Глава 22. Без права на ошибку

Я подскочил и с размаха приложился лбом о деревянную полку. В глазах заплясали фиолетовые и золотые бабочки. Через распахнутый палубный люк лился свет. Кроме Снурфа вокруг никого не было. Я подобрал одежду – она практически просохла, только сапоги оставались все такими же влажными. Сетуя на то, что придётся ходить в сырой обуви, я вспомнил сон. Руки сами собой потянулись к шее. Пальцы ощупали горло и поползли выше, всё в порядке. Облегчённо вздохнув, я поднялся по ступенькам на палубу. Остров находился примерно в половине мили от нас. «Клинок Ночи» кинул якорь и свернул паруса. Абрикосовое Море сменило гнев на милость и теперь лишь чуть бултыхалось. Гребешки волн не спеша облизывали хорошо различимый берег. Низкие серые облака сыпали густым снегом.

– Ты проснулся? Самое время!

Из;за спины показалась Серэнити.

– Час назад мы прибыли к острову. Если бы не Грешем, уверяющий что учителю нужно выспаться как следует, то я бы тебя уже давно тебя растолкала.

Я потёр лицо ладонями.

– Вот как, значит. Сколько я проспал?

Великий инквизитор сложила руки на груди.

– Достаточно, чтобы солнце успело сесть и вновь встать. Все ждут только тебя.

– Меня посетил сон, где я…

– Давай потом обсудим твои грёзы, – перебила меня Серэнити. – Бери свой рюкзак и дуй обратно, а я пока поищу капитана – скажу ему, чтобы подготовил нам лодки.

– Если он не даст тебе их, то постарайся не убить его до моего прихода. Клауд обладает ухабистым нравом и может заартачиться выполнять твою просьбу.

– В самом деле? Я могу проявить терпимость, но тогда тебе придётся поторопиться.

– Я мигом!

Я вновь отправился к люку, из которого недавно вышел. Восьмая ступенька проседает, а двенадцатая трещит. Вызвав шарики света, я спустился вниз, перекинул через плечо сумку и закрепил на поясе меч.

– Снурфи, Снурфи, Снурфи,– позвал я. – Выползай, проказник, мы уходим!

Из;под кучи трухлявых деревяшек показалось бронированная спина моего фамильяра. Перебирая лапками, он прытко засеменил ко мне. Только я собрался уходить, как отчётливо услышал тук;тук. Ну как тут удержаться? Я быстро подошёл к двери и спросил:

– Кто там?

– Яяяяяяяяяяяя.

Я захихикал в кулак.

– Кто я?

– Ссссссвввооооооиииии.

Видимо мертвяк назвал своё имя, но не подшутить над этим было просто невозможно.

– Свои все дома сидят! Скажи конкретно имя!

– Яяяяяяяяя Ссссввоооооиииии.

– Ну ладно, зачем стучишь?

– Яяяяяя ррраааассстттааавввииллл бббууутттыыылллккиии!

– Ого! – сказал я, отпирая замок. – Тогда показывай!

Да, пол;лица съедено солью, нос набекрень, раздутая щека, тот самый зомби, которого я тогда видел. Свои кивнул, развернулся и потопал по трюму. Плюх – из пыльного воздуха вынырнула сфера, на этот раз красная. Дополнительное освещение никогда не бывает лишним. Я последовал за мертвяком, по пути рассматривая его немногочисленных, ничем не занятых товарищей. Кто;то из зомби упёрся головой в стенку и что;то шептал, кто;то ходил туда;сюда, выставив перед собой руки. Всё, как всегда. Зомби, они везде одинаковы. Тяжёлый морской запах, смешанный с разлагающимися телами и плесенью, составлял особенный колорит этому кораблю. Противно, но терпеть можно. Остановившись возле одной из кают, Свои жестом пригласил меня войти. Моему взгляду предстала горка пустых засаленных флаконов, тар и бутылок. Хитроумно сложенные, они образовывали ровную пирамиду, на самой верхушке которой покоилась фляга. Не успел я как следует насладиться шедевром искусства, как Снурф топтавшийся до этого позади Свои, решил пролезть вперёд, а так как он у меня толстенький таракан, то протискиваясь через мои ноги не рассчитал силу и влетел прямо в бутылочный холмик. Звон бьющегося стекла. Недоуменно отпадающая челюсть зомби повергла меня в хохот. Подбирая флягу, упавшую с верхушки, я подивился её весу. Полная. Интересно, что в ней? Заберу с собой, а там посмотрю, годится ли напиток в употребление. Снурф, пошевелив усами, сделал вид, что ничего не произошло. Вот ведь хитрюга! Покидая усыпанный осколками трюм, я захотел дать Свои ещё одну весёленькую задачу.

– Раз случилась такая беда, то я поручаю тебе собрать кусочки и склеить из них капитана. Как будет готово – сообщишь.

Оставив зомби с новым творческим занятием, я заспешил вернуться к друзьям. Где;то наверху Клауд ругался с Серэнити. Плохо различая слова, я прибавил шагу и вылез на палубу.

– … это мой корабль, здесь ты можешь только просить, женщина, и уж никак не требовать! Я выполнил волю Эмириус Клайн – остров перед вами, прыгай в воду и плыви! Надеюсь, акулы насладятся твоей печенью!

– Знай с кем говоришь, нежить! Я Великий инквизитор Иль Градо! Если ты сейчас же не выделишь нам лодки, то это станет твоим последним решением в… жизни!

– Фок;грот;брамсель мне в левое ухо, если я так поступлю! – закричал Клауд.

– Я считаю до десяти, а затем начинаю ломать тебе трухлявые кости!

Мертвяк высморкался едва, не задев подол Серэнити.

– Ага! Разбежалась! На камбузе такое пой! Там твоё место!

Стальная перчатка стиснула булаву.

– Раз!

– Думаешь, я боюсь?!

– Два!

– Да как ты смеешь мне угрожать, моль худосочная?!

– Три!

Булава поползла вверх.

– Я помогу тебе, окунеобразная! Четыре! Пять!

– Шесть! – согласилась Серэнити, надвигаясь на Клауда.

– Разрази меня гром, вот и твой друг явился! Объясни ей, недомерок палубный, кто тут капитан, а кто всего лишь тухлый груз осетрины!

Удивительно. Разве Клауд успел позабыть наш последний разговор? Или он начисто лишён инстинкта самосохранения? Понимая, что мы гораздо сильнее его, зомби все равно продолжает хамить и нарываться на конфликт. Почему он кочевряжится? Почему зажилил жалкие лодки? Вон их сколько! Дал бы две, мы бы попрощались и разбежались, кто куда.

– Клауд, ну что такое? Разве нужно доводить дело до критической точки? – спросил я, опускаясь на ящик. – Ты же хочешь, чтобы мы тебя оставили? Так зачем нагнетать обстановку? Сделай для нас последний подарок, и мы больше тебя никогда не побеспокоим.

– Может, мне для вас ещё устриц наловить? Нет?

– Прислушайся ко мне, иначе Серэнити потопит корабль, и твои останки будут бултыхаться в Абрикосовом Море, пока не настанет конец света.

– Я не люблю, когда зелень подкильная обращается ко мне неуважительно!

– Я сейчас тебя вполне нормально попросил.

– Где там твоё «нормально»?! Ты должен произносить моё имя шёпотом и кланяться ниже пояса! Я – известный пират десяти морей и океанов!

Угнездившейся на мачте ворон;альбинос истошно закаркал, подтверждая слова хозяина. Дурнбад, Эмилия и Грешем, до этого находившиеся у бизани, подошли на громкий шум голосов.

– Это тебе что ли мы должны кланяться, сопляк одноногий? – прорычал старейшина войны.

– Чему ты удивляешься, крыса бочковая? – отозвался Клауд. – Это – твоя обязанность!

– Время собирать камни и их разбрасывать! – взревел гном, замахиваясь молотом.

Я хотел крикнуть «нет!», но пудовое оружие меня опередило. Опустившись на зомби, оно размозжило его на составные части. Ошмётки разлетелись в разные стороны, некоторые из них посыпалась за борт. Однако не прошло и пары секунд как разбитые потроха Клауда вновь поползли друг к другу. Капитан обретал цельный вид! Из воды повыскакивали недостающие элементы скелета. Расправив плечи, мертвяк подобрал треуголку, оглядел наши изумлённые лица, а затем зашёлся диким смехом.

– Вы что…

Договорить ему не удалось, так как булава Серэнити описала в воздухе дугу. Бабах! Результат Дурнбада повторён. Эмилия принялась спихивать ногой кости в море, но это не помогло. Клауд опять собрался. Я заметил, что на его руках было десять пальцев!

Зомби оскалил зубы.

– Греметь вам вечность якорями! Эмириус Клайн сделала меня бессмертным! Меня нельзя уничтожить!

– Это мы ещё посмотрим! Нет ничего, что не раскрошит мой молот! – неистово закричал гном, подаваясь корпусом вперёд.

– Стой, каракатица мохнатая, третьего раза не нужно! Берите лодки и проваливайте с «Клинка Ночи»! Пусть вас пожрёт ненасытное море!

– Спасибо за пожелание, – поблагодарил я.

– Я тебе таких ещё сотню дам!

Капитан прошаркал к подчинённым. После соответствующих указаний и действий, подвешенные за тросы лодки закачались на уровне борта. Мы разместились в них. Когда мертвяк в робе попытался влезть следом, я отправил его обратно на корабль.

– Ты не сядешь на вёсла, отныне они принадлежат нам.

Затрещали бобины. Мы стали опускаться вниз. Через минуту наверху показалась плешивая голова Клауда. Его мерзкая улыбка не предвещала ничего хорошего.

– Рубите канаты! Нечего любезничать с дохлой рыбой!

Последнее слово капитан оставил за собой. Два глухих удара, а затем ещё два. Отсечённые концы тугих верёвок взметнулись к небу. Клауд, свинья, я ненавижу чувство свободного полёта! Лодки жёстко хлопнулись об Абрикосовое Море и едва не перевернулись. Что за всплеск?! Брызги накрыли нас холодным веером. А где Грешем?! Свалился в воду! Отреагировав на это событие быстрее всех, Эмилия сунула весло в колыхающиеся волны. Деревяшка, предназначавшаяся для спасения утопающего, пришлась вампиру прямо по макушке. Вместо того чтобы ухватиться за конец весла, Грешем начал уходить в солёную муть. Пришлось скинуть с себя плащ, оцепить Альдбриг и кинуться за ним. Вероятно, случайная оплеуха оглушила Грешема, такое бывает, если девичьи руки обладают определённой физической силой. Вдохнув поглубже, я окунулся в Абрикосовое Море. Серебристым лучом рядом пронеслась Серэнити. Чёрное пятно вампира медленно скользило к коралловой колонии. Вскоре мы настигли Грешема. Подцепив его под локти, наше трио проследовало к поверхности. С виноватым видом колдунья затащила моего ученика к себе на лодку. Лёгкие Грешема сотряс кашель. Он поднялся и осоловело выплюнул что;то наподобие мидии. Пряча глаза, Эмилия вставила весло в уключину – её лодка поплыла в сторону берега. У нас гребцом стал Дурнбад. Предварительно отстегнув пластичный доспех, он принялся догонять мою подругу.

Я между тем разглядывал остров. Полукольцо невысоких скал защищало сушу от приливов моря. Длинная полоска мокрого песка терялась среди голых деревьев, над которыми кружилась стайка пронзительно кричащих чаек. Возле каменных утёсов застыл потрёпанный остов корабля, напоровшегося на рифы. Корма судна скрывалась в толще пенных кудряшек, а переломанный нос смотрел на солнце. Какой;то искатель приключений вытянул из колоды не ту карту. Мог ли он избежать своей судьбы? А я? Что ожидает меня? Задумчиво уставившись на облака, я понял, что дрожу и стучу зубами. Отлов Грешема измочил меня до нитки, и ледяной ветер лишь усугублял незавидное положение. Так! Подождите! Та фляга с упавшей пирамиды придётся сейчас очень кстати! Вынув из сумки матовый непрозрачный сосуд, я на свой страх и риск приложился к его содержимому. Однако на язык попало вовсе не спиртное – твёрдые зёрнышки засыпали моё горло. Хорошо, что я ничего не проглотил. Тьфу! Что это такое? Я высыпал содержимое фляги на дно лодки. Россыпь блестящих отшлифованных камушков смешалась с налетевшим снегом. Дурнбад оторвался от гребли, чтобы поднести одну горошину к глазам.

– Алмазы. Идеально чистые, – подтвердил мою догадку старейшина войны. – В таре то оказалось кое;что получше, чем виски, да, брат по крови? Находка, достойная короля!

– Откуда у тебя эта бутылка? – вскинула брови Серэнити. – Её содержимого хватит на много, очень много добрых дел!

– Я случайно подобрал флягу среди пустых склянок на «Клинке Ночи». Мне подумалось, что в ней будет ром или портвейн, вот и прихватил с собой, – ответил я, пожимая плечами. – Мне алмазы не нужны, если хотите, забирайте себе.

– Ты часом не заболел? – нахмурился Дурнбад. – Кто, будучи в здравом уме, откажется от такого богатства?

– Что мне с ним делать? – улыбнулся я, заталкивая камушки обратно в сосуд. – Окружить себя роскошью и слугами? Нет, это не по мне. Я – маг, и сокровища для меня нечто иное. Уединение и изучение колдовских наук – вот, что мне по;настоящему дорого.

– И ты отдаёшь её нам? – ещё раз осведомился Дурнбад.

– Да, берите. Я уверен, что вы найдёте алмазам должное применение.

Поколебавшись, гном и спрятал запечатанную флягу к себе за пазуху.

– Ты предлагаешь только нам, но в той лодке плывут ещё два твоих друга – им тоже будет причитаться. Когда разберёмся с Десницей Девяносто Девяти Спиц, то разделим богатство поровну. Надеюсь, что к тому моменту ты одумаешься и захочешь иметь не только место, где будешь пускать искры и читать книги. Вместо этих лохмотьев тебе бы очень пригодилась новая мантия, а портные, как водится, бесплатно не шьют, – заявил старейшина войны. – Я, так и быть, возьму у тебя флягу, но только для того, чтобы ты её ненароком не посеял. За вашим братом колдуном нужен глаз да глаз.

Мне показалось, что Великий инквизитор как;то странно посмотрела на гнома.

– Урах претит мне обзаводиться излишним обилием, поэтому свою долю я потрачу на бедных. Каждый брошенный ребёнок в Иль Градо узнает, что такое хлеб и тёплая постель.

– Тогда пускай моя часть алмазов достанется тебе, – кивнул я. – Я знаю, какого это – расти на пустой желудок и не иметь крыши над головой.

– С каждым днём ты удивляешь меня все больше и больше, Шаттибраль… Ты – адепт Тьмы, но ты не такой, как все, кого я встречала.

Великий инквизитор сжала амулет Ураха.

– Я помолюсь за то, чтобы твоя щедрость не осталась незамеченной.

– Спасибо! Приятно знать, что перед небесными силами за меня есть кому замолвить словечко.

– Святые смотрят на твои деяния.

– Тогда им точно известно, что я – хороший парень!

– Твоё насмешливое отношение к религии не даёт тебе встать на путь духовного очищения, – вздохнула Серэнити, откидывая мокрые волосы за спину.

– Жаль, что я не собираюсь меняться.

– Думаю, дыба заставила бы тебя изменить взгляды на жизнь.

– Конечно, под воздействием этого устройства и ему подобных, любой, даже самый закоренелый преступник, будет кричать о том, что от него хотят услышать. Причём кричать громко! – поспешил согласиться я.

– При проведении допросов с пристрастием сердце Ордена Инквизиции скрипит и содрогается от жалости, но суровые времена требуют суровых методов. Если мы ослабим хватку, то зло восторжествует.

– Звучит как;то мрачно.

– Сейчас чёрное правит белым, однако так будет не всегда. День возобладает над ночью.

– А пока раскалённые прутья продолжат клеймить еретиков.

– Сарказм обнажает душу.

– Моя душа в порядке.

– Напротив, она страдает и ищет покаяния.

– Я этого не чувствую.

– Ты просто не хочешь чувствовать.

– Меня ведёт Вселенная, а не Боги.

– Но ныне только Всеотцу подвластно спасти мир. Может он и есть твоя Вселенная, да только ты об этом не догадываешься, да?

– Ты задала вопрос, требующий размышлений, – отозвался я, уносясь мыслями в правду, открытую мне Эмириус Клайн. Урах, он же безумный Князь Десницы Девяносто Девяти Спиц, лживый Бог, использующий обращённые к нему помыслы, надежды и сомнения ради грязных игр и интриг. Наверное, Урах улыбается, когда пахарь возносит ему хвалу за обильный урожай, а на следующий день громко смеётся, потому что все посевы за ночь сжирает саранча. Пример, конечно, выдуманный, но… разве так не происходит? Люди – это всего лишь инструмент, который не даёт заскучать кукловоду, пока эпоха сменяет эпоху. Значит, мы в плену? Все или только избранные? На кого распространяется божественное внимание? Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. Они не дают мне покоя и, вероятно, ещё долго будут терзать мой разум. Хотя, постойте. Почему это я воспринял на веру всё, что мне сказала Матрона Тьмы? Почему я безоговорочно согласился с тем, что Урах одобряет разрушение и смерть? Почему я сразу перевернул медаль блёклой стороной? Вернём глянец обратно. Жрецы Братства Света врачуют раны магией. Откуда они черпают свою силу? Из Таинства Всеотца. А герои? Я знаю десятки легенд, где они просили помощи у Ураха, обретали её, а затем счастливо доживали свой век. Ну не может быть всё сплошным обманом! Это не укладывается в рамки моего восприятия! Как мошка, бьющаяся об окно, я пытаюсь осмыслить Замысел Вселенной и чем больше нахожу ответов, тем больше запутываюсь.

Корма ударилась о песчаное дно. Дурнбад откинул весла и соскочил в море. Ухватившись за нос лодки, гном подтащил её к берегу. Грешем и Эмилия, успевшие вперёд нас достигнуть острова, уже закидывали на плечи рюкзаки. Мурчик хмуро мялся лапками по зелёным водорослям, раскиданным вдоль берега. Прежде чем спрыгнуть в воду и подсобить Дурнбаду, я предварительно снял сапоги. Они, конечно, и так мокрые, но выжимать их второй раз за час мне не хотелось. Серэнити накинула на плечи меховой плащ. Она предпочла остаться сидеть и доверить нам сделать мужскую работу. Когда лодка оказалась на суше, я помог Великому инквизитору выбраться на песок. Рядом весело защёлкал жвалами подползший Снурф. Ему в клешни попалась взбухшая медуза. Видимо, мёртвая. Пошевелив усами, таракан признал её пригодной к употреблению. Ом;ом;ом! Прозрачное тельце стало пропадать в утробе моего любимца. Дождавшись, когда Снурф откушает, я пошёл в сторону выбеленных солью деревьев.

– Эй, там тропа!

Остроглазый Грешем показал когтём направо. Мы присмотрелись. Среди голых стволов осин и папоротников пролегала узкая линия, вымощенная прибрежным камнем. Повернув в указанном направлении, наша компания потопала к началу дороги. Шириной не более трёх футов, черта уводила вглубь редкой посадки. Она шла то зигзагом, то дугой. Одолев несколько вогнутых ложбинок, мы наткнулись на ракушку невиданной величины. Что за моллюск таскал её на себе?! Изгибы раковины отливали перламутром. Её нутро имело дыру, ведущую куда;то вниз. Я наколдовал парочку шариков света. В их сиянии из покрова тьмы вырвались очертания лестницы.

– Ну и домик у Цхевы! – сказала Эмилия, оглядывая причудливые спирали.

– В морском стиле, – отозвался я. – Колокольчик кто;нибудь видит?

– Ни колокольчика, ни коврика для ног, – хмыкнул Дурнбад. – Наверное, здесь любят внезапных гостей.

– Если учесть, что порожки, скорее всего, сделаны из скреплённых между собой костей, то можно предположить, что ты прав, – ответил я, рассматривая белёсые бруски.

– Не люблю я вот так вот без приглашения заявляться на ланч, – вздохнул Грешем.

– Кто бы говорил, – улыбнулся я.

– Нет, я серьёзно!

– Придётся на этот раз переступить через свои принципы, – отметила Серэнити, двигаясь вперёд. – За мной!

– Почему я уверен в том, что этот непререкаемый тон отпугивает от неё потенциальных ухажёров? – пробормотал Грешем, следуя позади меня.

– Думаешь? – обернулся я. – Может быть, она иногда ведёт себя немножечко по;капитански, однако если брать картину в целом, то в институте семьи это подчас ценное качество.

– Чего?

– Ну, ты и она, романтический вечер, неожиданно вспыхнувшая страсть…

– Смешно – меры нет!

– Нет, ты покумекай над этим.

– И вы тогда тоже.

– О чём вы там шепчитесь? – спросила Эмилия.

– Да так, о том о сём.

– Фу, старый гриб, что за секреты!

– Мужские!

Моя подруга надула губки. Я показал ей язык, а потом углубился в раковину. Кости или что;то очень похожее на них слегка похрустывали под нажимом ног. С каждым шагом в моей голове нарастал гул. Такой обычно издаёт духовая труба в руках неумелого музыканта. Что за наваждение? Последняя ступенька, и – вот, я оказался перед широким проходом в пещеру. Над аркой свода прилипла нефритовая змея, пожирающая собственный, сплетённый из слов, хвост. «Выбирая дорогу – выбирай её правильно. Цена ошибки – жизнь». Хорошее предупреждение – понятное предупреждение. Казалось, что я перестаю слышать окружающие звуки. Я повернулся к друзьям, намереваясь что;то сказать, но осёкся, заметив, как Дурнбад гневно открывает и закрывает рот. Прямо как рыба, подумал я. Мы стали немыми и глухими. Это магия Бликов Тишины. Теперь ясно, что означает само название. Делать нечего, придётся довериться глазам, благо, что они не потеряли свою способность видеть. На всякий случай я решил подготовить заклинания «Огня». Однако из;за постоянного шума у меня не получалось сосредоточиться, как надо. Пламя появлялось, и тут же затухало, не находя во мне должной концентрации. Очень надеюсь, что шарики света не погаснут. Ходить вслепую не входит в список моих излюбленных занятий. На плечо мне легла стальная перчатка Серэнити. Мягко удерживая меня на месте, Великий инквизитор вновь встала во главе отряда. После того как булава и щит приняли боевую позицию, их обладательница устремилась в неизвестность. Всегда первая, всегда номер один. Неужели она не ведает страха? Долг для неё превыше безопасности. Серэнити – удивительная девушка, но возвращаясь к шутке над Грешемом, я понимаю, что её удел – одиночество. Хотя кто знает? Вселенная изредка вытворяет такое, что уму непостижимо.

Минут через десять узкий тоннель привёл нас на развилку. Здесь начинался лабиринт, ведущий к нашей цели – Чаше Призыва. Два абсолютно одинаковых коридора предлагали выбрать один из них. Как узнать, какой верный, а какой наверняка гибельный? Должны быть подсказки! Чтобы заняться осмотром стен и потолка, я притянул все шарики света к себе. Поиск принёс свои плоды. На истрескавшейся кладке я обнаружил два рисунка, на первом была запечатлена обнажённая женщина, пронзённая стрелами, а на втором голый мужчина, терзаемый страшными чудищами. Что сие означает? Думая над загадкой, я тёр переносицу. Вой в голове изрядно мешал серому веществу оперировать исходными данными. Ответ скребся на самой поверхности, но это «вууууу вуууу!» раздражает! Так, тут мёртвая женщина, а здесь мужчина, значит, безбоязненно сюда могут идти только Эмилия и Серэнити, а в соседний проем я, Грешем и Дурнбад! Точно! Чтобы избежать неминуемой смерти нам нужно разделиться! Девочки – налево, мальчики – направо, а фамильяры, так как про них нет ни слова – куда угодно! А вдруг я ошибся? Как всегда, выползают эти извечные сомнения. Если всё не так, то тогда – как? Глупости. Ради чего карябать изображения с тонким двойным смыслом? Нет, я правильно решил. Не имея возможности говорить, я как мог, жестами, растолковывал колдунье и Великому инквизитору, что мы должны разойтись. На лице Эмилии отразилась тревога. Половина, изуродованная Таурусом, сплюснулась печёным яблоком, тогда как другая, прекрасная, привычно нахмурилась. Где лежат осколки фиала, которому подвластно исцелить твою кожу? Клянусь, я найду их все. Только потерпи, родная, потерпи, мы обязательно удалим это гадкое клеймо…

Зелёный ареол от посоха Эмилии хорошо освещал дорогу, но я все же прикрепил к Серэнити парочку колдовских светлячков. Когда девушки скрылись из вида, наша мужская половина зашла в соседний проход. Моя догадка оказалась верна. На стенах, под разными углами зияли десятки отверстий. Пол представлял из себя мешанину из стрел, доспехов, истлевших тряпок и человеческих останков. Я приподнял мечом выцветшую юбку. Дама, некогда носившая её, получила стальной болт в бедро. Сомнительное приобретение! Я скинул с острия прорванную одежду и двинулся дальше. Мы шли до тех пор, пока не упёрлись в новый перекрёсток. Эмилия, Серэнити и Мурчик уже поджидали нас. Убедившись, что с подругами и котом все нормально, я запрокинул голову. Над шестью разветвлениями приглушённо мерцали символы природы. Я сел на пыльный камень, подпёр подбородок руками, затем стал думать. Сакральный смысл знаков мне как магу был понятен. Капля – это вода, три сплетённых язычка – огонь, параллельно струящиеся волны – ветер, замкнутый треугольник – земля, снежинка – мороз, изломанная палочка – молния. Осталось смекнуть, как эти руны относятся к тому, куда я должен пойти? Предположим, что каждая метка обозначает то, из чего я создан. Нелепо, ведь, я не элементаль. Предрасположенность к определённому типу энергии? Нет, слишком специализированно, вопрос должен быть широким… Так, что же, что же, что же? Массовое, большое, обширное… Именно! Олицетворение! Головоломка про олицетворение! Какая стихия абстрактно воплощает в себе ту или иную расу! Это логично и схоже с предыдущей шарадой. Несомненно, что издревле копающиеся в недрах гор гномы – это земля. Исчезнувшие эльфы были быстры и неуловимы – это ветер. Мороз – не ведающие хлада виалы. Эндориты? Наверняка, молния. Мягкошёрсты боготворят воду – капля – они. Остаётся человек. Он чаще других тянется к странствиям, и его короткая жизнь сгорает, как фитиль в свече. Для всех, кроме Дурнбада, подходит коридор с выбитым пламенем.

Подойдя к старейшине войны, я ткнул в оранжевый треугольник. Дурнбад сурово мотнул головой и покрепче взял молот. В свете магический шаров его доспех тускло серебрился. Хлопнув меня по поясу, он смело вошёл в черноту. Надеюсь, я ничего не перепутал и полюбившийся мне гном не сложит свою бороду под напалмом всесокрушающего волшебства. Я махнул рукой и, не без трепета в сердце, повлёк остальных друзей за собой. Коридор почти полностью облепляла сажа и копоть. Стерев со стены налипший пепел, я обнаружил ловушку «Огня». Под прикосновением она отозвалась вялым красным миганием. Вероятно, застывшая во времени магия срабатывала на индивидуальную пульсацию жизни. К моему облегчению ловушка прибывала в состоянии сна и никак не реагировали на нас. Можно облегчённо выдохнуть и относительно безбоязненно идти к следующему интеллектуальному препятствию, что мы и сделали. По пути нам встречались обугленные черепа. Любопытный Снурф частенько залазил лапками в их пустые глазницы. Не найдя ничего интересного в очередной черепной коробке, таракан переломил её напополам и, явно негодуя, отшвырнул в сторону. Крупный осколок угодил мне в висок.

– Будь внимательнее Снурфи! Ты так не один тут ползёшь!

Сказал я это или подумал, не знаю, в данной ситуации всё едино. От какофонии свистов, гудения и пучков несвязных мыслей меня отвлекло оружие. Его сплавившиеся куски цепляли мои и без того потрёпанные сапоги. Поддав ногой энный по счёту топор, я остановился, чтобы поднять его к глазам. Работа гномов. А это что? На полотне сверкнула наковальня – клеймо Надургха. Кто;то из родичей Дурнбада обрёл покой вовсе не в Зарамзарате. Я вернул топор на его место. После этого я подобрал ещё пять или семь различных предметов. За исключением серебряного «налапника», принадлежащего мягкошёрсту, все они были родом из Железных Гор. Маленькая победа моего ума. Мы не сгорели заживо. Впрочем, главное не обольщаться.

Мы шли и шли, то вверх, то вниз, то наискосок. Наконец вдали забрезжил свет. Зачарованный кристалл заливал распутье тёплой желтизной. Теперь ходов я насчитал аж десять. По их же количеству было и постаментов с прозрачными квадратами. Под стеклом находились чучела животных и птиц. Кабан, сокол, заяц, лис, лось, медведь, ворон, волк, ягуар и попугай. Мини музей какой;то. Я огляделся. Дурнбад явно отставал от нас. Переживать, конечно, пока рано, но… Скоротаем минуты делом. К чему здесь разместили братьев наших меньших? Эмилия задумчиво обходила экспонаты, прикасаясь пальцами к их крышкам. Серэнити и Грешем выжидательно застыли рядом со мной. О, Вселенная, это сипение, оно когда;нибудь смолкнет?! Дайте сообразить. Животные. Птицы. А мы тут каким боком? Где хоть какая;то конкретика? Ну ладно, примем во внимание ту идею, которая наклёвывается самой первой – нам надо соотнести себя со зверями. По характеру? По зодиакальному бестиарию? По внутренней силе? А – как? Я, например, ощущаю себя вороном, потому что люблю думать и всегда весь такой загадочный и себе на уме. Эмилия? Ну, она кошечка. Ягуар. Красивая и грациозная. Хотя лисица ей тоже подходит. Грешем – тут и гадать нечего – волк, мощный и ловкий. Серэнити? С ней посложнее. Великий инквизитор может быть как ягуаром, так и соколом, но так как она тяготеет к небесам, то её метафора всё же хищная птица. А Дурнбад? Вон, между прочим, и он. Яростный, импульсивный, задиристый – старейшина войны – медведь. Эмилия указала Людвирбингом на ворона, а затем на меня. Мы с ней пришли к одинаковому выводу! Отлично! Расхождения у нас вызвала только Серэнити. Моя подруга тыкала на ягуара, а я соответственно бил ладонью по четырёхугольнику сокола. В конце концов, мы подвели великого инквизитора к двум скалящимся существам, чтобы она сделала выбор сама. Сокол! Цап;царап – и мышки нет! Всё верно! Мы распределились по проходам. Пять магических шариков колыхались у резных арок. Я ободряюще кивнул Эмилии. С посохом наизготовку, колдунья притянула Мурчика поближе к себе. Перед тем как пропасть из вида, она улыбнулась. Мой черёд. Натужно вздохнув, я шагнул вперёд. Ничего не произошло. Я не воспламенился, не рассыпался от холода и меня не атаковали разномастные гады. Значит, снова в яблочко!

Преодолев змейку тоннеля, я вышел к круглому залу, по центру которого расположилась мраморная плита, испещрённая мелкими буквами. Споткнувшись о подлезшего под ноги Снурфа, я посмотрел на друзей. Они все были в сборе. Живые! Ура! Эмилия нетерпеливо потянула меня к обелиску. Мастер, создавший его, использовал очень неудобный язык древних альфазацких кудесников. Некогда, они жили на острове Альфизия и поклонялись водяному божеству Цхеранусу. На заре времён природная катастрофа низвергла Альфизию в Абрикосовое Море, оставив в память о её странных чародеях лишь пару десятков замысловатых рукописей. Так вышло, что мне довелось повидать не только их копии, но и сами оригиналы. Воскрешая в памяти истлевшие манускрипты, я завёл нижнюю губу за верхнюю. Альфазацкий язык состоит из пятидесяти четырёх непарных слогов – таким в обиходе не попользуешься. Читать на нём трудно, а говорить так и подавно не сахар. По молодости мы с Эмилией выучили его, чтобы утереть нос Бертрану Валуа, который всегда мнил себя королём полиглотов. Бесконечный клёкот фанфар не давал мне как следует вникнуть в смысл стародавнего писания. От этого можно сойти с ума! Всем флейтам, свирелям и органам – категорическое нет! Бессрочно! Я выпустил из лёгких воздух, затем опять воззрился на плиту. Она имела шесть столбцов с выпуклыми словами. На расчерченной верхушке были выбиты вопросы. Видимо при ответе надо надавить на нужное слово и тем самым в конце составить предложение. Занятно! Обожаю такие ребусы! Эмилия поднесла Людвирбинг поближе к иероглифам. Я почесал подбородок. Что будет, если ошибёшься и угодишь пальцем не туда? С высоты упадёт огромный камень? Я задрал голову к мозаичным сводам. Никакой нависающей глыбы. Да и вокруг вроде бы ничего примечательного. Даже костей нигде не видно. Не нравится мне эта ложное спокойствие. Нутром чувствую, что беды не миновать. Ладно, переживать буду, когда разразится гроза! Я занялся переводом рун на первой выбитой колонке.

– Имея два лица и два сердца перворождённый пожертвовал всем ради судьбы. Истинный и неподдельный. Изменённый и изменяющий. Закрытый в клетке и свободный от неё. Он исцеление и боль. Он калека и совершенство. Его глаза видят звёзды, как они есть, – прочитал я про себя.

Прямо метафизика какая;то! Так;так, а вот и варианты ответов: Джелла, Назбраэль, Урах, Ямбоготот, Ворг, Фистус, Ливан, Сирвилла, Стиксорат. Это всё названия богов. Джелла, как я понял, – это Нолд Тёмный, его отбрасываем. Назбраэль – это олицетворение чистого зла, так что тоже не годиться по той причине, что он никогда и ничем не жертвовал. Урах – покровитель всех людей Соединённого Королевства, по летописям умеет принимать разные формы. Подходил бы противоречивый Ямбоготот, если бы не одно «но». По сказанию его низверг в небытие Фистус – владыка сновидений и извечный заключённый радужных грёз. Ворг и Ливан – идолы Хрипохора. Эльфийских владык Сирвиллу и Стиксората, кажется, создал кто;то из других, непредставленных здесь демиургов, так что это не они. И что в итоге? Это Урах? Если быть разумным, и учесть то, что я нахожусь в Бликах Тишины, а Цхева связана с Всеотцом, то, пожалуй, остановимся на этом. К тому же разве не Урах всё это затеял? Если к загадке присовокупить речи Эмириус Клайн, то все становиться на круги своя! Я уверенно дотронулся до слова в плите. Оно прогнулось и легко зашло вовнутрь. На потолке загорелся синий сгусток света. Земля не разверзлась, а значит всё правильно, идём дальше!

Окрылённый успехом я принялся за второй столбец.

– Что мать говорит любимому сыну на прощание? Что отходчивый отец даёт дочери перед неугодным брачным союзом? Что бедный старик преподносит внуку в качестве последнего дара перед смертью? Чего не дождётся на суде провинившийся монах? И чего заслуживает нераскаявшийся убийца, следуя на эшафот?

Читая список возможных пожеланий, Эмилия сузила глаза: нежность, благословение, порицание, напутствие, презрение, проклятье, равнодушие, совет.

Надо порассуждать. Жаль мне придётся это делать с самим с собой, а не с колдуньей. О человеческих повадках она знает куда больше, чем я! Я с надеждой взглянул на свою подругу, но та лишь покачала головой. Придётся брать ответственность на себя. Я беззвучно вздохнул и задумался. Я представил, как женщина стоит на пороге дома, а её зацелованное дитя издалека машет платком. Мужчина, насупившись, смотрит на испуганное лицо девушки под фатой. Старик лежит на деревянной лавке, а над ним склонился долговязый парнишка. Лысый мирянин нервно крутит чётки в присутствии суровых настоятелей. Скованный железными наручниками человек преклонил колени перед палачом. Как по мне этих людей объединяет одна особенность. Кто;то уходит, а кто;то остаётся. При этом в каждом отдельном взятом случае в душе могут кипеть самые разнообразные чувства, но только не равнодушие. Преступнику ни к чему советы и уж точно он не получит нежности – значит минус два. Что касается монаха, то по кодексу Братства Света при наложении епитимьи его полагается, как порицать, так и напутствовать. Остаётся три пункта. В тексте мать, отец и старик не испытывают к своим чадам антипатии, поэтому презрение и проклятие отпадают. Следуя логике, это – благословение! Оно применимо ко всем ситуациям!

Я нажал на выемку. На высоте вынырнул ещё один светящийся шар, только ярче и крупнее. Грешем несколько раз свёл друг с другом ладони. Аплодисменты? Премного благодарен, цветы несите в гримёрку. Смахнув со лба пот, я занялся третьей задачкой. Она звучала так:

– Для бодрых и не знающих грусти она бывает часто полна, хоть и не является таковой. Для унылых и серых в ней подчас ничего нет, но и это заблуждение. Короли и святые, грешники и еретики одинаково пользовались ею. Она спокойна и непритязательна. Красота и шик, бедность формы и аляповатость ничего для неё не значат. Она лишь сосуд того, кем мы являемся.

Серэнити просунулась между мной и Эмилией. По широко распахнутым глазам Великого инквизитора я сообразил, что она не понимает волшебного языка. И то неудивительно, в светлых залах Инквизитика Конопус ему не научат.

Я вернулся к расшифровке символов. На этот раз ключами к загадке стали: чаша, душа, любовь, мысль, боль, вера, ревность.

Интересно, что только одно из семи слов обозначает предмет, другие относятся к нематериальным вещам – это раз. Мы ищем чашу и вполне вероятно, что при составлении целого предложения она там должна фигурировать – это два. Что до третьего, то… Додумать я не успел. Прочитав вопрос вперёд меня, Эмилия нажала на «любовь».

Из обелиска вырвалась красная сфера. Она заюлила по кругу, быстро набирая свечения. Я сощурился. Сфера слилась с голубыми шарами и громадной искрящейся каплей упала возле меня. Последовал бесшумный взрыв света. В бок меня что;то резко пихнуло. Я выронил Альдбриг и отлетел прямо на Дурнбада. Визг в ушах достиг оглушительных высот. Я вскочил на ноги и уставился на причину моего падения. По спине побежали струйки мокрого страха. Существо, отшвырнувшее меня словно пёрышко, было знакомо мне по головокружительным приключениям юности. Яшмовый гомункул – химера, с телом, передними лапами и хвостом ягуара, копытами и головой быка, и запястьями человека. Шрам под левой лопаткой когда;то достался мне именно от этого фантастического монстра. Кольцо в носу, узкие злобные глазки, заострённые рога и мощные руки;придатки, сжимающие топоры – это всё он. Серэнити и Грешем окружили яшмового гомункула с разных сторон. Действуя в паре, они то вместе, то поочерёдно принялись наносить удары по существу. Однако его защита была непробиваема. Бзынь, бзынь, бзынь! Яшмовый гомункул отбивался с невиданным проворством и как бы прицеливался. Вдруг он сделал выпад, который едва не снёс Великому инквизитору голову. Целая прядь белых волос шматком упала на пол. Ну же, Калеб, выжми из себя хоть чуть;чуть боевой магии! Пока я мучился в безрезультатных попытках сконцентрироваться, Дурнбад подкрался к яшмовому гомункулу с тыла. Копыто резко извернулось – подкова бахнула по шлему гнома. Старейшина войны оловянным солдатиком брякнулся на землю. Тут изумрудной стрелой мелькнул посох Эмилии. Раскалённый до рези в глазах, Людвирбинг прошёлся по ноздрям бестии. Вырванное колечко отскочило куда;то ввысь. Клинки Грешема вовремя отвели топор вправо. Нарушив изначальную траекторию полёта, неприятельское оружие плашмя стукнуло вампира по корпусу. Мой ученик болезненно согнулся, но в последнюю секунду юркнул под щит великого инквизитора и таким образом избежал верной смерти. Сокрушительная атака переключилась на Серэнити. Удар, второй, ещё удар! Топоры забряцали по легендарному артефакту Нолда Тёмного. Памятуя о судьбе Дурнбада, я, подобрав меч, осторожно подбирался с бока. Серэнити между тем согнула колени. Её булава звездой взмыла к рогам чудища. Ответное нападение обломило большую часть одного из них. Яшмовый гомункул открыл пасть, из которой показались черенки желтоватых зубов. Нагнув кустистую голову, он изогнулся и боднул Великого инквизитора в грудь. Следом топор и… Альдбриг, выбив искру, спас Серэнити от рассечения напополам. Яшмовый гомункул прогнулся, шмякнул меня рукояткой в висок и бешено развернулся. Агония терзала его пятнистый крестец зелёным пламенем. Страшилище ринулся на Эмилию. Полосатый комок и чёрное пятно бесстрашно встали на пути мифического зверя. Мурчик и Снурф были несопоставимо малы перед нависшей скалой мышц, но беспримерная храбрость заполняла их сердца. Когти прошлись по глазам яшмового гомункула, а лапки вонзились в шейные артерии – моя подруга отпрыгнула назад. Мурчик отлетел к стене, а за ним и Снурф, однако скидывая с себя последнего, яшмовый гомункул споткнулся. Не удержавшись, он рухнул на колени, где и принял на череп всю мощь молота Дурнбада и булавы Серэнити. Это стало концом битвы.

Как же ноет голова. Я смахнул с волос капельки крови – гадина счесала мне кожу, впрочем, ничего серьёзного. К моему удивлению, распластавшийся яшмовый гомункул замигал бессчётными вспышками. Его тело разделилось на три сгустка света – два голубых и один красный. Они втянулись в обелиск. Всё померкло. Выпуклые слова вернулись на свои места. Ко мне подошла Серэнити. Под её ладонями мои ссадины растворились в лучах светлой магии. Я поднял большой палец вверх. Великий инквизитор направилась к Грешему, а я пошёл к плите с расчерченными вопросами. У нас появился второй шанс исправить оплошность, но будет ли третий? Кинув на Эмилию предупредительный взгляд, я надавил на известные мне выемки. Мои ожидания оправдались. Чаша – верный ответ. Три сферы теперь исполняли круговерть под потолком. Колдунья сложила ладони вместе. Её жест означает – я прошу прощения за поспешные выводы? Конечно, никто не застрахован от неверной трактовки текста, и винить Эмилию в том, что мы чуть не погибли, было бы нечестно. Следующим могу ошибиться я, и тогда нам так же придётся столкнуться с демонами Бликов Тишины. Резь в ушах немного спала, и я занялся четвёртым столбцом. Пока у нас есть словосочетание – «Урах благословил чашу». Что же дальше?

– Есть те, кто знают о нём, но не пользуются им. Есть те, кто пользуются им, но не придают значение его важности. Есть те, кто радуется ему и те, кто ненавидят его. Он милостив и вместе с тем жесток. Он бестелесен и вместе с тем все ощущают его присутствие и отсутствие.

Водя пальцами по буквам я, проговаривая про себя переведённые надписи: дыхание, наказание, свет, истина, ложь, тьма.

Попытаемся отбросить лишнее. Наказание не может быть одновременно обращено и на добро, и на зло – его задача нести справедливость. Истину, как и ложь, порой нельзя прощупать сразу – так что они не верны. Не дышат лишь мёртвые и разумные стихии, это отчасти подходит, однако… Слепые не видят света, тьма же всегда с ними. Свет нагревает кожу, и мы ощущаем его тепло. Он причина засухи и без него не взойдут поля. Да, это свет.

К голубым шарам присоединился сиреневый. Мы близимся к финалу!

– Не знает времени. Не знает бытия. Это невозможно разрушить и скрепить заново. Этого нет ни у кого, и есть у всех. Попробуй осмыслить и потерпишь поражение. Недра не видят конца и всё;таки есть те, кто видел начало.

Так и хочется узнать, на какой возраст рассчитаны эти загадки? Точно не на подростковый! Неудивительно, что с момента создания мраморной плиты никто не смог её открыть. Я старчески вздохнул. Итак, из чего будем исходить на этот раз: любовь, замысел, вечность, слово, пустота, энергия.

Любовь как;то не вяжется с общим смыслом. Хоть она и встречается уже второй раз в столбцах, но это скорее совпадение. Можно предположить, что она не знает времени. Молод или стар – любви подвластен каждый. А вот разрушить её вполне реально, как, впрочем, и склеить осколки. Замысел? Вероятно, он сошёл бы за данное определение, однако, по моему мнению, замысел, как и слово – это Вселенная, а она творит себя сама, так что вряд ли кто;то мог бы узреть, с чего у неё всё начиналось. Вечность – что;то подсказывает мне, что это она, ведь пустота – это нечто аллегоричное, а энергия, как элемент, неотделима от мира.

Я показал Эмилии, что собираюсь выбрать в качестве ответа. Колдунья покрутила рукой, словно болтала в бокале вино. Она сомневалась, но свой вариант предлагать не стала. Хитрая какая, не хочет второй раз опростоволоситься! Криво усмехнувшись и сжав на всякий случай Альдбриг, я приложил перчатку к «вечности». К шарам добавилась величавая пурпурная сфера. Последний вопрос и что;то произойдёт!

– Созданная не по желанию – она всегда прекрасна, хоть многие так и не считают. Высший дар и высшая благодать. Отними её, и кто;то скажет спасибо, а кто;то горько заплачет. С одной стороны – её цена ничто, а с другой – всех алмазов мира будет мало, чтобы купить её.

Опустив глаза на колонку, я охнул. Понять было ничего нельзя. Топор яшмового гомункула раскрошил слова в пыль. Прямоугольники имели размытые границы. Оставалось положиться наудачу и ткнуть в любой из них. Кто из нас самый большой везунчик? Кому доверить испытать судьбу? Я повернулся к друзьям. Дурнбаду? Гном облокотился на молот. Он добровольно принял на себя войну с Десницей Девяносто Девяти Спиц. Однако вопреки всем заверениям о долге перед кланами Железных Гор, я думаю Дурнбад здесь только потому, что его ведут узы брата по крови. Грешему? Вампир стоял ближе всех к проходу. Скрестив руки на груди, он напряжённо катал желваки. Нет, ученик не должен подставляться под удар, пока рядом есть учитель. Эмилия? Вся перепачканная и измазанная, со всклоченными волосами и ошпаренным гнилью лицом… Она красива. Придерживая Мурчика за загривок, колдунья смотрела на меня изумрудными глазами. Подруга дней моих суровых. Такая близкая и такая далёкая… Сегодня с тебя хватит крутить колесо фортуны. Серэнити? Великий инквизитор Иль Градо как всегда строга. Белые волосы, непреклонный взор, булава и щит в стальных перчатках. Ты не ведаешь страха, ты сама несёшь его в ряды противников. Ты ведома Урахом и в твоей жизни нет места случайностям. Остаюсь я. Да, я и только я. Любимец Вселенной. Я дёрну за ниточку и дверь откроется. Я знаю это. Нахлынувшее откровение рассмешило меня. Не глядя я зажал большим пальцем ямку сбитого камня. От плиты отделился жёлтый круг. Он долетел до верха и там заплясал вместе со своими собратьями. Собравшись воедино, они ударились о своды и проступили искрящимся предложением древних альфазацких магов – «Урах благословил чашу светом вечной жизни». Тут же какофония звуков покинула мои уши. Я вновь слышу! Монумент завертелся по часовой стрелке. Провалившись под землю, он вернулся с глиняной чашей наполненной синеватой жидкостью. Неужели если испить из неё, то никогда не умрёшь? Достойный приз! Вот ради чего сюда веками стекались герои! Я захотел зачерпнуть влагу и поднести ко рту… Ведь если подумать – я же ничего не теряю? Я потянулся губами к синеве… Сильная рука оторвала меня от краёв чаши.

– Ты что, некромант, с дуба рухнул?

Голос Серэнити звучал непривычно глухо.

– Зачем ты собрался пить, не пойми что?! Хочешь превратиться в слизня или того хуже – помереть?

– Калеб всегда любил эксперименты и его никогда не пугало, что у него может вырасти хвост или парочка новых ушей, – качнула головой Эмилия. – Только вот сейчас это совсем не к месту, милый. Кидай амулет – мне не терпится повидать мадам с полным отсутствием музыкального вкуса.

– Я…

– Из;за чего ты медлишь, брат по крови? Швыряй в омут блестушку Буля, – проворчал Дурнбад, – Чем скорее мы закончим ритуал, тем быстрее отсюда выберемся! Поторопись, пока не возобновился весь этот писк и визг!

– Даже меня пронял скрежет и душевнобольные рефрены, – согласился Грешем. – Ещё час, и я бы точно рехнулся! Видели когда;нибудь безумного вампира? И хорошо, что не придётся!

– Серэнити, ты должна испить из Чаши Призыва, – сказал я, неожиданно вспомнив про отведённый ей срок. – Тогда Живая Вода перестанет действовать! Ответ на загадку и есть дар Ураха! В сосуде плещется бессмертие!

Наступило молчание. Привлекательно знать, что тлен никогда не тронет тело. Мы с Эмилией практически не стареем, Грешем и того пуще, у Дурнбада впереди лет сто пятьдесят, а вот у Серэнити… Великий инквизитор приподняла бровь.

– Да? Это действительно так?

– Все сводится к тому.

Серэнити сжала чётки.

– Имея власть над временем, я возвышусь. И даже меня… Искушение победит. Мне станут поклонятся и воздавать почести. Я стану очень сильна и, возможно, меня даже обоготворят. Мои указы будут вершить судьбы… Я не хочу этого. Моя жизнь – это служение. Урах – мой немеркнущий ориентир, и другого мне не надо. Когда я подойду к черте, то с радостью переступлю её и войду в Мир Света. Пусть сосуд остаётся полным до прихода того, кто его поистине достоин.

– Ты бестолково обрекаешь себя на погибель! – пробасил Дурнбад, расправляя усы. – Но раз ты отказываешься, то почему бы нам, – старейшина войны огляделся, – не сделать каждому по глотку и не продлить несправедливо короткий век? Лично я хочу протянуть подольше! В конце концов, что я – зря что ли прошёл через все препятствия чокнутого лабиринта? Кукиш с маслом!

Гном двинулся к чаше.

– Подожди!

Грешем перегородил Дурнбаду дорогу.

– Задумайтесь на секунду! А что, если это обман, и выпившего воды ждёт нечто страшное? Вдруг это следующее испытание Бликов Тишины?

– Вот мы и проверим это! Я привык идти на риск! Частенько это того стоит! – хохотнул старейшина войны отталкивая вампира.

В моей голове мелькнуло – а ведь Грешем прав. Кто докажет, что здесь налит не яд? Почему я позволил себе решить, что в сакральном сосуде именно эссенция долголетия? Только из;за проступивших на потолке пространных надписей? Видимо я и впрямь с дуба рухнул. Слова уничтожены и на колонне могло быть написано что угодно! Дурнбада надо остановить!

Прыгая на брата по крови, я ненароком пихнул колдунью. Она налетела на постамент и едва не окунулась лицом в глиняную ёмкость.

– Чтоб у тебя кирка погнулась! – ругнулся Дурнбад, падая на спину.

– Это исключительно в твоих интересах! – прохрипел я придавленный доспехом.

– Уверен? Я в поддавки играть не буду!

– Дурацкое дело не хитро!

Старейшина войны по;борцовски стиснул моё бедро. Я ойкнул, но хватки не ослабил. Гном давил мне на болевые точки, а я ему на талию. Скорее всего он даже не чувствовал этого – пластичная броня защищала надежно.

– Пойми, у меня в горле пересохло!

– Я дам тебе фляжку!

– Немедленно прекратите этот балаган!

Эмилия крикнула так громко, что мы тут же отпустили друг друга.

– Посмотрите, что из;за вас со мной произошло!

Густые каштановые волосы моей подруги приобрели изящную белую прядь. Наверное, она выбилась из причёски и окунулась в синеву.

– Ты знаешь, тебе даже идёт! – сказал я, отряхиваясь и пряча улыбку. – Всё тёмненькое, а здесь светленькое. Мне нравится! Если ты явишься в таком амплуа к королевскому двору, то непременно привлечёшь внимание кокеток и обзаведёшься титулом законодательницы мод! Вот увидишь, все знатные дамы будут окрашивать волосы точно так же!

Эмилия подошла ко мне вплотную. Её ноздри гневно раздувались.

– Шаттибраль! Что за ирония скользит в твоём голосе?!

– Никакой иронии!

– Волосы – моё всё! Не надо над ними шутить! Ты понял?

– Да! – откликнулся я, предусмотрительно делая шаг назад.

– Куда ты пятишься, старая каракатица? Я с тобой ещё не закончила!

– У какого животного я видел белую полоску посреди меха? – задумчиво протянул Грешем, рассматривая Эмилию.

– У скунса! – злобно отозвалась моя подруга, переключаясь на новую жертву.

– Точно! – радостно воскликнул вампир, но тут же стушевался. – Я не хотел сказать, что ты похожа на скунса, от тебя вообще плохо не пахнет!

– При чём тут запахи?! Почему ты о них заговорил?! Намекаешь на то, что мне пора принять ванну?!

– Никто из нас не благоухает розами, – улыбнулась Серэнити.

– Да, кроме меня. Вампиры не потеют!

– Кто тебе сказал такую глупость? – спикировала Эмилия.

– Как кто? Подмышки всегда сухие! Пощупай!

– Делать мне больше нечего!

Я между тем вернулся к обелиску.

– Друзья, если вы закончили обсуждать ароматы тела, то прошу вас – соберитесь, я кидаю амулет Буля в Чашу Призыва!

– Дурнбад, ты не будешь дурить? – строго спросила Серэнити.

Старейшина войны почесал под бородой.

– Пускай окунёт, а там посмотрим.

– Приготовьтесь!

Разговоры моментально прекратились. Обнажив оружие, друзья обступили постамент. Я достал из сумки амулет. Бульк! По синей глади прошла рябь. Стены загудели, с потолка посыпалась пыль. Пол затрясли подземные толчки. Внезапно Чаша Призыва стала наполняться влагой. Выбравшись за края, густая жидкость полилась нам под ноги. Мы расступились и неосознанно двинулись к выходу из зала. Раздался щелчок – коридор перекрыла упавшая сверху плита. Дурнбад взревел и навалился на неё всем весом.

– Отойди! – крикнула Серэнити.

Булава обрушилась на каменную преграду. Искры, искры и не одной вмятины! Удары – что мёртвому припарки. То наверняка проделки магии. Как их снять? Прощупать связующие нити? Слишком долго…

– На ней чары!

Великий инквизитор схватила меня за ворот.

– Придумай что;нибудь, Шаттибраль!

– Я пытаюсь, но идея не приходит!

– Так поторопи её!

– Смотрите! – воскликнула Эмилия.

Дойдя нам до колен, необычная вода вдруг отхлынула. Её часть собралась в непрозрачный кокон, в котором что;то шевелилось. Мы напряжённо застыли. Я занялся подготовкой заклинания «Огня». Из кокона вышла фигура. По;собачьи отряхнувшись, она сбросила с себя матирующий покров. Перед нами стояла женщина – зелёная чешуя, руки в червонном золоте, на бёдрах красная материя, расшитая жемчугом. Её грудь скрывали две плоские ракушки, перемотанные водорослями. Но вот голова… плечи плавно переходили в тупорылую морду змеи, шеи не было. Раздвоенный язык затрепетал. Жёлтые глаза, не мигая, вперились в меня.

– Ты! – прошипела Цхева. – Ты не Эмириус Клайн! Как посмел ты будоражить саму Владычицу Вод! Кто ты, ничтожество? Я всё узнаю!

И прежде чем я успел ответить, Цхева неуловимым всплеском оказалась подле меня. Влажный язык прошёлся по моему горлу. Пальцы сомкнулись на висках, я провалился в желтизну зрачков…

Я находился в просторной комнате. Точнее, сидел на стуле. Из окна мне на лицо падали лучи света. Весенний воздух забирался сквозь открытые ставни и щекотал нос благовониями распускающихся цветов. Напротив меня расположился стол, а за ним преподаватели Магика Элептерум! Нетерпеливый шелест мантии. Неужели я умудрился заснуть на вступительном экзамене! Вчера я очень переутомился и…

– Молодой человек, мы так и будем вас ждать целый день? Когда вы, наконец, соблаговолите показать нам свой… талант.

– Не дави на мальчика, Драт, он должен настроить себя, – мелодично промолвила пожилая колдунья в бирюзовом плаще, застёгнутом фибулой в виде разложенного шатра.

– Мне и так всё видно, Лорина.

– И всё же второго шанса у него не будет, поэтому прояви снисхождение.

Колдунья, ту которую звали Лорина, поманила меня пальцем.

– Иди сюда и не волнуйся, эмоции мешают сосредоточиться.

Я встал со стула и вышел на середину зала. Спиралевидный подсвечник на высокой ножке отвешивал мне поклон погнутой свечой. Я должен был её зажечь. Тревога о возможной неудаче предательски сосала под ложечкой. Я глубоко вдохнул и выдохнул. Пожалуйста, загорись! Пожалуйста, вспыхни! Всем естеством я потянулся к обугленному фитилю. Пожалуйста, свершись! Пожалуйста, воспламенись!

– Облекай желание в мысленный приказ, – тихо подсказывала Лорина. – Есть только ты и свеча, ты и свеча, и больше ничего!

Гори! Гори! Стихия огня, снизойди ко мне! Переметнись на свечу! Воспылай на ней! Я повелеваю тебе! Я – твой хозяин! Испепели свечу!

– Мы зря теряем время. Этот парень пуст, как бутылка у солдата. В нём нет ни капельки энергии, – долетели до меня слова Драта.

Свершись! Гори! Пылай! Действуй! Я призываю тебя!

– Ты ему мешаешь!

– Я? А пол под ногами ему не мешает?

Огонь! Огонь! Свеча! Огонь! Огонь! Свеча! Пламя!

– Из;за твоей постоянной спешки у нас уже двенадцатый год подряд нет ни одного ученика. Будь добр, дай мальчику чуть больше, чем тридцать секунд.

– Оно того не стоит.

Свеча! Стихия! Снизойди! Зажги! Свеча!

– Очевидно, ты хочешь остаться единственным магом в Соединённом Королевстве.

– Всё лучше, чем плодить недоучек!

– Ты просто болтун, Драт.

Жар! Горячо! Жар! Свеча! Огонь! Горячо!

У меня на лбу выступили крупные градины пота. Рубашка взмокла. На самом кончике скрученной верёвочки показался призрачный дымок.

– Ещё немного! Держись! Ты практически у цели! – поддерживала меня Лорина.

Огонь! Огонь! Огонь! Свеча! Огонь! Пламя! Гори! Гори! Гори!

От перенапряжения я рухнул на колени.

– О чём я и говорил.

Я поднял голову – свеча была по;прежнему холодна. Драт презрительно фыркнул, надел перчатки и вместе с другими учителями подался к выходу. Я уже никого не занимал. На меня больше не обращали внимания – что есть, что нет. Зал Испытаний быстро опустел. Сидя на коленях, я горько заплакал. Ну почему?! Почему провал?! На душе жутко скребли кошки, только что я упустил свой счастливый билет. На смену слезам пришла ненависть. Проклиная себя и весь мир, я сжался в комочек. Скрипнула дверь. Что? Стража Магика Элептерум явилась выкинуть меня на улицу? Пусть волокут, я им помогать не буду! Моих волос коснулась костлявая рука. Я оторвал лицо от мокрой рубашки. Это была Лорина, подмышкой у неё застряла толстенькая книга. Она подобрала полы мантии и по;старчески тяжело опустилась ко мне. Пальцы мягко потянули мой подбородок вверх. Колдунья заставила меня смотреть в её фиалковые глаза.

– Ты потерпел поражение, и отныне ворота Магика Элептерум закрыты для тебя навсегда. Есть чему огорчиться, но нечему отчаиваться, потому что жизнь – это череда преград, которые надо преодолевать. То, что не сломает тебя сегодня – завтра сделает сильнее. Не смей отказываться от мечты. Слышишь? Не смей забросить её в тёмный ящик! Да, твой путь к ней не будет лёгким – тебе не принесут знания на блюдечке и не покажут, как правильно владеть разумом, однако это ещё не значит, что ты не сможешь научиться всему самостоятельно. Вот. Она направит тебя.

Колдунья сунула мне в руки книгу «Прикладная магия. От новичка до мастера».

– Запасись терпением, устройся на работу, научись читать и начни движение к цели. Помни, главное – это концентрация и чёткая формулировка мыслей. Вырабатывай силу воли и тренируйся, тренируйся и ещё раз тренируйся. И тогда пройдя через «я не могу» и сквозь «я не умею» – ты достигнешь «я преодолел себя», а за ним будет успех. Больно, трудно, порой отчаянно, но осуществимо. Количество непременно перерастает в качество – это фундаментальный закон природы. Когда овладеешь основами, то поймёшь, к какой школе магии тебя больше тянет – защита, разрушение, изменение, мистицизм, иллюзии и прочие. Выбери то, к чему лежит душа и отточи мастерство. Я верю, что у тебя получиться.

– Вы… возьмите меня в ученики!

– Нет.

– Но почему вы не хотите?! Я буду стараться!

Лорина тепло улыбнулась.

– Я верю тебе, мальчик, но дни мои сочтены. Мука приближающейся смерти не позволит мне стать хорошим наставником. Вместо меня твоим обучением займётся Жизнь. Слушай её внимательно, не перебивай и не сердись понапрасну. Она расскажет тебе то, что ты не узнаешь в стенах академии. Подчас уроки могут показаться тебе суровыми – стисни зубы, сожми кулаки и иди вперёд. Рассчитывай только на себя, но не забывай друзей и уж тем более не предавай их в угоду амбициям. Цени искренность и взаимовыручку. За любовь – бейся, за деньгами не гонись. И последнее, наверное, самое важное… заруби себе на носу: ты – человек и должен им оставаться. Между милосердием и жестокостью всегда выбирай милосердие. Не дай злу заполнить твоё сердце, иначе все к чему ты будешь стремиться – обратится в прах. А теперь иди, и пусть Вселенная благословит тебя.

Я встал с колен и, посмотрев сверху вниз на старую колдунью, сказал:

– Спасибо вам, я обещаю, что не подведу.

– Я знаю.

Я повернулся, и мои глаза встретились с жёлтыми прорезями змеи.

– Выходи наружу, выливайся, освобождай тело, дай стать собой.

Розовая дымка поддёрнула края сознания. Пелена тумана рассеивалась. Я стоял в центре лабиринта, напротив Цхевы. Из моих ушей и рта текла синяя вода. Я закашлялся и в растерянности огляделся. С друзьями происходило нечто подобное. Они, как и я, только что вышли из транса. Непонимание, удивление и отрешённость застыли на их лицах.

– Что ты с нами сделала? – наконец смог спросить я.

– Вопрос не в том – «что», вопрос в том – «зачем?» Я раскрыла вас, словно дождь лилию. Пока вами владели воспоминания прошлого, я узнала, что вы пришли ко мне из;за Пророчества Полного Круга, – прошипела Владычица Вод. – Ваша дерзость прощена.

– Эмириус Клайн улетела искать…

– Не пересказывай мне то, что я уже выяснила. Я отправляюсь к Джеду Хартбладу, но взять вас с собой не могу. Десница Девяносто Девяти Спиц уже давно терзает морские глубины, и все силы моей магии, направлены на её сдерживание. Вам придётся по;иному добираться до Килкваги.

– Как? – выдавил я.

– Сейчас увидишь.

Язык Цхевы вильнул и снова скрылся в клыкастой морде. Она отошла к обелиску, а там распростёрла руки в стороны. Последовала голубая вспышка, а затем появился куб, состоящий из Вселенских символов. Руны заискрились, и на боках геометрической фигуры проступило изображение сумеречного леса. Посреди него возвышалась необычная гора. Она как бы состояла из искусственно выбитых террас. Каменные пласты, от большего к меньшему, слагались пирамидой. По периметру расположились причудливые башенки – внизу тонкие, а к верху раздутые как грибные шляпки. Куб запульсировал – картинка поменялась. Теперь нашему вниманию предстал коридор, в котором ничего не было, кроме сотен зеркал. Сфокусировавшись на одном из них, куб показал стеклянную поверхность со сколом в виде молнии.

– Что ты понял из увиденного? – поинтересовалась у меня Цхева.

– Чаща похожа на Лес Скорби.

– Он и есть, – подтвердила Владычица Вод. – Что скажешь про цитадель?

– Мне незнакома.

– А познакомиться придётся. Это Оплот Ведьм. Ближайший путь в Килквагу лежит через него.

– Надо полагать, зеркала нам тоже не просто так продемонстрировали, – отметила Эмилия.

– Именно. Что, колдунья, тебе известно о ворожеях?

– Они веками живут в Оплоте Ведьм, – задумчиво протянула моя подруга. – Их магические способности очень высоки. Множество удивительных предметов было создано ими…

– … однако величайший лишь один, – подхватила Цхева. – На заре своего могущества ворожеи сотворили Чертоги Отражения – зыбкую реальность, построенную из зеркал. Заглянув в отполированное нутро, можно многое узнать о будущем или о прошлом, найти ответы на сокровенные вопросы и обрести необходимые знания. Но не все зеркала раскрывают секреты. Некоторые из них своего рода окна в разные концы земли. Когда будете там – ищите то, что имеет сбитый уголок. Зеркало приведёт в Великий Лес, где вас встречу я, Эмириус Клайн или Джед Хартблад.

– Эти ворожеи, они пропустят нас к зеркалам или придётся помахать секирой? – осведомился Дурнбад, прищурившись глядя на Владычицу Вод.

– А ты бы пустил их в сокровищницу Надургха?

– Значит, придётся, – угрюмо хмыкнул старейшина войны.

– Твои суждения прямы и фатально безрассудны.

Цхева раздалась утробным шипением, вероятно, так она смеялась.

– Все гномы, всех кланов не одолеют ворожей в их исконных владениях. Оголи оружие и окажешься в могиле.

– Тогда что ты посоветуешь нам? – спросил я.

– В Оплоте Ведьм много тёмных ниш и скрытых ложбин. Таитесь. Наблюдайте. Сочитесь. Окружите себя уловками. Выждите момент, и под прикрытием мглы неприметной струйкой вползите в Чертоги Отражения.

– Предположим, нас схватят, – сказала Эмилия.

– В таком случае попробуйте договориться. Ворожеи не станут убивать вас сразу. По их обычаям пленников приносят в жертву только по определённым числам. В этом месяце они уже прошли, поэтому у вас будет время уговорить оракула пощадить ваши жизни в обмен на что;то другое.

– Например, на что? – подала голос Серэнити.

– Люди часто выполняют для ворожей разнообразные задания. Какое может стать вашим – не знаю.

– Хорошо, когда кровавые церемонии происходят не каждую неделю, – нервно усмехнулся Грешем. – И ещё лучше то, что ворожеи склонны к переговорам. Пообещаем, что нужно, и поминай как звали.

Морда Владычицы Вод осклабилась.

– Честный лжец верит в сказанное. Тут это важно.

– Что ещё мы должны знать о петле, в которую скоро засунем голову? – спросила Серэнити.

– То, что с недавних пор вся вода в Лесу Скорби осквернена и пить её ни в коем разе нельзя. Поддавшегося жажде ждёт долгая и мучительная смерть. Там, где река с черноствольника впадает в море, рыба плавает брюхом кверху. Запаситесь водой на острове. Когда выйдете из Бликов Тишины, следуйте направо – среди деревьев бьёт пресный источник.

– Как насчёт животных? Они не испорчены? – обеспокоился Грешем.

– Те невзгоды терпимы, что выпадают на полную тарелку, – изрекла Цхева старую премудрость. – Если дичь окажется тебе не по вкусу, то выбери на обед кого;нибудь из своих спутников.

– Я не такой. Я товарищей не ем, – возмутился мой ученик.

– Все вы не такие. Что ещё может сказать отпрыск Эмириус Клайн, когда у него под боком свежая добыча? – прошипела Владычица Вод. – Волк под личиной овцы забрался в стадо. Ему нравятся быть своим, но его древние инстинкты сильнее.

– Зря ты так о нем, – вступилась Эмилия. – Грешем ни разу не давал нам повода усомниться в его дружбе. Он из тех вампиров, про которых говорят – исключение подтверждает правило.

– Ты думаешь так, потому что внимание твоё убаюкано. Он опытный охотник. Речи его неказисты, а поступки нескладны, но это только для отвода глаз. Безобразный лик крови не портит. Она по;прежнему сладка и чиста. Прикоснись к шейке и убедись, что его приязнь не более, чем мираж.

Моя подруга нехотя завела руку за волосы. Спустя мгновение её затрясло. Серэнити обхватила Эмилию за талию и резким движением откинула каштановые локоны назад. Чуть ниже мочки уха алели две отметины. Это не был укус, скорее царапины. Великий инквизитор порывисто развернулась. Стальная перчатка стиснула горло Грешема. Сопротивления не последовало. Шипение. Цхева уселась в воду. Вид довольной змеиной морды вызывал отвращение. Владычица Вод радовалась посеянным семенам раздора. Мне сразу вспомнилась Эмириус Клайн, которая чинила распри в угоду Ураху.

Метнувшись к Серэнити, я вцепился в её запястье. Великий инквизитор вперила в меня пылающий взор.

– Прочь, некромант!

– Ты задушишь его! – заорал я. – Дай ему сказать!

– Он уже всё сказал!

Мои мускулы вздулись. Я что есть мочи потянул на себя тонкую руку.

– Я так не считаю!

– Его место в преисподней!

– Серэнити, дай ему слово! Я должен знать, что произошло! Может, это ошибка!

– Ошибка – это он!

Грешем захрипел.

– Довольно! Остановись! – выкрикнула моя рыдающая подруга.

Хватка ослабла.

– Я могу всё объяснить, – просипел Грешем.

– Говори, не говори – всем понятно, что ты чудовище! Надо было прикончить тебя ещё в Шальхе, – сплюнула Великий инквизитор.

– Да, я собирался укусить её…

Красная пелена застила мой разум. Ярость. Не дослушав, я заорал:

– Грешем, как ты мог?! Это же Эмилия!

– … но не сделал этого!

– Сейчас ты расскажешь нам сказочку о том, как сжалилось твоё сердце, которого нет? – изогнула губу Серэнити.

– Зачем?! Скажи зачем?! – стал допытываться я, беря Грешема за грудки. – Зачем?!

– Всё совсем не так, как вы думаете!

– А как?!

– Мне нужно залезть в сумку!

– Тебе нужно залезть на костёр!

– Отпустите его! Он никуда не убежит! – попросила колдунья.

Серэнити поглядела на Эмилию через плечо.

– Хорошо.

Стальная перчатка перебралась с кадыка на булаву.

– Один фокус, и тебе конец, – предупредила Великий инквизитор.

– Учитель?

Я убрал руки.

– Я очень надеюсь, что в твоей сумке лежит оправдание.

– Поверьте, оно там!

– Я жду.

Грешем принялся копаться в своих вещах. За его спиной как бы невзначай примостился Дурнбад. Гном ловил взгляд Великого инквизитора. При необходимости он собирался действовать с ней на пару. Мне это всё крайне не нравилось. Я до сих пор не верил в то, что Грешем способен на такое! Не найдя то, что искал, мой ученик вывалил содержимое сумки в синюю воду. Среди тяжело поплывших бутылок, носков и платков была дюжина пожелтевших листов. Грешем судорожно вылавливал их и складывал по порядку. Слабые волны прибили к моей штанине отслоившуюся обложку. Я поднял её. «Отчёт о произошедшем в доме Риварров». Что это такое? Чернила неровными кляксами расползались под пальцами моего ученика. Текст портился прямо на глазах. Смекнув, что дело плохо Грешем, откинув три листа, стал быстро читать вслух:

– В доме Риварров царил весёлый ажиотаж. В тот день несравненная Милена Риварр выходила замуж. Меня как главу отделения инквизиторов пригласил лично лорд Олколик Риварр. На подобных мероприятиях я всегда испытываю крайнюю неловкость. Однако просил сам лорд, и я не смог ему отказать. Я явился в назначенный час, а именно в четверть двенадцатого. Одетый скромно, я старался не выделяться среди толпы разношёрстной знати. Меня скорее можно было принять за слугу, нежели чем за видную персону. Я подсел к пожилому судье Причарду и занялся разглядыванием новоиспечённых супругов.

Не покривлю душой, если скажу, что невеста была настолько хороша, что напомнила мне нашу прекрасную королеву Эведенс, благослови Урах её душу и дай ей тысячи лет жизни. Рюшки, фата, пышное платье – загляденье. Жених бледный и худой, с чёрными вьющимися волосами. Имя его – Курвуш. Он переехал откуда;то с неспокойных рубежей Карака. На тот момент это было все, что я о нём знал. Молодожёны показались мне прекрасной парой. Юны и решительны. Она – улыбается, он – напускает серьёзный вид. Она – красавица и радушная хозяйка, он – защита и опора, всё как полагается. Я проговорил с Причардом весь праздничный обед, обсуждали в основном его подагру, урожай и прихоти погоды. Надо отметить, что я с наслаждением окунулся в мирские заботы старого человека.

В четыре по полудню настала пора дарить подарки. Вереница людей потянулась к белоснежному столу. Букеты цветов, золотые подвески, милые животные, меха и духи – были для неё, а изящное оружие, вычурные трости, карманные часы и картины – для него. Когда первая, самая бойкая волна гостей засвидетельствовала молодым своё почтение и отдала дань традициям, я вместе с судьёй направился к Милене и Курвошу, чтобы, так же, как и прочие, пожелать крепкого счастья и здоровых детишек. Слушая мои слова, Милена держала в руках привлекательную шкатулку. Прямо передо мной её передал некто, покрытый капюшоном. После поздравления и коротенького полуофициального наставления от лица храма, я поцеловал Милену в щёку, обнял Курвоша и было двинулся обратно, как вдруг произошло непредвиденное. Шкатулка негромко хлопнула. Её крышка отлетела, а из красного бархата вырвалось что;то похожее на дым. В мгновение ока розовые ручки в тонких кольцах почернели и пошли волдырями. Кто;то не смог смериться со счастьем Риварров и подсунул мерзкий сюрприз.

Одного взгляда мне хватило, чтобы понять – Милену поразило «Проклятие Увядания». Высшая Чёрная Магия. Даже магистры;целители не в силах совладать с её последствиями. На празднестве поднялся такой шум, которого не слышали в нашей округе многие десятилетия. Я привёл в чувства упавшую в обморок Милену и как смог успокоил Курвоша. Лорд Олколик Риварр чуть ли не на коленях просил, чтобы я пришёл на утро поддержать его семью и главное, бедняжку дочь. Я обещал. Минула ночь. Наскоро разобравшись с повседневными обязанностями, я заспешил в поместье Риварров. Меня встретил лорд. Его трясло. Неразутого, Олколик Риварр молча потащил меня в гостиную. Переступив её порог, я ахнул. На Милене не было и следа вчерашнего проклятия! Её рукам, груди и лицу вернулась прежняя красота! Готовый возгласить о величии Ураха, я осёкся. Милена и Курвош сидели закованные в цепи! На мой вопрос «почему?» лорд Риварр отбросил волосы дочери, и я обомлел – два пятна от укуса клыков. Курвош спокойно открыл рот, и я увидел неестественно продолговатые зубы. Поразительно, что вампир выглядел точно так же, как мы! Ни когтей, ни красного блеска глаз, ни асимметрии тела, ничего, только зубы, которых вчера было не видно! Курвош улыбнулся мне, а затем нараспев произнёс: «Будь то человек, гном или эльф поражён проклятием времени – есть выход ему из коварной петли. Если неувядающий род помажет его своей благодатью, то снимутся чары и воссияет чело как в молодости». Выдав мне кровососа и осквернённую страдалицу, лорд Олколик Риварр поступил по всем правилам добропорядочного гражданина и верного последователя Всеотца, поэтому я счёл возможным применить тринадцатый пункт из кодекса «О высшем сословии, формах его наказания и принципах прощения».

Моим указом дело получило гриф «Особо конфиденциально». Допускаю мысль, что я поступил мягкосердечно, но дом Риварров – образцовый дом. Неминуемый позор и простонародная хула уничтожили бы его суть, я же свято верю, что невиновные не должны нести груз порицания. Вампиризм – это клеймо, и оно не смывается ни золотом, ни высоким положением в обществе. С моего позволения лордом Олколиком Риварром была выдумана легенда, которая деликатно объясняла, куда делись Милена и Курвош – свадебное путешествие, родственники в Караке и всё такое. Тем же вечером упомянутая пара в строжайшей секретности была доставлена к нам в Орден. Ими занялся старший инквизитор Джованни Капруцини. Его доклад, включающий в себя допрос и выписку о казни, присовокуплён ниже. Сюда же я прилагаю рапорты, поданные мне братьями, которые содействовали Джованни Капруцини в его труде. Список: Алтори Моно – младший клирик, Ракур Блазье – младший клирик, Джерард Сидо – клирик, Анарета Штау – инквизитор, Вакарди Прихард – инквизитор. Больше добавить мне нечего. Отчёт составлен для гонителя ереси Мирабеллы Клюни. Подписываюсь под вышеизложенным, милостью Ураха инквизитор;рыцарь Вивальд Стасюир.

Закончив читать, Грешем посмотрел на переставшую плакать Эмилию.

– Теперь ты понимаешь?

– Где ты взял эти рукописи?

Серэнити вырвала мокрые листки из пальцев моего ученика.

– Я нашёл их в Эльпоте! Помнишь, мы обходили гарнизон и наткнулись на капитана стражи, который из;за раны в боку ели стоял на ногах?

– Припоминаю.

– Пока ты оказывала ему помощь, моё внимание привлекла комната с кучей шкафчиков. По надписям я понял, что попал в замковый архив Братства Света.

– Архив Братства Света всегда находится в храме Ураха, чтобы ты знал.

– Там, над проёмом, было написано «настояния, там;дам;дам писания света» или что;то вроде того.

– Настоятикус Полаци, Эрванда Светлум – покои настоятеля провинции. Ты наткнулся на кабинет Ваяла Диянги.

– Наверное, я плохо разбираю ваши официальные словосочетания, – согласился Грешем. – Я побродил между заставленных невесть, чем полок, а затем пошёл обратно к тебе. Однако на выходе я случайно задел клинками тумбу. Из неё выдернулся ящик с кипой бумаги. Я машинально задвинул его и тут встал как вкопанный. Картотека называлась – «загадки вампиризма». Ну как я мог пройти мимо? Вновь выдвинув ящик, я вытащил из него первую попавшуюся книжку. Уже в Железных Горах, во время дежурства, я ознакомился с её содержимым. История, изложенная Вивальдам Стасюиром, изумила меня до глубины души.

– То есть ты хотел обратить меня в вампира только для того, чтобы вернуть мне красоту, а не затем, чтобы набить своё пустое брюхо? – всхлипнула Эмилия.

– Да! Да и ещё раз – да! Даже умирая от голода, я бы ни за что не польстился на тебя! Точнее – ни на кого из вас!

Грешем отчаянно мотнул головой.

– Я желал избавить тебя от магии Тауруса и всё никак не решался! Способ казался мне радикальным и я… Чтобы за мной не начали следить, я хранил его в секрете… и я… я…

– Грешем, болван! Чёрная магия и магия Десницы Девяносто Девяти Спиц – это две разные вещи! То, что описано в книге и то, что Таурус проделал с Эмилией – не одно и то же! – исступлённо заорал я.

– Дальше! – потребовала Серэнити.

Грешем судорожно вздохнул, покосился на меня, а потом продолжил:

– В конце концов, я собрался с духом и безлунной ночью, подле Пика Смерти, подобрался к лежаку Эмилии. Однако до того, как мои клыки совершили непоправимое, я остановился.

– Почему? – спросила моя подруга.

– Потому что только ты вправе определять свою судьбу.

Мой ученик робко дотронулся до колдуньи.

– Стать прекрасным вампиром… или искать иное средство снять эту… маску.

Я хлопнул ладонью по обелиску.

– Маска! Маска! Какой же ты дурак! Твоя забота едва не обернулась катастрофой! С твоего посула Эмилия превратилась бы в кровопивца, и не более того! Хорошо, что у тебя хватило ума, и ты не отведал её крови!

Я ткнул пальцем Грешему в грудь.

– Впредь потрудись сообщать мне обо всех своих глупых догадках! Они могут быть в корне неверными!

– Я понял вас!

Умоляюще сложив руки, мой ученик обратился к Эмилии:

– Прости меня, пожалуйста! Мною двигали мысли о твоём счастье… Ты и учитель… ну, а там…

Колдунья приблизилась к Грешему.

– Не надо, я знаю, что ты хочешь сказать. Я не злюсь на тебя, но больше никогда так не делай!

На секунду задумавшись, Эмилия добавила:

– Хотя будь я на твоём месте, то, возможно, что поступила бы так же.

– Я рада, что ты не поддался хищным инстинктам своего племени. Однако отныне я не спущу с тебя глаз, – медленно проговорила Серэнити.

– И я, – кивнул Дурнбад.

– Красивая развязка. Я ожидала другую, впрочем, меня позабавила и эта, – прошипела Цхева, понимаясь на ноги. – Встретимся за Чертогами Отражения! – с этими словами Владычица Вод распалась на тысячи капель. Плиту, загораживающую проход, притянуло к потолку.

– Спектакль одного зрителя окончен, – проворчал я. – Давайте выбираться наверх, нас ждёт весёлая прогулочка!

Шлёпая сапогами по синим лужам, наша компания заспешила к выходу.