Учительница русского Глава 12

То, что с Варей что-то не так, заметил только Николай. Да и где уж тут заметить: день-деньской крутишься, на службе и по хозяйству, - где найти время посмотреть друг другу в глаза, угадать что-то важное. Порой и не хочется, а легче сделать вид, что ничего не происходит. А Николай такого вида не делал, и как бы ни тошно ему было открывать рот и пускаться в расспросы, он живо поинтересовался у Вари, что случилось.

- Ничего, - ответила она сквозь зубы. - Просто я больше не буду давать уроки Вильгельму.

- Тебя уволили?

- Нет.

- Тогда почему же?

- Сама так решила.

- Тебя этот немец обидел?

Её «нет, что ты!» прозвучало не так убедительно, как Варе того бы хотелось, и Николай, конечно, почувствовал фальшь в её голосе. Но больше ничего выпытывать не стал.

Варя пыталась не поскользнуться на первой тонкой хрустяще-ледяной корке, облепившей доски, которыми была выслана дорога к консульству. Ботинки ужасно скользили по такой поверхности, передвигаться в них было настоящей пыткой. Где было возможно, Варя шла по земле, а здесь вот вымостили зачем-то. Конечно, понятно, зачем: улица крупная, важная, по центру - булыжник, отполированный до блеска тысячами ног и конских подков.

Ласкает глаз приятная гладкость камня, прорываясь сквозь серебристую пыль первого снега. Валеночки бы сейчас, да вроде как рано ещё для них, в городе подольше пощеголять охота.

Леся вон до сугробов не вылезет из своих ботиночек на маленьком каблучке, будет перед сном натирать свои бедные распухшие от холода пальчики барсучьим жиром. А вот в деревне совсем всё не так. В милой сердцу Колывани уже переобулись в валенки и горя не знают. Там, должно быть, уже и сугробов намело; поскрипывает под ногами жирным, приятным хрустом!

Варя не поняла, как потеряла равновесие и полетела вниз. Все внутренности подскочили к горлу, сдавленное сердце бешено заколотилось. Вдруг её схватила под локоть чья-то крепкая рука - и одним движением вернула на прежнее место.

- Спасибо! - Варя поправила съехавший на сторону капот, и только после этого обернулась на своего спасителя.

Перед ней стоял стройный, с выправкой, молодой мужчина примерно её лет. Могучая грудь просилась наружу из-под стесняющего её бушлата. На голове - фуражка-ворошиловка, ноги - в заправленных в сапоги галифе. «Не штатский», - мелькнуло в голове у Вари. На неё из-под козырька смотрели, причём достаточно открыто, ничего из неё не выпытывая, не ковыряясь в ней, два светло-голубых глаза, в вечернем морозном воздухе казавшиеся двумя вставленными в глазницы аметистами. Прямой красивый нос без единого физического изъяна, тонкие, но не лишённые чувственности губы, высоко посаженные на лице, отчего подбородок казался слишком широким и массивным. Эта особенность, однако, нисколько не портила внешности предупредительного прохожего.

«Странно, я не слышала ни как он шёл за мной, ни как подскочил ко мне, - как будто из воздуха воплотился, - и это при его-то массивности!» - про себя удивилась Варя.

- Осторожно, гражданка, а то переломаете свои красивые ноги, - улыбнулся мужчина, ещё больше засияв глазами. - Меня Артёмом зовут.

- Варя, - Варя пожала протянутую ей в знак знакомства руку. - Спасибо за помощь!

У Вари была такая особенность, что она замечала не столько физические черты в человеке, сколько одухотворенный порыв этих черт, их настроение, их складывание в определённую картину, подобно складыванию мозаики, - и запоминала только эту картину, навсегда запечатлевая под ней человека в своём сознании. Именно поэтому нервный Кремер так и остался для Вари навсегда нервозным и грубым. Именно поэтому же светлый взор, которым взирал на неё теперь Артём, мгновенно расположил её на светлый лад.

Они прошли рядом ещё несколько метров, причём Артём как будто всё время держал руку наготове, чтобы, если нужно, ещё раз подхватить Варвару. Перекинулись парой фраз о погоде. Артём спросил её, куда она направляется.

- На службу, - уклончиво ответила Варя.

- Проводить вас?

- Спасибо, тут недалеко…

- И все-таки я вас провожу…

В какой-то момент они поравнялись с пролетом между домами, и тут Артём сделал странное движение, нырнув туда и потянув за собой Варвару за локоть. Этот жест не был грубым, но заставлял беспрекословно повиноваться. Варвара хотела было закричать, но Артём, кажется, не собирался нападать на неё; он встал напротив, соблюдая нужную дистанцию и постоянно держа в поле зрения улицу, с которой они только что свернули. Варя, инстинктивно прижав к себе сумочку, вопросительно воззрилась на мужчину подрагивающими зрачками.

- Не бойтесь, Варвара Гавриловна! - снова заговорил Артём, и его спокойный, приглушённый голос позволил Варе перевести дыхание. - Я не причиню вам вреда. Мне очень нужна ваша помощь, ваше, так сказать… содействие.

- Какое содействие? - не поняла Варвара.

- Вы работаете в немецком консульстве, куда, кстати, теперь и направляетесь…

- Вы меня с кем-то перепутали, Артём, - неожиданно соврала Варвара. - Я не работаю в консульстве.

- Как безобразно неумело вы пытаетесь врать, товарищ Максимова. Неужели вы ещё не поняли, что я все-все про вас знаю? Я из органов. Органов госбезопасности. Понимаете вы это? И сейчас такая непростая ситуация в мире, что помощь таких людей, как вы, могла бы нам очень пригодиться.

- Не понимаю, о чем вы? Чем я могу быть полезной? Я ничего не знаю. То есть мне ничего не известно… - Варвара чувствовала, как от страха у неё начинают путаться мысли. Она внутренне била себя по щекам, только бы не сказать какую-нибудь глупость, которая станет началом больших бед. «Неужели это оно?! Неужели началось?!» - стучало в висках у Вари. Артём повернулся к ней в профиль, и фонарь четко высветил красивый, острый контур его носа на фоне чёрной стены. Усилием воли Варя заставила себя собраться и сказала фразу, которая должна была прийтись по душе служащему госбезопасности, - я - рядовой гражданин.

- Это и прекрасно! Очень хорошо, ведь вы - вне подозрения, вам доверяют. Вы же часто встречаете Вильгельма Кремера? Или вот этого ещё, Ульриха Герхарта… Вы, кажется, преподаёте его сыну?

- А при чём здесь Герхарт? У него в СССР дела чисто экономического характера. 

Артём вздохнул, вглядываюсь в темноту; чувствовалось, что ему тягостно объясняться на данную тему.

- Мы сами разберёмся, какие у него дела в СССР, товарищ Максимова. Буду краток: от вас ожидается, что вы будете снабжать нас информацией. Ничего сложного от вас не потребуется: подмечать, с какими людьми встречаются эти двое, добывать кое-какие бумаги.

- Чтобы я… взяла что-то без спроса? Копаться в чужих вещах?

- Ничего брать без спроса вам не придётся, у вас будет соответствующая аппаратура. А по поводу чужих вещей, вы же умная женщина, сознательный гражданин, и понимаете, что некоторыми из своих убеждений можно пренебречь, когда речь идёт о безопасности Родины.

- Я не хочу ничем пренебрегать… Вы понимаете, меня так воспитали… Я не буду шпионить за людьми, я… не умею этого делать.

- Мне очень хорошо известно, кто вас так воспитал, - столкнувшись с несговорчивостью Варвары Артём постепенно менял тон их беседы. - А вас при этом не учили, что врать нехорошо? В начале нашего разговора вы заявили, что не служите в консульстве. А теперь вы, кажется, совсем не удивлены, услышав вышеупомянутые имена. У меня к вам было деловое предложение, не превращайте его в фарс. И не стоит меня злить.

-  Я вас не злю, - тихо ответила Варвара, потупив глаза. - Я просто не хочу шпионить за другими людьми. Это бесчестно.

- А честно ли по отношению к вашему мужу, что вы на лестничной клетке целуетесь с другим мужчиной?

Варвара почувствовала, как во рту пересохло и язык предательски раздулся, забивая рот.

- Это вышло случайно, - попыталась оправдаться она, с неприятным щелчком разлепив слипшийся рот.

- Мы с вами прекрасно знаем, что такие вещи не происходят случайно. Хорошо, давайте допустим, что это действительно произошло нечаянно. Ваш супруг знает об этой случайности?

Варвара молчала, не зная, что ему отвечать. Вопросы Артёма один за другим повергали её во всё большую растерянность. Он прицельно бил в самые уязвимые места, был уверен в себе и, кажется, даже собой доволен.

- Конечно, я понимаю, сложно устоять, когда перед тобой такой красавец, иностранец, белокурый, рафинированный, к тому же ещё и такой красноречивый! Насколько мне известно, он весьма красноречив! Абсолютная противоположность вашему неотёсанному молчуну Николаю, кости от народа…

- Перестаньте сейчас же! Ваши домыслы оскорбительны!

- Будете сотрудничать со мной?

- Нет. Я отказываюсь.

- Ну, у нас практически никто не отказывается… Все понимают важность такой работы. И почитают, - как это по-вашему? - «за честь»…

Варвара была абсолютно безоружна сейчас. Казалось, этому Артёму была известна вся её подноготная, и он помнил такие подробности из её биографии, которых не помнила даже она сама. Это было так унизительно и страшно, как будто бы Варвару раздевали на виду у всех. Она пробовала защищаться, нелепо и смешно, - потому что все её защитные покровы как будто тут же секли саблей.

Варвара слышала от кого-то мельком, что, если на тебя вышли органы безопасности с предложением стать их пособником, то лучше сразу отказываться, ибо совершенно неясно, во что тебя пытаются втянуть и во что ты сам можешь вляпаться в процессе этой странной услуги. Варя отупело молчала.

- У вас ведь тоже маленький сын? - вдруг проговорил Артём.

- А при чем тут мой сын? - оторопело спросила Варвара.

- Да нет, не при чем, просто так подумалось…

Не из праздного любопытства он сказал это… В этот момент какая-то часть внутреннего редута Варвары рухнула, и мысли сумасшедшим потоком понеслись в эту прорву. Она тут же вспомнила своего отца, его нелепую и, по всей вероятности, сфабрикованную гибель. Ксению, её таких всегда приветливых родителей, её маму в светлом платье, похожем на саван… Мама Ксении всегда угощала девочек чаем со смородиновым листом, - до чего же это было вкусно! Ещё до того, как отхлебнуть, Варвара ноздрями чувствовала приятную кислинку и всякий раз в предвкушении облизывала губы кончиком языка. На кухне у Бецких тогда разговаривали, смеялись, говорили о будущем… Потом картинка сменилась арестом бабушки; её плавно двигающимися руками на фоне острых, грубых, чёрных локтей, похожих на пилы, которые распиливали жизнь Михеевых на уродливые куски. И после такого этот Артём зовет её себе в пособники! Что-то древнее, тёмное вдруг поднялось из скандинавских глубин Варвары, этого чёрного неизведанного моря, населенного призрачными существами. Оттуда вдруг вынырнула ВАрварка, та самая, неконтролируемая и неудержимая, и смачно выругалась в лицо Артёму.

О, Евдокия Лукинична точно не похвалила бы внучку за такие слова, непонятно где ею подцепленные, но наверняка сказала бы, хитро прищурив глаза, что «в такой ситуации - можно». «Они будут ещё мне грозить сыном, что сделают из него ребёнка врага народа?!» Она ни в чём ни перед кем не провинилась, и совесть её - чиста! Варя, с внезапно нахлынувшим на её бесстрашием, выбежала из переулка и, поскальзываясь, неровной походкой зашагала прочь. Артём хотел было схватить её за руку, но не успел и лишь рассмеялся Варе вслед.

- Гражданка Максимова, вы же шли в обратном направлении!

Отсмеявшись, Артём резко затих, поправил фуражку слегка подрагивающими пальцами; лицо его приняло привычное сосредоточенно-мрачное настроение.

Полчаса спустя он уже входил в управление кро нквд, нервно хлопая дверьми.

- Здорово, Фёдор Николаич! - поприветствовал сослуживец. - Ну что, как дела? Судя по твоей постной мине, не очень.

- Слушай, Кравченский, архивная ты мышь, у меня всегда такая мина, понятно? Налей чаю, замёрз, зараза!

- Видно, не раскололась наша Максимова, если ты даже замерзнуть успел? - продолжал Кравченский, наливая жидкий чай в стакан с поколотым краем. Стакан этот жил в погнутом подстаканнике, который, видимо, не раз швырялся в стену во время допросов на глазах у запуганных людей. Потом всякий раз этому подстаканнику ложкой выправляли бока. Жаль, что того же самого нельзя было проделать с живыми людьми. - Слушай, а ты и вправду думаешь, что она может быть нам полезной? Мне кажется, что ни черта ей неизвестно. Они там тоже не дураки, чтобы посвящать в свои дела какую-то экономку.

- Конечно, неизвестно! Я и не льщу себя такой надеждой. Но это как раз нам на руку, и Максимова может стать для нас очень полезной, - её ни в коем случае нельзя упускать. Во-первых, люди, которым она подаёт чай. Во-вторых, я думаю, что именно ей доверяют сжигать бумажный мусор. А ты понимаешь, что такое бумажный мусор в консульстве, дурья твоя башка!? Ну и, в конце концов, познакомившись с ней лично, я могу подтвердить, что она - красивая баба, а красивые бабы могут кое в чём и поруководить при случае. Ну и достаточно дерзкая, что также может пригодиться.

- Вот именно, дерзкая, - полагаешь, сможешь заставить её работать на себя?

- На нас, Кравченский, - на нас! Это наше общее, коммунистическое дело! Или ты в общем деле не участвуешь? Грядёт проверка из Москвы, результатов по раскрываемости спросят со всех, слышишь, даже с архивных мышей! А к Максимовой я найду, как подступиться, - заявил Фёдор, сосредоточенно вглядываясь в окно, подёрнутое тонюсенькой корочкой льда, - если напрямик зайти не удалось, надо искать обходную тропинку. Но то, что из неё можно сделать ценный кадр, это я тебе говорю на полном серьёзе!


Продолжить чтение http://proza.ru/2022/11/29/1150