ZOO

Ачу, Кукури!

На юношеском шахматном турнире во Львове я сделал подсказку младшему товарищу по команде. Ход конём был выигрышным. Я произнёс: «Ачу!» и был понят. Таким образом грузинский извозчик погоняет... конечно, коня. Молодой шахматист пошёл соответствующей фигурой, но не в ту сторону. Тут у меня вырвалось: «Тпру-у!» Что это значило, кажется, знали все. Участники турнира обернулись на меня. Я покраснел как рак.

Я и мой брат представляли поколение, которое ещё застало в городке лошадей. Их использовали как такси и гужевой транспорт. Мы носились по широкому двору с верёвкой-вожжами через плечи. Возница лихо помахивал хлыстом (матрахом) и покрикивал или «Ачу-ачу!», или «Тпру-у!», а рысак моментами издавал ржание – я и брат подражали кучерам-таксистам. Их кони отличались резвостью. Если ты слышал быстрый энергичный цокот копыт об асфальт главной улицы, гадать не проходилось – это местное такси. Владельцы экипажей украшали их кистями и чудовищно безвкусными рисунками.

Гужевые лошади были весьма унылыми, неприбранными. Как казалось, беспородными. Они тягали одноосные телеги. Двуосная была только у отца парня по прозвищу Папаци (не переводится и не поддаётся объяснению). Говорят, что его батюшка пригнал телегу из Кубани, через Абхазию, Менгрелию в Имеретию и привёз на ней жену, уже беременную на Папаци. В городке керосин развозил понурый коняга. Таскал за собой повозку с бочкой, окрашенной в красный цвет. Был мерин, который возил мусор. Его хозяин, контуженный фронтовик, влип в историю. Произошло это во время первомайского парада. Я и мой брат стояли рядом с трибуной. Парад шёл своим чередом, труженики района с флагами и транспарантами дефилировали по главной улице. После того, как местный босс, стоящий на трибуне, через громкоговоритель бросал в массы очередной лозунг, народ отвечал ему: «Ура-а!», или на грузинский манер: «Ваша-а!» Получался разнобой. Я заметил, что начальство было недовольно, мол, недоработали, народ кричит и шагает нестройно. Мало того, к одной из колонн демонстрантов пристроился мусоровоз. Возница помянутого мерина в тот момент, кажется, не понимал, куда попал. На него налетели менты, злые и озабоченные – неужели политическая провокация! Но обошлось без последствий, мусорщика в тот же день отпустили. Не стали наказывать бедолагу-фронтовика.

В городке не разнообразили с кличками для лошадей. Из пяти трёх звали Кукури. Характерно, что здесь созвучное имя носило не мало людей обоих полов. Нашу соседку звали Кукури. Это была крупная полная женщина. Мне запомнилось, как она поскользнулась на паркете в нашей квартире. Даже ударилась головой. Наша семья одна из первых в городке стала натирать пол мастикой. Я и мой брат так надраили его, что он стал блестящим и скользким. Нашего родственника звали Кукури. Его сына во дворе звали по отчеству, для пущего эффекта слегка коверкая. «Кук-к-курыч!» - так оно звучало.
Со временем всё реже мальчикам и девочкам давали это имя. Меньше стало в городке лошадей. Совпадение!? В свои права входили автомобили. К примеру одно обстоятельство. У мамы был чуткий сон. Она жаловалась на соседа Пармена, который спозаранку будил её. Этот тип скрежетал своим совком, соскребая с асфальта лошадиные фекалии. Он смешивал их с птичьим пометом и удобрял грядки огорода, где разводил овощи, которые продавал на базаре. Со временем Пармен меньше скрежетал совком по утрам, перестал будить маму. Свой огород он удобрял уже только птичьим помётом...

Жеребец Кукури являлся одним из последних лошадиного племени в городке. Его круп был серой масти, ноги, грива и хвост – чёрной. Чаще встречались лошади пегой, темно-пегой, переходящей в коричневую масти. Ещё жеребёнком со стройными и тонкими ногами, он сопровождал свою тянувшую телегу грузную мать. Пострел блуждал, то забегая вперёд, то отставая, иногда ходил кругами вокруг неё. Делал это хаотично. Осмысленными казались его передвижения, когда малец, вроде опомнившись, пристраивался к кобыле.

Как-то мы, мальчики, возвращались со стадиона после футбольного матча, где накричались вдоволь, поэтому голоса у нас были сиплыми. Шли вместе с мужчинами-болельщиками.
- Глядите, конь! – воскликнул один из нас. Жеребчик пасся у железнодорожной насыпи, где бурно росла трава. Он спокойно щипал её, помахивая чёрным хвостом. Я подошёл к нему. Рядом стоял бравый усатый молодой человек. От него узнал, что коня зовут Кукури. Парень снисходительно позволил мне погладить коня. Так вроде познакомились. Тут меня окликнули. Оказалось, что я задерживался и сильно отстал от товарищей.
Несколько позже я увидел, как по главной улице во весь опор нёсся Кукури, погоняемый ражим усатым хозяином. В бричке находилась развесёлая компания. Прохожие оглядывались на это зрелище, некоторые останавливались, чтоб получше рассмотреть. Кто-то отметил прыть коня. Я сказал, что знаю его кличку. Впрочем, она прозвучала совершенно обыденно.

Я рос впечатлительным ребёнком. Меня иногда беспокоили страхи, о которых я помалкивал. К случаю, мною овладевало жуткое чувство, когда я проходил мимо одного мрачного строения, прилегающий двор которого был огорожен высоким забором. Местная бойня. Другие мальчики из любопытства взбирались на забор и потом рассказывали всякие ужастики о том, что видели на той стороне. Я внутренне холодел, но чувства свои скрывал. Как-то наше семейство возвращалось с какого-то праздничного мероприятия в парке городка. У меня и брата в руках были надутые разноцветные шарики. Папа решил нас угостить прогулкой на конном экипаже. На остановке такси стоял один из них. В него был запряжен Кукури. Кучер узнал меня и подмигнул. Он не стал торговаться с моим отцом. После его «Ачу!» и ударом матрахом Кукури рванул с места в карьер. Мы держали шарики над головой, вот-вот они вырвутся из рук от скорости, какую набрала наша бричка. В какой-то момент мы проезжали мимо бойни. Я отвёл глаза и вдруг почувствовал, как сам по себе прибавил бег Кукури.
- Что это он? - спросил отец.
- Он всегда так поступает в этом месте, - ответил кучер.
Кукури сбавил ход, когда бойня осталась позади.
«Неужели у коня тот же тик?» - подумал я.

На следующий день я припас яблоко для Кукури. Тот фыркнул и энергичным движением верхней губы сгрёб яблоко с моей руки. Днём позже я сделал то же самое, на этот раз при стечении публики – мальчиков со двора. Дескать, смотрите вожу дружбу с конём. Ещё на следующий день я застал двоих-троих пацанов, кормящих Кукури яблоками.

Держал ли меня за старого знакомого конь? Я бы не сказал, чтобы он как-то реагировал на меня. Никаких тебе признаков узнавания. Его глаза мне было не рассмотреть, мешали торчащие по бокам шоры. Приветливость выказывал только кучер. Я иногда заговаривал конём. Задавал вопросы типа «Как дела?», «Как настроение?» Они были, конечно, риторическими. На них иногда отвечал хозяин.

Но вот случилась авария, сломалась бричка. Кукури остался не у дел. Наша школа находилась у подножья бугра. Его пологий склон, исполосованный жёлтого цвета тропинками, был покрыт зелёной травой. Так вот Кукури, отпущенный на свободу, пасся в этих местах. Его постоянно можно было видеть из окон школы, обращенных в сторону бугра. В перемену ученики бегали к Кукури, кормили его фруктами. Во время уроков детишки засматривались на него, отвлекались от занятий. Но потом к виду мирно пасущейся лошади привыкли.
Однажды конь всё-таки опять привлёк к себе внимание... Прошёл дождь, и Кукури поскользнулся на склоне. Бедняга затруднялся встать, чем больше усилий он прилагал, тем больше скатывался вниз. Общий смех детворы прервал учебный процесс. Он длился столько, сколько мучилось животное. В этот момент в нашем классе шёл урок истории. Молоденькая учительница в очках никак не могла унять оболтусов. Только она и я не разделяли это веселье. Мне было жаль некогда лихого рысака.

В перемену ученики снова побежали к Кукури. Весь его бок был вывален в грязи. Мы стояли на некотором удалении. Я выдвинулся вперёд и протянул руку. Потом не знаю, что произошло – я повернулся и бросился бежать. На меня в это время вдогонку надвигался угрожающий топот. Ребятня в страхе разбежалась.
Об этом инциденте узнали в дирекции школы. Конь пропал. Его хозяину запретили пасти его агрессивное животное вблизи школы.

Потом я узнал, что Кукури стали водить на прокорм на территорию винного завода. Держали на привязи. Вероятно запахи вина плохо подействовали на коня. Он запутался в верёвке и упал. Сработал инстинкт самоубийства - жеребец бился виском о камень. Его нашли мертвым в луже крови.

Бричка Кукури ещё долго стояла без колёс у забора хозяина и после того, как на улицах городка уже было не встретить лошадь.



Никора

Как-то я присутствовал на одном заседании в правительстве. Шла дискуссия. Столкнулись интересы австрийской и местной фирм, изготовлявших мясные изделия. Австрияк был облачён в национальный костюм, с виду простой  крестьянин. Грузинскую компанию возглавляли строгого вида мужчины в дорогих костюмах, при галстуках. Они рекламировали свою продукцию и вели патриотические разговоры. Конкурент, являвшийся европейским брэндом, кроме качества гарантировал ещё низкие цены.
Я долго взвешивал все за и против. В результате запутался. Тут на меня нашло. Вспомнил одно обстоятельство. Его нельзя было принимать всерьёз. Но оно было. Грузинская фирма называлась - «Никора». Так вот я «запал» на этом наименовании. Во время кафе-брейка рассказал коллеге историю. Он слегка повёл плечами и сказал:
- Интересная история, но аргументом быть не может.

В провинциальном городке, где я рос, можно было видеть древний-предревний вид гужевого транспорта – уреми, запряженную двумя волами арбу. Осенью караваны уреми, груженные виноградом, тянулись к воротам винного заводика. Тогда тишину главной улицы нарушало только поскрипывание повозок и редкие голоса переговаривающих между собой крестьян. Волы не издавали ни звука. Они тупо жевали свою нескончаемую жвачку, пуская при этом слюну - угрюмые могучие трудяги.
Однажды меня посадили на уреми, крестьянин угостил меня сладким виноградом. На меня нагнал дрёму медленный ход, то, как мерным маятником из стороны в сторону качались зады волов. Иногда они лениво отмахивались хвостами от насекомых, роившихся над их грязными крупами. Животные по ходу испражнялись. Я не доел виноград, расхотел кататься.

Как-то ребятня стояла на улице и наблюдала караван. Наш товарищ по двору, Васо рассказал о мухе, которая водилась в хлеву. Только она могла расшевелить этих крупно-рогатых. Она жалила их, а те сипло мычали, поводили рогами, яростно хлестали свои крупы хвостами. Вдруг рассказчик показал пальцем на одного из слушавших его мальчиков и шепотом произнёс: «Да вот она у тебя на шее сидит!» Несчастный впал в панику, начал бегать, ошалело размахивать руками, пытаясь отогнать воображаемую муху.
В этот момент мимо проезжала арба, на которой восседал дядя другого парнишки из нашей компании, Бего. Пока повозка проезжала мимо, родственники успели поговорить на разные темы. После того, как арба отдалилась, Бего кивнул на впряженного в неё чёрного вола и заметил: « Каким бугаём был! А теперь...»  Здесь он попытался изобразить, как медленно вразвалку передвигается вол. Не забыл при этоим руки к вискам приложить – показал рога. 
Бего продолжил:
- В деревне у дяди я видел, как четыре мужика еле удерживали этого чёрного, когда тот норовил корову накрыть, которая почему-то ему не причиталась. Пятый мужчина в это время привязывал бычину к стойке дома. Cамец рвал и метал, бил копытом в землю. Елда у него была огромная. Потом он так рванул, что сломал стойку, из-за чего обвалился угол дома. Дом-то каменный был, крепкий. Вот шуму было! Мужики не знали, то ли быка снимать с коровы, то ли к обрушившемуся углу бежать.
- Потом этому хулигану «того-того» сделали, выхолостили - заключил Бего, делая красноречивый жест. Затем поспешно добавил: «Да, быка Никорой зовут!»

В конце концов, на заседании был найден компромисс... Сегодня, как обычно, в магазинах фирмы  «Никора» я покупаю любимую бастурму (вяленую говяжью вырезку), а приглянувшуюся австрийскую колбасу с чесноком в обычных гастрономах.



Кавказская овчарка

Склонность к насилию сделала Гиго политически активным. Будучи бездельником, он слонялся по улице, и всюду, где появлялась возможность, принимал участие в политических дискуссиях. Его предпочтения колебались, но постоянным был пыл. Однажды, пристроившись к очереди в магазине, Гиго в запале полемики вытеснил стоящих в ней людей и таким образом оказался вблизи стойки. Продавец спросил его, будет ли он делать покупку. У Гиго денег не оказалось. Работник прилавка театрально выразил недоумение – зачем было стоять в такой долгой и шумной очереди с пустыми карманами. Под смешки публики Гиго ретировался.
Его любимым занятием было - ходить на митинги. Он возникал там, где дело шло к потасовкам. Во время известного массового разгона демонстрации Гиго почувствовал себя в своей стихии - размахивал своими кулачищами, всласть матерился. Но столкнувшись со спецназовцем, который был выше и крупнее его, да ещё экипированным, он сделал вид, что прогуливался и случайно попал в передрягу. Но хитрость не прошла - через некоторое время  из полиции пришла повестка. Надо  было заплатить административный штраф за участие в уличных беспорядках. В качестве доказательства ему представили фото. Он сначала не узнал себя в устрашающего вида агрессивном  мужлане, но, убедившись, что это всё-таки он, не без некоторого форсу заплатил штраф.

Гиго регулярно слушал политические новости по ТВ. Однажды на него сильное влияние оказало патетическое выступление ультра патриотически настроенного деятеля - дескать, исконно грузинскую породу собаки - кавказскую овчарку хочет присвоить себе северный сосед. Не уточнялось, как это могло произойти. Нашлась группа энтузиастов-монахов, которые в одном из сёл  построили вольер для овчарок, чтобы спасти породу. Через некоторое время просочилась информация, что  щенков овчарки стали раздавать населению. Поддавшись патриотическому порыву, Гиго приобрел себе щенка. Ему дали сучку. В самце отказали, мол, «рылом не вышел, блат нужен». Самцов передали более продвинутым политическим активистам.

Мы, городские, мало понимали в этой породе. Действительно, многие из нас знали её только по фото и рассказам, но заведомо гордились ею. Одно из названий чего стоило – волкодав. Это было благоговение, равное почитанию, с каким вспоминают героического предка в интеллигентных семьях, где мужчины не отличаются крутыми характерами. Мой отец, профессор математики,  любил рассказывать о своём деде, который был сорвиголовой, «служил у Махно». После мировой войны он приблудился к атаману, позже перебрался на родину. Он жил в деревне, где у него была, конечно же, кавказская овчарка по кличке Чмо. Кличка шла от «тёмного прошлого» старика. В те времена это слово в Грузии мало кто знал. Но стоило ли так уничижительно называть волкодава? Чмо спас моего прадеда, когда того на охоте схватил медведь. Косолапый ломал старика, когда на него набросился пёс. Особенно подкупали разговоры о достоинстве, с каким держалась овчарка. Ей, например, противно было есть с жадностью, клянчить еду. Чмо, каким голодным он ни был, сдержанно прикладывался к пище, изображая даже наигранное к ней пренебрежение...
Я лично первый раз столкнулся с этой породой в детстве, когда с семьёй и гостями съездил на дальний пикник в горы. Дорогу запрудило стадо овец. Я испугался, когда увидел заглядывавшего через стекло в салон пса, его оскал, пену бешенства, горящие глаза... Сидящий рядом со мной мальчик, мой товарищ, описался от страха.

Сантименты Гиго в отношении к питомцу не отличались затейливостью. Особой любовью к собакам он не отличался. Иногда забавлялся тем, что наблюдал их драки, не упускал случая натравить одну псину на другую. Охранять его собственность не было нужды. Богатым он не был.
 
Появление Гиго с собакой на улице напоминало парад, демонстрацию силы. Этого субъекта и так остерегались. Теперь у него появился ещё один аргумент – крупный серой масти лохматый пёс. Хозяин дал ему кличку Энди.
Больше всего в волкодаве его хозяину нравилась злобность. Когда Энди баловалась на улице с другими собаками, присутствовавшие умилялись её медвежьей неповоротливости, забавной физиономии. Гиго же пришёл в восторг, когда увидел, как Энди попыталась схватить товарища по играм за горло. Он со смаком рассказывал, как обошлась его овчарка с местным псом-забиякой. В какой-то момент показалось, что она проглатывает несчастного, которого за задние лапы вытащили из её пасти. Гиго любил демонстрировать обрезанные уши Энди. Как ему рассказали монахи, во время драк с хищниками овчарки  отвлекаются, они боятся за свои уши – их уязвимое место. Поэтому уши отрезают.
Отрывистый низкий лай волкодава наводил страх. Из-за его рыка прекращали брехать другие собаки по всей округе.
Вообще стихией «кавказца» является галоп. Но нашей улице, в тбилисской «Нахаловке», ему было не разогнаться. Энди бегала неуклюже, вразвалку. При этом огромные лапы она ставила как человек страдающий от плоскостопия. Гиго снисходительно взирал на такой дефект овчарки.

В Гиго даже появились элементы чванства. Ему нравилось, как заискивающе посматривают люди на его «кавказца», рост которого достигал 60 сантиметров в холке. От его питомца пахло дорогим мылом. Я сострил по этому поводу - Гиго не спасает, а изводит породу, и, посмотрев на горизонт, который у нас очерчен горами, картинно добавил: «Интересно, как там родичи Энди обходятся без французских шампуней?»
Как-то в присутствии Гиго я рассказал, как американцы для войны во Вьетнаме подбирали служебных собак. Ими было проведено исследование. Выяснилось, что наиболее близкой к идеалу из огромного числа пород является немецкая овчарка. Получилось, будто я позволил себе бестактность - сделал сравнение не в пользу кавказского волкодава вообще, и Энди в частности. Обычно, почувствовав себя уязвленным, Гиго начинал хамить, а тут он просто покраснел и сказал мне «мягко», что я, как всегда, выпендриваюсь, хочу казаться умником.
 
Однажды по какой-то надобности я зашёл во двор Гиго. Наверное, поступил неосмотрительно, когда, нажав на кнопку звонка, не дождался появления хозяев. Звонок у них не работал уже год, а я об этом не знал. На меня набросилась Энди. Я прижался к стене, как будто изображал из себя барельеф. Овчарка делала устрашающие выпады, вот- вот обрушится на меня, но потом отступала, чтобы повторить своё па. Я чувствовал её жаркое дыхание. На меня нахлынуло ощущение, похожее на то, что я испытал в детстве, когда в салон нашего авто заглянул волкодав. Рык оглушал, оскал пугал звериной яростью. Я собрался с силами, чтобы не впасть в панику,  думал, что в крайнем случае постараюсь схватить псину за язык, что делает агрессивное животное беззащитным. Об этом варианте защиты мне рассказывал отец. Так поступил его дед, «бывший махновец», когда на него напал волк. Я подивился сноровке своего предка, поймать волкодава за его алый язык представлялось совершенно невозможным. Ленивый окрик сына Гиго прекратил мои испытания на твёрдость. Энди отвернулась и пошла восвояси в конуру. Зайдя в дом соседа, я застал там всё семейство. Гиго даже не спросил, как я себя чувствовал после довольно долгого «общения» с Энди.

Я стал замечать, как в городе появилось много кавказских овчарок. Они отличались разной степенью ухоженности и дрессировки, но во всех случаях от хозяев веяло гордостью за своего огромного и грозного питомца. Однако, также приметным стало и то, как в обратной пропорции Гиго терял интерес к Энди. 
Как-то к нам на улицу заглянул один парень со своим «кавказцем», самцом. Энди и гость миролюбиво отреагировали друг на друга. Они приветливо помахивали хвостами,  обнюхивали друг друга. Самец был помладше собаки Гиго, но ростом и массой уже превосходил её. «Умом» тоже. Он, например, подавал лапу, садился по приказу своего хозяина. Энди всё это было неведомо. После того, как ей приказали принести брошенный мячик, она долго не возвращалась - пыталась перекусить неподатливый маленький резиновый шарик. Выпустив из него воздух, собака решила, что именно это от неё требовали. Гиго был недоволен и не тем, что в клочья был изодран чужой мяч, а тем, что его питомец повёл себя «неадекватно». Совсем он раздосадовался после того, когда его жена сделала ему справедливое замечание, что животное надо учить, а затем уже требовать от него хорошие манеры. Упрёк был произнесён в присутствии большого скопления народа и хозяина того самца. Гиго распорядился, чтобы сын завёл Энди во двор. Овчарка не могла понять, почему с ней поступают строго, и некоторое время упиралась.
Когда гость ушёл, уводя на поводке своего «кавказца», один из соседей решил исправить положение. Он показал пальцем в сторону удаляющейся пары и едко заметил, что некоторые люди совсем «очумели» из-за своих «любимцев». 
- Этот детина обычно при себе детскую лопаточку держит, когда пса выгуливает. Он держит её в целлофановом пакетике. Нагадит его псина, а он за ней убирает, какашки закапывает, - разглагольствовал он, хихикая.
Но Гиго только ещё пуще насупился. Ему неловко и не вовремя напомнили о том, почему он сам так не поступает. Своими большими кучами Энди пометила всю близлежащую территорию. От этого у Гиго было много неприятностей. Один из соседей, известный своим склочным нравом, даже пожаловался на него в районную администрацию.

По весне Гиго совсем охладел к своей псине. У Энди началась течка. Кобельки-дворняжки стаями увивались за огромной сучкой. Соседи Гиго, кто с отвращением, кто с ехидцей наблюдали невероятные трудности, коих стоили совокупления для огромной сучки, окруженной малорослыми безродными кавалерами. Отбою от них не было, и каждый норовил оседлать овчарку, а она не проявляла разборчивость. Уж очень одиозно всё это выглядело, чтобы не привлечь к себе внимание. Нашёлся остряк, который попытался «в лицах» изображать пластические этюды в исполнении Энди. Гиго в это время играл в домино с мужчинами. Ему хватило ума  не принимать кривлянья всерьёз, но общий смех он не разделил.

Скоро для волкодава наступили тяжёлые деньки. Политическая оппозиция загромоздила главный проспект города бутафорскими клетками. Она призвала своих сторонников в знак протеста против произвола властей поселиться в них и объявить себя добровольными арестантами. Погода стояла хорошая. «Узники» прохлаждались в клетках, играли в карты, нарды, шахматы. Пищу им приносили студенты-активисты. Гиго быстро влился в ряды добровольных «узников» и сутками пропадал в городе. Овчарку перестали кормить толком. Жена Гиго, и так не жаловавшая кинологические увлечения мужа, не особенно заботилась о собаке. Сыновья сначала забавлялись прогулками с Энди, но довольно скоро остыли к ним. О купании пса никто даже не заикался. Однажды Гиго в компании, с которой разделял пространство в бутафорной клетке, проиграл в нарды. Крупно и по-настоящему. Домой он пришёл злым. Энди, увидев хозяина, от радости прыгнула на него, положила свои лапы ему на плечи и лизнула его в небритую физиономию. Она чуть не сбила хозяина с ног. Из-за чего ей досталось. Гиго подхватил первое же попавшееся полено... Её вой напоминал крик ужаса харизматических героинь опер Вагнера.

Овчарка забеременела. На некоторое время она смолкла, забилась в конуру, которая находилась в дальнем углу двора. То, что она сотворила, стало предметом обсуждения на улице. На неё стали смотреть с суеверным ужасом. Она необычно и подозрительно долго находилась в конуре и не издавала ни звука. Некоторое время из того места было слышно, как скулили новорожденные щенки, но потом и они стихли. Заинтригованный Гиго сунулся в дальний угол двора - прояснить ситуацию. Оттуда он выскочил, как ошпаренный. Заскочил в туалет, его тошнило. Домочадцы высыпали во двор, озадаченные его поведением.
- Не заходите туда, - нервно бросил своей жене Гиго. Он взял лопату и мешок.
Слышно было, как он материл овчарку, выгонял её из конуры. Вскоре с перекошенной от отвращения физиономией с мешком в правой руке, ни на кого не глядя, пробежал Гиго. В мешке были обглоданные останки потомства овчарки. Вот появилась она сама - облезлая, ленивая, исхудалая, безразличная.
 
Энди перестали привязывать, и она постоянно торчала на улице. Её ослабшая шея с трудом держала массивную голову. Поэтому всегда казалось, что Энди смотрит исподлобья. В её взгляде появилась сумасшедшинка, она легкомысленно виляла своим тяжёлым хвостом. Овчарка ещё сильнее облезла, обнаружив розоватую плоть и худобу. Сосцы отвисли и выглядели удручающе. Она приставала к прохожим на улице с улыбкой какого-нибудь дураковатого попрошайки-пьяницы. Прохожие шарахались от неё, а она упрямо, но не агрессивно, приставала к ним, иногда сипло лая. В таких случаях хозяин или его домочадцы кричали напуганным прохожим, что овчарка не кусается.
- Куда ей кусаться! Жуть смотреть на такого монстра! - сказала однажды одна проходившая по нашей улице женщина.
Раздавался свист Гиго или одного из сыновей, овчарка, с усилием разворачиваясь, бежала вразвалочку к хозяевам.

Энди повадилась есть мусор и даже дерьмо.
Однажды к её заднему проходу прилип целлофановый мешок. Создалось впечатление, что это было плацентоподобное испражнение, от которого овчарка пыталась избавиться. Она, задрав свой тяжёлый хвост, терлась задом о дерево. Один мужик смотрел на всё это с отвращением, а когда убедился, что собака не может избавиться от целлофанового мешка, даже несколько посмеялся – не таким, оказывается, физиологичным было зрелище.

В то воскресное утро меня разбудила брань Гиго. Он материл  неведомого пакостника, который накормил его овчарку индюшачьими костями. Как примерный хозяин, он стал проявлять свою осведомленность по поводу ухода за собакой. Из его тирады я узнал, что эти кости острые и могут продырявить кишки. Я выглянул в окно и увидел пса, лежащего у ворот. Изо рта и ануса шла кровь. Он хрипел.  Собрался народ. Пока обсуждали и спорили, Энди замолкла. Присутствовавшие присмотрелись к ней и констатировали смерть («Сдохла!»). Подогнали машину, овчарку загрузили в багажник, накрыли её тряпьём. Гиго и двое добровольцев вызвались поехать закопать её на пустыре.
Чуть позже один из добровольцев рассказывал, что, когда опускали завёрнутую в тряпьё овчарку в яму, ему показалось, что она подала признаки жизни.
- Я промолчал. Так и похоронили.  Скажи, что она сдохла уже здесь, - сказал он мне и посмотрел на меня несколько просительно.
Что я мог ему сказать?



Хвост бегемота

Как-то на большой перемене всем классом рассматривали атлас собачьих пород. «Глянь, чем этот сенбернар не походит на математика?» — заметил кто-то. И пошло-поехало. Мне несколько повезло: мраморного дога из меня не получилось, но французский бульдог – да. «Ты не смотри, что он такой невзрачный, зато умный и целеустремлённый»,— успокоила меня кавказская овчарка —здоровый и драчливый Махо. Он листал атлас, и никто не мог покуситься на это право. Называла же одноклассников «своими именами» преимущественно Ирочка, китайская болонка с кудряшками. Надо отдать ей должное: фантазией она обладала, хотя и саркастического свойства. Нашлись в классе за эту перемену и ирландские сеттеры, и колли. Кое-кого записывали в дворняжки. Их возражения пресёк повелительный жест Махо.
Гурико, пока шла это салонная игра, было неуютнее всех. Он не самый речистый и самый толстый в классе. Прозвища от него не отлипали. «А тебя здесь нет, – под конец заметил ему Махо, захлопывая атлас,– это книжка не о...». Докончить не удалось. Началась потасовка.
Впрочем, вошли во вкус. Потом уже гадали, кто кем был бы в Америке, кто какой автомобиль напоминает. Пришло время кризиса жанра, принявшего совершенно двусмысленную форму. Подсказала её глянцевитая картинка: девочка из «Плейбой-клуба», естественно, полуодетая и с довольно пикантной деталью: чуть вздернутый таз дивы увенчивал заячий пушистый хвостик, а точеную головку – заячьи ушки. Известное дело – эмблема журнала. Картинку осматривали, сгрудившись у парты Махо, хихикали. Потом, когда стали примеривать друг другу хвосты разных животных, хохотали. Для спортивного Васо Ирочка облюбовала хвост кенгуру — мол, прыгает, как кенгуру. Махо удостоился хвоста ягуара, элегантного и дорогого. Гурико обречённо молчал. Изощрённой фантазии его однозначный вид не удостаивался. Он внутренне покорно принимал, что уготованным ему мог быть только легкомысленный, закрученный в кружочек... Но неожиданно последовало: «Гурико, хвост бегемота тебя бы очень украсил». Возникла заминка. В нашем провинциальном городке, где вообще нет зоопарка, если кто и видел гиппопотама, то разве что по ТВ. Животное это само по себе было экзотичным, и его хвост представлялся нам не самой примечательной частью тела. Заминку усугубило и то обстоятельство, что сама Ирочка, несмотря на её эрудицию, не знала, какой же он у бегемота. Тут прорвало самого Гурико: «А ты знаешь – кто?! Крыса! И хвост у тебя длинный, с роговыми кольцами, а сквозь кольца топорщится рыжая щетина. Вот и влачишь ты его, скрежещешь им по паркету!». Ирочка криво улыбнулась. И, действительно, что-то крысиное было в её оскале. А он повернулся, переваливаясь с ноги на ногу, вынес демонстративно своё полное тело вон из класса ... После этого инцидента на полноту Гурико своё внимание никто не акцентировал.
Прошло некоторое время. Я и Ирочка поступили в столичный университет. Потом вместе работали в одной газете. Она специализировалась на критических материалах. Нехватку знания предмета она с лихвой компенсировала желчью, которую не переставала источать эта китайская болонка.
Я же перебивался короткими информациями. Правда, однажды мне уступили тему: надо было сделать интервью с известным дрессировщиком экзотических животных.
 
В один из приездов домой я встретил Гурико. Это было на базаре, где он работал мясником. Сначала вспомнили Махо, вернее, помянули – бедняга разбился, когда лихачил на отцовской «Волге», «обсудили» Ирину - та стала скандальной журналисткой. Я рассказал Гурико о свой работе и о дрессировщике. У того в номере выступали два бегемота.
- Эти животные не грязного цвета, а розовые в голубую крапинку, - говорил я со смаком, - если что находит на них, они начинают своей башкой мотать. Если угодят ею кого, перебьют позвоночник. Или, пасть свою раззевают на 180 градусов, клыки как кинжалы, длиной до метра, а из глубины чрева звук исходит:«Ха-а-а-а!» 
– А какие у них хвосты? — как бы невзначай спросил Гурико, не поднимая глаз, огромным ножом разделывая тушку, моментами вытирая клинок о свой некогда белый халат.



Пустырь

Раньше это место в городке было напичкано лавочками и мастерскими. Его расчистили и покрыли асфальтом. Образовавшийся пустырь примыкал к железнодорожному полотну, через которое был перекинут мост. С одной стороны его лестница спускалась к пустырю, другой конец сообщался с “еврейской” улицей.
Одну из границ высвобожденного пространства обозначала облупленная стена с остатками полинявших обоев. Сохранился даже портрет Сталина, вырезанный из журнала “Огонёк” и висевший, видимо, в каморке какого-нибудь сапожника.
Как-то я резвился на пустыре. Родители стояли чуть в сторонке и умилялись моим проделкам. Я заприметил дыру, зияющую у основания стенки. Вдруг непонятная сила потянула меня к ней, даже пригнулся, чтоб разглядеть, что там внутри, и был в метрах пяти от стенки, когда из дыры неожиданно выскочила чёрная крыса. Она бросилась прямо в мою сторону. Её глаза сверкали злобой. Сильные руки оторвали меня от земли. Это отец одним рывком бросился ко мне и поднял меня над своей головой. Мать кричала от ужаса...

Сюда через мост с “еврейской” улицы в погожий день шумной ватагой перебирались мальчишки. Играть в футбол. Впереди всех обычно шёл рыжий Габриэл с резиновым мячом. Только он молчал. Остальные были многоречивы, даже когда гоняли мяч. Наблюдая их, отец произнёс: “Не знаю, какое из колен Израилевых они представляют, но в футбол играют плохо”. В тот момент он держал руку на животе. Сильно болела печень. Я же инстинктивно, с жутковатым чувством поглядывал в сторону того крысиного лаза. Кто-то из футболистов вставил в него кирпич.

Однажды, спускаясь по лестнице моста, футболисты увидели, что пустырь заставлен огромными разноцветными ящиками. Один ящик был лилового цвета. Рабочие с нехарактерной для этих мест внешностью - русские мужики в телогрейках, ушанках и с бородами - на самой середине площадки ставили столб, верхушку которого увенчивала тарелка мегафона. Заметив происходящее ещё с моста, евреи остановились на лестнице. Так и остались стоять в глубоком молчании в оторопи, словно наблюдали высадку гуманоидов.
- Слуши, ми здес футбол играем, - прерывая молчание, обратился Габриэл к мужику, возившемуся у ближайшего к лестнице ящика.
- Ни хера! Здесь будет зверинец, - ответил пришелец, не поднимая глаз и перебирая какие-то вещи. Поверх его согнутой спины через щель массивного зелёного ящика некто пристально смотрел на мальчиков. Те повернулись и направились восвояси, громко лопоча.

Я наблюдал за происходящим с балкона. Наш дом находился недалеко, через дорогу. Прохожие останавливались и смотрели на непонятные приготовления. Стучали молотки, громко переговаривались рабочие. Они как будто спешили огородиться, спрятать таинственные ящики - один за другим поднимались цветные щиты с изображением пальм и бамбуковых рощ. Вскоре я видел только высокую (метра три) “весёленькую” стену и торчащую из-за неё верхушку столба с тарелкой мегафона.
С моста, где толпились зеваки, можно было рассмотреть, что происходит на “обособившейся” территории. Мне рассказывали, что ящики подкатывали к входу уже собранных клеток и из них “выуживали” животных - служители стучали молотками по стенкам контейнеров и вопили. Животные медленно, с ленцой перебирались из одного вместилища в другое.
Зоопарк оказался тихим. Животные не подавали голоса. Их не было слышно, даже когда отключали карибские напевы, гремевшие без устали весь день из тарелки мегафона на вершине столба. Ночью зверинец окутывала кладбищенская тишина. Шумела только железная дорога - составы с громыханием и гудками неслись по рельсам, проложенным через самый центр городка.
Только запах, тяжёлой взвесью зависший по округе, выдавал присутствие зверей. Вход в зверинец стоил 30 копеек.
В то время меня оставили на попечение бабушки. Отца направили в госпиталь, мама уехала с ним. Бабушка всегда давала мне денег. Я даже умудрялся выманивать у неё по два-три рубля. В отличие от меня не все мои сверстники могли позволить себе билет. Некоторые глядели на зверей с высоты моста. А один сорванец нашёл щель между плотно пригнанными щитами. Дети толпились у того места. Можно было вплотную рассмотреть гиену, её оскал - крупные жёлтые резцы. Она никак не реагировала на возню за стеной. Мой сосед Нугзар протиснулся к щели, глянул в неё и ... отпрянул. Гиена повернулась к нему задом. Я предложил соседу зайти на территорию зоопарка. На оставшиеся 40 копеек рассчитывал купить два коржика, но передумал из-за одуряющего запаха зверинца. Донимали карибские ритмы.
По широченному кругу располагались клетки, вольеры. Мне ещё не приходилось видеть такую безнадёжную маяту. Три горные козочки то стояли, топчась на месте, то испуганной группкой перебегали в другой конец вольера, дрожали, стучали копытцами по деревянному полу, замусоренному сеном. Их передвижения были столь немотивированными, что один из посетителей заметил: “Вот дуры!” Волки, шакалы, леопарды, медведи медленно, монотонно по диагонали, а кто по всему периметру клеток, вроде даже умышленно сторонясь тазов с кормом, слонялись из угла в угол. Будто единственной задачей было устало дотащить тяжёлую голову до угла, обнюхать его и двинуться обратно -обнюхивать другой угол. В их покрасневших глазах отпечатались признаки аутизма.
Публика пыталась привлечь к себе их внимание. Злостно игнорируя надписи на табличках: “Зверей не кормить! Не дразнить!”, она улюлюкала, до истощения плевалась, бросала коржики и пончики. Но безрезультатно. Некоторые животные пребывали в кататоническом оцепенении и лишь изредка меняли позу, что вызывало оживление среди посетителей.

В зоопарке работала одна разбитная баба. Она ходила в телогрейке, рот у неё был в золотых и стальных зубах. Эта женщина материлась, как мужчина. Чтоб не давать публике скучать, она устраивала “аттракционы” - подходила к сибирскому медведю и сзади толкала его железной шваброй. Тот, понуро сидевший в углу клетки, заполняя его всей своей огромной жирной тушей, поднимал морду и куда-то вверх ревел, как сирена пожарной машины.

Еврейская детвора толпилась у клетушки с белкой и хором обсуждала, сколько мог стоить этот потешный грызун. В это время он совершал свой тупой бесцельный бег в колесе. «Уважаемая, сколько стоит этот беличка?» - обратился самый старший из детворы к этой женщине. «Не продаётся, госсобственность!» - отрезала она.

Среди посетителей я увидел молоденькую учительницу по зоологии. Она проводила экскурсию с детишками. Особенно их привлекла серая макака, самый оживлённый экспонат в зверинце. Обезьяна верещала, строила ужимки, ловила на себе блох. Недостаточно воспитанные дети отпускали комментарии по поводу её седалищной мозоли. Учительница одёргивала их. Но в какой-то момент чуть не сгорела со стыда. У меня создалось впечатление, что та самая затейница специально подстерегла беленькую девушку. Когда педагог рассказывала школьникам об обезьянах, служительница устроила свой коронный номер. Она поманила макаку яблоком, а потом показала кукиш. Разъярённая обезьяна встала на дыбы, обнажив крупные самцовые причиндалы под смех мужской части толпы. Служительница с жадным выражением глаз смотрела на девушку. Тут её позвали: “Миша (!?), беги сюда, опять Лёвка надрыстал!”

Вольер с табличкой “Африканский лев” был занавешен грязным брезентом. Только сильно нагнувшись, можно было увидеть полинявшую кисточку хвоста хищника.
- Почему занавесили льва? - спросил я у служителей. Они прохлаждались, курили сигареты и не обратили на меня внимание. Я прислушался к их разговору. Один из них с достойным видом делился воспоминаниями. Он работал рабочим в Московском цирке, подбирал за животными. “Я всех знал по запаху их говна. Бывало, захожу в цирк и уже чувствую, что Борька, суматрский тигр, нагадил”. В это время из клетки со львом вышла “Миша” с ведром и шваброй. “Ну, что там?” - осведомился бывший рабочий цирка. “Наверное, уже сегодня царапки откинет!” - ответили ему. В этот момент в другом конце зоопарка раздались крики. Кто-то всё-таки вывел из себя верблюда. Он плюнул в обидчика и угодил ему прямо в лицо.

Ночью меня разбудил мощный звук. Это ревел лев. Рык был низким и прерывался старческим кашлем. От его величественных обертонов вибрировали стёкла. Мне стало страшно. Казалось, что лев совсем рядом. Я глянул на бабушку. Она продолжала мирно спать. Я впал в панику, когда вой, страдальческий и трагический, вдруг поднялся до высочайшей ноты, из-за чего ещё сильнее застучали стёкла, и... оборвался. Наступила тишина. Слышны были только приглушённые встревоженные голоса из соседнего двора. По дороге проехала машина. Со стороны железной дороги донёсся непродолжительный гудок. Я заснул. Когда проснулся, обнаружил, что спал на кровати отца.
Утром весь городок обсуждал событие - “в зверинце помер лев”. Делалось это в таком тоне, с каким говорят о произошедшем землетрясении. Каждый вспоминал, где находился и что делал, когда завывал лев. Один сосед для пущего юмора рассказывал, что находился в туалете во дворе и чуть не провалился от страха в выгребную яму.
В это утро я усыпил бдительность бабушки и явился в школу в летней сорочке с короткими рукавами. Был февраль, но дни стояли солнечные и сухие. Мне не было холодно, и поэтому решил, что можно обойтись налегке. Прохожие оглядывались, а сверстники называли меня “чокнутым”. Классная руководительница отвела меня в сторонку и с озабоченным видом спросила, знает ли бабушка о том, как я вырядился. Учительница печально покачала головой и отправила домой одеться потеплее.
Чтобы срезать путь и не попадаться на глаза знакомым, пришлось идти вдоль железной дороги... Я проходил зверинец с тыльной стороны. Его задние ворота были открыты настежь. Оттуда на меня пахнуло горячим утробным духом. На задний двор заводили старую белую лошадь. Под тяжестью лет её скелет осел, она раздалась вширь. Редкий хвост. Её давно неподкованные копыта глухо цокали об асфальт. На местами полинявшем теле виднелась розовая с голубоватым оттенком кожа. Из сарайного типа помещения, широкий вход которого закрывало замызганное полотно, вышел рыжий бородатый мужик в халате, как у мясника, с огромным ножом. Я стоял на железнодорожной насыпи, немного выше уровня пустыря. Когда слегка раздвинулось полотно, закрывавшее вход в сарай, солнечный свет выхватил из темноты красные подтёки, через которые шастали тени. Наверное, крысы.
Завернув за угол, я увидел Нугзара, прилипшего к той самой щели “с видами на гиену”. “Опять денег нет, может быть, одолжить?” - крикнул я ему.

Подходя к дому, я почувствовал неладное. Дверь была настежь, бесприютно открыта. Внутри дома тревожно суетились люди. Из Тбилиси пришла скорбная весть.

Отца похоронили в деревне, на семейном кладбище. Когда я с мамой и бабушкой вернулся в городок, зоопарк не застал. На пустыре играли в футбол мальчишки с другой стороны моста.



Катаклизм

Тот, кто видел пятый том первого издания детской энциклопедии, наверное, помнит фото с видами на импозантное здание. Под снимком была подпись: «Один из красивейших уголков Тбилиси». Это была не какая-нибудь многоэтажка, а небоскрёб, строение сталинской эпохи с лепными украшениями, с чёрными тяжёлыми решётками перил с кованной коммунистической символикой. Совсем маленькие, мы, глядя на него, постоянно считали этажи, чтоб убедиться, что их аж одиннадцать. Когда мои сверстники сбивались, то начинали заново. Со мной такое не происходило. В качестве ориентира я брал карниз где-то на уровне 5 и 6 этажей. Таким образом облегчал себе задачу.
Над площадью также доминировала гора, которую увенчивало здание цирка. К нему вверх по склонам, поросшим елями, вёл лестничный каскад. На противоположной стороне площади вверх в гору шла брусчатая дорога, она вела к университету. Белое дворцового типа строение виднелось из-за высокого бора. Вниз ответвлялась дорога по направлению к набережной, мимо водного стадиона. Между брусчаткой и этой дорогой находилась шелкоткацкая фабрика с огороженной территорией. Предприятие давно закрыто, его корпус заброшен. Окна зияют чёрной пустотой. Вокруг него разбит парк, который разросся. Говорят, что народ свозит сюда ставших неугодными питомцев, собак преимущественно. Миф гласил, что им хорошо в этом парке, как в санатории. У некоторых из них дорогие ошейники. Добрые люди приходят к ограде парка и бросают через неё корм.

Сбоку от шумной площади притаился зоопарк. Он вытянулся вдоль речки, совсем тихий. Только по ночам, когда на площади прекращалось движение транспорта, и воцарялась тишина, его обитатели устраивали перекличку. Им вторили «счастливые» собаки из парка заброшенной фабрики...


БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ

Эти ночные звуки хорошо были знакомы Мэги. Она -  моя сотрудница по институту, жила в «небоскрёбе» над площадью. Из-за бессонницы в погожую погоду ночью девушка выходила на балкон на десятом этаже и слушала, как шумит речка, подают голос животные. Как-то она делилась впечатлением – в морозное зимнее утро издал рык тигр, очень явственно. От страха перестали курлыкать птицы, прекратили верещать мартышки, выть волки, шакалы и собаки...

Мэги жила незаметно. Девушка была больна, карликового роста, хромоногая. В институте она занималась только тем, что поливала цветы. Я, как завотделом, дал ей задание. Ответственная по своей сути, она начала суетиться и.. истощилась ещё до того, как принялась за дело. Директор вызвал меня и сказал:
-  Бикенти Иванович, я не предупредил вас. Эту сотрудницу мы держим из уважения к её родителям. Не надо её беспокоить.
Потом он подмигнул мне.

С Мэги происходили припадки. Однажды, поливая кактус на подоконнике, девушка вдруг застыла. На лице окаменела улыбка, обращенная к окну, откуда бил весенний свет. Вода лилась из ковша. Почва под растением уже перенасытилась, из-под горшка потекла грязноватая струйка. Она продолжала стоять. Я хотел было привести её в чувство, но соседка по кабинету предостерегающе махнула мне рукой, мол, пережди. Мэги сама выходила из оцепенения.

Как-то я расслышал фразу, которую она пробубнила себе под нос. На улице назревала гроза. Донеслись раскаты грома, а я слышу её слова: «Ракеты летят! Всем конец!»  Откуда такие ассоциации? Женщины больше пользуются навеянные громом страшилками из фольклора и священных книг. А тут техногенный апокалипсис.
Больная довольно часто сникала, сидела за столом, положив свою стриженную головку на руки. Казалось, что спит. Народ щадил её покой и говорил вполголоса.
Среди сотрудников был один парень по имени Валико. В какой-то момент он заговорщически поманил меня пальцем и показал в сторону согбенной над столом фигурки карлицы. Как только этот тип смог рассмотреть такое - она смотрела исподлобья, взгляд испепеляющий, жуткий.

Валико - весёлый парень, некогда футбольный вратарь. В коридоре института висели электронные часы. Чтобы их поправить или включить, сотрудникам приходилось вставать на стул. Он же, стоя на полу, даже не привставая на цыпочки, пальцами правой руки нажимал на нужные кнопки. У него была оригинальная манера шутить - припадал к полу у двери и, заглядывая в комнату, как ни в чём не бывало спокойно здоровался.  Сенситивные девицы начинали кричать при виде здоровающейся головы, заглядывающей из-за двери на уровне пола. Очевидно, что он для Мэги старался. Но именно она меньше всего реагировала на его трюки.

Вдруг Мэги стала одеваться празднично, каждый раз как на свидание. Изменения в облике связали с тем, что у неё появился ученик, которого обучала английскому и в семью которого наведывалась. Никому в голову не могло прийти, что она влюбилась.
Первым о её чувствах узнал я. Надо отметить, что она вела со мной доверительные беседы, считала меня человеком видавшим виды. Например, одна из сотрудниц приняла несколько таблеток какого-то «пама» из-за ссоры с мужем. В тот день она пришла возбужденная. Под конец разборки разъяренная женщина заявила благоверному, что ей наплевать на него и пусть он поцелует её в одно место. Показала на попу. Обо всём этом она рассказывала в институте всем подряд и завершала все эти выспренности тем самым жестом. Все сочувственно слушали её, только Валико заметил, что будь её супругом немедленно воспользовался предложением. Через некоторое время бедной стало дурно. Мэги первой заметила, что женщина наглоталась таблеток. Взволнованная, запыхавшись, хромая сильнее обычного, она зашла ко мне в кабинет и сообщила новость. Я поспешил к сотруднице. Та выглядела сонной, но адекватной. Пришлось отвезти её домой.

В одно прекрасное утро Мэги зашла ко мне «посоветоваться». Тогда я узнал о её неразделённых чувствах к Валико. Для меня, «видавшего виды» сразу стало ясно, что безответная любовь может дорого обойтись человеку со слабой психикой. Она рассказала мне о подробностях, какие имели место во время её близости с Валико. Как он запаниковал, лишив её девственности. А с виду как будто супермен, а такие неврастенические переживания!
Я посчитал нужным сообщить о беседе Валико. Никогда не видел его таким озабоченным. Дальше хуже.
В другой раз Мэги принесла мне «ходатайство» перед прокуратурой о смертной казни через повешение «омерзения» по имени Валико. Я попросил пожалеть парня. Но она была непреклонна. В этот момент в кабинет заглянул солидной внешности мужчина. Он поздоровался со мной и ласково обратился к несчастной. Это был её отец. Он увёз дочь. Видимо, родные поняли, что дело со здоровьем Мэги совсем худо. Пред тем, как заглянуть ко мне, он поделился с директором. Отец сокрушался, что дочь долго находилась под действием немецких лекарств, благодаря чему удавалось поддерживать её душевное равновесие. Накопленный запас здоровья израсходовался.
Ещё дальше - ещё хуже.

В какой-то момент дела Мэги пошли на поправку. Она сидела на балконе своей квартиры и подолгу смотрела в сторону горизонта. Сотрудники наведывались к ней. Перед каждым визитом судили-рядили, уместно ли появление у неё Валико. Впрочем, он сам отказывался навещать Мэги. Бледнел, когда ему предлагали присоединиться. Потом все заключили, что он правильно поступал. Мэги в беседе снова назвала его «омерзением», правда, на его казни не настаивала.
Вскоре у больной восстановился сон. Но однажды ночью опять произошёл срыв. Её разбудила тяжёлая тишина, окутавшая пустынную площадь. Листья деревьев безжизненно висели под тяжестью безмолвия... Свет фонарей потускнел. Царило глубокое молчание. По площади проехался одинокий автомобиль. Он остановился, выключил фары, потом фары включились, и машина быстро уехала. Потом проехал ещё одно авто. Со стороны горизонта донёсся лёгкий гул. Он постепенно приближался. Его нарастание сопровождалось раскатистыми аккордами оглушительно звонкого грома, их предваряла ослепительная феерия молнии. Как будто небо треснуло, пошло кривыми, разветвленными линиями...
Мэги охватила паника. С криками: «Ракеты летят!» она заметалась по комнате. Родные прибежали к ней. Они сами были напуганы происходящим на улице. В какой-то момент Мэги дёрнулась и застыла. Она умерла от кровоизлияния в мозг.


ЦУГА

Вахо знал, что предстояла попойка у друзей, поэтому машину оставил дома. Домой он возвращался навеселе. Молодой человек не сразу заметил, как за ним увязался щенок в возрасте о 3-4 месяцев. Собачка последовала за ним прямо со двора, где был накрыт стол. С виду она была не из породистых. Мохнатая дворняга чёрной масти. Парень попытался избавиться от псины, перешёл на другую сторону улицы. Собака затрусила за ним. Он прибавил шагу, она тоже. В какой-то момент Вахо остановился и топнул на неё ногой. Щенок остановился как вкопанный и виновато завилял хвостом. Вахо заулыбался. На некоторое время он забыл о щенке. Ему предстояло перейти оживлённую дорогу, сесть в автобус...
На остановке автобуса Вахо снова обратил внимание на щенка. Тот, оказывается, проследовал за ним через дорогу. Парень пожал плечами. А ведь мохнатый мог и не добежать. Тут пёсик прижался своим выпуклым лбом к его ноге.
- Какой хорошенький! Он ваш, молодой человек? – заговорили женщины, стоявшие на остановке.
- А как зовут собаку? – не унимались дамы.
- Цуга, - неожиданно для себя выпалил Вахо. Потом поёжился. В это время подъехал автобус. Оставлять пса на остановке было неудобно. Парень взял его на руки и поднялся в транспорт. Ему уступили место. Опять он и «Цуга» находились в центре внимания пассажиров. Те пришли в восторг от того, что щенок лизнул язычком руку Вахо...
На улице было много народу. Щенка могли затоптать, или в страхе он мог выскочить на проезжую часть. Вахо некоторое время рядил, понести щенка домой или оставить его на улице. Сам он из провинции и жил у жены и тёщи. Обе женщины помешаны на чистоте. «В этом доме очень неудобно жить, там параноидально блюдут гигиену!» - острил Вахо на работе. Перебороло сочувствие к беззащитному созданию.
Дома его с удивлением встретила жена.
- Это у тебя спьяну - вдруг принести животное в дом, - заметила она. Действительно, Вахо не питал особую любовь к братьям меньшим. Навыка обращения с ними у него не было. Тёща наблюдала за сценой прихода зятя с постным выражением лица. Собаку решили оставить, не стали давать ей другое имя. Оно подходило для обоих полов. Тут Вахо осенило, он стал выяснить, какого пола Цуга.
- Всю дорогу нёс суку и не знал про это! - проворчала тёща.
Вахо привязался к питомцу. «Приходишь домой, а там хоть кто-то  приветливо виляет тебе хвостом!» - другая его острота. Для Цуги он покупал дороговатый корм. Вахо повадился в магазин, где его обслуживала миловидная особа.
Цуга постоянно вертелась вокруг него, ласкалась. Как-то лёжа в постели с женой он сказал:
- Не человек выбирает собаку, а собака выбирает человека!
- Получается, что тебя выбрала обыкновенная дворняга, - был ответ.
- Кого ты имеешь в виду? – парировал муж.

Довольно скоро женщины поняли, что дали маху, когда спустили Вахо «его пьяную выходку». Презрительного шипения тёщи и воплей жены прибыло и всё о кучках и лужицах. Несчастную Цугу гоняли немилосердно. Супруга приобрела специальную плётку в магазине, где Вахо покупал корм. Вечером в семейном кругу она жаловалась, что с ней грубо обошлась продавщица. Вахо осторожно спросил о магазине, где это произошло. Услышав ответ, покраснел.
Он понял, что так долго продолжаться не могло.

Однажды Вахо, придя домой, застал семью в разбитых чувствах. Цуга полакомилась только-только наклеенными шпалерами. Сама виновница смотрела виновато и тихо скулила. Вахо взял её на руки и лег с ней на диван. Она лизала ему щёки. Он смотрел на горящий экран телевизора и думал. «В парк её шелкоткацкой фабрики надо свезти!» - доносилось из соседней комнаты.
Вахо повёл себя решительно. Вне графика покормил Цугу. Потом нацепил на неё поводок и вывел на улицу. Потом открыл гараж, посадил собаку рядом с собой на переднем сидении. Вахо забыл закрыть гараж. Прямо направился в сторону парка шелкоткацкой фабрики.

Когда он выехал на площадь, было необычно тихо. Вахо проехал мимо зоопарка, невольно оглянулся на «небоскрёб». Цуга тревожно скулила. Он вышел из машины, ведя на поводке собаку. Он не стал снимать с неё ошейник. Осторожно переправил Цугу через ограду. Потом приложился ухом к забору, но ничего не услышал. Ему показалось, что тишина нарастает. «Тебе там будет привольнее!» - подумал он. Вахо быстро сел в свой «Жигуль»...


НЕУДАВШИЙСЯ ПОХОД

Семья Резико хранила тайну. Ему в детстве сделали операцию. Однажды отец парня пришёл пьяным и печальным. Плакал даже. Он заявил мне, ближайшему соседу, что сыну «нагнули» мужское достоинство. Я ничего не понял, так как не смыслил в урологии. Но деликатность момента была очевидна.
Резо учился в университете. Близких настораживали увлечения их чада. Он проявлял склонность к гуманитарной сфере. В отличие от сверстников слушал только классическую музыку, не интересовался футболом, своего домашнего пса назвал не иначе как Экзебиче по имени индейца из культового фильма Джармуша «Мертвец». Слыл за ботана. Он отмалчивался в компании сверстников, который хвастались своими достижениями в науке страсти нежной. Понимал, что некоторые из них фантазируют, но сам себе этого не позволял. Его мамаша нервничала, когда знакомые женщины хвалили его как хорошо воспитанного мальчика.
 
Семья стала перед необходимостью проведения определённого теста.
Надежды связывались с дядюшкой Реваза со стороны отца. Мужик он энергичный, нужник-доставала без определённого места работы. Было время мать Резо обижалась на деверя (его звали Роланд). Для всех он - палочка-выручалочка, только не для своего братца. Из гордости она вначале прекословила супругу, когда зашла речь об организации дебюта сына и об услугах, которые мог бы оказать в этом смысле дядя. Но долго её уламывать не пришлось. Роль «Лепореллы» оказалась ему по душе. О рисках таких встреч Роланд ведал и всячески заверял отца, что гарантии безопасности стопроцентные. Это выражение он повторил, когда брал у брата деньги на причитающиеся для такого случая расходы.

В один прекрасный день Реваз и Роланд поехали «гулять по бабам». За рулём сидел парнишка, и машина была его. Её подарили ему родители. Дядюшка обещал познакомить племянника с одной особой. «Молода, свежа да зрела!» - приговаривал он. Они заехали в дальний район города, в Нахаловку. Дяденя вышел из машины и проследовал в один из подъездов многоквартирного дома. Резо напряженно ждал, так и сидел, не отпуская руль. И вдруг слышит: «Я его знаю, он учится в той же школе, что и я!» Судя по тону реплики, уготованная для недоросля партнёрша категорически отказывалась от предлагаемого свидания. Резо тоже узнал её – она из бедной семьи, родители работали на заводе. Сильно пили. Он жалел девицу, олицетворение без витаминного детства. Резо рванул своё авто с места. Но потом вспомнил о дядьке. Когда вернулся, родственник стоял один на обочине. По его физиономии видно было, что он с пониманием отнёсся к поступку племянника. «Огласка нам совсем не нужна!» - сказал Роланд.
 
Потом они завернули в злачное заведение в центре города. Резо остался сидеть в фойе, просматривал журналы мод. Было душно, сильно пахло духами. На стенах висели репродукции Великих Голландцев с изображением обнажённой натуры. Тут его внимание привлекли шаги на лестнице, винтом спускающейся со второго этажа. Потом топот на полдороге прекратился. После оживлённой разборки мужчины (дядюшки) и женщины, чьи-то шаги заспешили обратно наверх. Потом спустился Роланд, несколько разочарованный. Уже на улице он бросил раздраженно: «Б.., а туда же! Своё самолюбие имеет!» А потом обратился к Резо:
- На тебя не напасёшься. Такое ощущение, что все проститутки города тебя знают. Эта соседкой тебе приходится!! Не захотела с тобой дело иметь. Говорит, ей неудобно!
- Не Верико ли её зовут? - переспросил Реваз. По соседству действительно жила женщина, которая работала в борделе. Отец у неё сумасшедший. Он жену по голове сковородкой огрел, после чего та оглохла. При этом шизик всем рассказывал, что его жена приходится Джону Кеннеди «сестрой».
Когда проезжали мимо лестничного каскада, ведущего к цирку, Роланд приказал остановиться. Он вышел, некоторое время находился в свете фонарей, а потом скрылся в темноте. Резо знал, что в этих местах собираются проститутки. Ему стало не по себе.
- Решил сэкономить на мне. Сводник хренов!
Явился Роланд, потный и злой.
- Наверное, гроза ухнет. Душно, аж страсть! Никого не застал!
Резо включил фары и на высокой скорости понёсся домой.

... Продлившаяся вспышка осветила окрестности, на некоторое время стало казаться, что наступил день. Последовал звонкий раскатистый гром. Хлынул ливень. Его шорох в кронах деревьев, громыхание небес постепенно поглощались нарастающим гулом со стороны горизонта, со стороны зоопарка. Животные, которые не подавали признаков жизни вдруг начали выть в унисон, как оркестр играет тутти, исходили воплем, исполненного зоологического ужаса в его наиболее естественной природной ипостаси. Вой вдруг оборвался, и был погашен обрушившимся на зоопарк неотвратимо наступающим грохотом во тьме... 
- Звучит как музыка Вагнера, - промелькнуло у Резико в голове.


ПУНКТИК

Гурико был полным ребёнком. Прозвища преследовали его постоянно. С возрастом они становились менее обидными, обзывали его меньше. Как-то к нам в убан заглянули и спросили Гурами (Гурико ласкательно-уменьшительное). Спрашивавшего спросили, какой из них надобен – «толстый» или «тот, что в очках» (это -я).  Гурико всё это слышал и улыбнулся про себя. На этот раз обошлось без прозвища. Со временем к нему, мяснику из гастронома, обращались не иначе как к Гураму Аполлоновичу. Пользоваться его расположением имело смыл. Он поднаторел в своей профессии и мог удружить, нарубив тебе отменные куски мяса. В противном случае мясник умел незаметно всучить одни кости, что обнаруживалось покупателем уже дома. Гурико чувствовал себя хозяином в мясницкой. Его небритая физиономия лоснилась и всегда была значительной. Он ходил в замызганном халате, а за поясом носил огромный нож в инкрустированных ножнах. Мой приятель был чем-то похож на Шрека в грузинском варианте – с порослью чёрных волос на руках, чёрными усами, сросшимися бровями, с низким, исполосованным глубокими морщинами лбом.

Иногда он бывал по-своему мягким, склонным к сантиментам. Однажды я наблюдал сцену на стадионе. Мы коллективно ходили на футбол. Гурам, обычно неразговорчивый, начинал проявлять активность. Переживал за нашу команду, громко материл судью. Как-то рядом с нами сидели русские – отец и сын. Вроде, приезжие. Они болели за местную команду. Мясник был в благодушном настроении. Наши выигрывали. После очередного гола в ворота гостей он сгрёб незнакомца и впился в него поцелуем. Когда же отпустил несчастного, губы у того были синие, а глаза вытаращенные. Заметно было, как он восстанавливает сбившееся дыхание.
Другой раз мы выехали на природу, на пикник.  Выйдя из машины и окунувшись в пастораль, мясник неожиданно сделал движение отдалённо напоминавшее порхание мотылька. «Вот и бабочка прилетела!» - сострил кто-то. 

О том, что Гурико вполне ранимый мужик, свидетельствует один факт.  Как-то в компании мы фантазировали на тему, кому какой хвост подойдёт. Одна особа по имени Ирина (известная в народе также как Перчик) заметила Гурико, что хвост бегемота – это для него. Можно предположить, что назови его бегемотом, она не так сильно обидела бы парня. Никто не знал, какой хвост у гиппо. Эта обстоятельство делало сравнение ещё более обидным. Игра закончилось перепалкой между Ирочкой и Гурико.
Я уехал в Тбилиси, поступил в вуз, а Гурико остался в городке. Работал в той же мясницкой. В один из наездов я заглянул к нему. Поговорили о том, о сём. Я случайно вспомнил, как писал для газеты материал об аттракционе одного известного дрессировщика, который работал с бегемотом. Я чуть ли ни всю свою заметку пересказал слово в слово. А под конец услышал вопрос:
- А какой у бегемота хвост?
Я не смог ответить, так как на хвост гиппоса внимание не обратил, его в своей заметке не описывал. Я подумал про себя: «Точно на бегемотах запал!» Тут мой приятель окликнул сотрудника, дородного малого, назвал его Гиппо. Произнёс как прозвище, с иронией.
Потом мы долго не виделись. Как-то узнал от Ирочки-Перчика, моей коллеги, что он тоже перебрался в Тбилиси, открыл свою хинкальную.

Встреча всё-таки состоялась и при весьма неординарных обстоятельствах.
Ночью мне позвонили, сообщили, что в городе произошёл природный катаклизм, что мне пришлют редакционную машину. Была недолгая, но сильная гроза. Вероятно, из-за неё проблемы.

... Наводнение заполнило площадь. Некоторое время вода кружилась омутами в разных местах. Из неё вздымался горб эстакады, и высоченная скульптурная композиция, напоминающая фаллос, был затоплен первый этаж «небоскрёба». Сквозь наносы грязи из лопнувшей трубы извергался двадцатиметровый столб мутной воды. Скоро стихия утихомирилась, шумел только этот столб.
Сель накрыла зоопарк. На поверхности барахталась разная дичь. На площади появились люди в полувоенной форме, вооруженные винтовками. Они отстреливали оставшихся в живых зверей. Вот от наносов отделилась фигура гиены. Она сильно качалась обессиленная. Её тут же застрелили. У кондиционера с внешней стороны полузатопленного здания на территории парка метался медведь. С косолапым поступили также как гиеной, не смотря на протесты собравшейся толпы. «Инструкция на этот счёт имеется», - заявлял начальник людей с винтовками.
Мы развернулись и поехали в сторону Набережной. И что я вижу... Самый обыкновенный бегемот разгуливал по дороге. Его принесли сюда потоки грязи? Он хранил полное равнодушие к движению транспорта, испражнялся, при этом пропеллером крутил своим хвостом, рассеивая фекалии да так энергично, что часть из них угодила в крону дерева.. Тут я и увидел Гурико. Он протирал свою машину тряпкой.
- Этот свин мою машину своим говном забрызгал! – возмутился Гурико. Как я узнал из разговора с ним, он ехал по Набережной на работу, а тут такая незадача.

... Эти кадры обошли весь мир. По Би-би-си его показали без комментариев. Бегемота весёлой толпою толкают молодые люди. Обращают на себя внимание свисающие кисточки. Но это не карнавальное украшение. В бесприютно гуляющее животное стреляли шприцами с транквилизаторами. Бегемот вроде как пьяненький, улыбается и мурлычет фривольный мотив. Среди толкающих гиппо выделялся крупный мужчинам, похожий на Шрека. Это был Гурико.
При расставании мой приятель пригласил меня в свою хинкальную.

Я позвонил к Ирочке-Перчику. Она вела репортаж с другого места, где от наводнения сильно пострадало население. Ира сказала, что улица, где она проводит съёмку, названа в честь человека с моей фамилией. Затем назвала имя. Среди моих родственников такого не нашлось. Я сказал ей о Гурико и бегемоте и о том, как животное обошлось с его авто. На том конце связи посмеялись, а потом послышалась фраза:
- Теперь он точно знает, какой хвост у гиппопотама.


КАТЯ

На одной литературной тусовке я познакомился с Наташей, с женщиной разбитной, без комплексов. Можно сказать, богемной. Она громко напористо читала свои готические стихи, кишевшими «стозевными, стоглавыми» кентаврическими образами. Некоторым особенно ранимым зрителям становилось плохо. Одна общая знакомая заметила мне, что ей страшно глядеть в глаза Наташи. Большие и чёрные. Во время декламирования зрачки застывали. Как у ведьмы!? Девица боялась этого взора, стушёвывалась, делала вид, будто что-то ищет в сумке. В первые моменты знакомства я попытался поиграть с поэтессой в гляделки. Беспардонно уставился на неё. Она мне в ответ улыбнулась и мягко заметила, что у меня глаза честные.

Позже я встречался с ней в парке недалеко от моей работы. Она выгуливала собаку. Пёс был егозой, Наташа много волновалась, непрестанно окликала его. «Лилит, Лилит!!» Стояли жаркие летние дни. Она, высокая, худощавая (кудряшки на голове), женщина не первой молодости, выглядела несколько странной в лёгких молодёжных одеждах. Моя собеседница говорила во весь голос и на разные темы. От неё слегка пахло алкоголем. Я охотно разделял её разговоры. Как-то к нам подстроился мальчик лет 13-14. Он нерешительно маялся в сторонке, а потом попросил сфотографировать собаку. Его занимало наше экстравагантное общество. Она это сразу уловила. «Какой необычный мальчик!» - сказала она.
Мы говорили о её дочке. Иногда мать называла её «хорошей типшей». Девушка работала в зоопарке, в отделе хищников. Я проявил живой интерес к Кате (так её звали). Работать с хищниками – круто. В ответ на мой вопрос, как с ней можно познакомится, меня окинул взор чёрных глаз и последовало: «Вы хотите породниться с нами?» Наташа говорила на полном серьёзе. Я промолчал и отвёл глаза.

Через некоторое время я наведался в зоопарк. Специально готовился. Лет десять там не бывал. Отдел хищников обветшал. Было жарко,  животные находились во внутренних помещениях. Я зашёл во внутренний зал. Меня напором обдал запах животных. Но скоро свыкся. По главному проходу прохаживалась особа в белом халате. Как оказалось, врач-ветеринар. Указательным и безымянным пальцами правой руки она держала карандаш. Как сигарету. С её лица не сходила брезгливая мина. Видимо, она так и не привыкла к тамошним запахам и животных не полюбила. И боялась. Она стояла у клетки с двумя маленьких тигрятами из Индии. Новое приобретение зоопарка. Одного из них она исподтишка ткнула карандашом в лапу и быстро отпрянула от клетки. Рядом двое рабочих возились со львом. Один из них ласково теребил льву гриву, другой же почёсывал за ухом. Хищники благоволили им – двум карликам с набором разных генетических изъянов. Обычно сонные обитатели вольера оживлялись, увидев этих двоих, толкающих перед собой тачку с кормом. В тот же день наведался молодой мужчина в очках. Курд по происхождению. Он подарил львёнка зоопарку. Вернее его заставили это сделать. Хищник жил в его доме и однажды во время прогулки проявил весёлость, от которой разбежались находящиеся поблизости люди. Сколько ни кричал хозяина: «Это она так играет!» Стоя у клетки, парень ласкал своего питомца, а я думал, где и как в Тбилиси можно купить льва.
Я удивился, увидев старого уссурийского тигра. Он пребывал в той же позе, в какой я его видел в последний раз 10 лет назад - сидел в дальнем углу клетки, неподвижный. Я ещё раз порыскал вокруг глазами. Кати нигде не было видно.
Я гадал, какой она могла быть. В джинсах, с короткой стрижкой, с шапкой-бейсболкой на голове. Она курит, с характером, стихов не пишет, слегка матерится, одергивает свою поэтичную матушку...

Днями позже я сидел в парке Пушкина. Литературное общество организовало чтение стихов у бюста поэта. Ученики русской школы читали надрывно. Одна девочка даже закашлялась, а мальчик осип. Им было трудно перекричать шум находящегося поблизости фонтана. Участников мероприятия отвлекало ещё то, что рядом какой-то малец, вооруженный детским пистолетом, стоял на карауле у могилы. Она принадлежала Камо, главному рэкетиру революции, братану Ленина. Знал ли мальчик, чью могилу охранял? Многие тбилисцы её не замечали. Женщина, проходившая мимо, приостановилась у аккуратного гранитного прямоугольника. Она медленно читала. В свои права вступил маленький милиционер. Он картинно передразнил даму, дал понять, чтоб та не задерживалась. Озадаченная женщина не стала прекословить необычному стражу порядка. Но послышалось: «Шако, опять людям проходу не даёшь! Вот отниму у тебя пистолет. Хорошо, что свисток догадался у тебя отнять!» Это говорил толстый полицейский, сидящий в развалку на скамейке. Шако перестал бдеть у могилы. Его взгляд упал на группу людей у бюста Пушкина. На этот раз он решил, что люди пытаются нарушить покой поэта и направился в ту сторону... 
Добровольного стража порядка уняли сразу. Во время поспел толстый милиционер. Знаками и подмигиванием он дал понять любителям классики, что ребёнок не в себе и повлёк того в неизвестном направлении.
Я переместился к фонтану. Это была громоздкая конструкция из металла с человекоподобными фигурами. Казалось, что вода под давлением пробивалась наружу из самых неожиданных мест. В одном фрагменте «возлюбленный» протягивает деве букет из металлических роз, и одновременно из его рта в её сторону била струя. Но мало кто замечал такие подробности. В самый зной люди отдыхали в прохладе фонтана.

Неожиданно в фонтан спустилась девушка. Она долго не решалась и, вдруг грациозно преодолев парапет, оказалась в журчащей воде. Нимфа славянской внешности, короткая стрижка обозначала прелестную форму черепа. Она чуточку приподнимала полу своей похожей на тунику платьица, невзначай обнажая стройные ноги. Взгляд был задумчив и не исключено, что она ещё не осознавала, что делала. Мужчины смотрели на неё с жадностью, но без похоти. С громкими всплесками и весёлыми криками одна за другой в воды фонтана прыгала детвора... Неожиданно, как бы возвращаясь к действительности, дева встревожилась, шея вытянулась. «Лилит, Лилит!!» - позвала девушка, ища напряженными глазами кого-то. Неужели Катенька!?
Я не стал форсировать событий. В резерве у меня был визит в зоопарк.

Утром я проснулся с приятным предвкушением. Вышел к своим, к завтраку. За столом бурно обсуждались события ночи. Сель затопила зоопарк. Я побледнел. По ТВ говорили о погибших. Утонули двое рабочих и сотрудница зоопарка, дежуривших в ту ночь. "Какая из них!?" - чуть ли ни возопил я.   


МАРС

Я всегда помнил забор моего двора обшарпанным. Его ставил ещё дед. Привычка видеть ограду такой укрепила во мне мысль, что ставить новую – большая проблема и что надо решиться, чтобы её обновить. Я женился. Моя супруга оказалась более решительной. Она тут же распорядилась поменять забор. Я рассказал ей насчёт своих наваждений по его поводу. Она мне ответила:
 - Не морочь голову психоделией. На самом деле ты - просто лентяй, - сказала она.

Я нанял двух мегрельских парубков. Они приехали из деревни, в первое время косили под беженцев из Абхазии. Работяги хвастались, что дома у них есть хозяйство, сотни кустов фундука. Они сдают государству орешки, которое платит за них больше, чем за виноград. Никаких особого ухода эта культура не требует. Не то что капризная лоза. Довольно скоро они стали подводить меня и тянуть со строительством. Один из нанятых (по имени Гия) выпросил у меня деньги и убежал к себе в деревню. Его товарищ (Джвебе) говорил мне с укоризной, что я нарушил важное правило в общении с мастеровыми - ни в коем случае не платить заранее. Таким образом у рабочего пропадает мотивация. Этого слова он не знал, но имел в виду. Потом этот тип сам стал пропадать. Поводы были разные. Главный – он работает в одной из служб городского хозяйства. А тут поспело наводнение, так что ему было не до моего забора.

На следующий день после катаклизма вечером мужчины сидели на завалинке и вели беседы. Джвебе говорил о последствиях сели. Фонтан мутной воды ослаб. Его потом заткнули. Грязевая масса вперемежку с буреломом и камнями начала застывать. Из её недр поднимались и медленно лопались пузыри. «Буль» и лопнул пузырь. «Буль» уже в другом месте. Пока поверхность не покрылась коркой из-за солнца. 
Другой наш собеседник вспомнил, что его бабушка в тех местах грибы собирала. Кто-то рассказал о том, как речку в трубу загнали, когда площадь строили. Речку обидели! Теперь плоды пожинают!

Я рассказал, как специальные службы искали пропавших животных. Кого подстрелили, кого спасли. Всех позабавила байка о пингвине, которого обнаружили аж в соседнем Азербайджане. К тому моменту не досчитались только одного тигра.
- Того гляди где-нибудь близко от парка бродит – заметил кто-то.
Среди соседей был следователь из полиции. Он рассказал нам историю.
- Подозреваю, что я наслышан об этом тигре. Дело одно вёл. Он уссурийской породы, крупный, довольно старый. Марс – его кличка. Всегда спал. Один из посетителей, пьяный мужичонка решил расшевелить его. Он перелез через заграждение и горящей папиросой подпалил кошке ус. Хулиган вроде сразу отпрянул. Но тигр среагировал мгновенно. Неведомо как сквозь решётки протянул лапу и ударил ею человека, да так, что отбил у него руку. Она тут же упала и скрючилась, почернела. Этого балбеса увезли на «скорой», а руку работники зоопарка закопали в тот же день. На другой день явились родственники пострадавшего. Дескать, верните руку. В общем разборка была.
Джвебе пообещал, что прикинется мёртвым, если наткнётся на зверя. В связи с этим возник спор. Кто говорил, что этак медведя можно провести, кто доказывал, что падаль разве что шакалы и гиены едят.

Но вот случилось нечто...
Тигра вроде как обнаружили, вроде как мёртвым. Грязное тело валялось у бункеров для мусора. Его нашли рабочие. Они толком не сообщили начальству о находке. Когда же хватились, то тело уже не застали. И опять имело место разгильдяйство. Никто не поднял тревогу. На следующий день один из рабочих перелез через ограду парка шелкоткацкой фабрики. Парк находился выше по склону и паводок его не затронул. Рабочего атаковал тигр. Прибежали люди с винтовками, но было поздно – человека не спасли, а зверя убили. Джвебе был знаком с несчастным парнем. Он рассказал мне о нём, когда возился с моим забором.
- Этот парень по-настоящему был беженцем из Абхазии. Ни кола, ни двора!

Тигра звали Марс.


БУЛЛИНГ ПУБЕРТАТОВ

В 60-е годы Западе происходила сексуальная революция. Как помню, до нашего университета она дошла только к 70-м и в весьма измененном виде. Студенты постоянно говорили о Фрейде. Были и такие, кто знал мудреные слова - рассублимирование инстинктов, разоблачить  репрессивную суть культуры, дать волю либидо.
Однако, стали возникать вопросы, почему революционеры гоняли «гомиков» или «нимфоманок»? Делалось это с остервенением, как в 37-ом году вычисляли троцкистов. Они вроде как самые последовательные «рассублиматоры инстинктов». Ан, нет! За перипетиями было не уследить. Человек мог одновременно быть гонимым одной частью общества и гонителем другой. О фактах заботились мало. Прямо как в достопамятном году. Никакой тебе презумпции невиновности!
Тут поспело словечко «буллинг». Через некоторое время я сделал вывод, что никакой сексуальной революции в нашем уни не происходит. Имел место тривиальный буллинг. Фрейдизм был только горячительной приправой, приводящей к путанице в головах пубертатов в своём большинстве девственников и девственниц.

Вчера на улице мне остановил джип водопроводной компании. Я долго не мог понять, что происходит. Из кабины высунулась небритая физиономия. Мужчина звал меня, мол, подвезу. В нём я не сразу узнал знакомого по университету Мишу Г. Он, как и я, учился на физфаке. Тогда, во время учёбы мой собеседник ростом не отличался, был субтильным. С тех пор он не стал выше, но заматерел - голос изменился, крепкие волосатые руки уверенно крутили баранку авто. По дороге он шутливо рассказывал, как из физика-ядерщика переквалифицировался в водопроводчики. В Грузии ядерщики не особенно востребованы, в отличие от сан-техников (так он себя величал). Я преподавал физику в школе. Этот факт он принял одобрительно. Дескать, работаю по специальности. 
Мы весело принялись вспоминать наше студенческое прошлое. В какой-то момент мой собеседник вдруг посерьёзнел и поменял тональность разговора.

- Ты помнишь Лиду. Симпатичная такая была, – ввернул Миша.
Речь шла о психически неуравновешенной девушке. Она реагировала на двусмысленности, густо краснея и принимая всё на свой счёт. Кто-то что-то скажет сексуально-революционное и на неё смотрит. Вроде шутит, а она страдает.

Миша притормозил на переходе. Потом с ним связались по служебной рации.
- Сообщили, что гроза ожидается. Пиши пропало – завтра работы на целые сутки будет. Без затопления не обходится, коллекторы в городе менять надо...
Потом он вернулся к теме:
- Помнишь, на журналистике одна баба училась - Ирина Ш. Её «перчиком» звали за язык паршивый. Она-то и гоняла несчастную Лиду. У той нервный срыв произошёл.

Миша закурил сигарету. Манера у него была смешная – сигарету в самом углу губы держал, а глаза при закуривании в другую сторону смотрели. Во время прощания мы обменялись телефонными номерами. «Того гляди, мои услуги понадобятся!» - заметил он напоследок с хитринкой.
... Направляясь к подъезду я почувствовал духоту. Гроза назревала. Нависла глубокая тишь, пока её не прорезала молния.

Утром домашние узнали, что на площадь и зоопарк спустилась сель. Особенно всполошило нас, что где-то на окраине города, река, вернее грязевой-водный поток  обрушился на улицы. В тех местах наши родственники жили, двоюродные братья. На звонки они не отвечали. Я и мой брат на его машине срочно выехали в тот район.
Кузены рассказывали, как после неистовой грозы, на улицах появилась вода. Поток увеличивался и затопил первые этажи. Люди сильно были напуганы и провели ночь на крыше своих частных домов. Они не слышали даже собственных голосов от грохота воды. Под утро шум стал убывать. Вода отошла, оставив на улицах нанесённый мусор – камни, бурелом...
Мы принялись за уборку в доме и во дворе. Трудились, пока не стало припекать солнце. Уставшие, мы притихли, кто соснул, кто просто расположился на лежанках. Тут в наступившем покое послышалось пение. Оно доносилось из-за гнилого забора. Из соседнего двора. Пела женщина, её голос был нежным, по интонации звучания это была колыбельная. Я подошёл к забору, заглянул в щёлочку. Она восседала на полуразрушенном крыльце. Спутанные грязные волосы, местами с сединой. Грязное платье. Из-за всего этого она выглядела старше своих лет. Лицо её было умиротворенным. Женщина баюкала кошку. Меня она не замечала.
- Кто это? – спросил я двоюродного брата.
- Лида, - ответил он мне вполголоса, - она сумасшедшая. На улице не бывает. От людей прячется. Говорят, что в университете училась, от учёбы головой повредилась. 

На обратной дороге я заметил редакционную машину. Около неё стояла журналистка. В ней я узнал Ирочку-Перчика, в одной руке микрофон, в другой помада. Она подводила губы и одновременно давала указания оператору. Проехав метров 100, я увидел Мишу, в иностранной спецовке, обляпанной грязью. Вместе с рабочими он энергично орудовал у коллектора, откуда бил фонтан грязной воды.
- В одном пространстве и времени нас собрал катаклизм - свидетеля буллинга, хищника и его жертву, - невзначай подумал я.
 

Мэрия срочно приняла меры по устранению  последствий. Была задействована разнообразная импортная техника. Её расцветка и формы впечатляли. Население, особенно мальчики, глазели на неё. Подключились волонтёры-студенты университета.  Сначала они работали под звуки рэпа. Делали селфи. Затем кто-то догадался принести записи народных трудовых мелодий. Не хватало организованности. Тут выступил один бородатый парень в очках. Предложил разделиться на бригады. Распределились равномерно в соответствии с физическими возможностями. Определили время для смены. Работа пошла и уже никто не отвлекался на селфи. Рационализатора тут же сфотографировали журналисты. На его уже испачканной и взмокшей от пота майке были выведены какие-то надписи на английском. Что-то о пикнике. Девушек освободили от труда. Они приносили воду, закуску для работающих. На них игриво поглядывали рабочие из мэрии. Я расслышал, как один из них назвал девчушек «козочками»...
По ТВ регулярно передавали списки погибших и пропавших людей. Кроме рабочего, которого задрал тигр, и ночного дежурного зоопарка (её звали Саломе В.) жертвами стихии стали ещё три человека. Некоторое время искали пару молодых людей. Потом те объявились. В тот момент они находились в гостях в другом месте.

Катаклизм
Тот, кто видел пятый том первого издания детской энциклопедии, наверное, помнит фото с видами на импозантное здание. Под снимком была подпись: «Один из красивейших уголков Тбилиси». Это была не какая-нибудь многоэтажка, а небоскрёб, строение сталинской эпохи с лепными украшениями, с чёрными тяжёлыми решётками перил с кованной коммунистической символикой. Совсем маленькие, мы, глядя на него, постоянно считали этажи, чтоб убедиться, что их аж одиннадцать. Когда мои сверстники сбивались, то начинали заново. Со мной такое не происходило. В качестве ориентира я брал карниз где-то на уровне 5 и 6 этажей. Таким образом облегчал себе задачу.
Над площадью также доминировала гора, которую увенчивало здание цирка. К нему вверх по склонам, поросшим елями, вёл лестничный каскад. На противоположной стороне площади вверх в гору шла брусчатая дорога, она вела к университету. Белое дворцового типа строение виднелось из-за высокого бора. Вниз ответвлялась дорога по направлению к набережной, мимо водного стадиона. Между брусчаткой и этой дорогой находилась шелкоткацкая фабрика с огороженной территорией. Предприятие давно закрыто, его корпус заброшен. Окна зияют чёрной пустотой. Вокруг него разбит парк, который разросся. Говорят, что народ свозит сюда ставших неугодными питомцев, собак преимущественно. Миф гласил, что им хорошо в этом парке, как в санатории. У некоторых из них дорогие ошейники. Добрые люди приходят к ограде парка и бросают через неё корм.

Сбоку от шумной площади притаился зоопарк. Он вытянулся вдоль речки, совсем тихий. Только по ночам, когда на площади прекращалось движение транспорта, и воцарялась тишина, его обитатели устраивали перекличку. Им вторили «счастливые» собаки из парка заброшенной фабрики...


БЕЗОТВЕТНАЯ ЛЮБОВЬ

Эти ночные звуки хорошо были знакомы Мэги. Она -  моя сотрудница по институту, жила в «небоскрёбе» над площадью. Из-за бессонницы в погожую погоду ночью девушка выходила на балкон на десятом этаже и слушала, как шумит речка, подают голос животные. Как-то она делилась впечатлением – в морозное зимнее утро издал рык тигр, очень явственно. От страха перестали курлыкать птицы, прекратили верещать мартышки, выть волки, шакалы и собаки...

Мэги жила незаметно. Девушка была больна, карликового роста, хромоногая. В институте она занималась только тем, что поливала цветы. Я, как завотделом, дал ей задание. Ответственная по своей сути, она начала суетиться и.. истощилась ещё до того, как принялась за дело. Директор вызвал меня и сказал:
-  Бикенти Иванович, я не предупредил вас. Эту сотрудницу мы держим из уважения к её родителям. Не надо её беспокоить.
Потом он подмигнул мне.

С Мэги происходили припадки. Однажды, поливая кактус на подоконнике, девушка вдруг застыла. На лице окаменела улыбка, обращенная к окну, откуда бил весенний свет. Вода лилась из ковша. Почва под растением уже перенасытилась, из-под горшка потекла грязноватая струйка. Она продолжала стоять. Я хотел было привести её в чувство, но соседка по кабинету предостерегающе махнула мне рукой, мол, пережди. Мэги сама выходила из оцепенения.

Как-то я расслышал фразу, которую она пробубнила себе под нос. На улице назревала гроза. Донеслись раскаты грома, а я слышу её слова: «Ракеты летят! Всем конец!»  Откуда такие ассоциации? Женщины больше пользуются навеянные громом страшилками из фольклора и священных книг. А тут техногенный апокалипсис.
Больная довольно часто сникала, сидела за столом, положив свою стриженную головку на руки. Казалось, что спит. Народ щадил её покой и говорил вполголоса.
Среди сотрудников был один парень по имени Валико. В какой-то момент он заговорщически поманил меня пальцем и показал в сторону согбенной над столом фигурки карлицы. Как только этот тип смог рассмотреть такое - она смотрела исподлобья, взгляд испепеляющий, жуткий.

Валико - весёлый парень, некогда футбольный вратарь. В коридоре института висели электронные часы. Чтобы их поправить или включить, сотрудникам приходилось вставать на стул. Он же, стоя на полу, даже не привставая на цыпочки, пальцами правой руки нажимал на нужные кнопки. У него была оригинальная манера шутить - припадал к полу у двери и, заглядывая в комнату, как ни в чём не бывало спокойно здоровался.  Сенситивные девицы начинали кричать при виде здоровающейся головы, заглядывающей из-за двери на уровне пола. Очевидно, что он для Мэги старался. Но именно она меньше всего реагировала на его трюки.

Вдруг Мэги стала одеваться празднично, каждый раз как на свидание. Изменения в облике связали с тем, что у неё появился ученик, которого обучала английскому и в семью которого наведывалась. Никому в голову не могло прийти, что она влюбилась.
Первым о её чувствах узнал я. Надо отметить, что она вела со мной доверительные беседы, считала меня человеком видавшим виды. Например, одна из сотрудниц приняла несколько таблеток какого-то «пама» из-за ссоры с мужем. В тот день она пришла возбужденная. Под конец разборки разъяренная женщина заявила благоверному, что ей наплевать на него и пусть он поцелует её в одно место. Показала на попу. Обо всём этом она рассказывала в институте всем подряд и завершала все эти выспренности тем самым жестом. Все сочувственно слушали её, только Валико заметил, что будь её супругом немедленно воспользовался предложением. Через некоторое время бедной стало дурно. Мэги первой заметила, что женщина наглоталась таблеток. Взволнованная, запыхавшись, хромая сильнее обычного, она зашла ко мне в кабинет и сообщила новость. Я поспешил к сотруднице. Та выглядела сонной, но адекватной. Пришлось отвезти её домой.

В одно прекрасное утро Мэги зашла ко мне «посоветоваться». Тогда я узнал о её неразделённых чувствах к Валико. Для меня, «видавшего виды» сразу стало ясно, что безответная любовь может дорого обойтись человеку со слабой психикой. Она рассказала мне о подробностях, какие имели место во время её близости с Валико. Как он запаниковал, лишив её девственности. А с виду как будто супермен, а такие неврастенические переживания!
Я посчитал нужным сообщить о беседе Валико. Никогда не видел его таким озабоченным. Дальше хуже.
В другой раз Мэги принесла мне «ходатайство» перед прокуратурой о смертной казни через повешение «омерзения» по имени Валико. Я попросил пожалеть парня. Но она была непреклонна. В этот момент в кабинет заглянул солидной внешности мужчина. Он поздоровался со мной и ласково обратился к несчастной. Это был её отец. Он увёз дочь. Видимо, родные поняли, что дело со здоровьем Мэги совсем худо. Пред тем, как заглянуть ко мне, он поделился с директором. Отец сокрушался, что дочь долго находилась под действием немецких лекарств, благодаря чему удавалось поддерживать её душевное равновесие. Накопленный запас здоровья израсходовался.
Ещё дальше - ещё хуже.

В какой-то момент дела Мэги пошли на поправку. Она сидела на балконе своей квартиры и подолгу смотрела в сторону горизонта. Сотрудники наведывались к ней. Перед каждым визитом судили-рядили, уместно ли появление у неё Валико. Впрочем, он сам отказывался навещать Мэги. Бледнел, когда ему предлагали присоединиться. Потом все заключили, что он правильно поступал. Мэги в беседе снова назвала его «омерзением», правда, на его казни не настаивала.
Вскоре у больной восстановился сон. Но однажды ночью опять произошёл срыв. Её разбудила тяжёлая тишина, окутавшая пустынную площадь. Листья деревьев безжизненно висели под тяжестью безмолвия... Свет фонарей потускнел. Царило глубокое молчание. По площади проехался одинокий автомобиль. Он остановился, выключил фары, потом фары включились, и машина быстро уехала. Потом проехал ещё одно авто. Со стороны горизонта донёсся лёгкий гул. Он постепенно приближался. Его нарастание сопровождалось раскатистыми аккордами оглушительно звонкого грома, их предваряла ослепительная феерия молнии. Как будто небо треснуло, пошло кривыми, разветвленными линиями...
Мэги охватила паника. С криками: «Ракеты летят!» она заметалась по комнате. Родные прибежали к ней. Они сами были напуганы происходящим на улице. В какой-то момент Мэги дёрнулась и застыла. Она умерла от кровоизлияния в мозг.


ЦУГА

Вахо знал, что предстояла попойка у друзей, поэтому машину оставил дома. Домой он возвращался навеселе. Молодой человек не сразу заметил, как за ним увязался щенок в возрасте о 3-4 месяцев. Собачка последовала за ним прямо со двора, где был накрыт стол. С виду она была не из породистых. Мохнатая дворняга чёрной масти. Парень попытался избавиться от псины, перешёл на другую сторону улицы. Собака затрусила за ним. Он прибавил шагу, она тоже. В какой-то момент Вахо остановился и топнул на неё ногой. Щенок остановился как вкопанный и виновато завилял хвостом. Вахо заулыбался. На некоторое время он забыл о щенке. Ему предстояло перейти оживлённую дорогу, сесть в автобус...
На остановке автобуса Вахо снова обратил внимание на щенка. Тот, оказывается, проследовал за ним через дорогу. Парень пожал плечами. А ведь мохнатый мог и не добежать. Тут пёсик прижался своим выпуклым лбом к его ноге.
- Какой хорошенький! Он ваш, молодой человек? – заговорили женщины, стоявшие на остановке.
- А как зовут собаку? – не унимались дамы.
- Цуга, - неожиданно для себя выпалил Вахо. Потом поёжился. В это время подъехал автобус. Оставлять пса на остановке было неудобно. Парень взял его на руки и поднялся в транспорт. Ему уступили место. Опять он и «Цуга» находились в центре внимания пассажиров. Те пришли в восторг от того, что щенок лизнул язычком руку Вахо...
На улице было много народу. Щенка могли затоптать, или в страхе он мог выскочить на проезжую часть. Вахо некоторое время рядил, понести щенка домой или оставить его на улице. Сам он из провинции и жил у жены и тёщи. Обе женщины помешаны на чистоте. «В этом доме очень неудобно жить, там параноидально блюдут гигиену!» - острил Вахо на работе. Перебороло сочувствие к беззащитному созданию.
Дома его с удивлением встретила жена.
- Это у тебя спьяну - вдруг принести животное в дом, - заметила она. Действительно, Вахо не питал особую любовь к братьям меньшим. Навыка обращения с ними у него не было. Тёща наблюдала за сценой прихода зятя с постным выражением лица. Собаку решили оставить, не стали давать ей другое имя. Оно подходило для обоих полов. Тут Вахо осенило, он стал выяснить, какого пола Цуга.
- Всю дорогу нёс суку и не знал про это! - проворчала тёща.
Вахо привязался к питомцу. «Приходишь домой, а там хоть кто-то  приветливо виляет тебе хвостом!» - другая его острота. Для Цуги он покупал дороговатый корм. Вахо повадился в магазин, где его обслуживала миловидная особа.
Цуга постоянно вертелась вокруг него, ласкалась. Как-то лёжа в постели с женой он сказал:
- Не человек выбирает собаку, а собака выбирает человека!
- Получается, что тебя выбрала обыкновенная дворняга, - был ответ.
- Кого ты имеешь в виду? – парировал муж.

Довольно скоро женщины поняли, что дали маху, когда спустили Вахо «его пьяную выходку». Презрительного шипения тёщи и воплей жены прибыло и всё о кучках и лужицах. Несчастную Цугу гоняли немилосердно. Супруга приобрела специальную плётку в магазине, где Вахо покупал корм. Вечером в семейном кругу она жаловалась, что с ней грубо обошлась продавщица. Вахо осторожно спросил о магазине, где это произошло. Услышав ответ, покраснел.
Он понял, что так долго продолжаться не могло.

Однажды Вахо, придя домой, застал семью в разбитых чувствах. Цуга полакомилась только-только наклеенными шпалерами. Сама виновница смотрела виновато и тихо скулила. Вахо взял её на руки и лег с ней на диван. Она лизала ему щёки. Он смотрел на горящий экран телевизора и думал. «В парк её шелкоткацкой фабрики надо свезти!» - доносилось из соседней комнаты.
Вахо повёл себя решительно. Вне графика покормил Цугу. Потом нацепил на неё поводок и вывел на улицу. Потом открыл гараж, посадил собаку рядом с собой на переднем сидении. Вахо забыл закрыть гараж. Прямо направился в сторону парка шелкоткацкой фабрики.

Когда он выехал на площадь, было необычно тихо. Вахо проехал мимо зоопарка, невольно оглянулся на «небоскрёб». Цуга тревожно скулила. Он вышел из машины, ведя на поводке собаку. Он не стал снимать с неё ошейник. Осторожно переправил Цугу через ограду. Потом приложился ухом к забору, но ничего не услышал. Ему показалось, что тишина нарастает. «Тебе там будет привольнее!» - подумал он. Вахо быстро сел в свой «Жигуль»...


НЕУДАВШИЙСЯ ПОХОД

Семья Резико хранила тайну. Ему в детстве сделали операцию. Однажды отец парня пришёл пьяным и печальным. Плакал даже. Он заявил мне, ближайшему соседу, что сыну «нагнули» мужское достоинство. Я ничего не понял, так как не смыслил в урологии. Но деликатность момента была очевидна.
Резо учился в университете. Близких настораживали увлечения их чада. Он проявлял склонность к гуманитарной сфере. В отличие от сверстников слушал только классическую музыку, не интересовался футболом, своего домашнего пса назвал не иначе как Экзебиче по имени индейца из культового фильма Джармуша «Мертвец». Слыл за ботана. Он отмалчивался в компании сверстников, который хвастались своими достижениями в науке страсти нежной. Понимал, что некоторые из них фантазируют, но сам себе этого не позволял. Его мамаша нервничала, когда знакомые женщины хвалили его как хорошо воспитанного мальчика.
 
Семья стала перед необходимостью проведения определённого теста.
Надежды связывались с дядюшкой Реваза со стороны отца. Мужик он энергичный, нужник-доставала без определённого места работы. Было время мать Резо обижалась на деверя (его звали Роланд). Для всех он - палочка-выручалочка, только не для своего братца. Из гордости она вначале прекословила супругу, когда зашла речь об организации дебюта сына и об услугах, которые мог бы оказать в этом смысле дядя. Но долго её уламывать не пришлось. Роль «Лепореллы» оказалась ему по душе. О рисках таких встреч Роланд ведал и всячески заверял отца, что гарантии безопасности стопроцентные. Это выражение он повторил, когда брал у брата деньги на причитающиеся для такого случая расходы.

В один прекрасный день Реваз и Роланд поехали «гулять по бабам». За рулём сидел парнишка, и машина была его. Её подарили ему родители. Дядюшка обещал познакомить племянника с одной особой. «Молода, свежа да зрела!» - приговаривал он. Они заехали в дальний район города, в Нахаловку. Дяденя вышел из машины и проследовал в один из подъездов многоквартирного дома. Резо напряженно ждал, так и сидел, не отпуская руль. И вдруг слышит: «Я его знаю, он учится в той же школе, что и я!» Судя по тону реплики, уготованная для недоросля партнёрша категорически отказывалась от предлагаемого свидания. Резо тоже узнал её – она из бедной семьи, родители работали на заводе. Сильно пили. Он жалел девицу, олицетворение без витаминного детства. Резо рванул своё авто с места. Но потом вспомнил о дядьке. Когда вернулся, родственник стоял один на обочине. По его физиономии видно было, что он с пониманием отнёсся к поступку племянника. «Огласка нам совсем не нужна!» - сказал Роланд.
 
Потом они завернули в злачное заведение в центре города. Резо остался сидеть в фойе, просматривал журналы мод. Было душно, сильно пахло духами. На стенах висели репродукции Великих Голландцев с изображением обнажённой натуры. Тут его внимание привлекли шаги на лестнице, винтом спускающейся со второго этажа. Потом топот на полдороге прекратился. После оживлённой разборки мужчины (дядюшки) и женщины, чьи-то шаги заспешили обратно наверх. Потом спустился Роланд, несколько разочарованный. Уже на улице он бросил раздраженно: «Б.., а туда же! Своё самолюбие имеет!» А потом обратился к Резо:
- На тебя не напасёшься. Такое ощущение, что все проститутки города тебя знают. Эта соседкой тебе приходится!! Не захотела с тобой дело иметь. Говорит, ей неудобно!
- Не Верико ли её зовут? - переспросил Реваз. По соседству действительно жила женщина, которая работала в борделе. Отец у неё сумасшедший. Он жену по голове сковородкой огрел, после чего та оглохла. При этом шизик всем рассказывал, что его жена приходится Джону Кеннеди «сестрой».
Когда проезжали мимо лестничного каскада, ведущего к цирку, Роланд приказал остановиться. Он вышел, некоторое время находился в свете фонарей, а потом скрылся в темноте. Резо знал, что в этих местах собираются проститутки. Ему стало не по себе.
- Решил сэкономить на мне. Сводник хренов!
Явился Роланд, потный и злой.
- Наверное, гроза ухнет. Душно, аж страсть! Никого не застал!
Резо включил фары и на высокой скорости понёсся домой.

... Продлившаяся вспышка осветила окрестности, на некоторое время стало казаться, что наступил день. Последовал звонкий раскатистый гром. Хлынул ливень. Его шорох в кронах деревьев, громыхание небес постепенно поглощались нарастающим гулом со стороны горизонта, со стороны зоопарка. Животные, которые не подавали признаков жизни вдруг начали выть в унисон, как оркестр играет тутти, исходили воплем, исполненного зоологического ужаса в его наиболее естественной природной ипостаси. Вой вдруг оборвался, и был погашен обрушившимся на зоопарк неотвратимо наступающим грохотом во тьме... 
- Звучит как музыка Вагнера, - промелькнуло у Резико в голове.


ПУНКТИК

Гурико был полным ребёнком. Прозвища преследовали его постоянно. С возрастом они становились менее обидными, обзывали его меньше. Как-то к нам в убан заглянули и спросили Гурами (Гурико ласкательно-уменьшительное). Спрашивавшего спросили, какой из них надобен – «толстый» или «тот, что в очках» (это -я).  Гурико всё это слышал и улыбнулся про себя. На этот раз обошлось без прозвища. Со временем к нему, мяснику из гастронома, обращались не иначе как к Гураму Аполлоновичу. Пользоваться его расположением имело смыл. Он поднаторел в своей профессии и мог удружить, нарубив тебе отменные куски мяса. В противном случае мясник умел незаметно всучить одни кости, что обнаруживалось покупателем уже дома. Гурико чувствовал себя хозяином в мясницкой. Его небритая физиономия лоснилась и всегда была значительной. Он ходил в замызганном халате, а за поясом носил огромный нож в инкрустированных ножнах. Мой приятель был чем-то похож на Шрека в грузинском варианте – с порослью чёрных волос на руках, чёрными усами, сросшимися бровями, с низким, исполосованным глубокими морщинами лбом.

Иногда он бывал по-своему мягким, склонным к сантиментам. Однажды я наблюдал сцену на стадионе. Мы коллективно ходили на футбол. Гурам, обычно неразговорчивый, начинал проявлять активность. Переживал за нашу команду, громко материл судью. Как-то рядом с нами сидели русские – отец и сын. Вроде, приезжие. Они болели за местную команду. Мясник был в благодушном настроении. Наши выигрывали. После очередного гола в ворота гостей он сгрёб незнакомца и впился в него поцелуем. Когда же отпустил несчастного, губы у того были синие, а глаза вытаращенные. Заметно было, как он восстанавливает сбившееся дыхание.
Другой раз мы выехали на природу, на пикник.  Выйдя из машины и окунувшись в пастораль, мясник неожиданно сделал движение отдалённо напоминавшее порхание мотылька. «Вот и бабочка прилетела!» - сострил кто-то. 

О том, что Гурико вполне ранимый мужик, свидетельствует один факт.  Как-то в компании мы фантазировали на тему, кому какой хвост подойдёт. Одна особа по имени Ирина (известная в народе также как Перчик) заметила Гурико, что хвост бегемота – это для него. Можно предположить, что назови его бегемотом, она не так сильно обидела бы парня. Никто не знал, какой хвост у гиппо. Эта обстоятельство делало сравнение ещё более обидным. Игра закончилось перепалкой между Ирочкой и Гурико.
Я уехал в Тбилиси, поступил в вуз, а Гурико остался в городке. Работал в той же мясницкой. В один из наездов я заглянул к нему. Поговорили о том, о сём. Я случайно вспомнил, как писал для газеты материал об аттракционе одного известного дрессировщика, который работал с бегемотом. Я чуть ли ни всю свою заметку пересказал слово в слово. А под конец услышал вопрос:
- А какой у бегемота хвост?
Я не смог ответить, так как на хвост гиппоса внимание не обратил, его в своей заметке не описывал. Я подумал про себя: «Точно на бегемотах запал!» Тут мой приятель окликнул сотрудника, дородного малого, назвал его Гиппо. Произнёс как прозвище, с иронией.
Потом мы долго не виделись. Как-то узнал от Ирочки-Перчика, моей коллеги, что он тоже перебрался в Тбилиси, открыл свою хинкальную.

Встреча всё-таки состоялась и при весьма неординарных обстоятельствах.
Ночью мне позвонили, сообщили, что в городе произошёл природный катаклизм, что мне пришлют редакционную машину. Была недолгая, но сильная гроза. Вероятно, из-за неё проблемы.

... Наводнение заполнило площадь. Некоторое время вода кружилась омутами в разных местах. Из неё вздымался горб эстакады, и высоченная скульптурная композиция, напоминающая фаллос, был затоплен первый этаж «небоскрёба». Сквозь наносы грязи из лопнувшей трубы извергался двадцатиметровый столб мутной воды. Скоро стихия утихомирилась, шумел только этот столб.
Сель накрыла зоопарк. На поверхности барахталась разная дичь. На площади появились люди в полувоенной форме, вооруженные винтовками. Они отстреливали оставшихся в живых зверей. Вот от наносов отделилась фигура гиены. Она сильно качалась обессиленная. Её тут же застрелили. У кондиционера с внешней стороны полузатопленного здания на территории парка метался медведь. С косолапым поступили также как гиеной, не смотря на протесты собравшейся толпы. «Инструкция на этот счёт имеется», - заявлял начальник людей с винтовками.
Мы развернулись и поехали в сторону Набережной. И что я вижу... Самый обыкновенный бегемот разгуливал по дороге. Его принесли сюда потоки грязи? Он хранил полное равнодушие к движению транспорта, испражнялся, при этом пропеллером крутил своим хвостом, рассеивая фекалии да так энергично, что часть из них угодила в крону дерева.. Тут я и увидел Гурико. Он протирал свою машину тряпкой.
- Этот свин мою машину своим говном забрызгал! – возмутился Гурико. Как я узнал из разговора с ним, он ехал по Набережной на работу, а тут такая незадача.

... Эти кадры обошли весь мир. По Би-би-си его показали без комментариев. Бегемота весёлой толпою толкают молодые люди. Обращают на себя внимание свисающие кисточки. Но это не карнавальное украшение. В бесприютно гуляющее животное стреляли шприцами с транквилизаторами. Бегемот вроде как пьяненький, улыбается и мурлычет фривольный мотив. Среди толкающих гиппо выделялся крупный мужчинам, похожий на Шрека. Это был Гурико.
При расставании мой приятель пригласил меня в свою хинкальную.

Я позвонил к Ирочке-Перчику. Она вела репортаж с другого места, где от наводнения сильно пострадало население. Ира сказала, что улица, где она проводит съёмку, названа в честь человека с моей фамилией. Затем назвала имя. Среди моих родственников такого не нашлось. Я сказал ей о Гурико и бегемоте и о том, как животное обошлось с его авто. На том конце связи посмеялись, а потом послышалась фраза:
- Теперь он точно знает, какой хвост у гиппопотама.


КАТЯ

На одной литературной тусовке я познакомился с Наташей, с женщиной разбитной, без комплексов. Можно сказать, богемной. Она громко напористо читала свои готические стихи, кишевшими «стозевными, стоглавыми» кентаврическими образами. Некоторым особенно ранимым зрителям становилось плохо. Одна общая знакомая заметила мне, что ей страшно глядеть в глаза Наташи. Большие и чёрные. Во время декламирования зрачки застывали. Как у ведьмы!? Девица боялась этого взора, стушёвывалась, делала вид, будто что-то ищет в сумке. В первые моменты знакомства я попытался поиграть с поэтессой в гляделки. Беспардонно уставился на неё. Она мне в ответ улыбнулась и мягко заметила, что у меня глаза честные.

Позже я встречался с ней в парке недалеко от моей работы. Она выгуливала собаку. Пёс был егозой, Наташа много волновалась, непрестанно окликала его. «Лилит, Лилит!!» Стояли жаркие летние дни. Она, высокая, худощавая (кудряшки на голове), женщина не первой молодости, выглядела несколько странной в лёгких молодёжных одеждах. Моя собеседница говорила во весь голос и на разные темы. От неё слегка пахло алкоголем. Я охотно разделял её разговоры. Как-то к нам подстроился мальчик лет 13-14. Он нерешительно маялся в сторонке, а потом попросил сфотографировать собаку. Его занимало наше экстравагантное общество. Она это сразу уловила. «Какой необычный мальчик!» - сказала она.
Мы говорили о её дочке. Иногда мать называла её «хорошей типшей». Девушка работала в зоопарке, в отделе хищников. Я проявил живой интерес к Кате (так её звали). Работать с хищниками – круто. В ответ на мой вопрос, как с ней можно познакомится, меня окинул взор чёрных глаз и последовало: «Вы хотите породниться с нами?» Наташа говорила на полном серьёзе. Я промолчал и отвёл глаза.

Через некоторое время я наведался в зоопарк. Специально готовился. Лет десять там не бывал. Отдел хищников обветшал. Было жарко,  животные находились во внутренних помещениях. Я зашёл во внутренний зал. Меня напором обдал запах животных. Но скоро свыкся. По главному проходу прохаживалась особа в белом халате. Как оказалось, врач-ветеринар. Указательным и безымянным пальцами правой руки она держала карандаш. Как сигарету. С её лица не сходила брезгливая мина. Видимо, она так и не привыкла к тамошним запахам и животных не полюбила. И боялась. Она стояла у клетки с двумя маленьких тигрятами из Индии. Новое приобретение зоопарка. Одного из них она исподтишка ткнула карандашом в лапу и быстро отпрянула от клетки. Рядом двое рабочих возились со львом. Один из них ласково теребил льву гриву, другой же почёсывал за ухом. Хищники благоволили им – двум карликам с набором разных генетических изъянов. Обычно сонные обитатели вольера оживлялись, увидев этих двоих, толкающих перед собой тачку с кормом. В тот же день наведался молодой мужчина в очках. Курд по происхождению. Он подарил львёнка зоопарку. Вернее его заставили это сделать. Хищник жил в его доме и однажды во время прогулки проявил весёлость, от которой разбежались находящиеся поблизости люди. Сколько ни кричал хозяина: «Это она так играет!» Стоя у клетки, парень ласкал своего питомца, а я думал, где и как в Тбилиси можно купить льва.
Я удивился, увидев старого уссурийского тигра. Он пребывал в той же позе, в какой я его видел в последний раз 10 лет назад - сидел в дальнем углу клетки, неподвижный. Я ещё раз порыскал вокруг глазами. Кати нигде не было видно.
Я гадал, какой она могла быть. В джинсах, с короткой стрижкой, с шапкой-бейсболкой на голове. Она курит, с характером, стихов не пишет, слегка матерится, одергивает свою поэтичную матушку...

Днями позже я сидел в парке Пушкина. Литературное общество организовало чтение стихов у бюста поэта. Ученики русской школы читали надрывно. Одна девочка даже закашлялась, а мальчик осип. Им было трудно перекричать шум находящегося поблизости фонтана. Участников мероприятия отвлекало ещё то, что рядом какой-то малец, вооруженный детским пистолетом, стоял на карауле у могилы. Она принадлежала Камо, главному рэкетиру революции, братану Ленина. Знал ли мальчик, чью могилу охранял? Многие тбилисцы её не замечали. Женщина, проходившая мимо, приостановилась у аккуратного гранитного прямоугольника. Она медленно читала. В свои права вступил маленький милиционер. Он картинно передразнил даму, дал понять, чтоб та не задерживалась. Озадаченная женщина не стала прекословить необычному стражу порядка. Но послышалось: «Шако, опять людям проходу не даёшь! Вот отниму у тебя пистолет. Хорошо, что свисток догадался у тебя отнять!» Это говорил толстый полицейский, сидящий в развалку на скамейке. Шако перестал бдеть у могилы. Его взгляд упал на группу людей у бюста Пушкина. На этот раз он решил, что люди пытаются нарушить покой поэта и направился в ту сторону... 
Добровольного стража порядка уняли сразу. Во время поспел толстый милиционер. Знаками и подмигиванием он дал понять любителям классики, что ребёнок не в себе и повлёк того в неизвестном направлении.
Я переместился к фонтану. Это была громоздкая конструкция из металла с человекоподобными фигурами. Казалось, что вода под давлением пробивалась наружу из самых неожиданных мест. В одном фрагменте «возлюбленный» протягивает деве букет из металлических роз, и одновременно из его рта в её сторону била струя. Но мало кто замечал такие подробности. В самый зной люди отдыхали в прохладе фонтана.

Неожиданно в фонтан спустилась девушка. Она долго не решалась и, вдруг грациозно преодолев парапет, оказалась в журчащей воде. Нимфа славянской внешности, короткая стрижка обозначала прелестную форму черепа. Она чуточку приподнимала полу своей похожей на тунику платьица, невзначай обнажая стройные ноги. Взгляд был задумчив и не исключено, что она ещё не осознавала, что делала. Мужчины смотрели на неё с жадностью, но без похоти. С громкими всплесками и весёлыми криками одна за другой в воды фонтана прыгала детвора... Неожиданно, как бы возвращаясь к действительности, дева встревожилась, шея вытянулась. «Лилит, Лилит!!» - позвала девушка, ища напряженными глазами кого-то. Неужели Катенька!?
Я не стал форсировать событий. В резерве у меня был визит в зоопарк.

Утром я проснулся с приятным предвкушением. Вышел к своим, к завтраку. За столом бурно обсуждались события ночи. Сель затопила зоопарк. Я побледнел. По ТВ говорили о погибших. Утонули двое рабочих и сотрудница зоопарка, дежуривших в ту ночь. "Какая из них!?" - чуть ли ни возопил я.   


МАРС

Я всегда помнил забор моего двора обшарпанным. Его ставил ещё дед. Привычка видеть ограду такой укрепила во мне мысль, что ставить новую – большая проблема и что надо решиться, чтобы её обновить. Я женился. Моя супруга оказалась более решительной. Она тут же распорядилась поменять забор. Я рассказал ей насчёт своих наваждений по его поводу. Она мне ответила:
 - Не морочь голову психоделией. На самом деле ты - просто лентяй, - сказала она.

Я нанял двух мегрельских парубков. Они приехали из деревни, в первое время косили под беженцев из Абхазии. Работяги хвастались, что дома у них есть хозяйство, сотни кустов фундука. Они сдают государству орешки, которое платит за них больше, чем за виноград. Никаких особого ухода эта культура не требует. Не то что капризная лоза. Довольно скоро они стали подводить меня и тянуть со строительством. Один из нанятых (по имени Гия) выпросил у меня деньги и убежал к себе в деревню. Его товарищ (Джвебе) говорил мне с укоризной, что я нарушил важное правило в общении с мастеровыми - ни в коем случае не платить заранее. Таким образом у рабочего пропадает мотивация. Этого слова он не знал, но имел в виду. Потом этот тип сам стал пропадать. Поводы были разные. Главный – он работает в одной из служб городского хозяйства. А тут поспело наводнение, так что ему было не до моего забора.

На следующий день после катаклизма вечером мужчины сидели на завалинке и вели беседы. Джвебе говорил о последствиях сели. Фонтан мутной воды ослаб. Его потом заткнули. Грязевая масса вперемежку с буреломом и камнями начала застывать. Из её недр поднимались и медленно лопались пузыри. «Буль» и лопнул пузырь. «Буль» уже в другом месте. Пока поверхность не покрылась коркой из-за солнца. 
Другой наш собеседник вспомнил, что его бабушка в тех местах грибы собирала. Кто-то рассказал о том, как речку в трубу загнали, когда площадь строили. Речку обидели! Теперь плоды пожинают!

Я рассказал, как специальные службы искали пропавших животных. Кого подстрелили, кого спасли. Всех позабавила байка о пингвине, которого обнаружили аж в соседнем Азербайджане. К тому моменту не досчитались только одного тигра.
- Того гляди где-нибудь близко от парка бродит – заметил кто-то.
Среди соседей был следователь из полиции. Он рассказал нам историю.
- Подозреваю, что я наслышан об этом тигре. Дело одно вёл. Он уссурийской породы, крупный, довольно старый. Марс – его кличка. Всегда спал. Один из посетителей, пьяный мужичонка решил расшевелить его. Он перелез через заграждение и горящей папиросой подпалил кошке ус. Хулиган вроде сразу отпрянул. Но тигр среагировал мгновенно. Неведомо как сквозь решётки протянул лапу и ударил ею человека, да так, что отбил у него руку. Она тут же упала и скрючилась, почернела. Этого балбеса увезли на «скорой», а руку работники зоопарка закопали в тот же день. На другой день явились родственники пострадавшего. Дескать, верните руку. В общем разборка была.
Джвебе пообещал, что прикинется мёртвым, если наткнётся на зверя. В связи с этим возник спор. Кто говорил, что этак медведя можно провести, кто доказывал, что падаль разве что шакалы и гиены едят.

Но вот случилось нечто...
Тигра вроде как обнаружили, вроде как мёртвым. Грязное тело валялось у бункеров для мусора. Его нашли рабочие. Они толком не сообщили начальству о находке. Когда же хватились, то тело уже не застали. И опять имело место разгильдяйство. Никто не поднял тревогу. На следующий день один из рабочих перелез через ограду парка шелкоткацкой фабрики. Парк находился выше по склону и паводок его не затронул. Рабочего атаковал тигр. Прибежали люди с винтовками, но было поздно – человека не спасли, а зверя убили. Джвебе был знаком с несчастным парнем. Он рассказал мне о нём, когда возился с моим забором.
- Этот парень по-настоящему был беженцем из Абхазии. Ни кола, ни двора!

Тигра звали Марс.


БУЛЛИНГ ПУБЕРТАТОВ

В 60-е годы Западе происходила сексуальная революция. Как помню, до нашего университета она дошла только к 70-м и в весьма измененном виде. Студенты постоянно говорили о Фрейде. Были и такие, кто знал мудреные слова - рассублимирование инстинктов, разоблачить  репрессивную суть культуры, дать волю либидо.
Однако, стали возникать вопросы, почему революционеры гоняли «гомиков» или «нимфоманок»? Делалось это с остервенением, как в 37-ом году вычисляли троцкистов. Они вроде как самые последовательные «рассублиматоры инстинктов». Ан, нет! За перипетиями было не уследить. Человек мог одновременно быть гонимым одной частью общества и гонителем другой. О фактах заботились мало. Прямо как в достопамятном году. Никакой тебе презумпции невиновности!
Тут поспело словечко «буллинг». Через некоторое время я сделал вывод, что никакой сексуальной революции в нашем уни не происходит. Имел место тривиальный буллинг. Фрейдизм был только горячительной приправой, приводящей к путанице в головах пубертатов в своём большинстве девственников и девственниц.

Вчера на улице мне остановил джип водопроводной компании. Я долго не мог понять, что происходит. Из кабины высунулась небритая физиономия. Мужчина звал меня, мол, подвезу. В нём я не сразу узнал знакомого по университету Мишу Г. Он, как и я, учился на физфаке. Тогда, во время учёбы мой собеседник ростом не отличался, был субтильным. С тех пор он не стал выше, но заматерел - голос изменился, крепкие волосатые руки уверенно крутили баранку авто. По дороге он шутливо рассказывал, как из физика-ядерщика переквалифицировался в водопроводчики. В Грузии ядерщики не особенно востребованы, в отличие от сан-техников (так он себя величал). Я преподавал физику в школе. Этот факт он принял одобрительно. Дескать, работаю по специальности.
Мы весело принялись вспоминать наше студенческое прошлое. В какой-то момент мой собеседник вдруг посерьёзнел и поменял тональность разговора.

- Ты помнишь Лиду. Симпатичная такая была, – ввернул Миша.
Речь шла о психически неуравновешенной девушке. Она реагировала на двусмысленности, густо краснея и принимая всё на свой счёт. Кто-то что-то скажет сексуально-революционное и на неё смотрит. Вроде шутит, а она страдает.

Миша притормозил на переходе. Потом с ним связались по служебной рации.
- Сообщили, что гроза ожидается. Пиши пропало – завтра работы на целые сутки будет. Без затопления не обходится, коллекторы в городе менять надо...
Потом он вернулся к теме:
- Помнишь, на журналистике одна баба училась - Ирина Ш. Её «перчиком» звали за язык паршивый. Она-то и гоняла несчастную Лиду. У той нервный срыв произошёл.

Миша закурил сигарету. Манера у него была смешная – сигарету в самом углу губы держал, а глаза при закуривании в другую сторону смотрели. Во время прощания мы обменялись телефонными номерами. «Того гляди, мои услуги понадобятся!» - заметил он напоследок с хитринкой.
... Направляясь к подъезду я почувствовал духоту. Гроза назревала. Нависла глубокая тишь, пока её не прорезала молния.

Утром домашние узнали, что на площадь и зоопарк спустилась сель. Особенно всполошило нас, что где-то на окраине города, река, вернее грязевой-водный поток  обрушился на улицы. В тех местах наши родственники жили, двоюродные братья. На звонки они не отвечали. Я и мой брат на его машине срочно выехали в тот район.
Кузены рассказывали, как после неистовой грозы, на улицах появилась вода. Поток увеличивался и затопил первые этажи. Люди сильно были напуганы и провели ночь на крыше своих частных домов. Они не слышали даже собственных голосов от грохота воды. Под утро шум стал убывать. Вода отошла, оставив на улицах нанесённый мусор – камни, бурелом...
Мы принялись за уборку в доме и во дворе. Трудились, пока не стало припекать солнце. Уставшие, мы притихли, кто соснул, кто просто расположился на лежанках. Тут в наступившем покое послышалось пение. Оно доносилось из-за гнилого забора. Из соседнего двора. Пела женщина, её голос был нежным, по интонации звучания это была колыбельная. Я подошёл к забору, заглянул в щёлочку. Она восседала на полуразрушенном крыльце. Спутанные грязные волосы, местами с сединой. Грязное платье. Из-за всего этого она выглядела старше своих лет. Лицо её было умиротворенным. Женщина баюкала кошку. Меня она не замечала.
- Кто это? – спросил я двоюродного брата.
- Лида, - ответил он мне вполголоса, - она сумасшедшая. На улице не бывает. От людей прячется. Говорят, что в университете училась, от учёбы головой повредилась. 

На обратной дороге я заметил редакционную машину. Около неё стояла журналистка. В ней я узнал Ирочку-Перчика, в одной руке микрофон, в другой помада. Она подводила губы и одновременно давала указания оператору. Проехав метров 100, я увидел Мишу, в иностранной спецовке, обляпанной грязью. Вместе с рабочими он энергично орудовал у коллектора, откуда бил фонтан грязной воды.
- В одном пространстве и времени нас собрал катаклизм - свидетеля буллинга, хищника и его жертву, - невзначай подумал я.
 

Мэрия срочно приняла меры по устранению  последствий. Была задействована разнообразная импортная техника. Её расцветка и формы впечатляли. Население, особенно мальчики, глазели на неё. Подключились волонтёры-студенты университета.  Сначала они работали под звуки рэпа. Делали селфи. Затем кто-то догадался принести записи народных трудовых мелодий. Не хватало организованности. Тут выступил один бородатый парень в очках. Предложил разделиться на бригады. Распределились равномерно в соответствии с физическими возможностями. Определили время для смены. Работа пошла и уже никто не отвлекался на селфи. Рационализатора тут же сфотографировали журналисты. На его уже испачканной и взмокшей от пота майке были выведены какие-то надписи на английском. Что-то о пикнике. Девушек освободили от труда. Они приносили воду, закуску для работающих. На них игриво поглядывали рабочие из мэрии. Я расслышал, как один из них назвал девчушек «козочками»...
По ТВ регулярно передавали списки погибших и пропавших людей. Некоторое время искали пару молодых людей. Потом те объявились. В тот момент они находились в гостях в другом месте. Кроме погибшего рабочего, которого задрал тигр, и ночного дежурного зоопарка (её звали Саломе В.) в районе площади на улице погиб ещё один мужчина.

ТОРНИКЕ

Считалось, что парикмахерская то место, где мужчины вовсю сплетничают. Мне кажется, что в тренажёрных залах занимаются этим делом не меньше. Стоит тебе появится в дверях на входе, то будь уверен, что ты тут же становишься предметом обсуждения. О тебе говорят всё время, пока ты идёшь в сторону тренажёров, сквозь шум и громыхание железа, к своим сотоварищам по столь нелёгкому увлечению. Присоединившись к ним, сам начинаешь лязгать железом и попутно ... сплетничать.
На этот раз в центре внимания оказался Торнике. Грузный мужчина перемещался по беговой дорожке. Его лицо изображало решимость, полное тело колыхалось. От Гено, который качал бицепсы справа от меня, я узнал, что тёща Торнике, простая деревенская русская женщина, называет зятя «Вторником». 
- Кстати, имя своего мужа Ушанги, она произносит как Ушанки,  а деверя Мосе зовёт Мосей, а золовку Ингу Инкой, - добавил парень, который делал отжимания от пола.
Я решил внести свою лепту в разговор:
- Бедняга Торнике! Ему бы сбросить 60 кило!
Окружающие в унисон закачали головами.  Я продолжил:
- У этого типа очень тяжёлая работа!  (здесь я многозначительно улыбнулся). Он поёт в ресторане. Каждый вечер, до допоздна. Его зовут то к одному, то к другому застолью. Он подаёт голос, а остальные подхватывают.  Конечно, певуна угощают.  Бывает, что столовыми ложками икру ест!
- Это же сколько холестерина!! – с деланным ужасом заключил я.
- Вот, вот!! – подхватил ещё один мужичонка. Он в этот момент штангу взял на грудь, готовился её рвануть, а пока проявлял осведомленность, - Ленин отчего умер?! Много холестерина потреблял. Ел икру в две щеки, когда в кремле жил. В результате тромб образовался.
Потом он уронил штангу и добавил: 
-Тогда на Россию наложили санкции на вывоз икры. Хлеба иногда не хватало, а её ьыло навалом.
В нашей компании был натуропат по имени Валерий, который подхватил тему. Говорил долго. Не знаю, как его братия из этой науки, но этот тип отличался чрезвычайной щедростью на советы и делился своими познаниями непрестанно. Когда я первый раз появился в зале и делал круги по беговой дорожке, он преследовал меня и без остановки говорил мне о пользе витализма. Наученные опытом члены компании, когда натуропат начинал витийствовать, приготовлялись его ... не слушать.  Про него в зале сплетничали, что раньше у него была весьма странная фамилия Тинтилозов. Народ никак не мог определиться, кто же по национальности Валерий. По внешности вроде грузин. Вот фамилию поменял на соответствующую.   
Тут подошёл Торнике. Весь потный. Он заявил, что после работы ходит пешком в любую погоду. Потом затянул трудовую песню. Её виноградари поют, когда в поле работают. Будто перекликаются. Мы тоже запели. Тренировка заспорилась, и никаких разговоров...
Рабочий день уже закончился. Оркестр уже разошёлся, а Торнике задерживался, народ не отпускал. Было очень жарко в ресторане. Он вышел на балкон, проветриться и окунулся в ещё большую духоту. Певец насилу отбился от приглашений подвезти его на машине. Он Согласно его новому распорядку ему предстояло прогуляться пешком после работы. От ресторана «Арагви» Торнике поднимался к площади, мимо бассейна, вдоль ограды бывшей фабрики. Без опаски пересёк на красный свет дорогу. Было пустынно. За всё время он зафиксировал только два «Жигулёнка», один остановился у ограды фабрики, другой у каскада лестницы, который вёл наверх к зданию цирка.  Уже на остановке троллейбуса перед зоопарком его насторожило то, как вдруг в волнение пришли животные. Они вдруг заголосили в унисон. С территории фабрики им вторили собаки.  Со стороны горизонта обозначился гул, который быстро приближался.... «Сейчас полыхнет молния, а потом грохнет гром!» - подумал Торнике. Он стоял под навесом остановки. Сначала пошёл ливень и не  каплями, а сплошными струями. Затем окрестности осветила молния, гром грянул  громко и явственно. Разгул стихии сначала развлёк пьяного певца. Во всеобщем хаосе гама и света он не заметил, как сзади, со стороны зоопарка поступала вода. Мужчина испугался только тогда, когда поток стал усиливаться. Он вышел из –под навеса остановки и под ливнем затрусил через площадь к одиннацатиэтажного дома, к ближайшему подъезду. Не добежал!
Чуть позже натуропат скажет: «Как жаль человека! Он только-только начал худеть!» 


Мэрия подсчитала материальный ущерб, к нему причислили погибших животных. По ТВ многократно показывали место, где тигр разорвал человека. То там, то сям валялись также трупы растерзанных тигром собак. Он не пожалел и щенка, чёрного, мохнатого, с ошейником на шее. На экране промелькнула физиономия психически больной женщины. Она держала в руках кошку и смотрела камеру с любопытством. Будто кого-то узнала. Какой-то журналист-шалун попытался взять интервью у проституток, собирающихся недалеко от цирка, но те пугливо разбегались. В одной из передач привели статистику погибших в тот вечер и ночь от инфарктов и инсультов людей. Мол, наблюдался всплеск этих показателей. Оппозиционные каналы во всех бедах обвиняли правительство, а его представители говорили о потеплении климата.
Отдельной сенсацией стало нападение на журналиста Ирину Ш. Во время исполнения служебных обязанностей она получила черепно-мозговую травму. Некая душевно больная Лида В. бросила в неё булыжник. Нападавшую изолировали. Состояние пострадавшей оценивалось врачами как стабильно тяжёлое.
Все последующие дни в городе была прекрасная погода, река успокоилась, жизнь пошла своим чередом. Площадь снова заполонило движение транспорта. Зоопарк привели в порядок.   

 
Подсчитали и материальный ущерб, к нему причислили погибших животных. По ТВ многократно показывали место, где тигр разорвал человека. То там, то сям валялись также трупы растерзанных тигром собак. Он не пожалел и щенка, чёрного, мохнатого, с ошейником на шее. На экране промелькнула физиономия психически больной женщины. Она держала в руках кошку и смотрела камеру с любопытством. Будто кого-то узнала. Какой-то журналист-шалун попытался взять интервью у проституток, собирающихся недалеко от цирка, но те пугливо разбегались. В одной из передач привели статистику погибших в тот вечер и ночь от инфарктов и инсультов людей. Мол, наблюдался всплеск этих показателей. Оппозиционные каналы во всех бедах обвиняли правительство, а его представители говорили о потеплении климата.
Отдельной сенсацией стало нападение на журналиста Ирину Ш. Во время исполнения служебных обязанностей она получила черепно-мозговую травму. Некая душевно больная Лида В. бросила в неё булыжник. Нападавшую изолировали. Состояние пострадавшей оценивалось врачами как стабильно тяжёлое.

Все последующие дни в городе была прекрасная погода, река успокоилась, жизнь пошла своим чередом. Площадь снова заполонило движение транспорта. Зоопарк привели в порядок.