Шавасана

Он заснул впервые за несколько дней. Какая-то хворь прицепилась неделю назад, будоражила организм скачками температуры, спазмами в различных частях тела, головокружением и короткими, бесконечно повторяющимися, мыслями-сюжетами, неизвестно кем подбрасываемыми, навязчиво напрягающими голову и душу в ночное время.
В этот вечер его отпустило.  Сработали проверенные годами методы: выезд из города на хутор на несколько дней, прогулка к реке после растопки бани, неторопливая работа по благоустройству сада, парилка, ужин у камина под хороший фильм и шавасана в кровати на легком августовском сквозняке мансардного этажа его небольшого уютного дома.               
Он так глубоко провалился в сон, что, когда в голове потекли неожиданные строки нового стихотворения, сообразить, где он находится, сразу не смог. 
«Он стал одиноким волком…» - стучала в голове фраза, как набат ниоткуда. Попытка отмахнуться и оставить общение с Музой до утра результата не дала. После неоднократного повторения первой строки потекла следующая:
«Он верил в Любовь и Слова…».
«Надо записать», - подумал он и включил лежащий под кроватью смартфон.               
Так иногда бывает: строки льются тонкой струйкой, перегоняя пальцы, которые едва попадают по мелким буквам, слепящего спросонья глаза айфона. Стихи звучали, как песня в стиле Высоцкого:
«Он знал, что Сила в Стае,               
Но Стая себя предала…               
Он вырос раньше срока               
И шел по Пути один.               
И никого не боялся,               
Поскольку он Правду чтил…»               
Вдруг все закончилось. Он перечитал текст, поправил опечатки, расставил знаки препинания и вспомнил про Сенсея. Почему-то ему захотелось поделиться радостью от внезапного творения, возникшей среди ночи, со своим другом и учителем. Единственным Другом, оставшимся у него к пятидесяти годам.  И единственным человеком, которого он мог и хотел называть Учителем. Не потому, что у него была усталость от учения и учителей. Он учился регулярно с наслаждением и благодарностью у всех, кого дарила Жизнь. Справедливости ради нужно отметить, что благодарность за науку и полученный от взаимодействия опыт стали возникать у него не так давно, лет в 45-46, а наслаждение и того позже…               
Выключил авиа режим на смартфоне и передвинулся на другой край кровати, ближе к окну, направленному в сторону расположенной в деревне сотовой станции, «ловить интернет». Пока перекладывал подушки, получил сообщение по вотсапу.  От Сенсея, что было нормой, т.к. тот всегда писал ближе к ночи, а то и за полночь.               
 Сообщение Сенсея – реакция на шутку из сети  «…Съесть меня хотела грусть-тоска… Подавилась сука с первого куска...», отправленной ему накануне.
«100%», - ответил Учитель.               
Он отправил Сенсею скопированное из заметок стихотворение и еще раз перечитал его. Возникло ощущение, что это не все.               
«Сверху постучали» деликатно, но настойчиво:               
«Настала внезапно зрелость.               
Забрезжил жизни итог.               
Судьба подарила счастье –               
С любимой назначив срок.               
Но даты ему не сказала…»               
Сон улетучился. Тяжело вздохнув, он решил, что нужно снова лечь в шавасану и продолжить восстановление жизненных сил. Помешал заигравший светом смартфон.
«Здорово», - написал Сенсей и прислал в ответ фото Врубеля с надписью:
«Встретил у Врубеля гениальное описание депрессии: на предложение отдохнуть он ответил: «Хорошо отдыхать, когда отдых является следствием усиленного труда, но, когда усталость происходит от причин другого порядка, отдых невозможен». Гениально сказано.
«Про меня…» - подумал он.               
Сердце напомнило о своем существовании. Пульс начал расти. Тоска вырвалась из глубокого погреба, спрятанного на дне его подсознания. Видимо, чтобы угомонить негативную волну, Муза продолжила отвлекать его внимание новыми строками:
 «Он Стаю свою создал.               
И жил, пробивая невзгоды,               
Себя не щадя отдавал.               
Он верил, что сила в Стае,               
Но стая его предала,               
Когда на охоте однажды               
Получена рана была…»               
Перед глазами, как слайды, прощелкали картины из недалекого прошлого:               
двое в масках с блестящими от дежурного дворового освещения битами у подъезда его дома, крик соседки из окна сквозь возвращающееся сознание, фраза одного из нападающих: «Все, уходим»…               
старый матерящийся хирург-стоматолог на костылях с проволокой для скручивания поломанной челюсти в ободранной операционной городской больницы…               
палата нейрохирургии, ранний октябрьский снег за окном,                речь нейрохирурга о потере трудоспособности на неопределенное время…               
прячущий глаза опер с дежурными фразами: «Мы делаем все возможное… Обязательно найдем…»…               
виноватый, испуганный вид адвоката, сообщающего о страхе за свою жизнь…               
пустой офис…               
тренировки со старшими сыновьями и дочурками в горах…               
радостные победные глаза всех своих каратистов с пьедесталов различных всероссийских и международных турниров…               
вручение медали «Родительская слава» на праздновании Дня города                и сообщение старого знакомого-адвоката о заявлении супруги в суд о разводе…               
«Кино» прервали «стуком сверху»:               
«Он стал одиноким волком.               
 Он гордо по Жизни идет.               
Он верит в Любовь и Слово               
И Мудрость с собою несет…»               
Возникло чувство целого. Получилась короткая история еще незаконченной жизни, фрагментарно похожая на его жизнь.               
Большинство его стихов и рассказов имели точечное прикосновение к собственному прошлому и настоящему. Так сказать, «по мотивам реальных событий». Но только «по мотивам», т.к. всю палитру чувств и полноту событий ему было трудно изложить. Не хватало слов и практики работы с текстом. Было желание писать, читать то, что раньше не читалось, и слушать тех авторов, о которых ранее и думать не хотелось.               
Прочел все еще раз, исправляя ошибки. Отправил дописанное Сенсею с припиской «Продолжение».               
Сенсей, будто ждал, через пару минут ответил: «Точно».               
«Как всегда немногословен мой друг», - подумал он, глядя на экран с надеждой на продолжение общения. Но напрасно. Видимо, кто-то из бесконечной очереди желающих контакта с этим  отзывчивым, мудрым, культурным и сильным человеком перехватил его внимание, и это было не на 10-15 минут. Экран телефона погас.               
Он уже собирался вернуться в шавасану, но внезапно присланное вотсапом уведомление осветило пространство комнаты: сообщение от своей однофамилицы – матери его троих сыновей и двух красавиц-дочурок, ставшей, по ее инициативе, бывшей женой, бывшей хранительницей домашнего очага-образцовой мамой, бывшей соратницей, бывшей любовью…               
Ночное послание «бывшей» - неожиданность, т.к. они совершенно не разговаривали и писали друг другу редко, очень редко.               
 В основном писала она в минуты эмоциональных срывов или крайней нужды что-то сообщить, о чем-то попросить, переступив через свою огненную неприязнь,  упершись в ледяное, рационально и цинично выстроенное им непреодолимое физическим телом препятствие, бесконечно разделяющее их души, но дающее доступ умам, позволяя контактировать в интересах их совместного «детского сада».               
Он слегка напрягся и открыл сообщение от «бывшей».
«Подумай, когда ты съедешь. В удобном для себя режиме. Неделю, надеюсь, хватит. Чтоб определиться. Иначе придется в суд обращаться и все дела. Не хотелось бы таким образом вопрос решать».               
«Совсем тяжело барышне, коль в 0:48 такие письма шлет», - подумал он и собрался включить авиарежим, чтобы попытаться заснуть,
«Надо же…» – понеслись мысли. Недели две назад расписалась в своей беспомощности – требовала забрать среднего тринадцатилетнего сына, т.к. не справляется с его буйным протестом и внезапными вспышками агрессии».
Менее года прошло, когда он уехал на десять дней в деревню, чтобы начать приучать детей «жить без папы», т.к. находиться в одной, пусть и не маленькой четырехкомнатной сталинской постройки квартире с человеком, хамящим непрерывно делами и словами, демонстративно отменяющим все ранее принятые нормы и семейные традиции, было крайне сложно.
Прислала сообщение: «Забирай старших мальчиков и воспитывай, чтоб они вконец не скурились»…               
Без отца детский сад превращался в неуправляемый зверинец. Рушилась мебель, дырявились стены, появлялись «узоры» на лицах и телах.               
Нательная «живопись» - подражание маме, сделавшей тату сразу после развода, шрамы, синяки и ссадины – результат выхода неуправляемой энергии.               
Еще 17 месяцев назад все дети занимались карате в спортивном режиме. Результативно. С медалями международных, всероссийских и межрегиональных соревнований. С хорошими спортивными и жизненными Целями…               
А потом, через несколько недель после решения суда о разводе, мама сказала: «Вы должны делать то, что вам по душе…»
Вот они и начали делать «то, что по душе». Как все нормальные дети. И взрослые.                Внезапно навалившаяся всей мощью и бесконтрольностью свобода снесла режим дня. Питание, отдых, учеба, порядок санитарный и организационный улетучились, как пузырьки газа из новогоднего детского шампанского.
  Хаос, граничащий с беспределом, обрушил успеваемость, разорвал отношения между детьми дома и в коллективах вне его…               
Но он не мог смириться с этим. Периодически, воспользовавшись очередным поводом, снова и снова подталкивал мальчишек и младшую дочь (со старшей в этом плане проблем не было – она двигалась к намеченным с мамой целям) по направлению к Пути Совершенства, без которого не мыслил своей жизни, показывая ежедневно личным примером, разрушая все стереотипы и обывательские догмы.               
Ум закипал от возмущения. В груди заломило.               
«Не сходи с ума», - сказал он себе, т.к. из собственного опыта знал, что эти мысли ведут исключительно в безнадежный депресняк, выход из которого только через активную физическую нагрузку или на больничную койку и далее в могилу.
Солнце заканчивает движение по Льву…
 В Деве все сдвинется в сторону практичности и деловитости…
Нужно набраться терпения…
«Fac officium, Deus providebit - Выполняй долг, и Бог снабдит», – подумал он, снова улегся в шавасану и поплыл по приятным волнам кем-то транслируемых сновидений.