Шри Ауробиндо Савитри Книга 3 Песнь 1

КНИГА БОЖЕСТВЕННОЙ МАТЕРИ

Песнь I
ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НЕПОЗНАВАЕМОГО

Слишком мало всё, что может дать мир:
Его сила и знание - это дары Времени,
И они не могут утолить священную жажду духа.
Несмотря на то, что эти формы величия принадлежат Единому,
И благодаря его дыханию милости жизнь нами обретается,
Хотя [оно] ближе к нам, чем сама близость,
Это некая выразимая истина того, что мы есть;
Скрытая её собственными творениями, она казалась далёкой,
Непроницаемой, оккультной, безмолвной, тёмной.
Присутствие было утрачено, при котором все вещи имеют шарм,
Славы недоставало, [от] которой они тусклые знаки.
Мир жил, став опустошённым от его Причины,
Подобный любви, когда скрывается лик возлюбленного.
Труд познания казался тщетной борьбой Ума;
Всё знание оканчивалось в Непознаваемом:
Усилие править казалось тщетной гордостью Воли;
Тривиальное достижение презиралось Временем,
Вся власть замыкалась во Всемогущем.
Пещера темноты охраняется вечным Светом.
Тишина воцарилась в его сражающемся сердце;
Освобождённый от голосов желания мира,
Он повернулся на вневременный зов Невыразимого.
Существо, интимное и неописуемое,
Широкий неодолимый экстаз и покой
Ощущались в нём самом и во всём, и всё же, не схваченные,
Приближались и ускользали от преследования его душой,
Как будто навсегда заманивали его за предел.
Вблизи они отступали; издали они тихо звали его.
Ничто не могло удовлетворить, кроме их восторга:
Их отсутствие оставляло величайшие действия тусклыми,
Их присутствие заставляло и малейшее выглядеть божественным.
Когда они были там, бездна сердца была наполненной;
Но когда возвышающее Божество удалялось,
Существование теряло его цель в Бессмысленности.
Порядок незапамятных планов,
Богоподобная полнота инструментов
Превращались в реквизит для непостоянной сцены.
Но кем была эта мощь, он ещё не знал.
Неосязаемая, и всё же наполняющая всё сущее,
Она создавала и уничтожала миллионы миров,
Принимала и утрачивала тысячи обликов и имён.
Она носила видимость неразличимой Обширности
Или возникала тонким ядром в душе:
Далёкое величие оставляло её огромной и неясной,
Мистическая близость сладко запирала её внутри:
Временами она казалась ему вымыслом или обликом,
А иногда - его собственной колоссальной тенью.
Гигантское сомнение омрачало его продвижение.
Через нейтральную всеподдерживающую Пустоту,
Чья белизна питала его одинокий бессмертный дух,
Манила к какому-то неведомому Величайшему,
Помогала, принуждала загадочными Силами,
Стремящийся, полуутопающий и поддерживаемый,
Непобедимо он поднимался без пауз.
Беззнаковая смутная Необъятность всегда
Нависала [над ним], без приближения, вне отклика,
Обрекая конечные вещи на ничто,
Сталкивая его с несоизмеримым.
Затем могучий срок для восхождения настал.
Высота была достигнута, где ничто сотворённое не могло жить,
Линия, где любая надежда и поиск должны прекратиться,
Приближаясь к какой-то невыносимой голой Реальности,
Нуль сформировался, чреватый безграничным изменением.
На головокружительной грани, где спадают все маски,
И человеческий ум должен сдаться в Свете
Или умереть, подобно мотыльку, в обнажённом сиянии Истины,
Он был вынужден сделать грандиозный выбор.
Всё, чем он был, и всё, к чему он стремился,
Теперь должно было остаться позади или трансформироваться
В сущность Того, что не имеет имени.
Одинокий и противостоящий неосязаемой Силе,
Которая ничего не предлагала для понимания Мыслью,
Его дух столкнулся с приключением Бессмысленного.
Покинутый мирами Формы, он боролся.
Плодотворное мировое Невежество здесь проваливалось;
Долгое путешествие Мысли по далям орбит прикасалось к нему вблизи
И, неэффективное, останавливалось действующей Волей.
Символические способы бытия уже не помогали,
Структуры, что созданы Неведением, рушились, коллапсируя,
И даже дух, что удерживает вселенную,
Слабел от недостаточной освещённости.
В бездонном падении всех вещей, созданных
Трансцендентными всякой бренной опоре
И соединявшихся, наконец, в их могучем источнике,
Отдельное "я" должно расплавиться или переродиться
В Истину за пределами призывов ума.
Вся слава очертаний, сладость гармонии,
Отвергнутые, как грация тривиальных нот,
Изгнанные из нагого, сурового безмолвия Бытия,
Умерли в прекрасном и блаженном Ничто.
Демиурги потеряли их имена и формы,
Великие замысловатые миры, что они планировали и создавали,
Миновали, взятые и упразднённые один за другим.
Вселенная сняла её цветную завесу,
И в невообразимом конце
Огромной загадки сотворённых вещей
Появился далеко видимый Бог всего,
Его ноги твёрдо стояли на гигантских крыльях Жизни,
Всемогущий, одинокий провидец Времени,
Внутренний, непостижимый, с алмазным взором.
Привлечённые неизмеримым взглядом,
Нерешённые медленные циклы возвращались к их источнику,
Чтобы вновь подняться из этого невидимого моря.
Всё рождённое от его могущества было теперь уничтожено;
Ничего не осталось из того, что постигает Космический Ум.
Вечность готовилась исчезнуть и казалась
Оттенком и наложением на Пустоту,
Пространство было колыханием сна, что тонул
До его конца в глубинах Ничто.
Дух, что не умирает, и само Божество
Казались мифами, проецируемыми из Непознаваемого;
Из Него всё возникло, в Нём призвано прекратиться.
Но чем Это было - не могли выразить ни мысль, ни видение.
Лишь бесформенная Форма "я" оставалась,
Слабый призрак чего-то, что было [раньше],
Последнее переживание падающей волны,
Прежде чем она погрузится в бескрайнее море, -
Как будто она сохраняла точно на грани Ничто
Её голое ощущение океана, откуда она пришла.
Обширность, размышляющая[, будучи] свободной от чувства Пространства,
Вечность, отрезанная от Времени;
Странный возвышенный неизменный Покой
Молча отклонял от себя мир и душу.
Суровая, не сообщающаяся [ни с чем[ Реальность
Ответила, наконец, на страстный поиск его души:
Бесстрастная, безмолвная, поглощённая её бездонной тишиной,
Хранящая мистерию, которую никто никогда не сможет постичь,
Она размышляла, непостижимая и неосязаемая,
Представ перед ним с её немым потрясающим спокойствием.
Она не была родственна вселенной:
Не было ни действия, ни движения в её Просторе:
Вопрос Жизни, встреченный этим молчанием, умер у неё на губах,
Усилия мира прекратились, осуждённые за невежество,
Не находя санкции от высочайшего Света:
Там не было ума с его потребностью знать,
Там не было сердца с его потребностью любить.
Всякая личность гибла в её безымянности.
Не было второго, она не имела партнёра или равного;
Лишь сама была реальна для себя.
Чистое существование, защищённое от мыслей и настроений,
Сознание неделимого бессмертного блаженства,
Оно обитало в одиночестве в его голой бесконечности,
Единое и уникальное, невыразимо единственное.
Существо, бесформенное, безликое и немое,
Познавшее себя его собственным вневременным "я",
Вечно сознающее в его неподвижных глубинах,
Не творящее, не сотворённое и не рождённое,
То Единое, кем живут все, [но] кто не живёт никем,
Неизмеримая светящаяся тайна,
Хранимая завесами из Непроявленного,
Над меняющейся космической интерлюдией
Пребывает, высочайшая, неизменно одна и та же,
Безмолвная Причина, оккультная, непроницаемая, -
Бесконечная, вечная, немыслимая, одинокая.

Конец Первой Песни

перевод 07-09, 12.08.2019 года

ред. 14.11.2022