Ч. 39 Эвакуация

Предыдущая страница   http://proza.ru/2022/11/14/1562

Крейсер пришёл в Туапсе 2-го ноября. Григорий Иванович Лишаков вспоминал: «Женщины и дети покинули корабль. Они сошли на берег, где не было у них ни родных, ни знакомых и где ждала их нелёгкая жизнь эвакуированных».

Снова командир крейсера Юрий Константинович Зиновьев проявил свою человечность и доброе отношение к подчинённым. Семьи сопровождали офицеры и старшины. Командир корабля  разрешил им отлучиться на несколько часов, чтобы помочь где-то устроиться женщинам и детям на берегу.

Страшно себе представить положение семей в Туапсе,  а особенно жены старшины Выверца, которая только что родила! В воспоминаниях Лишакова говорится: «Покинула корабль новорожденная Марина со своей мамой.

Командование корабля выделило им  на первый случай самое необходимое: одеяла, простыни, наволочки, снабдили продуктами. Ведь, как и другие жёны моряков, мама Марины всё оставила в своей брошенной квартире».

Моя мама, когда вспоминала эвакуацию, начинала плакать. Я думаю, что женщинам было гораздо труднее, чем морякам на крейсере. У Натальи Георгиевны Зинченко, жены командира дивизиона живучести, было трое маленьких детей, у Лидии Мартыновны Омельяненко, жены командира БЧ-3, - двое.  Это те, кого я прекрасно знал, потому что наши семьи дружили.
 
Туапсе был только временным пунктом пребывания семей. Потом всех погрузили в эшелон, который в пути бомбили немецкие самолёты, но, к счастью, не попали. Эшелон доставил семьи офицеров и старшин крейсера «Молотов» в Каменск-Уральский. Почти все женщины и дети были легко одеты и попали сразу в морозы.

Семьи военных распределили по избам местных жителей в принудительном порядке для владельцев домов. Мужчин в избах не было, оставались женщины, дети и старики. Хозяйки приняли эвакуированных недоброжелательно, даже со злобой.
 
Потом семьи перевезли в Поти. Там также распределили по грузинским домам на сваях из-за сырой почвы. Говорили: «Поти на болоте». Грузинки отнеслись к эвакуированным с сочувствием и пониманием. Знаю, что последует  обвинение меня в русофобии, но из песни слово не выкинешь. Может,  дело в климате?

Как жаль, что нет мемуаров ни одной из женщин, которые были в эвакуации, а я, когда стал взрослым,  был настолько занят своими делами, что не записал мамины рассказы. А вот каким вспоминал Лишаков город Поти:
 
«Прямые широкие улицы,  главная из которых начиналась из порта, небольшие одноэтажные дома, на окраинах взмостившиеся на деревянные сваи, приветливые люди… Таким запомнился этот городок, волей обстоятельств в войну временно ставший главной базой Черноморского флота».

Через несколько дней крейсер вышел в море для артиллерийской поддержки наших войск на Керченском полуострове. Григорий Иванович рассказывал:

«Стрельба велась по невидимым целям. А это значит, что успех её зависел от того, как штурман крейсера старший лейтенант З. Д. Кротов вместе с артиллеристами – командиром боевой части А. Ю. Врубелем и командиром дивизиона главного калибра старшим лейтенантом И. И. Пахомовым – разработали схему стрельбы по целям….

- Стрельба проведена успешно! – передал по корабельному радио военком крейсера. А спустя несколько минут снова послышался его голос:

- Командование пятьдесят первой армии передало благодарность за эффективную артиллерийскую поддержку». Описывал Григорий Иванович, как проходили разгрузки в Севастополе бойцов, техники, продовольствия и боеприпасов:

Вскоре в бухте, недалеко от корабля, поднялись грязные водяные столбы – это открыли огонь по крейсеру батареи врага. В воздухе со свистом проносились осколки, ударяя в стальной борт корабля и надстройки.

На берегу появились первые раненые бойцы, которые всего несколько минут назад сошли с корабля и ещё не успели сделать по врагу ни одного выстрела….
Ездовые, прибывшие забирать боеприпасы, не могли сдержать лошадей, они ржали, срывались с места.

Кое-как построенные подразделения бегом покидали причал. Один из крупнокалиберных снарядов угодил в место, где всего несколько минут назад стоял штабель из ящиков с бомбами.

Я не без страха подумал,  что могло произойти, попади снаряд в авиабомбы. Через батарею пробежали санитары с носилками, и вскоре вернулись, поспешно пронесли укрытое чем-то тело.
- Кто это?
- Кондратьев.

Юрия Кондратьева я хорошо знал – он был дальномерщиком третьей батареи, автоматы которой стоят рядом с нашей батареей. Через несколько минут  погиб ещё один краснофлотец из той же батареи – Семёнов. Несколько человек было ранено. Разгрузка не прекращалась». Офицеры носили ящики вместе с матросами.

Рассказывал Лишаков, как уходил крейсер из Севастополя во время одного из очередных походов: «Более часа живой поток людей двигался на корабль. Раненых несли на носилках, тем, кто мог двигаться, моряки помогали подняться по трапу.

Маленьких детей несли на руках, помогая мамам, дети постарше поднимались сами, рассматривая корабль без обычного детского любопытства.

Ещё при посадке женщин и детей мы заметили, что некоторые из них были плохо, не по-зимнему одеты: кто в фуфайке, кто в лёгком плаще, а то и в пиджаке; кое-как были одеты и дети. На наши вопросы, почему не оделись потеплее, ответы были почти одинаковы.

Оказывается, люди жили в убежищах, дома разрушены бомбами и снарядами, всё сгорело или осталось под руинами. Некоторые, узнав, что пришёл корабль, поспешили на причал, в чём были.

В этот день многим морякам крейсера пришлось опустошить свои рундуки. Увидев полураздетых женщин и детей, они отдавали им шинели, бушлаты, простыни, наволочки…

Недалеко от нашей батареи, у шахты тёплой вытяжной вентиляции, стояла молодая женщина с двумя ребятишками. Взяв разрешение у старшины батареи ненадолго отлучиться, я побежал в кубрик, достал из своего рундука бушлат, тельняшку, две простыни, принёс, подаю женщине.

- Возьмите, ребятишек укутайте, - говорю ей, а сам не могу взглянуть в глаза женщины. Она молчит, только слёзы катятся по щекам. Выручил старшенький, лет пяти-шести мальчонка, протянул руку к тельняшке:
- Это дайте мне, дядя.

Отдал ребёнку тельняшку, а остальное подаю  женщине. Взглянул на неё – она по-прежнему плачет беззвучно. Чувствую, и у меня слёзы застилают глаза.
- Чьи вы? – спрашиваю. – Как ваша фамилия?
- Мамоновы мы, - тихо ответила женщина.

Подкатил у меня комок к горлу, и я ничего больше не смог спросить, побежал к орудию».
 
Через сорок лет Григорий Иванович Лишаков был на встрече ветеранов в клубе Морзавода. Когда закончились выступления, к нему подошла немолодая женщина и спросила, не узнаёт ли он её. Лишаков ответил, что нет, не узнаёт.

Тогда она назвала себя: «Я – Мамонова! Помните, мы на вашем корабле эвакуировались из Севастополя? Вы ещё одежду моим ребятишкам дали…».

Вот так Григорий Иванович через десятки лет снова услышал от неё слова благодарности.

Продолжение http://proza.ru/2022/11/17/1380

На старой фотографии: крейсер «Молотов», 1944 год. Взрослые: командир БЧ-5 Алексей Дмитриевич Зинченко, его мама и жена, Наталья Георгиевна.
Дети Зинченко, слева направо: будущий кандидат химических наук Таня, будущий врач стоматолог Наташа, будущий капитан 1 ранга Коля, а закрылся рукой от солнца – автор.