По следам Алкмеона 2

          Часть вторая

                В  ПЛЕНУ

      Пир был в самом разгаре. Внутреннее пространство огромного дома было до отказа заполнено самыми знатными из галлов. Властители союзных племен, старейшины, командиры отрядов: все сидели на покрытом козлиными шкурами земляном полу, хватали из деревянного блюда дымящееся мясо, и, толкаясь, и, переругиваясь, тянулись к огромной амфоре с вином. Охрана и рядовые воители толпились у входа, освободив лишь узкий проход для снующих с подносами слуг. В самом углу два кочующих барда, отложив кифару и тимпан, сосредоточено поглощали принесенную им еду, стараясь не отрывать глаз от центральной части помещения. Там, восседая на сплетенном из ивовых прутьев клисмосе, над пирующими возвышался крупный, русоволосый воин в узких полосатых штанах и расшитом золотыми нитями коротком хитоне. Он отрезал ножом кусочки от зажаренной кабаньей ноги, неторопливо клал их в рот и запивал разбавленным вином из кубка.
      Вдруг, один из гостей встал, приблизился к воину, поднял над головой свою доверху налитую кружку.
- За непобедимого Бренна! За нашего вождя!
Галлы, все как один, вскочили с пола, закричали, принялись стукаться своими посудинами.
- Великому Сокрушителю слава!
Бренн перестал жевать, отложил нож, приподнял свой кубок. В этот момент, как из ниоткуда, перед всеми возник человек в длинном плаще, с веточкой омелы в воротнике. Галлы опустили кружки, расступились, стали перешептываться.
- Пиран...
- Друид...
- Верховный жрец...
Пиран встал перед Бренном, откинул капюшон, коснулся его кубка деревянной чашей.
- Во славие бога огня Тараниса!
В доме повисла тишина. Галлы замерли и во все глаза смотрели на Бренна. Он тоже не двигался и молчал. Пиран хмуро ухмыльнулся, глянул по сторонам, развел руками.
- Сначала за бога, потом за вождя!
Бренн шумно поднялся, пригладил длинные усы, развернулся к гостям.
- Хвала Таранису!
Барды посчитали это командой к началу веселья. Они схватили свои инструменты, и тотчас, дом наполнился громкой, задорной музыкой. Все дружно опрокинули свои кружки, и, оживленно переговариваясь, возвратились на свои места.
      Пиран присел рядом с Бренном, скользнул взглядом по его роскошному хитону, отхлебнул из своей чаши.
- Шикарная ткань.
Бренн не ответил. Пиран тряхнул заплетенными в косы волосами.
- Боги принесли нам победы в битвах, осыпали золотом, дали вдоволь еды и вина. Но мы этого не чтим. Мы стали не благодарны. 
Бренн вздохнул, сморщился, покачал головой.
- Только вчера мы пожертвовали им быка. Твои люди сожгли его живьем на костре.
- Этого мало! Мы перешли высокие горы, захватили цветущую страну, выстроили у моря просторные дома. И все это время удача была с нами. Боги во всем благоволили нам.
- Чего ты хочешь?
- Нужен обряд. Жертвоприношение человека - это высший дар, который можно преподнести богам. Только тогда они по достоинству оценят нас. Тем более, впереди нас ждет великий поход на греков. Или это не так, грозный вождь всех галлов?
Бренн допил вино, повернулся к Пирану.
- Кого?
Пиран оторвал белую ягоду омелы, раздавил ее, слизал с пальцев клейкую жидкость.
- Твоя наложница тебе порядком надоела, или я не прав?
Бренн задумался и не отвечал. Он знаком подозвал слугу, протянул ему свой кубок. Когда тот налил ему до краев, выпил залпом весь.
- Кто взамен?
- У тебя есть еще.
- Они все уже были.
- Вот, как...
Пиран притворно вздохнул. Он повернулся, поискал глазами, громко хлопнул ладонями. Тотчас, появившись из глубины дома, перед ними встала высокая женщина в кожаных доспехах.   
- Сибилла, вождю не с кем разделить ложе после тягот дня.
- Я готова.
Женщина опустилась перед Бренном на колени.
- Ты не поняла.
Пиран засмеялся.
- Нам нужны новые рабы.
Сибилла поднялась, поправила юбку, склонила голову.
- Когда отправляться?
- Прямо сейчас.

       Порт Пантикапея раскинулся сразу за крепостной стеной и поражал воображение. По всей длине пристани тянулись склады, амбары, хранилища для овощей и зерна, вперемежку с конюшнями и загонами для скота.  Многочисленные деревянные причалы были все заставлены рыбачьими лодками, а большие торговые суда, военные галеры и биремы были   пришвартованы к далеко уходящему в море центральному пирсу.
     Повсеместно кипела работа. На тяжелых телегах погонщики быков подвозили к кораблям огромные амфоры с маслом и вином. Полуголые черные грузчики, несли их по узким трапам, спускали в трюмы, и, следуя один за другим, возвращались за новой поклажей. Рыбаки снимали с лодок корзины с рыбой, навьючивали на мулов, и, обгоняя друг друга, спешили в сторону городского рынка. К поднимающей паруса триере медленно тянулись закованные в цепи рабы. Надсмотрщики шли сбоку, не спускали с них глаз, и, время от времени стегали, оставляя на изможденных спинах  кровавые полосы от хлыстов. Вся картина озвучивалась топотом копыт, скрипом телег, вперемежку с криками чаек и плеском волн утреннего прибоя.

     Аэлла спустилась к морю, нашла тихое место на берегу и присела на камень.
Прошло уже шесть лун, как она покинула племя. Причин было много. Во-первых, после суда над Алкмеоном, когда она признала свою вину в смерти Агавы, амазонки ее не простили, а исподтишка притесняли и грозили расправой. Конечно, Гарпа, став царицей, не давала им волю, да и Фоя, с внушительной свитой скифов часто заезжала к ней, но Аэлла осознавала, что так вечно продолжаться не может и когда-нибудь плохо закончится. Видя, как Гарпе с каждым днем становится все труднее сдерживать амазонок, Аэлла стала подумывать об исходе.
      Вторая причина только ускорила ее решение. Аэлла никак не могла понять, почему тогда Алкмеон не ушел с золотом, а позволил себя пленить и привести на расправу к кровожадному Агару, при этом благополучно расстроив свадьбу его сына с дочерью греческого царя. Это, как и сам Алкмеон, оставалось для нее неразрешимой загадкой, не давало ей жизни, лишив ее покоя и сна.
      И, наконец, третья, пожалуй самая главная из причин. Она так долго искала отца, и, найдя, сразу же его потеряла, ничего о нем толком не узнав. Смириться с этим фактом Аэлла не смогла, и, не переставая, ломала голову, куда он мог направиться. Перебрав все возможные  варианты, она пришла к  выводу, что Алкмеон мог пойти только в одно место. И это был  Пантикапей.

- Ба-бах!
 Возле Аэллы в воду плюхнулся камень.
- Глянь, какая нимфа!
Аэлла резко повернулась: к ней приближалась группа мужчин. Двое были вооружены кинжалами, один держал в руках легкое копье, а впереди идущий здоровенный мавр размахмивал сетью.
- Латроны!
Аэлла вскочила, выхватила нож, но было уже поздно. Сеть упала ей на голову. Разбойники свалили ее на песок, забрали нож, крепко связали руки. Потом долго и больно ощупывали.
- Хороша!
- На сколько потянет?
- Если здесь продать, то где-то триста драхм.
- Да, ну! Судя по виду она - амазонка. За них дают в половину меньше.
- Почему?
- Трудно приручаются!
Все разом громко рассмеялись. Мавр смотал сеть.
- "Посейдон" сегодня уходит в ромеям.
-  Торговцы живым товаром?
- Да. Они  поставляют рабов сенаторам и эквитам.
- Я слышал, у них полный трюм.
- За двести денариев и эту возьмут.
- Айда к ним!

       "Посейдон" сильно раскачивало. Мощные волны ударяли в борт, сильно накреняли судно, заливая трюм забортной водой. Дощатый пайол, одежда, утварь: все уже плавало между железными клетками, до отказа набитыми  промокшими людьми. Прикованные друг к другу, они со страхом косились на пребывающую воду, молились и дрожали от холода.
      Аэлла находилась в клетке одна. С тех пор, как разбойники продали ее на невольничье судно, она потеряла счет времени. Куда ее везут, и что с ней будет  она не знала, но хорошо понимала, что прежняя жизнь к ней уже не вернется и главные испытания еще впереди. День сменялся ночью, шторм переходил в штиль, а корабль, прорезая ростром воду и пространство, продолжал свой путь, следуя в неизвестность.
       И вот, наступил день, когда "Посейдон" убрал паруса, сбавил ход и бросил якорь.
- Темпо! Темпо!
Загорелый надсмотрщик открыл клетку и щелкнул плетью. Аэлла вышла из трюма, и, на миг потеряв равновесие от долгой качки, чуть не рухнула в воду. Устояв, она осторожно ступила на трап и огляделась по сторонам. Корабль пришвартовался у широкой, мощенной камнем пристани, заставленной  грузами и товарами. У богатых белых дворцов выстроились разлапистые пальмы. По мраморным лестницам, вдыхая аромат ухоженных цветов, неспешно поднимались люди. Все они были в светлых одеждах, плетеной обуви и длинных накидках через плечо.
- Уффа! Ох!
Снова свистнула плеть, и Аэлла, почувствовав боль между лопаток, вернулась в реальность. Ее как и других рабов погонщики грубо затолкали в решетчатые мажары, и, покрикивая на быков, повезли неизвестно куда.
 
- Смотри, вот еще одна!
Двое хорошо одетых мужчин остановились перед ее клеткой. Аэлла вздохнула и отвернулась. День близился к концу, и она очень устала. С самого утра к ней подходили десятки мужчин, заставляли показывать зубы, оголять грудь, рассматривали шрамы на ноге. Они спрашивали цену у продавца, торговались, и уходили, обсуждая ее достоинства и недостатки. Аэллу продавали. Продавали как и всех привезенных на этот невольничий рынок рабов. Он гудел, скрипел зубами, сотрясался от ругани и плача. Он определял будущее, вершил судьбы и распоряжался жизнями утративших свободу людей, в одночасье превращенных в  бессловесный и послушный товар.
- Сколько?
Мужчина помоложе не отрывал глаз от Аэллы.
- Почти даром. Четыреста денариев.
Продавец показал четыре пальца. Мужчина постарше схватил молодого за руку.
- За эти деньги ты купишь двух.
Молодой вырвал руку, шагнул к продавцу.
- Может, сбавите, ну, хотя бы... за триста?
Пожилой снова попытался его увести.
- Ты в своем уме? Или кровь заиграла?
- Она мне понравилась.
Пожилой схватился за голову.
- Наверно, уже представил, как она тебя ублажает? Ты посмотри, посмотри на нее! Это - дикая необузданная кобылица. Такая уж точно не для постели. И в поле работать она тоже не будет. Ей разве что на арену с гладиусом...
Аэлла зевнула. Ей очень хотелось спать, но продавец, желая произвести на молодого впечатление, заставил ее подняться, пройтись по клетке и развернуться лицом.
- Триста пятьдесят!
Молодой мужчина вытащил из кармана кошелек.
- Пятьсот!
На землю со звоном грохнулся объемистой мешок с монетами. Все разом обернулись. Перед ними стояла высокая женщина в кожаных доспехах.
   
       За спиной с грохотом закрылась дверная решетка. Звонко лязгнул замок.  Аэлла вдохнула тяжелый запах подземелья, сделала шаг и устало опустилась на дощатую лежанку. Несколько дней назад ее и еще с несколько молодых девушек выкупили у работорговцев и увезли разукрашенные синей краской люди. Ими руководила женщина с немигающим пронзительным взглядом и кожаных доспехах. Весь путь она внимательно присматривалась к пленницам, наблюдала как они едят, как двигаются, как устраиваются на ночлег. По прибытию, она приказала всем девушкам раздеться и обтереть тело разбавленным водой уксусом, а волосы пересыпать известкой. Только после таких процедур их завели в подземную часть дома и стали размещать по двое в темных, тесных коморках. У Аэллы пары не оказалось, и Сибилла, так звали эту хмурую женщину, отвела ее в камеру сама.
    Едва она ушла, как к Аэлле на лежак подсела светловолосая худая девушка.
- Я - Грина!
- Аэлла.
- Из амазонок?
- Как ты узнала?
- Долго рассказывать. Ела давно?
Только сейчас Аэлла почувствовала сильный голод. Вместо ответа она со вздохом проглотила слюну.
- На, поешь.
Грина протянула ей хлебец.
- Спасибо!
 Аэлла принялась его жевать, быстро проглатывая куски. Грина наблюдала за ней и довольно улыбалась.
- Вообще-то здесь еды вдоволь, особенно на пирах.
- Где здесь?
- В Сена Галике.
Аэлла прекратила жевать.
- А это где?
Грина покачала головой.
- Ты не знаешь?
- Нет.
- Рим, Коллизей, гладиаторы, слышала об этом что-нибудь?
Аэлла развела руками.
- Придется узнать.
Грина встала, прошлась по камере.
- Ты, теперь, одна из нас.
- А вы - кто?
Грина снова села, придвинулась ближе к Аэлле.
- Хочешь знать, тогда сиди и слушай!

      Грина говорила довольно долго, но уже с первых ее слов Аэлла стала осознавать, какое суровое испытание преподнесла ей судьба. Она, теперь, гладиатор и наложница в одном лице, и основная ее задача состоит в том, чтобы развлекать на пирах вождя галлов Бренна, которому она принадлежит. 
- Запомни, на арену все девушки выходят раздетыми по пояс и дерутся между собой перед Бренном и его гостями.
- По настоящему?
- Почти...  с затупленным оружием. За этим строго следит Сибилла.
- А зачем раздетыми?
- Ты совсем еще девчонка! Чтоб понравиться Бренну. Когда такое случается,  наложницу ведут к нему в покои, и она проводит с ним ночь и даже может получить подарки.
Какие?
- Самый желанный для всех - это рудис, деревянный меч. Получивший его гладиатор обретает свободу.
- И все?
Аэлла доела хлеб. Грина замолчала, вытащила из кармана монету, подбросила на ладони.
- Видишь, это одна ее сторона. Но есть и другая.
- И какая она, та, другая?
- Не особо приятная. Бывает, что гости перепьются неразбавленного вина, и тогда на арену для боев выводят диких зверей.
- Каких?
- Разных. Тигров, кабанов, даже львов. Вот тогда все уже по настоящему: схватка не на жизнь, а на смерть. Иногда заставляют девушек на смерть драться  между собой. Но такое редко бывает.
Аэлла опустила голову и притихла. Грина убрала монету.
- Но и это еще не самое страшное.
- А что еще?
Аэлла замерла.
- Плетеный человек.
Грина заговорила шепотом.
- А что это?
- Когда наложница становится ненужной, Бренн может отдать ее Пирану, верховному жрецу. Он объявляет ее нечистой и держит у себя, до тех пор, пока не наступит праздник. Тогда он проводит ритуал.
- Ритуал?
- Жертвоприношение. Несчастную сажают внутрь сплетенного из ивовых прутьев чучела человека и сжигают заживо на медленном огне.
Грина замолкла. Аэлла не двигалась и молча смотрела в одну точку.

       Арена представляла собой овальный амфеатеатр с высокими каменными стенами и крытыми сиденьями для гостей. Пол был устлан мелким песком, на поверхности которого кое-где виднелись бурые пятна. Сибилла выстроила девушек в шеренгу, и, осмотрев всех, протянула деревянный меч  черноволосой гречанке.
- Ты!
Они отошли от строя на несколько шагов и встали друг против друга. Сибилла взяла копье, и, развернув его тупым концом, сделала выпад. Гречанка махнула мечом, но отбить копье не смогла. Оно угодило ей в живот. Девушка упала на колени, скрутилась, стала тяжело дышать. Сибилла шагнула вперед и нанесла древком хлесткий удар по ее голове. Тотчас, по команде гречанку подняли, оттащили к стене и положили прямо на песок. Сибилла, тем временем, подобрала меч и вернулась к девушкам. Они опустили глаза и старались на нее не смотреть. Пройдя вдоль строя, Сибилла остановилась. Аэлла спокойно смотрела на надсмотрщицу.
- Ты!
Сибилла протягивала ей меч.
      Первый выпад Аэлла отбила вверх, второй - вниз, и когда копье коснулось земли, ударом ноги переломила его пополам, а обломок отбросила в сторону. Сибилла застыла, и, глядя в пол, не двигалась. Затем, прийдя в себя, шагнула к Аэлле, похлопала ее по плечу.
- Горгона будет тебя ждать!

      Грина долго не отвечала и делала вид, что увлеклась плетеньем соломенной тиары. Аэлла молчала и смотрела на нее. Сделав еще несколько петель, Грина встала, и, отшвырнув в угол свою поделку, подсела к Аэлле.
- Горгона - эта тигрица. Дикая и неистовая. Ее купил сам Пиран. Горгону всегда выпускают, когда зрители потребуют смерть.
- Зачем это Сибилле?
- Ты же унизила ее. Ты переломила ее копье, и тем самым нанесла ей тяжелое оскорбление. Так не принято на арене.
- Но я не знала!
Аэлла развела руками.
- А что ты, вообще, знаешь? Ты хоть видишь, что происходит вокруг тебя?
- Что?
- То, что охранники заглядываются на тебя, обсуждают твою фигуру, твои волосы, твою походку, что молодой вождь рутенов стал часто захаживать на твои тренировки и до вечера просиживать на них?
- Зачем?
- Какая же ты еще глупенькая...
Грина обняла Аэллу.
- Ты нравишься мужчинам!
Для Аэллы это стало открытием. Ей такого никто никогда не говорил. У нее  даже задрожали ноги, а потом и вовсе тело сковал липкий страх, но, уже через мгновенье, другое, совсем неведомое чувство, зародившееся где-то глубоко внутри, влилось в кровь, расправило плечи, вздыбило ей грудь.
- Спасибо, что говоришь.
- Да, ладно...
-  Одного не пойму, почему ты мне помогаешь? Ты же совсем не знаешь меня.
 - А зачем?
Грина встала, прошлась по камере.
- Вот скажи, если бы человек тонул, ты бы спасала его, или сначала спрашивала, кто он и откуда?
- А ты?
- Я бы спасала.
- Почему?
- Потому, что мне это надо. Конечно и ему тоже...
Грина засмеялась. Аэлла поднялась, взяла ее за руку, вгляделась ей в глаза.
- А если нас выставят друг против друга на поединок. Что будешь делать?
- А ты как думаешь?
- Нет, ты говори!
- Я тебя убью.

       Ощущение праздника уже витало в воздухе. Галлы готовились к самому грандиозному из всех, Самайну, празднику смерти лета. На центральной площади повсюду были разложены дрова для костров. Быки, овцы, кабаны забивались целыми партиями. Из подвалов выкатывали бочки с пивом и вином, тащили амфоры с оливковым маслом, наполняли корзины фруктами и хлебом.
      Прибывшие в Сена Галику гости заполнили все селенье. Важные римские патриции осматривали арену, приплывшие из Сицилии греки знакомились с девушками, а серьезные готы кучно собирались у бочек с вином. Все с нетерпением ожидали начала пиршества.
    Ближе к ночи в подземелье заскрипели замки: Аэллу и других девушек вывели на заполненную людьми площадь. В самом ее центре, на бревенчатом помосте возвышалось огромное деревянное колесо. Возле него, подняв руки к небу, стоял Пиран. Он творил молитвы. Его утробный, завывающий голос был слышен далеко за крепостными стенами. Вдруг жрец сорвался на крик и упал на земь. За ним последовали и остальные галлы. Пролежав немного, Пиран поднялся, схватился за колесо и стал его проворачивать. Сухое дерево заскрипело, затрещало, из-под низа пыхнул сноп искр, и на помосте загорелся огонь. Галлы вскочили с земли, закричали и запрыгали, радостно обнимая друг друга.
- Да, будет с нами священный огонь!
Помощники Пирана подожгли факелы, и тотчас по всей площади запылали огромные костры. Галлы, следуя, один за одним, принялись проходить между ними, взывая к богам, и, прося у них защиту и покровительство. После огненного очищения начался всеобщий пир. Он продолжался всю ночь, и лишь к полудню следующего дня, гости, устав от возлияний и чревоугодия, потребовали зрелищ.
       Первыми на арену вывели самых слабых. Сибилла раздала девушкам оружие, щиты, шлемы и приказала снять верх. Трибуны свистели и неистывали, глядя на неумелые перестроения и показушные поединки еще не обученных горе-гладиаторов. В центральной ложе римские сенаторы  покатывались от смеха, потешаясь над  нелепым действом, не стесняясь сжавшего в бешенстве кулаки Бренна. Когда одна из девушек выронила меч, Бренн встал, и, выхватив свой кинжал, воткнул его в скамью.
Тотчас перед ним появилась Сибилла.
- Это все, что у нас есть?
- Это новенькие. Их нужно обкатать.
- Я сейчас тебя обкатаю!
Бренн схватил Сибиллу за шею. Она захрипела и выпучила глаза.
- Здесь римская знать, готы, греческий царь. Нам, что, нечего показать?
Сибилла уже немогла дышать. Бренн увидел, отпустил руку.
- Где Горгона?
- Здесь...
Сибилла, как пойманная рыба, судорожно хватала воздух ртом.
- Кого пошлешь?
- Есть одна.

       Аэлла осмотрела меч. Это был гладиус, короткий меч римской пехоты. Он почему-то был острый.
- Может ошиблись?
Аэлла повернулась к Сибилле и показала ей на острие, но та в ответ только засмеялась. Она открыла двери, и Аэлла шагнув на арену, тут же встала как вкопанная: на песке, прямо перед ней сидела огромная тигрица.
- Зачем же девчонку, да еще с коротким мечом?
Римский патриций с укором глянул на Бренна. В этот момент, сидящий рядом с вождем человек в темном хитоне, выхватил у охранника копье и сделал замах, собираясь метнуть его в тигрицу. Бренн едва успел перехватить его руку.
- Правильно. Но мы сделаем по другому.
Бренн отобрал у него копье, и, приподнявшись со скамьи, бросил его к ногам Аэллы.
- Убей ее!
Между тем, Горгона, грозно зарычав, приготовилась к прыжку. По всей арене прошел один общий протяжный вздох.
- Только не испугаться!
Аэлла воткнула меч в пол, переступила лежащее на песке копье, выставила вперед ладони.
- Вверх, вниз, левый круг, правый круг.
Аэлла заработала руками. Тигрица прекратила рычать стала следить за ее движениями.
- Вверх - вниз,  влево-вправо... так, что дальше? Как делала мама? А, вспомнила: от себя, и раз!
Аэлла резко выбросила ладони вперед. Горгона шарахнулась, попятилась назад. Аэлла, глядя ей в глаза, стала на нее медленно наступать. Арена взревела. Тигрица крутнулась вокруг себя и в мгновенье ока заскочила в клетку. Зрители возликовали. Победно затрубили карниксы. На песок, к ногам Аэллы упали цветы.

       Эта комната сильно отличалась от той, что была. После боя с Горгоной Аэллу переселили в одиночку. Здесь стояла настоящая кровать, к столу были приставлены удобные скамейки, а вместо соломы на полу лежали шкуры. Аэлла осмотрелась, вздохнула, подошла к окну.
- Жаль, что нет Грины.
- Дзынь!
Дверь открылась, и в комнату тихо вошли. Аэлла отошла от с окна и повернулась. Перед ней стоял Алкмеон.
      Они долго сидели за столом, и, молча, смотрели друг на друга. Наконец, Алкмеон не выдержал, улыбнулся, взял Аэллу за руку.
- Ты повзрослела.
- А ты постарел.
Аэлла убрала руку.
- Таков закон жизни.
- Ты это же говорил, когда сидел в клетке, а сам обманывал меня.
Аэлла отвернулась. Алкмеон вздохнул.
- Иногда приходится делать то, что не хочется.
- Зачем сейчас пришел?
- Именно за этим.
Алкмеон поднялся со скамьи, прошелся по комнате, остановился у окна.
- Бренн требует тебя в свои покои.
- Чего-то такого я и ождала.
Аэлла тяжело вздохнула.
- Надеюсь, ты поможешь мне бежать?
- Нет. Скажу больше, я даже хочу, чтобы ты стала женщиной Бренна.
Аэлла выскочила изо стола, схватила Алкмеона за хитон, стала его трясти.
- Меня,  как... скот, как... обычную вещь продали работорговцы, и сейчас это же пытается сделать мой родной отец.
Алкмеон силой посадил Аэллу за стол,  глянул за дверь, присел к ней рядом.
- Сначала послушай! Я - личный лекарь Бренна. Но я здесь не для того чтобы отпаивать вождя галлов отварами после застолий. Я должен уговорить его пойти на Рим, а не на Грецию, и спасти ее от вторжения варваров.
Аэлла замахала руками.
- Постой, постой! Рим...Греция... вторжение... зачем тебе это надо?
- Как тебе объяснить... считай, что это моя работа.
- Как тогда у скифов?
- Именно так.
- Не понимаю, чем я могу помочь?
Аэлла вгляделась Алкмеону в глаза.
- Завладеть сердцем Бренна. Он - сильный вождь и хороший воин, но он не политик и не стратег. За него все решает Пиран. Этот колдун влияет на мозги Бренна. Если удасться отстранить его от вождя, то не составит труда и изменить решение галлов идти на Грецию.
Аэлла не ответила. Она сняла с шеи ожерелье, положила его на стол.
- Ты помнишь его?
- Конечно.
Алкмеон аккуратно разложил его по столу.
- Это оберег твой матери.
- Он и меня хорошо бережет. Не так, как родной отец!
Аэлла сгребла ожерелье, встала, и отвернувшись, ушла от стола.

         С утра повсеместно начали бить тимпаны. В течении дня их гул только нарастал, и когда солнце опустилось за горизонт, на площади появился плетеный человек. Толпа людей образовала возле него огромный круг. Присутствовали все: гости, вожди, простые воины, даже рабы. Помощники Пирана по-хозяйски суетились вокруг чучела. Они обкладывали его сухим хворостом, обливали маслом, подносили толстые поленья. Внутри была привязана молодая женщина.
- Это наложница Бренна. 
Грина тихонько подтолкнула Аэллу.
- За что?
- За что... она была слишком долго.
Аэлла вышла вперед и увидела Бренна. Большой, мускулистый, с длинными усами, он наблюдал за приготовлениями. Рядом с ним, с зажженным факелом в руке, стоял Пиран. Бренн махнул рукой. Пиран кивнул и поджег хворост. Огонь сразу вспыхнул, и чучело загорелось. От едкого дыма зрители попятились назад.
- А-а-а!
 Плетеный человек дернулся, затрясся, зашатался, и, озарив огненным всполохом застывших от ужаса людей, рухнул на земь.

 - Нет, нет, милочка, давай сюда!
Сибилла открыла дверь и завела Аэллу в просторное помещение. По всем  стенам комнаты были развешены связки тонких веток и сухие пучки травы. На деревянных скамейках лежали тканные накидки и кусочки легких, пористых камней, а в самом центре стояла огромная бочка, наполненная водой. Сибилла опустила руку в воду.
- В самый раз. Залезай!
Аэлла вздохнула, сняла одежду, шагнула к бочке. Сибилла не мигая, смотрела на ее тело. Когда Аэлла встала на скамью, надсмотрщица остановила ее, и, развернув, подлезла рукой, стала мять пальцами.
- Суховата, но ничего, скоро нальешься.
Аэлла оттолкнула ее, подтянулась и быстро залезла в бочку.
- Ты посмотри, какая! Бренн будет потом. А сейчас ты моя...
Сибилла больно сжала Аэлле грудь.
- Отпусти!
- Бах!
Дверь открылась и в комнату вошел Алкмеон. Сибилла отпрянула от бочки, и, прижавшись к стене, замерла. Алкмеон глянул на Аэллу, затем на надсмотрщицу, вытянул из ножен кинжал. Сибилла замахала руками.
- Не надо!
Алкмеон жестом показал ей на дверь. Сибилла опустила голову и тихо вышла.
- Бренн тебя уже ждет.
Алкмеон отвернулся, вложил кинжал в ножны. Аэлла вылезла из бочки, оделась, встала перед ним.
- Я согласна.
- Вот и хорошо! И запомни, я всегда буду рядом!

       Аэлла все хорошо рассчитала. Она обманет всех. Она убьет Бренна его же оружием и тем самым избежит унижений и страшного конца. Мысль о плетеном человеке приводило ее в ужас, и она надеялась, что увидев бездыханное тело своего вождя, галлы с ней долго церемониться не станут, а прикончат сразу. А может и сбежать удастся. Почему бы не попробовать? А, вдруг, получится!
     Когда Аэлла вошла в спальню, то все эти мысли из ее головы сразу же улетучились. Огромной мужчина сидел на кровати, и, пожирая ее глазами, поглаживал свои длинные усы. Не успела Аэлла сделать и шага, как он поднялся, и, оторвав ее от земли, бросил на разосланные на полу шкуры. Затем принялся снимать свой пояс. Аэлла скользнула взглядом по сторонам: нигде никакого оружия не было.
- Ба-бах!
Тяжелый пояс с кинжалом упал на пол. Бренн склонился над Аэллой, подтянул ее под себя и, вдруг, перевернувшись на спину, задергался в конвульсиях, разбрызгивая  изо рта пену.
- "Геркулесова болезнь!"
Аэлла вылезла из-под Бренна, вытянула из ножен длинный кинжал, приставила  его к горлу мужчины. Бренн, закатив глаза, продолжал биться в падучей. Аэлла медлила. Она знала, что нужно делать в подобных случаях. Мать рассказывала ей об этой диковинной болезни, и, даже научила как ее остановить. Аэлла аккуратно кинжалом разжала зубы Бренна, и, сняв с пояса кожаные ножны, просунула их ему между зубов. Затем, подтянув к себе шкуру, свернула ее валиком и подложила ему под голову.
       Приступ скоро прекратился. Обессиленный Бренн лежал на полу и, молча, смотрел на Аэллу. Когда она попыталась встать, мягко взял ее за руку.
- Останься со мной!
Аэлла кивнула. Она помогла Бренну подняться и отвела его на кровать. Когда он уснул, Аэлла высвободила руку, встала, и, и уходя, глянула Бренну в лицо.
- А он красивый!
И испугавшись собственной мысли, открыла дверь и выбежала из спальни.

       Внезапно наступившие холодные дни жизнь Сена Галики не изменили. Отряды галлов, как и прежде, с самого раннего утра выходили из селенья и готовились к походу, тренируясь на пересеченной местности в слаженности строя, стрельбе из луков, владении копьем и мечом. Старейшины занимались составлением обозов и загрузкой на телеги непортящихся продуктов: солонины, сухарей, масла и вина. Кузнецы денно и нощно стучали молотками, изготовляя мечи, топоры, наконечники для копий и стрел.
      Всеми руководил Бренн. Пришпоривая своего могучего коня, он успевал за день проверить все места тренировок, объехать союзные племена, посетить ремесленников, скотников, пекарей и бочкорей. Одно его появление заставляло людей двигаться быстрее, работать с большим усердием и не допускать промахов.
      Пыльный, усталый, голодный, Бренн появлялся в доме лишь за полночь. Аэлла иногда засыпала, ожидая его допоздна. Когда Бренн садился за стол, она устраивалась напротив, смотрела, как он ест и старалась угадать, что он сейчас думает. Но Бренн так выматывался, что часто засыпал прямо за столом.  Аэлла стаскивала с него обувь, снимала одежду, а потом долго сидела, глядя на его осунувшееся лицо.
     Однажды, набирая воду в источнике Аэлла услышала ругань и шум. Два воина перепились неразбавленного вина и устроили потасовку, которая скоро переросла в вооруженную драку. Едва держась на ногах, они размахивали мечами и пытались друг друга ими достать. Вдруг, к ним подъехал Бренн со своими оруженосцами. Он слез с лошади, встал между спорщиками и приказал им отдать мечи и идти спать. Но те в ответ только рассмеялись ему в лицо.
- Сам возьми!
Бренн разоружился, и, оставив себе только щит, шагнул к воинам.
- Нападайте!
Оба галла, выставив вперед мечи, бросились на Бренна.
- Алле-ла!
Бренн щитом опрокинул сначала одного нападавшего, затем другого, а когда они с трудом поднялись с земли, ударом кулака проломил черепа обоим.   Ночью Аэлла спросила Бренна не жалко ли ему их, на что тот ответил, что жалость гораздо хуже жестокости и поэтому он никогда никого не жалеет.

       В тот день Бренн приехал рано. Он долго сидел в бочке с водой, затем много ел, и, все время посматривал на Аэллу. Подойдя к кровати, привлек ее к себе, но она выскользнула из его рук.
- Приступ может повториться!
Бренн пошел за ней, взял ее за руку.
- Но ты же меня спасешь?
- Я обязана это делать?
Бренн отпустил Аэллу и сел на кровать.
- Ты мне служишь, также как они!
Бренн показал на стоящего за окном охранника.
- Как мой конь, мой меч, как мои доспехи.
- Я твоя вещь?
- Ты моя наложница и должна выполнять все, что я скажу.
- И что ты хочешь?
- Тебя!
Бренн подтянул Аэллу к себе. Она прижала руки к груди.
- А меня ты спрашивал?
Брен встал, тряхнул Аэллу за плечи.
- Ты должна меня ублажать!
- Если должна - бери, но это не будет тебе отрадой.
- А я постараюсь! Тебе понравится.
- Так не бывает.
Аэлла вырвалась, отошла к окну.
- Не бывает?
Бренн два раза громко стукнул в дверь. Тотчас, в комнату вошла Сибилла. Бренн подтолкнул ее к кровати, схватил за волосы, перегнул через спинку.
- О-о-ох!
Кровать заскрипела и заходила ходуном. Аэлла обомлела, затем, закрыла глаза и отвернулась.

      После этого случая Аэлла долго не могла прийти в себя. Ей казалось, что она всем сердцем возненавидела Бренна, но чем больше она о нем думала, тем сильнее какая-то дикая, первобытная сила притягивала ее к этому варвару, заставляя сокрушаться, не спать и ворочаться по ночам. Даже сейчас, когда она несла оружейнику сломанный лук Бренна, то не переставала думать о нем.
- Подойди!
Услышала она тихий голос. Аэлла оглянулась. Сзади  нее стоял Пиран. У него в руках была веточка омелы. Аэлла шагнула к жрецу и поклонилась. Пиран скользнул по ней взглядом, сощурился, растянул рот в улыбке.
- Так я и думал.
- Не поняла...
Аэлла опустила усталые глаза.
- Снова бессонная ночь?
- Откуда Вы знаете?
- Я знаю про тебя все, дочь Кибеллы! И не вздумай больше перейти мне дорогу.
Пиран провел веточкой Аэлле по губам и, не спеша, пошел дальше, а она долго стояла и не могла сдвинуться с места.

      Алкмеон слушал Аэллу, не перебивая. Когда она закончила, взял ее за руку, отвел в сторону от дорожки.
- Кибелла - эта кельтская злая богиня. Это плохо, что Пиран так тебя назвал, во всяком случае не говори об этом Бренну.
- Почему?
- Потому, что от их ссоры пострадаешь только ты.
- А как я должна пострадать?
У Аэллы округлились глаза.
- Давай, не будем об этом... ты лучше скажи, ты... ты уже...
- Нет!
Аэлла покраснела до самых кончиков ушей.
- И не спрашивай меня об этом!
- Почему?
Алкмеон засмеялся.
- Потому, что Бренн - деспот, варвар и зверь! И я его ненавижу!

       Между тем, когда Аэлла вернулась, Бренн был уже дома. Аэлла прошла в комнату, остановилась и застыла от удивления: на столе, на кровати, даже на полу - повсюду лежали золотые женские украшения. Отражаясь от солнечного света, они переливались всеми цветами радуги. Бренн взял у Аэллы из рук починеный лук, и, осмотрев его, поставил в угол.
- Ты сегодня идешь со мной в арену.
- Но я давно не упражнялась...
Аэлла развела руками.
- Ты будешь сидеть в моей ложе!
Бренн выбрал из золота самую массивную диадему, сделал шаг и протянул ее Аэлле.
- Это - тебе! И еще: надень на себя что-нибудь по приличней! Как никак, я - вождь галлов!

      Бои проходили по намеченному плану. Девушки за это время не плохо преуспели в боях, и поединки выглядели довольно интересно. Зрители не переставали хлопать и кричать, подбадривая гладиаторов, тем самым выражая им свою признательность. Аэлла восторженно им аплодировала и даже соскочила с места и стала кричать, когда Грина сражалась сразу с двумя противниками.
     Вдруг, в одно мгновенье зал замер. Наступила полнейшая тишина. Гладиаторы на арене остановились, и все смотрели на Грину. Бледная, как полотно, она стояла и не шевелилась. С ее меча стекала кровь. Споткнувшись, она не успела убрать руку и проткнула мечом живот гречанки. И теперь, несчастная, без признаков жизни лежала на окровавленном песке.
- Смерть!
Грянуло на скамейках.
- Убить ее!
- Виновна!
Галлы вскочили со своих мест, закричали, затопали ногами. Тотчас на арену вышла Сибилла с двумя вооруженными воинами. Они остановились возле Грины, и, обнажив мечи, развернулись к Бренну. Тот встал, поднял руку, но опустить не успел: Аэлла повисла на ней.
- Не надо! Она случайно. Я прошу!
Бренн молчал. Зал продолжал бесноваться и реветь. Откуда-то появился Пиран.
- Люди ждут твоего решения, вождь!
Бренн посмотрел на него, затем на Аэллу и поднял палец вверх.

      Аэлла долго расчесывала волосы. Она сегодня хотела быть особенно красивой. Там, на арене, пускай только на миг, но она почувствовала себя королевой. Она может повелевать судьбами. Она могущественна и сильна. Она выше всех. Конечно, все благодаря Бренну. Но это только удваивало ее азарт и   и возбуждение.
     Аэлла разделась, прошла к спальне и открыла дверь: в комнате никого не было.
- Корабль, корабль!
Послышались крики за окном. Накинув плащ, Аэлла выбежала из дома и  направилась к морю.
      Вся пристань до отказа была заполнена галлами. Отдельно, на деревянном помосте стоял Бренн, с боку от него - Пиран, чуть дальше - племенные вожди и старейшины. Здесь же находилась Сибилла и Алкмеон. Несколько, только что прибывших бородатых моряков выстроились перед ними, и, гордо подняв свои головы, смотрели на своего капитана. Тот, оживленно жестикулируя, о чем-то говорил. Аэлла подошла ближе и прислушалась. 
-  Мы прошли по всей Греции. Война между Спартой и Афинами истощила ее и подорвала ее могущество. Греция беззащитна. Она - легкая добыча!
- На Грецию!
- На войну!
Галлы зашумели, зазвенели оружием. Бренн вышел вперед, развернулся лицом  к племенным вождям.
 - Готовы ли вы идти в поход?
- Да!
Бренн сделал шаг к старейшинам.
- Пойдете ли вы на войну!
- Да!
К Бренну приблизилась Сибилла. Она вытащила из ножен свой меч.
- Гладиаторы выполнят любой приказ, вождь!
Бренн кивнул. Он поднял руку. В этот момент рядом с ним встал Алкмеон. Он зябко запахнулся в свой плащ.
- Холодно!
- Все замолкли. Бренн так и остался стоять с поднятой рукой. Алкмеон развернулся к галлам.
- В Греции сейчас холод и дождь. Она разрушена войной. Вместо городов - пожарища. Поля и виноградники пусты, а селенья полностью разграблены. Не золото и женщины, а голод и болезни станут нашей добычей.
- Что ты хочешь этим сказать?
Бренн опустил руку, захрустел пальцами. Алкмеон протянул в сторону ладонь.
- Рим рядом. Там золота больше, чем камней на мостовой, а женщины в красоте не уступают богиням. Вот куда нужно идти!
Племенные вожди и старейшины разом загудели.
- Верно говорит!
- На Рим!
- За золотом!
- Тихо!
Бренн развернулся к Пирану.
- Что скажет жрец?
- Только волю бога!
Пиран распростер руки в стороны.
- И чтобы услышать ее, я объявляю ритуал. Таранис укажет нам путь, когда мы принесем ему жертву.
Галлы одобрительно загудели.
- Жертву!
- Ритуал!
- Плетеный человек!
- Кто тебе нужен?
Бренн грозно провел взглядом по лицам. Галлы сразу притихли и пригнули головы.
- Она!
Пиран резко развернулся и указал пальцем на стоящую поодаль Аэллу.

      То, что произошло потом, Аэлла не помнила. Перед ней лишь на мгновенье  промелькнули ошарашенные глаза Алкмеона, да побелевшее лицо Бренна в  алых отблесках факелов и костров. Очнулась она уже в своей каморке. У входа стояла охрана: два вооруженных копьями воина.
      Скоро, из глубины коридора, послышались шаги, дверь открылась, и в комнату быстрыми шагами вошел Алкмеон. Аэлла вскочила с кровати, бросилась к нему.
- Меня выпустят, да?
Алкмеон обнял ее, прижал к своей груди.
- Непременно!
- Ты меня заберешь, правда?
- Конечно! Конечно заберу!
- Уведи меня отсюда, Алкмеон! Я не хочу к плетенному человеку!
Аэлле стало плохо. Ее всю затрясло,  у нее подкосились ноги. Алкмеон поднял ее на руки, понес, уложил на кровать. Не успел он накрыть ее шкурами, как охранник постучал по двери.
- Уходите! Сюда идут!
Алкмеон погладил Аэллу по голове.
- Запомни! Я тебя никому не отдам, кто бы то ни был, Сибилла, Пиран или даже Аид.

        В комнате стоял Бренн. Аэлла уже пришла в себя, но все еще тряслась и сидела, поджав под себя ноги. Бренн прошел к столу, сел на скамью, развернулся к Аэлле. Она смотрела куда-то в угол и не поднимала на него глаз. Бренн долго молчал, затем, резко встал, заходил по комнате из угла в угол.
- Я не смогу отменить ритуал, как бы мне этого не хотелось!
Аэлла продолжала молчать. Бренн глянул на нее, вздохнул, снова опустился на лавку.
- Племенные вожди сочтут это за слабость, поднимут бунт, и каждый захочет сесть на трон. Начнется такая резня, что выживут не многие. Убьют всех!
Бренн снова посмотрел на Аэллу. Она не шевелилась, застыв, словно оледеневшее изваяние. Бренн схватился за голову.
- Да, скажи же что-нибудь, только не молчи!
Он поднялся со скамьи, сделал к ней шаг и остановился: Аэлла протягивала ему подаренную им золотую диадему.
- Забери. На костре она может испортиться!

- Шмяк!      
Кинжал вошел в гнилое дерево по самую рукоять.
- Тресь!
Боевой топор расколол толстые доски. Алкмеон специально зашел в амбар, где галлы хранили добытое ими в боях оружие. Здесь никого не было, и можно было  подумать и поразмышлять в тишине.  И было о чем. Аэлла! Ее нужно было спасать, и делать это, как можно скорее. Подозрительный Пиран, почувствовав, что его влияние ослабевает, решил избавиться от нее и объявил ее жертвой. Плетеный человек скоро будет готов и тогда...
Алкмеон содрогнулся, поднял дротик и, размахнувшись, вонзил его точно в обух топора.
      Конечно, он мог бы устроить Аэлле побег. Но это была опасная затея. Галлы - прирожденные следопыты и скрыться от них крайне сложно. К тому же,  пришлось бы бежать и ему самому, а миссия его далека до завершения, и куда   галлы пойдут на Грецию или на Рим было еще неизвестно. Алкмеон пригладил волосы и тяжело вздохнул: даже боги молчали и не хотели ему помогать.
- Ну-ка, давай, думай сам!
Но мысли не шли. Каждая пришедшая на ум идея была хуже предыдущей. Провозившись среди разбросанных доспехов до самого вечера, Алкмеон собрался было уходить, но вдруг обратил внимание на тяжелое копье, аккуратно приставленное в угол. На древке висел вымпел из яркой золоченой материи.
- Клузий.
Прочитал Алкмеон. Он долго стоял, глядя на вымпел, затем хлопнул себя по голове, срезал его с копья и спрятал под хитон. Выйдя из амбара, погрозил пальцем небу.
- Все сам, да сам!

        Аэлла отпрянула от окна. На площади устанавливали плетеного человека.
Дрова, хворост, солому уже принесли и раскладывали возле помоста. Было слышно, как Пиран покрикивал на своих помощников, заставляя поливать поленья маслом. Затем, она услышала голос Бренна.
- Мы можем заменить жертву?
-  Нет! Это - воля Тараниса.
Пиран нарочно говорил громко, чтобы его слышали. Со всех сторон к ним стали подходить люди. Бренн шагнул к Пирану, расправил плечи, глянул ему в глаза.
- Как ты узнал?
- Как?
Пиран рассмеялся. 
- Ты во мне сомневаешься?
- Просто хочу знать.
Аэлла, пересилив себя, прильнула к окну. Вокруг площади уже собралась огромная толпа.
- На, зажги меня!
Пиран протянул Бренну огниво. Опираясь на посох, жрец забрался на пук соломы. Бренн помедлил, осмотрел огниво, высек искру. Солома не загорелась.
- Дай огня!
Пиран демонстративно широко распахнул свой плащ. Бренн сделал еще попытку, затем еще и еще. Солома гореть не хотела. Бренн швырнул огниво на землю.
- Ее не зажечь. Она отсырела!
Пиран слез с кострища, поднял огниво, склонился над соломой. В мгновенье она вспыхнула высоким ярким пламенем. Жрец встал, развел руками.
-  Ты все видел сам. Такова воля богов!

      Аэллу вели два конвоира. Она с трудом удерживала равновесие, машинально переставляя ноги. Стоящие вокруг костров люди молчали и смотрели на нее, щуря от дыма глаза. Гулко бухали тимпаны.
- Бум! Бум! Бум!
 До боли сжимая рукоятку меча, Бренн не двигался и поглядывал на жреца.  Пиран, размахивая веточкой омелы, кружил вокруг плетеного человека и скороговоркой читал молитвы. Закончив, он остановился у костра и поднял руку. Тимпаны сразу затихли. Аэллу развязали, подтолкнули к чучелу. Она закрыла лицо руками. Вдруг, со стороны центральных ворот воздух прорезали истошные крики.
- Нападение!
- Дозорные убиты!
Тотчас вся площадь пришла в движение. Галлы схватились за мечи мечи,  приготовили луки, выстроились, ожидая команды. К Бренну подбежал запыхавшийся стражник. Он держал в руках окровавленное копье с золоченым вымпелом.
- Чье?
Бренн выхватил у него копье. Появившийся из толпы Алкмеон, поспешил к вождю, развернул вымпел.
- Это - герб города Клузий!
- Где он?
- По дороге на Рим!
Бренн поднял копье, и, размахнувшись, глубоко вонзил его в землю.
- Мы идем на Клузий.
- На Клузий!
- Вождь повелел идти на Клузий!
Галлы зашевелились, зашумели, стали бряцать железом. Прямо перед Бренном вырос Пиран. Его глаза неистывали.
- Я должен закончить ритуал!
- Он откладывается!
Бренн отодвинул его и направился к выстроившимся галлам. Пиран последовал за ним.
- Почему?
- Аэлла - хороший воин. Она будет сражаться в первых рядах.
Перед строем они остановились. Бренн снял перчатки, похлопал Пирана по плечу.
- Я думаю, Таранис будет не против.
       Скоро все разошлись, и площадь опустела. Возле плетеного человека осталась только Сибилла и Пиран. Жрец покопался в карманах плаща, и, вынув маленький глиняный пузырек, протянул его Сибилле.
- Надеюсь, ты знаешь что с этим делать?
Сибилла улыбнулась, взяла пузырек, спрятала его в карман.
- Еще бы!

        Рев карнексов не мог заглушить звон стали и крики дерущихся воинов. Тысячи галлов, напирая на неприятеля, продвигались к крепостным стенам Клузия. Бренн, прорвавшись к центральным воротам, без устали размахивал своим длинным мечом, чувствуя, как он пробивает броню, ломает кости и входит в мягкую плоть. В коротких передышках он успевал отдавать приказы командирам и старался не выпускать из вида холм, на котором бился отряд гладиаторов. Впереди всех там сражалась Аэлла. Истратив весь запас дротиков, она отбивалась от нападавших коротким мечом. Клузийцы напирали. Их было гораздо больше, и они пошли на прорыв.
-  Бам!
Аэлла отбила выпад слева. Но уже и справа от нее блеснуло лезвие еще одного клинка. Подставив щит, она отразила удар, и, переведя дух, оглянулась назад: ее отряд  во главе с Сибиллой отступал к реке. Аэлла осталась одна. Она попятилась назад, рассекая мечом воздух перед нападавшими, но что-то острое сзади задело ее плечо.
- Дзинь!
 Сразу сильная боль пронизала все ее тело, резко потемнело в глазах,  подкосились ноги. Аэлла остановилась, выронила меч и осела на землю.
   
        Алкмеон осторожно переступал через тела поверженных воинов.  Весь холм был буквально завален труппами. Здесь были в основном клузийцы, но попадались и солдаты в римских доспехах. Кое-где лежали галлы и гладиаторы Бренна. Видя, что Сибилла с отрядом отступает, Бренн послал ей на помощь весь свой резерв. Это и решило судьбу битвы. Клузийцев разбили, и войска галлов вошли в город. Когда среди живых Аэллы не оказалось, Алкмеон сел на коня и стал искать ее среди павших.
      Солнце уже зашло за горизонт, а поиски результатов не дали. Аэллы нигде не было. Алкмеон взял коня под уздцы, собираясь вернуться, как вдруг, возле проломленного щита он увидел лежащее на земле знакомое ожерелье. Это был оберег Аэллы. Алкмеон поднял его, еще раз хорошо осмотрел это место. Поодаль от мертвых клузийских солдат лежали  еще двое убитых. Поверх кольчуг на них были надеты глухие длинные балахоны. Алкмеон перевернул их лицом. Это были помошники Пирана.
      
      Бренн собрал общий совет. Клузий был маленьким городом, его центральная площадь не вместила даже половину галлов, и отряды союзных племен заполнили все примыкающие к ней узкие улочки. Сначала говорили старейшины и вожди. Они доложили о потерях, оставшейся провизии и захваченном оружии. Бренн их внимательно выслушал, затем подозвал  к себе Сибиллу. Надсмотрщица прятала глаза, постоянно сбивалась и путалась. Но так или иначе, она сказала главное: Аэллы среди гладиаторов нет, и ее судьба ей не известна. Бренн некоторое время стоял, глядя поникшим взглядом на окружающих, затем обернулся назад: сквозь плотный строй оруженеосцев к нему протискивался Алкмеон.
- На холме много убитых!
Алкмеон остановился, перевел дух.
- Аэлла? Она мертва?
Бренн схватил Алкмеона за плечи.
- Нет, вождь, я о другом.
Бренн отпустил руки. Алкмеон поправил плащ.
- Во время боя я видел римских патрициев. Они сражались против нас.
- Ты не перепутал?
Бренн грозно глянул в глаза Алкмеону. Тот покачал головой.
- Я даже знаю их имена.
Бренн шагнул вперед, к воинам.
- Что скажете, галлы!
Площадь закипела. Со всех сторон послышались выкрики.
- В поход на Рим!
- Домой, в Сена Галику!
- На Грецию!
Бренн повернулся к Пирану. Жрец засмеялся.
-  А как ты хотел? Боги молчат. Они не слышат нас. Мы не принесли им жертву, и стали слепы и беспомощны. Теперь все решай сам.
Бренн вздохнул, повернул голову и увидел в руках у Алкмеона ожерелье Аэллы.
- Где она?
Он попытался забрать его, но Алкмеон спрятал ожерелье в карман.
 Ее нет среди живых, но и среди погибших нет тоже. Значит, она у них.
- Где?
- В Риме.
Бренн задумался, обвел площадь взглядом, вытащил из ножен свой меч.
- Слушайте все! Мы идем на Рим!

       У края каменного мола, на тихих волнах покачивалась одинокая монера. Алкмеон пришпорил коня, подъехал к судну, остановился у трапа. Навстречу ему вышел капитан.
- Мы только прибыли. Море штормило, и люди сильно устали. Посейдон сильно разгневан на греков.
- Греки во всем виноваты сами!
Алкмеон ступил на трап и вместе с капитаном поднялся на судно.
- Вот!
Алкмеон положил на стол ожерелье Аэллы.
- Это нужно отвезти.
Капитан скривил лицо.
- Я же сказал, мы только прибыли!
Тотчас, рядом с ожерельем упал мешочек с сестерциями. Капитан взял его, взвесил в руке.
- Люди сильно устали.
На стол свалился еще один мешок, по больше. Капитан сгреб его со стола, спрятал в железный ящик.
- Куда плыть?
- В Пантикапей!

       Слушая доклад дежурного центуриона, Марк вошел в казарму четвертой когорты. Это подразделение было недавно сформировано из разгромленных защитников Клузия и нуждалась в постоянной проверке. Сражаясь с наступающими отрядами галлов, римские легионы понесли большие потери и были вынуждены пополнять свои ряды, набирая в них всех, кто мог держать в руках оружие. Откатившись после поражения на капитолийский холм, легионеры укрылись за непреступными стенами крепости, но были окружены и подверглись жестокой осаде захватившими Рим союзными войсками Бренна.
       Марк увидел разбросанные доспехи и остановился. Центурион встал на вытяжку.
- Их не успели убрать. Копьеносца вчера ранили на восточной стене. Он скончался под утро. Марк кивнул, шагнул к деревянной скамье. На ней лежали хлебные корки.
- Это что?
Центурион молчал. Марк прошел дальше. Крайнее место в углу было завешено парусиной. Марк отдернул ее в сторону: на полу, на грязном одеяле сидела привязанная к кровати девушка. Марк не слова не говоря, повернулся к центуриону. Тот пожал плечами.
- Это галльская шлюха. Ее привезли с собой клузийцы. Кто-то из своих зацепил ее отравленной стрелой, и она отключилась прямо на поле боя. Пришла в себя только здесь. Убивать не стали, решили оставить себе для... для отдыха.
- Ну и как отдыхается?
Марк присел к привязанной. Она сжалась в комок, попятилась назад, прижалась к стене.
- Да, никак! Она подобрала где-то обломок спаты, и когда к ней подходят, приставляет его себе к горлу. И уже пятый день ничего не ест.
Марк еще немного подался вперед. Девушка не шевелилась.
- Почему сейчас не пытается?
Центурион развел руками.
- Я видел много галлов. Она не из них. Больше похожа на амазонку, а с ними всегда нужно держать ухо востро.
В этот момент Аэлла дернулась, и, махнув лезвием, едва не полоснула Марка по лицу.
- Ах, ты волчица!
Центурион вытянул меч, но Марк схватил его за руку.
- Кто хозяин?
- Тиберий. Его недавно произвели в декурионы.
- Я ее забираю!
Марк поднялся, повернулся к центуриону. Тот развел руками.
- Но... доминус консул, она - его собственность!
Марк вытащил из кармана кожаный мешочек с монетами и положил на скамью.
-  Передай деньги Тиберию и скажи, что это хорошая цена за сорванный отдых.

       Комната была чистой и просторной. Сквозь свисающую полупрозрачную кисею балдахина просматривалась огромная кровать. На полу лежали мягкие ковры с причудливыми узорами, а в углах блестели широкие серебряные зеркала. Аэлла осторожно потрогала тончайшую ткань и вздрогнула от резкого стука: в комнату вошла служанка. В руках у нее был небольшой золоченый поднос. Она поклонилась, поставила его на стол и сразу вышла. Аэлла втянув носом воздух, бросилась на запах пищи. Перед ней стояла неполная чашка жидкого супа, возле которой лежал сморщенный ломтик половинки хлебца.
- Не густо...
Аэлла, захлебываясь, принялась глотать суп прямо из чашки. Выпив до капли, схватила хлеб и стала запихивать куски себе в рот. За этим занятием она не услышала, как в комнату тихо вошел Марк.
- Привет! Правильное решение!
Он присел напротив Аэллы. Она прекратила жевать и сбросила на пол остатки хлеба. Марк встал, поднял куски с пола, положил на поднос.
- В крепости голод. Сегодня от недоеданья умерли одиннадцать человек. То что ты сейчас сделала - это преступление.
Аэлла, потупив глаза, собрала оставшиеся крошки, аккуратно ссыпала на стол. Марк одобрительно кивнул.
- Вот и хорошо.
Он снял перчатку, протянул ей руку.
- Я - Марк. Я руковожу обороной Капитолия, поэтому меня так и называют: Марк Капитолин.
Аэлла молчала, не двигалась, глядя на него изподлобья, затем протянула ему свою ладонь.
- Аэлла. Не шлюха, не рабыня и не наложница. Я - амазонка!

      Долго без дела находится в комнате Аэлла не смогла и стала  выходить прогуливаться по крепости. Она была огромна. Повсюду стояли роскошные дворцы, вперемежку с внушительными по размерам инсулами. На ухоженных улицах били фонтаны, на мостах, террасах, даже на крышах были посажены цветы. Широкие лестницы были отделаны мрамором и  поднимались к самому центру холма. Там, на мощеной камнем живописной площади раскинул свои колонны величественный храм.
      Забравшись на самый верх, Аэлла осмотрелась. Под стенами крепости повсюду стояли войска галлов. Было видно, как со всех сторон к ним подтягиваются новые отряды. Шли строем легкие пешие воины, блестела броней тяжелая кавалерия, запряженные в несколько пар волы тащили тяжелый, окованный железом таран. Галлы готовились к штурму.
      Сойдя к храму, Аэлла остановилась. Не успела она окинуть взглядом огромное здание, как у нее за спиной послышались шаги. Аэлла обернулась.
- Помогите мне!
Перед ней стояла пожилая женщина, замотанная в черную одежду. Она тяжело дышала и вытирала со лба пот. Рядом с ней лежал мешок с овсом.
- Куда нести?
Догадалась Аэлла.
- В храм.
Аэлла взвалила на себя мешок. Они обошли центральный вход и очутились на заднем дворе. Одна на одной, в несколько ярусов, стояли деревянные клетки. Во всех сидели гуси. Увидев людей, птицы заметно оживились и загоготали.
- Не ели со вчера.
Женщина развязала мешок.
- В крепости голод, а вы их кормите...
Аэлла обвела взглядом клетки.
- Они священны. Их трогать нельзя!
Женщина улыбнулась и зачерпнула зерно пятерней.
     Едва выйдя из храма, Аэлла наткнулась на группу легионеров.
 - А, вот и она!
Тиберий вышел вперед, преградил Аэлле дорогу.
- Глянь, как отъелась! А люди голодают.
- Мы вчера двух солдат похоронили. Недоедали бедолаги.
- Зато эта гетера сыта! Это она их долю сожрала!
- Она получает то, что причитается мне!
Послышался голос сзади. Легионеры оглянулись, замолчали, вытянулись в струнку. Перед ними стоял Марк.
- Я отдаю ей свою половину. И это мое право!
Марк взял Аэллу под руку и повел по ступенькам вниз.

- Зачем я тебе нужна?
Аэлла присела на кровать Марка. Он лежал, раздевшись по пояс и смотрел в потолок.
- Ты все время возишься со мной, а можешь взять в любой момент.
Марк сел, привалился к подушкам, устало вздохнул.
- Это не то, что мне надо.
- А, что?
- Любви.
Аэлла приблизилась к Марку.
- Когда женщина под мужчиной разве это не любовь?
- Это только ее часть. Должна быть и другая, без которой она будет не полной.
- И какая она, та, другая?
- Это трудно объяснить. Придет время, узнаешь сама.
Марк взял ее пальцы и поднес к губам. Аэлла застыла. По ее телу побежала дрожь. Голова закружилось. Она выдохнула, протянула руку к его груди, провела пальцами по длинному страшному шраму.
- Откуда у тебя это?
Марк не ответил. Он молча смотрел на Аэллу и не мог даже пошевелиться.

        С тех пор жизнь Аэллы сильно изменилась. На первый взгляд она осталась той же, как и была раньше: та же комната в доме, те же прогулки по вечерам, постоянный, изматывающий голод, но все-таки появилось что-то еще, то, что она не могла объяснить словами, но чувствовала всем своим еще юным и восторженным сердцем.
      Аэлла заметила, что каждый  раз, когда к ней должен был придти Марк, она не отходила от зеркал, долго расчесывала волосы, а потом беспрестанно выглядывала из окна, надеясь увидеть его издали и помахать ему рукой. Она ждала это время. Она уже не хотела быть одна.
      В тот вечер Марк задержался, и Аэлла вышла ему навстречу. Пройдя немного по улице, увидела  небольшую группу людей, столпившихся возле центральных ворот. Марк доставал из небольшой корзины хлеб и раздавал его в протянутые руки. Аэлла остановилась возле него. Марк подвел ее немного вперед.
- Глянь! Настоящий герой! Он проник сквозь оцепление галлов и принес людям хлеб.
Марк продолжил раздачу, а Аэлла шагнула к человеку в плаще. Хитро улыбаясь, на нее смотрел Алкмеон. Она потеряла дар речи и не могла вымолвить ни слова. Алкмеон стал серьезным, и, приложив палец к губам, отвел ее в сторону.
- Завтра штурм. Утром будь у главных ворот.
 Резко набросив капюшон, он махнул ей рукой и скрылся между домами.

- Я не буду это есть!
Аэлла отодвинула от себя хлеб.
- Что-то случилось?
Марк присел к ней на скамью.
- Нет... не знаю... просто тебе он будет нужней.
Аэлла взяла со стола половинку хлебца и положила перед Марком. Он вернул его Аэлле.
- Мне достаточно того, как ты на меня смотришь.
- Не говори так!
- Почему? Тебе не нравится?
- Наоборот.
- Так в чем же дело?
Марк взял Аэллу за руку. Она опустила глаза.
- Я не могу тебе это сказать.
- Не говори, если не хочешь.
- Очень хочу, но не могу!
Аэлла высвободила руку, встала открыла дверь.
- Мне очень жаль, но я должна уйти!

       Белым буйволиным молоком по земле стелился утренний туман. Аэлла вышла из дома и направилась в сторону главных ворот. Повсюду стояла мертвая тишина. Слышен был только стук ее собственного сердца. Вечером она ушла от Марка, хотя ей до одури хотелось с ним остаться. Какое-то внутреннее чутье удержало ее, и теперь, ступая по каменной дорожке, она размышляла о случившимся и не могла найти этому никакого объяснения
      У ворот спали все. Прислонившись к крепостной стене, дремали копьеносцы. Дежурный офицер закутался в длинный плащ и вытянулся на скамье. Возле его ног, свернувшись клубком, похрапывала сторожевая собака. Аэлла приложила ухо к стене и прислушалась. Сначала не было ничего, но вскоре, по камням прокатился легкий гул и послышались тихие стуки.
- Идут!
Аэлла отошла от стены и сделала шаг к воротам.
- Га!
Словно кинжалом, воздух прорезал гусиный крик. Аэлла замерла.
- Га! Га! Га!
Сотни гусей поддержали товарища, и вся крепость, разом, проснулась от их неистового крика. Собака спрыгнула на землю и принялась злобно лаять. Офицер открыл глаза, поднялся, скомандовал  копьеносцам, и уже через  мгновение Аэлла была схвачена.

        Штурм крепости продолжался до полудня. Галлы не смогли разбить ворота и отступили. По этому поводу в Капитолии был объявлен всеобщий праздник: всем защитникам крепости раздали дневную порцию хлеба и немного разбавленного вина. Лишь к вечеру вспомнили об Аэлле. Несколько солдат выволокли ее на площадь и бросили на брусчатку.
- Лазутчица!
- Она хотела открыть ворота!
- Бей гадину!
Аэллу принялись избивать. Удары сыпались со всех сторон: зазвенело в голове, перехватило дыханье, из разбитого носа потекла кровь. Аэлла сжалась в комок, закрыла голову руками.
- Прекратить!
Это был голос Марка.
Удары стихли, но солдаты не уходили. К ним присоединились легионеры из четвертой когорты.
- Повесить ведьму!
- Отрубить ей голову!
- Сбросить в ров!
Марк поднял с земли Аэллу, вытер ей лицо.
- Ее судьбу решит суд.
- А кто будет судьей, не ты ли?
Это был Тиберий.
- Волк волчицу не укусит!
Марк подошел к нему, глянул прямо в глаза.
- В крепости есть сенаторы. Они - законные судьи. И они и только они определят ее вину.

       Стол поставили прямо на площади, напротив храма. Сенаторы пришли все вместе и также дружно расселись за столом в один ряд. По приказу Марка легионеры оцепили периметр и выставили боевое охранение. Пришедшие на суд люди разместились прямо на лестницах. Последней привели Аэллу. Ее подтащили и развернули лицом к столу. Сенатор, одетый в белую тогу с пурпурной каймой, вышел изо стола, осмотрел Аэллу с головы до ног, поднял руку.
- У меня к тебе только один вопрос. Ты знала о штурме?
Вся площадь притихла. Все смотрели на Аэллу. Она опустила голову.
- Да...
Люди на лестницах сразу заволновались, задвигались, принялись выкрикивать угрозы. Сенатор замахал руками.
-  Это еще не все. Я хочу допросить консула. Пригласите Марка!
Марк прошел мимо стола, встал рядом с Аэллой. Он сжимал кулаки, а от нервного тика у него подергивалась щека. Когда у него забрали кинжал и меч, он закрыл глаза. Сенатор склонил голову на бок.
- Вина этой женщины не оспорима. Но как ты, Марк Капитолин, наш главный защитник, смог это допустить?
Сенатор обвел взглядом площадь. Люди притихли и вслушивались в его слова.
- Ты поставил свою наложницу выше интересов Рима! Ты виновен гораздо больше, чем она!
На лестницах зашептались. Легионеры стали тихо переговариваться в строю. Сенатор скользнул по их лицам, вздохнул, встал напротив Марка.
- Ты должен исправить свою ошибку, воин!
Тотчас, появился Тиберий и протянул отобранный меч. Сенатор взял его и всунул в руки Марка.
- На, бери и докажи свою преданность Риму!
- Что... что я должен сделать?
Марк поднял на сенатора глаза.
- Казнить ее. Иначе будут судить тебя.
Вся площадь в момент пришла в движение.
- Казнить! Казнить!
- Убей суку!
Аэллу опустили на колени. Сенатор и Тиберий отошли в сторону. Марк поднял меч. Аэлла молчала и смотрела вниз. Она ничего не чувствовала. Ей казалось, что она спит, и все, что сейчас с ней происходит - это просто сон. Только очень страшный. Скоро наступит утро, она проснется, и он пройдет...
- Прости меня!
Марк сделал замах и остановился: в окружении копьеносцев к площади подходили парламентеры.
      Экзекуцию отложили, а Аэллу увели в каземат. Только когда за ней захлопнулась тяжелая дверь, а под ногами оказалось пропахшее кровью сено, она стала понемногу осознавать, что с ней произошло. Суд, допрос, приговор - все это так и осталось там, на площади. У нее из головы не выходили последние слова Марка. И чем больше она о нем думала, тем сильнее в ее тело вливалась холодная и безжалостная пустота.

- А, герой, хлебоносец!
Марк узнал Алкмеона. Тот был главным среди делегации галлов.
- Ты кому служишь?
- Миру!
Алкмеон показал на стол, и обе стороны переговорщиков уселись друг против друга.
      Обсуждение договора между союзными войсками галлов и римлянами затянулось до самого утра. С рассветом в крепости открыли все ворота, стали завозить еду, вино, вывозить раненых и больных. Толпы галлов ходили по улицам, останавливались, осматривали дворцы и пили воду в фонтанах. Когда обо всем договорились, принесли свитки папируса, калам для письма и сосуд с разбавленной сажей. Алкмеон придвинул к себе папирус, взял тростниковое перо и сделал запись.
- Чей слог положил?
Марк вгляделся в буквы договора.
- От эллинов.
- Все учел?
- Есть отдельная просьба, со слов.
- Чья?
Марк подозрительно сощурился.
- Самого Бренна.
Марк замолчал. Алкмеон взял его под руку, отвел от стола.
- У вас его женщина. Ее нужно отпустить.
- Аэлла - женщина Бренна?
У Марка по лицу прошел нервный тик. Он немного постоял, затем опустил голову и отвернулся.
- Она в каземате. Я покажу. И чем быстрее вы ее увезете, тем будет лучше для всех.

         Алкмеон и Марк остановились. У распахнутых дверей каземата прямо на земле сидели охранники и разливали по кружкам вино из пузатой глиняной амфоры. Увидев консула, они отложили кружки, взяли в руки копья и выстроились в ряд.
- Где пленница?
Марк схватил легионера за воротник. Тот выпучил глаза.
- Ее уже забрали.
- Кто?
Алкмеон встал рядом.
- Галлы... двое... один в плаще, похож на друида, другая - женщина, высокая, в доспехах, в кожаных...
Алкмеон схватился за голову.
- Плохо!
- Кто они?
Марк отпустил охранника.
- Убийцы...
Алкмеон вскочил на коня. Марк придержал его за стремя.
- Не поздно?
- Хотели бы убить, убили б прямо здесь. Ее хотят сжечь! И сделать это Пиран может только в Сена Галике!
- Я с тобой!
Марк запрыгнул на своего коня.
- Ты в своем уме? В своей консульской форме ты и дня там не протянешь!
Алкмеон едва сдерживал лошадь.
- Мне все равно! Я должен спасти Аэллу!
- На, прикройся!
Алкмеон снял с себя плащ, и, бросив его Марку, рванул в сторону ворот.
      
      Позвякивая шпорами, Бренн ходил по огромному залу дворца и смотрел в пол. Развернув в руках договорный папирус и подергиваясь от волнения, Алкмеон стоял перед ним. Закутанный в длинный плащ, Марк со входа наблюдал за происходящим. Вдруг, Бренн остановился, выхватил из рук Алкмеона папирус швырнул его на пол. 
- Куда Пиран мог ее отвезти? 
Алкмеон опешил, развел руками.
- В дубовую рощу. Там святилище друидов. Омелу тоже там ему собирают.
- Далековато...
Бренн вздохнул, снова пошел высекая шпорами искры. Алкмеон нагнулся, поднял с пола папирус.
- А это кто?
Бренн остановился, повернулся к Марку.
Не успел Алкмеон ответить, как тот сбросил плащ, поднял голову, шагнул вперед.
- Я - Марк Капитолин, римский консул и командир гарнизона крепости!
Такого услышать Бренн явно не ожидал. Некоторое время он стоял, открыв рот, затем выхватил кинжал и резко шагнул к Марку.
- Так это у тебя была Аэлла?
Марк даже не шевельнулся. Алкмеон бросил папирус, встал между ними.
- Для разборок у нас нет времени. Нужно послать отряд за Пираном.
Бренн, не отрывая взгляда от Марка, спрятал кинжал.
- За ним никто не поедет. Даже по моему приказу.
- Почему?
Алкмеон замер.
- Он верховный жрец. Этого колдуна боятся больше, чем меня.
- Тогда я поеду один. Скажите только куда.
Марк поправил пояс с гладиусом. Бренн вскипел.
- Тоже мне герой! У Пирана - с десяток помощников и Сибилла...
Бренн прошел в угол, снял со стены самый длинный меч.
Алкмеон сощурил глаза.
- Вот и хорошо! Езжайте вдвоем, глядишь, еще и подружитесь в пути...
- А, ты?
- Я вас догоню, по дороге.

      Отряд гладиаторов располагался в подвале длинной инсулы. Алкмеон
бросил стражнику монету, спустился по лестнице, остановился у решетки. Из глубины камеры к нему вышла Грина. Алкмеон был краток. Грина выслушала, кивнула головой.
- Есть короткая дорога в дубовую рощу. Она идет вдоль моря.
Грина достала монетку, присела, нацарапала на полу несколько линий. Алкмеон вгляделся, закрыл глаза, затем снова открыл.
- Запомнил! А вдоль моря - это хорошо, особенно когда есть корабль.
- Не поняла?
Грина поднялась с земли.
- Да, это я так, о своем...
Алкмеон засмеялся. Грина спрятала монетку, пристально вгляделась ему в глаза.
- Мне одно не понятно, как ты с ними со всеми справишься? У Пирана - лютые помошники, да еще и Сибилла в придачу.
Алкмеон задумался, отошел от решетки, развернулся к Грине.
- А кто тебе сказал, что я буду один?

       Впереди ехал Бренн, за ним Марк. Дорога  петляла между невысоких холмов, пряталась в перелесках, шелестела травой на лугах. Бренн то и дело останавливался, и, спрыгнув с коня, припадал к земле, осматривая едва заметные следы. Марк все это время терпеливо ждал, пока тот не сядет на лошадь, и они снова двинутся дальше. В конце концов, он не выдержал.
- Нам нужно ехать быстрее. Мы можем опоздать!
Бренн придержал коня, отстал, встал сбоку.
- Не опоздаем. Их всего семь человек. Они управятся только к вечеру.
- Объясни.
- Набрать дров, подготовить костры, а главное, установить плетеного человека.
Марк вздрогнул.
- Это в котором сжигают?
Бренн повернулся к нему, окинул его жестким взглядом.
-  Ты лучше скажи, римлянин, зачем ты здесь?
- Как и ты хочу спасти Аэллу.
- Еще не натешился?
- Если б так.
Марк вздохнул.
- Я очень виноват перед ней. И хочу это исправить.
- Я знаю, ты ее предал!
У Бренна заиграли скулы на лице. Он схватился за меч и резко повернулся.  Марк продолжал спокойно сидеть на лошади, поглядывая на дорогу.
- Я не намерен ни перед кем оправдываться. И я буду говорить только с ней!
 Бренн выехал вперед, развернул коня, преградил Марку путь.
- А теперь, послушай меня, римлянин! Аэлла - моя. И она останется моей!
- Рабыней?
Марк засмеялся.
- Посадишь ее на цепь? Или будешь возить с собой? А с гостями будешь делиться?
Марк замолчал и отвернулся. Бренн круто развернул лошадь, освободил ему путь. Они снова поехали вместе.
- Я подарю ей рудис, и она станет свободной.
Марк усмехнулся.
А, что так?
Бренн опустил голову, пригладил усы, заговорил, с трудом подбирая слова.
- Я все время думаю о ней. Я не могу даже смотреть на других женщин. Я хочу, чтобы она стала матерью моих детей.
- А ты ее спрашивал?
- Спрошу.
- Спроси. Только сначала спаси ее. Кстати, что ты намерен делать с друидом?
Марк прищурил глаза. Бренн поморщился и тяжело вздохнул.
- Убийство верховного жреца галлу не простят. Даже мне.
- И что?
- Пока не знаю.
- Зато я знаю!
Марк хлопнул Бренна по спине.
- Что нельзя галлу, сделает римлянин!
       Они выехали из перелеска. Впереди, за поворотом дороги, начиналась дубовая роща. Бренн остановил коня, осмотрелся по сторонам.
- Что-то Алкмеона нигде не видно.
Марк вынул из ножен гладиус.
- Ждать не будем! Вперед!

         Поляна была ровной и ухоженной. Над ней, широко раскинув огромную крону, высился тысячелетний дуб. Закрепившись на толстой ветке, помошник жреца золотым серпом срезал ростки омелы и складывал их в небольшую корзину. Остальные собирали хворост и сносили его к обложенному камнями кострищу. Там, похожий на уродливый скилет великана, возвышался плетеный человек. Внутри его была привязана Аэлла.
- Ты скоро предстанешь перед богом огня Таранисом. Готова ли ты повиниться мне, верховному жрецу?
Пиран провел рукой по волосам Аэллы. Она вздрогнула, дернулась, запуталась в веревках.
- Не трогай меня! Тебе все равно этого не понять.
Сибилла шагнула к чучелу, уставилась на Аэллу.
- Интересно, о чем это она?
- Она не признает своей вины!
Пиран выпучил глаза.
- Кто сотворил из могучего вождя посмешище, сделав его слабым и мягким, как полуденный воск? Кто оградил его от богов и лишил радости молиться и приносить им жертвы? Кто завладел его сердцем, и заставил исполнять только свои прихоти?
Пиран потряс кулаками.
- Ты околдовала его!
- Что ты с ним сделала?
Сибила ударила Аэллу по лицу.
- Когда я была с ним, он был нормальным.
- Ты была для него просто телом.
Аэлла вытерла с лица кровь.
- Разве бывает по другому?
Пиран засмеялся. Аэлла подняла голову.
- Бывает. Это только одна часть любви, но есть еще и другая. Она тоже должна быть. У каждого мужчины и у каждой женщины. Это когда тебя ожидают ночами и не спят, когда ловят каждый твой взгляд, каждое твое движение, когда отдают тебе последний кусок и не требуют благодарности... когда просто не предают.
К Пирану подошли помощники.
- Все готово, верховный!
Пиран кивнул, достал огниво, присел к уложенному хворосту.
- Пора! Остальное расскажешь Таранису!
Он высек огонь, хворост загорелся, и языки пламени взметнулись к ногам плетеного человека.
- О, великий Бог Огня!
Помощники Пирана подняли руки к небу и стали громко молиться. Аэлла задергалась, закричала, задыхаясь, повисла на веревках.
- Вперед!
      Бешеный вихрем на центр поляны ворвались два всадника. Размахивая изогнутыми мечами, они разметали молящихся помощников и погнали их в лес, срубая им головы.
- Убей их!
Пиран подобрал полы балахона, бросился бежать в чащу, но зацепился за колючки кустов.
- Шмяк!
Дротик пробил его насквозь. Жрец развернулся, вытянул его из груди, но второй дротик пригвоздил его к земле.
- А-а!
Сибилла, выхватив меч, бросилась в атаку. Она сделала выпад, затем еще, но через мгновенье длинная стрела застряла у нее в горле.
       Алкмеон, прикрывая глаза рукой, разрубил прутья и веревки, вынес Аэллу из горящего чучела и усадил на свою лошадь. Тотчас, из лесу к нему подъехали два всадника.
- Похоже, все!
Вдруг, со стороны дороги послышался конский топот.
- Уходим!
Пришпорив коней, Алкмеон с Аэллой и всадники, следуя один за одним, быстро скрылись в лесу.

        Бренн и Марк, как два изваяния застыли на поляне. Под дубом, в зарослях, в траве - повсюду краснели порубленные тела помощников жреца. В центре, с длинной стрелой в горле еще шевелилась поверженная Сибилла. Глядя мертвым глазом на дротик в груди, возле колючих кустов лежал Пиран. На кострище, дымя, и, разваливаясь на части, одиноко догорал плетеный человек.

                Э П И Л О Г.

          Волны гулко били в борт и беспрестанно раскачивали монеру. Ветер усиливался и протяжно гудел в парусах.
- Как вы узнали?
Пошатываясь от слабости, Аэлла обняла Гарпу и Фою.
- Ну, подруга, ты даешь!
Фоя достала ожерелье, показала Аэлле.
- Когда я его увидела, то сразу поняла, что ты в беде.
- А где тебя найти нам подсказал капитан.
Гарпа похлопала ее по плечу.
- А я думала, что отец опять меня бросил.
- Что ты! Это Алкмеон все устроил.
Фоя засмеялась.
- Где он?
Аэлла взяла ее за руку.
- Кто его знает. Он сам отнес тебя на корабль. Мы уговаривали его плыть с нами, но он остался.
Аэлла стала грустной.
- Он что-нибудь мне сказал?
Фоя надела Аэлле ожерелье на шею, посмотрела ей в глаза.
- Пора бы, подруга, уже взрослой стать, как говорят, к берегу прибиться.
- Это ты насчет чего?
- Да, да! Это я насчет мужчин.
Аэлла грустно вздохнула.
- Их бывает трудно понять.
- Да, неужели? Ты хоть какого-нибудь в жизни видела?
- Куда уж мне...
Аэлла отвернулась, прильнула к борту и стала смотреть на исчезающий в серой дымке берег.


---------  К о н е ц -----------------------------