. Российский ученый обнаружил средство борьбы с лингвистами-любителями. Тут вот встретились с профессором Олегом Алексеевичем Мудраком. И пересказал ему всю печаль. И тут меня профессор удивил. Профессор, оказывается, знает верное средство против лингвистов-любителей, и нервы при этом у нормальных людей не расшатываются. Рассказал пример из жизни: одного такого чебоксарского псевдо-ученого вредителя нахлобучило, он выписал из японского словаря сколько-то слов, похожих на чувашские и собирался уже объявить то ли о сенсационном происхождении японского языка из чувашского, то ли наоборот, то ли, на худой конец, об их очевидной родственности. И профессор Мудрак, сказал ему, что – да, он в курсе, ничего тут такого, японский ученый N. уже обращал внимание в свое время на эти факты. Поэтому, увы, как такового открытия уже не получится. Однако интересно понять, добавили ли вы, коллега, к этому чего-то нового? Осталось всего-навсего найти труды этого японского ученого, изучить их и врубиться, не являются ли, ваши выводы повторением уже пройденного, если не являются, то в чем именно и т.п. Чувашско-японский ученый на этом и закончил свой труд, потому что – не царское это дело. Этак можно всю жизнь этим прозаниматься, но какой в этом интерес, если ты – не первый? Возможно, это позволило любителю-лингвисту вернуться в семью, перестать пить и набрасывать телогрейки на приборы в Чебоксарах. Я восхитился примером профессора Мудрака и взял его способ на вооружение. С наукой теперь все будет нормально. Олег Попов. 08 июня 2010».
 Я тоже восхищён, тем как «посадил» Мудрак чувашского любителя- лингвиста. Жаль только, что он не сказал любителю-лингвисту, что фактически, если тот даже доведет свой труд до конца, то в этом деле будет всего-навсего только третьим, так как до него на этом поприще уже «прославились» двое учёных: «русский учёный S» и «японский ученый N». Единственный вопрос, на который я пока не могу найти ответ: почему О.А.Мудрак, ни слова не сказал о «русском учёном S», то есть о своем друге и учителе С.А.Старостине, который «доказал» не только родство чувшского и японского языков, но заодно и всех тюркских языков и не только с японским, но и заодно и корейским, монгольским и маньчжурскими языками?
В заключение приведу цитату из работы японского ученого Макиамо Ха "Генетическая история японского народа": "Лингвистическая австронезийская связь Сравнение малайского (Bahasa Indonesia / Melayu) и японского языков обнаруживает несколько сверхъестественных сходств. Помимо очень схожей фонетики в обоих языках, в личных местоимениях существуют одинаковые иерархические различия. Например, «ты» может быть анда или каму на малайском и аната и кими на японском. Не только значение и использование каждого из них идентичны, но и звучат почти одинаково. Точно так же японский глагол suki (любить) переводится с малайского как suka. Шансы на то, что это чистое совпадение, крайне низки и могут выявить общее происхождение. Более того, в обоих языках множественное число может быть образовано простым удвоением слова. Например, хитобито по-японски означает «человек», а хитобито - «люди». Точно так жеware означает «я» или «вы», тогда как программное обеспечение означает «мы». Удвоение слов в японском языке настолько распространено, что в письменной японской письменной форме используется специальный символ только для обозначения удвоения слова (;). В малайском языке этот способ образования множественного числа почти систематичен (человек - оранжево-оранжевый, а люди - оранжево-оранжевый). Кроме того, такие выражения, как иттекимасу, иттейрашай, тадаима и окаэри, используемые для приветствия кого-то, кто уходит или входит в какое-либо место и не имеют эквивалента в индоевропейских языках, имеют точные эквиваленты в малайском / индонезийском (selamat jalan, selamat tinggal ... ). Можно задаться вопросом, как малайский и японский когда-либо стали иметь такой базовый словарный запас и грамматические особенности, учитывая, что исторические миграции из одного региона в другой не известны. Считается, что люди палеолита дземон прибыли из Австронезии во время ледникового периода. Коренные жители Индонезии и Филиппин могли быть родственниками дравидов Южной Индии. Y-гаплогруппа C, которая была связана с первой миграцией современных людей из Африки в Азию, относительно часто встречается в Керале (южная оконечность Индии) и Борнео. Считается, что эти ранние австронезийцы были предками поселенцев в Японии во время ледникового периода (Y-гаплогруппы C1a1 и D1b). Тем не менее сомнительно, что какая-либо значимая лингвистическая связь сохраняется между дравидами, андаманцами, австронезийцами и японцами после десятков тысяч лет разделения. Общий корень двух языков должен быть более поздним, и действительно существует одна миграция, которая могла бы объяснить связь между двумя группами: неолитическая австронезийская экспансия из южного Китая. Примерно с 5000 г. до н.э. южнокитайские фермеры расширились на юг, на Тайвань и юго-восток. Азия, приносящая в регион Y-гаплогруппы O1, O2 и O3, которые до сих пор являются доминирующими отцовскими линиями. Есть свидетельства ведения сельского хозяйства на Тайване, по крайней мере, с 4000 г. до н.э., но земледельцы, вероятно, приехали бы раньше, учитывая, что неолит достиг Филиппин около 5000 г. до н.э., а Вьетнама, Таиланда, Малайзии и Индонезии около 4000 г. до н.э. Как я утверждал выше, такая же миграция могла последовать за архипелагом Рюкю до Кюсю, а затем колонизировала Хонсю и Сикоку. На самом деле, нет веской причины, по которой эти мореплаватели ехали бы до Индонезии, а не в Японию, которая намного ближе. Многие японские слова могут иметь австронезийское происхождение. Лингвист Дэвид Б. Сольнит оценивает, что среди 111 распространенных японских слов, которые он проанализировал, 28% имели только австронезийские родственные слова, в то время как 40% имели алтайские родственные слова, 23% - конкурирующие родственные слова и 9% не имели ни одного родственного слова. Учитывая, что различные ответвления протоавстронезийского языка разделились более 6000 или 7000 лет назад, то есть дольше, чем индоевропейские языки, неудивительно, что даже языки, которые сегодня, несомненно, классифицируются как австронезийские, сегодня имеют очень разные словари (за исключением полинезийских языков, которые только начал диверсифицироваться с полинезийским расширением 2000 лет назад). Как правило, более полезно посмотреть на протоавтронезийский корень слов, чем пытаться найти прямые соответствия между современным японским и современными австронезийскими языками. Например, протоавстронезийский корень для рыбы - * sikan, который дает sakana на японском языке (и, возможно, также ika, что означает кальмар), ikan на малайском, ika на фиджийском и isda на тагальском. Случаи высокой лексико-семантической сохранности на протяжении шести тысячелетий, такие как каму / кими, анда / аната и сука / суки, крайне редки. Связь австронезии с японским впервые была высказана в 1924 году голландским лингвистом Дирком ван Хинлоопен Лаббертоном. В настоящее время примерно половина японского словаря имеет китайское происхождение. Это объясняет почему японский язык не вписывается точно в одну или даже две языковые семьи, а представляет собой гибрид как минимум пяти отдельных источников: аборигенного дзёмон, австронезийского, корейского, алтайского и китайского языков".

Гипотеза А.Дыбо, Ордос и…?

 В последние годы некоторые российские исследователи пытаются доказать, что даже не Алтай, а именно Ордос является прародиной тюрков. Я не удивлюсь, если в ближайшие годы в России появится новый «исследователь», который, опираясь на гипотезу С.А. Старостина, о дальнем родстве тюрков, корейцев и японцев, начнёт доказывать, что прародина древних тюрков находилась на Корейском полуострове или, например, … на Хоккайдо.

 Ю. В. Норманская данной проблеме посвятила уже две статьи: «Географическая локализация прародины тюрок по данным флористической лексики» и «Этимология названий снега в Сибирских (уральских и тюркских) языках».

 В первой статье, рассмотрев названия некоторых деревьев в отдельных тюркских языках, она приходит к следующему выводу: «Анализируя материал по географии распространения однозначно реконструируемых деревьев можно прийти к следующим выводам. Однозначно по семантике для пратюркского языка реконструируются дуб, ива, липа, лиственница, клен и виноград. Из них ива, липа, лиственница растут как на территории саяно-алтайского региона, так и на Ордосе. Анализ ареалов распространения дуба, клена и виноград приводят нас к совершенно неожиданному результату. Они однозначно указывают на локализацию прародины тюрков на Ордосе, потому что в саяно-алтайском регионе эти деревья не растут. Таким образом, на основании того, что очень надежно для пратюркского языка реконструируются названия деревьев: дуб, клен, виноград, ясень и слива/абрикос, которые не растут в саяно-алтайском регионе, но встречаются в китайской провинции Шаньси, мы предполагаем, что какое-то весьма продолжительное время тюрки жили на Ордосе».

 Я не знаю, какой смысл вкладывала госпожа Норманская в любимые ею слова «однозначно» или «очень надежно», но я «однозначно» могу только утверждать, что Ордос не мог быть прародиной древних тюрков, не только потому, что там никогда не росли «дуб, клен, виноград, ясень и слива/абрикос», но и по многим другим причинам.
Как известно, о хуннах (сюнну) и других народах и племенах, входящих в хуннский союз имеются сведения только в китайских летописях. Хунны были одним из многих древнетюркских народов и поэтому не могли быть предками всех современных тюркских народов. А Ордос мог быть прародиной только тех тюркских народов, которые в определённый период своей истории входили в хуннский союз.

 Л.Н.Гумилев пишет: «О существовании народа хунну стало известно из китайских источников…Основателем “хуннологии” можно считать гениального автора “Исторических записок” Сыма Цяня, жившего во II в. до н.э.…Продолжателем Сыма Цяня был талантливый историк конфуцианского направления Бань Гу, написавший “Историю Старшей династии Хань”».

 Известный российский исследователь-хуннолог С. С. Миняев пишет, что: «Несмотря на то, что Сыма Цянь и живший в 1 в. н. э. автор "Истории Хань" Бань Гу были современниками сюнну, они ничего не смогли сообщить о происхождении этого народа…Первые достоверные сведения о сюнну датированы лишь концом III в. до н.э.…Письменные источники не решают проблемы происхождения сюнну; не решили ее пока и данные археологии. Значительная трудность заключается здесь в том, что многие признаки, характеризующие общество сюнну, его материальную культуру и погребальные обычаи,- это типичный комплекс новаций, не имеющий аналогий в предшествующее время».

 Российский китаевед Таскин В. С. пишет, что «Первые достоверные упоминания о северных соседях Китая встречаются в так называемых надписях на иньских гадательных костях, составленных примерно за пятнадцать веков до н. э. В тексте надписей встречается около двух десятков племенных названий, часть которых остается непрочитанной. Не удается пока определить и район расселения всех племен, но известно, что некоторые, наиболее крупные, занимали следующие земли: туфан — район современного города Баотоу, люйфан — район Ордоса, куфан — территорию на стыке провинций Шэньси, Нинся и Суйюань. Племена гуйфан, возможно, обитали в северной части провинции Шэньси… Сыма Цянь порвал с традиционным делением соседних с Китаем народов по территориальному признаку и по-своему решил возникшую к тому времени этническую загадку, связанную с перемещением различных племен, определенно высказавшись за то, что более ранние народы, населявшие территорию Монголии и известные в китайских летописях под названиями жун и ди, являются прямыми предками сюнну».


 С. С. Миняев считает, что сюнну как народ сформировался на юге Сибири: «Несмотря на крайний недостаток данных, (вероятно, можно) наметить район, где могли первоначально обитать сюнну. Это лесостепные районы юго-западной Маньчжурии, где в долинах рек Ляохэ и Ляохахэ обнаружены в последнее время несколько особых погребальных памятников скифской культуры VIII-1V вв. до н. э… Во всяком случае, близких к сюнну памятников скифской эпохи нет в других районах Центральной Азии- эти районы были заняты племенными коллективами, которые характеризуются принципиально иными признаками, чем сюнну».

 Л.А.Боровкова пишет: «Приведенные (у Сыма Цяня) сведения позволяют довольно точно определить местонахождение родины сюннов и взаиморасположение их в то время с соседями… Родина сюннов находилась в западной части Ордоса. Все это доказывает, что при дворе Хань до этой войны еще не знали о сюннах как особом народе, и по-прежнему называли своих северных соседей хусцами. Когда же ханьцы во время войны узнали о сюннах, которые к этому времени уже подчинили себе другие северные народы, то восприняли их название как синоним названия хусцев. И, судя по материалам «Ши цзи и «Ханъ шу, во II и даже в начале I в. до н. э. в империи Хань сюннов часто называли и хусцами».


 Хазанов А.М. считает, что: «Очень вероятно, что переход к кочевому скотоводству во Внутренней Азии связан с какими-то давлениями или импульсами с запада. Археологические и антропологические материалы также свидетельствуют о том, что в I тыс. до н. э. в Монголию проникают скотоводы из Казахстана, Центральной Азии и, возможно, Алтая…Неолитические обитатели Монголии и Забайкалья были не кочевниками, а охотниками и собирателями».
 Барфилд Т. Дж. утверждает: «Конные кочевники-скотоводы появились на китайской границе вскоре после начала IV в. до н. э. Более ранние китайские источники по истории пограничных районов, собранные в сочинении «Цзо Чжуань», упоминают лишь слабо организованные племена жунов и ди, которые сражались небольшими пешими отрядами. Классическое произведение Сунь-цзы «Трактат о военном искусстве», датируемое серединой IV в. до н. э., уделяет значительное внимание использованию боевых колесниц, но, ни разу не упоминает о коннице. Первым признаком грядущих больших перемен стали упоминания о ху — племенах конных кочевников, которые вошли в соприкосновение с китайскими государствами вдоль северной границы. Жуны и ди, «старые варвары», быстро исчезают из китайских источников, и их место занимают эти «новые варвары» верхом на лошадях».


 Таскин В. С. приводит слова китайских историков о непригодном для земледелия и, следовательно, для китайцев, ландшафте территорий, занятых различными хуннскими народами: «Император Цинь послал против хусцев войска во главе с Мэн Тянем, который расширил территорию государства на тысячу ли и провел границу по Хуанхэ. Приобретенные земли состояли из озер и солончаков, не производили „пять видов злаков" (пять основных сельскохозяйственных культур, известных древним китайцам: просо, рис, ячмень, пшеница и соевые бобы - Г.Г.)».

 Российские путешественники (Н.М.Пржевальский, М.В.Певцов, В.А.Обручев, В.И.Ребровский, П.К.Козлов, Сапожников В. В. и др.), побывавшие в конце 19 века в Китае, определили, что до того как Ордос окончательно не превратился в пустыню, здесь только ранней весной можно было встретить скудную пустынную растительность (полынь, копеечник, карагана, ковыль).

 Вот как, например, описывает Ордос и её растительнось знаменитый российский путешественник Н.М.Пржевальский: «Ордосом называется страна, лежащая в северном изгибе Хуан-хэ и ограниченная с трех сторон с запада, севера и востока названной рекой, а с юга прилегающая к провинциям Шэнь-си и Гань-су. Южная граница обозначается той же самой Великой стеной, с которой мы познакомились у Калгана. Как там, так и здесь эта стена отделяет культуру и оседлую жизнь собственно Китая от пустынь высокого нагорья, где возможно только кочевое, пастушеское состояние народа. По своему физическому характеру Ордос представляет степную равнину, прорезанную иногда по окраинам невысокими горами. Почва везде песчаная или глинисто-соленая, неудобная для возделывания…Неприятное, подавляющее впечатление производят эти оголенные желтые холмы, когда заберешься в их середину, откуда не видно ничего, кроме неба и песка, где нет ни растения, ни животного, за исключением лишь желто-серых ящериц, которые, бродя по рыхлой почве, изукрасили ее различными узорами своих следов. Тяжело становится человеку в этом, в полном смысле, песчаном море, лишенном всякой жизни: не слышно здесь никаких звуков, ни даже трещания кузнечика, кругом тишина могильная».

 Известный российский учёный В.А.Обручев пишет об Ордосе следующее: «На плато Шеньси и на окраине Ордоса нигде не было снега. Летом здесь было бы хуже — сильная жара, густая пыль лёсса, а в случае дождя — глубокая липкая грязь на дорогах. Осенью и весной не так жарко, но часты пыльные ветры, сильные колебания температуры и, после ветра, дождь и грязь. На окраине Ордоса ветер дул почти ежедневно, более или менее пыльный… В этот день ветер дул с юго-запада, и можно было наблюдать, как быстро он переформировывал барханы, созданные господствующими северо-западными ветрами, выдувая глубокие борозды на гребнях и перемещая рога. Справа от дороги, на большем или меньшем расстоянии, тянулись сплошные барханные пески южного Ордоса, местами подступавшие к Великой стене, местами отделенные полосой солончаков. Через стену песок переносится и в город, засыпая улицы и дома. Эти "пионеры пустыни", высланные песками Ордоса на завоевание новых пространств, ясно доказывали, что через известное время вся эта окраина будет поглощена пустыней, если не будут приняты меры для закрепления песков, что потребовало бы больших затрат, возможных только в будущем. Селения на этом пути встречались не часто, были маленькие; некоторые были брошены и представляли развалины».

 После знакомства с подобными описаниями Ордоса, вызывает удивление и недоумение голословные утверждения Норманской о том, что названия большинства деревьев и растений (дуб, ива, липа, лиственница, клен, виноград, ясень и слива/абрикос,) якобы предки современных тюркских народов включили в свой словарный фонд, именно живя на территории Ордоса. Как известно, для дуба, ивы, клёна, ясеня и многих других деревьев, за исключением, березы и яблони, нет общетюркских названий. Об этом, как известно, российский тюрколог Дмитриева Л.В. написала ещё в 1971 году следующее: «Получившие общетюркские обозначения растения и их части, вероятно, входили в ту ботаническую среду, которая окружала древних тюрков на их прародине. Они жили в районах с преобладанием деревьев (а именно березы, яблони), злаковых и трав, диких-гороха и лука, где могли произрастать просо, пшеница, ячмень».


 Интересно, было бы узнать как госпожа Норманская объяснит наличие в общетюркском словаре таких исконно тюркских названий растений, как например, бугда-пщеница, арпа -ячмень, дары - просо, если хунны, по словам китайских историков, эти злаки не возделывали. Не могли эти термины древние тюрки заимствовать у самих китайцев, так как по китайски они звучат совсем по другому: ячмень - d;m;i, пшеница - xi;om;i, просо – sh;, яблоко - p;nggu;, виноград – p;tao.

Что же касается наличия виноградников в Ордосе или на какой либо другой территории древнего Китая, то китайские историки сообщают, что семена винограда были завезены в Китай только в конце первого тысячелетия до н.э., когда китайский посол Чжан-Цянь посетил в 128 г. до н. э. нынешнюю Фергану и долину Зеравшана (Согдиана), где нашёл процветающее виноградарство и виноделие. Тогда же им здесь были взяты семена винограда и перенесены в Китай. Вот что об этом сообщает китайский историк Бань Гу: «Правитель Давань Чаньфэн договорился с Хань ежегодно преподносить в дар две небесные лошади, а ханьский посол, возвращаясь, захватил с собой семена винограда. Сын Неба повелел расширить до пределов видимости площади под виноградом рядом с загородным дворцом».


 Российский редактор книги известного американского учёного Э. Шефера «Золотые персики Самарканда» Л.Н.Меньшиков в предисловии к книге пишет: «Севернее Индии и западнее тогдашнего Китая жили народы тюркского и иранского происхождения, которым Китай обязан коневодством, многими сельскохозяйственными культурами (джут, рами, виноград, люцерна) и множеством других полезных вещей, без которых сейчас невозможно представить китайскую цивилизацию».


 О том, что во время хунно-китайских войн виноград ещё не рос на территории Китая косвенно подтверждается тем, что в переписке между китайцами и хунну всегда упоминается только рисовое вино. Так, например, В.С.Таскин приводит из книги Бань Гу «История династии Хань» следующие сведения: «В 89 г. до н. э., т. е. через год после одержанной победы, шаньюй Хулугу отправил к У-ди посла с письмом, в котором говорилось: «На юге есть великое государство Хань, а на севере могущественные хусцы; хусцы — это любимые Сыны Неба... Ныне я хочу открыть вместе с Хань большие заставы для торговли, взять в жены дочь из дома Хань, хочу, чтобы мне ежегодно посылались 10 тыс. даней рисового вина, 5 тыс. ху проса, 10 тыс. кусков различных шелковых тканей, а также все остальное согласно прежнему договору, и в этом случае на границах не будет взаимных грабежей».

 Известный российский хуннолог Н.Н. Крадин сообщает, что представители высшего хуннского общества имели возможность в среднем в день потреблять полтора литров рисового вина: «Китайцы поставляли ежегодно хуннскому шаньюю 10 тыс. даней рисового вина. При ежедневной норме потребления это составляло более 550 л в день условно на каждого члена хуннской высшей военной элиты, от тысячников и выше (вряд ли такой дефицитный товар доходил до простых воинов), приходилось более полутора литров рисового вина!».

 Кроме рисового вина китайцы ежегодно поставляли сюнну в большом количестве солод из клейкого проса. В.С.Таскин пишет: «Непрекращающиеся набеги тревожили Вэнь-ди, поэтому он отправил шаньюю несколько писем с предложением о восстановлении мира, заключенного в 162 г. до н. э. Для Китая мир был тяжелым и позорным. Вэнь-ди признавал сюнну равным по силе государством и обязывался ежегодно отправлять в подарок шаньюю определенное количество солода из клейкого проса». Вот что об этом написано в письме китайского императора: «Хань и сюнну — равные по силе соседние государства. [Владение] сюнну расположено в северных землях, где холодно и рано наступают убийственные морозы, поэтому чиновникам приказано ежегодно отправлять в подарок шаньюю определенное количество солода из клейкого проса, золота, шелковых тканей, шелковой ваты и прочих вещей».


 В статье «Этимология названий снега в Сибирских (уральских и тюркских) языках» Ю.В. Норманская приводит новые «доводы», для подтверждения своей гипотезы: «По гипотезе Сепира-Уорфа народы, живущие на севере, на территориях, где большую часть времени присутствует снежное покрытие, названия снега должны быть более разнообразными по сравнению с их количеством у жителей Средней полосы. Названия снега в тюркских языках Сибири (якутском, тувинском, тофаларском, шорском, хакасском) не столь разнообразны, как в уральских и являются рефлексами пратюркского слова *Kiaar 'снег'». Норманская пишет, что насчитала в ненецком языке 14, а в уральских языках ((финском, коми, хантыйском, мансийском, самодийских) 10 названий снега. Ю.В. Норманская из этого делает следующие выводы: «Таким образом, видно, что для прауральского языка восстанавливается более десяти названий снега. Для пратюркского языка восстанавливается одно название снега *Kiaar?... Вероятно, это связано с тем, что уральскую прародину традиционно локализуют в Западной Сибири, а тюркская прародина по последним археологическим и лингвистическим данным, предположительно, располагалась на Ордосе в гораздо более теплом климате, где средняя температура зимой едва ли достигает -10; С.»


 Итак, как мы видим, госпожа Норманская, вскользь упомянув какие-то «последние археологические и лингвистические данные», и сославшись на свою, рассмотренную нами выше статью, утверждает, что «прародина тюрков располагалась на Ордосе, в гораздо более теплом климате, где средняя температура зимой едва ли достигает -10; С.». Между тем, хочу напомнить госпоже Норманской в Восточном Закавказье, где находится историческая прародина древних тюрков и тюркские народы живут не менее 8,0 тыс. лет, в зимнее время температура воздуха в среднем составляет +2° С.

 Что касается упомянутых Норманской последних археологических данных, связанных с хуннами, то этой проблеме посвятил свою статью доктор исторических наук, профессор Института археологии Российской Академии наук Кызласов И.Л.
В статье «Новые поиски в алтаистике» он пишет: «Следует признать, что культура гуннов, доступная нашему изучению по своим поселенческим памятникам, в целом принадлежит не к центральноазиатскому, а к крайнему дальневосточному культурному кругу. В нашей литературе давно уже именуют эту самобытную историко-культурную общность приморско-маньчжурской или приамурско-маньчжурско-корейской археологической провинцией. (К ней) и принадлежит гуннская культура. Принадлежит как по системе домостроительства и отопления, так и по особенностям хозяйства, на Иволгинском городище среди прочих отраслей знавшего свиноводство и мясное собаководство. Если это так, к востоку и юго-востоку от гребней Большого Хинганского хребта, повидимому, следует искать и прародину самих гуннов. …Изложенные мною ранее некоторые аргументы указывают на западноазиатское происхождение тюркоязычных народов»..

 Как известно, традиционная историческая наука без всяких исследований «сконструировала» для всех современных тюркских народов своеобразный этногенетический паспорт – «алтайскую теорию»: прародина – Алтай; языковая группа -алтайская, тюрки находятся в генетическом родстве с другими восточноазиатскими народами (монголы, тунгусы, корейцы, японцы). Антропологический тип древних тюрков – монголоидный. Первые тюрки на земле (хунны, тюркюты) появились на юге Сибири и на севере современного Китая, так как зафиксированы восточными письменными источниками (китайские летописи). Первые тюрки в Восточной Европе это гунны, перешедшие уральский рубеж в IV веке н.э. Всё, казалось бы, тщательно продумано и ловко изложено.
Такова инструкция-подсказка для всех учёных на долгие времена.
 Однако, со временем некоторые учёные-лингвисты, создатели евразийской (в Америке), ностратической (в Европе), бореальной (в России) теорий почти одновременно заметили, что для их этногенетических построений не хватает какой-то важной этноязыковой единицы.
Есть индоевропейцы, дравиды, картвелы, уральцы, однако, чтобы выстроить
стройные концепции обязательно нужна ещё одна языковая общность. Лучше всех, конечно, в свободную ячейку ложится тюркский язык (более половины общих лексем с другими ностратами и 203 лексемы с бореальцами), но тюрков одних (гунны, Атилла, хазары, Золотая орда, Мамай, османы, басурмане, янычары и др.) никак нельзя включать в столь древнюю западную общность.

 Известный американский учёный Отто Дж. Маенхен-Гельфен в книге «Мир гуннов» пишет: «Наиболее пылкими воинами против гуннов, являются советские историки. Они проклинают
гуннов так, как если бы они наехали, грабили и убивали по всей России лишь вчера; некоторые исследователи в Москве  не могут простить жестокое разрушение «первой цветущей славянской цивилизации». (51)

 Однако, светлые умы среди учёных-лингвистов нашли компромиссное решение: пусть тюрки присутствуют среди ностратов и бореалов, но только в составе других алтайцев.

 Бореальный язык впервые реконструировал профессор Санкт-Петербургского университета, лингвист Н.Д. Андреев. Вот как описывает Н.Д.Андреев территорию древних носителей бореального языка: «В географическом плане ареал распространения бореального праязыка представляется таким, что простирался от Рейна до Алтая. Теория Андреева получила
дальнейшее развитие в трудах российского археолога В.А.Сафронова.
Российский археолог утверждает, что: «Древнейшие истоки мифотворчества
индоевропейских, уральских, финно-угорских и тюркских народов находятся в
евразийских мифах, напетых впервые на одном, едином евразийском языке, на
заснеженных просторах евразийской прародины 12-11 тысяч лет назад». (53)

 Автором гипотезы о ностратических языках стал в 1903 датский лингвист Х.Педерсен. Им
впервые было сформулировано положение о родстве индоевропейских, афразийских и урало-алтайских языков. Для этих языков был предложен термин "ностратические языки" (от лат. noster - наш). В настоящее время в ностратическую семью включают индоевропейские, картвельские, уральские, дравидийские, семито-хамитские и алтайские языки. В начале 1960-х ностратическую теорию существенно развил московский славист В. М. Иллич-Свитыч.
Сторонники ностратической гипотезы считают, что носители ностратического праязыка принадлежали к европеоидной расе и обитали на территории Восточной Европы и, возможно, сопредельных районов Азии.
Так, российский учёный Л. А. Гиндин, говоря о прародине ностратической семьи,
пишет, что В.М. Иллич-Свитыч, оставил после себя карту, где указал, что «прародина ностратической семьи располагалась на территории областей, находящихся в Восточном Средиземноморье (Карпаты, Балканы, Эллада, Западная и Центрально-Западная Анатолия)». (54)
 Известный российский лингвист Е.А. Хелимский о времени существования ностратической общности и её месторасположении пишет следующее: «Этот период отделен от нас не одним десятком тысячелетий, его ареалом был Южный Прикаспий». (54)

 А вот, что пишет по данному вопросу российский исследователь П.И.Пучков: «Алтайская этноязыковая общность была, по-видимому, подобно другим общностям распавшегося ностратического этноязыкового единства, европеоидной, однако по мере продвижения на восток многие ее группы, сохраняя свои языки, все более поглощались в расовом
отношении местным монголоидным населением. Лучше других удержали свои европеоидные морфологические черты некоторые народы тюркской группы, причем
большинство юго-западных тюрков (турки и др.), если и были в какой-то мере метисированы, то при реверсивном движении на запад вновь впитали в себя европеоидный элемент, постепенно "растеряв" почти все приобретенные при движении в восточном направлении монголоидные признаки».(55)

 Несколько лет тому назад свою версию «истории ностратиков» написал известный советско-израильский учёный-лингвист А.Б.Долгопольский. В статье «Родство языков и древнейшая история» А.Б.Долгопольский (статья написана совместно с И.Луговским) пишет, что «Начнем искать территорию, где говорили на ностратическом языке. Как любили говорить
лингвисты XIX века, искать прародину праязыков) выясним, где находилась самая
древняя территория, на которой говорили на этом языке. Самая древняя - насколько хватает возможностей науки. Обратимся к первому источнику информации - к ностратическому словарю. В нем мы найдем слова, означающие "снег", "лед", "замерзать", "метель".
Значит, носители ностратического языка были знакомы со снегом, льдом и т.п. А,
следовательно, из кандидатов в ностратические прародины придется исключить
тропические районы мира: Индию, Индокитай, Африку…Археология установила,
например, что та древняя культура, которая соответствует прауральскому языку,
пришла на Урал с юга, возможно - из района Аральского моря. Это подтверждается и
наблюдениями над прауральским словарем. Например, прауральское название лося тевэ произошло из древнего названия верблюда (сохранившегося у тюрков: тэбэ "верблюд")… В языках древних алтайских народов оказывается немало слов из языков восточной и северной части Передней Азии: из эламского (кик "небо" дает тюркское кек "небо"), из шумерского (дингир "бог" дает тюркское тенгири, тенгри "бог","небо", монгольское тенгри "небо") и т.п. Этот факт вместе со многими другими, например, с данными антропологического анализа черепов древних жителей Южной Сибири и Западной Монголии, оказавшихся европеоидами - пришельцами с Запада, заставляет полагать, что когда-то в глубокой древности
носители алтайских языков жили недалеко от Передней Азии, а именно в Средней
Азии. Таким образом, получается, что почти все ветви ностратического языкового ствола в древнейшее время обнаруживаются либо в Передней Азии (Малая Азия, Иран, Ближний Восток), либо рядом с ней (Закавказье, Средняя Азия). Единственное разумное объяснение этому состоит в том, что прародина находилась примерно там же… Когда-то в глубокой древности носители алтайских языков (тюркских языков- Г.Г.) жили недалеко от Передней Азии, а именно в Средней Азии. Древнейшие алтайские языки (тюркские языки - Г.Г.) вместе с волнами европеоидного населения (афанасьевской и андроновской культурами) захлестывают степи Южной Сибири и Монголии, а позже становятся языками местного монголоидного населения». (56).

Итак, как мы видим, сторонники ностратической гипотезы, также считают, что европеоиды древние тюрки (создатели афанасьевской и андроновской культур) в эпоху неолита с исторической прародины на территории Передней Азии переместились на степные просторы Южной Сибири и Монголии.