Новгород и Псков

          1.ГОСПОДИН ВЕЛИКИЙ НОВГОРОД         

     Если это республика, то она выглядит весьма странно, поскольку Новгород с боярским посадником во главе никогда не обходился без князя. «Вольные в князьях», новгородцы могли прогнать князя, оказавшегося неугодным, и призвать на его место другого, но княжеский стол у них почти никогда не бывал вакантным. Однако и князю в Новгороде не было уютно.(В. Л. Янин)

      Прежде чем продолжить начатый в первой книге Очерков рассказ о Новгородской республике, коротко напомним читателю о внутриполитическом устройстве этого средневекового очага русской олигархической (!) демократии.

     1. Традиционно история новгородских «свобод» выводится от 1136 года, когда восставшие горожане свергли князя1, а вся законодательная и исполнительная власть оказалась в руках веча. Оно издавало и отменяло законы, ему принадлежала высшая судебная власть, вече объявляло войну, принимало и изгоняло князей. Народное собрание избирало не только посадников и тысяцких2, но и архиепископа (уникальная ситуация в жесткой иерархической системе русской православной церкви), в ведении которого находились не только церковные и семейные дела, но и имущественные споры, торговые меры и весы, что весьма показательно для насквозь пропитанного духом меркантилизма Новгорода.

     2. Реальная власть принадлежала не народному собранию, а боярам – потомкам старинной племенной знати. Именно они обладали значительными финансовыми ресурсами и обширными земельными владениями, включавшими десятки и даже сотни сел. Только из их числа избирался посадник – ключевая фигура новгородского самоуправления. Наконец, именно бояре вершили дела в совете господ3, непосредственно управлявшем делами республики.

     3. Новгородское боярство не было едино. Борьба боярских (выражаясь современным языком, олигархических) группировок, зачастую принимавшая форму вооруженных столкновений, в которых в качестве «пехоты» использовался городской плебс, красной нитью проходит через всю историю Новгорода. В XIII веке пики такой борьбы пришлись на 1286, 1287 и 1291 годы, когда посадники были вынуждены уступать власть до истечения срока полномочий4.

     4. Не был однороден и сам Новгород, образовавшийся из пяти опоясанных валом и управляемых собственной администрацией и самостоятельных поселков («концов»), соединившихся не позднее первой половины X века в одну городскую общину5. Каждый конец управлял своей частью территории Новгородской республики.

     5. Если до монгольского нашествия новгородцы могли относительно свободно выбирать, кого из многочисленных Рюриковичей Киевской Руси пригласить к себе на княжение, то после нашествия Батыя они были лишены этой возможности – ордынский ярлык на Великое Владимирское княжество стал фактически ярлыком и на Новгород. Новые «правила» предусматривали автоматическое признание суверенитета великого князя над республикой при условии его невмешательства во внутренние новгородские дела.

     6. Новгородская республика получила монгольскую «политическую крышу», а ее «верхи» от нашествия монголов только выиграли. Церковники были освобождены от налогов, боярство и крупные купцы получили возможность безопасно вести сверхприбыльную дальнюю торговлю по всей территории гигантской империи. В то же время положение «низов» постоянно ухудшалось. (Возможно, это не связано с особенностями монгольской налоговой системы6, а является закономерным процессом, протекающим в большинстве олигархических государств прошлого и настоящего, когда богатые еще больше богатеют, а бедные, соответственно, еще больше беднеют.)

     Но вернемся в начало XIV века. Сперва об отношениях новгородской олигархии с владимиро-суздальскими князьями. Во время борьбы за Михаила и Юрия новгородцы выступали на стороне Юрия – он был всего лишь претендентом на престол, в то время, как обладатель ханского ярлыка Михаил пытался сузить рамки независимости Новгорода. (Дело даже дошло до большой крови – в битве под Торжком новгородцы потерпели сокрушительное поражение от великокняжеского войска7.) Однако после разгрома Твери ордынским войском возможности играть на противоречиях тверских и московских князей у них не осталось.

   Между тем давление великих князей на новгородские «олигархические свободы» все более и более усиливалось. О попытке Ивана Калиты взять с республики экстраординарную дань мы уже говорили. Поэтому новгородские верхи вынуждены были искать противовес. Им стала Литва. Начинается практика приглашение литовских князей на новгородскую службу и вскоре «передача «в кормление» членам литовского княжеского дома пограничных городов на северо-западной границе Новгородской земли с обязательством «кормленщиков» защищать доверенные им территории превращается в постоянный обычай вплоть до падения новгородской независимости в конце XV в.»8

     Теперь о положении на границах. На западе продолжался заключенный еще в 1269 году мир. Более того, во время обострения в 1320-е годы отношений с Литвой новгородцы заключили союз с… Тевтонским орденом. (Наверное, это еще одно неопровержимое свидетельство существования пресловутого «натиска на восток»?).

     А вот на севере продолжалась начатая еще в 1284 году война со Швецией. Поскольку силы противников оказались примерно равны, то боевые действия приняли характер взаимных приграничных набегов, в которой ни одна из сторон не могла рассчитывать на решительный успех. О единственной попытке шведов коренным образом изменить ситуацию в свою пользу (основание ими крепости Ландскрона) было рассказано в первой книге9. Эта попытка была решительно пресечена новгородцами и в итоге Ореховский мир 1323 года, положил конец 30-летней войне. Подписанный в новой новгородской крепости Орешек, больше известной как Шлиссельбург, «Вечный мир», устанавливал «вечную», а как же иначе, границу между двумя государствами. При этом один из основных пунктов заключенного договора предусматривал «свободный проезд по воде и суше с запада через Финский залив и Неву в Новгород и предоставление «чистого пути» новгородцам из устья Невы в море».10

   Подписанный мир действительно оказался вечным. По крайней мере по меркам того неспокойного времени и продолжался целых 25 лет до 1348 года, когда под предлогом распространения «правильного» католичества среди язычников-карел и схизматиков-русских его нарушил шведский король Магнус II. (Любопытно, что согласно новгородской легенде Магнус в итоге перешел в православие и закончил свою жизнь монахом Валаамского монастыря...)

     В своих конфликтах с Ливонским орденом и Швеций Новгород всегда мог рассчитывать на поддержку своего официального патрона – великого князя, однако на сей раз правящий в Москве Симеон с такой помощью не спешил, желая, по мнению Н. М. Карамзина, «довести сей величавый народ до крайности и воспользоваться ею для утверждения своей власти над оным»11.  Впрочем, осуждать московского князя за отсутствие патриотизма можно разве что с позиций наших дней, да и то будучи закоренелым идеалистом, оторванным от реалий политики. Ведь с точки зрения здорового политического реализма, что средневековья, что современности, Симеон действовал весьма рационально, предоставив новгородцам либо самим бороться с наступающим противником, либо просить помощи на его условиях. Однако, новгородцы справились и без великокняжеского войска, вернув захваченный шведами Орешек и вынудив Магнуса подписать мирный договор в основных чертах повторяющий предыдущий.

     Теперь о делах внутренних. Продолжалась борьба олигархических группировок за титул посадника.   Так еще в конце XIII века была введена ежегодная смена посадников. Но в отличие от Древнего Рима, где также каждый год менялись два консула, но при этом существовал четкий порядок их избрания, в Новгороде, согласно В. Л. Янину, «вопрос о принадлежности высшей государственной власти решался каждый раз конкретным соотношением сил, успехами отдельных боярских групп в их борьбе между собой, политической ловкостью и хитросплетением обстоятельств». И далее: «Порядок ежегодного обновления посадничества, не дополненный регламентацией очередности в замещении посадничьей должности членами правящей элиты, по существу, узаконивал состояние непрерывной политической лихорадки и подчинял развитие республиканской государственности превратностям внутрибоярской борьбы»12.

     Из других событий истории Новгорода XIV века отметим эпидемию чумы 1352 года, а также дерзкие походы ушкуйников, уступающие по своему размаху только рейдам своих «учителей» – варягов. История ушкуйничества – тема отдельного исследования, мы же остановимся лишь на основных моментах деятельности новгородских флибустьеров. Началась она не позднее XI века и поначалу протекала по большей части в водах Балтийского моря и в отдаленных северо-восточных регионах Новгородской республики.

     А с середины XIV столетия, используя ослабление ханской власти в период «великой замятни» ушкуйники начинают свои операции в самом центре золотоордынских владений - на Волге. При этом совершенно в духе испано-английских отношений эпохи Френсиса Дрейка и Великой армады претензии за действия новгородских «каперов» татарские ханы предъявляли Москве. (Если же учесть, что пиратством занимались не только новгородские низы, но и бояре, то аналогия с елизаветинской Англией, где этим высокодоходным занятием занимались приближенные королевы, а сама она во многих случаях являлась их компаньоном, станет еще более наглядной.) Та, в свою очередь, переадресовывала их к Новгороду, что в 1374 году привело к серьезному конфликту между двумя государствами, когда Дмитрий Иванович потребовал у новгородцев компенсации за ущерб причиненный ушкуйниками.
   
     И претензии Дмитрия Ивановича, возможно, были не беспочвенны, так как, хотя новгородское правительство и не выдавало своим рыцарям удачи каперские свидетельства, но с каперами XVII века ушкуйников роднит тот факт, что зачастую они действовали в интересах официального Новгорода. Например, во время новгородско-шведской войны 1284–1323 годов ушкуйники своими дерзкими нападениями на северные норвежские области Финнмарк и Холугаланд (Магнус одновременно являлся и королем Норвегии) способствовали заключению в целом достаточно выгодного для Новгорода мирного договора.



     1. «В действительности многое из того, что признается достижениями 1136 г., было характерно и для более раннего времени. Факт древнего приглашения Рюрика в дальнейшем сделался конституционным знаменем Новгорода. Но это не единственный факт такого рода. Новгородцы в конце X в. настояли на княжении у них Владимира, в 1052–1054 гг. оставили у себя Ростислава Владимировича и снова пригласили его в начале 60-х годов, в 1096 г. изгнали навязанного им южными князьями Давида и призвали Мстислава, в 1102 г. решительно воспротивились замене Мстислава сыном киевского князя. Этих фактов так много, что говорить о безраздельном господстве князя над Новгородом даже в этот ранний, «княжеский» период, на наш взгляд, неправильно». (Янин В. Л., Алешковский М. Х. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы). История СССР. Москва – Ленинград, 1971. № 2. С. 39.)

     2. Посадник – глава города назначенный князем или вечем. Впервые упоминаются в летописи за 977 год.

     Тысяцкий – военно-административная должность на Руси. Назначались князем или избирались вечем. В Новгороде Т. появились в конце XII в.

     3. Совет господ – термин, введенный в историографию В. О. Ключевским (оригинальное название этого органа государственного управления в Новгороде и Пскове неизвестно).

     4. Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. Москва: Языки славянских культур, 2008. С.155.

     5. Славянский (Славно), Плотницкий, Неревский, Загородский, Гончарский (Людин).

     Не были едины и концы. Они делились на две сотни во главе с избираемыми на сходках входящими в сотню горожан сотскими, а сотни в свою очередь подразделялись на также обладавшие правами «местного самоуправления» улицы во главе с выборными улицкими старостами.  (Любавский М. К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. Санкт-Петербург: Лань, 2000.)

     6. Монголы брали налог «с дыма», уравнивая таким образом владельцев «дворцов» с владельцами «хижин».

     7. «Избиша много добрых муж и бояр новгородскых: ту убиша Андрея Климовича, Юрья Мишинича, Михаила Павшинича, Силвана, Тимофея Андреянова сына тысяцкого, Онанью Мелуева, Офонаса Романовича и купець добрых много, а иных новгородцев и новоторжьцев Бог весть» (ПСРЛ. т3. Санкт-Петербург, типография Эдуарда Праца. С. 71,)      

     8. Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода.              
               
     9. Коляков А. М. Очерки истории Евразийской империи. Кн.1. Киев 2019.

     10. Шаскольский И. П. Борьба Руси за сохранение выхода к Балтийскому морю в XIV веке. Л. 1987. http://www.kirjazh.spb.ru/biblio/shask_14/shask6.htm#_ftn1

     11.  Карамзин Н. М. Предания веков. М 1988 год. С.326               

     12. Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода.

                2. ПСКОВ         

     Теперь расскажем о втором «очаге древнерусской демократии», политическая система которого была во многом схожа с новгородской. Речь пойдет о Псковской республике, разбитой, как и ее новгородская «метрополия» на шесть пятин по числу городских «концов».

     У историков нет единого мнения по поводу даты обретения Псковом фактической самостоятельности от Новгорода. Однако с 1132 года Новгород не посылает в Псков своих посадников, что позволяет сделать вывод о, как минимум, широкой автономии новгородского пригорода. В последующем псковская автономия постоянно расширялась, и логическим завершением этого процесса стало подписание Болотовского договора (не позднее 1348 года), согласно которому Новгород признавал полную независимость Пскова.

     Вынужденный волею своего географического положения постоянно воевать со своими западными соседями, Псков не мог не создать сильной военной организации, которая позволила бы ему, чаще всего в одиночку, иногда с помощью Новгорода, а еще реже Москвы, с успехом противостоять своим западным соседям. При этом, хотя в Пскове также имелась боярская олигархия, из представителей которой избиралось руководство Псковской республики, политический вес «лучших людей» во Пскове был все же заметно ниже, чем у «лучших людей» Новгорода, а социальное и политическое расслоение населения не так велико. «Благодаря малой территории, боярские владения не достигли во Псковской земле таких размеров, как в Новгороде, вследствие чего не было большой разницы состояний; низшие классы не находились в такой зависимости от высших, и боярский класс не был таким замкнутым, как в Новгороде. С другой стороны, бояре не держали в своих руках политическую судьбу Пскова, как это было в Новгороде. Вече, которое во Пскове было мирным, избирало обыкновенно двух посадников (в Новгороде же вече избирало только одного), часто их сменяло и успешнее контролировало. Все общество имело более демократический склад с преобладанием средних классов над высшими. Того внутреннего разлада, какой губил Новгород, не было».1

     Вероятно, свою роль в более демократичном характере Пскова по сравнению с бывшей метрополии, если, конечно, иметь в виду традиционную демократию, а не ее олигархический вариант, сыграли и его постоянные войны: правящие круги были вынуждены волей неволей опираться в них на народное ополчение и, следовательно, зависеть от него. Такой расклад сил на внутриполитической арене делал Псковскую республику более монолитной и обороноспособной по сравнению с разъедаемым боярскими распрями Новгородом, позволив успешно противостоять Ливонскому ордену, хотя и не спас в итоге от полного подчинения Москве.

     Однако это произойдет еще не скоро, а пока Псков, так же, как и его «старший брат», пытается лавировать между Москвой и Литвой. Собственно, псковитяне начали приглашать князей из Литвы гораздо раньше новгородцев: с 1266 по 1299 год в городе княжит один из убийц Миндовга Довмонт2 (в крещении Тимофей). Затем во Пскове «заочно» княжит Давыд Довмонтович3, приглашенный жителями города на княжение, но предпочитающий в силу своего «высокого служебного положения» (Давыд входил в ближайшее окружение Гедимина) проводить большую часть времени в родной Литве. В 1323 году такое «заочное» княжение пошло псковитянам даже на пользу. Когда большое ливонское войско со стенобитными машинами подошло под стены Пскова с явным намерением «окончательно решить псковский вопрос», неожиданно «явился из Литвы князь Давыд с дружиною, ударил вместе с псковичами на немцев, прогнал их за реку Великую, машины отнял, городки зажег, и побежали немцы со стыдом; а князь великий Юрий и новгородцы не помогли, прибавляет псковский летописец»4. И в новой войне псковичей с Ливонским орденом 1341-1342 годов на их стороне также выступают литовские князья  - Ольгерд и Кейстут.

   Не прекращаются псковско-ливонские войны и в дальнейшем. При этом псковичи не только вторгаются на вражескую территорию в ответ на ливонские набеги (с не меньшим основанием можно утверждать, что набеги ливонцев были ответом на действия псковичей), но и находят силы помогать Новгороду в его войнах со шведами.



     1. Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Plat/_06.php

     2. Довмонт (?–1299) –  литовский князь, принимавший участие в убийстве Миндовга. Потерпел поражение от сына Миндовга Войшелка и бежал в Псков.

     3. Давид Гродненский (?–1326) – один из лучших полководцев Гедимина. Возможно сын Довмонта.

     4. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т3. М 1988 год, С 221-222