Назовут это преступлением

Каждый день в разных точках мира мы сталкиваемся с толпой, с бесконечным хаотичным стремлением в никуда (что многие, между прочим, ещё и называют жизнью), избежать которое можно лишь оставшись дома и закрывшись от всего надоедливого общества с его осуждением и предрассудками.
 
I

На рынке города, не очень маленького, чтобы о нем никто не слышал и где все знают друг друга, но и не очень большого, где трудно не потеряться среди домов и жилых районов, в особенности, если ты их не знаешь, стоял непреодолимый и жужжащий гул. Каждый звук, каждое слово вылетало в воздух, тут же растворялось среди прилавков и утрачивало свой смысл, если даже таковой за ним имелся. Все краски терялись: несмотря на желание большинства выделится яркой одеждой, все сливалось, превращаясь в серое пятно столпотворения. Сложно было разглядеть кого-нибудь, да и кому это было надо: все были  слишком заняты собой, тем, как они выглядят, что уже не замечали ничего, даже перед своим носом. Если бы только люди умели останавливаться хотя бы на несколько секунд и быть чуть внимательнее…
 
В основном разговоры были об открытии торгового центра, который начали реставрировать лет семь назад, пару раз про него забывали, но все-таки достроили. Это было одно из самых больших зданий города, поэтому оно и вызвало такую бурю эмоций. Удивительно, как много шума вызвало то, что по сути своей какая-то небольшая глупость. Но все так бурно обсуждали это, что на рынке несложно было встретить маленьких детей, которые в суматохе потеряли своих мам, обсуждающих предвкушения этого грандиозного события с подругами.

Всё же, такое невнимательное и слепое общество было весьма на руку молодому человеку, стоявшему около лавки с газетами, которые теперь читают лишь люди преклонного возраста, привыкшие к такой подачи информации. Молодой человек стоял, опустив свой взгляд на страницы свежей газеты, но не брал её в руки. Он был сосредоточен, и никто вокруг не знал, да и вряд ли хотел знать, что он внимательно вслушивается в разговоры, стараясь цепляться за какие-нибудь небессмысленные слова. Впрочем, молодой человек прекрасно сливался с толпой; его никто не замечал и не видел, а он в свою очередь всё примечал и слушал. Через несколько минут, вдоволь впитав в себя атмосферу суеты, он двинулся к выходу с рынка. Его шаги были летящими и спокойными, перед ним мало кто расступался, а в его походки не было резких поворотов, однако  он, казалось, просачивался сквозь толпу.

Вырвавшись из этого шумного плена, он глотнул свежего для сего места воздуха и, ускоряя шаг, двинулся в неизвестном направлении. Было пасмурно, тучи медленно скользили по небу, а ветер лишь иногда давал разгуляться своим резким порывам. Теперь же, отойдя подальше от толпы и бессвязных речей можно познакомить читателя с этим таинственным в какой-то мере человеком. Зовут его Дима Видинов. Несколько лет назад  он ещё был студентом инженерного университета, в который неизвестно как поступил, ибо денег у него столько не было, а родные ему не помогали. Да и в целом после смерти отца его жизнь очень сильно изменилась: мать, считая, что из него ничего толкового не выйдет, ещё до смерти мужа почти не заботившаяся о его жизни, совсем перестала интересоваться им, а с появлением «нового отца» Дима часто начал попадать ему под горячую руку.  Единственным его близким человеком была его родная сестра, которая была младше его на 3 года. По сути, только она останавливала его от побега из дома: они искренне любили друг друга любовью сестры и брата, она одна понимала его чувства, часто за него заступалась, пусть и порой безрезультатно, но однажды и это не помогло. Дима Видинов - достаточно открытый человек: если его спросить о его прошлом, то он расскажет всё, кроме того самого момента, когда он покинул семью. Когда же его просят поведать об этом, он несколько смущается и неумело отходит от вопроса. Всё же стоит отметить, что в институте Дима имел большой потенциал, но и неоднозначный бунтующий характер, за проявление которого его и отчислили. В нем непременно жила интересная личность, проявление которой особенно хорошо было видно в его серо-голубых глазах, которые, казалось, постоянно улыбались то в искренней улыбке, то в иронической. Его редко можно было видеть грустным.

Через минут десять Дима уже заходил в среднюю во всех отношениях квартиру, а ещё через пару минут уже подходил к небольшому столу в холодно освещенной просторной комнате, в который находились ещё два человека. Он  сказал с неким воодушевлением, но не без сарказма в голосе: "Все, как и думали. У нас два дня". Сидевшие за столом ничуть не удивились, лишь на мгновение остановили разговор, который, однако, продолжился, при этом Дима ничего не спрашивал и погрузился в беседу, как будто не только что пришел, а вовсе никуда не отходил. "У нас осталось не так много взрывчатки, пожалуй, на такое глобальное помещение не хватит. Надо возвращаться" - Голос звучал в некоторых местах приглушенно, но ровно и уверенно. В темных глазах Ромы Недужина, не без остроумности, иногда сверкала искорка и тут же угасала. Он был достаточно молодым, но уже вполне себе состоятельным, по крайней мере, на вид. Недужин не любил говорить о себе, да и в целом общаться с кем-либо, делал это только при необходимости, поэтому никто о нем ничего не знал. Его знали лишь как практически безэмационального расчетливого человека, однако порой его движения и поведение в той или иной ситуации выдавали в нем скептика.  Он стоял, оперевшись на стол и недоверчиво смотрел на своего собеседника, который по-хозяйски развалился на мягком кресле, совсем не подходящем к стилю комнаты, но, тем не менее, идеально подходящем к деревянному лакированному столу. Это был самый старший из них – Александр Алексеевич Волков. Имея небольшую разницу в возрасте, он своим видом и выточенным поведением внушал если не страх, то, по крайней мере, уважение к себе. Именно поэтому этого господина невозможно было назвать без отчества. Его взгляд был колок и в какой-то мере даже неприятен своей способностью пронизывать насквозь и создавать ощущение обнаженности души собеседника. Голос его был не сказать, чтобы низким, но властным и неспешным: "Нет... самое сильное оружие у нас есть - толпа" - "Мы не можем рассчитывать тОлько на её глупость… Они разбегутся кто куда…" - Недужин недоверчиво посмотрел в глаза другу и выпрямился, более не облокачиваясь на стол. Александр Алексеевич с усмешкой смотрел на него и, наконец, после, словно специально, выдержанной паузы заговорил: " В этом и есть весь смысл. Стоит лишь разжечь всеобщий страх, что, между прочим,  осуществляется очень легко, ибо толпа поддается панике крайне быстро. Только нужно в нужный момент… момент всеобщей глупости, когда разум покинет их, преподнести готовое решение. Они не будут думать или разбираться и пойдут на самые безумные поступки, лишь бы был выход и надежда". Наступило долгое молчание. В эти минуты на лице Димы Видинова медленно расплывалась улыбка, а Волков сидел с самодовольным видом, крутя в руках карандаш. Недужин всё ещё стоял, сомневаясь, как будто внутри него происходила борьба, что, пожалуй, было отчасти правдой... После чего он отошел к окну и задумчиво начал куда-то вглядываться. Темнота быстро опускалась на город, но, если бы не было туч, небо бы озарилось ярким сиянием заката, что довольно часто бывает незаменимо людям в лечении их ран.

II

Ночь была тихая и спокойная; каждый случайный и редкий шорох был слышен, но не нарушал всеобщего сна и ленивой безмятежности. Утро же наоборот выдалось интересным и необычным: рано, часов в семь утра, в квартиру постучался почтальон, который с усердием начал доказывать открывшему дверь Недужину, что посылку, которую попросили вручить лично в руки, непременно нужно передать хозяйке. Рома без интереса смотрел на резвого почтальона и после долгих его утверждений и бесконечной бессвязной болтовни, равнодушно спросил Александра Алексеевича, чья это квартира, на что тот ответил, что это его квартира. Однако вопрос его заинтересовал, да и к тому же он тоже был не в стороне от этого и уже направлялся к нежданному гостю; поэтому через минуту он стоял напротив почтальона, который теперь с недоверием смотрел то на одного, то на второго. Всё же он повторил фамилию хозяйки, которой была адресована посылка. Александр на секунду подумал и сказал, что это его покойная бабушка, на что почтальон недоверчиво покачал головой, и даже как будто сдавил коробку сильнее, после чего подумав, в очередной десятый раз сверил адрес на коробке, протянул её и с недовольным лицом покинул дом.

Посылки им приходили редко, а если и приходили, то это были доставки из частных магазинов, в которые просто так не попадешь. Посылка была небольшой, но тяжелой. Александр поставил её на стол, но садиться не стал. На коробке не было указано, от кого она была. Он вскрыл её осторожно, после чего запустил внутрь руки и вытащил предмет. Это был маленький ящик, шкатулка с замком. Александр повертел её в руках, понажимал на бока и центр, но она не открывалась, поэтому вскоре стало ясно, что это, по крайней мере, не бомба, и шкатулка, положенная обратно в коробку была отправлена в шкаф около стола.

Теперь же, однако, стоит познакомить читателя с Александром Алексеевичем - главой этого трио. Официально он не был главным, но и Рома, и Дима, сами того не замечая, подчинялись. О его семье было известно, что корни его уходят далеко в средние века и что он потомок богатого английского лорда, который был во всемилости у его высочества, но не особо любим народом. Пожалуй, чем-то Александр походил на него. Он не любил людей, редко заводил знакомства и предпочитал оставаться одному. Александр Алексеевич не воспринимал ни науку, никакое искусство, единственно кроме театра. В детстве он много раз бывал в театре с родителями, которых потом убили скорее всего из-за их денег. Тогда ещё подросток Саша поклялся отомстить за их погибель. Имение их обокрали, а он уехал жить к бабушке, которая вскоре умерла. Он был умным и, если бы не забросил институт, если бы слушал лекции, мог бы достичь потрясающих результатов, однако его влекли другие тему, которые не рассматривались в институтах, он читал книги, интересовался тем, что другим казалось чем-то невозможным, а программа института казалась ему легкой.

Вскоре проснулся Видинов и, узнав об утреннем визите почтальона, заинтересовался шкатулкой и попросил посмотреть на неё, однако Александр Алексеевич сказал, что это не его дело, впрочем, почти сразу о том пожалел, однако Видинов не стал настаивать. И вскоре про шкатулку совсем забыли.
 
Так начался день, когда план отточен и оставались лишь детали: перенести всё нужное в торговый центр, где на тот момент был только персонал, бегающий по своим делам и украшающий каждый угол к открытию. Магазины за неимением посетителей были ещё закрыты, но уже обвешаны лентами и шарами.

Началась подготовка к походу в торговый центр для приготовления к завтрашнему событию. Александр Алексеевич ещё раз обозначил молодым людям места, в которые нужно положить коробки и самодельное взрывное устройство, которое он всю полночи настраивал и что-то дорабатывал. Следует заметить, что у него есть замечательная способность: насколько поздно он бы не ложился спать, всегда высыпался и днем чувствовал себя бодро. День выбрали такой, чтобы  если кто-то заявится с коробками в торговый центр, даже тот, кого не приглашали, то это будет неудивительно, потому что в этот день довозят товары и никто никого не проверяет. Однако решили действовать отдельно: Рома, отвечающий за коробки, должен был совершить их транспортировку. Дима же должен был проникнуть с одной коробкой, в которой находились взрывное устройство и пара бутылок воспламеняющейся жидкости. Он с легкостью преодолел вход и, делая вид, что здесь новенький, что, впрочем, так и было, ибо он видел только план сей постройки, отыскал после некоторых мучений аварийный спуск. Этажа было четыре, поэтому по плану взрывное устройство устанавливалось на втором этаже. По лестнице никто не ходил, она была дальняя, и о ней даже не весь обслуживающий персонал знал, а если и знал, то абсолютно ей не пользовался. Поставив коробку, на которой было написано: «открыть в случае возгорания», Дима, как ни в чем не бывало, спокойно спустился вниз и вышел из здания, не выразив ни одной эмоции на лице, что было ему несвойственно. Роме же пришлось постараться. После того, как он на машине довез все коробки до торгового центра, где его хотели остановить и самим всё выгрузить, он настоял на том, что он сделает всё сам, ибо тут были заготовки воспламеняющихся листов, которые могли случайным образом обнаружить.  Рома начал таскать их по аварийной лестнице, но уже в другом углу здания, противоположном от угла, где уже лежало взрывное устройство, более популярном, на четвертый этаж. Так одна стена оказалась заставлена коробками. Их было больше чем нужно, поэтому он решил отнести часть на третий этаж. После чего он спокойно покинул здание и отправился к дому.

III

С самого утра в торговом центре было много народу; к обеду же, людей стало ещё больше, несмотря на то, что одежда и обувь очень быстро продавались. До совершения задуманного оставалось ещё около часа: тогда по расчетам должен был быть самый пик народу. Видинов просто гулял меж магазинов, окидывая всё ироничным взглядом, который при обычных условиях вызывал бы подозрения, озирался и глядел в лица людей, которые же были заняты своими делами и нисколько не смотрели по сторонам. Порой это приводило к тому, что кому-то то и дело наступали на ногу, но бедняга, погруженный в эту  атмосферу, этого ничуть не замечал. После бесконечных кругов по зданию Дима впал в некую задумчивость и никак не мог понять, почему люди так рады этому дню, ведь развлекательные шоу проводятся каждые выходные, а скидки не такие уж и впечатляющие, неужели во всей этой суете это так незаметно. Но между тем столько народу он не видел никогда.

Рома же, пройдясь вдоль рядов, уже шел к нужному месту. Он равнодушно и обреченно смотрел вперед, словно не хотел этого всего, но всё-таки стремительно шел. Полицейских нигде не было. Он зашел в помещение с коробками и воспламеняющейся смесью. Ничуть не раздумывая и не медля, зажег спичку, посмотрел на её тонкое пламя, вытянутое в струну и поднес к картонной коробке, та потемнела, но не сильно разгорелась. Недужин отошел, задумался, смотря на медленно разгорающееся пламя, положил на подгорающую пока еще коробку коробок спичек, спокойно вышел и посмотрел по сторонам. Пока всё было спокойно, ничего не выражало беспокойство. Но это было затишье перед бурей.

Сработала аварийная сигнализация, и вдруг выключилось  электричество. Было ещё достаточно светло, лучи солнца пробивались через затемняющие солнечные потоки панорамные окна. Люди на минуту зависли, словно в ожидании представления или, думая, что это просто чья-то шутка... Дима продолжал свой путь, ему надо было дойти до нужного поворота. А Рома застыл на своем месте и стал оглядываться то на потолок, то спускал взгляд на людей, словно сам был среди тех непонимающих и наивно верящих в  хорошее. Он считал секунды, сердце отбывало такт, а дыхание участилось...

"Огонь! Бегите!" - раздалось так громко и неожиданно, что никто не понял, женщина это кричала или мужчина. Все обратили внимание на небольшую дымку в воздухе, а те, кто были ближе к огню, увидели языки пламени, и люди рванули от главного выхода. Они бежали без разбору, сталкиваясь, даже, может, кто-то падал, но все пытались спасти себя. Большинство подбежало к выходу, но он был заблокирован. Огонь тем временем удивительно быстро распространялся. "Идите за мной" - раздался голос Видинова, и, махнув рукой, Дима побежал к тому самом углу, в котором была взрывчатка. Не добежав до него, он встал на скамейку и начал махать руками, а люди за ним без вопросов шли, народ всё прибывал. Лестница начала забиваться людьми. Тот, кто первым оказался внизу, не смог открыть дверь и стоял в недоумении, однако же, был заблокирован большим количеством народа. Видинов так убедительно кричал и призывал, что люди следовали за ним. Когда все поняли, куда он показывает, то неслись уже сами, не обращая на него никакого внимания, и крича в испуге... Он уже было начал уходить, но... знакомый взгляд зацепил его: в толпе была его сестра с мамой. В этой бешеной суматохе он обернулся и застыл со страхом в глазах. Его парализовало.  Он не мог подумать, что такое могло случиться, а ведь он ещё помнил сестру. Его наигранный страх сменился живым беспокойством и отчаянием. Дима, весь напуганный, не разбирая ничего, забыв обо всем, кинулся вслед за сестрой через толпу. В это самое время за ним наблюдал некий господин в черной шляпе и сером пальто, стоя сбоку, за поворотом, чтобы его не сбила толпа. Такие люди, как он, обычно не вызывают доверия, а наоборот пугают своей безусловной уверенностью и способностью к чему-то невообразимому… Огонь приближался с одной стороны, с другой готовился взрыв, времени оставалось мало.
 
Недужин в это время уже был у нужного открытого выхода, через который они с Видиновым должны были уйти. Он посмотрел на часы, оставалось минут пять, а может и меньше. Он нервно, несвойственно для него начал оборачиваться, ища Диму. Но того всё ещё не было. Вдруг в дыму коридора он увидел мальчика, ему было лет шесть на вид, не больше. Кажется, до этого он звал маму, но было ли его маме до него дело... Теперь же он шел, покачиваясь вперед, а на шеках сверкали застывшие слезы. Его глаза были одновременно и потеряны и имели какую-то цель, как будто он знал куда идти, но стоял. Недужин заметил этого мальчика, но поначалу не обратил на него никакого внимания и начал было уходить, но, приоткрыв дверь, остановился и обернулся. Мальчик смотрел на него светло-голубыми выпученными от дыма глазами с несвойственным для ребенка равнодушием. Рома опустил взгляд на секунду и снова поднял... Его охватила какая-то судорога, будто недуг напал на него. Он отпустил дверь, подошел к этому мальчику и сел на корточки напротив него. Мальчик не двинулся. "Где твоя мама?" …Вдали были слышны неразборчивые голоса людей. Мальчик приопустил голову и мотнул ею в сторону, откуда доносились голоса. Другой рукой он протер себе неумело заслезившийся глаз и тут же снова посмотрел на Рому таким недетским взглядом. Рома всё смотрел ему в глаза... в невинные...он вспомнил про время и, быстро взяв мальчика за руку и проговорив  что-то себе под нос, пошел к двери, с размаху её отворил и, подхватив мальчика, начал спускаться в безопасный подвал. Мальчик не сопротивлялся.  Не успели они спуститься буквально пару ступенек, как раздался взрыв. Он был достаточно мощным, что Рому  и мальчика немного пошатнула волной, но молодой человек закрыл себя и его. Глаза мальчика и без того очень большие ещё сильнее увеличились а потом закрылись от испуга. Рома взял его за дрожащую руку и повел мальчика наружу: из этого тоннеля можно было легко выбраться на улицу и через три минуты они уже вышли. Рома чувствовал страх, что никогда, кажется, с ним не случалось, а взгляд его был колюще ледяной. Он вспомнил про Диму, но понимал, что сейчас совершенно не время идти его искать. Здание ещё горело, но большая часть его стерлась с лица земли вместе с людьми, которые там находились.

На улице было мало народа и то те были в полнейшем ужасе и шоке... Где-то вдали были слышны сигналы пожарной службы и медицинской скорой помощи. Рома и мальчик стояли и смотрели на это. Мальчик, пораженный этим, казалось, не верил тому, что это реальность, его рука начала сильнее трястись, его глаза были на мокром месте, но он не плакал. Постояв так минут пять, Рома повел мальчика в дом, где его и Диму ждал Волков. К удивлению, мальчик не сопротивлялся, словно был под гипнозом, а в глазах всё ещё было событие, которое навсегда отпечаталось в нем.

IV

Рома зашел без стука не быстро, но и не медленно. Волков сидел за столом, но был повернут в сторону окна. Ни один, ни второй как будто не замечали друг друга. Волков спокойно вертел шкатулку в руках, казалось, уже несколько десятков минут, Рома, оставив мальчика, на которого Волков также не обратил ровным счетом  никакого внимания, взял какие-то бумаги, личные вещи и собрался было уходить, но Волков вдруг сказал: "Видинов мертв". Рома остановил свой взгляд на стену и медленно опустил поднятую, чтобы снять с петли свое пальто,  руку. "Откуда ты можешь знать?" - он повернул голову и посмотрел на Волкова. Тот тоже смотрел ему в глаза. Такой безмолвный диалог, который длился три минуты, видимо удовлетворил любопытство Ромы, и в следующую секунду он теперь же, взяв пальто, вышел, резко схватив мальчика за руку.

Волков оценивающе посмотрел им вслед и медленно поставил шкатулку на стол, пристально вглядываясь в её боковую стенку. Там виднелся небольшой разрез, который был заметен только при таком освещении. Волков незаметно смутился, приблизился и попробовал нажать, крышка чуть поддалась, но, когда он её отпустил, всё встало на свои места. Он откинулся на спинку стула и отвел взгляд. Так он просидел пять минут в задумчивости и вряд ли о том, как открыть шкатулку. Через какое-то время он снова взял её, снова надавил на то место, снова отпустил. Потом ещё раз надавил, и его палец соскользнул в сторону по гладкой деревянной поверхности, и часть боковой стенки зашла за другую. Волков придвинулся ещё ближе и с нескрываемым интересом взял шкатулку. Он подвинул в сторону стенку и увидел кодовый замок из семи кнопок. Он попробовал понажимать, но ничего не получалось. Тогда Волков достал коробку, в которой ему принесли шкатулку, и заглянул внутрь. Там была маленькая белая бумажка, он достал её, отставив коробку в сторону, что та встала на самом краю и, казалось, что она вот-вот упадет. Но это было ничто по сравнению с интересом Волкова. Он взял бумажку и перевернул её. На ней оказались кружочки в определенном положении. Волков наугад повернул бумажку, ввел код и… Что-то щелкнуло, и крышка приподнялась. Он осторожно, сдерживая и скрывая свое волнение, поднял её и увидел там пистолет. Он взял его, повертел, заглянул в шкатулку, но не нашел там ни записки, ни какого-либо объяснения. В голове вертелась мысль о том, что посылающий знал, что его бабушки давно нет…адресант явно знал, кому посылает…

В 19 часов 17 минут в квартире одного из старейших домов произошел выстрел. Одни думали, что им показалось, но одна жительница на всякий случай постучалась в квартиру, из которой донесся выстрел, однако ей никто не открыл, и она также подумала, что ей послышалось.